Текст книги "Младшая сестра"

Автор книги: Ронда Грей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Ронда Грей
Младшая сестра

1

Сейчас у Трэллы был один расчет – на бесконечность бурана: может быть, непогода предоставит ей достаточно времени, чтобы дать понять этому красавцу, что она уже не дитя, а женщина. Да, именно женщина, чье взросление было ускорено глубоким чувством к человеку, умудрившемуся и на этот раз отвести от нее смертельную беду.

Так вот, сейчас она, Трэлла Кэтэр, в теплом уюте маленькой хижины, а неподалеку тот, кого она еще в детстве предназначила себе в мужья. Рыцарь ее сердца – Алан Кольт. Но он до сих пор видит в ней досадный довесок к лучшему своему другу Солу Кэтэру, старшему брату рыжеволосой девчонки, от которой друзьям трудно было отвязаться. Которая к тому же постоянно попадала в различные переделки, когда надо было ее спасать, выручать, вытирать мокрый нос и утешать в детских обидах и недетских переживаниях.

Более чем странным путем пришла она к этому мигу давно ожидаемого счастья. Желание в одиночестве уяснить для себя свою, казалось, несостоявшуюся судьбу, понесло ее в горы, причем в более чем легкомысленной одежде. Но кто бы мог предвидеть этот ужасный буран! Трэлла увязла в непроходимом снегу, но была все же надежда избежать неминуемую смерть – где-то рядом находилась хижина, построенная еще ее дедом. Там она могла бы найти спасение. Но промахнулась, заплутав в снежной круговерти. Девушка знала, что смерти уже не избежать. Та только и ждет ее малодушной остановки. А тут еще заявила о себе застарелая травма левой ноги. Мысли двигались медленнее шагов, и образ Алана поддерживал ее. Когда-то он уже спас ее, и вот она в очередной раз навлекла беду на свою голову…

Трэлле было восемь лет, когда она взобралась на верхушку ветряной мельницы и обнаружила, что спускаться вниз несравнимо труднее, чем карабкаться наверх. Именно Алан полез на эту чертову башню, чтобы помочь ей проделать обратный путь. Тогда ему было двадцать четыре года – высокий блондин божественной внешности. Когда шалунья заплакала от страха, Алан прижал ее к груди и сказал, чтобы она не боялась, потому что он никогда не позволит, чтобы с ней что-то случилось.

Маленькая девочка и решила, что, когда вырастет, непременно выйдет замуж за Алана. С тех пор прошло шестнадцать лет. Девочка выросла, но свое решение не изменила. Вот только он, казалось, видел в ней прежнего ребенка, которому если что и нужно, то только отеческое покровительство.

Нет, все-таки он – ее судьба! Вот и сейчас именно Алан оказался рядом, когда она рухнула в снег и уже не чувствовала в себе сил встать. Нога, травмированная когда-то, на холоде отказалась слушаться приказов воли. Ну чем, скажите, не сказочный сюжет: из царства Снежной королевы принц вызволил-таки влюбленную в него девушку. Трэлла-то знала, что предназначена ему самой судьбой, дело стало за малым – намекнуть принцу, что он и есть тот человек, которому суждено разделить с нею жизнь. Разделить любовь.

О снег, только не прекращайся, может быть, мы вместе выторгуем у судьбы достаточно времени, чтобы доказать мужчине то, что женщине казалось совершенно очевидным. Жизнь возвращалась к ней, и романтика неожиданного поворота в судьбе проникала в каждую клеточку души и тела.

А у «принца» мысли шли другими путями. Он еще не отошел от ужаса того, что могло произойти. Алан Кольт, человек, твердо стоящий на земле, был выбит из колеи несчастьем, которое едва не унесло жизнь сестры его лучшего друга. Страшно даже вспомнить, как он нашел безжизненное тело сумасбродной девчонки неподалеку от хижины. Боже, как он испугался, узнав в занесенной снегом девушке Трэллу, рыжую непоседу его юности! Жива? Нет?

