Текст книги "Робеспьер"
Автор книги: Ромен Роллан
Жанры:
Классическая проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
КАРТИНА ТРИНАДЦАТАЯ
Колло. Скорей, Билло! Заседание уже началось. Чего ты ждешь?
Билло. Что мы делаем? Что мы наделали? Если войти – бой с Робеспьером неминуем. Я себя знаю: уж если ввяжусь в борьбу, то пойду на все. Сожгу за собой все мосты.
Колло. Мосты уже сожжены. Нам нечего терять.
Билло. Что мы наделали? Кому мы доверились?
Колло. Не отступать же теперь, раз дело решено. Что тебя мучает? Ты сомневаешься в честности Фуше?
Билло. Я не верю больше никому на свете. Но я верю в Республику. И не могу примириться с тем, что мы в сговоре с ее врагами.
Колло. Только ради того, чтобы спасти Республику. Мы избавимся от врагов, как только они сослужат нам службу.
Билло. Нас втянули в преступную игру... Это азартная игра, Колло! А вдруг мы проиграем? Мы и так уже пошли на риск. Я проклинаю себя, что согласился.
Колло. Ты дал слово. Ты не имеешь права отречься от него.
Билло. Я дал слово пойти к якобинцам и выступить против Робеспьера. И пойду. Но я предложу ему союз.
Колло. Ты с ума сошел! Разве ты забыл, как ты его ненавидишь, забыл, как он тебя ненавидит?
Билло. Я забыл обо всем. Я вижу только пропасть, куда мы летим. И цепляюсь за камни, чтобы не сорваться... Ах, все лучше, чем союз с врагом!
Колло. Но ведь он тоже враг.
Билло. Он мой личный враг. Но что я такое в сравнении с нашей священной Революцией? Ради нее я готов поступиться своей ненавистью... Я протяну ему руку... Если он сделает шаг мне навстречу, я сделаю два... Пойдем, Колло, я решился! Пойдем туда! (Быстрым шагом, нагнув голову, устремляется вместе с Колло к дверям Клуба якобинцев.)
На пороге они сталкиваются с кучкой якобинцев в красных колпаках и карманьолах; те узнают прибывших по шарфам и пристально разглядывают их.
Группа якобинцев. Откуда принесло этих псов, членов Комитета? Ба, да это Билло, главарь той подлой шайки, что нападает в Конвенте на нашего Робеспьера!.. И ты посмел явиться сюда, чтобы оскорблять его!
Билло. Пусти!
Якобинцы. Нет, не пущу! Морду разобью! Все кости переломаю!
Мюскадены под предводительством Коллено, которые следили издали за Билло и Колло, прибегают на помощь, расталкивают якобинцев и расчищают дорогу Билло.
Мюскадены. Пропусти их!.. Тебе что, Робеспьер не велел пускать сюда Конвент?.. Может, ты откажешься пустить и Республику? Ведь они хотят послушать Робеспьера, это же честь для него!
Якобинцы. Они хотят сорвать его выступление.
Мюскадены. Робеспьер достаточно силен, он сам сумеет с ними поговорить.
Якобинцы. Ладно, пропусти их! Входи, негодяй. Но если ты только пикнешь, смотри у меня! Сейчас кулаком по башке... Да здравствует Робеспьер! Кричи и ты, скотина: «Да здравствует Робеспьер!»
Билло. Долой тирана!
Негодующие крики, угрозы. Мюскадены освобождают проход...
Колло. Хорошо же ты начал, если пришел мириться, нечего сказать!
Входят.
Занавес поднимается.
КАРТИНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Зал Клуба якобинцев.
Действие происходит поздним вечером с 8 на 9 термидора (с 26 на 27 июля), около часу спустя после двенадцатой картины. Живописная архитектура монастырского зала якобинцев [15]15
Старинный монастырь якобинцев, где происходили заседания клуба, находился, как известно, близ улицы Сент-Оноре, между Вандомской площадью и церковью св. Роха. – Р. Р.
