Текст книги "Мозг партии"

Автор книги: Роман Воликов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

«Сидел, – насмешливо подумал я. – Сидел в своей нью-йоркской квартирке или где ты там живёшь, дядя, пока молодая девица не взяла тебя за хобот и не заставила косить бабло, поскольку у молодости много желаний и еще больше потребностей». Эта версия, правда, не очень вписывалась в предыдущее размышление о гнусном гомике, но мне было фиолетово, желание совместить полезное с приятным, то есть забраться по ходу пьесы на администратора Юлю, всё сильнее крепло во мне.

Я грамотно перекурил на улице, пока ветеранки эротического фронта брали автограф у своего кумира, и вернулся в театр, когда блюзмен и Юля остались одни. У блюзмена было уставшее лицо пожилого человека, мне даже стало жалко его.

– Простите, за беспокойство, я представляю сайт, – я профессионально скомкал название, чтобы выглядело внушительно. – Хочу взять у вас интервью, среди наших читателей много ваших поклонников.

– Но не сегодня, – замахала руками Юля. – Маэстро надо отдохнуть.

– Можем поставить в завтрашний выпуск, – кинул я безотказную замануху.

– Завтрашний, – переспросил Каюмов. – У вас ежедневное обновление?

– Да, – гордо подтвердил я. – Мы серьёзные ребята.

– Вы на машине? – спросила Юля.

– Да. Готов отвезти вас в гостиницу.

– Я остановился не в гостинице, – сказал Каюмов. – Отели в Москве безумно и неоправданно дороги. Я живу в квартире в Новокосино, довольно далеко, но в это время пробок уже не должно быть. Если отвезете, с удовольствием отвечу на ваши вопросы. И нам на такси не надо тратиться.

– Конечно, – сказал я. Святая американская простота, девочка с дальней московской окраины удачно законопатила тебе мозги, или как там принято у рокеров выражаться.

В машине почти не разговаривали. Было темно, движение плотное, невзирая на поздний вечер, Каюмов дремал, прислонившись щекой к дверной стойке, Юля простодушно наблюдала за проезжавшими мимо тачками.

– Много у вас концертов, – сказал я, больше для того, чтобы самому не заснуть.

– У маэстро активный график, – ответила она. – В ноябре Псков, Новгород, Петрозаводск, разумеется, Санкт-Петербург. Зато на Новый Год улетим в Штаты, до весны. Через два квартала налево, по двору по часовой стрелке, возле второго подъезда обычно можно припарковаться.

Многоэтажка была новая, в окружении таких же новостроек, из тех, что активно предлагают по банковской ипотеке.

– Приехали, – сказала Юля. – Юрочка, просыпайся!

Мы поднялись на восьмой этаж. Квартира была двухкомнатная, скромно обставленная, с незатейливым евроремонтом, какой обычно оставляют после себя застройщики.

– Я приму душ и переоденусь, – сказал Каюмов. – Юля вас пока развлечет. Проходите на кухню, обувь можно не снимать.

– Хотите чаю? – спросила Юля.

– Давайте. Арендуете?

– Прибрели в кредит, – Юля налила мне большую кружку и поставила на стол вазочку с мёдом. – Рекомендую. Таёжный, маэстро родственники из Новосибирска прислали.

– С этой ипотекой такой геморрой, – сказал я. – Если человек старше пятидесяти, на большой срок фиг дадут.

– Мы взяли на тридцать лет, – сказала Юля. – Кредит на меня оформлен, Юра выступил поручителем.

«Нормально, – подумал я. – Дядя теперь до гроба будет на девочкину квартиру корячиться. Поедешь тут на гастроли и в Псков, и в Магадан». Трахнуть эту хитрожопую превращалось для меня почти что в дело чести.

– Я готов, – Каюмов появился на кухне в джинсах и просторной байковой рубашке. – Юлечка, налей мне, пожалуйста, чаю. Вы москвич?

– Коренной, – сказал я. – К своим тридцати двум больше чем на месяц никуда не уезжал.

– Я люблю Москву, – сказал блюзмен. – Мне здешняя жёсткость кажется вполне естественной. Наверное, потому что юность провёл в Новосибирске, тоже город не для слабонервных. Питер совсем другое дело. Масштабы меньшие, все так или иначе знакомы, люди подвампиривают, там стёб – единственная форма защита. Как у Майка – «Прощай, детка, прощай».