Алан почувствовал, как тело девушки обмякло в его руках, и от страха у него замерло сердце. Но дыхание еще чувствовалось. Она просто потеряла сознание. И неудивительно. Одному Богу известно, сколько времени легкомысленная девица блуждала в эпицентре снежной бури. Одетая совсем не по погоде, отметил он, скользя глазами по джинсам, легким спортивным ботинкам и матерчатой куртке. Будет чудом, если бедолага не обморозилась.

Крепко прижимая к груди свою ношу, Алан направился к хижине. Ее смутные очертания едва просматривались через завесу падающего снега. Мягкие белые хлопья заполнили углубления, оставленные девушкой в снегу. Наметанный взгляд сразу определил, что та двигалась в противоположном от хижины направлении. Если бы он не решил проверить, что с лошадью… Руки мужчины крепче прижали девушку к груди.

Трэлла шевельнулась, услышав стук каблуков по деревянным половицам. Сознание возвращалось. Тепло дыхания ее спасителя, казалось, обожгло застывшую на морозе кожу. Дыхание было, несомненно, реальностью, впрочем, как и все то, что постепенно возвращала ей память.

У Трэллы перехватило дыхание, глаза широко раскрылись, когда она оказалась в хижине, которую так отчаянно пыталась найти. Мужчина пересек единственную комнату, и Трэлла успела заметить бревенчатые стены с вязаными разноцветными ковриками. Пахло свежесваренным кофе. Она раскрыла рот от неожиданности, когда ее, не церемонясь, с ходу сбросили как тюфяк на узкую кровать.

– Трэлла! Какого чёрта ты там делала? – Вот с такой ласковой ноты и начался их первый, наедине, разговор.

Девушка смотрела на спасителя, хлопая ресницами. Раз так орет, значит, все происходящее не плод ее воображения. Как, впрочем, и он сам – человек, когда-то навсегда поразивший ее своей совершенной мужской красотой.

– Ты что, хотела убить себя? – рассвирепел он, не дождавшись ответа на первый вопрос.

– Не кричи на меня, – вяло произнесла Трэлла. Произнесла бы тверже, если бы не дрожь, бившая ее.

Услышав недовольный голос, Алан почувствовал, что напряжение немного отпустило его. Нрав этой девчонки всегда был под стать пламени ее огненно-каштановых волос. Если она в состоянии нападать на него, значит, все будет в порядке.

– Выбирайся из своей мокрой одежды, – сказал Алан, отворачиваясь. А сам сдернул с себя куртку, швырнул ее в сторону самодельной деревянной вешалки с гвоздями вместо крючков. Повесить куртку можно позже, а сейчас главное – отогреть сумасбродную девицу.

Он приоткрыл дверцу железной печки и подбросил в топку несколько поленьев. Заваренный в побитом алюминиевом чайнике кофе поставил на край печки. Кофе, конечно, тот еще, скорее пойло, зато горячее, что в данный момент было главным.

– Влей в себя немного этого варева, – сказал Алан, снова поворачиваясь к Трэлле, сидевшей на краю кровати. – Тебе человеческим языком было сказано – немедленно снять эту мокрую одежду, – резко произнес он.

Девушка стащила с головы шерстяную вязаную шапочку и теперь недобрым взглядом смотрела на мужчину из-под копны темно-рыжих волос.

– Не кричи на меня. – Зубы стучали, яростного отпора грубияну не получалось.

– Я не кричу.

– Нет кричишь. – Яркой зеленью вспыхнули глаза на бледном лице девушки. – Я замерзла, а не оглохла.

Алан глубоко вздохнул. Возможно, он и повысил голос. Господи, да есть ли на свете человек, кому удавалось бы завести его так быстро, как Трэлле Кэтэр?! Его пальцы сжали толстую керамическую кружку.

– Буду говорить тише, – сказал он, контролируя голосовые связки.

– То-то же!

Вот ведь какая – всегда будет настаивать на своем, никогда не уступит в споре! Ее упрямства хватило бы на десятерых. И так было всегда, с тех пор как он помнил ее еще ребенком.

– Хорошо, сейчас я не кричу на тебя. Я предельно вежливо прошу снять эту промокшую насквозь одежду, прежде чем ты заболеешь воспалением легких. Если ты, разумеется, не очень сильно возражаешь против этого. – На этот раз тон был далек от повышенного, а просьба звучала скорее издевкой.

