Текст книги "Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 47 страниц)

Черные деньги
(перевод Ю. П. Попова)

1

О Теннисном клубе я знал много лет, но никогда там не был. Его корты и бунгало, его плавательный бассейн, домики и павильоны раскинулись вокруг бухточки у Тихого океана в нескольких милях к югу от границы административного округа Лос-Анджелеса. И сам тот факт, что я запарковал свой «форд» на асфальтовой стоянке около теннисных кортов, приподнял меня в собственных глазах, смягчил чувство ущербности, оттого что я не принадлежу к клану зажиточных людей.

Хорошо вышколенная дама, восседающая за приемной стойкой главного здания, сказала мне, что Питер Джемисон находится, вероятно, в буфете. Я обошел вокруг пятидесятиметрового плавательного бассейна, с трех сторон окруженного домиками для переодевания. С четвертой стороны сквозь проволочную изгородь сверкало море, подобное живой голубой рыбе, попавшей в сети. Несколько купальщиков лежали безжизненно на песке, будто желтое око солнца их полностью загипнотизировало.

Когда я увидел своего предполагаемого клиента на залитом солнечным светом дворике около буфета, то инстинктивно понял, что это он и есть. Он был похож на денежный мешок, находящийся на расстоянии трех поколений от источника своих богатств. Хотя он не мог быть намного старше своих двадцати, его лицо было одутловато и носило отпечаток какой-то вины. Под отлично скроенным костюмом он уже носил плотный слой жира как легко пробиваемую броню. У него было какое-то подобие мягких карих глаз, страдающих близорукостью.

Когда я подошел к его столику, он поспешно вскочил, едва не опрокинув свой стакан с двойным виски.

– Вы, вероятно, мистер Арчер?

Я подтвердил его предположение.

– Я рад вас видеть. – Он дал мне потрогать свою большую бесформенную руку. – Разрешите предложить вам что-нибудь. По понедельникам на ланч у нас подают тушеную солонину с овощами.

– Благодарю, я уже обедал перед выездом из Лос-Анджелеса. Не откажусь от чашечки кофе.

Он ушел и принес мне кофе. Под развесистым фиговым деревом, закрывавшим одну стену дворика, пара местных зябликов выясняла семейные дела. Самец, с пятном красных перышек на грудке, вскоре улетел по своим делам. Я видел, как он пересек голубой квадрат обрамленного ветвями неба и затем исчез.

– Сегодня прекрасный день, – сказал я Питеру Джемисону. – Кофе также хорош.

– Да, здесь умеют варить кофе. – Он с мрачным видом сделал глоток виски и внезапно произнес: – Вы можете вернуть мне ее?

– Я не смогу заставить вашу девушку вернуться, если она этого не захочет. Я уже сказал вам об этом по телефону.

– Я знаю, я неправильно сформулировал. Даже если принять во внимание, что она не вернется ко мне, мы еще можем убедить ее, чтобы она не разрушала собственную жизнь. – Он уперся руками в стол и наклонился ко мне, пытаясь убедить меня принять участие в святом деле. – Мы не можем допустить, чтобы она вышла замуж за этого человека. И я говорю это не из ревности. Если она даже не будет моей, я хочу защитить ее.

– От другого человека?

– Я говорю серьезно, мистер Арчер. Этого человека, по-видимому, разыскивает полиция. Он выдает себя за француза. Ни больше, ни меньше как за французского аристократа. Но никто точно не знает, кто он на самом деле и откуда появился. Он, возможно, даже не принадлежит к белой расе.

– Почему вы так решили?

– У него такая темная кожа. А Джинни такая светленькая. Мне неприятно видеть ее рядом с ним.

– Но ее это не беспокоит!

– Нет. Она, конечно, не знает того, что знаю я о нем. Он находится в розыске, возможно, он даже преступник.

– Откуда вам это известно?

– От одного детектива. Он застал меня однажды врасплох – я хочу сказать, что я следил за домом Мартеля вчера вечером: хотел посмотреть, не поехала ли Джинни к нему домой.

– Вы регулярно следите за домом Мартеля?