[Закрыть]; направо возвышается трибуна, бывшая церковная кафедра, высокая и узкая, точно клетка; видна только голова и грудь оратора, под трибуной четыре ряда скамей, расставленных вдоль стен, перпендикулярно к зрительному залу. Напротив, с левой стороны, разделенные проходом, еще четыре ряда скамей, расположенных так же. На уровне четвертого ряда – стол и кресло для председателя. Сзади другой стол, подлиннее, для президиума. Зал монастыря – длинный и узкий, под полукруглым сводом. В глубине видна единственная дверь, узкая и низенькая, подходящая скорее для кельи, чем для обширного зала. Робеспьер, стоя на трибуне, читает свою речь, уже произнесенную днем в Конвенте и названную им «Завещание». Слышатся пронзительные, неистовые крики толпы. Робеспьер в больших очках; он поднимает их на лоб во время пауз между периодами, окидывая взглядом возбужденную, взвинченную аудиторию. Его обычная холодность дается ему нелегко; это также и ораторский прием, которым он пользуется в начале речи и при отдельных репликах, как бы окатывая ледяной водой своих разгоряченных противников. У него скорбное, мученическое лицо праведника, которого преследуют нечестивцы. Но временами речь его становится вдруг резкой, язвительной и запальчивой. Он очень скуп на жесты. И потому, когда он изредка к ним прибегает, они тем сильнее волнуют людей, которые слушают его жадно, с открытым ртом, живо на все отзываясь и как бы отражая всю гамму чувств, звучащих в его речи. (В этой восприимчивости толпы, которая, не отрывая глаз от Робеспьера, чутко и бурно откликается на каждое его слово, и состоит основной эффект сцены.) Среди присутствующих Леба, Кутон, Пэйан, Кофиналь и другие.
Робеспьер (продолжая чтение). ...Все объединились против меня...
Толпа. Нет, нет! Не все! Мы с тобой!
Толпа гудит, и этот непрерывный, взволнованный гул вторит словам Робеспьера, словно басы органа или морской прибой, не заглушая, однако, его ясной, отчетливой речи.
Робеспьер. Презренные! Они хотели, чтобы я сошел в могилу опозоренным!
Толпа (возмущенно кричит). Никогда!
Из узкой двери на заднем плане появляются Билло и Колло, проходят между рядами, но, не найдя свободного места, остаются стоять в глубине налево. Робеспьер, скользнув по ним взглядом, как будто не замечает их.
Робеспьер. ...И я остался бы в памяти народа как тиран...
Негодующие возгласы.
Они называют тиранией мою преданную любовь к вам, доверие, которым вы меня почтили, мое нравственное влияние – единственное оружие истины... Что может быть отвратительнее тирании, которая карает народ в лице его верных защитников? Эти чудовища пытаются наложить запрет на самое священное, самое свободное чувство – на нашу дружбу!..
Толпа (в порыве восторга и любви). Друг! Друг! О наш друг!
Робеспьер. ...Это я тиран? Я? Кто же я, которого все обвиняют? Раб Свободы, мученик Республики.
Старая женщина (рыдая). Максимилиан, ты святой!
Робеспьер. Разве я не жертва, разве я не враг преступлений? Эти преступники вменяют мне в вину действия самые законные, чувства самые невинные. Они порицают и клеймят мое ревностное стремление служить вам. Мне все запрещено, вся моя жизнь оклеветана. Отнимите у меня сознание правоты, и я стану несчастнейшим из людей!
Девушки (плача, простирают к нему руки). Не говори так, не будь несчастным, Максимилиан... Ведь мы обожаем тебя!
Робеспьер. У меня отнимают права гражданина. Да что там! Мне не дозволено даже выполнять обязанности народного представителя. Мне запрещают говорить от вашего имени. Мне препятствуют говорить с вами!
Колло (к Билло). Фигляр! Нашел о чем жалеть! Будто нельзя обойтись без его речей!
Билло (перебивая Робеспьера, с огромным волнением, выдающим жестокую внутреннюю борьбу). Робеспьер! Мы не враги тебе!
Робеспьер (подняв на лоб очки, впивается взглядом в Билло и Колло). Посмотрите на этих коварных врагов. Как они умели злоупотреблять моим довернем! Как лукава и вкрадчива была их дружба!
Билло (порываясь говорить). Робеспьер!
Робеспьер. Но вдруг лица их помрачнели, злобной радостью засветились их глаза. В тот час они верили, что их происки увенчались успехом, что им удалось сокрушить меня...
Билло (взывая к Робеспьеру с яростным отчаянием). Мы хотим мира, мы предлагаем единение!
Робеспьер (как бы не слыша). ...А теперь, когда вы встали на мою защиту, они испугались, они снова заискивают передо мной.
Билло (кричит). Это неправда! Я говорю искренне.
Робеспьер. Они стараются выиграть время, чтобы возобновить свои подлые заговоры. Как они презренны и отвратительны!