Он смешно и точно спародировал Науменко[1].

– Жалко, что Майка Москва не приняла. Здесь его душа могла бы обнажиться.

Я взглянул краешком глаза на Юлю. На её устах застыла восторженная улыбка, но у меня было твёрдое ощущение, что эту пластинку она слышала множество раз.

– На концерте вы много говорили о психоделике, – сказал я. – Мне кажется, психоделическое состояние не очень совмещается с блюзом. Блюз ведь что-то такое сентиментальное – «ты ушла рано утром, когда я ещё спал».

– Напротив, – возразил Каюмов. – В том смысле, что я не вижу противоречия. Вы верно заметили, психоделика это состояние, а не форма. Многие добиваются его внешними средствами, например, Леннон долгие годы торчал на лизергиновой кислоте. Задача, которую я поставил перед собой в юности и которой следую до сих пор, добиваться психоделического состояния в полной трезвости, только погружаясь в музыку.

Примерно час Каюмов самовлюбленно рассуждал о психоделических образах в собственном творчестве, лицо Юли закрыла маска пылкой почитательницы, а я, признаться, устал как собака от этой болтовни. «Господи, только не надо про вибрирование», – обреченно подумал я.

– Мне кажется, достаточно, для первого раза, – наконец сказала Юля. – Ночь на дворе…

– Конечно, конечно, – сказал я. – Спасибо огромное за интервью. Я извещу вас после публикации.

– Мы есть на фейсбуке, – сказала Юля. – И «В контакте». Рады были познакомиться.

Я вышел из подъезда и посмотрел на часы. Начало первого. А ведь в этой фразе «для первого раза» есть некая подвешенность. Я сел в машину, завёл мотор и выключил. Я ведь никуда не тороплюсь, завтра воскресенье, хотя, наверное, это глупо, сидеть в машине под окном девицы. Я откинулся головой на изголовье сидения, ладно, немного подремлю и поеду домой.

Я проснулся от нежного прикосновения женской руки. Юля сидела рядом.

– Я увидела в окно, что машина стоит на месте. Решила проверить, всё ли в порядке?

– Всё нормально, – я потёр глаза. – А сколько сейчас времени?

– Два часа. Пойдём.

– А он? – спросил я.

– Он спит, – сказала Юля. – Он всегда на ночь принимает снотворное.

В лифте я обнял Юлю и поцеловал.

– Не здесь, – она слегка отстранилась. – Хочу на кухонном столе.

В квартире было тихо. Я положил Юлю на стол и снял с неё трусики. Трусики оказались неожиданно красного цвета.

– Трахни меня! – прошептала Юля. – Я вся горю.

Кончили мы одновременно. Юля встала со стола и, взяв меня за член, повела в спальню.

Голый блюзмен стоял на кровати и нежно перебирал гитарные струны. Глаза его были открыты, но взгляд был совершенно отсутствующий.

– Он, что, спит? – я оторопело затряс головой.

– Это такая форма лунатизма, – сказала Юля. – Обычно бывает в подростковом возрасте, потом проходит. У Юры же почти каждую ночь. Не пугайся, он никогда не помнит, что происходило.

Она встала перед блюзменом на четвереньки, взял его член в рот и призывно завиляла задницей. «Просто натуральная оргия!» – подумал я и откликнулся на призыв.

«Открой глаза! – через некоторое время промычала Юля. – Я люблю, когда на меня смотрят».

«Что за бред! – подумал я. – У неё зрачок на затылке, что ли?»

За моей спиной раздался шум воды. Я повернул голову и увидел огромный бассейн с искусственным водопадом, в бассейне весело плескались Сашкина Галя и моя. Блюзмен, заржав как жеребец, отбросил в сторону гитару, прыгнул в бассейн и начал гоняться за двумя голыми красавицами.

– Не уходи из меня! – простонала Юля.

Моя забралась на член блюзмена и заскакала как бешеная. Сашкина Галя уселась на мраморный приступок и, раздвинув ноги, бесстыже уставилась на меня.

– Ведь сто раз говорила, – крикнула моя. – Скучно мне с тобой, я расту, а ты топчешься у подножия, айтишник фигов.

