Текст книги "Роберт Говард - Принцесса-рабыня (СИ)"

Автор книги: Роман Дремичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

Глава 7

Неистовые крики и звон стали раздались в темноте, наполненной дымом. Амори громко выругался, спускаясь по каменной лестнице во внутренний двор, сжимая рукоять своего меча. Камера Зулейки была пуста – он только что обыскал ее, сразу же после обнаружения убитого сторожа перед открытой дверью. Его шея все еще болела, после жестокой схватки с Кормаком. Только своевременное прибытие солдат спасло ему жизнь. В этом не было сомнений. Истина заключалась в том, что Кормак с его природным инстинктом воина сразу понял, что они должны объединиться и отложить свой спор, если хотели победить общего врага.

– Смотрите! – воскликнул солдат. – Турки проникли в замок!

Сквозь густые облака дыма Амори увидел, как несколько его бойцов сражались против дюжины турок, а остальные сельджуки разбегались по внутреннему двору, наводняя замок, проникая через ворота.

– Мы должны отбросить их! – взревел Кормак. – Вперед, псы! В атаку! Разорвем их на куски!

Двумя огромными прыжками он спустился по лестнице, встав посередине прохода, набросившись на турок, как вихрь из стали. Мгновение спустя он сразил трех противников своим внушительным мечом: один упал с разбитой головой, другой с рукой, отрубленной по локоть, несмотря на броню, а последний с пробитыми ребрами. Тем временем, Амори и его люди бросились в бой, следуя примеру Кормака. Остальные солдаты воспряли духом и стали сражаться с большей смелостью. Турки начали отступать, временно ошеломленные.

Все это напоминало битву в жарком пламени преисподней – безумная схватка на бастионе в клубах густого и удушающего дыма, который поднимался вверх, сливаясь с облаками, в то время как огонь с жадностью пожирал деревянные балки, освещая измученные, покрытые потом и сажей лица бойцов, которые появлялись и исчезали из виду за стеной колеблющегося пламени. Амори уклонился от ятагана, метнувшегося к нему разрезая со свистом воздух, и контратаковал. Острие его клинка разбило бородатое лицо турка. Внезапно нападающие начали разбегаться, поэтому христиане стали преследовать их, разрывая в клочья, в то время как беглецы, издавая горестные крики, направились к воротам, чтобы попытаться избежать смерти. Похоже, битва здесь подошла к концу. Франки покинули крепость, которая была поглощена огнем, оставив позади груды изрезанных трупов сарацин.

Хотя это был самый темный час ночи, блики пламени освещали весь двор: он по-прежнему был полон врагов, а на стенах солдаты Амори яростно сопротивлялись туркам в финальном бою.

– К лошадям! – проревел Кормак. – Прорываемся к конюшням, псы...! Мы потеряли двор, но эти турки идут пешком! Мы все еще можем убежать, если доберемся до лошадей!

Именно в этот момент турки перехватили инициативу; они перегруппировались и бросились в бой с еще большей яростью. Франков осталось всего лишь девять человек против нескольких десятков врагов. В течение нескольких секунд четверо из них лежали на земле, умирая. Но Кормак сражался как бешеный лев, в то время как Амори разрубал своих противников на части, одержимый безумием, о котором он никогда не подозревал.

Амори знал, что спасения нет, и единственное, о чем он мог думать в этот отчаянный момент, была – Зулейка!

Затем, когда они уже были окружены стальным кольцом вражеских скимитаров, раздался такой громкий крик, что, казалось, он исходит разом из тысячи глоток. Турки отступили, и Амори увидел рой всадников, галопом ворвавшихся в ворота, заполонив внутренний двор, – на них были белые туники и легкие доспехи, и размахивая кривыми мечами, они отчаянно рубили головы туркам. Воздух вновь наполнился боевыми кличами и криками боли.

– Это бедуины! – воскликнул Кормак. – Сатана! Это Абдулла бин Керам со своими всадниками! Кто их предупредил?

