Текст книги "Дороги наёмника"

Автор книги: Ростислав Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Простите, фер. Я полагаю, что прежде чем восславить без сомнений прекрасную Фриду, нам надо о ней что-то узнать! Вы хотя бы расскажите о ней! Она блондинка, брюнетка или, может быть, даже рыжая?

– А не все ли тебе равно? – Мой новый друг Одд ощутимо напрягся и стёр с лица глумливую ухмылку в попытках понять, чего я хочу добиться. В самопожертвование ради успеха форсирования он явно не верил. И, собственно, абсолютно правильно.

– До того момента, как я узнал о прекраснейшей деве ста миль окрест, было все равно. Теперь нет. Горю любопытством и не могу даже представить, насколько эта дева прекрасна! – И тут для пущего психологического эффекта я резко сменил тон: – А между тем, уже сейчас очень хочется её вы…ть!

Плевок в душу потребовался для создания всплеска эмоций и краткого замешательства. Парень был достаточно молод и должен был на это купиться, дав мне время двинуть коня вперед и зайти со стороны его правой руки. Далее потребовалось разве что только выхватить скьявону и сразу по выносу из ножен, секанув дурака по лицу, попробовать выжить до того момента, как подойдет помощь. Родившись левшой, которого в школе изверги учителя пытались переучить на правую руку, удачно использовать нетипичные направления атаки мне было несложно. Практически одинаковое владение обеими руками в моем увлечении как парным оружием, так и большими мечами роль сыграло немалую.

Вороной с оседающим в седле хозяином шарахнулся в сторону, а я, дернув повод и дав своему Барону шенкелей, направил коня на соседа, парня одних лет с боссом, в отличие от первого, все это время не прекращавшего глумливо лыбиться.

Щит – это штука неприятная, в определенной степени даже гениальное изобретение. Но тут есть одно «но» – им надо уметь пользоваться. Оруженосец ан Реннедерна, безусловно, умел, но видимо только в привычных для себя ситуациях. Что меч вместо бесполезного рубящего удара в голову сунут уколом ему под ключицу, он не сообразил. Этого противника я, по-видимому, тоже не убил, однако боеспособность он потерял, что позволило мне прорвать линию всадников и, проскочив за их спины, ворваться прямо в центр группы лучников, также с ходу молодецким ударом развалив голову одному из них и сбив конем второго, того, что в кольчужной безрукавке. После этого я банальнейше рванул вдоль берега наутек, пока меня тут не убили.

Замысел оправдался на все сто процентов. Имея одиннадцать атакующих рейтаров с фронта, людям уже практически покойного благородного разбойника было не до преследования. Самим при их ударе выжить бы. Практический максимум ситуации выдал один из лучников, сумевший всадить мне стрелу в спину, но титановую кольчугу она, естественно, не пробила. А потом в дело вступили ан Феллем со своими рейтарами, и всем окончательно стало не до меня.

Конники, придерживая раненых, абсолютно для меня неожиданно обратились в бегство, и только брошенная ими пехота начала сражаться за свою жизнь, пытаясь не выпустить наших конников из воды. Шансов на выживание у них было немного, но задержать рейтаров эта группа успевала точно, лошадь животное умное, да и человек, в общем, тоже. Безоглядно заставить их броситься на кованые рожны не так уж просто. Особенно если за спиной стоят лучники.

Вот лучниками, развернув коня, я и занялся. Пытаться перехватить трех конников в полном вооружении, пусть и спасающих раненого сюзерена с оруженосцем, но, безусловно, готовых к бою, было делом однозначно бесперспективным.

Возвращение, что бы кто ни подумал, было в моих планах, даже если бы разбойничающая кавалерия приняла бой, а не предала своих пехотинцев. В принципе, для того чтобы поломать сопротивление по урезу воды, в любом случае мне должно было хватить и одной угрозы наезда в спины.

Ну а если бы один-два всадника за мной погнались, было тоже неплохо – они в любом случае выбывали из боя. В целом, я ничего не терял, даже если наших недоделанных конников бы побили. В этом случае спецоперация по спасению моего барахла в лагере зализывающего раны противника планировалась на ночь.

