Текст книги "Революция розг"
Автор книги: Ростислав Нестеров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
– Не возражаете? – он вопросительно посмотрел на Липу, постукивая ногтем по стеклу.
– А не рано? – не слишком уверенно возразил Липа, явно нуждающийся в паре капель крепкого после всех этих приключений.
– Любое раннее утро, это не более чем поздний вечер! – уверенно ответил Гоголь-Моголь, разливая коньяк. – Опять же за знакомство надо выпить…
И процесс пошел! Гоголь-Моголь, судя по всему выпивал с большим удовольствием, Липа после всего случившегося тоже был не прочь немного расслабиться, так что когда ближе к полудню парочка выползла на улицу дабы продолжить банкет, между ними царило полно взаимопонимание. Липа называл Гоголя-Моголя более удобоваримым именем Гоги, а тот вполне освоил несколько фамильярное, но звучное обращение Борисыч.
Итак, Борисыч и Гоги, этакая сладкая парочка, на радостях ударились в форменный загул. Гоги оказался неутомимым гулякой, наделенным не только объемистым желудком, но и совершенно неутолимой жаждой, ну а Липа был настолько возбужден открывающимися – наконец-то! – в его затхлой жизни перспективами, что почти не отставал, несмотря на существенную разницу в живом весе.
– Да пойми, Борисыч, я насчет власти очень даже «за». У меня можно сказать насчет власти призвание. – Гоги с явным наслаждением раскурил сигару размерами с небольшой зонтик. – Я знаешь скольких царей в люди вывел?
– Так за чем дело стало? – Липа разогнал рукой дым, чтобы видеть лицо собеседника. – Чего мы, собственно, ждем? Почему не работаем?
– А куда спешить-то? Никуда власть от тебя не денется… Это я со всей ответственностью заявляю. Потому что там, где я, там победа!
И Гоги подмигнул Липе, – смотри, мол! Тотчас к столу подошел солидный господин, представился директором и попросил дорогих гостей принять скромный подарок в виде бутылки хорошего коньяка. Вслед за директором появилась такая бутылка, каких Липа не видел даже в лучшие свои годы. Группа официантов в строгих костюмах со всей возможной торжественностью откупорила сосуд и оттуда, точно джин, пополз столь мощный аромат, что окружающие заерзали на стульях и завертели головами, пытаясь понять, откуда такое чудо произошло.
– Давай-ка, Борисыч, выпьем за нашу победу! – Гоги поднял бокал и полюбовался на переливающийся в лучах солнца темный янтарь. – Такой коньячок, кстати, не каждый президент каждый день пьет, в смысле даже президент пьет не каждый день. Короче, неважно…
Сказать, что все знавшие Липу граждане были удивлены, значит ничего не сказать! Куда девался неторопливый симпатичный пожилой господин с хорошими манерами, – теперь его место занял вечно спешащий, шумный тип с горящими глазами и беспорядком в одежде и мыслях!
Милую Катержину из отдела периодики он просто испугал, когда, взяв российские газеты, не пошел спокойно к любимому столу у распахнутого в сад окна и не стал как обычно сокрушенно качать головой, а понес какую-то ерунду:
– Вот увидите, не пройдет и месяца, как здесь, на этих страницах появится мой портрет! Я вернусь в Россию, и это будет возвращение победителя! И многие доложу я вам, очень многие горько пожалеют о своих прошлых поступках! – Липа помахал газетой перед лицом бедной девушки взиравшей на него с нескрываемым испугом и ровным счетом ничего не понимавшей. – Думаете, кончился Липовский? Считаете, он больше ни на что не способен? Надеетесь больше его не увидеть? Так вы еще узнаете кто такой Липовский!
Не меньший эффект произвел он и на пана Зденека и пана Йосефа из ресторана с неудобочитаемым названием и видом на Прагу. Заняв свое обычное место, Липа придал себе необычайно важный вид и каким-то замогильным голосом небрежно обронил:
– В ближайшее время придется вернуться в Россию. Срочные политические дела. Думаю, пришло время навести порядок и поставить, наконец, нормального президента. А то совсем распустились там без хозяйской руки!