Внезапно Амори увидел, как один турок бросился к Кормаку, размахивая своим скимитаром. Инстинктивно, почти не думая, он взмахнул своим клинком, блокируя взрезающую воздух кривую саблю врага, которая падала на шею Кормака. Два стальных клинка разбились на тысячи осколков от страшного удара. Кормак обернулся, и его меч метнулся, как молния, разбив череп турку вместе с его остроконечным шлемом, словно спелый арбуз.

– Кром! – воскликнул Кормак. – Я обязан тебе жизнью, Амори... Я, должно быть, потерял рассудок, раз едва так не подставился! Но... быстрее! К конюшням!

Толпа сражающихся насмерть турок и арабов преградила им путь. Амори первым пробился сквозь них и ворвался через полуоткрытую дверь в конюшню. Как только он вошел, сразу понял, что что-то не так – факел на стене освещал все слабым колеблющимся светом. Он остановился, услышав мягкий звук – как будто кто-то пинал деревянную стенку одного из ближайших стойл, и быстро повернулся в том направлении. В этот же момент огромная, мускулистая фигура бросилась на него со скоростью молнии. Двое мужчин упали на землю.

Амори увидел мерцание жестоких глаз и блеск металла. Он поднял руку, покрытую стальной защитой, в последний момент остановив кинжал, который устремился к его лицу. Лезвие кинжала сломалось, когда он ударил в кольчужную сетку, защищающую шею. Затем сильная рука метнулась к лицу Амори, стараясь выдавить глаза. Взвыв от отчаянья, Амори нанес удар обломком своего меча. Острая сталь вонзилась в бок врагу. С яростью толкая лезвие, он полностью выпотрошил своего противника, который откатился в сторону, издавая жуткие крики от боли, содрогаясь в страшных и мучительных конвульсиях, в то время как его внутренности вывалились из раны, растекшись по грязному полу сарая. Кормак ворвался в амбар, как вихрь, но Амори закончил свою работу и начал подниматься, в некотором оцепенении. Меч гэла был окрашен кровью по самую рукоять.

– Копыта сатаны! – вскричал он, взглянув на огромную фигуру противника Амори. – Тот, кого ты убил, не кто иной, как Белек Египтянин, приятель... Ядовитая гадюка, правая рука Сулеймана! С его смертью мир станет лучше. Но теперь – по коням! Быстро!

Он закинул седло на кобылу Амори, умело закрепив ремни; его черный жеребец уже был оседлан. Амори присоединился к нему. За грохотом битвы можно было различить шум и треск огня, который поглощал замок.

– Зулейка! – внезапно воскликнул Амори. – Возможно, она все еще находится в одном из залов замка! Я не уеду без нее!

– Ты с ума сошел? – воскликнул Кормак. – Уже слишком поздно... ты ничего не сможешь сделать... Ты умрешь в огне!

Шум в одном из стойл заставил двух спутников быстро развернуться, сжимая рукояти своих мечей. Амори первым добрался к перегородке – и увидел изящную фигуру Зулейки. Девушка лежала на куче соломы, связанная и с кляпом во рту. Через мгновение, уже освобожденная от пут, он бросилась в объятия Амори, прижавшись к закованной в сталь груди молодого француза. Их губы соприкоснулись.

– Мой господин! – воскликнула молодая женщина. – Этот жуткий египтянин собирался тебя убить. Я хотел предупредить, но кляп не позволил мне крикнуть...

– Белек уже мертв, – сообщил Амори. – Но если бы ты не предупредила меня, ударив по деревянной стенке, он бы набросился на меня со спины и перерезал мне горло. Теперь... давайте все вместе покинем это место!

– Ты обезумел? – проревел Кормак. – Считаешь, что можешь сбежать с этой девушкой на одной лошади? Да они легко собьют ее!

– Она едет со мной, – сказал Амори решительно и мрачно.