Толпа. Гадюки! (Указывает пальцами на Билло и Колло.)Вон двое из этой шайки... Раздавим их.
Билло. Я хочу говорить!
Колло. Председатель, дай мне слово!
Угрожающие крики и гиканье заглушают их голоса.
Билло (пробиваясь к трибуне). Робеспьер! В последний раз! Я хочу объясниться. Дай мне ответить!
Его оттаскивают от трибуны и, осыпая оскорблениями, вталкивают вместе с Колло в толпу. Робеспьер притворяется, что ничего не видит.
Робеспьер. Они посягают на мою жизнь! О, я расстанусь с ней без сожаления!
Толпа (простирая руки). Не покидай нас! Останься с нами!
Робеспьер. Опыт прошлого научил меня предвидеть будущее. Стоит ли жить в мире, где коварство неизменно торжествует над истиной, где правосудие – один обман, где самые гнусные страсти берут верх над священными интересами человечества? Какая невыносимая пытка глядеть на чудовищную вереницу предателей, скрывающих свою мерзкую душу под покровом добродетели и даже дружбы! Видя, как неудержимый поток Революции выносит на поверхность вперемежку с добродетелями всевозможные пороки, я содрогался от ужаса при мысли, что в глазах потомства буду обесчещен близостью с этими развращенными людьми. Но теперь я благословляю их слепую ненависть, отделившую меня от них надежной преградой. Они убьют меня!
Толпа (вопит). Нет! Никогда!
Робеспьер. История учит нас, что защитников Свободы всегда преследовали и предавали смерти. Но гонителей тоже не пощадила смерть. Имена их покрыты позором. А праведнику смерть отворяет врата в бессмертие...
Кажется, будто он изнемогает от волнения. Голос его дрожит, прерывается, он низко наклоняет голову, точно стараясь скрыть слезы. Толпа повторяет: «Свобода!»
Женщина (всхлипывая). Не плачь!
Толстуха (рыдая). Сокровище мое! Приди ко мне на грудь!
Молоденькая девушка (старается пробиться к Робеспьеру, прижимая платок к глазам). Позволь утереть тебе слезы!
Старая женщина. О мой Иисус!
Мужчины (гневно). Негодяи! Они заставили плакать нашего Робеспьера! Повесить их! Нет, сжечь их живьем!
Давид (плача). Неподкупный, ты бессмертен!
Робеспьер (поднимает голову и, прекрасно владея собой, без единой слезы, восклицает резким, грозным, страшным голосом). Пускай я умру! Но я завещаю народу ненависть к угнетателям. Я завещаю страшную для них правду и смерть.
Народ (повторяет за ним). И смерть!
Робеспьер. Революционное правительство спасло отчизну. Надо спасти правительство от изменников, которые его губят. Мы поставили перед собой возвышенную цель: создать великую Республику на основах разума и добродетели. Где разум не властвует, где добродетель гонима, там неминуемо воцаряется преступление и честолюбие. Без владычества разума и добродетели сама победа лишь откроет путь честолюбцам и поработителям... Выпустите на минуту из рук поводья Революции, и вы увидите, как ими тотчас завладеет военная диктатура, мятежные вожаки опрокинут и растопчут народное представительство. Долгие гражданские войны опустошат нашу страну, обрекут ее на бедствия и разорение, и народ предаст проклятию самую память о нас, а ведь она могла бы стать священной для человечества. Воспрянем же! Возьмем в свои руки бразды правления! Пусть Революция возобновит свое победное шествие. На том перевале, которого мы достигли, остановиться раньше срока – значит погибнуть; а мы уже отступили... Вперед! На врагов!
Толпа (подхватывает на мотив «Марсельезы»). Вперед! К оружию! Вперед на врага!
Всеобщее бурное волнение, крики, пение «Марсельезы», над головами развеваются красные шарфы, колышутся знамена.