И он так выразительно стукнул кулаком по столу, что ни у кого не осталось ни малейшего сомнения – хозяйская рука именно эта!
– Это говорю я, Липовский. И вы обо мне очень скоро услышите!
Присутствовавший при этом пан Зденек, который как всегда в это время пил свое пиво в тихом уголке террасы, бросил в сторону Липы короткий настороженный взгляд. Ведь в отличие от барышни в силу юного возраста ни слова не понимавшей по-русски, он учился еще в социалистической школе, а потому понял, что этот почтенный господин собирается учинить в России не меньше чем революцию. И если Катержину испугала лишь излишняя эмоциональность Липы, то пана Зденека тронуло и содержание:
– Боюсь, что очень скоро здесь появятся агенты КГБ! – доверительным шепотом сообщил он пану Йосефу, который как всегда в это время пил свое пиво за соседним столом. – И нас арестуют вместе с этим господином, который называет себя Липовским.
– Вы думаете, они решатся? – пан Йосеф чуть не опрокинул на себя остатки пива. – Мы ведь теперь в Европе.
– Послушать вас, так раньше мы были в Африке! Подумаешь Европа… Разве это их останавливало когда-то?
И пан Зденек вместе с паном Йосефом решили на всякий случай впредь пить свое пиво в другом, более тихом месте. Что же касается Липы, то он продолжал с многозначительным видом куролесить по славному городу Праге, пугая народ грозными пророчествами и обещаниями вернуться в Россию на белом в персиках коне с золотыми кистями и позументами.
Глава 8
Гроза приближается
Заседания Верховного Совета проходили в зале примыкающем к кабинету Великого Смотрящего. Там стоял большой круглый стол с неизменной керосиновой лампой посередине. А еще на столе лежала одна из величайших реликвий Ордена – левый мокасин Зоркого Глаза, тот самый, в котором он совершил свое великое открытие. Каким чудом уцелел этот мокасин до наших дней представить просто невозможно, но факт остается фактом – мокасин не только пережил тысячелетия, но и продолжал активно участвовать в жизни Ордена!
Вокруг стола имелось ровно сорок совершенно одинаковых стульев. Здесь все были равны. Правда все сорок членов собирались не чаще раза в год – не легко со всего мира съезжаться, но и в урезанном составе заседания проходили весьма бурно. Причем особый колорит дискуссии придавала ее анонимность, – из-за плохого освещения и надвинутых капюшонов лиц видно не было, садились все каждый раз по-разному, а что касается голосов, то каждый старался говорить не своим голосом. Единственным внятным участником оставался Великий Смотрящий, но и его узнавали по мокасину Зоркого Глаза с помощью которого он поддерживал порядок и регулировал дискуссию. Итак, дискуссия началась…
– Почему мы не имеем подробной информации о случившемся? Что это за оракулская служба, которая толком ничего сказать не может?
– Так ведь слишком мощная аномалия, Диспетчер даже с дивана для медитаций свалился, – такой силы был мозговой удар!
– Я, между прочим, давно предлагал вообще убрать из диспетчерской этот сомнительный диван! У меня, почему-то, все сотрудники медитируют сидя на самых обычных стульях. И вполне довольны!
– А вы не сравнивайте ваши любительские опыты на стульях с профессиональной работой на диване! Это как говорится две большие разницы.
– И это вы называете профессиональной работой? Неизвестное лицо, видите ли, произвело магический опыт необычайной силы. То же мне – информация!
– Да, надо признать, что наши коллеги сработали не лучшим образом. Я кстати слышал, что интересные результаты можно получить медитируя стоя.
– Не думаю, что сейчас лучшее время для подобных экспериментов. Судя по падению с дивана аномалия действительно мощная, значит есть реальная опасность!
– Еще вопрос, чем они вообще занимались в это время на диване! Тут хорошо бы провести внутреннее расследование.
