Текст книги "Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги"

Автор книги: Росс Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 47 страниц)

Глава 19

Движение по шоссе было в это время очень слабым. Проходили только случайные ночные тяжело груженные грузовики, сверкая многочисленными красными и желтыми лампочками. Этот участок дороги пролегал среди голой местности. Я видел перед собой только асфальт, выскобленный многими сотнями и тысячами покрышек, да ощущал отвратительно сильный запах бензина в воздухе. Казалось, что даже океан заполнен грязной использованной водой.

На станции обслуживания Бена Дали, погруженной во тьму, только внутри горела одна лампа, как бы предостерегая безрассудных взломщиков. Я поставил машину на его участке, возле телефонной будки, вышел и направился к «Барселоне». Отель был мертв. В саду за зданием издал несколько трелей пересмешник и затем смолк. И единственным живым звуком в ночи оставалось прерывистое движение на шоссе.

Я подошел к двери, где все еще висело объявление о банкротстве, и постучал по стеклу фонарем. Тихо. Я постучал еще несколько раз. Никакого ответа. Я уже хотел выдавить стекло и забраться внутрь, когда обнаружил, что дверь не заперта.

Толкнув ее и спугнув парочку привидений, я вошел в коридор. Это были Сюзанна Дрю в возрасте двадцати лет и мужчина без лица. Я попросил их убраться в преисподнюю и освободить мне дорогу.

Я прошел по коридору, где в первый раз появился Сайп, мимо закрытых нумерованных комнат, в самый конец, где виднелась слегка приоткрытая дверь. Внутри темной комнаты слышалось дыхание человека, тяжелое, прерывистое дыхание спящего. Почувствовался сильный запах виски.

Нащупывая выключатель, я приготовился выхватить револьвер, но этого не потребовалось. Сайп лежал на кровати одетым. Мне бросились в глаза его уродливые ноздри и открытый рот, испускавший тяжелые вздохи. Он находился здесь один.

В комнате было такое количество всякого хлама, словно его специально копили десятилетиями. Картонные коробки и ящики, штабеля ковриков, газеты, журналы и чемоданы – все это громоздилось почти до самого потолка. Вдоль стен, увешанных фотографиями боксеров и девушек, валялись пустые бутылки. Наполовину опорожненная бутылка виски стояла около кровати, на которой лежал Сайп. Я вынул ключ из дверного замка и всего раз посмотрел на спящего.

Он не просто спал. Он как бы вообще отсутствовал, был где-то совсем не здесь, а далеко-далеко. Если бы я поднес сейчас к его губам спичку, выдыхаемый им воздух, наверное, загорелся бы, как алкогольный факел. Даже рубашка его, казалось, была пропитана виски.

Пистолет его висел на засаленном брючном поясе. Прежде чем попытаться поднять Сайпа, я переложил оружие к себе в карман. Спящий не желал просыпаться. Я потряс его. Он был мягкий, будто без костей. Голова безвольно каталась по подушке. Я ударил его по красным небритым щекам, но он даже не пошевелился.

Я вышел в ванную комнату рядом. Судя по всему, ее использовали и как кухню: тут стояла электрическая плита, а на ней кофейник, еще сохранивший запах жареного кофе. Наполнив его водой из крана над ванной, я вылил всю ее на голову и на лицо Сайпа. Но и это не произвело на него никакого впечатления: он так и не проснулся.

Я даже немного расстроился. Не из-за самого Сайпа, а из-за того, что он не в состоянии будет рассказать мне всю историю, а не только о том, сколько бутылок было выпито в этой комнате. Я пощупал его пульс: он был еле слышен. Поднял одно веко – похоже, что я заглянул в красное нутро устрицы.

Я заметил, что в ванную вели двери из двух комнат: так всегда делали в старых отелях. Я зашел во вторую комнату и посветил фонариком: она была такого же размера и той же формы, только почти пустая. Единственная мебель – медная двуспальная кровать с брошенным прямо на матрас одеялом.

На спинке кровати висел черный вязаный свитер с дырой на рукаве. Я рассмотрел место, где была повреждена шерсть, и обнаружил следы смазки, которую обычно применяют для смазывания замков багажника в автомобилях. В корзинке для бумаг я нашел несколько использованных бумажных пакетов с остатками шницелей и жареной картошки.