– Ах ты тварь! – крикнул я. – Убью, сука!

Юля оказалась на моих плечах, её ноги как стальной обод сдавили торс, и не понимая, как такое происходит, я побежал вокруг бассейна, а Юля сверху нахлестывала меня плёткой.

– Гоняй его, Юлька! Гоняй, – кричала Сашкина Галя. – Молодую пизду ему захотелось, недоумку!

Блюзмен положил мою рядом с Галей, взял гитару и запел высоким пронзительным голосом, каким обычно поют кастраты.

Меня разбудил крик петуха. Светало, я сидел в машине, ярко-красные трусы администратора Юли лежали на руле. Голова трещала нещадно как после бочки водки.

Я выбрался на свежий воздух. Передо мной сутулилась «хрущёвка» на снос, с выбитыми окнами и обвалившимся козырьком подъезда. Я попробовал сделать шаг, голова закружилась, и я полетел в бездну, откуда раздавались гитарные звуки, вопли и хохот.

Очнулся я опять в машине. Телефон трезвонил как сумасшедший.

– Алё! – уставшим голосом сказал я.

– Ты где? – спросила моя.

– На работе, – сказал я. – У нас аврал.

– Точно на работе, – недоверчиво спросила моя. – Мы с Ванькой приехали, а дома никого нет. Вот так оставь мужа одного.

– На работе, – сердито повторил я. – Не веришь, Сашке позвони.

– Ты когда приедешь?

– Скоро, – сказал я.

– Ну, ладно, – моя отключила связь.

Я со скепсисом посмотрел на ярко-красные трусы администратора Юли, бросил их на пыльный тротуар, завёл машину и поехал в сторону дома…

[1] легендарный советский рок-музыкант, лидер группы «Зоопарк», погиб в результате несчастного случая 27 августа 1991 г.

Я-Таня-Я

Я. Звали его Бубубу. Имечко весь пиздец, он из Мали или Занзибара, я всегда забывал уточнить, в общем, черножопый негр, здоровый как лось, вечно лыбится и резинку жуёт, чего ему не ржать, живёт в общаге как король, комната отдельная, комендантша раз в три дня постельное бельё меняет, денег у парня хоть лопатой греби, у него то ли папанька, то ли дедулька местный вождёк, чего вообще в общежитии поселился, говорит, родственнички настояли, мол, надо жить в Москве среди людей, а не на хате съёмной, хуй поймёшь, какие нравы у этих африканцев.

Но парень он добродушный, взаймы дать бедным студентам всегда готов, но под грабительский процент – под треть от суммы. Какой дурак придумал, что евреи главные ростовщики.

Ноябрь был, самый разгар сессии, с деньгами у меня совсем худо стало. Летом на Сахалин ездил в рыбацкую бригаду, думал, денег заработаю на весь год. Заработал… Кинули, суки, не на всё, правда, я когда бригадира за шкирман взял и начал в море топить, он мне половину отдал. За обучение заплатить хватило, а остальное – извиняйте. Родители мои в Оренбурге живут, сами еле концы с концами сводят, я уже сто раз пожалел, что в университет поступил. На первом курсе полегче было, у меня земляк нашёлся, у него бригада кэвэнщиков, на корпоративах пляшут да танцуют, я там подвизался, песенки дурным голосом пел, народу спьяну всё едино, что Карузо, что Барыкин. А сейчас в конторах жим-жим, денежки считают, так водку квасят, без артистов. Уж осень почти прошла, а ни одного выступления. В общем, деваться некуда, пошёл я у Бубубу денег до новогодних праздников занимать.

Суббота, вечер, общага пустая, девки по ёбарям разбежались, мужики кто куда. У негритоса, между комнатой и коридором, небольшой тамбур с душем и туалетом, стучаться у нас не принято, не царский дворец, я и ввалился по-простецки.

О-па-на! Бубубу методично долбил знакомую до боли жопу.

Эту жопу я узнал сразу, хотя ни разу не видел её голой. Извиняюсь за пошлый цинизм, в эту женщину я был горячо и безнадёжно влюблен. Нет, не стоит врать, слово «влюблён» здесь не подходит. Я хотел её трахать, в любом месте, в любом положении, в любое время. Я смотрел на неё во время семинарских занятий и мысленно раздевал, иногда унижая, иногда восторгаясь. Я назвал её Снежная Королева. Она и была королева – красивая, породистая, недоступная, я видел несколько раз, на каких тачках за ней приезжали дядьки забрать из университета. Куда уж мне, студенту из Оренбурга, нищему как зимний воробей.