В случившемся сценарии событий, если честно, атаковать стрелков было довольно страшновато, кольчуга на теле от стрелы в лицо бы не защитила, но все устроилось наилучшим образом. Когда лучники на меня отвлеклись, наши унылые псевдорейтары, толкущиеся в воде перед стеной щитов и пытавшиеся подловить неосторожного пехотинца, всё-таки рискнули немного поднажать, поддели парочку человек на копья, стоптали конями и порубили еще двоих, и оборона по урезу воды рассыпалась. Пятеро копейщиков и присоединившийся к ним помятый лучник в кольчужной безрукавке разве что сбились в кучу в надежде прожить подольше. Остальные трое запаниковали и попытались убежать, чего им, естественно, не удалось. Капитан, до этого предусмотрительно державшийся за линией рейтаров, легко догнал и зарубил двоих, а третьего перехватил я.

То, что пятеро из этой шестерки к нашему возвращению еще были живы, следовало отнести отнюдь не к их сверхвыдающимся боевым качествам, а к низким нашим. Из десятка рейтаров в ходе речного месилова выбыло трое, один из которых покойником, и вдобавок к этому копейщики убили двух лошадей, так что на рожон, точнее рожны, никто уже первым лезть не хотел. Окруженная группа пыталась этим воспользоваться и, прижавшись к воде, отступала, двигаясь вдоль реки, пока наши крутились вокруг, пытаясь ткнуть копьем подставившегося пехотинца.

– Сдавайтесь! Подарю жизнь! – заорал наш наивный капитан.

– Наша жизнь и так в наших руках! – ответил тот самый помятый моим конем лучник, сейчас хромавший и вытиравший с лица заливавшую левый глаз кровь.

– А если я перед копьями коня не остановлю? – Я жестом упредил ан Феллема, чтобы он предоставил дело мне, а не выдал какую-то глупость.

– А не жалко будет коня, ваша милость? – ответил тип в длинной пехотной кольчуге с капюшоном, старший среди копейщиков и видимо пользовавшийся среди них немалым авторитетом, коли удержал группу от паники и попытался вырвать тот единственный шанс выжить, какой у них имелся. – Дорого, поди, стоит? Стоит ли он прибытка с наших трупов?

Я сохранившим такое хладнокровие мужиком даже восхитился, тем более что все это время группа продолжала осторожно смещаться вдоль берега. Дядька, судя по седым вислым усам, прошедший далеко не одно сражение, бил в самую слабую точку нашего желания вырезать эту группу – экономическую обоснованность. Трофеи с трупов мы были бы вынуждены делить на всех, так что вернуть деньги за потерянного коня с добычи мне точно не светило.

– Надо же умный какой. – Я искренне мужику улыбнулся. – Что с большим мечом я и в одиночку вас пошинкую, вы, конечно, не поверите…. Убедил. Воспользуемся вашими луками. Я вроде как видел за спиной целую парочку.

Дядька ощутимо помрачнел, ан Феллем рядом злорадно ухмыльнулся, рейтары тоже воспряли духом.

– Но это если не договоримся.

Вот тут откровенно удивились все.

– Дерох, будь так любезен, сгоняй к покойным за луками и стрелами.

Упомянутый рейтар, тот самый не самый полезный в бою недавний крестьянин, послал окруженным неприличный жест и рванул выполнять приказ.

– Ну а ты пока что можешь подумать, стоит с нами договориться или нет. Времени на это у тебя ровно до его возвращения. Потом я вас лично перестреляю.

– С моей помощью, – ан Феллем решил не оставаться от разговора в стороне.

– Чего вы от нас хотите? – Мужик сообразил, что дело пахнет керосином, и не стал обострять. Шансы уйти от нас, если не отпустим, у них и так были не сильно уж велики. Ещё один-два выбитых пехотинца, и остальные кружащихся вокруг кавалеристов уже не удержат.

– Давай пройдёмся. Один на один переговорим. – Я спешился. Мужик мялся и откровенно не знал, что ему делать. – Не ссы. Против луков вы все одно покойники, так что ничего не теряешь. А так фер ан Феллем вас живыми отпустит. И даже не ограбленными. Правда, капитан?

Сообразивший подыграть Лойх величаво кивнул.

– Но уговаривать вас тоже никто не собирается. Решай быстрее, вся ваша жизнь в твоих руках.

Вот тут проникшиеся речью боевые товарищи чуть ли не выпихнули дядю вперед.

– Оружие можешь оставить, твои ребята его сохранят. Мы же переговорить собрались, а не подраться, верно?

Тут мужик снова замялся, однако первый шаг по наклонной был уже сделан, так что освобождение от колюще-режущих предметов не заставило себя ждать. Я мысленно потер руки – он очень хотел жить, а значит, если правильно взять дядьку в оборот, вылепить из этого пластилина можно будет почти все что угодно.