Он вскочил в седло, затем помог Зулейке сесть позади себя, после чего, схватив ее за руку, пришпорил свою лошадь и поскакал к дверям конюшни. Не переставая громко и яростно ругаться, Кормак последовал за ними на своем черном жеребце. Его рука, покрытая стальной сеткой, держала огромный меч.

– Будь осторожен, Амори, – прорычал он. – Рев битвы, похоже, стихает. Если нам удастся прорваться сквозь плотный строй врагов...

Его предупреждение так и не сорвалось с губ, когда он покинул конюшню. Во внутреннем дворе было полно всадников, которые, обнаружив франков, направили в их сторону своих лошадей, готовые броситься вперед.

Глава 8

Пламя, вырывающееся из башен замка, освещало весь двор мрачным светом. Амори, изумленный, обнаружил, что битва закончилась. И арабы, и турки, а также несколько оставшихся в живых его людей – все были неподвижны и молчаливы. Все смотрели на двух всадников, которые только что выскочили из сарая.

– Зальда!

Восклицание исходило от воина большого роста, с лицом сокола и бородой стального серого цвета. Он ехал на лошади в авангарде арабских всадников. Амори заметил, что он не сводит глаз с Зулейки, а также расслышал, как Кормак пробормотал тихим голосом:

– Девушка все еще может спасти наши жизни, Амори. Это и есть Абдулла бин Керам, и он считает что она его дочь, – а затем, грозно взмахнув своим мечом, громко воскликнул:

– Остановитесь, псы! Если вы не дадите нам спокойно уйти, Зальда умрет!

Но тут Зулейка, вырвав свою руку из рук Амори, словно пантера ловко спрыгнула с седла и бросилась через двор в сторону арабских всадников. Амори, ошеломленный, наблюдал, как она уходит, сжимая обломок своего меча.

– Отец! – кричала молодая женщина, не переставая бежать. – Отец!

Вождь арабов стремительно спрыгнул с коня. Его сильные, бронзовые руки схватили ее за плечи, его глаза пристально осматривали ее лицо. Абдулла бин Керам был жестоким и опытным воином, непримиримым со своими врагами, но в этот момент его живые и мрачные глаза были мокрыми от слез, и его голос дрожал, когда он воскликнул:

– Зальда! Зальда, дочь моя!

Внезапно Амори осознала правду, словно ее бросили ему в лицо. Он рассмеялся. Несмотря на то, что он был окружен врагами, он почувствовал огромное облегчение – больше за эту молодую женщину, чем за себя. Кормак, еще не понимая, пробурчал проклятье и воскликнул:

– Твоя дочь? Ты с ума сошел, шейх Абдулла? Это не...– Но он замолчал, как только правда открылась ему, с силой захлопнув рот.

– Безумец! – арабский вождь посмотрел на Кормака убийственным взглядом. – Ты думаешь, я не способен узнать свою дочь, даже если не видел ее эти три длинных и мучительных года? Точно так же, я узнал и тебя, Кормак ФицДжеффри. И я не забыл, что между нами – кровная ненависть!

– Со мной тоже самое! – прервал его Сулейман Бей. Он все еще стоял у входа в замок, сжимая оружие в руке, окруженный последними десятками своих воинов. – Я тоже, Абдулла бин Керам, поклялся убить этого бешеного франка. Он и его люди всего лишь горстка перед нашими совместными силами. Давай же закончим это дело и разберемся с ним!

– Нет! – воскликнула принцесса Зальда. – Не навредите сьеру Амори, он был добр ко мне и спас меня из огня. Кроме того, господин Кормак спас меня, когда меня собирался выпотрошить турок, озверевший от крови и смерти. Прошу вас простить их, отец... если бы не они, сегодня мы не были бы вместе!

Абдулла бин Керам увидел в глазах дочери любовь, которую она чувствовала по отношению к сьеру Амори.