– Внутреннее расследование? Обязательно! И заодно разберемся с расходованием средств, потраченных на строительство южного узла психосвязи!
– Так там же землетрясением все разрушено! Разгул разбушевавшейся стихии…
– Вот, вот! Насчет землетрясения у меня лично есть большой вопрос! А то очень интересно получается: то ли строили, то ли не строили, а потом раз и никаких следов!
– Полагаю, что на этом прения можно закончить! – Великий Смотрящий энергично постучал историческим мокасином по столу и стало тихо. – Переходим к решению вопроса аномалии. Какие будут предложения.
– Может обработать территорию нашим быстрорастворимым нейтрализатором магических явлений «АнтиМагги»?
– Так мы места точно не знаем.
– Так я же говорю – территорию!
– А население? Вы проверяли как этот ваш «АнтиМагги» действует на большие массы населения?
– Вот заодно и проверим. Региончик тем более не особо ценный…
– Не лучше ли нанести точечный удар? Например воспользоваться нашим самонаводящимся противоаномальным фугасом «Двойной эффект»
– Знаем мы ваш «Двойной эффект», помним! Кто пытался удалить пятна с истории, а в результате только размазал их?
– Думаю, что выражу общее мнение, – Великий Смотрящий прервал плодотворную дискуссию нескольким звучными шлепками мокасина, – если предложу для начала командировать на место опытного специалиста. Пусть разберется в ситуации, выяснит что к чему. Тогда и решим что делать!
– А вот это верно! Чего спорить, когда ничего толком неизвестно?
– Хорошее решение! Только для этого нужен специалист высшей квалификации.
– Настоящий мастер своего дела! Такой как Глазник!
– А где он кстати? Чем занимается?
И тут распахнулась дверь и в светлом квадрате обозначилась фигура – разумеется в длинном плаще с опущенным капюшоном, и все услышали спокойный голос:
– Я здесь! Какие будут указания?
Надо отметить, что Глазник сильно отличался от своих коллег прославленных массовой культурой. Что делает нормальный секретный агент, получив задание? Первым делом он разносит до основания несколько домов, превращает в решето два десятка человек, взрывает не менее полудюжины автомобилей (преимущественно дорогих марок) и только потом находит время задуматься о целесообразности своих действий или хотя бы уточнить, а не ошибся ли он адресом.
Глазник твердо стоял на позиции первичности сознания над материей. То есть он сначала думал, а потом действовал. Именно так он поступил и в данном случае. Получив задание, он не помчался, выпучив глаза и теряя тапки, в неопределенном направлении, а для начала отловил того самого Диспетчера, что был виновником торжества. Тот как раз получил выходной для поправки здоровья и в благодушном настроении собирал грибы на соседнем болоте.
«Надо его немного встряхнуть, вывести из равновесия! – решил Глазник. – И он вполне возможно вспомнит даже то, чего никогда не знал!»
Для наилучшего эффекта Глазник одел поверх неизменного орденского плаща с капюшоном изящный белый саван, лицо закрыл вратарской маской и вынырнул прямо из болота, когда Диспетчер с корзинкой, весело насвистывая, проходил мимо. При этом Глазник дико ухал и протягивал в сторону жертвы руки, увешанные болотными растениями. Диспетчер побледнел, уронил корзинку и с диким воплем кинулся бежать, но Глазник ловко подсек его заранее натянутой веревкой. Диспетчер врезался головой в ближайшее дерево и, слабо стеная, сполз на землю.
«Думаю, что этого вполне достаточно!» – заметил Глазник, с профессиональным интересом рассматривая свою жертву.
И приступил к экстренному потрошению.
– Да с памятью у тебя хреново. Видно пора работу менять!
– Что значит хреново?
– А то нет. Кроме падения с дивана ничего толком сказать не можешь
– Так мне так по мозгам дало! Чуть позвоночник не высыпался.
– Дало, не дало, а хоть примерно место следовал заметить.
– Место… Место… Что-то там определенно было…
– Что именно? Вспомни!
– Вроде как башня…
– Башня? Отлично! Высокая? Каменная?