Трэлла взглянула на мужчину и опустила глаза, но он успел заметить в них слезы.

– Я не могу справиться с молнией, – проговорила девушка.

Конечно, не может. Этими пальцами, застывшими от холода, разве ухватишь металлический язычок замка? Перчатки она, должно быть, стащила зубами. Ругая себя за собственную несообразительность, Алан присел на корточки и взялся за неподатливую молнию.

Трэлла плотно сжала зубы, пытаясь остановить дрожь, и посмотрела на тяжелый локон светло-золотистых волос, упавший на лоб ее спасителя. Если бы пальцы не потеряли чувствительность, она бы с удовольствием отбросила этот локон со лба. И, возможно, получила бы за это по рукам. А тот уже стаскивал с нее куртку. Вряд ли даже обратил внимание, что перед ним уже совсем другая Трэлла. Наверняка до сих пор видит в ней ту маленькую девочку, которая вечно увязывалась за ним и Солом, надоедая своей назойливостью. Куртка наконец полетела на спинку кровати.

– Что ты делаешь? – Девушка схватила его за руки, потянувшиеся к низу серого свитера.

– Освобождаю тебя от мокрой одежды, – ответил мужчина, удивленно взглянув на нее.

– Я сама могу справиться! – Ее слова прозвучали бы более резко, если бы не дрожь.

– Разумеется, можешь, – ответил Алан, и тем не менее попытался стянуть свитер.

– Я не позволю раздевать меня.

– Ты так кричишь, будто я ни разу не видел тебя без одежды, – рявкнул он сердито.

– С тех пор как мне исполнилось пять лет, не видел. – Сверкая глазами, девушка смотрела на Кольта до тех пор, пока тот не поднял руки вверх, показывая, что сдается.

– Прекрасно. Раздевайся сама. – Он выпрямился и, сложив руки на груди, встал в выжидательной позе.

– Отвернись!

– Отвернулся.

Господи, ведет себя как последняя идиотка! Он действительно не раз видел ее голенькой. Хорошо, допустим, ей уже не пять лет, но она все та же младшая сестра Сола. И это обстоятельство делает ее таким же запретным для него плодом, как если бы эта рыжеволосая дурочка была монахиней. Единственное, что требуется, это заставить ее снять с себя мокрую одежду и лечь под одеяло. Не соблазнять же ее он собирается, черт возьми!

Раздраженный вскрик заставил Алана обернуться. Серый свитер лежал на полу, но теперь предстояло сражение с верхней пуговицей на джинсах. Если ей удастся справиться с застежкой, то уж шнурки ботинок она не одолеет ни за что.

Не давая девушке шанса снова затеять перебранку, он быстро опустился перед ней на колени и ловкими движениями развязал шнурки. Затем снял с нее мокрые шерстяные носки. Ступни ног ледяные, но признаков обморожения не было, с облегчением отметил Алан. Не обращая внимания на ее сердитый взгляд, он выпрямился, поднимая девушку за собой, и начал расстегивать джинсы.

Стаскивая с нее мокрую жесткую ткань, он впервые подумал о том, что хотя Трэлла, несомненно, является младшей сестренкой его лучшего друга, но она и впрямь уже далеко не ребенок. Он с трудом стащил брюки с бедер. Да она просто взрослая женщина! Нашел же время заметить это!

А взрослая женщина смотрела вниз на кудлатую голову любимого, склоненную у ее ног. В своих мечтах она не раз воображала его в такой позе. Правда, детали при этом рисовались совсем иными. Белая простая майка и хлопчатобумажные трусики не имели ничего общего с черным шелком кружевного белья, украшавшего ее в тех мечтах. Не было также горящих свечей и атласных простынь… Есть лишь проза серого дня и деревянные стены хижины.

– Сядь, чтобы я смог снять это. – Голос Алана прозвучал необычно хрипло.

Он положил руки на бедра девушки и слегка подтолкнул ее к кровати. Трэлла сделала резкий вдох. Наверное, ее кожа сильно замерзла, если руки Алана показались такими горячими. Усадив девушку, он тут же убрал руки. У него самого, как ни странно, тоже было ощущение, что притронулся к чему-то раскаленному. Стараясь не смотреть на девушку, мужчина не без труда стянул джинсы. Должно быть, он слишком долго оставался в одиночестве. Иначе как объяснить внезапное осознание превращения малышки в прелестную женщину? У «малышки» обнаружились прекрасной формы бедра, красивые ноги.

