Текст книги "Прощальный взгляд"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 32

Южнее по побережью стояла солнечная ветреная погода. С вершины холма, вздымавшегося над Пасифик-Пойнтом, были видны белые гребни волн и редкие парусники, кренившиеся под напором ветра.

Бетти повезла меня прямо в смизерэмовскую клинику. Холеная молодая особа с нелюбезными манерами, восседавшая в приемной, заявила, что доктор Смизерэм занят с пациентом и никак не может нас принять. Весь остальной день он проведет с пациентами и вечер тоже.

– Ну а, скажем, через недельку, со вторника, этак в полночь?

Особа смерила меня укоризненным взглядом.

– А вы не ошиблись? Может, вам все-таки нужно отделение «Скорой помощи» при больнице?

– Не ошибся. Ник Чалмерс находится в вашей клинике?

– На подобные вопросы я не имею права отвечать.

– Могу я повидать миссис Смизерэм?

Особа ответила не сразу; сделала вид, будто разбирает бумаги.

– Сейчас узнаю. Как вы сказали, ваше имя, повторите, – снизошла она наконец.

Я назвал себя. Она открыла дверь, ведущую во внутренние покои, и оттуда донесся такой крик, что у меня волосы стали дыбом. Пронзительный бессловесный вопль, вопль муки и отчаяния.

Мы с Бетти посмотрели друг на друга.

– Это мог быть и Ник, – сказала девушка. – Что они с ним делают?

– Ничего. Здесь не подходящее место для вас.

– А где подходящее?

– Дома, с книжкой.

– Достоевского, что ли? – сказала она резко.

– Можно выбрать что-нибудь повеселее.

– Вроде «Маленьких женщин» [9]9
  Книга американской писательницы Луизы Олкотт (1832-1888) – слащавый дидактический роман для юношества.


[Закрыть]. Боюсь, что вы меня так и не поняли, мистер Арчер. И потом, оставьте этот отеческий тон.

– А как еще с вами разговаривать?

Дверь во внутренние покои распахнулась (на этот раз обошлось без криков), из нее вышли Мойра и регистраторша. На меня Мойра посмотрела удивленно, взгляд же, который она кинула на Бетти, был куда красноречивее. В нем разом отразились и зависть и презрение. Хоть ты и моложе, казалось, говорил этот взгляд, зато я крепче.

– Что тут творится, мистер Арчер? – обратилась она ко мне.

– В меня попала шальная пуля, если вы об этом, – и я показал на левое плечо. – Ник Чалмерс здесь?

– Да, здесь.

– Это он кричал?

– Кричал? Не думаю. – Она смешалась. – У нас в этом отделении несколько человек. И Ник далеко не самый буйный.

– В таком случае, я надеюсь, вы разрешите нам его повидать. Мисс Тратвелл его невеста...

– Знаю.

– ...и она, естественно, очень тревожится за него.

– Мисс Тратвелл зря тревожится. – Однако у самой Мойры вид был озабоченный. – Весьма сожалею, но никак не могу вас к нему пустить. Такое разрешение может выдать только доктор Смизерэм, а он полагает, что Ник нуждается в изоляции.

Рот ее скривился. Лицемерить становилось все трудней.

– А не могли бы мы, миссис Смизерэм, обсудить этот вопрос с глазу на глаз?

– Разумеется. Пройдите, пожалуйста, в мой кабинет. Приглашение не включало Бетти. Я поплелся следом за Мойрой в ее кабинет – нечто среднее между гостиной и справочной. Абстрактные картины, развешанные по глухим стенам, казались окнами, только смотрели эти окна не на внешний мир, а внутрь. Мойра захлопнула дверь, повернула ключ в замке и привалилась к косяку.

– Взяли в плен? – сказал я.

– Я сама здесь в плену. И все в отдала, чтоб отсюда выбраться, – сказала она без намека на шутку и приподняла плечи, как бы показывая, какой тяжестью давит на нее здание клиники. – Но это невозможно.

– Муж вас не отпустит?

