Текст книги "Во мраке бытия"
Автор книги: Рональд Лафайет Хаббард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)
– Да что там, черт побери, такого смешного? – не выдержал Бац-Бац, который, естественно, проснулся. – Что там у тебя, комикс какой-нибудь попался?
Хеллер тут же взял себя в руки. Честно говоря, ему уже давно пора было это сделать.
– Да тут целая книжка составлена сплошь из предрассудков отсталых народов, – сказал Хеллер. – Глядите-ка, скоро полдень. Соберите, пожалуйста, последние заряды, и мы пойдем куда-нибудь и позавтракаем.
Ага, они наверняка подложили взрывные устройства и сообщат об этом руководству учебного заведения. Но что они могут потребовать – выкуп или что-нибудь еще? Хеллер быстро собрал вещи, и они направились к уличным тележкам с горячими завтраками, где и купили сандвичи и баночки с каким-то питьем.
– Операция продвигается точно по графику, – сказал Хеллер.
– Да, мы уже отвоевали у них плацдарм, – подтвердил Бац-Бац.
Они немного полюбовались зрелищем прохаживающихся вокруг девушек, а Хеллер к тому же купил в киоске несколько газет.
– Время! – неожиданно скомандовал он.
И Римбомбо тут же убежал куда-то. К моменту его возвращения Хеллер успел восстановить прежний командный пункт на том же самом месте, и Бац-Бац снова завалился спать. Но если они не собирались здесь что-либо взрывать, – а ведь никаких взрывов до меня не доносилось, – это было самое странное обучение в колледже из всех, какие я только мог себе представить. Ведь общеизвестно, что следует присутствовать в аудитории или лекционном зале, слушать лекции, записывать сказанное, а потом поскорее занимать места в следующей аудитории… Хеллер сидел на середине курса тригонометрии, когда Бац-Бац оторвал его от занятий.
– Я пойду сейчас и соберу последнюю серию, после чего заложу новую. Но после этого мне придется покинуть тебя и доложиться армейскому командованию. Так что остальное доделаешь сам.
Пока он ходил, Хеллер окончательно разделался с тригонометрией.
– Да, парни, – сказал он, – должен признаться, что вы просто обожаете окружные пути!
Однако в своем блокноте он и эту книжку отметил как усвоенную. Бац-Бац вернулся и сбросил на траву рюкзак, с которым бегал, выполняя свои непонятные задания.
– Ну вот, каждая из осинок нашла наконец свое болотце, – сказал он. – А теперь, однополчанин, тебе предстоит заступать на пост.
Процесс обучения, по-видимому, утомил Хеллера, поскольку он с готовностью принялся упаковывать книги. Поблескивающий на его запястье циферблат часов с волтарианскими цифрами показывал, что было немногим больше двух часов. Покончив с книгами, Хеллер развернул одну из купленных газет. Он внимательно проглядел ее с первой до последней страницы, но, видимо, не обнаружил того, что искал. При этом он все время бормотал: «Графферти? Графферти?» Потом он взялся за следующую газету и начал с последних страниц, где обычно печатались иллюстрации. Там взгляд его остановился на смазанной фигуре какого-то пожарного, который спускался по пожарной лестнице, неся на плече женщину. Подпись под снимком гласила: «Полицейский инспектор Графферти спасает Джину Лолоджиджиду из горящего ресторанчика, в котором подают спагетти». Хеллер и на этот раз не удержался, чтобы не упрекнуть теперь уже газету:
– Вот видишь, теперь, когда я, можно сказать, журналист, с честью выдержавший самый серьезный экзамен, я могу самым торжественным образом подтвердить, что адепты этой науки весьма достойно выполняют возложенный на них долг – своевременно и правдиво информировать обо всем своих читателей.