Мое сердце стучало почти у горла. Свитер доказывал, что Стелла не обманулась: Том действительно жив.

Я забрал у Сайпа ключи, запер его в комнате и обошел все остальные помещения в здании – почти сто гостевых и служебных комнат, и осмотр их занял много времени. Я чувствовал себя археологом, исследующим внутренности пирамиды.

Дни расцвета «Барселоны» отошли в далекое прошлое, и отель, казалось, печально смирился с этим.

Все, что я вынес из своих поисков, – нос, полный едкой пыли. Если Том находился здесь, то он спрятался. Но я чувствовал, что его тут нет, что он ушел из «Барселоны» навсегда, и порадовался, что у него была такая возможность.

Из отеля я направился к станции Дали. Луч фонарика осветил записку, приклеенную к двери: «В случае крайней необходимости звоните владельцу», и внизу номер домашнего телефона Дали. Я позвонил ему из будки и после довольно продолжительного молчания услышал:

– Дали слушает.

– Извините за беспокойство. Это Лу Арчер. Я тот детектив, который разыскивает Гарольда Харлея.

– Сейчас самое время для розысков.

– Я его нашел, спасибо. Мне нужна ваша помощь в еще более важном деле.

– Что случилось?

– Расскажу на месте. Я у вашей станции.

У Дали была привычка к услужливости.

– О’кей. Я буду там через пятнадцать минут.

Я ждал его, сидя в машине, и пытался свести воедино все, что знал об этом деле. Ясно, что Сайп и Майкл Харлей работали вместе, используя «Барселону» в качестве убежища. Но не похоже, что Том был пленником, скорее он был вольным гостем, как и сказал Харлей в первом разговоре с Хиллманом. Даже учитывая историю со школой в «Проклятой лагуне», трудно было понять, что заставило Тома решиться на подобный шаг и так вести себя по отношению к своим родителям.

На шоссе показался Дали. Подъехав, он поставил свою машину рядом с моей, хлопнул дверцей, на которой было выведено его имя, и заспанными глазами посмотрел на меня.

– Ну, что у вас, мистер Арчер?

– Войдите в машину. Я хочу показать вам одну фотографию.

Он сел со мной. Я включил внутренний свет и достал фотографию Тома. Каждый раз, когда я на нее смотрел, она непонятным образом изменялась. В его глазах и очертаниях рта было что-то двойственное, неприятное.

– Вы видели его?

– Да. За последние два дня я видел его два-три раза. А вчера днем он звонил из той телефонной будки.

– В котором часу?

– Я не заметил точно. Но это было во второй половине дня. Затем я видел его еще раз, когда он ждал автобус. – Дали показал на дорогу, ведущую в Санта-Монику. – Автобусы останавливаются здесь только по требованию.

– Какой это был автобус?

– Какой-нибудь из внутригородских. Экспрессы тут не ходят.

– Вы видели, как мальчик сел в него?

– Нет, я готовился к закрытию. В следующий раз я посмотрю.

– В котором часу это было?

– Около половины девятого вечера.

– Как он был одет?

– Белая рубашка, грязные брюки.

– А чем он так заинтересовал вас, что вы все заметили?

Дали заерзал на сиденье.

– Понятия не имею. Я не наблюдал за ним специально. Просто увидел, как он вышел из «Барселоны», и, естественно, удивился, что мог там делать мальчик. Мне не нравится, когда такие приятные ребята связываются с людьми, подобными Сайпу.

Он бросил на фотографию еще один взгляд, словно желая убедиться в правильности своих объяснений, и вернул ее мне.

– Чем занимается Сайп?

– Как чем? У меня есть свои дети, и мне было бы не по нутру, если бы он обучал их пить и еще кое-чему. Его следовало бы отправить в тюрьму, вот мое мнение!

– Согласен. Давайте так и сделаем.

– Вы шутник.

– Нет, я говорю серьезно, Бен. В данный момент Сайп находится в отеле, в своей комнате, вдребезги пьяный. Он, возможно, еще долго не проснется. На всякий случай останьтесь здесь и проследите, не выйдет ли он.

– А если он выйдет?

– Позвоните в полицию и попросите арестовать его.