* * *

Что полный любопытства капитан решит присутствовать при нашей беседе, я, если честно сказать, не сообразил, но махнул на это рукой. Просить начальника подождать в стороне было бы политически неправильным. Единственное, о чем его попросил, это не вмешиваться и встать так, чтобы не закрывать нашего нового друга от взглядов боевых друзей. Сам дядька в это время вполне обоснованно маялся неизвестностью.

– Взрослый, казалось бы, муж и на большой дороге головой рискуешь… – сочувственно закинул я удочку для завязки разговора. Мы оба сидели на вынесенном водой на берег бревне в полусотне метрах от окруженных пехотинцев, капитан стоял рядом, сложив руки на груди, и с интересом переводил взгляд с одного на другого собеседника.

Меня смерили понимающим взглядом и равнодушно повели плечом. Впрочем, пробить психологическую броню первым же вопросом я и не рассчитывал. Так, лениво прощупал реакцию с этого направления. Не более.

– Ан Реннедерну кем служишь? – я резко сменил тон и тему. Затягивать разговор тоже не следовало, лагерь бежавшего рыцаря сам себя не ограбит.

– Кастелян я, ваша милость.

– Замка Реннедерн?

– Это фьеф зовется Реннедерн, фер. Замок рода ан Реннедерн именуется Денан, – отвечал допрашиваемый достаточно неохотно.

– Не суть. – Безразлично шевельнул я рукой. – Давно служишь?

– Вскорости десяток лет будет, – осторожно ответствовал кастелян, именем которого я даже не поинтересовался. К слову, специально.

– Не одну войну под гербом прошел и в верности сомнений не подавал?

– Да, досточтимый фер. Так оно и есть.

– Женат?

Лицо допрашиваемого дрогнуло в некотором удивлении, быстро трансформировавшемся в опаску.

– Да…

– И дети есть?

– Да, фер. – Кастелян задумчиво пошевелил седыми усами и добавил: – Четверо.

– Убили бы мы тебя, будет кому поддержать?

На этот вопрос он предпочел не ответить, снова безразлично шевельнув плечами.

– Завистников много? Врагов? Тех, кто на твое место метит?

В этот раз он отмолчаться не рискнул и неохотно ответил:

– Хватает, ваша милость.

– А те, кто вас предал, в их число по случайности не входят?

Лицо собеседника еще раз дрогнуло, в этот раз в неприкрытой злобе на боевых друзей. Ага, я бы на его месте тоже злился.

– Кто знает…. В чужую голову не заглянешь…

– Да ты что?! – совершенно искренне ухмыльнулся я. – Ты бы мне это говно не скармливал, дядя!

Кастелян ощутимо напружинился, рука, видимо, незаметно для него самого дернулась к висевшему на поясе боевому ножу.

– Однако мне, в общем, наплевать, – успокоил я мужика. – Твоя жизнь, твои проблемы.

– А что тогда спрашиваете, ваша милость?

– Что добра желаю и советом помочь хочу, ты конечно же не поверишь?

Кастелян кивнул.

– И правильно. Уважаю умных людей. Ты же умный человек, кастелян замка Денан?

– Глупцом не считают. – Дядя был преисполнен мрачных подозрений.

– Ну, значит, и будем вести разговор как два умных человека. Согласен?

– Говорите уж, чего вам надо, ваша милость, – вздохнул тот.

– Мне надо? – Усмехнулся я. – Это надо тебе. Мне в твоей жизни вообще никакого интереса нет. Ты для меня как комар. Не прихлопнул – лети и жужжи с богом. Другой прихлопнет.

– Поэтому, фер, сюда и вытащили? – меня неуклюже попытались поддеть в ответ.

– Скажу так, всегда можно найти дело, где интерес умных людей совпадает. – Не смутился я. – Не срастется, я поеду своей дорогой, и от этого ничего не изменится, а вот ты в любом случае будешь думать о выживании.

– Может быть, что так и есть, – согласно кивнул кастелян, достойно приняв удар.

– Не может быть, а выживать прямо, как сегодня придется. Думал уже, что будет, после того как в замок вернешься, когда тебя там похоронили?

– Нет! – мрачно буркнул тот. Мысли собеседника, судя по роже, мне удалось направить в нужном направлении, однако накатить пару сантиметров брони это ему не помешало.

– Так я тебе подскажу, кастелян. Согласен, что верность только тогда ценна, когда она обоюдна?

У капитана ан Феллема, что с интересом наблюдал за процессом морального распятия жертвы, лицо стало ну прям-таки маской покойника. Сам распинаемый отреагировал немногим лучше.