– Залезай под одеяло, – глухо проговорил Алан.

Он тщательно разгладил джинсы, перед тем как повесить их на спинку стула, и облегченно вздохнул, когда, обернувшись, увидел, что Трэлла уже лежит в постели, укрытая от шеи до пят. Большие зеленые глаза следили за ним из-за края выцветшего серого одеяла. Было заметно, что, несмотря на все усилия скрыть бьющую ее дрожь, девушке это явно не удавалось.

– Тебе бы принять сейчас горячую ванну, но, боюсь, местные удобства не дотягивают до таких изысков.

– Придется пожаловаться консьержу, – стуча зубами, ответила девушка.

Он ухмыльнулся.

– Пока консьерж будет заниматься этой проблемой, попробуй проглотить хоть немного горячего кофе. Он достаточно крепкий, чтобы удержать на плаву лошадиную подкову.

– Вместе с лошадью? – спросила Трэлла, вспомнив жалобы жены брата по поводу кофе, который варили на ранчо.

– Вместе с лошадью, – улыбнулся Алан их общему воспоминанию.

Девушка еле удерживала кружку в руках, и он присел на край кровати, положил левую ладонь на спину Трэллы, а правой рукой стал поить ее. Он ощущал мягкие изгибы женского тела, что уничтожило последние остатки образа маленькой девчушки, топающей позади них с Солом.

Черт возьми, когда только она успела так вырасти? Алан твердо удерживал кружку, пока девушка делала очередной глоток. Он старался не обращать внимание на шелковистую мягкость ее огненных волос, которые касались его щеки. Сколько ей сейчас? За двадцать… Он сосредоточенно соображал, одновременно отводя взгляд от того места, где тонкий хлопок майки плотно облегал округлую грудь. Ему сейчас сорок. Следовательно, ей должно быть двадцать три – двадцать четыре. Более чем совершеннолетняя. Но слишком молода для него. Да при чем здесь возраст? – одернул себя Алан. Старше, младше, – главное, что она младшая сестра Сола. И этим все сказано. Вопрос закрыт.

Кофе допит, дрожь почти унялась. У девушки вырвался вздох сожаления, когда Алан убрал руку с ее спины и встал с кровати. Она согласна пить и пить этот мерзкий горячий напиток, лишь бы ощущать прикосновение рук Алана, которые согревали не меньше, чем кофе.

Трэлла следила сонными глазами за тем, как он подходил к окну и, отодвинув занавеску, смотрел на улицу.

– Снег все еще идет?

– Похоже, ему нет конца. – Прогноз явно не устраивал мужчину.

Трэлла зевнула. Теперь, когда так тепло, пусть себе бушует снежная метель, сколько ей вздумается. В ее мирке полный порядок и, главное, рядом Алан. Тот как раз взглянул на девушку.

– Тебе нельзя спать, – твердо сказал он.

– У меня нет гипотермии.

– Очень хорошо. Но спать ты все равно не будешь. По крайней мере еще несколько часов.

– Со мной все в порядке. – Вот и снова с ней обращаются, как с непутевым ребенком.

– Тогда ты постараешься не заснуть, – заметил он.

Сейчас она не знала, чего ей хочется больше – выйти замуж за этого не в меру взрослого истязателя или придушить его? Но, едва подняв на него глаза, поняла, что если уж душить, то только в объятиях. Она взрослела только для него, а он-то и не заметил…

В изношенных джинсах и голубой клетчатой фланелевой рубашке, цвет которой подчеркивал голубизну его глаз, Алан выглядел потрясающе привлекательным. Ростом более шести футов – вымахал таким же, как и ее брат Сол, но более мощного телосложения.

– Итак, не хочешь ли рассказать мне, что ты делала, бродя в снежный буран по горному лесу, одетая для пляжной прогулки? – достаточно мягко предложил Алан тему для разговора.

– Ну, положим, одета я была не для пляжной прогулки, – возразила Трэлла. – Никак не ожидала, что в это время года вдруг налетит снежная буря.