– Только в течение последних дней. Я не знал, вернулись ли они домой после субботы и воскресенья.

– Она провела уик-энд вместе с ним?

Он печально кивнул головой:

– Перед отъездом Джинни вернула мне обручальное кольцо. Она сказала, что оно ей больше не нужно. Впрочем, теперь мне тоже.

Он порылся в кармане и достал кольцо, будто оно было подтверждением ее слов. Это и было так, в некотором роде. Бриллианты, вправленные в платиновое кольцо, стоили, вероятно, несколько тысяч долларов. То обстоятельство, что она возвратила его, явно свидетельствовало о серьезности ее намерений в отношении Мартеля.

– И что сказал вам тот человек?

Питер, казалось, не слышал меня. Он был полностью поглощен кольцом. Он вертел его в пальцах, и бриллианты сверкали светом, отраженным от неба. Он держал его так, будто их холодный огонь жег ему руку.

– Что же сказал детектив о Мартеле?

– По сути дела, он ничего конкретно не сказал. Он спросил, что я делаю здесь в своем автомобиле, и я сказал ему, что жду Мартеля. Он хотел знать, откуда тот появился, как долго он находится в Монтевисте и откуда у него деньги…

– У Мартеля есть деньги?

– Похоже, что есть. Он бросается ими. Но, как я и сказал этому человеку, я не знаю, откуда у Мартеля деньги и откуда он сам. Затем он начал задавать мне вопросы о Джинни. Он, вероятно, видел ее с Мартелем. Я отказался говорить с ним о Джинни, и на этом наш разговор закончился.

– Это был местный детектив?

– Я не знаю. Он показал мне какой-то значок, но я не разглядел его в темноте. Он совершенно неожиданно сел в машину рядом со мной и начал что-то быстро говорить. У него очень быстрая речь.

– Опишите мне его. Он молодой или старый?

– Ему около тридцати пяти лет. Одет был в твидовый пиджак и светло-серую шляпу, надвинутую на глаза. Примерно моих размеров. Я ростом пять футов десять дюймов, но не такой плотный. Я не рассмотрел его лица, но его голос мне не понравился. Поначалу я подумал, что это какой-нибудь забулдыга, намеревающийся обобрать меня.

– У него был пистолет?

– Может, и был, но я его не видел. Когда кончил меня расспрашивать, он сказал, что я могу продолжать свой путь. Тогда я и решил нанять своего собственного детектива.

В его тоне сквозило высокомерие, и я понял, что он привык покупать не только вещи, но и людей. Впрочем, парень несколько отличался от тех богачей, которых я знал. Он понял, что сказал бестактность, и извинился:

– Прошу прощения, я не хотел, чтобы это так прозвучало.

– С этим все в порядке. Вы не понимаете, что единственное, что вы можете сделать, – это нанять меня. Что за девушка Джинни?

Вопрос заставил его на минутку задуматься. Кольцо все еще лежало на столе, и его карие глаза были прикованы к нему. Я слышал звон посуды, доносившийся со стороны закусочной, и обрывки разговоров, в которые вплеталось веселое щебетание зябликов.

– Она красивая девушка, – произнес он с отрешенным видом, – и она действительно сплошная невинность. Как бы не от мира сего, но и очень умная девушка. Она сама не понимает, что делает. Я попытался показать ей, в какую яму она может угодить, выходя замуж за человека, о котором в действительности никто ничего не знает. Но она и слышать ничего не хочет. Говорит, что намерена за него выйти замуж, что бы я о нем ни говорил ей.

– Она сказала почему?

– Он напоминает ей ее отца. Это одна причина.

– А Мартель – старый человек?

– Я не знаю его возраста. Но, по крайней мере, я бы дал ему лет тридцать, и не больше.

– Ее, возможно, привлекают деньги?

– В таком случае она могла бы выйти замуж за меня, фактически мы должны были пожениться в следующем месяце. А я не беден. – С осторожностью богатого человека он добавил: – Мы не Рокфеллеры, но и не бедняки.

