Текст книги "Гомеостаз"

Автор книги: Ромуил Цыраксон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Ромуил Валерьянович Цыраксон
Гомеостаз
Роман

© Ромуил Цыраксон, 2022

© Интернациональный Союз писателей, 2022

Произведение не основано на реальных событиях. Все персонажи и развитие сюжета представляют собой художественный вымысел. Любые совпадения с реальностью случайны.

«…суть Гомеостазиса Мироздания состоит в поддержании равновесия между возрастанием энтропии и развитием разума.»

А. и Б. Стругацкие

«Постоянство или устойчивость внутренней среды, гармонический набор процессов являются условием свободной жизни организма».

К. Бернар

«Гомеостаз как условное равновесие постоянно эволюционирует в фазовом пространстве состояний, что в свою очередь рождает хаос параметров системы и неопределенность. Традиционное понятие равновесия – не применимо для гомеостаза. Объективным фактором развития систем является „постоянство непостоянного“».

Сравнительная анатомия

Глава 1. Лазуритовый путь

(22 июня -13 июля 2011 г.)

Веками человечество пытается построить идеальное общество всеобщего процветания и гармонии. От эпохи к эпохе мыслители рождают новые, совершенные, по их мнению, модели государственного и социального устройства, миры, где не нужны деньги, где все здоровы и равны по праву рождения. Только суть человеческой природы, смысл нашего бытия таковы, что все эти красивые концепции остаются в итоге на бумаге. В тот момент, когда почти или уже наступило равновесие, – достигли того, о чем мечтали… Вспышка. хаос. Все сначала.

В этом есть смысл диалектической природы мироздания. Классическая спираль развития, стремящаяся от меньшего к большему. Человек накапливает знания, проверяет их на практике, получает результат, появляются новые, более точные, усовершенствованные данные – вызовы, на которые вселенная должна реагировать иначе, чем прежде, чтобы сохранить устойчивость. Мир – система, общество – система, человек – система. все есть система, либо первичная, либо вторичная. А любая система стремится к равновесию, и вмешательство в ее устройство, искусственное или естественное, нарушает баланс. И снова она аккумулирует свои ресурсы, исправляет ошибки, стремится к новой стабильности.

В истории мы часто видим, как возвеличиваются и затухают цивилизации и государства, штормовым ураганом пролетают войны и катастрофы, рассеивая по сторонам осколки вселенского векового льда, который замораживает тело и рвет на тысячу лоскутков душу человека, всех людей. И снова… После пожара строим Рим, Париж или Москву. После войны жмем руки и заключаем мир. Восхищаемся полотнами и монументами – «прекрасным» в нашем культурном понимании. Всякий раз мы восстанавливаем наш Вавилон – каждый – свой и все вместе – общий. Но ступенька. и все сначала. Только по этой дороге мы уже проходили – есть опыт и знания ровно до той черты, на которой споткнулись. Наш мир постоянен только в своем непостоянстве. Но в том и заключается условие непрерывного развития.

Иногда просто живешь, что-то делаешь, перемещаешься в пространстве, а потом в один прекрасный момент останавливаешься и как будто приходишь в себя. Понимаешь, что происходящее с тобой – всего лишь сон. Полная потеря ощущения реальности. В такой сон провалился и наш герой, когда в последний раз держал за руку Ангелину. Несмотря на свою уверенность и харизму, чувство превосходства над всем миром, которые обладали им до произошедшей трагедии, за весь последующий год Ян так и не смог себе ответить на главный вопрос: «Что дальше?…» Смерть девушки обнулила в нем все. Теперь он напоминал чистый лист бумаги: без текстов, геометрических фигур, без красок. Он жил по инерции. Школьный товарищ Яна, конечно, не мог быть виноватым в таком развитии событий. Однако, обладая сильной, но управляемой эмпатией, Андрей Поплавский отчетливо ощущал, как его друг угасает. Тогда он взял ситуацию в свои крепкие, уверенные руки и решил: кардинально поменять обстановку и общество, добавить ритма.