– Ты живешь здесь достаточно давно и тебе бы следовало…

– Знаю. Ожидать неожиданное.

– Я собирался сказать – быть готовой. Знаешь девиз бойскаутов?

– Я не была бойскаутом, – ответила девушка, наблюдая за тем, как большие мужские руки открыли банку с консервированным супом и вытряхнули содержимое в алюминиевую кастрюлю.

– Это видно. – Мужчина бросил в сторону Трэллы быстрый насмешливый взгляд и направился с кастрюлей к печке. – Если бы они принимали в свои ряды таких хорошеньких девочек, как ты, то я бы, пожалуй, и сам стал бойскаутом.

Ага, значит, ты считаешь меня хорошенькой! Мысль приятная. Конечно, предпочтительно, чтобы эти слова были произнесены не тоном доброго старого дядюшки. Ну да ладно, хоть бы так послушать. Я еще заставлю тебя увидеть во мне нечто большее, чем сестру своего лучшего друга.

Трэлла снова зевнула, поймав предупреждающий взгляд собеседника. Она с трудом подавила желание показать ему язык – не лучший, конечно, способ убедить в том, что она достаточно взрослый человек. Ну три года не виделись, есть же у него глаза, чтобы заметить в ней перемену!

Он, видите ли, переживает – снег идет. Нет чтобы завопить от радости: «Снег идет! Мы одни! И путь эту замечательную хижину занесет по самую макушку».

Губы девушки растянулись в довольной улыбке. Если за это время она не сможет обратить на себя внимание Алана как на женщину, тогда она просто недостойна его. А он отвернулся от окна с мрачным лицом. Трэлла еле удержалась, чтобы не рассмеяться от радости.

2

– Ты еще не сказала мне, что делала, ползая по горам, – напомнил Алан, помешивая суп.

– Я не ползала.

– Да? А мне показалось, что именно этим ты и занималась, когда я наткнулся на тебя.

Ах, как хотелось запустить в своего спасителя подушкой, но не ребенок же она, в конце концов. К тому же от кастрюли с супом исходил аппетитный запах, в хижине было тепло, а рядом – обожаемый мужчина. Прямо скажем, здесь гораздо лучше, чем в занесенном снегом лесу. И не стоит обращать внимания на всякие подтрунивания.

– Интересно, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, какой ты противный, циничный тип? – спросила она без особых эмоций.

– Как я припоминаю, один или два раза. Есть хочешь?

– Умираю от голода.

Алан ухмыльнулся, услышав, каким тоном были произнесены эти слова. Ни дать ни взять та девочка, которая когда-то неотступно следовала за ним. Воспоминание о веснушчатой непоседе было приятным, но вот Алан обернулся и будто смыло картину былого. Девушка сидела на кровати – край серого одеяла соскользнул с одного плеча, обнажив соблазнительно нежную, кремовую кожу. Нет, не этот образ хранил он в своей памяти.

Алан прочистил горло. Для изголодавшегося по прекрасному полу мужика ну просто провокация какая-то!

– Я дам тебе что-нибудь накинуть на плечи. – Он подошел к самодельной вешалке и снял с гвоздя свою плотную фланелевую рубашку.

– Спасибо.

К ужасу Алана, девушка спустила одеяло до колен, чтобы надеть рубашку. На ней была очень простая нижняя сорочка – гораздо скромнее, чем ему приходилось видеть на женщинах. Но это мелькнуло как бы вскользь, ничуть не повлияв на ход его мыслей. А мысли были заняты тем, что пальцы девушки не слушались ее. Она никак не могла справиться с пуговицами. Неужели все-таки обморожение?

– Дай, я помогу.

Расстроенная Трэлла что-то ворчала себе под нос, а он присел перед ней на корточки и отвел ее руки в стороны. Чем скорее он упакует бедолагу в свою рубашку, тем спокойнее ему будет жить.

– Я чувствую себя трехлетним ребенком, – пожаловалась девушка.