Должен признаться, что я позабавился, выслушивая его тираду. Это лишний раз доказывало, что человек он поверхностный. Он же совершенно неправильно истолковывает задачи средств массовой информации. Вполне естественно и общепризнанно, что главной их задачей является дезинформация граждан. Только таким путем и могут правительства, а значит, и люди, которые контролируют и содержат эти правительства, удерживать широкие массы общественности в определенных рамках, а когда нужно, приводить их в замешательство и пользоваться этим в своих целях. Что касается общих принципов, то мы, сотрудники Аппарата, прошли здесь очень хорошую школу. Однако я не испытывал полного торжества. К чувству превосходства у меня стало примешиваться чувство досады и даже тревоги. Ведь все эти знания, все данные, независимо от того, правильно он их истолковывал или нет, могли обернуться для меня несомненной опасностью. Ведь совершенно случайно они могут заставить Хеллера задуматься о многом. Правда, все еще оставалась одна отрасль науки, которую ему ни в коем случае не следовало изучать и на которую он, к счастью, так и не вышел. Не думаю, чтобы предмет этот уже стали изучать в американских колледжах, хотя, как мне точно известно, у русских штудирование его начинается прямо с детских садов, чтобы дети могли следить за своими родителями. Я суеверно скрестил пальцы, потому что мне было также хорошо известно, что американцы обычно стараются перенять все русские нововведения. И все же я надеялся, что этот предмет до сих пор не введен в обязательные программы, а может быть, просто не преподается именно в этом колледже. Я пытался разобрать названия на корешках торчащих из рюкзака учебников.
Хеллер тем временем снова вернулся к своим занятиям. Ровно в два сорок пять он окончательно упаковал вещи, забросил оба рюкзака за спину и рысцой двинулся прочь. В каком-то зале он остановился и стал тупо глядеть на дверь. Ну, наконец-то я узнаю, чем они занимались весь день и что замышляют.
Дверь распахнулась, и из помещения хлынула толпа студентов. Следом за ними торопливо вышел профессор и тоже зашагал по залу.
Хеллер вошел в опустевшую аудиторию и прямиком направился к кафедре. Там он нагнулся и, пошарив в корзине для бумаг, достал магнитофон. Он выключил его и сунул в рюкзак. Потом достал маленькую камеру для моментальной съемки и снял ею все чертежи и схемы, начерченные мелом на доске. Закончив съемку, Хеллер спрятал камеру и покинул аудиторию. Оказавшись снаружи, он бегом направился к следующему зданию.
Там он снова вошел в уже опустевшую аудиторию, направился к кафедре, достал еще один магнитофон с кассетой, рассчитанной на сто двадцать минут непрерывной записи, перевел кнопку на отметку «запись», положил магнитофон на самое дно корзины, забросал его сверху мятой бумагой и успел выйти из комнаты как раз в то время, когда пара первых слушателей входила в лекционный зал. Выйдя из здания, Хеллер прислонился к стене. Потом взял первый из магнитофонов, прежде всего проверил, работает ли он, и только после этого извлек из него кассету с записью. На кассете он сделал пометку, обозначив предмет, по которому была прочитана лекция, и проставив дату. После этого он резиновой ленточкой прикрепил к кассете снимки чертежей и схем и сунул все это в футляр для кассет, на котором было написано «Курс химии». Проверив, работает ли магнитофон, заряжены ли его батарейки, Хеллер вставил в него кассету со свежей лентой, рассчитанной на два часа, и спрятал все это в рюкзак.
Ну и прохвост! Да ведь они с Римбомбо просто записывают
лекции! Хеллер и не собирается лично присутствовать ни на одном из занятий! Теперь я прекрасно понимал, как он намерен действовать дальше. Он на колоссальной скорости прогонит записанную пленку, и динамик пропищит ему всю лекцию за минуту или того меньше. Так он сможет усвоить и целый трехмесячный курс за какие-нибудь десять минут или по крайней мере за час. Какая все-таки наглость! Неужто ему не известно, что ФБР должно сажать за решетку людей, которые занимаются неразрешенными записями? Хотя арестовывают, кажется, за незаконное тиражирование без разрешения автора уже сделанных записей? Увы, я не помнил точно, за что именно. Но, впрочем, это сейчас не так уж и важно. В любом случае это открытие было для меня тяжелым ударом. Я был шокирован! Ведь Хеллер имеет шанс закончить обучение в колледже, несмотря на такое солидное препятствие, как воля мисс Симмонс. При мысли о ней у меня в душе затеплился робкий огонек надежды. Ведь в колледже будут еще и экзамены, почти наверняка будут и какие-то лабораторные работы. Но тут же этот жалкий огонек угас, и я погрузился в мрачные предчувствия. Зная Хеллера, следовало ожидать, что он и тут рассчитал все наперед.