Я достал телефон и начал фотографировать сцену.

«Зайды потом! – недовольно пробурчал Бубубу. – Нэ видиш, я занат!»

Снежная Королева медленно повернула голову и посмотрела на меня.

Таня. Когда это началось? Я училась на четвертом курсе, отец профинансировал полугодовую стажировку в Лондоне. В Англии учится моя подружка Ленка, я поселилась в её квартире. На Рождество Ленка с бойфрендом отправились кататься на лыжах в Швейцарию, меня не пригласили, напрашиваться не в моих правилах, в общем, на Новый Год в Лондоне я оказалась одна.

Я проходила стажировку в технологическом колледже, такое новомодное учебное заведение для всяких новых – русских, китайских, малайских и прочих, страшно дорогостоящее и довольно бестолковое. В моей группе учились исключительно китайцы и украинцы, взаимопонимания у меня с ними не сложилось.

Тридцать первого декабря около восьми вечера я уже готова была лезть на стенку от скуки и тоски. Я вышла прогуляться. На улицах ни души, погода мерзкая, дождик, ветер. Я возвращалась домой, когда увидела негра, торгующего мороженым. Мне стало смешно: в такую погоду мороженое.

Негр был сизый от холода.

– Тебе хорошо, – вдруг сказал он на ломаном английском, почувствовав мой взгляд. – Ты – белая, у тебя сейчас будет вкусный ужин в тёплой квартирке.

– Тебе негде ночевать? – спросила я.

– Негде, – сказал негр и нагло уставился на мою грудь.

Я не знаю, что со мной произошло. Я воспитанная девочка из приличной семьи, мой папа крупный бизнесмен, мама преподает сольфеджио в музыкальной школе. У меня два года были отношения с мальчиком, мы расстались незадолго до моего отъезда в Лондон, спокойно, без надрыва, чувства иссякли. Я не склонна к авантюрным поступкам, иначе родители не отпустили бы меня в другую страну. Наверное, вдруг проснулась бабья жалость.

– Пойдём ко мне, – сказала я.

– Пойдём, – сказал негр.

– У тебя можно принять ванну, – спросил негр, когда мы вошли в квартиру. – Очень замёрз.

– Можно, – я налила себе мартини с соком. Что за дурь приключилась со мной?! Теперь ведь его и не выставишь.

– Ты травку куришь?

Обнаженный негр стоял посреди комнаты, нужный предмет в поднятом состоянии.

– Я вызову полицию, – сказала я.

– Зачем полицию? – сказал негр. – Ты хочешь групповуху?

Он обнял меня за талию и поцеловал в губы.

От отымел меня на столе, потом в кровати, потом под столом, потом на полу, потом в ванне, потом опять в кровати. Когда я уже ничего не соображала от вожделения, он порвал мне анус. Утром я посмотрела на него и подумала: «А я ведь даже не спросила, как его зовут».

Я. Фотки были клёвые. Я рассматривал их весь субботний вечер и всё воскресенье. Снежная Королева, извивающаяся под негритянским членом, впечатляла. Я был готов представить её с кем угодно, но только не с вонючим негром из общаги. Это, конечно, гадкое чувство, радоваться, когда красивая тёлка в твоих лапках, но приятное.

Завтра понедельник, завтра у меня второй парой семинар по английскому, который ведёт глубокоуважаемая Татьяна Владимировна Никитина, она же Снежная Королева. Сильно сомневаюсь, что она помнит, как меня зовут. В лучшем случае, фамилию. Интересно, какая будет первая реакция? Удивится, остолбенеет, будет преподавать, как в ни чём не бывало?

Я решил не составлять план действия. Важна первая реакция, тогда можно понять, чего от неё добьешься.

Первая реакция оказалась вполне обнадеживающей. Снежная Королева резко взглянула на меня и также резко отвернула голову в сторону. За время занятия я несколько чувствовал на себя её внимательный взгляд.