– Я так вижу, согласен. – Искренне, но немного издевательски хмыкнул. – А теперь я просто задам один вопрос. Простит ли тебе твой господин свое предательство, когда ты в замок вернешься?

Поживший, неглупый и не боящийся крови мужчина какое-то время даже не знал, что ему ответить, нашелся только с жалким:

– Его милость меня не предавал!

– А сильно большое это имеет значение? Если тебя предали его близкие слуги, которых он за свое спасение ну никак не сможет не вознаградить?

– Мой господин меня не предавал…

– Ты, похоже, недопонимаешь. – Нагнетая на жертву нервоз, я как можно более зловеще ухмыльнулся. – Не имеет никакого значения, кто вас бросил на смерть ради спасения господина, тогда как вместе вы могли и отбиться. Скажу честно, от наших недоделанных рейтаров и отбились бы. Имеет значение только то, что вы остались умирать, а они сбежали. Поэтому я тебя и спрашиваю, простит ли тебе твой господин свое предательство? Что невольное, это неважно. Ты не замковый стражник, а кастелян. Выше тебя в замке только сам сеньор и его семья. Забудет про это, деньгами вознаградит и по головке погладит или будет ожидать ответного предательства? Поставь себя на его место. Может он предположить, что ты воспользуешься своим положением и при случае припомнишь?

Кастелян промолчал. Случай был как раз из таких, когда молчание красноречивее любых слов.

– Сильно он тебя ценит и уважает? Ты почти как член семьи у Реннедернов? А те, кто его «спас»? – Тут было целесообразно подчеркнуть тоном сарказм. – Будут тебе улыбаться, руку протянут, обнимут и извинения принесут, и подумать, что им тот ты точно той же монетой отплатишь, им даже в голову не придёт?

Жертва мрачно и тоскливо глянула в мою сторону. Я продолжил:

– Знаешь, таких врагов, как ты, нормальные люди убивают раз и навсегда. Чтобы ты не мог подняться и подгадить в ответ. А если ответную гадость не сделаешь, – я махнул рукой в направлении его людей, – все решат, что ты ослаб и жрать тебя теперь можно безнаказанно. Согласен?

– Вы меня на господина хотите натравить, ваша милость? – Кастелян, наконец, озвучил решение, к которому его подводили. За этим я миротворчество, собственно, и устроил. Лично гоняться за благородным ублюдком, решившим мне отомстить за брата, было немного не с руки. А вот решать проблему было нужно. – Если меня отравят, удавят или сгноят в темнице, все одно лучше, чем на кол сесть. А то и вся семья под топор пойдет.

– С чего это ты такое взял? – Хмыкнул я, против психологического манипулирования мужик оказался достаточно беззащитен, жертву теперь нужно было просто дожать. – Я тебе себя и семью как раз предлагаю спасти. Вот мало ты врагов на своей службе нажил? А ведь на жене и детках они первыми и отыграются. После того как они твоей и господской защиты лишатся. А не лишиться ее ты не сможешь – те трое, что Реннедерна утащили, свое предательство точно никому не позволят вспомнить. Да и кастеляна место тогда освободится… при раненом господине. Доходное у тебя местечко, как считаешь? Сколько народу за одни деньги, что через него идут, тебя готовы прикончить?

– Что вы от меня хотите, чтобы я сделал? – Окончательно сломался мужик. Было, похоже, что по-настоящему, а не играя. Фальши совсем не чувствовалось.

– Наследники у моего недорубка есть?

– Да, ваша милость. Двойня, мальчик с девочкой. Третий год пошел.

– А какого х… тогда своей даме сердца на дорогах признания посвящает? – не выдержал капитан. – Жена надоела, избавиться собирается?

Прежде чем Лойху ответить, кастелян откровенно замялся:

– Он над вами глумился, ваша милость, а не даме сердца эти признания посвящал.

– Вот как?

– Да, милостивый господин. Рейна Фрида ан Сигиморн – это такая благородная дурочка из соседнего поместья. С младшим братом фера Одда были помолвлены, но как со стены лет семь назад шлепнулась, так родители господина сразу же помолвку разорвали. С головой совсем плохо, пол-лица всмятку, в падучей что ни неделю бьется, даже колдуны ничем помочь не смогли.

– Ах, ты говно какое! – Ан Феллем по молодости натурально вскипел, только сейчас сумев оценить, в какой его затягивали блудняк.