Вот (…)! Ведь он обрекает на поражение любые попытки нанести поражение ему. Рука моя невольно шарила по поясу в поисках бластера. Мне, пожалуй, придется удвоить, а то и учетверить усилия, чтобы покончить с ним.
Глава 2
Нагрузившись рюкзаками и прочим барахлом, Хеллер отправился на пробежку. Он пробежал по сто двадцатой, свернул на юг по Бродвею, затем на восток по сто четырнадцатой, на север по Амстердам-авеню, охватив таким образом всю университетскую территорию. Он явно решил попросту убить время. Я все еще надеялся, что он будет выглядеть подозрительно и, возможно, его даже за что-нибудь арестуют, но вокруг все либо бегали трусцой, либо просто торопились куда-то. Без четверти четыре он снова решил заняться делом и принялся носиться по аудиториям, собирая и вновь расставляя свои магнитофоны. Потом он вернулся на свой «командный пункт» и стал с любопытством оглядываться по сторонам, явно дожидаясь возвращения Римбомбо. Он бормотал себе под нос: «Морская пехота должна уже выйти из соприкосновения с противником. Так куда же ты подевался, Бац-Бац?»
От нечего делать Хеллер совершил еще одну пробежку по парку и вернулся, очевидно, с новой порцией магнитофонных записей. Он снова занял свое место на командном пункте. Римбомбо все не появлялся. Мигающий циферблат волтарианских часов показывал десять минут шестого. Хеллер подыскал тенистое местечко, снова разложил подстилку и надувной матрас и уселся. Он сейчас ничего не читал, а просто сидел и ждал Римбомбо. Тени вокруг постепенно удлинялись и удлинялись. Теперь Хеллер все чаще поглядывал на часы. Последний раз он глянул и убедился, что уже без двадцати шесть. И тут вдалеке появилась странная фигура. Она медленно приближалась к нему по дорожке и больше всего походила на кучу какого-то багажа с двумя ногами, чем на человека. Пошатывающейся неверной походкой куча добрела до Хеллера и остановилась прямо перед ним. Потом качнулась и рассыпалась по траве. Из нее внезапно возник Бац-Бац. Он никак не мог отдышаться. Переступив через разбросанное вокруг добро, он устало свалился на подстилку.
– Ну, слушай, – сказал Бац-Бац, – бой был кровопролитный и затяжной. Сейчас я дам тебе полный отчет о боевых действиях морской пехоты против армии. – Он поудобней уселся. – Ты точно в указанное время явился в назначенное место и обнаружил обычный для армии бардак, усиленный к тому же глупостью, свойственной исключительно КПОЗ. Ты заполнил анкету на имя Дж. Терренса Уистера. А затем ты вышел к первому же из барьеров на этой полосе препятствий. Поскольку ты впервые явился по вызову КПОЗ, тебе пришлось пройти медицинское обследование. Полагаю, что ты придешь в ужас, узнав, что у тебя имеется склонность к циррозу печени в результате неумеренного потребления алкоголя. Я, например, ужасно рад, что мне не угрожает ничего подобного. Ведь что ни говори, а у меня в запасе имеется целых шестнадцать коробок с бутылками виски. Но медицинскую комиссию ты прошел, хотя и был предупрежден, что должен воздерживаться от пьянства. Затем ты вышел к следующему барьеру. На этот раз им оказалось обмундирование и оружие. Вот оно – все в этой куче, – и Бац-Бац презрительно махнул рукой на гору вещей. – Интендант, естественно, принялся убеждать меня, что все просто как на меня сшито. Но мне пришлось все-таки потребовать вызова портного, который потом уж подогнал форму по мне. Ну не мог же я позволить тебе выглядеть мешковатым! Даже в армии морской пехотинец не должен опускаться ниже определенного уровня. Ну, таким образом ты преодолел и это препятствие. А вот дальше все было не так-то просто. Ты представляешь себе, что творят эти (…)? Они попытались всучить мне испорченную винтовку