– Тут все несколько сложнее. Я в плену своих прошлых ошибок – что-то я сегодня так и сыплю откровениями, – и одна из них – Ральф. Ну а вы – самая последняя.

– Что я сделал не так?

– Ничего. Мне казалось, я вам нравлюсь, только и всего, – сказала она искренне, отбросив лицемерие. – Прошлой ночью я в этом не сомневалась.

– Так же, как и я. И вы не ошиблись.

– Тогда зачем же вы мучаете меня?

– Я вовсе не хотел вас мучить. Но похоже, что мы с вами оказались в разных лагерях.

Она покачала головой.

– Не верю. Я хочу одного – достойной жизни для всех, – и добавила: – Включая меня.

– А чего хочет ваш муж?

– Того же, но согласно своим представлениям. Мы, знаете ли, не на все смотрим одинаково. Я допустила непоправимую ошибку, поддерживая Ральфа во всех его великих начинаниях, – и она обвела рукой стены. – Словно мы могли спасти наш брак, родив клинику, – и добавила сухо: – Проще было б ее арендовать.

Сложная она была женщина, говорила загадками, да и болтала слишком много. Я подошел к ней вплотную, неловко обнял здоровой рукой и закрыл рот поцелуем.

Рана в плече пульсировала, как добавочное сердце.

Мойра, словно ей передалась моя боль, сказала:

– Мне очень жаль, что вы так страдаете.

– А мне, что вы, Мойра.

– Не тратьте на меня свое сочувствие, – сказала она. И я подумал, что годы работы сестрой не прошли для нее даром.

– Я выживу. Но радости это мне, увы, не доставит.

– Вы опять меня запутали. О чем мы говорим?

– У меня предчувствие, что мы на пороге беды. Во мне ведь есть ирландская кровь.

– Кому грозит беда? Нику Чалмерсу?

– Всем нам. И ему, разумеется, в том числе.

– В таком случае почему бы вам не разрешить мне забрать его отсюда?

– Не могу.

– Его жизнь в опасности?

– Пока он здесь, нет.

– Вы меня пустите к нему?

– Не могу. Муж не разрешит.

– Вы его боитесь?

– Нет. Но он врач, а я всего-навсего обслуживающий персонал. Да и потом, как знать, что он сделает.

– И долго он намеревается держать Ника?

– До тех пор, пока его жизни грозит опасность.

– Какая опасность?

– Не могу сказать. И не задавайте больше вопросов, Лью. Вопросы только все портят.

Мы еще постояли обнявшись у запертой двери. И хотя между нами начался раскол и меня не покидала мысль, что я теряю драгоценное время, ее жаркие губы вернули меня к жизни.

– Какая жалость, что нам с вами нельзя взять и уйти отсюда – вот так, сразу, с тем чтоб никогда больше не возвратиться, – сказала она тихо.

– Вы связаны браком.

– Брак мой вот-вот распадется.

– Из-за меня?

– Нет, разумеется. Но все равно, дайте мне одно обещание, ладно?

– Сначала скажите какое.

– Не говорите никому о Сынке. Ну, помните, о моем возлюбленном из Ла-Джоллы, том, что служил на почте. Я и вам зря о нем рассказала.

– А что, Сынок снова объявился?

Она кивнула. В глазах у нее была тоска.

– Так вы никому не скажете, договорились?

– С какой стати?

Я увиливал от прямого ответа, и она это почувствовала.

– Лью, я знаю, вы человек решительный и прямолинейный. Обещайте, что не будете вмешиваться. Дайте нам с Ральфом возможность самим разобраться.

Я отступил на шаг.

– Пока ничего обещать не могу. А вы что-то темните, и сама это прекрасно знаете.

Лицо ее исказила тревожная гримаса: на миг она стала чуть ли не безобразной.

– Я не могу не темнить. Разговорами тут не поможешь. Слишком многие люди замешаны, и слишком много лет прошло.

– Какие люди?

– Ральф, я, Чалмерсы, Тратвеллы...

– А Сынок?

– И он тоже, – она думала о чем-то мне неведомом. Я понял это по ее глазам. – Вот почему я прошу вас не говорить никому о том, что я вам рассказала.