Робеспьер (бесстрастно, повелительно, одним жестом прекращает шум. Потом, со всею силой красноречия, впервые простерши вперед руки, которые до тех пор прижимал к груди, восклицает). Народ, о мой народ! Тебя страшатся, тебе льстят и тебя же презирают. Ты властелин, которого все еще угнетают, как раба. Помни, помни: если в Республике не установлена верховная власть справедливости, то Свобода там – лишь звук пустой. Покуда не уничтожена несправедливость, не разбиты и твои оковы, – они лишь заменены новыми... Помни, что твоя слабость помогла шайке преступников пробраться к кормилу власти, и теперь не ты, а они вершат твои дела; они трепещут и угодничают перед народными массами, но преследуют поодиночке всех добрых граждан. Эта нечестивая клика врагов добродетели, этот заговор против общественной Свободы свили себе гнездо в недрах самого Конвента, нашли сообщников в Комитете общественной безопасности. Враги Республики противопоставили Комитету общественного спасения Комитет общественной безопасности как второе правительство, правительство преступное. В их гнусном заговоре замешаны даже члены Комитета общественного спасения. Эта банда замышляет погубить верных сынов родины и самую родину. Что же нужно делать? Раздавить предателей, изгнать их из Конвента, очистить Комитет общественной безопасности, очистить Комитет общественного спасения, крепко сплотить правительство вокруг обновленного Конвента, который должен стать собранием честных граждан. Ибо – это я заявляю со всей торжественностью – отныне я знаю только две партии – партию добрых граждан и партию дурных граждан. Патриотизм не есть достояние той или иной группы, патриотизм есть добродетель. С сердцем, истекающим кровью, после горького опыта измен и предательств, я призываю на помощь республике всех честных людей. Откуда бы они ни явились, я протягиваю им руку. Объединимся против преступников и на обломках крамолы и мятежа возродим всемогущую власть Нации, олицетворенную в Конвенте. Пусть Конвент станет очагом, горящим пламенем справедливости и свободы... Справедливость!
Толпа повторяет хором: «Справедливость!»
Свобода!
Толпа повторяет: «Свобода!»
Два великих принципа. Два оплота Республики. Если грозят тому, кто борется за эти принципы, если его оскорбляют, – значит, эти принципы растоптаны и воцарилась тирания, но это не заставит меня молчать. Клевета, оскорбления и угрозы бессильны против того, кто прав, кто готов умереть за отчизну. Пускай меня убьют – они не заставят меня примириться с их злодеяниями, не принудят меня молчать. Я призван бороться с преступлением, а не руководить им. Я все сказал. (Обрывает свою речь среди нарастающего гула голосов.)
Короткое молчание, затем бурные, неистовые крики. Робеспьер одним движением руки заставляет толпу умолкнуть.
Друзья мои! Я прочел вам свое завещание, свою предсмертную волю.
Толпа протестует.
(Спокойно.)Я говорю вам правду...
Старая женщина (в экстазе). Иисус! Иисус!
Робеспьер. Я знаю эту клику злодеев, знаю их силу, знаю, что дни мои сочтены. И умру без страха и сожаления. Завещаю вам память обо мне, предаю ее в ваши руки. Защитите мое имя от клеветы... А теперь простимся, друзья мои. Близится час, когда слуги тирании поднесут мне чашу цикуты. Я выпью ее без колебаний.
Давид (кидаясь к нему). И я выпью ее вслед за тобой.
Толпа (исступленно). И мы, мы тоже!
Новый приступ рыданий. Часть толпы сразу переходит от горя и уныния к яростному гневу.
Мы заставим твоих убийц выпить яд!
Указывают друг другу на Билло и Колло, стоящих у выхода, и бросаются к ним.
Билло (отталкивая нападающих). Изменники! Посмейте только поднять руку на представителя великого Комитета!
Якобинец (трясет его за шиворот). И руку подниму и ногой тебя пну! (Дает ему пинка.)
Обезумев от ярости, Билло отбивается и хватает его за горло. Колло пускает в ход кулаки.
Коллено (бросаясь вместе со своими людьми на помощь Билло и Колло). Не мешкайте, граждане! Улепетывайте! Мы прикроем ваше отступление.
Билло и Колло скрываются. Мюскадены, после драки с якобинцами, тоже рассеиваются и исчезают.
Кутон (сидя у подножия кафедры). Узнаю этих франтов, это гвардия Фуше. Сам он слишком хитер, чтобы явиться сюда. Он ускользнул у нас из-под носа. Надо найти его. Надо его поймать. (Велит вынести себя на улицу.)
Кофиналь (поднявшись на трибуну, откуда сошел Робеспьер). Граждане! Все вы слышали бессмертные слова нашего Робеспьера. Нынче днем в Конвенте решили не печатать эту речь. Подлые враги перепугались. И тем выдали себя с головой. Я предлагаю исключить из Клуба якобинцев всех изменников, причастных к этому гнусному делу.
Толпа бурно выражает свое одобрение. Среди шума и криков Кофиналь читает список имен.