– Я не смогу, – сказал он после некоторого раздумья. – Я знаю, он никуда не годный человек, но я не знаю ничего конкретного, что бы…

– Я знаю. Скажите им, что Сайп разыскивается по обвинению в похищении. Не звоните только до тех пор, пока он не выйдет. Сайп мой главный свидетель, и, как только его арестуют, я больше его не увижу.

– А вы куда пойдете?

– Посмотрю, нельзя ли напасть на след парня.

Глаза его загорелись.

– Это тот самый парень, о котором писали все газеты? Его фамилия Хиллман?

– Да, он и есть.

– Я могу вам сказать, на какой машине они ездят.

– У Сайпа своя машина?

– Да. «Форд» пятьдесят третьего года с поврежденным двигателем. Я кое-что починил в нем, но он может развалиться в любой момент.

Перед тем как уехать, я спросил Дали, не видел ли он еще кого-нибудь возле отеля. Он видел и помнил.

– В понедельник утром здесь был Майкл Харлей на машине с номером из Айдахо. – Я убедился, что Том приехал в багажнике. – И только прошлой ночью сюда заезжал другой парень на совершенно новом «шевроле». Мне показалось, что с ним девушка или, может, парень ниже ростом. Я уже совсем закрылся и выключил свои главные фонари.

– Вы хорошо рассмотрели человека за рулем?

– Не так чтобы очень… Кажется, он был темноволосый, приятный на вид. Что он собирался делать здесь с этой крошкой? И подумать только, этот мальчишка Хиллман расхаживает здесь! Я думал, что он где-то сидит, а его разыскивает вся Южная Калифорния!

– Мы разыскиваем!

Два часа ушло у меня на то, чтобы с помощью работников нескольких автобусных компаний найти водителя, который вез Тома вчера вечером. Его звали Албертсон, жил он в доме над пекарней, довольно далеко от «Барселоны», на улице Ла-Сиенаджес. В его комнате стоял запах только что испеченного хлеба.

Было раннее утро, и Албертсона – мужчину лет сорока с настороженными глазами – я застал в пижаме. Увидев фото, он сразу кивнул:

– Да, сэр. Я его помню. Он сел в автобус на остановке по требованию у «Барселоны» и взял билет до Санта-Моники. Хотя и не вышел там.

– Почему?

Он в раздумье погладил свой тяжелый подбородок, и этот жест подействовал мне на нервы.

– Вы что-то заметили? – снова спросил я.

– Да. Он начал было выходить, но заметил кого-то в здании автостанции и уселся опять на свое место. Я развернулся для обратного рейса и увидел, что там был коп. Затем я вышел, а когда вернулся, мальчишка еще сидел внутри. Я сказал ему, что на один и тот же билет ехать обратно нельзя. Тогда он купил билет до Лос-Анджелеса. Я занял свое место и поехал, так ничего и не предприняв, хотя понял, что у парня явно какие-то неприятности. Но я и сам только недавно от них избавился, так что я не хотел добавлять ему еще. Я был не прав?

– Об этом вы узнаете в день Страшного суда.

– Придется подождать, – улыбнулся он. – Что наделал этот парень?

– Читайте газеты, мистер Албертсон. Он проехал с вами весь обратный путь? Вы уверены?

– Да, уверен. Он выходил одним из последних.

Уехав от него, я сделал несколько попыток навести справки на автобусной станции и вокруг нее. Но никто не помнил мальчика. Но утром уже дежурили другие люди. Я понял, что лучше попробовать вечером, тем более что пришло уже время ехать к Отто Сайпу.

Бен сказал, что из отеля тот не выходил. Но когда мы подошли к комнате Сайпа, дверь оказалась открытой, а его самого не было. Прежде чем уйти, он допил бутылку виски, стоящую около кровати.

– У него, должно быть, был запасной ключ, Бен. В отеле есть еще выходы кроме главного?

– Нет, сэр. Он где-то здесь.

Мы опять обошли неуклюжее здание с задней стороны, мимо бывшего бассейна с коричневыми разводами на дне. Два задних крыла отеля соединялись искусственным садом из сплошного кустарника.

Я остановился и сделал предостерегающий жест: с другой стороны куста, у которого мы стояли, кто-то копал землю. Я ясно услышал скрежет лопаты и заметил отдельные движения землекопа. Я вытащил револьвер и вышел из-за куста.