– Вроде высокая… Но не сплошная… Через нее видно было…
– Ажурная? Как чулок?
– Наверное… И деревья вокруг…
– Может быть дома?
– Нет, деревья… На парк похоже…
– Еще! Что там еще было?
– Все… Дальше полыхнуло, и я отключился…
И Диспетчер понес такую жалостную чушь про тяжелое детство, нехватку витаминов и сложную обстановку в семье, что Глазник милостиво отпустил его. А сам крепко задумался, – вроде бы ажурная башня в Европе однозначно указывала на Париж. Но Глазника смущали деревья вокруг:
«Это не Париж! Диспетчер не мог ошибиться! То что я из него выдавил надо понимать буквально и дословно. Деревья… Деревья! Да это же Прага! Там на холме Петршин есть копия Эйфелевой башни только в несколько раз меньше. И вокруг как раз таки парк! Да, именно Прага! Город легенд и колдунов…»
Прибыв в Прагу, Глазник первым делом посетил известную пивную «У Флеку». И вовсе не потому что там встречались агенты Ордена, – просто он очень любил знаменитое темное пиво, которое варили прямо здесь уже не одну сотню лет. Как представитель древнейшей организации, Глазник уважал подобные казусы и не пропускал возможности прикоснуться к старым традициям.
Несмотря на дневное время, все места на свежем воздухе во внутреннем дворе были заняты, и Глазнику пришлось расположиться в пропахшем пивом зале с низким сводчатым потолком. Впрочем, это его нисколько не огорчило, – на дворе царило шумное веселье, а здесь все было чинно и благородно. Кроме Глазника в зале имелось всего несколько человек, каждый сидел за своим столом и в торжественном молчании пил свое пиво, глядя строго перед собой и не досаждая соседям разговорами.
Идеальные условия для размышлений! Тем более что Глазнику было о чем подумать. В его поместительной кожаной сумке лежал особо чувствительный координационный определитель последней модели ОЧКО-15, должный указать место проведения пресловутого магического опыта – согласно инструкции в нужном месте ОЧКО-15 обязательно подаст особый сигнал. Все бы хорошо, но радиус действия не превышал десяти метров!
«Это сколько же мне придется с бандурой по городу бродить? В ней весу, кстати, не меньше пяти кило! Надо как-то сузить район поиска…»
Глазник вспомнил многочисленные шпионские фильмы, где все необходимое легко размещается в наручных часах нисколько не стесняющих агента, с горечью усмехнулся и заказал еще пива с рюмкой «Бехтеревки» для лучшего букета.
«А что собственно тут думать? Неужели магические опыты, тем более необычайной силы будут делать в квартире многоэтажного дома? Или на одной из современных вилл? Конечно же нет!»
Глазник прикрыл глаза и представил раскинувшийся вокруг старый центр с кривыми переулками, средневековыми башнями, мрачными домами, булыжной мостовой. Перед его мысленным взором замелькали призрачные тени давно ушедших колдунов и их кошмарных творений, пахнуло затхлым запахом разверзающихся склепов, где-то за спиной жутко заскрипели половицы, и ледяное дыхание взъерошило волосы на затылке…
– Вот оно! – клацая зубами от страха, пробормотал Глазник. – Искать надо именно здесь – в старом центре!
И он как всегда оказался прав! Не прошло и двух дней, как Глазник нашел маленький трехэтажный домик, затерявшийся в одном из кривых и темных переулков недалеко от Староместской площади. Он незаметно сфотографировал черные, грубо обтесанные камни стен, узкие, похожие на бойницы окна с решетками, тяжелую дубовую дверь, остроконечную черепичную крышу и двух совершенно обычных мужчин – помоложе и постарше, проживавших там. Оба были Глазнику незнакомы, в карманном справочнике врагов человечества их тоже не было, оставалось прибегнуть к помощи Центра…
Глава 9
И один в поле воин
Сводку событий за неделю генерал Сундуков слушал без особого внимания, поскольку ничего интересного в ней не было. Неожиданно ровная речь Василия сбилась, точно он наткнулся языком на торчащий из леденца ржавый гвоздь.
