Текст книги "Сферосоидос. Часть 3. Сферосоид подо льдами"
Автор книги: Роузи Кукла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Роузи Кукла
Сферосоидос
Часть 3. Сферосоид подо льдами
Глава 1. Мы боремся
– Только бы успеть! Эх, только бы получилось! – Эта единственная мысль не покидала меня.
Крики о помощи и какой-то невероятный грохот, удары падающих конструкций, жуткий, не с чем несравнимый вой, душераздирающие крики погибающих все это сбивало, отвлекало меня, но не могло сбить с намеченного пути. Мы все глубже и все дальше спускались вглубь гибнущего корабля. Быстрому продвижению мешала Моно, которая тяжелым грузом висела у меня за спиной, и которую я из всех сил тащила на себе. Я чувствовала, что ноги Моно безвольно свисают и время от времени задевают за стенки проходов и углы коридоров. Я знала, что сейчас мне надо остановиться и закрепить эти самые ноги, но на это не хватало даже секунды времени. Все время надо вниз и вниз!
Темнота не мешала ориентироваться. Никто бы на моем месте так быстро не нашел путь в этом кренящемся куда-то в сторону мире. Только я, Оно, с моими знаниями и опытом могла двигаться по кораблю безостановочно к выбранной цели. Сказались месяцы пребывания на корабле, когда от самой закладки сфероидоса и до его спуска я часами лазила по его коридорам, каютам и техническим отсекам. Очень часто я делала это в полной темноте. Как бы приучая себя к ориентировке внутри корабля без света. А мне при этом, насмешливо говорили, что бы умерила свой пыл и что я стала похожа не крысу, с тонущего корабля, и что так нельзя, так как сфероидос, утверждали умники, очень надежный корабль и он практически не потопляемый.
– Да, сейчас! Не потопляемый? А как же сейчас? Куда мы опускаемся с этой многомиллионной тон громадиной?
Оно рассчитывала на спасение. Она могла спастись вместе с Моно, для этого, можно было бы воспользоваться капсулой, но ей надо было спасать ее сфероидос. Ее корабль! Они могли воспользоваться отрывной спасательной капсулой, которая автоматически отделялась от корабля при его погружении. Но это означало только одно, смерть! Оно знала это наверняка. Наверху свирепствовал арктический холод. Оказаться на поверхности, спасаться наверху, означало неминуемо погибнуть от ледяного, космического холода. Минус пятьдесят. Такая температура стояла за бортом и это запомнила Оно в последнее мгновение перед самой катастрофой. Поэтому она выбрала другой, опасный и почти безнадежный путь к спасению вместе со сфероидосом.
До боли стискивая зубы, не замечая того, что она прокусила ими свою губу, она все лезла и опускалась вглубь корабля. Туда, где находился такой не нужный, как ее уверяли, при постройки сфероидоса, запасной командный пульт. Именно Оно настояла, на том, чтобы этот пульт расположили в самой середине железобетонного корпуса, рядом и в опасной близи от реактора. Главный строитель еще при постройке спорила и доказывала ей, что такое расположение запасного пульта управления сфероидосом не даст ей никакого выигрыша, а в экстренных случаях окажется просто губительным и не нужным. Но принятая советом практика, когда чиф-пайлот могла вносить необходимые изменения, касающиеся безопасности в конструкцию сфероидоса при постройке, заставила Главного строителя выполнить все ее требования. Они даже схлестнулись с ней не на шутку в отчаянном и горячем споре. Все равно, она своего добилась!
– Как же? – Твердила Оно, перебивая Главного строителя. – Единственное спасение может быть только в самом центре, в самой глубине железобетонных конструкций, автоматически отсекаемых от воды герметичными люками. Только там может сохраняться необходимый запас воздуха и поэтому там же должен находиться и запасной пульт управления сфероидосом.
Тогда она настояла и теперь была этому рада. Но главное, до него еще надо добраться!
Яркий свет на мгновение ослепляет после убийственной темноты.
– Реактор на максимальную мощность! Гидродинамические рули, пуск! Реверс двигателям экстренного всплытия! Продувка всех непроницаемых отсеков! – Все это я не выкрикиваю, а хрипло выстреливаю.