В начале января следующего 2011 года под чутким руководством дипломатичнейшего товарища с учетом своей склонности к эпистолярному творчеству, гармонично дополнявшему артистические таланты Яна, он очутился в казахском городе Астана в качестве внештатного сотрудника при Информационном бюро Организации Объединенных Наций в Республике Казахстан. Постоянная вовлеченность в процесс, работа в команде, мера ответственности за выполнение серьезных задач день за днем возвращали Яна в мир живых. Но, как и прежде, он не мог ощутить всю полноту окружающей действительности, оставаясь в плену самоанализа и поиска ответа на вопрос – «ЧТО ДАЛЬШЕ?…» И чем дольше он не мог найти приемлемый для себя ответ, тем сильнее в его висках нарастало напряжение.

Очередную, уже осознанную попытку договориться наконец с самим собой, предпринятую Яном, можно характеризовать как обращение к истокам. Наш герой погрузился в изучение древнейших духовных практик – подбирал ту, которая станет для него идеальным камертоном. Как известно, существуют камертоны, предназначенные для настройки музыкальных инструментов или подбора тональности для певцов, которые воспроизводят эталон звука – как правило, ноты «ля». Однако есть устройства, основанные на принципе камертона, используемые для обработки твердых структур – камня или металла за счет воздействия направленной вибрации. Яну нужны были обе опции, но в обратной последовательности: сперва необходимо было обработать, так сказать, огранить дикий камень его души, а потом уже добиваться правильного резонанса с микро– и макрокосмосом.

Доступные для Яна религии и духовные системы на этом этапе не были способны удовлетворить его внутренний запрос – и он пошел дальше. А на Востоке как раз с этим проблем никогда не было. Спустя несколько месяцев он решил начать с того, что появилось на заре человечества, – шаманских практик. В первозданном виде шаманизм на нашей планете сохранился в тех ее уголках, которые со стратегической и экономической точки зрения мало интересовали колониальные империи, великие державы и вообще кого бы то ни было. Сохранился он только в тех районах, где «черт ногу сломит», «абсолютный пустырь», «погода регулярно шепчет» и так далее. И, о, чудо! – к счастью, такое местечко оказалось как раз под носом у нашего героя. В горах Гиндукуш, на юго-востоке Афганистана, проживают народы дардской этнической группы, которые не были полностью исламизированы и продолжают до сегодняшнего дня под руководством местных шаманов отправлять культы своих древних предков. Конечно же, как только Ян изучил этот вопрос, он незамедлительно начал планировать возможные варианты своего отбытия в Афганистан. И как раз тут получилась заминка – уже десять лет в стране идет затяжной военный конфликт между Движением и силами содействия безопасности НАТО. По большому счету, война в этой стране идет перманентно, начиная с глубокой древности. Если в военных действиях участвуют иностранные государства, то весь мир говорит о войне в Афганистане. В остальное время – это нормальный ход жизни, когда в стране, населенной представителями более чем 20 этносов, местные элиты делят власть, территорию и в принципе все, что делится и имеет ценность. Такова историческая особенность территории. Самостоятельно туда ехать небезопасно. И снова везение! На утренней планерке Говард, руководитель отдела, за которым был закреплен Ян, обсуждая наполнение новостной ленты, объявляет, что с 27 июня по 1 июля в целях международной координации мероприятий по борьбе с преступностью и сопутствующими явлениями группа коллег из центра ООН по превентивной дипломатии для Центральной Азии планирует командировку в Афганистан.

– Необходимо взять у коллег программу, а когда миссия закончится, получить материал для подготовки пост-релиза. Сопровождать их не нужно. Взять то, что дадут, и сделать обычный пост-анонс: вода и фотоматериалы. Событие не острое, – поставил задачу Говард, обратившись лично к Яну на русском языке.