Пэйан (подойдя к Робеспьеру, который вышел на авансцену). Робеспьер, час настал! Одно твое слово – и мы подымем народ Парижа. Еще до утра Конвент будет разогнан. Ты хозяин положения. Одно только слово. Мы ждем!
Друзья, окружавшие Робеспьера, повторяют: «Мы ждем!»
Робеспьер. Нет, Пэйан, я не признаю для себя иного оружия, кроме слова, иного щита, кроме закона. Ты сам видел, как велика его власть над людьми.
Пэйан. Здесь самые верные твои сторонники, твой священный отряд. Не суди по ним о всех остальных. Нам нужно немедля привлечь на свою сторону армию; она ненадежна, там орудуют изменники. Измена проникла и в Конвент.
Робеспьер. Я сражусь с ней завтра.
Пэйан. Берегись, как бы они не нанесли тебе удар в спину.
Робеспьер. Я ничего не боюсь. Охраной мне служат истина и добродетель. Моими устами будет говорить истина, и она победит.
Пэйан. Она победит, если ей дадут говорить. А если они ее задушат?
Робеспьер. Нельзя задушить истину.
Кофиналь (присоединяясь к Пэйану). Робеспьер! Позволь нам защитить тебя.
Робеспьер. Только истина! Такая, как есть! Она не нуждается в защите. (Обступившей его толпе.)Теперь, друзья, по домам! Сегодня мы недаром потеряли время. А мы, Дюпле, пойдем домой спать. (Уходит.)
Занавес.
КАРТИНА ПЯТНАДЦАТАЯ
В ту же ночь, с 8 на 9 термидора (с 26 на 27 июля). Около часу ночи. Комитет общественного спасения.
Карно, Лендэ, Приер из Кот д'Ор, Баррер молча работают. Немного поодаль сидит Сен-Жюст, погруженный в работу над докладом.
Карно (передает бумаги сидящему рядом Лендэ). Подпиши, Лендэ. (Взглянув на подпись Лендэ, передает папку Приеру.)Приер... (В гневе.)Негодяй!
Лендэ. Кого это ты так?
Карно. Предателя, которого мы снова приняли в свою среду и который в Конвенте нанес нам удар в спину.
Лендэ. Ты все еще думаешь о нем? Полно, давай работать. Дела не ждут.
Карно. Дела я никогда не откладываю. Но это мне не мешает думать.
Лендэ. Где уж тут думать! Успеть бы только проверить счета по снабжению двенадцати армий!
Карно. Неужели завтра в эту пору на наших местах будут сидеть другие? Вот что меня мучит.
Лендэ. Тем более надо оставить им дела в образцовом порядке.
Карно. Преклоняюсь перед тобой! Но стоит ли так стараться, раз они все равно попадут в руки болванов и невежд?
Лендэ. Ничего, справятся. Мы-то ведь научились. Нужда кого угодно работать научит.
Карно. Меня бесит, когда ты повторяешь их дурацкие выдумки! Ты сам этому не веришь. Ты же знаешь не хуже меня, сколько надо времени и труда, чтобы воспитать хорошего работника. Чудес на свете не бывает. И нам с тобой и Приеру пришлось выдержать немало битв, чтобы оставить в Комитете старых служак, прошедших, подобно нам, суровую школу еще в мирное время. Я подумать не могу без ужаса, что наши выученики будут истреблены, начнется развал, станут хозяйничать все, кому не лень [16]16
Разговаривая и возмущаясь, Карно, как и другие, продолжает работать, перелистывает, читает и подписывает дела. Секретари то и дело приносят и уносят донесения и приказы. – Р. Р.
[Закрыть].
Лендэ. Человек не так глуп, чтобы действовать во вред самому себе. Уничтожив нас, они пойдут по нашим же стопам. Настоящее дело продолжает жить. И хорошему работнику можно найти замену.
Карно. Поди-ка скажи это Пизистрату. Он того и гляди проглотит Республику.
Приер. Где ему – подавится! Кусок застрянет в глотке.
Карно. Он нас передушит поодиночке. Неужели мы это допустим?
Баррер (подойдя к Карно с бумагами, шепчет ему на ухо). Не допустим! Да и ты начеку, как я слыхал. Только тише.
Карно (поняв, что Баррер кивает ему на Сен-Жюста, с виду невозмутимого и безразличного ко всему, что говорится вокруг). Ах, да! В отсутствие тирана у нас есть его уши. Погоди, я их обрежу.