Хрипит голос, но меня слышат! Слышат те несколько операторов, что сумели пробиться и несмотря ни на что заняли свои места на тонущем корабле. Они тут же стали действовать и только по моим командам.
– Запасная! – Обращаюсь к запасному компьютеру. – Ты, теперь, Центральная! Запомни! Ты Центральная! Доложить, как понято?
– Центральная! Управление кораблем на себя! Дать обстановку всеми камерами и датчиками.
– Так! Вывести схему повреждений!
– Ну, что мы имеем? Дать весовую оценку, оценку объемов непотопляемых отсеков. – Все это Оно сыпет, как из пулемета. А потом команды еще и еще.
Но самое главное это то, что палуба корабля заметно придавливает. Значит, мы тормозимся в своем падении. А потом, спустя несколько долгих секунд, палуба с силой придавливает ноги, а тело невольно приседает под действием торможения. Мы тормозимся в своем падении! Несколько секунд продолжается это отягощение, сменяемое на несколько секунд приятными ощущениями невесомости. Следом опять ощущения тяжести. И еще, и еще. И так несколько раз. Все невольно смотрят на своего на чиф– пайлота.
А она, жуткая, пузатая, страшная, подбородок залит кровью, волосы всклокочены. Лицо раскраснелось, обнажая все еще видимые следы шрамов и встревоженное, перекошено в гримасе страдания лицо.
– Ну, же! – Хрипит Оно. – Давай! Вытаскивай нас!
И потом, с матерной бранью.
– Ну, ты хериус! Е… твою мать! Давай! Трахни эти айсберги еще раз! Трахни под самые яйца! Ну, же!!!
– Ура!!! – Все, кто в отсеке запасного пульта орут, обнимаются.
Сфероидос замер, а потом, слегка покачиваясь, стронулся и с каждой секундой все ускоряется в своем подъеме.
– Ну, что Малышка? – Обращаюсь к Моно. – Похоже, нам с тобой от родов не отвертеться? А ты так не хотела этого! Так я говорю, Моно? – Оборачиваюсь и вижу, как Моно заваливается на бок.
– Моно? Моночка! Быстро на помощь!
Глава 2. Распахнутые дверцы
Моно все еще в руках медиков. Она сильно пострадала, но врачи говорят, что скоро она не только поправится, но и встанет на ноги. А я тревожусь, но меня успокаивают.
– Не волнуйтесь! С ребеночком все в порядке. Он уже ей дает жизни.
– Это, как это? – Спрашиваю.
– А вы у нее сами расспросите. Она вам все не только расскажет, но и сами сможете убедиться.
– Ну, здравствуй Моно. – Говорю ей на следующий день после нашего спасения.
– Извини меня, я только на минутку. Как ты? Как малыш?
Она все такая же молчаливая, но в ней уже что-то изменилось и я ей об этом говорю. А она отвечает.
– Конечно, изменилась! Еще бы! Он знаешь, как там бушует, попробуй.
Я прикладываю руку к ее уже заметно округлившемуся животику и тут же чувствую его толчки и мягкие, не сильные удары.
– Здорово! А у меня нет такого. Может у меня она не живая вовсе?
Но меня успокаивают разом и говорят, что все дети ведут себя по-разному. А я про себя подумала.
– Много они знают? Тоже мне, теоретики!
Дел так много, что все предстоит делать сразу. Обстановка еще та. Мы хоть и выскочили, но с какими потерями? Полностью лишились купола. А с другой стороны? Если бы он не завалился, а потом, при большом крене, обломками не слетел за борт то мы бы и не всплыли. Это точно. И самое главное, это потеря стольких подруг! Жаль всех и каждую. Но все еще на что-то можно рассчитывать. Сейчас уточняем, сколько же нас осталось? А пока мы, как всплыли, так и вмерзли тут же и висим в плотной корке льда, что спаяла нас с окружающими льдами. Я всего только на минутку выглянула наружу и ужаснулась. Всюду страшная темень, ветер и холод. Глыбы льда и среди них, в лучах фонаря, застыли скрюченные фигурки с раскрытыми в мучениях ртами бывших наших подруг, членов нашего экипажа. Не спасли их даже наши кибердрессы. Все, кто в панике выскочил и считал, что спасся, наоборот, все они погибли. Погибли тут же от жуткого холода на морозе.