Говард был лет на десять старше Яна и успел зарекомендовать себя в качестве высокопрофессионального журналиста с уверенным карьерным бэкграундом. До Казахстана он работал в редакции одного из ведущих изданий своей страны и всего на полставки подрабатывал в Лэнгли[1]1
  Район г. Вашингтон, где размещены различные специализированные государственные организации, включая штаб-квартиру Центрального разведывательного управления (ЦРУ).


[Закрыть]. Для пущей важности этот товарищ частенько разбрасывался словечками, относящимися к журналистскому жаргону, и, чтобы подчеркнуть свою идеологическую лояльность правящей на родине политической партии, по делу и без дела любил пафосно вставлять в разговоре с иностранными коллегами фразу, которая вдобавок была лозунгом издания, где он прежде работал, – Democracy dies in darkness (англ. «Демократия умирает во тьме»).

«То что нужно!» – воодушевленно вздрогнул Ян и решил дожимать тему, мелькнувшую лисим хвостом перед его носом. После планерки он подошел к своему руководителю и спросил:

– А может, я лучше поеду вместе с коллегами? Материал получится более качественный, по-моему. Нельзя упускать такую возможность. Ведь в этой стране демократия умирает во тьме!.. – любимой фразой шефа, произнесенной с серьезным выражением лица, закончил Ян свою реплику.

Говард читал все это время какой-то текст, лежавший в его папке, но когда услышал излюбленный призыв, выстрелил взглядом в нашего героя и, помолчав секунд десять в том же положении, размышляя над сказанным, спокойно и почти безразлично произнес:

– Хорошо. Но под вашу личную ответственность, – высказал свой вердикт относительно предложения внештатного коллеги и вернулся к чрезвычайно важному чтиву, весомость которого отражалась в его сконцентрированном выражении лица.

Как выяснилось после похода к кадровикам для оформления командировки, фраза «под личную ответственность» отражала не только вопросы обеспечения безопасности, но и полное отсутствие суточных. Предполагалась лишь эксплуатация административного ресурса для того, чтобы Яна включили в международную группу, отбывающую в соседнее государство. И даже это его не огорчило – так сильно было личное стремление побывать в районе первозданной, можно сказать, фактически дикой природы и обрести внутреннее равновесие. Кроме прочего, вознаграждение, которое Ян получал в международной структуре, было весьма приличным, а с учетом того, что тратиться ему особенно было не на что во время своего пребывания в Астане, деньги, предусмотренные на всякий случай, у него были.

Наступило время «Ч», когда Ян вместе с коллегами из центра прибыл в Кабул. Всю неделю участники миссии посещали разные конференции и встречи, общались с жителями и местными чиновниками в самой столице и ее окрестностях – стандартные плановые мероприятия. В пятницу вечером, 1 июля, по возвращении после заключительной вылазки в гостиницу, находящуюся в самом центре города, в районе площади Ансари, Ян вышел на связь с Говардом.

– Здравствуйте! Мы завершили программную часть. Хотел уточнить, когда нужен пост-анонс, – стараясь разговаривать правильным журналистским сленгом, спросил он у своего куратора.

В трубке телефона Ян услышал в ответ долгий выдох, за которым последовало небольшое рассуждение:

– Сегодня группа возвращается назад, поэтому информацию нужно дать не позднее понедельника, скажем, днем. Конечно, я должен буду еще все прочитать, а поскольку не хотелось бы тратить свой уикенд на изучение и корректировку материала, который вам еще нужно будет подготовить… я попрошу мне все предоставить к началу рабочего дня в понедельник, – четким поручением подытожил свой монолог Говард.

– Тогда у меня будет предложение. Со следующей недели я хотел бы взять отпуск до конца августа и остаться пока здесь, в Афганистане. Дальше посмотрю. Все равно летом наша активность невысокая и пользы от меня в Астане вам не будет, пожалуй, никакой. Тем более, организации не придется мне платить за это время. Я же внештатный работник, и мой отпуск никак не оплачивается. И потом, человек я всегда был близкий к культуре. Очень тут интересный пласт цивилизации. Когда я еще соприкоснусь с такой палитрой? – пытаясь быть убедительным в разговоре с Говардом, который являлся уверенным приверженцем капиталистической системы ценностей, Ян сделал акцент на материальном аспекте своего обоснования.