«Деньги будет предлагать, – подумал я. – Деньги это хорошо, я не откажусь».

Ощущение власти наполняло меня. Подумать только, всего пару дней назад я и не мечтать не мог, что когда-нибудь пересплю с этой женщиной, а сейчас, фактически, у меня есть все возможности помыкать ею. Аморалка, конечно, не играет в наше время большого значения, но всё равно, выложенные в интернете фотографии университетской дамы, которая трахается с негром, такой удар по репутации. И возможно не только по репутации. Ведь что-то же привело Татьяну Владимировну в эту комнату в общежитие, какая-то тайна или какой-то глубоко скрытый порок. Я чувствовал себя следопытом, который может разобраться в этой бездне, скрывающейся за ослепительным обликом благородной особы.

– Толоконников! – произнесла Снежная Королева, когда отзвенел звонок на переменку. – Виктор?!

– Да, Татьяна Владимировна, – я поднялся с места.

– Задержись, – деловым тоном сообщила она. – Мне нужно с тобой поговорить.

Таня. Я знала, что когда-нибудь это плохо закончится. Тот негр, в Лондоне, ушёл утром, отказавшись от предложенного кофе.

– Одолжи пятьдесят фунтов, – попросил он. – Я отдам через два дня.

Разумеется, он больше не появился.

Я вернулась в Москву, окончила университет, меня взяли на кафедру иностранных языков, я собиралась замуж, мой жених Павел делал головокружительную карьеру в МИДе, хотя всего на четыре года старше меня. Я осваивала езду по московским улицам, родители в честь диплома подарили мне уютную «Мазду». Я проезжала по Маросейке, когда увидела беспечно улыбающегося негра с плакатом: «ПОМОГИТЕ ХРИСТА РАДИ КУШАТЬ НЕЧЕГО».

Я расхохоталась и остановила машину.

– Могу помыть тачку, – негр распахнул дверцу и уселся на пассажирское сидение. – Шампусик за твой счёт.

Нелепое чувство раздвоения, в точности, как тогда в Лондоне, охватило меня. Мне казалось, будто я смотрю со стороны на эту странную женщину, так не похожую на мой внутренний мир, готовую беспрекословно выполнять любое приказание.

Мы остановились возле магазина, негр взял у меня деньги и сходил за выпивкой. Потом мы приехали в какую-то халупу, где, вероятно, он жил, и пили шампанское. Точнее, он пил, а я делала ему минет. Потом появились ещё двое, таких же чёрных, и до позднего вечера я скакала на их хуях.

Наверное, это болезнь, только непонятно, к какому врачу обращаться. Это страстное желание быть чужой вещью, безропотной и беспрекословной, всегда появлялось внезапно, без всякой связи с внешними обстоятельствами и тем более без всякого мотива. Общим было лишь одно – это желание вызывали чернокожие.

Я десять лет веду эту двойную жизнь. Я рассталась с женихом Павлом под благовидным предлогом, родители были не очень довольны, но они уважают право собственной дочери на выбор. Я живу одна, время от времени для приличия я завожу романы с приятными доцентами из нашей университетской среды, но, по большому счёту, все мои дни и ночи посвящены ожиданию того мига, когда мне прикажут снять трусы и встать раком на столике.

Итак, как зовут этого сволоча, который сфотографировал меня в общежитии? Я посмотрела в журнал семинарских посещений. Виктор. Сам никакой, но имя многозначительное. Чего же ты хочешь, победитель в замызганных джинсах?

Я. Нам надо поговорить, сказала Снежная Королева.

– Разумеется, – ответил я, старательно сохраняя хладнокровие, хотя сердце бешено заколотилось.

– Не здесь, – добавила королева. – Приходи в девять вечера ко мне домой. – Она протянула листок с адресом.

Снежная Королева жила в Крылатском. Я посмотрел по карте – минут десять-пятнадцать пешком от метро. Я приехал в общагу – помыться, одеться понаряднее. По коридору шёл Бубубу, как обычно, жевал резинку и лыбился на весь свет.

– Чего заходил? – спросил он.

– Соль попросить, – сказал я.

– Сол? – рассмеялся негр. – Ну, ты шутник!