– Отлично. Я беру сто долларов в день, помимо других расходов.

– Не слишком ли много?

– Не думаю. По сути дела, этого едва хватает на приличную жизнь. Я не работаю с утра до ночи, и мне нужно содержать свою контору.

– Понятно.

– Я возьму с вас аванс – триста долларов. По своему опыту знаю, что с очень богатых людей труднее всего получить деньги, когда дело сделано.

Он скривился, услышав мои слова, но не возразил.

– Я выпишу вам чек, – произнес он, засунув руку во внутренний карман.

– Прежде всего скажите мне, чего вы ожидаете от меня за ваши деньги.

– Я хочу, чтобы вы выяснили, кто такой Мартель, откуда он появился, откуда у него деньги. И почему он остановился прежде всего здесь, в Монтевисте. Если узнаю что-нибудь о нем, я уверен, что смогу заставить Джинни прислушаться к голосу разума.

– И выйти за вас замуж?

– И не выйти замуж за него. Это все, чего я хочу добиться. Я не думаю, что она выйдет замуж за меня.

Но он бережно засунул кольцо в часовой кармашек своих брюк. Затем выписал мне чек на триста долларов в Национальном банке «Пасифик Пойнт».

Я вынул свою маленькую записную книжку.

– Как полное имя Джинни?

– Вирджиния Фэблон. Она живет со своей матерью, Мариэттой. Миссис Рой Фэблон. Их дом рядом с нашим на улице Лаурель.

Он дал мне оба адреса.

– Пожелает ли миссис Фэблон поговорить со мной?

– Не вижу, почему бы нет. Она мать Джинни, и она заинтересована в том, чтобы с Джинни было все в порядке.

– А как миссис Фэблон относится к Мартелю?

– Я с ней не говорил об этом. Мне кажется, он ей нравится, как, впрочем, и всем другим.

– Что можете сказать о ее отце?

– Его больше нет.

– Что вы имеете в виду, Питер?

Вопрос его несколько озадачил. Он засуетился и, не глядя мне в глаза, произнес:

– Мистер Фэблон умер.

– Недавно?

– Шесть или семь лет назад. Джинни все еще не может оправиться. Она его безумно любила.

– Вы ее знали тогда?

– Я знал ее всю жизнь. Я полюбил ее, когда мне было одиннадцать лет.

– Как давно это случилось?

– Уже прошло тринадцать лет. Я понимаю, это несчастливая цифра, добавил он таким тоном, будто был в этом виноват.

– Сколько Джинни лет?

– Двадцать четыре. Мы ровесники. Но она выглядит моложе, а я старше.

Я задал ему несколько вопросов и о другом человеке.

Фрэнсис Мартель сам сидел за рулем своего «бентли», когда прибыл в Монтевисту около двух месяцев назад в дождливый мартовский день и поселился в доме Бегшоу, который он снял с полной меблировкой у вдовы генерала Бегшоу. Старая миссис Бегшоу ввела его, очевидно, в Теннисный клуб. Мартель редко появлялся там, а когда появлялся, то уединялся в своей кабине на втором этаже. Самым неприятным было то, что Джинни тоже уединялась вместе с ним в этой кабине.

– Она даже ушла из колледжа, – сказал Питер, – для того, чтобы все время быть с ним.

– А в какой колледж она ходила?

– В Государственную школу Монтевисты. Она завершала курс французского языка. Вирджиния всегда увлекалась французским языком и литературой. Но она бросила все так вот запросто, в один день.

Он попытался щелкнуть пальцами, но щелчка не получилось.

– Может быть, она хотела иметь более солидную опору?

– Вы имеете в виду, что ей нравится то, что он выдает себя за француза?

– Откуда вам известно, что он не француз на самом деле?

– Я чувствую фальшь, когда встречаюсь с ней, этой фальшью, – ответил Питер.

– Но Джинни этого не чувствует.

– Он ее словно загипнотизировал. У них не нормальные здоровые отношения. Тут все перепуталось и с ее отцом, и с тем, что он был наполовину француз. Она целиком отдалась этим занятиям французским и литературой в том году, когда умер отец, а сейчас она просто больна этим.