Отто Сайп оторвался от работы. Он стоял в глубокой яме длиной около пяти футов и шириной в два фута. Одежда его была в земле, лицо грязное, потное.

В траве, позади ямы, лежал на спине человек в сером пиджаке, из груди его торчала рукоятка ножа. Он был похож на Майкла Харлея. Тело казалось пригвожденным к земле.

– Чем занимаетесь, Отто?

– Сажаю петунии. – Он заскрежетал зубами. Видимо, от пьянства он дошел до такого состояния, что все представлялось ему нереальным или смешным.

– На могиле – вы хотели сказать.

Он посмотрел на тело Харвея так, словно оно только что упало с неба.

– Он пришел с вами?

– Тебе прекрасно известно, кто это. Вы ведь с Майклом приятели с того времени, когда еще в сороковых годах уехали из Покателло.

– Верно. Значит, я имею право отдать моему приятелю последний долг. Нельзя же оставлять его здесь на растерзание хищникам.

– Единственные хищники, которых я здесь видел, – это люди. Это ты убил его?

– Нет. Зачем мне убивать своего приятеля?

– Тогда кто?

Опершись на лопату, он с ненавистью смотрел на меня.

– Где Том Хиллман, Отто?

– Я не намерен продолжать этот бесполезный разговор.

Я повернулся к Бену Дали:

– Вы умеете держать в руках оружие?

– Нет.

– Направьте на него револьвер.

Я показал Бену, как обращаться с оружием, и подошел осмотреть Харлея. Дотронувшись до его лица, я убедился, что оно было холодным, как прошлая ночь. Это и кровь, свернувшаяся на рубашке, свидетельствовали о том, что он был мертв уже давно, возможно всю ночь.

Я внимательно все осмотрел. Ручка ножа была из резины, в черную и белую полоску, как бы специально приспособленная для того, чтобы ее было удобно держать в руке. Недавно купленное, дорогое оружие. В карманах брюк Майкла я обнаружил корешок билета на самолетный рейс из Лас-Вегаса до Лос-Анджелеса, использованный позавчера, и три доллара сорок два цента.

Я уже заканчивал осмотр, когда сзади произошло какое-то движение и раздался выстрел. Отто Сайп ухитрился ударить Бена по голове, но тут же получил пулю в живот и, скорчившись, упал на край ямы. По лицу Бена струилась кровь из глубокой раны на голове.

– Я не хотел стрелять в него, – проговорил Бен. – У меня после войны не осталось никакого желания стрелять в людей. Револьвер выстрелил, когда он ударил меня лопатой.

Перевязав ему голову носовым платком, я велел Бену пойти вызвать полицию и машину «Скорой помощи». Он побежал удивительно легко для своего возраста.

Я чувствовал себя не очень хорошо и, повернув Сайпа на спину, расстегнул у него на груди рубашку. Крови у раны почти не было, видимо, произошло внутреннее кровоизлияние. Жизнь в нем едва теплилась.

Мне оставалось только оплакивать самого себя. Эти три дня были очень трудными. И все, что я мог предъявить, – это один мертвый человек и второй, который скорее всего тоже умрет. Но еще хуже было то, что пуля, попавшая в Отто Сайпа, вылетела из моего револьвера. Однако эти размышления не помешали мне осмотреть карманы раненого. Его бумажник был набит деньгами, в основном двадцатидолларовыми кредитками. Но его доля в выкупе за Хиллмана-сына не принесла ему ничего хорошего. Он не успел ею воспользоваться. Он умер раньше, чем на шоссе заскрежетала машина «Скорой помощи».

Глава 20

Потом было много изматывающих разговоров, некоторые велись прямо на месте, другие у шерифа. С моей поддержкой и с помощью лейтенанта Бастиана, да еще имея такое свидетельство в свою пользу, как громадная рваная рана на голове, Бену удалось убедить людей из уголовной полиции и службу шерифа, что убийство непреднамеренное. Но это принесло им не много радости. Да и мне тоже. Я позволил убить своего единственного свидетеля.

Правда, еще один человек мог бы стать моим свидетелем, если бы только он захотел говорить.