Алан искренне сожалел, что это не так. Возясь с пуговицами, он невольно касался пальцами женской груди. Это настолько выводило его из равновесия, что петли на рубашке вдруг стали казаться ему слишком маленькими. Не забудь: она – младшая сестра Сола. И, значит, – запретный плод! Справившись наконец с застежкой, он закатал вверх длинные рукава рубашки, чтобы высвободить руки. Затем поднялся и поторопился отойти прочь от кровати.

– Я дам тебе сейчас горячего супа, а ты мне расскажешь, что все-таки ты делала здесь одна. Сол знает об этом? – Если ему известно, что непутевая сестрица находится здесь в разгар снежной бури, он с ума сойдет.

– Нет. Никто не знает. – На лице девушки появилось жалобное выражение. – Мне просто хотелось побыть одной какое-то время и привести мысли в порядок.

– Ты отправилась одна в горы, никого не предупредив? – На переносице Алана появились две глубокие складки. – Ты хоть понимаешь всю глупость своего поступка?

– Да.

Алан уже приготовился высказать этой дуре все, что он о ней думает, но это простое признание немного охладило его пыл.

– Ты могла погибнуть.

– Знаю. Когда я поняла, что это не просто снегопад, то решила переждать метель в хижине.

– Ты прошла мимо нее.

– Мне повезло, что ты нашел меня, – заметила Трэлла, постаравшись придать своему голосу легкость, которую не ощущала.

Варево, названное супом, было вкусным. Девушка прикрыла глаза и мелкими глотками пила горячую жидкость. Заметив, что Алан наблюдает за ней, Трэлла смущенно засмеялась.

– Вот уж никогда не думала, что куриный бульон может оказаться таким вкусным.

– Твой голод делает его таким.

Трэлла высунула кончик языка и облизала губы. Если б она могла представить, какую бурю в душе мужчины вызвала эта невинная мимика, то постаралась бы повторить ее.

Алан отвернулся, негодуя на самого себя: слишком долго задержался в этой хижине в одиночестве, если женщина, поглощающая суп, начинает казаться ему сексуальной.

– Где твое снаряжение? – резко спросил он.

– Под полуметровым слоем снега, наверное. Я подумала, что если доберусь до хижины, то наверняка найду здесь необходимые запасы, и решила не тащить тяжелый рюкзак.

– Когда прекратится снег, мы попробуем найти твои вещички. Думаю, что ждать осталось недолго, – сказал он. Но при этом в словах Алана звучало больше надежды, чем уверенности.

А будь ее воля, она бы позволила идти снегу до бесконечности. Чего еще надо? Тепло, безопасно и, главное, Алан рядом.

Девушка наклонилась, чтобы поставить кружку на пол, и вдруг почувствовала резкую боль в мышцах левой ноги. У нее перехватило дыхание. Она стала массировать больное место.

– Часто беспокоит?

– Временами. – Трэлла подняла глаза и увидела виноватый взгляд Алана. Она быстро убрала руку с ноги, будто боль уже прошла.

– Сильно болит?

– Только когда взбираюсь на крутую гору во время снежного бурана, – небрежно произнесла она.

А ведь врала. Старая травма ныла, когда, например, менялась погода. И ей необязательно карабкаться на гору, чтобы убедиться, что левая нога слабее правой. А этот великан-дурачок до сих пор считает себя виноватым в той ее беде. Сама, кстати, тогда в сердцах ляпнула ему, что если бы не он…

– Ты же знаешь, что не виноват в том, что случилось, – мягко заметила она.

– Я должен был позаботиться о тебе.

– Ты и позаботился. Если бы не отвез меня домой, я бы могла умереть.

– Останови я тебя, твоя лошадь не упала бы, – настаивал на своем Алан.

– Если бы остановил? – девушка удивленно взметнула брови. – Я все равно поехала бы! Посуди сам, как ты мог помешать моей лошади упасть.

Тот несчастный случай окончился гибелью ее любимой гнедой кобылки и травмой ноги. Алан тогда туго перевязал ее сломанную голень, посадил на свою лошадь и отвез на ранчо. И именно он принял на себя ее боль и ее гнев, когда в досаде Трэлла обрушила на него Бог знает какие обвинения.