Я хмыкнул, напротив, оценив эту остроумную шуточку, но ничуть ей не удивившись, и вернул жертву моих манипуляций к нити разговора:

– Если властелин Реннедерна по ужасной случайности от ран тапки кинет, молодой вдове с маленькими детьми кроме таких, как ты, старых слуг, которые со сменой хозяина все теряют, на кого будет опереться?

Кастелян задумался, мы молчали. Успокоившийся ан Феллем, судя по отсутствующему виду, размышлял о чем-то своём и даже не сразу понял, что охрипший мужик обратился к нему, а не ко мне.

– Жуткий у вас лейтенант, ваша милость. И ведь не боитесь, наверное…

Вот сволочь какая! У юного руководства для профилактики недоверия требовалось срочно развеять мрачные впечатления:

– Верность – это понятие обоюдное, дядя. Своих не бросаю и на больших дорогах промышлять тоже брезгую.

– Ваша милость, это я сразу понял, что вы за мелочью не нагнетесь…

Вот тут мне стало по-настоящему лестно. Всегда бы так ценили. И не враги, а собственное руководство.

– В общем, решай сам, что тебе делать, кастелян. Твоя жизнь, твои и хлопоты. Испугаешься своего ублюдочного господина придавить, мне, если честно говоря, наплевать. Скорее рано, чем поздно я и сам его удавлю. Однако учти, когда вы до замка доберетесь, кто-то из них… – я ткнул большим пальцем в направлении его подчиненных, – непременно о нашей беседе раззвонит. И что ты их жизни сейчас спасаешь, никто после этого не вспомнит, что бы ты ему там не плёл.

Кастелян хмуро глянул в указанную ему сторону.

– Так что выбора даже нет, – я цинично ему усмехнулся, – на одной чаше весов ты со своей семьей и положением, а на другой – один благородный выродок с тремя говнюками, которые вас предали. Кто тебе ближе, выбирай сам.

Кастелян окинул меня тяжелым взглядом и повторил свою мысль уже мне в лицо:

– Жуткий вы человек, ваша милость.

– Для чужих вполне может быть…

* * *

Лойх ан Феллем задумчиво смотрел в направлении спешно удаляющихся фигурок пехотинцев ан Реннедерна, такое ощущение, что до конца и не поверивших что их только что отпустили.

– Фер Вран, ты действительно думаешь, что он его убьет?

– Понятия не имею. Скорее нет, чем да. Чем в Одде ан Реннедерне больше гнили и глупости, тем вероятнее, я так думаю. Слишком от многого зависит, – я равнодушно пожал плечами. – Попытаться в любом случае следовало. Работа у нас опасная, кровников много, так что мстителей нужно давить сразу, как представится возможность.

Хмыкнул.

– Я же не золотом ему заплатил, бесплатно по ушам проехал. Придавит ублюдка подушкой – хорошо. Испугается или понадеется на лучшее? Ну и бог с ним. Что эти пять жизней для нас решают?

Капитан на какое-то время задумался и протяжно так выдал:

– А ведь действительно, жуткий ты человек, фер Вран ден Гарм…

Я только усмехнулся:

– Знаешь, фер Лойх, самое смешное в нашем разговоре, что я ему ни одного слова лжи не сказал. Так, разве что немного сгустил. Самую малость…

Глава III

Большой добычи мы в брошенном лагере, разумеется, взять не смогли, отчего наши задним числом расхрабрившиеся псевдорейтары, конечно, начали скрипеть. Хауберк кастеляна пытались на себя примерить. Особенно неистовствовали вчерашние крестьяне, похоже, что даже не понимавшие, что больше вмешательством богов и меня грешного пережили свою первую стычку.

Я поначалу отмалчивался. Несомненным плюсом классового общества было, что палки наши смертельно опасные для врагов мерсенарии старались не перегибать, однако потом эти терминаторы в дырявых подштанниках все же начали непритворно надоедать.

– Варрох, тебе зубы во рту не жмут?

Дерох Варрох, напрасно снимавший с трупов луки и стрелы и теперь очень этим всем возмущенный, застыл как мышонок перед змеей. Целовать в задницу во всех мирах обожаемый личный состав я изначально не собирался, поэтому парочка человек моего кулака уже отведала, что пошло взаимопониманию с коллективом только на пользу. Желания, чтобы после плюхи тебя отливали водой после последнего показательного примера, ни у кого в роте не было ни на грош.