Опять в трубке повисла небольшая пауза.

– Вы эту поездку у нас никак не оформляли? – стараясь прояснить обстановку, уточнил Говард.

– Нет, – поспешил с ответом Ян.

Снова пауза, правда, чуть подольше, после которой из телефонной трубки прозвучало одобрение собеседника:

– Ок… Только материал я все равно жду к обозначенному сроку! – старший товарищ вернул разговор в рабочее русло.

Обрадованный полученным согласием, Ян незамедлительно приступил к подготовке своего похода. Осознавая, что для перемещения по стране, да еще в таком сложном районе, как горы Гиндукуш, ему потребуется проводник, он обратился к сотрудникам отеля с просьбой кого-нибудь порекомендовать. Официальная рекомендация прозвучала неутешительно: «Сейчас не лучшее время для экскурсий!». Неофициально менеджер предложил Яну услуги частного лица – местного таджика по имени Захид, который знал русский язык и за умеренную плату был готов сопровождать гостя в его путешествии. Это был мужчина с растрепанной бородой, одетый в традиционный афганский наряд. Внешне он выглядел как глубокий старик, но, судя по голосу и глазам, на самом деле не был сильно стар. Просто из-за образа жизни и сложных климатических условий казался изношенным, как и многие местные, жизнь которых проходит за пределами города. Ударили по рукам. Деньги в сумме триста долларов были внесены на депозит, место для которого Захид определил в своем пакуле[2]2
  Традиционный головной убор, наиболее распространенный в центральных и южных районах Афганистана, а также в северном и западном Пакистане.


[Закрыть]. Согласно договоренности, депозит не подлежал возврату при любом исходе путешествия.

Понимая, что позднее собраться с мыслями ему будет сложно, Ян решил не затягивать с поручением Говарда. Уже вечером в отеле он набросал развернутый анонс. Ничего сложного: по сути, собрал его из материалов рабочей папки к этой командировке, полученной от коллег из центра, дополнил фактуру собственными наблюдениями, собранными в ходе поездки, и отправил все по электронной почте начальнику. Руководство миссии и афганские коллеги были информированы офисом в Астане о том, что Ян планирует задержаться на неделю в стране для подготовки информационно-аналитических обзоров по ключевым вопросам повестки. На всякий случай Яну организовали связь с человеком, ответственным за пребывание всей международной группы на территории Афганистана. Путь был свободен.

Утром в субботу проводник ждал Яна у гостиницы. Учитывая планы и пожелания нашего героя, Захид был оснащен всепроходимым транспортным средством – красным пятиместным внедорожником с открытым багажником. Предположительно, машина была выпущена с конвейера в середине 1990-х годов, но по аналогии со своим владельцем была весьма изношена: побита и исцарапана камнями, ветками, а также прочими предметами различного, не всегда рукотворного происхождения, присыпана пылью. Даже цвет кузова не везде угадывался однозначно. Двойные фронтальные фары находились на положенном месте, но были покрыты паутинкой трещин, пробоин и сколов, как, собственно говоря, и лобовое стекло. Заднее – отсутствовало в принципе, создавая в салоне эффект кондиционера. Радиаторная сетка… как же без нее… посему она была восстановлена дизайнерским способом из толстой проволоки. Идентификация марки автомобиля не представлялась возможной: эмблема производителя утрачена вместе с родной радиаторной сеткой. Колесами, кстати, по всей видимости, от советской бронетехники, вояж был обеспечен.

Ян вышел из отеля с рюкзаком. Много вещей он с собой никогда не брал, когда путешествовал один и особенно по работе. Проводник с огрызком карандаша в руках колдовал над картой, развернутой на капоте автомобиля. Наш герой подошел к возбужденному Захиду.