– Зальда, – сказал он, – когда купец Али бин Насру появился перед моей палаткой, чтобы открыть мне, – в обмен на определенную сумму золота, – где тебя держат в плену, я поклялся уничтожить всех, кто удерживает тебя. Я пришел сюда с тысячью всадников, готовыми исполнить эту клятву, и это не то, от чего я могу отказаться, словно это...

– Но отец... Ты хочешь выполнить свою клятву... или вернуть меня?

Абдулла бин Керам поднял голову, обратив на Амори твердый и жесткий взгляд, напоминающий взгляд патриархов древности.

– Сьер Амори, – громко сказал он, чтобы все могли его услышать, – так как принцесса Зальда заступилась за тебя, я пощажу твою жизнь и твоих людей, несмотря на то, что они неверные...

– Нет! – воскликнул Сулейман Бей, глядя на Амори; его лицо скривилось от гнева. – Вы можете отречься от своей клятвы, если хотите, о великий шейх, но свою я должен исполнить. Когда вы врывались во двор, убивая моих храбрых людей, вам и в голову не пришло, что мои мотивы были равны вашим, и что я тоже поклялся убить Кормака и всех тех, кто помогает ему в его мерзких достижениях... а также освободить Зальду, которая должна стать моей невестой, благодаря другой вашей клятве, шейх!

– Освободить говоришь? – яростно воскликнула Зальда. – И чтобы освободить меня, ты – Сулейман Бей, послал за мной эту гадюку Белека Египтянина, который связал меня посреди ночи и унес так, что я боялась за свою жизнь? Это правда, что господин Кормак собирался просить выкуп в обмен на мою жизнь, но ты тоже хотел этого...

Военный клич Кормака был похож на рев льва, бросающегося на свою жертву. Сулейман Бей быстро повернулся, когда гигантский черный жеребец подскочил к нему. Скимитара, который он поднял, чтобы попытаться остановить клинок Кормака, было недостаточно, чтобы спасти его. Огромный меч франка сокрушил лезвие Сулеймана, как будто оно было сделано из стекла, и обрушился на шлем вождя турков, который упал на землю с пробитой головой, превращенной в кровавую кашу. Сто или около того глоток издало яростный вой, когда норман-гэл направил своего скакуна галопом в сторону турок, толпящихся у ворот. В следующее мгновение он расправился с новым противником, в то время как его жеребец поднялся на дыбы и разбил голову следующему сельджуку своими стальными копытами. Через мгновение, прежде чем Амори смог помочь своему другу, гигант гэл ворвался в ряды турок, замерших в узких воротах – и невероятным образом сумел пересечь порог и вырваться из крепости, умчавшись галопом в ночь, к пустыне, пока не исчез из вида. Перед этим он прикончил около полудюжины турок и, прежде чем исчезнуть в ночи, проревел свой дикий боевой клич.

– Скорее! Все на лошадей! – воскликнул лейтенант Сулеймана. – Вперед, догнать франка! Если вы не сможете добраться до него, сотни всадников доберутся до вас на рассвете. И горе вам, если вы вернетесь в Кизил-Хиссар без его головы! Теперь – вперед!

Турки бросились прочь из замка, но Амори, зная хитрость и силу Кормака, не сомневался, что даже эти жестокие сыновья песков не смогут найти след стального воина.

– Что касается вас, сеньор франк, – сказал шейх Амори, – сойдите со своего коня и подойдите ближе, чтобы я мог внимательно осмотреть вас.

Амори спешился, но его манеры были как у лидера, стоящего перед ним, поэтому он замер с высоко поднятой головой и твердым взглядом, выдержав пронзительный взгляд Абдуллы бин Керама. Они долго так стояли, схлестнувшись в поединке взглядов, пока, наконец, вождь бедуинов не сказал тихо, обращаясь только к Зальде и Амори:

– Принцесса Зальда считает тебя другом, – сказал он. – Это единственная причина, по которой я прощаю тебя и твоих людей. Но есть кое-что, что я хотел бы знать, сеньор франк. Поскольку вы держали мою дочь Зальду в заключении в своем замке, скажите мне, не обманулась ли она в оценке вашего уважения. И вам лучше быть честным, потому что мои глаза, хоть и старые, сразу обнаружат ложь.