Как всегда, меня находит коронер. И как всегда так некстати. Что им еще надо от меня, этим могильщикам?
– Чиф! Вы не могли бы на минутку зайти к нам. Есть разговор. И желательно, с вашей… э… – Со своей подругой. – Прихожу к ней на помощь.
Она все никак не может привыкнуть к нашим вольностям. Недаром мы считаем ее старой девой на сфероидосе.
Объясняю, почему приду одна. Она понимает и соглашается.
– Я понимаю, все понимаю. Но вы мне должны дать разрешение. – Сразу же требует от меня коронер.
– Материала так много и в таком состоянии, что мы не успеем, а самое главное, так для чего все это?
– В каком смысле? – уточняю я.
– Ну, для чего все эти заключения, все эти исследования? Для чего? А самое главное, кому? Кому все это понадобится?
Пробую ей возразить, но она меня перебивает.
– Вы же должны понять. Что и у нас потери. Особенно в нашей службе. При всем моем умении я не смогу уже со всеми вскрытиями и заключениями. А потому спрашиваю! Для чего и для кого это?
А ведь и в самом-то деле. Зачем? Зачем и кому будут нужны все наши потуги и разбирательства обстоятельств их смерти. И я с ней соглашаюсь. Тем более, говорю, что резервный компьютер не пишет всей информации, только самую нужную о корабле и ему нет никакого дела до записей дневников погибших девчонок. Так что давайте, как вам будет проще. Поступайте по своему усмотрению. С облегчением выхожу, но в дверях она меня останавливает.
– Даже не знаю? Будет ли вам интересно. – А потом, взглянув на мой живот, все поняла и живо продолжила.
– Многие девочки были уже беременные и со страха пытались делать выкидыши, но все, как одна погибли.
– Это почему?
– Видите ли, чиф-пайлот, природа сыграла с нами злую шутку. Забеременеть она позволила, а вот, как через ту же маленькую дверцу, через которую мы с вами когда-то благополучно проскочили, как просунуть таких крепких и сильных зародышей, как сейчас она не подумала.
– Не поняла? Поясните.
– Вы знаете, Оно. Я не открою Америку, если скажу вам, что за последние сто лет женщины, особенно европейские, не смогли рожать таких же крепких и умных детей, как это делали их африканские и азиатские подруги. И еще вам скажу, что мозг у европейских детей все время деградировал, уменьшался. А все по той же причине. Все из-за той самой дверцы. В Африке или Азии женщины продолжали рожать по многу детей и их дверки для ребеночка открывались каждый раз все легче и легче, все шире и шире. Так что не было у их деток проблем с головой и со здоровьем. А вот европейским женщинам с их проблемами и независимостью, все реже и реже приходилось рожать. Потому и дверца с каждым новым поколением женщин Европы все сужалась и сужалась. Природа не могла этого не заметить и что бы таких эмансипированных женщин не убивать при родах, она им каждый раз, с каждым новым поколением головку у плода все уменьшала и уменьшала. А за счет чего? Правильно! За счет нашего серого вещества! Вот так мы и деградировали. И вот сейчас. Я могу только констатировать этот печальный факт. И говорю вам об этом. Девочки не могли родить даже таких маленьких и не доношенных. Что уже говорить о родах полноценных детей?
Мы не рожали, а если и делали это, только для некоторых. В виде исключения и за выдающееся заслуги, как вы помните. Нам ведь не позволяли рожать! Куда, там! Перенаселение и все такое. Ну, а теперь. Природа дала нам шанс, заложила в девочек крепких и сильных зародышей да видно забыла, какие мы стали. Так, что дорогая мамочка, вам надо серьезно заняться, и я слышала, и вашей, э…своей подруге тоже и готовить для этого свои родовые пути. Надеюсь, вы меня поняли, милочка?
– Чего уж тут не понять? И так все яснее ясного. Только когда все это проделывать? И с кем? Вот ведь в чем загвоздка!
– А вы знаете, что мы обнаружили при расследованиях смертей наших мужчин?