– Здравствуйте! – поприветствовал Ян своего проводника.

Захид поспешно обернулся, услышав голос своего уважаемого нанимателя, скрестил на груди обе руки и слегка не спеша поклонился, выражая таким образом свое глубокое уважение к человеку, который дал ему работу.

– Ассаляму алейкум, сахиб Ян![3]3
  Здравствуйте, господин Ян! (араб.).


[Закрыть]

Так в Афганистане в традиционных общинах, как правило, в сельской местности, принято приветствовать людей, старших либо по возрасту, либо по положению. В городах все чаще встречаются западные манеры. Но все же афганское общество представляется в большей степени традиционным, а многие вещи, которые приняты в других странах, не приветствуются и даже иногда порицаются на этой земле. Несмотря на то что Ян уже успел посмотреть здесь на людей провинциального толка, когда ездил вместе с миссией в окрестностях Кабула, с таким реверансом в свой адрес столкнулся впервые. Он был удивлен, но не подал вида. Захид указал на карту и предложил согласовать маршрут их перемещений.

– Посмотрите, сахиб Ян, вы хотите повстречать дардов. Их можно найти, если двигаться в сторону Нуристана. Проще будет поехать вдоль реки Кабул и, не доезжая до Джелалабада, повернуть в сторону городка Мехтарлам, оставить там машину у моего хорошего товарища и пешком уйти по равнине вдоль вот этого притока. Всего займет два дня. Там начинается Хиндукуш. Я взял палатку – вы сможете спать в ней. Я понесу ее сам. На улице ночью даже в середине лета тут в горах прохладно. Вы мне хорошо платите. Может, еще что-то могу для вас сделать? – с большим уважением предложил Захид.

– Афганистан расположен в основном в горной местности. А пустыни тут есть? Я хотел побывать в настоящей пустыне. Говорят, там особенная энергия. Энергия гор, энергия воды и энергия пустыни, – Ян решил расширить свою программу, коль скоро представилась такая возможность.

– Согласен с вами, у пустыни есть очень большая сила, – согласился Захид, хоть и не до конца понимал глубинного смысла выражения Яна. – На севере есть пустыня. Там начинаются Каракумы и потом уходят в Туркменистан. В Афганистане мало совсем таких территорий и сложно добраться до этих мест. Есть еще пустыня на юге, Регистан, к югу от Кандагара. К ней выйти проще, если после Хиндукуш, правда, ехать подальше. Полдня потратим на дорогу. И тогда нужно будет машину оставить у моего свояка в Кандагаре. Дальше к югу у меня нет надежных людей, – объяснил Захид.

– Давайте после дардов к пустыне на Регистан поедем. Бродить по пескам не будем, но переночевать там я хочу, – предложил Ян, глядя на карту, и продолжил планирование маршрута. – А потом вы меня отвезете к туркменской границе. Как раз из Кандагара, смотрите, есть прямая дорога на город Серхетабад через Герат. Не хочу на самолете. Хочу все посмотреть.

Захид, глядя на карту, подумал немного, поглаживая свою бороду, и ответил:

– Хорошо. Только дорога тогда большая совсем получится: три-четыре дня на Хиндукуш, два-три дня на Регистан и потом до границы день уйдет. Меня моя семья долго не увидит, и другую работу я не возьму, денег не заработаю еще, – сложив руки в замок у груди и сморщившись, как будто собрался заплакать, намекнул на дополнительное финансирование Захид.

– Сколько еще нужно? – спросил Ян и, не дожидаясь ответа, предположил: – Долларов сто пятьдесят хватит, если добавлю?

– Сахиб Ян, иншааллах![4]4
  Господин Ян, если так угодно Аллаху! (араб.).


[Закрыть] Конечно, хватит! Да продлит Аллах дни ваши! – с благодарностью произнес Захид.