– Как странно устроена жизнь, – размышлял Амори. – Всего минуту назад я был готов противостоять сотням ваших воинов, вооруженный лишь своим мужеством и сломанным мечом, чтобы спасти девушку, которую я считал рабыней. Но теперь я вижу, что Зулейка – действительно принцесса Зальда из Руалли – и мое сердце разбито, потому что я любил ее с тех пор, как она появилась в моем замке, будучи рабыней. Несмотря ни на что, я рад, что она вернулась, наконец, к своему народу и находится теперь под вашей защитой. И если она хочет считать меня своим другом, я счастлив, потому что не могу представить себе большую честь...

– Амори, – прервала его Зальда со слезами на глазах, – перестань рассказывать этому старому льву пустыни то, что касается нас обоих, и поговори со мной.

– Я люблю тебя, Зальда, – воскликнула Амори, – и то, что я видел в тебе, уверяет меня, что я буду любить тебя всю свою жизнь. Я знал это, даже когда думал, что ты рабыня, и мои чувства не изменились.

– Моя дочь все такая же упрямая, как я ее помню. И вы, сьер Амори, несмотря на то, что христианин, – человек чести. Слишком долго я был воином, чтобы совершить ошибку, оценивая человека. Если моя дочь пожелает чтобы вы стали ее мужем, тогда я буду считать вас своим сыном. Мои люди помогут вам восстановить вашу крепость, и ваши враги так же станут моими. Только одного я прошу: откажитесь от своей дружбы с Кормаком ФицДжеффри. Сейчас я отказался убить его лишь из-за мольбы моей дочери, но он – просто бедствие для людей пустыни, и я поклялся отрезать ему голову.

Амори размышлял. Кормак ФицДжеффри был жестоким и очень странным человеком, управляемым темными страстями и яростной ненавистью. Он родился и вырос в мрачной стране, где самое жестокое насилие было необходимо для выживания – несмотря на это, он никогда не забывал о долге благодарности. Этой ночью Амори спас Кормака от турецкой стали – затем он подумал, убил ли Кормак Сулейман Бея, руководствуясь ненавистью, которую они оба испытывали к нему. Конечно, он никогда не узнает об этом. Если Кормак и обладал какими-то нежными чувствами, правда заключалась в том, что он ревностно прятал их в глубинах своей темной кельтской души.

– Не совсем друг, – наконец сказал Амори. – Он пытался задушить меня. Но я не считаю его врагом, так как он спас Зальду от турок и привел ее в мой замок. Кроме того, о великий шейх, он убил Сулейман Бея, который, несомненно, заставил бы вас соблюсти соглашение, которое никому бы из нас не пришлось бы по душе...

– И мне меньше всех! – прервала его Зальда.

Абдулла бин Керам взглянул на молодого французского рыцаря с искренней благодарностью, как вождь на вождя, а его дочь счастливо бросилась в объятия Амори.

1 Кисмет – в исламе судьба, участь, предопределенность.

2 Кром (Кром Круах) – древнее ирландское божество. Требует жестоких жертвоприношений. Побежден Святым Патриком.

3 Азраэль (Азраил, Маляку ль-маут) – ангел смерти в исламе, который помогает людям перейти в иной мир.

4 Майлз де Коган (1135 – 1182) – англо-нормандский рыцарь, участвовал в завоевании Ирландии под предводительством Ричарда де Клэр.

5 Ричард де Коган – брат Майлза де Когана.

6 Ричард Фиц-Гилберт де Клер (1130 – 1176) – руководитель нормандского вторжения в Ирландию. Известен под прозвищем Стронгбоу (англ. Strongbow – "тугой лук")

7 Хаскульф Торгилльсон (Асгалл Макторкилл) – последний скандинаво-ирландский король Дублина, погиб в 1171 году.