– Почтенный кастелян тебе с удовольствием в брюхе дырку проковырял бы. Вы чем тут недовольны, волки тряпичные? Настоящими рейтарами вы станете через год, те из вас, кто жив останется. Будь вы ими, стоптали бы всех на месте и не бухтели бы тут. А вы за спину друг друга прятались. Не так?

Ответом, понятно, было молчание…

– Вот и засуньте язычки в жопу. Прямо так, как сейчас. Пару-тройку из вас эта пятерка точно бы за себя взяла. Что живы остались, совсем не рады? Или решили, что мы с капитаном за вас должны были на копья лезть?

Ответить снова никто не рискнул.

– Собирайте трофеи и не чирикайте. Когда научитесь строи топтать, тогда и получите право возмущаться. Когда вам это разрешат.

Ан Феллем, сидевший рядом, хихикнул как ребенок.

– Давно тебя хотел спросить. Кулаками ты как копытом бьешь, не у кулачных бойцов набрался?

– А ты как думаешь? – Усмехнулся я. – Остался ты без меча, сразу ложись и помирай? Да и полно ситуаций бывает, когда оружие ещё лишнее, а вот бросок или тычок в зубы в самый раз.

– Преподашь пару уроков?

– Кулачного боя или борьбы?

Лойх задумался.

– Потом, когда будет время. Мне сейчас твой большой меч больше интересен. И тот прием, которым ты вампира в «Дрофе» разоружил. Покажешь?

– Почему бы и нет. – Пожал плечами я. – На мечах потренироваться я тоже не против. Но для учебных поединков нам с тобой учебные мечи понадобятся. Деревяшками тут не обойдешься.

– Кузнец скует, как роту догоним.

– Потренируемся. – Одобрительно кивнул я. – Мне и самому надо, пока навыки не растерял. Да и не только с тобой. Хоран на глефе очень хорош.

Ан Феллем согласно кивнул.

– Тебе не кажется, фер Вран, что за это надо выпить?

– Почему бы и нет, фер Лойх?

В общем, продолжили мы путешествие навеселе и в весьма приподнятом настроении, оставив у реки только раздетые донага трупы.

* * *

Локра представляла собой приличных размеров деревню, точнее сказать село. Храм в этом населенном пункте был и функционировал. К нему наш конвой и направился. Образовавшихся в стычке на броде покойников нужно было похоронить, попробовать скинуть на местном базаре часть обременявшего нас трофейного имущества, да и пристроить на постой часть раненых заодно.

В принципе, нетранспортабельного Зака Хелока можно было бросить и одного, однако это с приличной вероятностью было все равно что его убить. Крестьянство в этом жестоком мире лишним человеколюбием не страдало, так что взять с сослуживцев плату за лечение, а потом тихо задушить беспомощного бедолагу в целях ограбления для местных колхозных Гиппократов было весьма вероятным вариантом. С группой провернуть такой номер было не то чтобы сильно сложнее, тут больше играл фактор возникновения вопросов со стороны сослуживцев. Одно дело, что «умер от ран» один человек, и совсем другое что, «огневица» посетила, допустим, сразу троих.

Лиц, пользующихся плодами битвы, не участвуя в них, живущий мечом люд и так сильно не любил, а таких вот охотничков за трофеями вообще откровенно ненавидел. Уничтожение сел, деревень и отдельных хуторов, хозяева которых не смогли объяснить, куда делись оставленные там до выздоровления сослуживцы, были не то чтобы часты, но случались. И запоминались надолго. Причем что мерсенарии, что не меньше нашего страдавшие от этой проблемы императорские легионеры делали все возможное, чтобы пиар-акции данных профилактических мероприятий охватили как можно более широкие слои населения. Что, к сожалению, работало гораздо хуже, чем бы всем хотелось. Среди хитрожопых хуторян как чума бродил вирус надежд, что им то как раз повезет и болтовня про уничтоженную за тридевять земель деревеньку разговорами и останется.

Впрочем, если совсем откровенно, это все было лирикой профессиональной деформации. Сами хейенские профессиональные военные паиньками были никак не большими, чем крестьянство. Обе стороны, мягко сказать, друг друга стоили.

В любом случае для нас это оказалось малоактуальным, ибо не успели мы даже добраться до постоялого двора на окраине Локры, когда нашлись знакомые. Истошный вопль «Ва-а-а-ша ми-и-и-лость!», как мне показалось, был слышан на другом конце поселения.

– Популярен прямо как Майкл Джексон… – буркнул я, выискивая взглядом источник звука. Голос был подозрительно знаком – да и не так много я в этом мире знал подростков, способных, увидев меня, так радостно орать.