Итак, что мы имеем, думал я, нахлёстывая себя холодной водой в душе. Мы имеем преподавателя университета Татьяну Владимировну, умницу и красавицу, которую какие-то обстоятельства толкнули в общежитскую койку негра. Например, долговые обязательства. Тогда она вполне могла пожаловаться тому, перед кем у неё долговые обязательства и в Крылатском вместо красивого секса меня ждёт избиение до полусмерти.

Страшно? Я перебираю вещички в своём шкафу. Да, для светской вечеринки гардеробчик у тебя небогатый.

Не страшно, подумал я. Если она должна, она не будет жаловаться, зная, что ей ответят: милая, это твои проблемы.

Власть – скользкая дорожка, я иду от метро в стороны улицы, указанной на листочке с адресом. Я совершенно не понимаю, что мне делать с этой вдруг свалившейся на меня властью. До поступления в университет, в Оренбурге у меня была девчонка, туповатенькая по сравнению с московскими чиками. С ней был секс, обычный, пожалуй, скучный. В Москве было несколько проституток, но тоже как-то на бегу, одна даже мне сказала, у тебя время заканчивается, давай-ка поживее, а то доплачивать придётся за лишний час. Между прочим, я первый раз остаюсь у москвички на ночь.

Таня. Я решила одеться как шлюха из борделя. Белые чулки, прозрачный пеньюар на голое тело и туфельки, ни трусов, ни лифчика. Мальчик ведь совсем молоденький, лет девятнадцать, несомненно, он понятия не имеет, как нужно обращаться с женщиной.

Меня интересуют две вещи. Нахлынет ли наваждение, как это бывало с чернокожими. И если не нахлынет, то смогу ли разбудить в себе похоть, мне ведь некуда деваться, мне эти фотографии в интернете совершенно ни к чему.

– Привет! – я открыла дверь. – Рада тебя видеть!

– Здрасьте! – неуклюже поздоровался он. – Обувь снимать?

– Снимать. Вот тапочки.

«Стесняется, – подумала я. – Забавно!»

Он сидит в кресле в гостиной, я стою перед ним. Он внимательно рассматривает меня. Наконец я произношу: – Ты пьёшь коньяк?

– Пью, – хрипло говорит он.

Я наливаю в бокалы «Хеннесси»: – Называй меня Таня.

Он краснеет как девушка: – Хорошо.

– Как ты предпочитаешь, сначала поцелуй, а потом минет или наоборот?

– Наоборот, – не слишком уверенно говорит он.

Я расстегиваю ему джины и достаю член. Как забавно, управлять собственным желанием. Через некоторое время он хватает меня за уши и бурно кончает в рот. Я поднимаюсь на ноги: – На брудершафт, мой победитель!

Я. Мы лежим в постели и болтаем. Таня пристроилась между моих ног, время от времени она облизывает член.

– Пятьдесят четыре негра за десять лет это круто, – говорю я. – Наверное, они слились у тебя в одну большую чёрную маску.

– Лиц не помню, – смеется Таня. – Одни хуи.

– У тебя нет девушки, почему? – спрашивает она.

– Ты не поверишь, – говорю я. – Я – стеснительный.

– Отчего же, верю, – говорит Таня. – Это не такое плохое качество. Когда-нибудь найдётся та, кто это оценит. Если тебе, конечно, это нужно.

– Не знаю, – говорю я. – Пока мне нужно отодрать тебя в сраку.

– Я не против, – Таня забирается на мой кол. – Мне нравится, когда мною помыкают.

Таня. Виктор уехал на занятия. Я лежу в ванне. Любопытно, это первый ёбарь за десять лет, которого я знаю по имени. Может быть, я старею?

Я решила сыграть в рискованную игру. Я не стала просить уничтожить фотографии, ночью, когда он спал, я положила в карман его джинсов пятьсот долларов. Надеюсь, он поймёт, что я предлагаю дружить.

Не могу сказать, что он понравился мне в сексе. Пожалуй, быстро устаёт для его возраста. Произошло нечто более важное. От начала до конца я всё сделала сама – я сама разбудила в себе похоть, я сама вела себя как последняя блядь, я больше не видела со стороны эту ватную куклу, которая визжит от восторга при проникновении чёрного члена.