Приер. Перестань, Карно, не кипятись! Помолчи, если можешь, не мешай работать.
Карно (вскочив с места, большими шагами прогуливается по залу, подходит к настежь растворенным окнам). Уф! Душно! Все окна открыты, а дышать нечем. (Скидывает сюртук).
Приер и Лендэ развязали галстуки и распахнули вороты рубашек. Только Баррер и Сен-Жюст застегнуты на все пуговицы. Все, кроме Сен-Жюста, раскраснелись от жары.
В зал Комитета проходит с докладом секретарь.
(Секретарю). Что нового за сегодняшний вечер?
Секретарь. В Якобинском клубе дерутся.
Карно. Вот и отлично. Было бы хуже, если бы Робеспьер служил там мессу, а его паства внимала ему с благоговением. (Садится на место и пишет.)
Баррер (понизив голос, указывает Приеру на Сен-Жюста и Карно). Бедняга Карно из кожи вон лезет, до того ему хочется раззадорить этого юношу. А тот и ухом не ведет.
Приер. Что это он там сочиняет?
Баррер. Комитет поручил ему составить доклад к заседанию Конвента.
Карно (продолжая писать). Хоть бы Билло и Колло скорее вернулись!
Баррер. А они пошли туда, к якобинцам?
Карно. Мы натравили их на Пизистрата. Билло весь кипит после своего поражения в Конвенте. Он жаждет мести. Ну, а нашего Колло никто не перекричит.
Баррер. Настоящая труба иерихонская. Как рявкнет – стены рушатся.
Приер. Если так, спасайся, кто может. Вон она трубит, слышите?
Из коридора доносятся вопли Колло.
Карно (вставая). Это они! Так скоро? Что случилось?
Двери с грохотом распахиваются. Врываются Билло и Колло. Глаза выпучены, одежда разорвана. Билло бледен от сдерживаемой ярости. У Колло на губах пена, лицо налилось кровью.
Колло. Мщения! Мщения! Неслыханный позор! Честь Комитета оскорблена!
Билло. Закрыть Якобинский клуб!
Баррер. Что там случилось?
Колло. Они осмелились поднять на меня руку! Они заткнули мне рот, мне, мне!
Карно. И ты это допустил?
Билло. Там были сотни, тысячи... Вся его собачья свора. Мы не успели рта раскрыть, как они набросились на нас.
Колло. Нас едва не растерзали.
Билло. Меня ударили.
Карно. Подлецы!
Билло (с яростью отчаянья). Они облили меня грязью, меня! А ведь я пришел к ним, чтобы в последний раз предложить примирение...
Карно. Чего ты совался не в свое дело? Разве для этого тебя туда послали? И поделом тебе!
Колло (рыча). Мщение! Бейте тревогу, подымайте секции!
Сен-Жюст (единственный из всех с начала сцены не вставал с места и теперь в первый раз вмешивается в спор). Граждане! Вы потеряли рассудок. Опомнитесь! Что с вами?
Колло (повернувшись, впивается в Сен-Жюста налившимися кровью глазами). Ты еще спрашиваешь? Будто не знаешь! Гаденыш!
Билло. Цепной пес Робеспьера! Чего ему здесь надо, этому предателю?
Карно. Он шпионит за нами. Это его ремесло!
Колло (бросается на Сен-Жюста; Сен-Жюст, побледнев, встает во весь рост и опирается руками на стол, отделяющий его от Колло). Скорпион! Притаился тут в углу! Прихлопнуть его, и все!
Карно. Дай ему в морду, Колло!
Баррер (становится между ними). Нет, граждане коллеги! У нас в Комитете не место дракам.
Билло. Он не наш!
Колло. Я раздавлю его, как вошь!
Билло. Он не наш! Выгнать его, как прогнали нас его прихвостни!
Колло. Убирайся вон, а то я вышвырну тебя в окно!
Карно. Нет, нет, не надо, Билло! Не выгоняй его, не выпускай на свободу. Пусть лучше сидит здесь. Как заложник.
Билло. Допросите его. Пускай даст отчет во всем.
Колло. Ладно! Мы всегда успеем его повесить.
Карно. Он что-то писал. Что это он писал? Ты что кропал, дьявол? Говори!
Сен-Жюст надменно выдерживает взгляд Карно, не отвечая ни слова, презрительно вскидывает голову. Все обступают его с угрожающим видом.
Баррер (обернувшись к Колло). Отними у него бумаги!
Сен-Жюст, положив руки на стол, крепко держит бумаги.