В середине дня я опять стоял у дверей квартиры Сюзанны Дрю. Стелла спросила из-за дверей:

– Кто там?

– Лу Арчер.

Девочка впустила меня. Выглядела он очень неважно: под глазами синие тени, да и всё лицо синеватого оттенка.

– Ты как будто испугана? – спросил я. – Что-то случилось?

– Нет. Меня угнетает только одно: надо звонить родителям, а я не хочу. Они заставят возвратиться домой.

– Вернуться все равно придется.

– Нет.

– Подумай немного и о них. Ты заставила их провести пренеприятную ночь. Не имея на то основательной причины.

– Но у меня есть основательная причина. Я хочу еще раз встретиться с Томом сегодня вечером. Он сказал, что если нам не удастся увидеться первый раз, то он будет на автобусной станции сегодня.

– В котором часу?

– В то же самое время, в девять часов вечера.

– Я встречу его вместо тебя.

Стелла не стала спорить, но было видно, что я ее не убедил.

– Где мисс Дрю, Стелла?

– Она вышла позавтракать. Я еще лежала в постели, и она оставила мне записку. Она написала, что скоро вернется, но ее нет уже почти два часа. – Стелла сжала пальцы в кулак и стала постукивать костяшками одной руки о другую. – Я очень беспокоюсь.

– О Сюзанне?

– Обо всем. О себе. Все становится хуже. Когда только все это закончится? Я и сама изменилась. Меня теперь, наверное, не узнать.

– Все кончится, Стелла, и ты вновь станешь прежней.

– Я? Вряд ли это возможно. Неужели мы с Томом сможем быть опять счастливыми? Я не представляю!

– Главное не это… – Я старался подобрать нужные слова, чтобы утешить девочку, но это плохо получалось. – Счастье само по себе приходит ненадолго, урывками. Чем старше я становлюсь, тем больше его, поверь. А твой возраст был у меня самым тяжелым.

От удивления она подняла брови.

– Действительно? Мистер Арчер, ничего, если я задам вам один личный вопрос?

– Конечно. Задавай.

– Вы интересуетесь мисс Дрю? По-настоящему? Серьезно?

Вопрос меня слегка обескуражил, но я ответил честно:

– Думаю, да. А что?

– Я не знаю, должна ли я вам это говорить… Она ушла завтракать с другим мужчиной.

– Это ее право.

– Я не знаю. На самом деле я даже не видела его, но хорошо слышала голос, а на голоса у меня отличная память. Я думаю, что это женатый мужчина.

– Ты определяешь это только по голосу? – усмехнулся я.

– Это был отец Томми, мистер Хиллман.

Я сел и с минуту не мог ничего выговорить. Африканские маски на освещенной солнцем стене строили мне рожи.

Стелла со встревоженным лицом подошла ко мне.

– Мне не надо было говорить? Вообще-то я не сплетница. Только я чувствую себя в ее доме как шпионка.

– Ты должна была сказать. Но не говори больше никому.

– Я не скажу. – Выложив все начистоту, она успокоилась.

– Они по-дружески разговаривали, Стелла?

– Не совсем. Я не видела их самих, потому что осталась в комнате, чтобы он не увидел меня. Она была недовольна тем, что он пришел сюда, это я точно уловила, но они разговаривали интимно.

– То есть?

Прежде чем ответить, она подумала.

– Ну, они так говорили, будто понимают друг друга с полуслова. И не было такой, знаете, формальной вежливости.

– Что же они говорили?

– Пересказать их разговор слово в слово?

– Да, с того момента, как он вошел.

– Я не слышала всего. Во всяком случае, когда он вошел, она сказала: «Я думала, что у тебя больше благоразумия, Ральф». Она называла его на «ты» и Ральфом. Он ответил: «Мне не до благоразумия. Положение совершенно отчаянное». Я не знаю, что мистер Хиллман имел в виду.

– А как ты думаешь?

– Наверное, Томми и вообще все. Но тут было что-то большее. Он сказал: «Я думал, ты сможешь уделить мне немного внимания». Она ответила, что она вся – внимание, а он сказал, что она тяжелая женщина, и затем что-то сделал, я думаю, что он попытался ее поцеловать, а она сказала: «Не надо этого».

– Она сказала это сердито?

Стелла посмотрела на потолок, как будто там был написан ответ.