– Очень интересно, так что же?
– Порнографию. Да, да! На каждом компьютер, где был мужчина, там всегда была порнография.
– Ну и что? Что тут такого? Я тоже люблю иной раз.
– А то, что это была за порнография. И какая?
– А, в самом-то деле? Какая? Интересно бы знать, что им больше всего нравилось?
– Вот то, то и оно. Оказывается, мы жили с ними, спали, рожали от них детей, занимались любовью и не знали, что им больше всего в нас хотелось и нравилось.
– Вы меня интригуете, доктор! Так, что же? Что их больше всего возбуждало?
– То, о чем мы с вами только что говорили. Наши дверцы. И знаете, какие? Самые распахнутые! Оказывается, мы совсем об этом и не знали, а чем мы их соблазняли? Мы ведь как думали, что это наши макияж, шарм, наряды! Чушь все это! Их наши распахнутые дверцы сражали на повал! Так, что и вам того же советую.
Открывайте по шире свою дверцу, и вы так же сразите любую. Главное, не стесняйтесь. Помните, что нравилось им, нашим соблазнителям и ценителям, то и вашим поклонницам понравится. Ведь все мы люди! Что мужчины, что женщины.
Эх! Мужичка бы сюда! Хоть какого! Самого бы завалящего, так я бы ему всю себя показала. Честное слово! Села бы перед ним и так бы свою дверцу раскрыла, что бы у него как… Эх! Да, чего там говорить! Дуры мы бабы, дуры! Все хотели девочками казаться!
– Ну, а кем же еще?
– Да, проститутками надо было быть! Самыми падшими! Вот, как надо было! А мы все им мусю, да пусю! Ох! Так нельзя! Ах! Как вам не стыдно! И вместо того, что бы дверцы свои раскрывать шире, мы же наоборот, и боже тебя упаси. И еще возмущались потом, что они в порнографии ковырялись! Да чужие дверцы распахнутые разглядывали и возбуждались!
– Но не все, же были такими? Я знаю, что некоторые дружили, а не сражались за главенство в семье. Сама знала пары, где так, как вы говорите. Не только души свои? Но и дверцы нараспашку!
– Это вы про умных баб говорите. Те им свои дверцы показывали, а такие как я, те прически, да новые платья. Эх! Да, чего там! Кстати, командир вы наш. Как там дела-то наши? Выживем? Каков ваш прогноз? Шансы, хоть есть?
– Это хорошо! Что есть! Главное, вы себя берегите! И его.
– Ее? Ах, простите.
Глава 3. Жизнь подо льдами
Потихонечку мы начинали обустраиваться и принять меры к тому, что бы еще раз не нырнуть. На этот раз, такой нырок был бы уже точно навеки. Я опять обратилась за помощью к Моно, посоветовались, что делать сначала. Она подсказала, что делать мне в организационном плане. Прежде всего, надо было немедленно приступать к ремонту и осушению уцелевших кают и отсеков. Иначе тут же утонем. А для этого нужны были рабочие руки. Всего по учету нас осталось чуть более полутора тысяч. И это все! Это из тех самых ста тысяч, что ступили первоначально на борт нашего сфероидоса? Пришли с надеждой на спасение? Я бы не выдержала без поддержки Моно. Она очень четко и расчетливо мне все объяснила.
– Потерянного не вернуть, надо думать о главном. – Сухо констатировала она сложившуюся обстановку.
– Самое главное, как я и думала, что эта та самая минимальная численность, которую нам оставила наша природа. А ведь я уже посчитала и пришла к убеждению, что больше потерь не будет. Иначе нам не справиться с ситуацией, но это противоречит ее замыслу. Так, что Оно не переживай! Жить будем! Это я тебе говорю, ее, природы посланница!