– А чтовы мне рассказали?

– Я думала, вы мне поможете. Думала, мы сблизимся еще больше.

– Дайте мне время.

– А разве я вас не о том же прошу?

Глава 33

Бетти нетерпеливо расхаживала по стоянке. Она уставилась на мой подбородок.

– Вы перепачкались помадой, постойте, – она стала оттирать вынутой из сумки бумажной салфеткой мое лицо. – Ну вот, так лучше. У вас что, роман с миссис Смизерэм? – спросила она невозмутимо, когда мы сели в машину.

– Мы друзья.

– Теперь понятно, отчего я никому не могу доверять и ничего не могу сделать для Ника, – сказала она все так же невозмутимо и добавила, повернувшись ко мне: – Если уж вы дружите с миссис Смизерэм, почему бы ей не пустить меня к Нику?

– Смизерэм врач, а она всего-навсего обслуживающий персонал, так она говорит.

– Почему ее муж не отпускает Ника?

– Они держат Ника, потому что ему угрожает опасность. От кого и какая – не знаю, но я склонен согласиться, что он нуждается в защите. Хотя и не уверен, что это можно поручить одному доктору. Ник нуждается в юридической консультации...

– Если вы хотите, чтоб мой отец участвовал... – она изо всех сил стукнула кулаком по рулевому колесу и, должно быть, сильно ушибла пальцы.

– Он и так участвует, Бетти. И поэтому наш спор не имеет смысла. К тому же вы окажете плохую услугу Нику, ополчась на отца.

– Это отец ополчился против нас – против меня и Ника.

– Возможно. Но мы нуждаемся в его помощи.

– Я не нуждаюсь, – громко сказала она, но голос ее прозвучал нерешительно.

– Ладно, как бы там ни было, я в вашей помощи не нуждаюсь. Подкинете меня к его конторе?

– Хорошо. Но в контору я не пойду.

Она отвезла меня на стоянку за конторой отца. Сверкающий черный «роллс» стоял на специально отгороженной полоске асфальта.

– Вон машина Чалмерсов, – сказала Бетти. – А я думала, у них с отцом нелады.

– То раньше, а теперь, видно, лады. Который час?

Она посмотрела на ручные часы:

– Тридцать пять минут пятого. Я подожду вас здесь.

«Роллс» меня заинтересовал. Я подошел поближе и залюбовался красивой кожаной обивкой и орехового дерева отделкой. Машина блистала чистотой, лишь плед на заднем сиденье пятнали желтые брызги, напоминавшие засохшую рвоту.

Я соскреб немного на пластмассовую кредитную карточку и, подняв глаза, увидел, что ко мне направляется тощий мужчина в темном костюме и шоферской фуражке. Я узнал слугу Чалмерсов, Эмилио.

– Отойдите от машины, – сказал он.

Захлопнув дверцу, я отступил на пару шагов от «роллса».

Эмилио, словно загипнотизированный, прилип глазами к карточке. Не дав мне опомниться, он бросился на меня. Я едва успел отдернуть руку.

– Дайте мне ту штуку.

– Черта с два. Кого рвало у вас в машине, Эмилио?

Эмилио насторожился. Я повторил вопрос. Слуга вдруг сник, оставив меня в покое, сел за руль «роллса» и, нажав кнопку, поднял окно с моей стороны.

– Что у вас случилось? – спросила Бетти, когда мы уходили.

– Сам не пойму. Что он за человек?

– Кто, Эмилио? Мрачный тип.

– Ему можно доверять?

– Должно быть. Он прослужил у Чалмерсов больше двадцати лет.

– Как он живет?

– По-моему, тихо, спокойно, по-холостяцки. Но я не крупный авторитет по части Эмилио. Что за дрянь у вас на карточке?

– Уместный вопрос. У вас есть конверт?

– Нет. Но сейчас достану.

Она зашла в контору с черного хода и тут же вышла с фирменным конвертом в руке. Я с ее помощью пересыпал туда свою находку, запечатал конверт и надписал.

– Какой лабораторией пользуется ваш отец?

– Барнардовской. Она на полпути между конторой и судом.