– Нет, не очень. Только не заинтересованно. Он сказал: «Кажется, я тебе совсем не нравлюсь». Она ответила, что этот вопрос уже давно исчерпан и она не думает, что сейчас время возвращаться к нему, тем более что у нее гость. Он сказал: «Почему ты сразу не сказала об этом? Там мужчина?» Потом они стали говорить тише и через некоторое время ушли завтракать.

– У тебя хорошая память.

Она без всякой гордости согласилась.

– Это помогает мне в школе, но не всегда удобно. Я ведь помню не только хорошее, но и дурное.

– А разговор, который ты слышала утром, он тебе показался дурным?

– Да. Не знаю почему, но он напугал меня.

Он напугал и меня. Хорошее дело – узнать, что именно Хиллман, возможно, и был тем безликим мужчиной с двадцатилетней Сюзанной в «Барселоне». В разной степени, но они оба беспокоили меня. Особенно Сюзанна, так как именно через нее я собирался продолжить свои раскопки и теперь не был уверен, что это можно сделать. На данном этапе все стало зависеть от нее. Сейчас расследование представляло собой запущенную в ход машину, и никто не знал, как ее остановить. И надо сказать честно, что я не стал бы ее останавливать, даже если бы знал как. Это уже было выше моих сил.

– Покажи мне записку, которую оставила тебе мисс Дрю.

Стелла принесла из кухню записку, нацарапанную карандашом на фирменном бланке:

«Дорогая Стелла, я вышла позавтракать и скоро вернусь. Содержимое холодильника в твоем распоряжении.

С. Дрю».

– Ты что-нибудь ела? – спросил я Стеллу.

– Я выпила стакан молока.

– И еще съела вчера вечером шницель. Ничего удивительного, что ты так выглядишь. Сейчас пойдем завтракать. Это как раз то, что тебе сейчас больше всего необходимо.

– Хорошо, спасибо. А потом?

– Я отвезу тебя домой.

Она повернулась и пошла к стеклянной двери, которая выходила во внутренний дворик. Наверное, ей надо было побыть одной и о чем-то подумать. На улице небольшой ветерок шелестел в кронах миниатюрных пальм, растущих во дворике. Вернулась Стелла какая-то обновленная, словно на нее подействовали солнечные лучи и ветер.

– Я согласна. Мне надо ехать домой. Я не могу подводить маму.

– Ты добрая девочка. Позвони ей и скажи, что уже едешь.

– Я позвоню, если вы не станете слушать, – ответила она, обдумав мое предложение.

– Как я узнаю, что ты говоришь?

– Я никогда еще не лгала вам, – сказала она с чувством, – потому что и вы ни разу не обманули меня, даже для моей же пользы.

В первый раз за все утро она улыбнулась. Думаю, и мне стоило улыбнуться, хотя утро начиналось из рук вон плохо.

Я отправился в большую изысканную ванную комнату с синими ковриками на полу и с удовольствием принял душ. Затем, разыскав в шкафчике среди косметики лезвие, побрился. Днем мне предстояла целая серия важных встреч, но их еще надо было добиться.

Когда я вернулся в комнату, на щеках Стеллы гулял румянец.

– Я позвонила домой. Думаю, нам не стоит завтракать, поедем прямо туда.

– Мама очень волновалась?

– Я разговаривала с папой. Он обвиняет вас. Извините меня.

– Он прав, я виноват. Я должен был отправить тебя домой еще вчера ночью. Но мне необходимо было кое-что сделать.

«Получить еще одного мертвеца», – с горечью подумал я.

– Нет, это я виновата, – заговорила она. – Но я хотела наказать их за обман насчет Томми, меня и машины.

– Я рад, что ты понимаешь это. Отец очень расстроен?

– Очень. Он говорил даже о школе в «Проклятой лагуне». Но, конечно, не всерьез. – Однако тень пробежала по ее лицу.

Через час мы ехали по направлению к Эль-Ранчо. Неожиданно для самого себя я свернул с шоссе на дорогу, ведущую к «Проклятой лагуне». Машина прошла автоматическое устройство, ворота поднялись.

– Вы не намерены оставить меня здесь? – тоненьким голоском спросила Стелла.

– Конечно нет. Мне надо задать вопрос одному человеку.