Когда первый шок прошел, стало нестерпимо стыдно за свое поведение. Но как загладить свою вину? Она, дурочка, ничего лучшего не придумала, как постараться избегать его. Через некоторое время жена Сола, Ибер, тактично объяснила ей, что, чураясь Алана, она лишь усугубляет в нем чувство вины. Поощряемая невесткой, девочка наконец нашла в себе мужество извиниться перед ним.

– Это не твоя вина, Алан!

– Возможно.

Он пожал мощными плечами, и больше к этой теме они не возвращались. Алан Кольт принадлежал к той категории людей, которые относятся к своим обязанностям предельно серьезно. С его точки зрения, он предпринял не все необходимые меры, чтобы предотвратить несчастье. И никакая логика не в силах перебороть то, что сам он ощущал в своей душе.

Подавив очередной зевок, девушка посмотрела на Алана, который подошел к окну и снова выглянул на улицу. Из-за его широкой спины она видела, что большие пушистые хлопья продолжают кружить в воздухе, словно и не собираясь прекращать свой веселый хоровод.

Губы девушки растянулись в довольной улыбке.

Ближе к вечеру Алан зажег фонарь. Небо по-прежнему было затянуто низкими серыми облаками, не переставая валил снег. Темнота подступила незаметно, исподволь. Дневной свет, который из-за погоды даже в полдень был слабым, угасал так незаметно, что обитатели хижины очень удивились, когда вдруг обнаружили, что на дворе совсем темно.

Алан открыл банку с перцем и поставил ее на плиту подогреваться, затем вышел проверить лошадь. Вернулся мрачным.

– Снег падает с удвоенной силой, и ветер усиливается.

Та, к кому были обращены слова, постаралась принять озабоченный вид.

– У нас достаточный запас еды?

– Да. – Он снял куртку, повесил ее на гвоздь и подошел к печке погреть руки. – На задней веранде приличный запас дров, а в конюшне достаточно корма для Монтаны.

– Тогда нам не о чем беспокоиться. – Перехватив мрачный взгляд мужчины, девушка поняла, что несколько переборщила с оптимизмом, и добавила: – Если снег прекратится сегодня ночью, мы сможем отправиться завтра. По крайней мере, будем надеяться на это.

Алан воспринял ее слова скептически, но промолчал.

На ужин они ели фаршированный перец с галетами. Трэлла вызвалась вымыть посуду водой, подогретой на печи. Если ее и пугали неудобства, то только отсутствие в хижине туалета. Одна мысль о том, чтобы идти к отдельно стоящей будочке несколько метров, вызвала холодную дрожь. Когда девушка вернулась в хижину, у нее было ощущение, что она промерзла насквозь. Алан помог ей снять куртку и подтолкнул к печке.

– Между прочим, на задней террасе стоит специальный горшок, – заметил он сердито.

– Я лучше умру.

– Очередная женская глупость.

– Я тоже женщина, если ты еще этого не заметил. И имею право на собственные глупости.

– Я заметил. – Слова Алана прозвучали не очень ласково, ну да шут с ним, не до обид. Хоть в такой форме, но он признал ее за женщину.

Судя по всему, Алан не был расположен к дружеской беседе, поэтому Трэлла взялась за прошлогодний журнал, оставленный здесь, очевидно, ее невесткой Ибер. Есть статейка достойная внимания, один заголовок чего стоит: «Как показать мужчине, что вы хотите его». Большинство нехитрых советов, содержащихся в ней, обязательно включали горящие свечи и шелковое нижнее белье. Свечи она еще могла найти, но вот с красивым бельем дело обстояло сложнее. Был и сомнительный совет сделать мужчине массаж всего тела. Так прямо и подставит ей свое тело этот упрямый осел. Она украдкой посмотрела в сторону Алана.

А тот сидел за столом, склонившись над газетой месячной давности. Похоже, ломал голову над кроссвордом. Прекрасное тело – широкие плечи, тренированные бугристые мускулы. Ведь надо же, была дурехой восьми лет от роду, а как угадала человека, который и сейчас для нее – ну, лучше не придумаешь. Этого мужчину отличала какая-то особая колдовская красота. Мужественные, но не резкие черты лица. А глаза… В прозрачную их голубизну так и хотелось окунуться.