Я передал Бетти конверт.

– Попросите их сделать проверку на хлоральгидрат и нембутал. Исследования, насколько я понимаю, несложные. Если попросить от имени вашего отца, их могут сделать прямо при вас. И скажите им, чтобы бережней обращались с образцом.

– Слушаюсь, сэр.

– Результаты принесите мне, договорились? Я, скорее всего, буду у вашего отца. Но вы можете надеть маску или как-нибудь еще обмануть его бдительность.

Она не улыбнулась, однако послушно побежала по моему поручению. Я почувствовал прилив адреналина в венах и решил перейти в наступление. Если интуиция меня не подвела, рвотная масса в конверте должна перевернуть наше расследование с головы на ноги.

Я прошел в контору и направился по длинному коридору к приемной. Из открытой двери раздался голос Тратвелла:

– Это вы, Арчер? А я уж поставил на вас крест.

Он втащил меня в библиотеку – стены ее были сплошь уставлены справочной литературой по юриспруденции. Молодой человек в форменной куртке выпускника Принстона возился с проекционным аппаратом. На дальней стене был натянут экран.

Тратвелл посмотрел на меня не слишком участливо.

– Где вы пропадали? – спросил он.

Я объяснил.

– Как я понимаю, – переменил я тему, – вы купили фильмы у миссис Свейн.

– Не за деньги, – сказал он самодовольно. – Мне удалось доказать миссис Свейн, что ее долг послужить выяснению истины. К тому же я позволил ей оставить у себя флорентийскую шкатулку, принадлежавшую ее матери. Взамен она отдала мне пленку. К сожалению, ролику, который я собираюсь вам показать, чуть не двадцать шесть лет, и он довольно ветхий. Он порвался, пока мы его крутили. Как дела, Эдди? – обратился Тратвелл к молодому человеку у проектора.

– Сейчас сращу. Через минуту будет готово.

– Окажите мне услугу, Арчер. Айрин Чалмерс сидит в приемной.

– Она что, вернулась в ваш тесный круг?

– Вернется, – сказал Тратвелл, оскалив в улыбке зубы. – В данный момент она находится здесь против своей воли. Так вы посидите с ней. Присмотрите, чтобы не убежала.

– Чем вы ее собираетесь огорошить?

– Увидите.

– Сообщением, что в девичестве ее звали Ритой Шеперд?

Довольная улыбка мгновенно сползла с лица Тратвелла. Он относится ко мне как к сопернику: видно, завидовал, что Бетти мне доверяет.

– И давно вы это знаете? – спросил Тратвелл прокурорским тоном.

– Секунд с пять. Но такое подозрение зародилось у меня еще прошлой ночью. – Вряд ли имело смысл говорить, что эта мысль осенила меня во сне.

Шагая по коридору, я постепенно вспомнил свой сон. И потерял всякую охоту переходить в наступление. Лицо миссис Шеперд слилось с лицом моей бабушки, давным-давно похороненной в Мартинесе. А пыл, с которым миссис Шеперд охраняла секреты своей дочери, придавал моему сну некоторую правдоподобность.

Я пошел в приемную. Айрин Чалмерс подняла на меня глаза. И похоже, не узнала. Секретарша заговорила со мной шепотом – так говорят в присутствии больных и умственно неполноценных.

– Я уже и ждать вас перестала. Мистер Тратвелл в библиотеке. Он сказал, чтобы я вас сразу направила к нему.

– Я уже с ним говорил.

– Понятно.

Я подсел к Айрин Чалмерс. Она смотрела на меня, но не сразу вспомнила, кто я. Казалось, что она никак не может очнуться от сна. Наверно, во сне ее мучили кошмары, потому что вид у нее был виноватый и подавленный.

– Извините, я что-то задумалась. Ведь вы мистер Арчер. А я считала, что вы с нами расстались.

– Нет, я все еще занимаюсь вашим делом, миссис Чалмерс. Кстати, я нашел письма вашего мужа.

– Они при вас? – сказала она не слишком заинтересованно.

– Кое-какие, да. Я верну их вам через мистера Тратвелла.