Лендэ (Приеру). Уйдем отсюда, Приер. Здесь невозможно работать.
Оба встают, невозмутимо складывают бумаги и с папками под мышкой выходят из зала, не обращая внимания на спорящих.
Колло (тянет к себе бумаги). Давай сюда! Пусти! Я тебе глотку перерву!
Баррер (становясь между ними, высокомерным тоном, еще более оскорбительным, чем ругань остальных). Оставь его в покое, Колло, он не опасен. Вы оказываете ему слишком много чести. Это просто зазнавшийся мальчишка, который корпит над школьным сочинением.
Карно. Он оттачивает свои фразы, как нож гильотины.
Билло. Он готовит обвинительный акт против нас.
Колло. Я вырву у него доказательства его измены! (Старается вырвать бумаги.)
Карно. Он крепко их держит. Не отдерешь, они словно приросли к его шкуре.
Колло. Тогда я сдеру с него шкуру! (Вытаскивает из-за пояса пистолет.)
Баррер (удерживая его за руку). Стой! Слишком много шума из-за какого-то мальчишки. Он заслуживает самое большее доброй порки.
Сен-Жюст (бледный как смерть, ледяным тоном). Презренные! Гнусности, которые вы изрыгаете, пятнают вас самих, бесчестят весь Комитет. Вы позорите Революцию!
Его противники, пристыженные, отступают. Ярость их утихает, но только внешне.
Карно (язвительно). Держи вора – первым кричит вор.
Сен-Жюст. Я презираю вас! Вы подло клевещете на меня. Я прочту вам сейчас свой доклад Конвенту. (Собирается читать.)
Колло. К черту! Ты все равно не выступишь в Конвенте.
Карно. Еще бы он выступил! Ты у нас в руках. Тебя не выпустят отсюда.
Сен-Жюст. Я свободен.
Колло. Нет, уже не свободен. Мы запрем тебя под замок в Комитете.
Сен-Жюст. Вы не имеете права.
Колло. Зато у нас есть сила.
Сен-Жюст (пожимает плечами). Сила обернется против вас. (Садится за стол и снова погружается в работу, не удостаивая взглядом окружающих. Те совещаются между собой.)
Баррер (вполголоса). Вы неправы. Мы не можем арестовать члена Комитета без согласия Конвента.
Карно. Конвент не обязан это знать.
Баррер. Все узнается. Там ждут доклада Сен-Жюста.
Билло. Пусть противник первый употребит насилие и нарушит законность. Опередив его, мы тем самым оправдаем его действия.
Баррер. Не ставьте под угрозу успех завтрашнего заседания.
Карно. А в чем залог успеха? На чем порешили?
Баррер. С минуты на минуту должен явиться Фуше, и мы узнаем, к чему привели ночные переговоры. Когда он придет, хорошо бы спровадить отсюда этого молодчика.
Билло. Так прогоним его. Мое первое побуждение было правильным.
Карно. А как же доклад?
Входит секретарь и что-то шепчет на ухо Барреру.
Баррер. Мы уже не успеем его прослушать. Фуше здесь.
Билло. Возьмем с юноши обещание, что он вернется к утру и представит доклад на наше рассмотрение.
Карно. А ты веришь его обещаниям?
Билло. Я рассчитываю на его тщеславие. (Подходит к Сен-Жюсту.)Ты хотел прочесть нам свой доклад. Он окончен?
Сен-Жюст. Нет еще.
Билло. Ступай домой и окончи его. Я знаю, что ты наш враг. И я тебе враг. Но я не считаю тебя трусом. Среди нас нет трусов. Ты выйдешь отсюда беспрепятственно. И по доброй воле вернешься в Комитет к утру – тогда мы и обсудим твой доклад. Заседание начнется в полдень. Будь здесь ровно в десять часов. Согласен?
Сен-Жюст. Согласен. (Поднявшись с места, спокойно собирает бумаги и направляется к выходу. На пороге оборачивается.)Вы нанесли мне смертельный удар, коллеги. Но что значит моя жизнь? И ваша тоже? Важна только судьба Республики. Республика недолго будет существовать. Вы убиваете ее сами. Подумайте над этим. (Уходит.)
Билло (потрясен). Что он сказал? Это неправда! Мы спасем Республику.
Карно. Мы вырвем ее из рук Робеспьера, даже если нам суждено погибнуть вместе с ней!
Билло. Нет, нет, Республика не погибнет! Пусть погибнем мы все. Но она должна жить!