системы М-1! Ну, мы с тобой оба прекрасно знаем, что морскому пехотинцу грозит штраф в размере месячного денежного довольствия, если оружие у него окажется не в полном порядке. Так что (…), парень, я не я, если в той винтовке, которую они пытались мне подсунуть, не был спилен боек. А они еще взялись спорить со мной, но я прямо на их глазах разобрал ее до последнего винтика. Тогда они объявили, что слушателям КПОЗ вообще не разрешено иметь винтовки с бойками. Они объясняли это тем, что кто-нибудь может зарядить винтовку боевым патроном, дослать его в патронник, а во время проверки оружие может выстрелить. Ну, парень, тут я им все объяснил. Прежде всего я сказал, что главная опасность – это иметь при себе испорченное оружие. На тебя нападают, а тебе и стрелять-то не из чего. А потом я сказал: «А что, если возникнет необходимость выстрелить в спину убегающему полковнику? А боек спилен! Что тогда делать?» После такого вопроса они заткнулись. Потом они никак не могли собрать эту винтовку, а я принципиально отказался собирать ее, поскольку потребовал, чтобы ее отправили в оружейную мастерскую, где ее починит любой сержант. В конце концов какой-то армейский капитан сказал, что выпишет требование на нормальную винтовку, которую выдадут мне в личное пользование. Итак, они тебе выдадут исправную М-1 и на этом мы с ними и поладили. Ну как, парень, пока что все идет не так уж и плохо?
– Очень благоразумно, – сказал Хеллер. – Иметь дело с химическим оружием уже само по себе достаточно плохо, даже если оно и вполне исправное. Должно быть, армия эта никуда не годится.
– О! Вот тут ты, как говорится, попал в самую точку, – сказал Бац-Бац. – Сплошные придурки. Ну а на следующем этапе ты, если можно так выразиться, оказался в трясине, и ждать, что кто-то бросит тебе конец, было неоткуда, поэтому мне пришлось самостоятельно распоряжаться твоими мозгами и мыслями, и я надеюсь, что распорядился ими правильно. Какой-то очкарик из кадрового офицерского состава армии вдруг обнаружил, что ты уже на выпускном курсе и что, учась в Сент-Ли, ты ни разу не выразил ясного намерения относительно рода войск, в котором ты предпочел бы служить. Я, естественно, постарался увильнуть от ответа. Но он разъяснил мне, что выбор необходимо сделать прямо сейчас, потому что от этого будет зависеть назначенный тебе курс занятий. И тут же подсунул мне длиннющий список. Вот я, парень, и стал прикидывать. Рытье солдатских клозетов тебя явно не прельщает, поэтому пехоту я исключил сразу же. Мне также вовсе не улыбалась перспектива, что какой-нибудь придурок дернет шнур как раз в тот момент, когда ты будешь совать голову в ствол 155-миллиметровки, поэтому я исключил и артиллерию. Сам понимаешь, что в наши дни танки годятся лишь для того, чтобы тебя в них славно зажарили, и, следовательно, о бронетанковых войсках тоже не могло быть и речи. Военную полицию, я уверен, ты ненавидишь точно так же, как и я, поэтому мы исключили и ее. И когда я дошел до конца списка, оставалось только одно-единственное более или менее приличное место – G-2.
– И что же это такое?
– Разведка. Шпионы! Понимаешь, это в известной степени совпадало с тем, чем я занимаюсь в данный момент – я как бы осуществляю тайное внедрение морской пехоты в армейские ряды. Поэтому-то я и решил, что ты и сам будешь себя недурно чувствовать в этой роли.
Что касается меня, то я себя почувствовал более чем дурно. Честно говоря, меня от такого оборота дел просто замутило! Бац-Бац принялся тем временем извлекать из сваленной кучи вещей книги и брошюры. Большинство из них имели пометку: «Для ограниченного пользования», «Конфиденциально», «Секретно» и «Совершенно секретно».