– Вы лучше и не пытайтесь засадить меня сюда. Я убегу.

– Ты могла бы придумать что-нибудь поновее.

– Что мне еще остается делать? – проговорила она возбужденно.

– Оставаться в безопасности дома со своими близкими. Ты еще слишком молода, чтобы жить самостоятельно. У тебя не такие уж плохие родители, они даже лучше, чем у многих других, просто тебе не с кем сравнивать. Они тебя вырастили. И в том, что ты такая добрая и честная девочка, есть наверняка и их заслуга.

– Вы их не знаете.

– Зато я знаю тебя. Ты же не из духа возникла.

Строгий сторож вышел из своей будки и заковылял к нам.

– Доктора Спонти сейчас нет.

– А миссис Маллоу?

– Она здесь. Внизу в Восточном корпусе. – Он указал на здание с небольшими окнами.

Оставив Стеллу в машине, я постучал во входную дверь Восточного корпуса. Спустя довольно продолжительное время мне открыла миссис Маллоу. На ней был все тот же форменный костюм, и все так же от нее попахивало джином.

Она улыбнулась мне, как в прошлый раз. И отступила от солнечного света.

– Мистер Арчер, не правда ли?

–’ Как поживаете, миссис Маллоу?

– Не задавайте мне этого вопроса по утрам. В любое другое время, когда я способна подумать над ответом, только не сейчас. Сейчас я просто существую.

– Хорошо, не буду.

– Но вы ведь приехали сюда не затем, чтобы справиться о моем здоровье?

– Я хотел бы на несколько минут повидать Фреда Тандала.

– Сожалею, – сказала она, – но мальчики на занятиях.

– Это очень важно.

– Вы хотите задать Фреду несколько вопросов?

– Только один. Это не займет много времени.

– Что-нибудь страшное?

– Думаю, нет. Но важное.

Она оставила меня в комнате отдыха и вышла в кабинет Патча, чтобы позвонить. Я блуждал глазами по запущенной неуютной комнате, представляя себе, что должен почувствовать мальчик, когда родители оставляют его здесь. Миссис Маллоу возвратилась.

– Фред сейчас освободится.

Пока мы ждали, она поведала мне историю своих брачных союзов, включая и последний союз – с бутылкой. Затем появился Фред, в лучах солнца, ни один из которых, казалось, не дотрагивался до него. Он помешкал в дверях, ожидая, что ему скажут, в чем он провинился.

Я встал и не слишком быстро подошел к нему.

– Хэлло, Фред.

– Хэлло.

– Ты помнишь разговор, который у нас был на днях?

– У меня с памятью все в порядке. – И добавил со своей мгновенно исчезающей улыбкой: – Вы – Лу Арчер Первый. Вы еще не нашли Тома?

– Нет. Я думаю, ты поможешь мне найти его.

Он потер ботинок о косяк двери.

– Как?

– Расскажи все, что знаешь. Одно я могу тебе твердо обещать: сюда его не вернут.

– А что мне до этого? – спросил он безнадежно.

Я не нашел ответа. Действительно – что?

Подождав немного, Фред спросил:

– Что вы хотите, чтобы я рассказал?

– Мне кажется, ты кое-что утаил в прошлый раз. Но я не упрекаю тебя: ты ведь незнаком со мной с самого рождения. Конечно, ты незнаком и сейчас, но прошло три дня, а Томми еще нет.

По лицу его я видел, что он слушает меня серьезно. Но долго оставаться серьезным он не мог и проговорил с едва уловимой иронией:

– О’кей, я все выболтаю.

– Я уже спрашивал тебя и спрашиваю еще раз: когда Том убежал отсюда в субботу ночью, не было ли у него определенного человека или места, куда он намеревался идти?

Он быстро кивнул в знак согласия.

– Думаю, было.

– Кто? Где?

– Том не сказал. Хотя он говорил кое-что другое. – Фред помолчал, а потом выдал: – Что нашел своего настоящего отца. – Голос мальчика прервался, он не мог совладать со своими чувствами. – Это большое дело, – добавил он.

– Что он под этим подразумевал, Фред?

– Он сказал, что его усыновили.

– Это действительно так?

– Не знаю. Многие здешние ребята так думают. Мой терапевт говорит, это типичный фрейдистский семейный комплекс.