– Я не совсем понимаю.

– Я знаю, что выражаюсь не очень ясно. Но меня она очень беспокоит. Я слишком много ем, я даже перестал взвешиваться. Я, должно быть, вешу двести футов, даже больше.

Он нежно погладил свой живот.

– Надо побольше двигаться.

Он с недоумением посмотрел на меня:

– Прошу прощения?

– Ходите на берег и побольше бегайте.

– Я не могу, я слишком подавлен.

Громко хлюпая, он допил свой стакан.

– Вы займетесь этим делом немедленно, мистер Арчер, не так ли?

2

Монтевиста – это жилой район, соседствующий с морской гаванью на Тихоокеанском побережье. Там находится небольшой торговый центр, который получил название «Деревенская площадь». Владельцы этих, сработанных под деревенские, лавочек и магазинчиков, выдают себя за деревенских простаков, наподобие того, как жители Версаля в Париже изображают из себя крестьян.

Я получил наличные по чеку Питера в местном отделении Национального банка на Тихоокеанском мысе. Процедура требовала санкции управляющего по имени Мак-Минн, остроглазого молодого человека в консервативном сером костюме. Он сообщил, что знает семью Джемисонов очень хорошо. Старший из Джемисонов состоял даже в Совете директоров банка.

Мак-Минн с явным удовольствием сообщил об этом факте. Для него деньги обладали некоей духовной силой, которую можно осязать, даже просто разговаривая о людях, их имеющих. Я продлил испытываемое им удовольствие от беседы, спросив, как добраться до дома Бегшоу.

– Вы вернетесь назад к подножию гор. Впрочем, вам нужна карта.

Он поискал на дне ящика своей конторки и достал карту, на которой сделал несколько пометок.

– Я полагаю, вам известно, что генерал Бегшоу умер.

– Сожалею слышать об этом.

– Для нас это была существенная потеря. Он всегда пользовался нашими услугами. Миссис Бегшоу, конечно, осталась с нами. Если вам нужна миссис Бегшоу, то она живет теперь в одном из коттеджей в Теннисном клубе. Дом она сдала человеку по имени Мартель.

– Вы его знаете?

– Я видел его. Он пользуется услугами нашего банка в городском отделении.

Мак-Минн бросил на меня быстрый подозрительный взгляд.

– Вы знакомы с мистером Мартелем?

– Нет еще.

Я направился обратно к подножию гор. Склоны были все еще покрыты свежей зеленью, бурно разросшейся от прошедших дождей. Белые и пурпурные цветы на ветвях источали аромат жасмина.

Остановив машину возле почтового ящика дома Бегшоу, я осмотрелся внизу блестела гладь океана, повисшего на линии горизонта как неимоверно голубое выстиранное белье. Мне пришлось подняться наверх, и я почувствовал разницу в температуре воздуха, будто я приблизился к полуденному солнцу.

Дом стоял одиноко в начале лощины в нескольких сотнях футов над дорогой. Он выглядел снизу крошечным, как птичье гнездышко. Задняя дорога вела к нему от того места, где я запарковался.

Машина, с убирающимся верхом, гремящая коробкой передач, ползла вверх со стороны города. Она миновала меня – старый черный «кадиллак» – и остановилась.

Водитель выбрался из нее и подошел ко мне. Это был среднего роста мужчина в шерстяном пиджаке и хорошей серой шляпе, надетой набекрень. Он двигался с какой-то наигранной агрессивностью. Я не сомневался, что это и был тот самый «детектив» Питера, но для меня он не выглядел детективом. Вокруг него витал какой-то дух непрерывных неудач – будто он сам источал его.

Я вынул свою записную книжку и на его глазах демонстративно записал номер его «кадиллака». Это был калифорнийский номер.

– Что вы записываете?

– Поэму.

Он просунул руку через открытое окно за моей записной книжкой.

– Дайте взглянуть, – потребовал он резким голосом. Глаза его беспокойно бегали.

– Я никогда не показываю незаконченных работ.