– Вот, погляди хотя бы на это, – сказал Римбомбо. – «Коды, шифры, шифровальное дело», «Методы ведения секретных переговоров». Ты только погляди, что я притащил тебе: «Процесс обучения шпионов», «Способ заброски разведчика во вражеские тылы с целью отравления источников питьевой воды», «Как соблазнить жену вражеского генерала и заставить ее выдать вам планы завтрашнего сражения». Видишь, все это весьма серьезные и солидные работы. А ты только погляди, сколько здесь наставлений. Их и не перечитать все! Вот: «Как выслеживать русского агента», «Способы выявления наиболее уязвимых мест для разрушения вражеского промышленного потенциала». Нет, парень, здесь у тебя просто бесценные материалы!
– Дайте-ка посмотреть. – Хеллер взял наставление по подрыву поездного состава, а потом еще одно – «Искусство проникновения на территорию противника». Едва перелистав пособия, он начал истерически хохотать.
– Ну как, нравится, парень?
– Да это просто фантастика, – ответил Хеллер.
– Я очень рад, что ты доволен. А то мне показалось, что я действую несколько эгоистично. Понимаешь, это позволяет мне чувствовать себя не очень униженным.
Бац-Бац взял свою старую пилотку морского пехотинца, натянул ее на голову, а сверху – армейскую. Потом он опустился на четвереньки и с преувеличенной осторожностью выглянул из-за дерева. Это он дурачился так.
– Шпионы, – громким шепотом прошипел он. – Понимаешь, парень, мы с тобой морские шпионы, которым поручено шпионить за армией. Ничего себе, а, парень?
Хеллер только смеялся в ответ. Вообще он сейчас очень много веселился. Но я прекрасно понимал, что он смеется отнюдь не над тем же самым, что кажется таким смешным Римбомбо. И тут мне стало близко и понятно чувство Изи Эпштейна, когда тот вдруг осознал, что катастрофа, которой он ждал и боялся всю
жизнь, наступила. Конечно, все эти земные технические приемы шпионажа были весьма примитивными. Но это техника шпионажа. Что могло весьма осложнить мою работу. И я срочно написал еще один запрос в нью-йоркское отделение, повторив прежнее требование безотлагательно разыскать Рата и Терба, пригрозив для убедительности пытками и поголовным уничтожением всего персонала даже за простое проявление нерадивости. Хеллера нужно остановить во что бы то ни стало!
Глава 3
От всех предыдущих дней пятница отличалась только тем, что для «командного пункта» они выбрали другое место и притащили туда безалкогольные напитки в ведерке со льдом. Отличный способ получения высшего образования, ничего не скажешь! Лежат себе на лужайке да разглядывают прогуливающихся мимо девушек. Ну, честно говоря, рассматривал-то больше Римбомбо. Хеллер в основном был занят освоением учебных программ. Но Бац-Бац налюбовался за двоих. Идиллическая картина! Пастораль! Блевать хочется! В субботу, однако, все изменилось. После краткого совещания, проведенного вполголоса и посвященного строевой подготовке, Бац-Бац исчез, а Хеллер отправился в какую-то аудиторию на консультацию, чтобы выяснить, какие предметы или разделы предметов ему следует еще подучить.
Я здорово проспал и потом, когда прогонял пленку с отснятым материалом, просто не обращал внимания на молниеносные движения пера Хеллера, пишущего экзаменационные работы. Он всегда пользуется любым случаем, чтобы покрасоваться. Я прогнал пленку до того места, когда он разговаривал о чем-то с помощником декана.
– Агнес! – крикнул помощник через плечо. – Ты уверена, что наша оценочная машина в полном порядке?
– Да, мистер Бош, – донесся ответ. – Ее только что починили и наладили. До этого она сбоила все утро.