– В чем там дело? – генерал насторожился.
– Да вот по Липовскому очень странная информация поступила, – Василий несколько раз пробежал глазами текст, но тот, как и следовало ожидать, нисколько не изменился.
– От Митрича что ли, – генерал многозначительно усмехнулся, – который с Дзержинским разговаривал?
– Так точно, товарищ генерал. Но тут дело, похоже, серьезное. Полковник Исаев докладывает, что Липовский активизировался и обещает в ближайшее время вернуться в Россию на белом в персиках коне.
– На каком, говоришь, коне?
– Белом в персиках, товарищ генерал.
Сундуков попытался представить себе, что это за масть такая, но в голову полезла всякая чушь. Он вдруг увидел Митрича на пару с Дзержинским, – они стаскивали Липовского с коня совсем как на скульптурной композиции у метро «Улица 1905 года». Генерал сердито поморщился – вот ведь до чего дурь заразительна!
– Также сообщается, что за Липовским стал следить еще кто-то. Митри… Полковник Исаев предполагает вмешательство ЦРУ.
– А зачем ЦРУ этот псих на белом коне Митрич не написал?
– Нет, товарищ генерал, но если Липовский собрался вернуться в политику…
– Да кому он нужен! Я тебе, Василий, так скажу: если Липовский действительно делал подобные заявления, то ему самое время возвращаться не в политику, а в психушку. Но я склонен думать, что весь отчет продиктовал Митричу лично Дзержинский!
– А что ему ответить сейчас? Он ведь указаний просит.
– Да ничего не надо отвечать. Ясно?
– Ясно, товарищ генерал.
– Почему они молчат? – Митрич ходил из угла в угол своей маленькой комнатки. – Почему? Неужели не понимают всей серьезности ситуации?
Вчера он повторно выслал подробный отчет – вдруг канал связи дал сбой и в первый раз руководство просто ничего не получило. Но ответа по-прежнему не было.
– И что теперь делать? – Митрич сел к столу и попытался задуматься.
В конце концов, отсутствие связи с руководством ни коим образом не освобождает его от возможности и необходимости исполнить приказ. Митрич очень хорошо помнил эти строки: «В случае попыток возврата в политику – нейтрализовать!»
– А как еще понимать его публичные заявлении о возвращении в Москву на белом в персиках коне? – размышлял Митрич. – Надо же было масть такую придумать… Одно слово – враг народа!
Однако куда сильнее Митрича смущало появление агента ЦРУ, который вился вокруг Липовского, что-то вынюхивал, высматривал и вообще вел себя довольно подозрительно.
– Столько лет никого не было, а тут на тебе! – он осторожно подошел к окну и скорее не разглядел, а вычислил фигуру в длинном плаще с капюшоном замершую в темной подворотне. – Вот, пожалуйста, опять стоит! Контра недобитая…
Да, надо было что-то делать, причем делать быстро! А что связи нет, так это ничего не меняло. Был приказ? Был! Значит надо приступать к исполнению. Остается только решить, как это сделать наилучшим образом!
– Нейтрализовать… Нейтрализовать… – бормотал Митрич, при этом его рука сама собой выдвинула ящик стола и зачем-то скрылась в старых бумагах. – Но чем, когда у меня даже захудалого нагана нет! А тут хорошая винтовка нужна…
Да, никакого оружия в арсенале у Митрича не имелось, хуже того – отсутствовали деньги на его приобретение. А как без оружия ликвидировать Липовского Митрич не знал. Он порылся еще в ящике стола и вдруг извлек оттуда початую пачку настоящей «Явы» – ту самую, на которой он несколько лет назад бросил курить. Митрич с непонятно откуда взявшимся вожделением уставился на пачку, потом медленно вытащил сигарету, похрустел сухим табаком и, помедлив чуть-чуть, осторожно взял фильтр кончиками губ.