Баррер, выходивший встретить Фуше, возвращается вместе с ним.
Баррер. Тебе пришлось подождать, гражданин Фуше. Нам нужно было сначала удалить отсюда Сен-Жюста.
Фуше. Как? Сен-Жюст был здесь, и вы упустили его?
Колло (остальным). Вот видите? Я же говорил, что надо его задержать.
Билло. Он дал слово вернуться.
Фуше. Надежное обязательство, нечего сказать! Ты все еще веришь клятвам, Билло?
Билло. Своим я верю.
Фуше. Тем хуже для тебя. Когда доходит до дела, не стоит обременять себя присягой. Вы поступили глупо, ну да сделанного не воротишь. Запишем проигрыш и поставим на следующую карту.
Билло. Я отвергаю твои упреки! Мы поступили по закону.
Фуше. Сделай милость, Билло, избавь меня от этого старого хлама. Хочешь ты выиграть сражение или нет? Во время боя отбрось к черту все, что тебе мешает. Завтра, если мы победим, если останемся в живых, можешь снова извлечь на свет божий свои законы... А теперь прошу тебя, прошу всех вас: не перебивайте! У меня времени в обрез. Дома у нас несчастье. Мне надо домой.
Карно. Что у тебя случилось?
Фуше. Ничего.
Баррер (тихо). Твоей дочке стало хуже?
Фуше (утвердительно кивнув головой). Я не собираюсь говорить здесь о моих делах. Я пришел сообщить вам условия участников заговора. Нелегкое было дело заручиться поддержкой Болота. Они чуть было не отступились от того малого, что обещали. Они дали слово молчать. И их молчание станет могилой Робеспьера. Вам останется только столкнуть его туда. Он потерял большинство в Конвенте.
Колло. Воображаю, чего ты им за это наобещал!
Фуше (пожимая плечами). Не все ли равно, раз я не сдержу обещаний? Вот здесь я набросал план действий во время завтрашнего заседания. (Передает записку Карно.)Просмотрите. Мне некогда обсуждать его с вами. Разумеется, кое-что придется изменить в зависимости от обстоятельств. Но помните: главное – это не дать Робеспьеру выступить. Ни в коем случае он не должен говорить. Захватите все подступы к трибуне, окружите ее. Прочно завладейте ею. Кто завтра председатель? Ты, Колло?
Колло. Я.
Фуше. Устрой так, чтобы получили слово только свои. Кто выступит первым?
Билло. Я!
Карно. Я!
Колло. Я! Я откажусь от поста председателя.
Фуше. Нет, Колло. Ты будешь там полезнее. Своим ревом ты заглушишь голоса противников. И не забудь: в этот день трибуна станет Мысом Бурь. И на него обрушит свои громы Робеспьер.
Колло. Или сам о него разобьется.
Фуше. Ну, а ты, Карно, ты слишком его ненавидишь. Когда ты в ярости – мысли у тебя путаются, язык заплетается. А нам нужна для начала речь-секира, речь-топор, чтобы каждый удар бил по цели. Пускай начнет Билло – он рубит сплеча.
Баррер. Вы забываете, что заседание начнется с доклада Сен-Жюста.
Фуше. Он сыграет нам на руку. При первых же его нападках риньтесь на него! Тут я надеюсь на Тальена, уж он сумеет заварить кашу.
Билло. Этот шут?
Фуше. Я раздразнил его. Он в ярости. Они с Лекуантром да Бурдон с Фрероном будут запальщиками. Они разожгут страсти в Конвенте. Но это еще не все. Надо уловить подходящий момент и найти человека, который был бы нашим рупором, подал бы сигнал. Он и потребует ареста Робеспьера. Тут всего нельзя предвидеть заранее. Это решится в разгаре боя, на месте.
Колло. Ты там будешь?
Фуше. Не могу обещать.
Билло. Как? Ты сбежишь в минуту опасности?
Фуше. Я все время живу среди опасностей, Билло. Приду я на заседание или нет, опасность не уменьшится. Мне нечего больше терять.
Баррер. Зато мы много потеряем, Фуше, если тебя там не будет.
Фуше. Я все вам подготовил. Теперь дело за вами. Вы же видите: я в полном изнеможении. Я еле-еле притащился сюда, чтобы вручить вам ключи к победе. Я их готовил и подбирал целые месяцы. Не требуйте же от меня большего. Есть предел, после которого человеку все равно: пусть потолок рушится, и он пальцем не шевельнет.