– Теперь надо создать все условия для таких, как ты и я. Нам рожать надо! Так по ее замыслу. Сколько ты говоришь нас таких? Это точно? Что-то мало. Надо коронера переключить на живых. Хватит ей с падшими, пусть к живым подключиться и всех к ней на обследование. Пусть она всех проверит, может, найдутся еще беременные среди нас? И потом. Всех разбить по сменам и назначить новых мастеров. Всех! В том числе и беременных. А о том, как с ними поступить посоветуйся с коронером. Да! Хватит ей трупы ворошить, пусть займется беременными. Нам надо перинатальный центр создавать, сама понимаешь, что рожать нам страшно придется. Не целованные мы! От того я и боюсь за себя и тебя, за всех нас. Видимо без кесарева не обойтись. Только вот как быть, если сразу пойдут на него и по нескольку вместе. Врачей ведь нет. Они тоже, как и остальные, там все остались, наверху. Только коронер и еще парочка. И потом. Надо немедленно комплекс хирургический, нашего Галилео-2025 разыскать и если нужно, то ремонтировать. Он нас может здорово выручить, иначе всех не успеть оперировать. Как я поняла, сроки у всех одинаковые. Эх! Вот же, где промашка моя. Как же я не предусмотрела!
Я ее успокаиваю и говорю, что не промашка ее во всем виновата, а обстоятельства. Ну, кто же мог ожидать такого поворота событий и ситуации? Так, что сейчас надо скорее начинать и на время своего отсутствия, надо подготовить хоть какую-то замену. Роды есть роды, я хоть и чиф-пайлот, но все, же женщина и собираюсь, как все, рожать.
Я создала совет. Совещательный орган управления сферосоидосом. И не потому, что мне он был необходим, а потому, что я ведь и сама на какое-то время отлучусь от управления. Ведь я тоже беременная и скоро стану мамочкой. Даже не верилось! Счастлива? Да, безмерно! Поэтому я должна успеть сделать, как можно больше сама. А совет тот пусть поддерживает то, что будет мною заложено. Ну, а там посмотрим. Главное, это выжили, теперь надо жить ради них. Нашего нового будущего.
Постепенно расчищаем и отвоевываем у океана то, что он уже захватил на сфероидосе. Мы шаг за шагом, двадцать четыре часа, сутками напролет все осушали и откачивали, конопатили наш сфероидос. А иначе было нельзя. Наш расчетный запас плывучести был, как на подводной лодке, ровно такой, что позволяло нам погружаться при необходимости и, продувшись, всплывать и удерживаться на поверхности океана. А сейчас нам бы только не погрузиться. Обратно нам не всплыть. Слишком сильно пострадал сфероидос и все его системы. Особенно удручало то, что оказался потерянным ЦП, а я без него, как без рук. Запасной компьютер хоть и старался, но не мог заменить мне Центральную. Слабеньким оказался. А к Центральной я сильно привыкла. Особенно в содружестве с Моной. Они на пару могли в считанные секунды разрешить любой кризис и ответить на любой казус. Особенно они выручали меня, впервые месяцы, когда мы непрерывно подвергались бомбардировкам. Но сейчас я сама, Моно на излечении и хоть я назвала его, запасной компьютер Центральной, но это так, для привычки, вроде бы, как в память.
При осушении отсеков все время находили все новые и новые жертвы. Оказывается, многие никуда не стремились. К тому времени уже потеряли всякую надежду на спасение. Потому их находили часто в крепких, вечных объятиях своих подруг. Так и погибали! Обнявшись. Теперь все делали без коронера. Их погребали в океане. Иначе уже было нельзя. Нам катастрофически не хватало энергии. Двигатели систем экстренного торможения, переведенные в реверс, работали непрерывно и все молотили, поддерживая сферосоид на плаву, и нам пока все никак не удавалось самим достичь положительной плавучести. К тому же навалился лед и тоже добавил тяжести. Так и боролись. День и ночь. Пока, наконец, Центральная не доложила, что мы обладаем собственной положительной плывучестью, за счет осушения многих отсеков. Это был наш первый праздник. И мы решили это событие отметить. Теперь заживем. И реактор можно перевести в экономичный режим, энергии нам было надо только на обогрев, освещение и еще на какие-то технические нужды. Пострадали многие системы. Нам не хватало хорошей вентиляции, систем управления и навигации. Если бы океан открылся, освободился бы ото льда, то сами мы вряд ли смогли, куда-нибудь двигаться. Главный двигатель, вместе с успокоителями качки вышел из строя и мы бы просто болтались в океане, как обитаемый остров. Изменился состав нашей пищи. Вышли из строя приборы приготовления нашей привычной пищи, питательной каши. Пришлось использовать запасы океана. Мы перешли на рыбу. А ловили ее так. Выбирали отсеки, которые раньше использовались как цистерны и открывали их. Заполняли водой, а потом мы их осушали и вся рыба, что попадала с водой нам доставалась. Так и питались. Первое время, с непривычки у многих кибердрессы не справлялись. Не привычная для нас была пища, грубая. А потом ничего, отсиделись по туалетам и постепенно стали к рыбе привыкать. Находили в ней давно забытое удовольствие. Да и водолазы стали все чаще притаскивать молюсков и водоросли, которые они собирали на корпусе. Сферосоид стал все сильнее обрастать, видно мы понравились океанским обитателям. Особенно бурная жизнь кипела у отверстий системы охлаждения реактора. Там, вблизи сброса горячих вод особенно хорошо удавалась охота. Нередко на нашем столе появлялись диковинные рыбы и морские создания. Но все они были нами съедены и с большим аппетитом. Особенно, нашими беременными. Им фосфора не хватало и кальция.