Наступила цельность вместо раздвоенности и пусть эта цельность лежит за пределами общепринятой морали, мне наплевать. Значит, такая у меня сущность – быть развратной сучкой. Теперь интересно понять, превратится ли у мальчика эта увлекательная игра в жизнь?

Во время моих практик с неграми я нечасто попадала в компанию с другими тёлками, однажды, когда меня пялили втроём на каком-то грязном диване в Беляево, на четвереньках вползла довольно смазливая брюнетка, её звали Элис. Мы слегка полесбиянили, я не была в восторге, по мне нет ничего лучше твёрдого мужского члена, но, прощаясь, обменялись телефонными номерами, всё-таки отныне молочные сестрички. Элис младше меня лет на пять, как я догадываюсь, замужем и занимается этими шалостями из корыстных интересов.

Я позвонила ей: – Давно не виделись. Не хочешь выпить чашечку кофе?

– Давай, – сказала Элис. – Я работаю на Таганке, приезжай к семи вечера в «Шоколадницу» напротив кольцевой метро.

– Ну, не знаю, – сказала Элис, выслушав моё предложение. – Я без презерватива как-то побаиваюсь…

– Мне нужна натуральность. Страсть и похоть, презерватив же сразу покажет, что дело нечисто. Не волнуйся, у мальчика всё в порядке, впрочем, как и у меня. Я добавлю для успокоения нервной системы.

– Хорошо, – сказала Элис. – Мой рогатик очень кстати на следующей неделе уезжает в командировку. Дочку отправлю к бабушке. Так что жду звонка. Лямур де труа у тебя дома или в отеле?

Я. Таня рекомендовала посмотреть фильм «Последнее танго в Париже». Я посмотрел, не очень похоже на нашу историю. Она всерьёз решила взяться за моё образование. Я не против. На днях в гулкой главной аудитории факультета я давал ей в рот. Таня так смешно чмокала, когда глотала мою сперму.

Последнее время я ловлю себя на странном ощущении. Мне кажется, будто я живу во сне. Трахаю Снежную Королеву когда хочу и как хочу, у меня завелись карманные деньги, я господин своей жизни. Но если я проснусь, кто я – опять нищий зимний воробей с истфака?

– Вечером будет сюрприз, – сказала Таня.

Вот интересно, подумал я, опыты всегда ставят на мышах. Значит, предполагается, что у мышей есть какие-то мозги, иначе как транслировать их поведение на человека. Но когда мышь жрёт сыр перед мышеловкой, разве у неё есть мозги? Или это сближает её с человеком?

Дверь открыла чуть полноватая брюнетка.

– Привет! – сказала она. – Я Элис, двоюродная сестра Тани. Да ты проходи!

– А где Таня? – спросил я.

– Её в университете задержали, скоро будет. Открой бутылку вина.

– В Москве живёшь? – спросил я.

– Нет, в Костроме, к Тане в гости приехала. Достало меня в школе работать, – Элис сделала страшные глаза. – Я злая училка математики.

– Ну, тогда за училку! – я разлил вино.

– Спасибочки! – Элис отпила из бокала и примостилась ко мне на колени. – Слушай, пока Тани нет, трахни меня, пожалуйста. А то меня муж совсем не эбэ.

Мы сидели, развалившись в креслах, пьяные, голые и весьма довольные собой, когда пришла Таня.

– Не могли меня подождать, развратники, – недовольно произнесла она. – Элис! Будешь наказана!

– Слушаюсь! – та проворно встала на четвереньки.

– Лезь под стол! – приказала Таня. – И высоким мелодичным голоском повторяй: я – зайчик, зайчик, зайчик, я в жопу не даю.

– Уже дала, – зевнув, не согласился я.

– Я мужу не даю, – поправила Таня. – Вперед, овца, выступление на бис!

Таня. Мне кажется, Элис была не очень довольна, когда посреди разгула я воткнула ей в задницу фаллоимитатор и опрокинула на голову торт. Впрочем, это её проблемы, оплачено.

«Хорошая шлюшка, – сказал Виктор, когда мы остались вдвоём. – У тебя много таких?»

– Таких можно находить, – сказала я. – Это не так сложно и, в общем-то, не так дорого.

– Тебе нравится покупать людей? – спрашивает он.

– Деньги, как любое искушение, раскрывают внутренний мир человека. Не всегда, но, как правило. Впрочем, это из категории философствования, не женское дело. У меня есть предложение поинтереснее.