Договорившись обо всем на берегу, странники двинулись в путь.

Афганистан – это край контрастов. Горные пейзажи, от невысоких сопок до древних хребтов со снежными шапками высотой в несколько тысяч метров, соседствуют с величественными пустынями на юге и на севере, равнинами, по которым петляют спокойные, а иной раз очень живые и даже опасные реки. Эта земля богата цветными металлами, мрамором, драгоценными и полудрагоценными камнями. В древности из этих мест на запад поставляли редкий минерал синего цвета – лазурит. Сам камень очень ценился в Европе за свой внешний вид, подчеркивающий величие и сакральность верховной власти. Через Бактрию – древнее государство, которое включало в себя северную и восточную части территории современного Афганистана, проходил этап Великого шелкового пути. Эта земля с незапамятных времен имела важнейшее значение и с точки зрения торговых коридоров, и в военном понимании. Известно, что еще Александр Македонский во время своего похода в Индию основал здесь шесть полисов, которые назвал в свою честь Александриями. Две из них сегодня превратились в города стратегического значения – Герат и Кандагар[5]5
  Герат – Александрия в Ариане; Кандагар – Александрия в Арахоссии.


[Закрыть]. Этот край пережил завоевания персов и монголов. Гражданские войны и революции в Афганистане происходят с завидной регулярностью. Учитывая географическое положение страны и большие риски для всего региона в случае установления здесь хаоса, уже в современный период мир и стабильность в афганских землях пытались обеспечивать Советский Союз, Соединенные Штаты и НАТО. Только все без толку. Посидят тут, постреляют, силу покажут и уйдут. А местные – пуштуны, таджики, узбеки и другие – сегодня, как и в Средние века, точно так же, как и в древности, воюют, торгуют, занимаются сельским хозяйством и… курят опиум. И пусть весь мир подождет. А дальше снова все по кругу – идеальный пример гомеостатической системы. И я не говорю, что это хорошо или плохо. Сложность и насыщенность самой системы определяют уровень развития элементов и характер их взаимодействия, а также порядок ее сопряжения с другими системами.

Встречи с дардоязычными шаманами и прогулки на Гиндукуш, полагаю, можно опустить, потому как нужного эффекта с их помощью Яну достичь не удалось. Шаманские практики афганских дардов несколько отличались от того, что он ожидал увидеть. Давно уже никто с бубнами вокруг костра не устраивал пляски с ритуальными песнями, не приносил жертвы. Скорее, сегодня у этих людей сохранились морально-нравственные ориентиры, культивируемые в общинах с оглядкой на древние языческие представления, и методики знахарского врачевания. А в остальном те же кока-кола и джинсы. А если шаман не мог договориться с духами или изгнать шайтана, то… в больницу – там должны помочь.

Время в предгорьях Гиндукуш пролетело незаметно. Путники изрядно устали. Впереди была пустыня. Добрались до Кандагара, оставили машину у свояка Захида по имени Умар, который любезно довез их до населенного пункта под названием Спин Болдак – небольшой афганский городишка на границе с Пакистаном. Путь туда занял около двух часов. Ехали по небольшой местной дороге на юг страны. По правому борту машины раскинулась бескрайняя, как казалось Яну, пустыня, а слева – уже вырастали желто-коричневые волны из песка и камня. Чем дальше на восток, тем выше они становились, сливаясь с плоскогорьем, а затем догоняли великий Гиндукуш, подобно океану омывая с запада эту горную цепь.

Проводник хотел за сутки справиться с заключительной частью поездки, чтобы побыстрее отвезти Яна к туркменской границе и заняться новыми делами, которые также сулили прибыль. Таджик ценил каждое слово дороже золота, как и его свояк, а наш герой погрузился в омут своих мыслей и только лишь созерцал окрестные пейзажи, складывая это все в корзинку своего жизненного опыта и потягивая энергию древнего, никем не тронутого спокойствия и гармонии. К вечеру установили палатку. Захид остался снаружи у костра, который обеспечивал видимость, – предпочел не спать и на всякий пожарный случай всю ночь держал возле себя старый карабин, хранившийся прежде в машине.