Мистер Бош, молодой человек с проницательными глазами, недоверчиво перелистал целую пачку оттисков с экзаменационными работами и уставился на Хеллера:
– Должно быть, здесь какая-то ошибка. Судя по ведомостям, у вас средняя отметка «Д», а тут все работы оценены на «А». – Взгляд его сделался суровым. – Что-то вам придется, по-видимому, объяснить, Уистер.
– Необъяснимо здесь только одно: как это студенты до сих пор не отучились от дрянной привычки назначать свидание дочери совсем не того человека? – ответил Хеллер.
Мистер Бош откинулся на спинку стула и рассмеялся:
– Да, совершенно правильно, бывают еще такие необъяснимые вещи. И как только я сразу не подумал об этом. Да, такое пока случается, и весьма часто!
Посмеиваясь, он сложил стопкой экзаменационные работы Хеллера и, связав их, сделал на пачке пометку «Сделать микрофильмы в качестве пособия для студентов».
– Ну, Уистер, все, что я могу вам сказать, – у вас все в порядке.
Я не обнаружил никаких изъянов в вашей подготовке и не вижу оснований для продолжения занятий по каким-либо курсам. Следовательно, мы просто пометим у себя, что предварительные экзамены вами сданы полностью. Хорошо?
– Огромное вам спасибо, – сказал Хеллер.
Мистер Бош наклонился к Хеллеру и спросил, понизив голос:
– Скажи мне, между нами, – с дочкой-то все-таки получилось?
Хеллер тоже наклонился и прошептал:
– Ну, как видите, на последний курс мне удалось все-таки перейти, не так ли?
Мистер Бош удовлетворенно расхохотался:
– Я так и знал! Ну и молодец! – И он уже по-дружески пожал руку Хеллеру. Этим все и кончилось.
И все-таки было в поведении Боша нечто такое, что не могло не вызвать у меня раздражения. Скорее всего это то, как он смотрел на Хеллера. Ведь по существу в том, что Хеллер сдал экзамены, не было ничего выдающегося: у него было несколько дней и длинных вечеров в вестибюле «Ласковых пальм», где можно было спокойно заниматься повторением пройденного материала. Для него это был этнологический способ изучения того, как определенные научные предметы воспринимаются в примитивных обществах. И я не видел ничего необычного в том, что дипломированный инженер волтарианского Флота сдал несколько паршивых экзаменов типа квантовой механики. Меня это просто приводило в бешенство, а кроме того, окончательно подрывало мою веру в землян – правда, не могусказать, чтобы я когда-нибудь особо на них полагался. Обычные подонки!
Некоторое время я раздраженно расхаживал по двору. Двое мальчишек собирали фрукты, и я обвинил их в том, что они съедают больше, чем собирают. Доведя их до слез, я вдобавок надавал им пинков и почувствовал себя лучше. Потом я вызвал водителя и потребовал сказать мне точно, когда же он наконец доставит сюда Ютанк. Он заверил меня, что операция проходит точно по графику. Это тоже приободрило меня. Дело в том, что, наблюдая каждую ночь, как к этому (…) Хеллеру пробираются роскошные женщины, я раздражался больше чем мне бы того хотелось. А тот факт, что я ни разу не видел, что он с ними проделывает, еще более ухудшало мое общее состояние. Богатое воображение подсказывало мне такие картины, что это становилось просто невыносимым. И только надежда на скорое прибытие Ютанк давала мне силы терпеливо наблюдать за тем, что творится вокруг Хеллера. Однако в данный момент там не творилось ничего особенного: он всего лишь бегал по дорожкам в тренировочном костюме и время при этом показывал весьма скромное. Вот он остановился понаблюдать за тренировкой футбольной команды, но вскоре, очевидно, утратил интерес и возобновил свой бег трусцой. И как только у человека хватает терпения бегать совершенно без толку целыми часами? Что, интересно, бегуны думают в это время?
Я снова вышел наружу и после целой серии звонков отыскал наконец подрядчика по строительству госпиталя, который сообщил мне, что земляные работы почти завершены, водопровод, электро-сеть и канализационные коммуникации проложены и что завтра они приступают к возведению фундамента. Собственно, мне и выругать его было не за что, если не считать того, что он был, по его словам, занят делом на строительной площадке, в то время как я пытался поймать его по телефону.