– Но он больше на нас не работает.

– И тем не менее, я думаю, у вас нет оснований сомневаться в том, что он отдаст вам письма.

– Вот уж не знаю, – она с тупой подозрительностью обвела взглядом тесную комнатку. – Раньше мы дружили. Теперь поссорились.

– Из-за Ника и Бетти?

– Видно, это было последней каплей, – сказала она. – Правда, мы серьезно поцапались еще много лет назад из-за денег. Все ссоры бывают из-за денег, правда? Иногда мне даже хочется снова стать бедной.

– Вы сказали, что ссора произошла из-за денег?

– Ну да, мы с Ларри решили учредить «Смизерэмовский фонд», Тратвелл отказался подготовить для нас документацию. Сказал, что доктор Смизерэм нами вертит как хочет и с какой стати мы должны строить ему клинику. Но Ларри был без ума от этой затеи, да и я тоже. Не знаю, что бы с нами сталось, если б не доктор Смизерэм.

– Он много для вас сделал, верно?

– Вы же знаете. Он спас Ника от... вы сами знаете от чего. Мне кажется, Джон Тратвелл завидует Смизерэму. Но как бы там ни было, Джон нам больше не друг. Я и сюда приехала только потому, что он мне пригрозил.

Я хотел спросить ее чем, но секретарша без зазрения совести слушала наш разговор.

– Пойдите, пожалуйста, к мистеру Тратвеллу, – сказал я ей, – и спросите, может ли он нас принять?

Она нехотя повиновалась. Я снова повернулся к миссис Чалмерс.

– Чем он вам угрожал?

Она не стала увиливать от ответа. И мне показалось, что последний удар судьбы отбил у нее всякую осторожность.

– Дело все в том же Нике. Тратвелл сегодня уезжал в Сан-Диего, выспрашивал там о нас и раскопал кое-какие грязные сплетни. Только вам я не скажу какие.

– Речь шла о рождении Ника?

– Значит, он вам уже сказал.

– Нет, но я читал кое-какие письма вашего мужа. Из них вытекает, что за девять месяцев до рождения Ника он был в плавании. Это правда, миссис Чалмерс?

Сначала она смутилась, потом смерила меня надменным взглядом:

– Да какое у вас право задавать мне вопросы? Хотите выставить напоказ, в чем мать родила, так, что ли?

Даже в гневе она вела двусмысленную эротическую игру, рассчитывая на мое участие. Я ответил ей страстной улыбкой, оставаясь при этом холодным как лед.

Вернулась секретарша и сообщила, что мистер Тратвелл нас ждет. Когда мы вошли, Тратвелл стоял у проектора в полном одиночестве.

Увидев проектор, Айрин Чалмерс попятилась назад, словно на нее наставили пушку. Она испуганно смотрела то на Тратвелла, то на меня. Я преградил путь к выходу и закрыл перед ней дверь. Она застыла на месте.

– Вы сказали, что хотите поговорить со мной о нашем деле. Ни о каких фильмах не было и речи, – недовольно сказала она Тратвеллу.

– Фильм имеет прямое отношение к вашему делу, – парировал Тратвелл – он чувствовал себя хозяином положения. – Фильм снят в Сан-Марино летом сорок третьего года на вечеринке в доме Элдона Свейна. Свейн снял фильм почти целиком сам. Только в конце, когда Свейн появляется в кадре, его сменила миссис Свейн.

– Вы разговаривали с миссис Свейн?

– Можно сказать, да. Но, откровенно говоря, меня больше интересует ваша реакция. – Тратвелл постучал по спинке кресла, стоящего рядом с проектором. – Садитесь сюда, Айрин. Располагайтесь поудобнее.

Однако она не пожелала сдвинуться с места. Тратвелл, улыбаясь, подошел к ней и взял под руку. Она ступала медленно и тяжело, словно постепенно оживающая статуя.

Тратвелл усадил Айрин Чалмерс, неохотно выпустил ее руки из своих и встал за спинкой кресла.

– Выключите, пожалуйста, свет, Арчер.