Ян не мог уснуть. Для него впервые за много месяцев наступил тот момент, когда его сознание начало постепенно отпускать Ангелину и все произошедшее до отъезда в Казахстан. На место пережитого плавно приходили новые эмоции и новые ощущения. Но теперь образ жизни и модели поведения больше не возводили на пьедестал собственное эго, которое прежде управляло всем в его жизни. Новый Ян был открыт для этого мира, и его внутренняя сущность наконец пребывала в полной гармонии со всем окружающим. Он чувствовал, что готов к новому этапу.

Час был поздний. Ян вышел из палатки. Летом ночь в пустыне достаточно душная. Прогревшийся под солнцем при температуре свыше пятидесяти градусов песок отдавал тепло, накопленное за весь день. Воздух неподвижен и максимально сух в отличие от Яна, который уже после захода солнца сменил вторую тряпку, заменявшую ему полотенце. Ярко светил нарастающий месяц, периодически утиравший свой лик проплывающими мимо легкими полупрозрачными облаками, словно ему тоже было жарко и душно. Захид сидел неподвижно и смотрел куда-то в ночную пустоту над костром, не обращая внимания на вышедшего из палатки Яна. Казалось, что он спал с открытыми глазами.

– Я не помешаю? – из соображений вежливости спросил Ян.

Захид плавно повернул голову, моментально отреагировав на голос, и, не меняя выражения лица, ответил вопросом на вопрос:

– Не спится?

– Да, что-то не могу уснуть, на самом деле, – пожалился Ян.

– Садитесь. Будем вместе коротать время, – возвращая свой взгляд к ночной пустоте, предложил Захид.

Ян присел на верблюжий коврик рядом со своим проводником.

– А большая у вас семья? – неожиданно спросил Ян, пытаясь тактично поддержать разговор.

– Жена, три сына, две дочери и четверо внуков, – неспешно шевеля губами, ответил Захид.

– Родились вы в Афганистане или переехали? – продолжил интересоваться жизнью своего спутника Ян.

Проводник немного поджал нижнюю губу, наклонил голову влево, как будто осмысливал свой ответ. Он нечасто рассказывал о себе, да и не расспрашивал никогда никого. После небольшой паузы начал свою историю:

– Я сам из Таджикистана. Родился в небольшом селе Тезгар, которое находится неподалеку от Дюшамбе. Когда я был еще мал, столица Таджикистана носила название Сталинобод. Обод, по-нашему, – город. Сталин умер, и Никита Хрущев вернул нашей столице старое название – Дюшамбе. На таджикском дюшамбе – это понедельник. В старые времена там бозор, то есть рынок, большой был по понедельникам. Так кишлак и назвали. Потом меня забрали служить в армию и сразу после обучения отправили сюда, в Афганистан. Война была. Я уже женился к тому времени. Старший сын родился. Уже и не страшно было на войне, если что. Продолжение после себя оставил, – улыбнулся Захид и посмотрел на Яна, который в свою очередь слушал не перебивая. – Воевал я лет девять почти. Сначала срочником, два года. После службы остался. Наш стрелковый полк стоял в городе Газни, по дороге между Кабулом и Кандагаром. У нас работы не было. Да и вообще после срочной службы перевели в снабжение – хорошее время началось, скажу я. Не люблю войну вспоминать, – Захид вздохнул. – А… в этой стране всегда война. Одна радость была – домой ездил. Пока служил до восемьдесят восьмого года, жена моя еще двоих родила – мальчишку и девчонку, родителей за то время похоронил. Вернулся на родину, а там все поменялось сильно и стало чужим. Занимались с женой сельским хозяйством, скотиной в основном. Через несколько лет началась гражданская война уже в Таджикистане, и я решил семью увезти. Куда ехать? В Россию? Не знал я там никого, и сложно там тоже было в то время. Афганистан мне уже ближе был. Я здесь своим стал. Да и потом тут таджиков немало. Сначала жили в Мозари-Шариф – город на севере страны. Жена там еще двоих родила. Я работал. Денег скопил немного, и решили уже сельским хозяйством здесь заняться. Переехали в село на восток от Кабула. Там и живем, – завершил свою героическую историю Захид.