– Какое? – мне кажется, Виктор начинает побаиваться меня.

– Я выхожу замуж, – выдержав небольшую паузу, произношу я. – Не волнуйся, не за тебя.

– А за кого? – спрашивает он.

– Один милый дядя. Он давно ухаживает за мной, я иногда с ним сплю, он мой официальный любовник. Он, кстати, женат. Поэтому ты трахнешь его жену, он вас застукает, сгоряча разведётся и женится на мне.

– Отличный план, – говорит Виктор. – Только мне это с какого перепугу?

– Для того чтобы дальше ебать меня, но уже в качестве замужней женщины, – я обнимаю его и нежно целую. – Или я больше тебе не нравлюсь, мой господин?

Я. Я зашёл в гости к Бубубу.

– Ты если деньги попросить, – сказал негр, – больше чирика не могу. У самого сейчас не очень.

– Слушай, ты с месяц назад тут одну блондинку драл, такую фигуристую. Ты где с ней познакомился?

– Блондинку? – негр нахмурил лоб. – Не помню. Может, на улице снял, может в кафе. Не помню точно. Понравилась тёлка?

– Как ты их снимаешь? – спросил я. – Эта вроде не шлюха из подворотни.

– По блеску в глазах, – сказал Бубубу. – Белые бляди любят с нами трахаться. Мы для них что-то вроде гладиаторов или обезьян, уж точно не люди, так – говорящий хуй. Ты думаешь, что ебешь её, а на самом деле это она тебя имеет, позволяет с чёрными такое, о чём постеснялась бы попросить белого. А мимо будет проходить и не заметит, посмотрит сквозь, будто ты пустое место.

– Ты уж не перебирай, – сказал я. – Не все так думают.

– Я не обижаюсь, – сказал негр. – Как там у вас говорится: каждый сверчок должен знать свой шесток. Если деньги будешь занимать, по сорок процентов, извини, трудные времена.

«А ведь Таня за бедного замуж не выйдет, – подумал я. – Статус не позволяет. Как русские графини во время эмиграции – в поломойки не пошли, в проститутки без проблем».

А ты-то сам кто, подумал я. Ну, откажись от Снежной Королевы. Будешь на последние копеечки умасливать какую-нибудь уродину в «Макдональдсе», так ведь ещё и не даст, тварь, чувства ей нужны, овце толсторылой. Через три года закончу учебу, поеду в Оренбург, в школе учителем истории работать. Великое, блядь, счастье – диплом столичного университета, на стенку повесить и самому рядом повеситься.

Это ненормальная жизнь – то, что мне предлагается. Это онанистические фантазии, которые перекочевали в реальность. А превратиться в убогое быдло, прячущее заначку от жены и тихо пьющее по выходным, это что намного лучше или это нормально. Я чуть не завыл от жалости к самому себе. Что мне, собственно, терять? У меня даже цепей нет.

Таня. Идея про замужество возникла произвольно, но всё больше мне нравилась. Во-первых, давно пора замуж, уже тридцать два года. Я не бедствую, отцовская компания отчисляет мне хорошие дивиденды, но отец стареет, ему очень нужен наследник, я же единственный ребёнок в семье. С этой точки зрения, мой любовник Андрей Петрович идеальная кандидатура. Сорок три года, ведущий профессор экономического факультета, в кроватке, конечно, вяленький, особенно учитывая мои запросы, зато голова светлая. Отец будет счастлив.

Мальчик же постепенно превратится в нечто среднее между сообщником и лучшей подружкой. Если станет слишком назойлив, от него можно избавиться и подобрать другого мальчика. Или несколько, чтобы конкурировали между собой. Я посмотрела на себя в зеркало: интересная эволюция от негритянской подстилки к Снежной Королеве.

Я обратилась в самое дорогое частное сыскное агентство.

– Мне нужна вся подноготная вот этой дамы, – я сообщила имя и фамилию жены Андрея и всё, что о ней знала. – Сколько вам понадобится времени?

– Неделя, может быть, две, – ответил сыщик. – Вас интересуют подробности интимной жизни?

– Разумеется, – сказала я. – В первую очередь.

Сыщик перезвонил через несколько дней и предложил встретиться.