Организованные работы и восстановленное управление, все это создавало предпосылки к нашему дальнейшему выживанию. И вот, первые результаты титанического труда. Надо было дать людям отдых и хотя бы какую-то надежду на будущее. Решили провести праздник в один из ближайших дней. Нашлись среди нас придумщицы и все вдруг зашушукались, засплетничали. Ими был объявлен конкурс на мисс красавица сфероидоса. Вот же неугомонные, что придумали!
Праздник удался! Всем понравились конкурсы. Особенно те, где каждая будущая мамочка себе новых подруг выбирала. Ну, так, как мне советовала коронер. Для праздника мы осушили одну из больших цистерн. Девчонки украсили ее, осветили дополнительно и всякой чепухи придумывали. Во-первых, все должны быть на конкурсе без кибердрессов, а это означало, что мы все стали голые. Во-вторых, они напустили в помещение пара, и он нас укутывал мягко и согревал до пояса, а низ, так он как был, так и оставался у всех голенький. И было забавно слышать визг и смех на конкурсах. Особенно тех, когда предстояло опуститься пониже и находить среди множества кисок, только свою и единственную. Вот уж мы насмеялись. Ну, а потом всех беременных усадили и попросили ножки раздвинуть. А они, все не беременные, перед нами шли, а та из нас, что понравилась, они ей свой личный номер записывали. Коряво так и не умело. Писать ведь совсем разучились мы. Писали на ножках, животике, попочках. Так что побеждали те, у кого теми номерами все тело была исписана. Так и выбрали мисс сфероидос. У нее не только ягодицы, но и между ножек красивых все было исписано. И ей вручили главный приз, вместе со званием мисс, супер-кисс. Ну, а потом сделали такое фото на память, что мне даже неловко было показывать его Моно. Вместо улыбок, все пространство на фото заняли наши калиточки, вокруг дверцы супер-кисс.
Мона так и оставалась лежать и лечиться вместе с еще некоторыми девочками. Ну, мы им видео принесли, а пока они смотрели, а мы его очень эротично комментировали. Конкурс закончился и все смешались. Теперь у каждой беременной появились несколько герл-систер. Так их девчонки назвали. С ними они должны были оставаться и помогать не только до самых родов, а и потом. Так, что коронер все здорово с теми девчонками придумала. Все остались довольны и возбуждены. А вечером, по общей трансляции, передавали музыку по заявкам беременных и их новых подруг. И вместе с музыкой из этих кают мы слышали звуки, где их герл-систер приступили к своим новым обязанностям. Насмеялись и несказанно радовались тому, что мы снова вместе и живы. Что радуемся и любим, занимаемся, сексом и что скоро у нас будут, маленькие. И это уже все почувствовали и поняли. Мы ждали их, так, как когда-то еще на Земле счастливые женщины ждали своих первенцев. Мы ждали их появления все вместе, а такого никогда и нигде не было. И это единение перед рождением наших деток так нас скрепило и соединило, что нам показалось, что мы дальше выживем. Все выживем, кто остались, кого любили, и кто сам любил.