В Турции уже вечерело. Я испытывал соблазн вернуться к процессу слежения за Хеллером. Я лелеял мечту о том, что настанет час и я увижу его, свернувшегося комком, желательно в предсмертных муках, но я прекрасно понимал, что, пока я не раздобыл его трафаретов, он по-прежнему держит в своих грубых и безжалостных лапах не только мою судьбу, но и саму жизнь. Поэтому я снова прильнул к экрану и быстро прогнал пленку, на которой было записано все, что происходило вплоть до настоящего момента. А в настоящий момент Хеллер спускался на лифте. Одет он был в обычный темного цвета костюм, однако в поведении его как раз не было ничего обычного. Он пулей вылетел из лифта и помчался прямо в кабинет Вантаджио.
– Он уже здесь! Пригнали! Пригнали сюда автомобиль, который я заказывал!
Вантаджио был в смокинге, по-видимому, готовый к субботнему вечеру, когда обычно ожидается большой наплыв посетителей, которых, правда, пока еще не было.
– Ну что ж, давно пора. Малышка вспоминает об этом каждый день, а с тех пор как ты вывалял Графферти в макаронах, она еще и постоянно твердит, что это должна быть лучшая из всех машин. Так где же она? Перед въездом или в гараже?
– В гараже, – сказал Хеллер. – Пойдемте посмотрим!
Вантаджио не пришлось уговаривать. Он торопливо вышел из кабинета и, сопровождаемый Хеллером, сел в лифт и спустился в гараж.
– Надеюсь, что это что-то вполне приличное, – сказал Вантаджио. – Мне хотелось бы поскорее развязаться с этим делом и наконец спокойно вздохнуть. Ведь прошло уже более недели с тех пор,
как Малышка приказала купить тебе шикарную машину. Прямо у выхода из лифта они наткнулись на Морти Массакуровича. Хеллер тут же представил его Вантаджио.
– Я работал в две смены, – сказал Морти. – Поэтому никак не мог раньше пригнать машину. Но вот, пригнал!
Прямо посреди украшенного колоннами помещения в окружении изящных, ухоженных лимузинов последних моделей стояло устаревшее на несколько десятилетий, неказистое, побитое и старое такси с облезшей краской. Можно было подумать, что машину эту притолкали сюда бульдозером со свалки.
– Так где же машина? – спросил Вантаджио.
– Это она и есть, – ответил Хеллер.
– Кончай трепаться, парень. Я и сам люблю пошутить, но сейчас речь идет о серьезном деле. Ведь Малышка оторвет мне голову, если я не добуду тебе что-нибудь выдающееся.
– Послушайте, – сказал Хеллер, – да ведь это и есть выдающаяся машина!
– Эту старушку сработали еще в те времена, когда люди умели делать настоящие такси! – сказал Морти.
– Да ты шутишь, парень! Ты что – всерьез хочешь, чтобы я купил тебе эту кучу хлама?
– Компания уступает ее без наценок, – гордо объявил Морти.
– Еще бы ей наценки требовать! – возмутился Вантаджио. – Да тебе придется приплатить двадцать пять долларов мусорщику, чтобы тот вывез ее на свалку!
– Ну зачем же так говорить? – сказал Морти. – Я готов признать, что на шикарный лимузин она не похожа. Но поверьте, мне пришлось немало похлопотать, чтобы хозяин компании согласился уступить ее. Это уже нечто вроде символа. Напоминание о прошлом. Традиция! Нет, естественно, вам придется перекрасить ее в другой цвет и приобрести лицензию для работы в городе – все это стоит довольно дорого, и компания все права сохраняет за собой. Но пользоваться ею как обычной машиной вы можете. Вантаджио заглянул внутрь и тут же отшатнулся, зажимая нос.
– О Господи, – только и смог выговорить он.
– Это все из-за кожи, – пояснил Морти. – Ведь тогда не было еще всех этих пластиков и винилов. Ну и, естественно, обшивка отсырела и подгнила немного. Но ведь, что ни говори, а это самая настоящая кожа.