– Как ты думаешь, Том серьезно это сказал?

– Уверен, что да. – Снова лицо его стало серьезным, и я смог заметить глубоко спрятанную человеческую зрелость в этом, казалось бы, немного недоразвитом парне. – Он говорил, что не знал, кто он, и от этого очень страдал. Но теперь уж точно выяснил – кто его настоящий отец. – Последнюю фразу он бросил как бы между прочим: – Я все время стараюсь забыть своего папашу.

– Ты не сможешь.

– Я попробую. Я попытаюсь.

– Займись чем-нибудь другим.

Миссис Маллоу прервала нас:

– Вы спросили все, что хотели, мистер Арчер? Фреду следует возвратиться в класс. У нас не принято пропускать уроки.

Я спросил на всякий случай:

– На сей раз ты ничего не утаил, Фред?

– Нет, сэр. Честно. Мы ведь мало разговаривали с Томом.

Мальчик направился к выходу, но у дверей вдруг обернулся и глубоким, изменившимся голосом сказал мне:

– Я хочу, чтобы вы были моим отцом.

Он повернулся и скрылся в лучах солнечного света.

Возвратившись в машину, я спросил Стеллу:

– Том когда-нибудь говорил тебе, что усыновлен?

– Усыновлен? Не может быть, – проговорила она упавшим голосом.

– Почему не может?

– Не может быть, и все!

Дорога огибала заросшее тростником болото. Черные с красными крыльями птицы пищали в тростнике, напоминая своим писком скрип раскачивающегося сухого дерева или неумелую скрипку.

– Кроме того, он похож на своего отца, – добавила Стелла после долгого молчания.

– Усыновленные дети иногда бывают похожи. Их даже подбирают с этой точки зрения.

– Как это ужасно. Как это бесчеловечно! Кто это сказал вам, что он приемный сын?

– Приятель Тома по школе.

– Девочка?

– Мальчик.

– Я уверена, что он все это выдумал.

– Том сам сказал ему. Он разве часто выдумывал?

– Он любил фантазировать. Особенно на эту тему. Прошлым летом, например, он клялся и утверждал, что его подбросили эльфы. Чудно? Да? Откуда он взял это? Или говорил, что его заменили в больнице и подбросили Хиллманам другого ребенка. – Она забралась на сиденье с ногами, подложила их под себя и резко повернулась ко мне. – Вы думаете, это может оказаться правдой?

– Может быть. Все что угодно может быть.

– Но вы же не верите в это!

– Я не знаю, во что я верю, Стелла.

– Вы – взрослый, – сказала она с чуть заметной насмешкой. – Вам полагается знать.

Я оставил это без внимания. В полном молчании мы доехали до ворот Эль-Ранчо.

– Интересно, – сказала Стелла, – что мой отец собирается сделать со мной? – Она смутилась и добавила: – Извините, что я впутала вас во все это.

– Все в порядке. Не беспокойся.

Джей Карлсон, которого я еще не видел и, надо сказать, не искал встречи с ним, стоял перед дверью, когда мы подъехали, – упитанный мужчина с ясными, синими, как у Стеллы, глазами. Но сейчас он был буквально серым от злости. Его трясло.

Из дома вышла Рея Карлсон, чья красная прическа напоминала мне сигнал бедствия, и направилась к машине. Муж шествовал позади. Он был очень расстроен и не собирался этого скрывать. Женщина заговорила первой:

– Что вы сделали с моей дочерью?

– Охранял ее как только мог. Она провела ночь у моей хорошей знакомой. Сегодня утром я уговорил Стеллу вернуться домой.

– Я еще тщательно проверю всю эту историю. Как зовут вашу предполагаемую знакомую?

– Сюзанна Дрю.

– Он говорит правду, Стелла?

Девочка кивнула.

– Ты что, немая? – закричал отец. – Ушла на всю ночь и теперь даже разговаривать с нами не хочешь!

– Не надо волноваться, папочка. Я виновата, что уехала в Лос-Анджелес, но… Он говорит правду.

Отец не мог дождаться, когда она закончит фразу.

– Как это не волноваться? Ты хоть представляешь, что мы пережили? Мы даже не знали, жива ли ты вообще!