– У меня что, испачкано лицо? – Неожиданный вопрос заставил девушку осознать, что глаза, которыми она только что восхищалась, вопросительно смотрят на нее.

– Нет. Я… я просто думала о только что прочитанной статье. – И она спряталась за журнальную обложку, надеясь, что Алан не заметил, как покраснели ее щеки.

Итак, повелитель настаивал, чтобы она спала на кровати, а сам собирался укладываться на полу. Он был безапелляционен, заявляя, что в спальном мешке и на надувном матраце будет чувствовать себя не хуже, чем на перине.

Заняться было нечем, поэтому спать легли рано. Алан надеялся, что когда погасит фонарь и не будет видеть девушку, то сможет снова воспринимать ее как младшую сестру Сола, а не как привлекательную женщину, которая вызывала у него совсем нежелательные мысли.

– Алан?

– Да.

– Я не поблагодарила тебя.

– За что? – Тот намеренно произнес это грубоватым тоном, чтобы не поощрять девушку к продолжению разговора. Было что-то интимное в том, что он лежал с ней в одной комнате, хоть и на разных постелях. В этой не совсем безобидной ситуации ему вспоминалась ее шелковистая кожа, а то, что Трэлла младшая сестра его лучшего друга, как-то уходило на второй план.

– Как за что? Ты спас мне жизнь. И не отказывайся!

– Ладно, не буду.

– Спасибо.

– На здоровье.

Снова молчание. Но Алан чувствовал, что она его рано или поздно нарушит.

– Спокойной ночи, – услышал он и вздохнул.

– Спокойной ночи.

Снег… Алан решительно отбросил мысли о женщине, лежащей в нескольких метрах от него, и решил думать о погоде. Он почти преуспел в своем намерении, когда снова прозвучал голос:

– Алан!

– Да?

– Я читала, что в некоторых странах есть странный обычай: если ты спас кому-то жизнь, то ты до конца дней несешь ответственность за этого человека.

– Похоже, кто-то придумал новую сказку.

– Может быть. Но мне кажется, что-то в этом справедливое есть. – Трэлла немного помолчала, а затем добавила: – Я подумала, что ты уже второй раз спас мне жизнь. Поэтому вдвойне отвечаешь за меня.

– А может, второй раз аннулирует первый? Помнишь игру с ромашкой: любит – не любит. Так и здесь: отвечаю – не отвечаю.

Алан чувствовал, что если повернет голову в сторону Трэллы, то в полумраке увидит, как она улыбается. Но он не хотел смотреть в ее сторону, чтобы не думать, какое маленькое расстояние их разделяет.

– Ну, если следовать этой теории, то, спасая мне жизнь в третий раз, ты снова будешь нести ответственность за меня.

– А как насчет того, чтобы больше не попадать в переделки, и тогда мне не придется без конца спасать тебе жизнь.

– Я постараюсь. Но мне неожиданно пришло в голову, что сегодня ты спас меня в третий раз.

– Да ну!

– Первый раз, когда ты снял меня с ветряной мельницы. Мне тогда было восемь лет. Помнишь?

– Помню. Но я не думаю, что тот случай можно считать спасением жизни. Если бы я не оказался около мельницы в тот момент, тебя бы снял Сол.

– Разумеется. Но после этого он в порядке наказания утопил бы меня в водозаборном баке.

– Не сомневаюсь. Он жутко разозлился тогда на тебя, – сказал Алан, улыбаясь в темноте.

– Таким образом выходит, что ты все-таки отвечаешь за меня, так как число получается нечетное. – Фразу заключил откровенный зевок.

– Если не считать, что все это чушь собачья. А теперь спать.

– Ладно.

Алан услышал, как девушка стала поудобнее устраиваться в постели. Жаль, что дед Сола в свое время не предусмотрел в хижине пару комнат. А еще жаль, что снег валит и валит. О Господи! Лучше бы Сол никогда не предлагал ему пользоваться этой хижиной. И что его дернуло притащиться сюда? Тоже, наверное, как она, захотел «привести свои мысли в порядок».

Сестра Сола, видимо, уже мирно спала. Человек действия, Алан страдал, когда обстоятельства вынуждали его к покорному ожиданию. Сама мысль о бесцельной трате времени невыносима. Снег сковал его энергию.