– А если попытаться просто изолировать? – скосив глаза на чуть подрагивающий кончик сигареты, продолжал размышлять Митрич. – Организовать сигнальчик куда следует про темные делишки эмигранта Липовского. Кстати еще неизвестно насколько легально он здесь живет!
Митрич погонял не зажженную сигарету из угла в угол и вдруг быстрым движением взял, почти схватил валявшуюся в том же ящике старую зажигалку.
– Все равно газ давно кончился, – непонятно кому объяснил Митрич, поглаживая пальцем кнопку, и вернулся к теме обсуждения. – Да сигнальчик, конечно, не повредит, однако вряд ли это что-то даст. По нынешним смутным временам в лучшем случае вызовут в полицейский участок для беседы. Он, гад, вон какие речи публично произносит и хоть бы замечание сделали!
И Митрич в сердцах нажал на кнопку. Маленький голубой огонек вспыхнул в нескольких сантиметрах от кончика сигареты. Митрич даже забытый вкус табака почувствовал. Ну же! Всего одно движение! Взор его затуманился в предвкушении запретного удовольствия, но верность слову оказалась сильнее, – Митрич бросил зажигалку обратно в стол, а пачку вместе с изжеванной сигаретой дрожащей рукой выкинул в окно.
– Совсем с этим Липовским голову потерял! – обругал себя Митрич. – Может взорвать его к чертовой матери вместе с домом?
И тут вдруг вспомнилось, как в немыслимой давности прошлом, когда он был еще не полковником Исаевым, а простым пионером Колькой случилось ему воевать с дворовыми хулиганами. Жил он тогда в небольшом подмосковном городке Реутове.
Небольшая, но крепко сбитая шайка буквально терроризировала весь двор, и он сам не раз был бит ею, особенно когда пытался проводить воспитательные беседы. И тогда Колька решил нанести врагам неожиданный и сокрушительный удар, а именно взорвать беседку, где хулиганы каждый вечер собирались, причем взорвать вместе с ними. Это было жестокое, но справедливое решение!
Как и положено пионеру, Колька не боялся трудностей и нисколько не смущался полной своей безграмотности во взрывном деле. Он знал, что есть проблема, которую надо решить, остальное значения не имело. Колька пошел в библиотеку и тщательно проштудировал книгу про революционеров-народовольцев, ухитрившихся взорвать самого царя. Потом посетил несколько занятий кружка «Юный химик» в районном Доме пионеров, где сильно озадачил руководителя не по-детски серьезным отношением к делу и странным вопросами.
– Хорошо тогда международного терроризма не было, – подумал Митрич, высовываясь из потока воспоминаний, чтобы глотнуть воздуха реальности, – а то загремел бы пионер Колька за такой интерес куда следует…
Итогом многотрудной деятельности стала изготовленная из подручных средств бомба, которую Колька метнул в беседку, где хулиганы распивали спиртные напитки, готовясь к очередной порции вечерних пакостей. Однако вместо взрыва получилось громкое шипение и беседка вместе с супостатами скрылась в клубах едкого черного дыма. А сам бомбист был сперва крепко бит выскочившими из беседки закопченными хулиганами, после чего – о ирония судьбы! – сдан ими прибывшему на шум участковому Грубошлепову.
– Да… Грубошлепов меня тогда к работе в «органах» и привлек… – Митрич тяжело вздохнул. – Взорвать скорей всего не получится… Почему же все-таки молчит руководство? Может с Президентом консультируются?
От этой неожиданной мысли Митричу стало немного легче, и он решил выждать еще пару дней…
Однако время шло, Липовский становился всё говорливей, а центр наоборот продолжал героически молчать. И тогда Митрич решил последовать советам старого учебного фильма «Майор Булкин в тылу врага», который смотрел на заре своей службы. Он хорошо помнил те черно-белые кадры похожие своей однозначностью на немое кино. Враги здесь были врагами на все сто процентов: мерзкие физиономии с бегающими глазками, звериный оскал, неприятные манеры. Зато отважно противостоящий этим нелюдям майор Булкин, несмотря на фамилию, являл собой подлинного былинного богатыря – и лицом, и статью, и мыслями.