Закрыв книжку, я сунул ее в нагрудный карман. Затем стал поднимать стекло. Он выдернул свою руку, прислонился лицом к стеклу, которое сразу же запотело от его дыхания.

– Я хочу знать, что вы написали обо мне.

Он вынул из кармана маленькую камеру и наставил объектив на стекло, что было очень глупо и бестолково.

– Что вы там написали обо мне?

Возникла непредвиденная ситуация, которую я хотел бы избежать. Поскольку атмосфера накалялась, бессмысленные и злобные перепалки, подобные этой, могли закончиться скандалом. Я вышел через правую дверцу, обошел машину спереди и подошел к нему.

Пока я сидел в машине, казалось, что его «кадиллак» рычал на мой «форд». Теперь мы оба стали людьми. Он был ниже и потоньше. Его вопли прекратились. Он весь переменился. Он вытер рот тыльной стороной руки, будто изгоняя злого духа, овладевшего им и заставившего поднять этот крик. Выражение растерянности проступило на его лице.

– Я же не сделал ничего плохого, не так ли? У вас не было причины записывать мой номер.

– А это мы посмотрим, – произнес я строго и официально. – Что вы здесь делаете?

– Любуюсь пейзажем. Я – турист.

Его глаза блуждали по окрестным холмам, будто он впервые был за городом.

– Это же общественная дорога, ведь так?

– У нас есть сведения о человеке, похожем на вас, который прошлой ночью выдавал себя за полицейского.

Он скользнул взглядом по моему лицу, затем поспешно отошел.

– Это был не я. Я здесь впервые.

– Разрешите взглянуть на ваши водительские права.

– Послушайте, – произнес он, – мы можем разойтись мирно. У меня не много денег, но имеются кое-какие источники доходов.

Он вытащил единственную десятку из поношенного кожаного портмоне и воткнул ее в нагрудный кармашек моего пиджака.

– Получите и купите что-нибудь вашим ребятишкам. И зовите меня Гарри.

Он натянуто улыбался. Его передние зубы при этом обнажились и были похожи на две стамески. Но улыбка, которую он пытался изобразить, быстро улетучилась. Я вынул десятку из кармашка, разорвал ее пополам и вернул ему кусочки.

У него буквально отвалилась челюсть.

– Это же десятидолларовая бумажка. Вы, должно быть, сумасшедший, если рвете такие деньги.

– Вы можете склеить их клейкой лентой. А теперь все же разрешите мне взглянуть на ваши водительские права, прежде чем вы совершите новое нарушение.

– Нарушение? – он произнес это так, как больной произносит название своей болезни.

– Взятка и оскорбление официального лица являются проступком, Гарри.

Он огляделся вокруг, будто боялся снова что-нибудь нарушить. Бледная маленькая луна висела в уголке неба, как отпечаток пальца на окошке.

Яркая вспышка света мелькнула в лощине над нами и почти ослепила меня. Мне показалось, что она исходила от человека, который стоял с девушкой на террасе дома Бегшоу. У него были большие очки, и это от них исходил отраженный свет. Потом я понял, что он наблюдал за нами в бинокль.

Человек и девушка казались маленькими, как забавные фигурки на свадебном пироге. Их размеры и расстояние между нами создавали странное ощущение – будто они находились вне досягаемости и даже вне времени и пространства.

Гарри шмыгнул в машину и попытался завести мотор. Я успел открыть заднюю дверцу и сел на изношенное кожаное сиденье.

– И куда мы направляемся, Гарри?

– Никуда. – Он выключил зажигание. – Почему вы не оставите меня в покое?

– Потому что вы остановили молодого человека на дороге вчера вечером, сказали, что работаете следователем, и задали ему кучу всяких вопросов.

Он помолчал немного, его бесформенное лицо приняло новое выражение.

– В некотором роде я тоже детектив.

– А где ваш значок? – спросил я.

Он пошарил в кармане, вероятно отыскивая какой-то значок, затем передумал.

– У меня его нет, – признался он. – Я занимаюсь этим как любитель, если можно так сказать. Выясняю кое-что для своего друга. Она… – он запнулся на этом слове. – Это не принесет никому каких-либо неприятностей?