Неожиданно проводник вдруг стал разговорчивым, что было не в его правилах. «Может, воздух такой в пустыне, а может, таджик от всего просто устал», – подумал Ян, но не перебивал рассказчика, чтобы не спугнуть неожиданно проснувшийся талант оратора. «Пусть выговорится…» – решил он.

– И опять тут война, – констатировал Ян нынешнее положение дел.

– Да. опять. – выдохнул проводник. – Я, знаете, как думаю? – решился высказать свое мнение Захид, понимая, что его спутник не местный и рассказывать кому-то об этом ему нет никакого смысла. – К этой территории многие сильные страны проявляют большой интерес. В Афганистане будет всегда война между разными кланами и племенами до тех пор, пока большие державы не перестанут поддерживать того, кто им удобен. Я думаю так. И Советский Союз раньше, и Соединенные Штаты теперь имели свои цели: одни строили коммунизм, другие борются с Движением, – Захид встал и подошел к костру, отодвинул веткой прогоревшие поленца, повернулся к Яну и, увлекшись повествованием, продолжил. – А пока воюют иностранцы, они тут бизнес делают… на опиуме в том числе, – возмутился таджик.

– Расскажите. Интересно, – оживился Ян.

Захид не планировал рассказывать такие тонкости местной военной тактики, которую, видимо, хорошо понимал на своем уровне как местный житель, вовлеченный в сельское хозяйство. Однако решил сменить тему. Молча подойдя к верблюжьему одеялу, бросил на песок ветку и, посмотрев на Яна, начал новую историю.

– Вам шаманы были нужны? Только они? Я мусульманин, суннит. К древним традициям и другим религиям отношусь уважительно.

Ян не ожидал такого резкого поворота беседы и с интересом решил включиться в новую тему, которая его интересовала в большей степени, чем гражданская война в Афганистане:

– Да, – подтвердил он.

– Здесь был один сюжет не хуже. Очень древняя это тема, – начал таджик. – Когда мы жили в Мозари-Шариф в провинции Балх, там есть маленький городок, который называется так же, как и провинция, – Балх. Я слышал одну историю, которая может вас заинтересовать. Город этот очень старый. Там всегда развивалась торговля. В этих местах проходила большая торговая трасса из Китая на запад, а сам Балх был центром древнего царства, которое называлось Бактрия. Или рядом с ним была столица, которую разрушили потом. Не помню я, как говорили. Не так это важно. Люди там стали жить еще за тысячу лет до начала новой эры. Так вот. Есть легенда, что в этих местах родился и учил Заратуштра, который стал пророком веры огнепоклонников, – Захид остановился, чтобы подумать, как продолжить рассказ, потому как про этого пророка и его веру он в принципе-то больше ничего не знал и надеялся, что Ян задаст какой-нибудь вопрос для продолжения беседы. Но его спутник молчал и готов был продолжать слушать.

– Если будет интересно, я мог бы вам организовать поездку в Балх, – наконец, не углубляясь в детали, предложил Захид то, ради чего он и начал рассказывать эту историю, если не принимать в расчет его желание отвести разговор от темных дел иностранных военных.

Ян ничего не знал о зороастризме, кроме того, что это религия, в которую был посвящен легендарный певец Фредди Меркьюри, основатель и лидер британской группы Queen. Кстати говоря, о Ф. Меркьюри и причинах его выбора такого вероисповедания Ян тоже ничего не знал. Поэтому испытывать судьбу и лезть в неведомые дебри, которые могли не принести ему желаемого, он не стал.