– Очень прошу вас, – сказал Хеллер.
– Малышка просто убьет меня, – пробормотал Вантаджио. – Она прикажет часа два или три обрабатывать меня резиновыми шлангами, а потом сама, голыми руками придушит меня как котенка.
– Компания поручила мне сказать, что они за ценой не гонятся, – сказал Морти. – Тысяча долларов – это очень дешево.
– Да перестаньте вы меня мучить, – сказал Вантаджио. – У меня впереди тяжелый вечер. Сегодня суббота и ооновцы сейчас хлынут толпой – ведь через две недели у них сессия, и публика уже почти съехалась. Слушай, парень, а ты не задумывался…
– Пятьсот долларов, – сказал Морти. – Но это уже крайняя цена.
Вантаджио попытался молча уйти, но Хеллер удержал его за локоть.
– Да вы только поглядите, – сказал он – Тут же все крылья из брони толщиной в четверть дюйма. Посмотрите на ее окна, Вантаджио, это же пуленепробиваемые стекла! Вот, видите трещинки? Это совсем свежие следы от пуль.
– Двести пятьдесят долларов и это – крайняя цена, – сказал Морти.
– Послушай, парень, Христом Богом молю, разреши мне подняться наверх и позвонить. Тебе сразу же пришлют великолепный красного цвета спортивный автомобиль.
– Да этот автомобиль лучше любого спортивного, – сказал Хеллер. – Вы только поглядите, какая прелесть!
– Разреши мне позвонить в агентство фирмы «Мерседес».
– Нет, не нужно.
– А в «Альфа-Ромео»?
– Нет.
– А «Мазератти»? У них отличные машины. И качество великолепное, – сказал Вантаджио. – Мргу устроить, чтобы тебе сделали автомобиль по специальному заказу, ярко-красного цвета. С откидывающимся верхом. И насажаю в него целую кучу девчонок.
– Нет, не нужно, – произнес Хеллер.
– Да какого же черта тебе нужно, парень! Неужто ты задался целью свести меня в могилу? Да я эту дрянь и в гараж-то поставить не осмелюсь! Это же древняя развалина.
– Это предмет старины! – воскликнул Морти. – Никакая не развалина, а самая настоящая антикварная вещь!
Вантаджио мрачно поглядел на него и повернулся, намереваясь уйти.
– Да вы можете послать эту машину в Атлантик-Сити на парад старинных моделей и получите двадцать пять тысяч призовых, – не сдавался Морти. – Я вам гарантирую. Старинные авто – это последний крик моды!
Вантаджио остановился.
– Погодите. У меня идея. Если мы пошлем эту машину на парад в Атлантик-Сити, то…
– И усадим в нее девчонок, одетых по моде двадцатых годов, – подхватил Хеллер.
– А на подножках расставим парней с автоматами, – добавил Вантаджио.
– А за ними будут гнаться агенты по борьбе с бутлегерством, в костюмах двадцатых годов, – сказал Хеллер.
– А на дверцах машины поместим эмблему с надписью «Таксо-моторный парк компании Корлеоне», – воскликнул Вантаджио, – то Малышка придет в восторг! Она обожает традиции! Да к тому же это будет миллионная реклама! Верно?
– Разумеется, – поддержал его Хеллер.
– Ну, парень, ты, надеюсь, помнишь, что обязан делать все, что я тебе прикажу?
– Совершенно верно.
– Так вот, бери машину – это я тебе говорю!
– Вот видите, я же говорил, – вставил свое Морти. – Машина стоит всего тысячу долларов.
– Пятьсот, – решительно изрек Вантаджио, – да и то лишь в том случае, если ты сможешь доставить ее по этому вот адресу. А номер и лицензию на нее я приобрету в вашей компании позже. Он быстро писал что-то на обратной стороне своей визитной карточки. Мне удалось разглядеть написанный им адрес: «Гараж „Шик-Блеск“, Майк Мутационе. Ньюарк, Нью-Джерси».
– А можно мне теперь погонять ее, а заодно и повозиться с мотором? – спросил Хеллер.