– Может быть, мы в конце концов договоримся. Разрешите мне посмотреть ваши водительские права.

Он достал вновь свое потрепанное портмоне и подал фотостат.

На нем значилось:

ГАРРИ ГЕНДРИКС

10750 Вановен. Квартира 12.

Канога-парк. Калифорния

Пол мужской, цвет волос – шатен, глаза голубые, рост 5 футов 9 дюймов, вес 165 футов, день рождения 12 апреля 1928 г.

Из нижнего левого угла фотостата мне улыбался Гарри. Я записал адрес и номер водительских прав в записную книжку.

– Для чего вам все это нужно? – В его голосе звучало беспокойство.

– Для того, чтобы знать, где ты находишься. На что ты живешь, Гарри?

– Торгую автомобилями.

– Я тебе не верю.

– Подержанные машины по комиссионным ценам, – произнес он с горечью. Я раньше работал на страховую компанию, но мелкие дельцы не могут конкурировать с большими. Я перепробовал множество занятий. Назови любое и я скажу, что занимался этим.

– Сидел в тюряге?

Он посмотрел на меня с укором.

– Конечно нет. Вы намекнули что-то о работе?

– Я хочу знать, с кем имею дело.

– Дьявол. Вы можете мне верить. У меня есть связи.

– В сфере торговли подержанными машинами?

– Вы будете удивлены.

– И что ваши «связи» хотят от вас в отношении Мартеля?

– Ничего. Я должен присмотреться к нему и выяснить, кто он такой, если смогу.

– И кто же он?

– Я нахожусь в городе меньше суток, и местные парни ничего о нем не знают. – Он посмотрел сбоку на меня. – Если вы полицейский, как утверждаете…

– Я ничего не утверждаю. Я частный сыщик. Этот район жестоко патрулируется.

Оба факта были сущей правдой, но между ними не было никакой связи.

Гарри связал их.

– Значит, у вас есть возможность добывать информацию. Здесь кроются большие деньги, мы можем поделиться.

– И сколько же получится?

– Сотню могу вам обещать.

– Посмотрю, что я смогу раскопать. Где вы остановились в городе?

– Отель «Брейкуотер». Это на побережье.

– И кто та женщина, которая вас туда определила?

– Я ничего не говорил ни о какой женщине.

– Вы сказали «она».

– Вероятно, в эту минуту я вспомнил о своей жене. Она к этому делу не имеет никакого отношения.

– Не могу этому поверить. Если судить по вашим правам, вы не женаты.

– Тем не менее я женат.

Для него это было важным обстоятельством – будто я таким образом лишал его принадлежности к человеческому сообществу.

– Это ошибка. Я имею в виду, что забыл сказать им об этом в тот день, когда получал права…

Его разъяснения были прерваны ровным рокотом машины, спускавшейся вниз по петляющей дороге над нами. Это был черный «бентли» Мартеля. На человеке, сидевшем за рулем, были темные квадратные очки, закрывавшие как маска верхнюю часть его лица.

На находившейся рядом с ним девушке также были темные очки. Они придавали ей вид обычной голливудской блондинки.

Гарри вытащил свою миниатюрную камеру, которая была едва ли больше портсигара. Он перебежал на другую сторону и расположился у въезда на боковую дорогу, стараясь держать камеру незаметно в правой руке.

Водитель «бентли», увидев его, вышел из машины. Это был крепкий, мускулистый человек в английском спортивного покроя костюме из твида и расхожих ботинках, которые как-то не соответствовали его смуглому лицу и гибкой фигуре. Он произнес спокойным тоном, но с легким акцентом:

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Да, сейчас вылетит птичка. – Гарри поднял камеру и сделал снимок. Спасибо, мистер Мартель.

– Мне это не нравится. – Рот Мартеля искривился в гримасе. – Дайте мне, пожалуйста, вашу камеру.

– Вы спятили? Она стоит сто пятьдесят баксов.