В отличие от своих оппонентов он не пил стаканами виски, не курил вонючих сигар, не ощупывал похотливым взглядом всех попадающихся женщин и вообще больше напоминал собственную бронзовую статую – из тех, что обязательно поставят всем героям кровавого прошлого в светлом и счастливом будущем. Фильм производил сильное впечатление, тем более что вместо таперского бряканья за кадром звучал строгий голос диктора, который объяснял, что именно происходит на экране и как все это следует понимать.
Среди множества ценной информации в фильме упоминался простой и эффективный способ нейтрализации противника подручными средствами. Им-то Митрич и воспользовался: выследил Липовского, когда тот поздно вечером возвращался домой, догнал в одном из многочисленных закоулков старого города и хорошенько стукнул по голове куском водопроводной трубы, завернутым в старую газету чехословацких коммунистов «Руде право»…
Липа покачнулся, в его глазах отразилось безграничное удивление и радость – ведь совсем недавно он только мечтал о нападении, и вот оно свершилось! Значит он, Липовский снова интересен, снова популярен, снова в игре!
– Я живу! Наконец-то я снова живу! – прошептал немеющими губами Липа и красиво, как в кино, упал на холодную булыжную мостовую…
Глава 10
Ошибки молодости
Вернувшись к нормальной жизни после долгого туманного забвения, Гоголь-Моголь почувствовал себя абсолютно счастливым. Ему нравился новый хозяин – симпатичный забавный Борисыч, ему нравилось новое имя Гоги, ему вообще здесь все нравилось. Современный мир давал его изощренной фантазии куда больше способов развлечься, чем все прочие прожитые времена вместе взятые.
Вот и в тот вечер Гоги со вкусом оттягивался в весьма пикантном ночном клубе. Под левой рукой у него была блондинка, под правой – брюнетка, внизу, бережно поддерживая его драгоценное тело, почтительно поскрипывал роскошный диван, а впереди, на столе гордо стояло ведерко черной икры с черпаком и трехлитровая бутыль виски «Блек Лейбл» на лафете. Вокруг стола теснилась безденежная публика с пустыми стаканами всегда готовая посмеяться любой шутке и поддержать любой тост.
– Друзья мои! Давайте выпьем за…
Тут Гоги осекся, изменился в лице, оттолкнул правой рукой брюнетку, левой рукой блондинку, странно быстро для своей комплекции вскочил и – вы не поверите! – выбежал из помещения. Разумеется, никто даже не предполагал, что причиной тому было покушение на Липу. Стоило тому упасть на холодные камни мостовой, как Гоги получил сигнал тревоги:
– Хозяин в опасности!
Вечерние улицы были как всегда пустынны, что позволило Гоги развить невиданную прыть, – он мчался сквозь тьму подобно взбесившемуся носорогу сшибая фонари, дорожные знаки и зазевавшихся прохожих. Он очень спешил, ведь вместе с хозяином должен был исчезнуть и он сам! Исчезнуть до появления хозяина следующего…
– Что это было? – в ужасе прошептал пан Йосеф, когда нечто огромное и стремительное пронеслось мимо него, обдав жаром. – Я едва успел увернуться!
– Не знаю… – пан Зденек осторожно выглянул из-за полуоткрытой двери пивной, где они только что так чудесно выпили по кружке пива. – Если только агенты КГБ…
– Агенты КГБ? – пан Йосеф задрожал еще сильнее и даже немного побледнел. – Но что они здесь делают?
– Помните того странного господина… – пан Зденек перешел на шепот, – который обещал революцию.
– Неужели они решились? – пан Йосеф схватился за сердце. – В самом сердце Европы?
– Вне всякого сомнения! – пан Зденек многозначительно поднял палец. – Я еще тогда вам говорил, что КГБ такие высказывания без внимания не оставит!
– Но мне казалось, что спецслужбы стараются не привлекать к себе внимания, – неуверенно заметил пан Йосеф, – а эти…
– А эти воспользовались новейшим скоростным танком!