Я повернул выключатель и подсел к Айрин Чалмерс. Зажужжал проектор. Его неяркий рассеянный луч отбрасывал на экран все новые картины. В прямоугольном, очень просторном бассейне с подкидной доской и скатом отражалось старомодно синее небо.

Юная блондинка с детским лицом и отнюдь не детской фигурой вскарабкалась на подкидную доску, помахала рукой в объектив, изо всех сил подпрыгнула и неуклюже плюхнулась в воду, дрыгая ногами, как лягушка. Вынырнула на поверхность и фонтаном пустила воду прямо в объектив. Молодая Джин Траск.

Следом на подкидную доску вышла Айрин Чалмерс, nee [10]10
  Урожденная (франц.).


[Закрыть] Рита Шеперд, и прошла к концу доски чинно, словно позируя перед камерой. Волосы ее были спрятаны под черным резиновым чепцом, придававшим ей допотопный вид.

Она довольно долго стояла перед нацеленным на нее объективом, так ни разу и не посмотрев в его сторону. Потом подпрыгнула и ласточкой ушла в воду без единого всплеска. Только когда она скрылась под водой, я понял, как она была хороша.

Она высунулась из воды и, улыбнувшись в объектив, перевернулась на спину.

Сзади к Рите с хохотом и криками подплыла Джин и утащила ее вглубь, плеская воду пригоршнями прямо в объектив.

Третьим залез на доску юноша лет восемнадцати. Я не сразу узнал его. Он шел по доске, то и дело оглядываясь, словно за ним гонятся пираты. Так оно и оказалось. Джин с хохотом и криками набросилась на него и скинула в бассейн. Он, отчаянно барахтаясь, выскочил на поверхность. Глаза у него были зажмурены. Женщина в широкополой шляпе протянула ему обитый войлоком багор и багром, как буксиром, вытянула его на мелкое место. Юноша так и остался стоять по пояс в воде, повернувшись хилой спиной к камере. Спасательница, сняв широкополую шляпу, отвесила поклон невидимым зрителям.

Я узнал миссис Свейн, но свейновская камера, не задержавшись на ней, передвинулась на зрителей – красивую пожилую пару на качелях под тентом. Я узнал Самюэля Роулинсона, хотя лицо его было в тени, и догадался, что рядом с ним Эстелла Чалмерс. Но прежде чем я успел рассмотреть ее худое выразительное лицо, на экране появился новый кадр.

По скату съезжали Рита и Джин, попарно и поодиночке. Потом они плыли наперегонки. Джин пришла первой, обрызгала юнца, страдающего водобоязнью, – он по-прежнему торчал на том же месте, словно корни там пустил, – потом Риту.

На заднем плане размытым пятном промелькнул рыжеволосый и рыжебородый Рэнди Шеперд в садовом комбинезоне. Он глядел из-за загородки, как его дочь нежится на солнце.

Я посмотрел на профиль Айрин Чалмерс, освещенный мельтешащей мозаикой ярких пятен, отбрасываемых экраном. Казалось, эта беззвучная бомбардировка воспоминаниями убивает ее.

Когда я снова посмотрел на экран, на подкидной доске стоял Элдон Свейн. Среднего роста крепыш с крупной красивой головой. Он подпрыгнул и ласточкой ушел под воду. Объектив запечатлел Свейна в тот момент, когда он вынырнул на поверхность, и проследил за его возвращением на подкидную доску. Свейн сделал сальто-мортале, потом продемонстрировал парный нырок сначала с Джин и, наконец, с Ритой. Камера, словно поставив своей целью наблюдать за этой парой, последовательно зафиксировала все этапы их прыжка: вот Рита стоит, расставив ноги, на подкидной доске, а Элдон, просунув голову между ее бедер, поднимает ее на плечах, слегка шатаясь, несет к концу доски, стоит там чуть не вечность, и его голова торчит, словно голова гигантского младенца, второй раз рождающегося на свет.

Потом они ныряют и долго, очень долго остаются под водой. Объектив следит за ними, но запечатлевает лишь испещренную солнечными бликами поверхность бассейна, в глубине которого проплывают размытые водой пестрые силуэты.