– Мне она обойдется в двести, – сказал Мартель. – Конечно, вместе с пленкой. Я очень не люблю афишировать себя.

Он произнес фразу с долгими носовыми звуками, как француз. Но для француза он действительно был слишком темен.

Я пытался разглядеть девушку в машине. Хоть я и не видел ее глаз, мне показалось, что она через дорогу также рассматривает меня. Нижняя часть ее лица была неподвижна, будто она была напугана создавшейся ситуацией.

Гарри вслух что-то подсчитывал.

– Вы можете получить камеру за три сотни, – сказал он.

– За три сотни? Ничего себе. Но это должно включать квитанцию с вашей подписью и адресом.

– Идет.

Я получил мгновенное представление о всей жизни Гарри: он не знал, где надо остановиться, если на его стороне был выигрыш.

Девушка высунулась из открытой дверцы «бентли»:

– Не позволяй ему делать из себя дурака, Фрэнсис.

– У меня нет такого желания.

Мартель внезапно ринулся к Гарри и выхватил камеру из его рук, отпрянул сразу же назад, швырнул камеру на асфальт и растоптал ее каблуком.

Гарри был потрясен.

– Вы не имеете права это делать!

– Но я сделал. Это свершившийся факт.

– Я хочу получить свои деньги.

– Никаких денег. Они плакали. Не за что платить.

Мартель уселся в машину и захлопнул дверцу. Гарри бежал за ним завывая, как собачка:

– Вы не можете так поступить со мной. Это не моя камера, вы должны заплатить за нее.

– Заплати ему, Фрэнсис, – сказала девушка.

– Нет. У него была такая возможность, но он ее не использовал.

Мартель сделал внезапное движение. Его кулак появился в окне, а из него высовывался кругленький ствол пистолета.

– Слушай меня, мой друг. Я не люблю, когда меня беспокоят всякие мерзавцы. Если ты еще здесь появишься или без разрешения вступишь на мою собственность, в какой бы форме это ни было, я убью тебя. – Он красноречиво прищелкнул языком.

Гарри отпрянул от него. Он пятился до края дороги, потерял равновесие и чуть не упал. Необремененный заботой о сохранении собственного достоинства, он неожиданно рванул как спринтер к своему «кадиллаку», забрался в него, чертыхаясь и громко крича.

– Он почти застрелил меня. Вы являетесь свидетелем.

– Скажите спасибо, что не застрелил.

– Арестуйте его. Поспешите. Он не должен так просто ускользнуть. Он ничего из себя не представляет, это дешевый уголовник. Его французский вид не что иное, как фальшивка, как трехдолларовая бумажка.

– Вы можете это подтвердить?

– Не в данный момент. Но я его раскопаю, этого латиноамериканца. Он должен рассчитаться за мою камеру. Это дорогая камера, и она не моя.

В его голосе звучала горькая обида: жизнь наносила ему удары несчетное число раз.

– Вы не должны спокойно смотреть на это, если вы принадлежите к работникам безопасности, как говорите.

«Бентли» тем временем выбрался на главную дорогу. Одним колесом машина проехалась по разбитой камере и окончательно сплющила ее. Мартель спокойно направился в сторону города.

– Надо с этим что-то делать, – произнес Гарри, обращаясь к самому себе.

Он стянул с себя шляпу с таким видом, будто она мешала ему думать и принимать решения, и поставил ее на колено, как нищенскую чашу. Торговая марка на внутренней шелковой подкладке свидетельствовала о том, что шляпа была приобретена в магазине «Хабердашери» в Лас-Вегасе. Золотое тиснение на кожаной полоске говорило о том, что ее первоначальным хозяином был Л. Спилмен. «Гарри украл эту шляпу, – подумал я. – Или же у него фальшивые водительские права».

Он обернулся ко мне, будто подслушал мои молчаливые обвинения. С тщательно отмеренной долей враждебности он произнес:

– Судя по всему, вы не намерены здесь надолго остаться. От вас нет никакого толка.

Я ответил, что увижу его позднее в отеле. По его лицу было видно, что он не был обрадован такой перспективой.