– Танком? Какой кошмар… Мы ведь могли попасть под гусеницы!
И оба так разволновались, что пришлось спуститься обратно в симпатичный подвальный зал, выпить еще по кружке пива и крепко задуматься о своем будущем, а именно – где можно скрыться от длинной костлявой руки КГБ, которая подбирается все ближе и ближе…
Найти Липу в темном закоулке для Гоги особого труда не представляло, гораздо трудней оказалось затормозить, – Гоги так разогнался, что проскочил два лишних квартала! Липа подавал явные признаки жизни и Гоги не стал вызывать «Скорую», а просто отнес хозяина домой, благо нападение случилось не слишком далеко.
Так что очнувшись, Липа был приятно удивлен озабоченной физиономией Гоги который совершал над ним непонятные движения руками. Однако с каждой минутой боль отступала, и сознание прояснялось. И с каждой минутой настроение становилось все лучше и лучше, – пришел конец этому затхлому мертвому болоту, возвращается прежняя жизнь!
– Мы, Гоги, великое дело начинаем! Это я тебе говорю! – первые слова хозяина ввергли Гоги в тихое уныние.
«Все, – с грустью подумал он, – веселый праздник подошел к концу. Что-то теперь будет… А все ведь было так хорошо…»
– Помяни мое слово, – Липа попытался встать, но Гоги мягко удержал его в постели, – наши имена еще впишут в скрижали истории золотыми буквами!
«Твое может быть, а мне по статусу не положено…» – Гоги прекрасно знал, что любые упоминание о нем со временем исчезают из всех документов, но не это его печалило. Обладая среди прочего даром провидения, он осознал, что завтра действительно придется начинать великое дело, о котором они пока только говорили.
Увы, отчаянная попытка Митрича нейтрализовать Липовского произвела совершенно обратный эффект…
Следующее утро заговорщики встретили в кабинете на третьем этаже: Липа с завязанной головой похожий на раненого комиссара энергично ходил из угла в угол, а мрачный и не опохмелившийся Гоги маялся на жестком антикварном стуле.
– Нам надо срочно возвращаться в Россию! – Липа остановился у окна и осторожно выглянул из-за шторы.
– Может быть сперва разузнать все подробно, почву разведать? – осторожно поинтересовался Гоги, надеясь потянуть время.
– Нет, нет и еще раз нет! Мы должны быть стремительными как летящая пуля! – Липа обвел слишком тесное для полета его фантазии помещение. – Именно сейчас, сегодня, мы обязаны предпринять самые решительные действия. Вчера было рано, но завтра будет поздно!
– А что такого случилось?
– Как что? А покушение! Я в этой дыре ни один год просидел, так ко мне без разрешения даже комар не залетел, а тут… Или ты думаешь, что в центре Праги каждый вечер кого-нибудь бьют по голове?
– Да я что, – Гоги совсем растерялся, – я ничего такого, я вообще не думал…
– Оно и видно! Еще скажи хулиганы…
– Хулиганы…
– Что хулиганы?
– Ну ты же велел сказать: «хулиганы», вот я и сказал…
Липа понял – с таким помощником далеко не уедешь! Они спустились на кухню, однако там выяснилось, что за последние дни все запасы алкоголя в любой форме, включая кефир, были уничтожены.
– Мне бы хотя бы пива… – скромно потупив глазки и стараясь казаться как можно незаметней, бормотал Гоги. – Но можно и чего покрепче…
– Так нет ничего, выпили все… – Липа безнадежно хлопнул дверью холодильника. – Ни пива, ни покрепче. Можешь воды холодной попить. Из-под крана…
– А если в магазин сходить? – мягко намекнул Гоги, – Там-то, наверное, еще осталось…
– Даже не думай! Вдруг на улице засада?!
Гоги тяжело вздохнул, потом ещё раз и с обиженным видом стал пить воду прямо из-под крана, сложив ладонь лодочкой. Временами он бросал на хозяина жалостные взгляды, но Липа был непреклонен:
