Текст книги "Собор"

Автор книги: Роман Злотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

3

Сегодняшняя встреча не обещала никаких неожиданностей. Все члены исполкома Федерации национальных единоборств прекрасно представляли себе, кто есть кто за этим столом. И хотя Константин Алексеевич скромно сидел в уголке, в то время как остальные важно внимали речам и рисовали чертиков в фирменных блокнотах, каждый из присутствующих ясно себе представлял, что их функции – только проштамповать уже сформулированные и согласованные решения. Когда заседание закончилось и члены исполкома уже начали покидать стильный конференц-зал, перед носом Порфирия Исаковича Рудого, заместителя председателя Федерации и руководителя секции «Собора Перуна», возник «акула»:

– Хозяин просит вас подняться к нему.

Порфирий Исакович бросил беспокойный взгляд в сторону лифта, в котором только что скрылся Константин Алексеевич, затем оглядел свое отражение в зеркальной стене, пригладил рукой волосы, перехваченные надо лбом витым кожаным шнурком, и двинулся к лифту.

Константин Алексеевич стоял у огромного, во всю стену, окна из тонированного стекла и курил. Когда Порфирий Исакович, постучав в дверь, приотворил ее и в меру подобострастным голосом спросил разрешения войти, хозяин, не оборачиваясь, указал на легкое офисное кресло из хромированных стальных трубок и кожзаменителя Порфирий Исакович скромно присел на краешек. На несколько минут в кабинете воцарилась тишина, которая с каждым мгновением становилась все более тягостной. Хозяин сделал еще несколько затяжек, закашлялся и бросил окурок «Данхилл» в литую каслинскую пепельницу из черного чугуна.

– Порфирий, как ты думаешь, почему я еще не прикрыл вашу лавочку?

Порфирий Исакович дернулся и, уже понимая, что это бесполезно, попытался сыграть дурачка:

– То есть, я не понял, наши ребята имеют верхнюю строчку в игровом рейтинге по результатам двухсот схваток. Я не понимаю…

– Порфирий! – Хозяин неодобрительно покачал головой. – Неужели ты был настолько глуп, что думал, будто я не узнаю о подпольных боях?

Порфирий Исакович нервно сглотнул слюну. Черт возьми, да он последние полгода только и ждал, когда все всплывет. Но машина была запущена, и вырваться или устраниться он не мог. Слишком крутые люди влезли в этот бизнес. Хозяин разглядывал Порфирия как хладнокровный исследователь гусеницу, которую он только что раздавил между предметными стеклами.

– Я… Э… – Порфирий Исакович смолк, лихорадочно припоминая хоть какое-нибудь оправдание. Не сомневаясь, что подобный разговор состоится, он придумал несколько версий, но сейчас все они рухнули куда-то глубоко, туда, куда удрало от страха его сердечко. И ни до одной из них он не смог дотянуться.

– Что у тебя есть в оправдание?

Порфирий сидел съежившись, как мидия на сковородке, и тупо молчал. Хозяин налил стакан воды из сифона и протянул ему. Порфирий начал судорожно глотать. Но когда он отнял стакан от губ и поднял глаза, в него вновь уперся холодно-равнодушный взгляд хозяина.

– Если ты считаешь, что я вызвал тебя для того, чтобы лицезреть твою испуганную рожу, то рискуешь СМЕРТЕЛЬНО ошибиться.

От тона, которым это было сказано, Порфирия продрал мороз, но в то же время он почувствовал и некоторое облегчение. Похоже, он еще зачем-то нужен хозяину и тот собирается поговорить. А это значит, что он еще не труп. Уже более спокойно допив последний глоток, он поставил стакан на стол, рука почти совсем не дрожала. Хозяин молча ждал. Тут в мозгу Порфирия всплыла первая версия.

– Э, я считал, что стоит попробовать отработать некоторые приемы вне, так сказать, правил. Все-таки мы начинаем с абсолютного нуля, и, даже если сделать скидки на обычные для летописей преувеличения, сама концепция…

– Ты меня не понял. – Голос прозвучал спокойно и холодно. Порфирий Исакович запнулся и почувствовал, что его вновь прошиб пот. – Мне не нужны твои оправдания. Ты виноват и заслуживаешь наказания. А если ты жаждешь его облегчить, то просто поднатужь тот самодовольный чугунный чайник, что пока еще держится на твоих плечах, и найди что-нибудь, что может меня заинтересовать.

Мысли Порфирия Исаковича метались, как муха между рамами. Видимо, это ясно читалось по его лицу, потому что хозяин вновь смилостивился и пояснил:

– Я знаю о шестидесяти трех подпольных бойцовских клубах в России, Узбекистане, Азербайджане, Мексике, США, Гонконге, Албании, Нидерландах, Таиланде, Малайзии и, если не ошибаюсь, Сингапуре. Я знаю о долях Сипатого, Хромца, Паоло Стэнджоре, Ю Хи, знаю о Роботе Зулу и даже о том, что вы не смогли приручить Серую Смерть. Мне продолжать?

Порфирий Исакович ответил осипшим голосом:

– Не надо.

Хозяин воткнул в Порфирия свой взгляд, будто булавку в стрекозу. Тот отчаянным усилием воли взял себя в руки:

– У… э… есть… Счет абсолютно чистый. Там полтора миллиона английских фунтов. «Нейшнл Вестминстер бэнк».

Хозяин холодно улыбнулся:

– Возможно, это смешно.

Порфирий Исакович дрожал мелкой дрожью. Кретин, еще бы рубли предложил. Нашел кому! Хозяин опять подошел к окну:

– Возможно, мне пригодится твое ублюдочное подполье. – Он некоторое время рассматривал полуденную Москву, потом повернулся: – Запомни, теперь ты всего лишь мой голос, Порфирий. Я не хочу светиться, но знай, я НИКОГДА не прощаю обмана. И если ты станешь мне не нужен, ты умрешь. – Он сделал паузу и закончил тихо, еле слышно: – Когда ты перестанешь быть нужен.

Едва за трясущимся Порфирием Исаковичем закрылась дверь, в кабинете бесшумно возник «акула». Он подошел к креслу, которое еще хранило тепло предыдущего посетителя, и остановился, взявшись рукой за спинку.

– Гадаешь, почему я его отпустил? «Акула» пожал плечами, что должно было означать: хозяин-барин, мол, захотите – объясните.

– Я работал ночью. Этот Собор дал нам шанс вылезти очень высоко наверх. И все было бы отлично, если бы не… – Он сжал кулаки. – Еще несколько лет, и я один решал бы, кто будет следующим президентом. – Он зло усмехнулся. – Скажи кто десять лет назад, что молодого доктора наук, пределом мечтаний которого была Нобелевская премия, вдруг обуяет такая жажда власти… Знаешь, я очень боюсь того, что зарвусь, не сумею вовремя остановиться, и тогда рухнет все, что я таким трудом создавал… Еще Аристотель писал, что наиболее эффективной формой власти является тирания. Проблема лишь в том, где найти великого тирана, потому что при прочих все достоинства мгновенно превращаются в недостатки. – Он горько улыбнулся. – Однако он не упомянул еще об одной трудности. Что делать тем, кто привык жить при тирании, когда не станет тирана?

«Акула» молчал, ошарашенный столь откровенной тирадой. А хозяин вернулся к столу.

– Еще несколько лет… – Он сжал кулак и надавил костяшками на полированную поверхность. – Когда я начинал этот проект, я не думал о прибыли. Я хотел лишь попытаться поймать в сети хотя бы одного из членов Собора. Можно сказать, что нам это отчасти удалось. Но не это было главным… Этот проект не может кончиться триумфом. – Он внимательно посмотрел на «акулу». – Думаешь, спятил? – Он усмехнулся, а потом скрипнул зубами. – Знаешь, как тяжело осознавать, что ты можешь сделать ровно столько, сколько тебе позволят другие.

– Вы же говорили, что они нам не опасны, они не могут себя контролировать?

Хозяин искривил уголки рта, но вдруг посуровел:

– Я говорил с Серой Смертью. Он изгой. «Акула» осторожно произнес:

– Мы же это предполагали. Константин Алексеевич хмуро ответил:

– Но он рассказывает страшные вещи. Знаешь, как зовут их верховного волхва?

– ?

– Вещий Олег.

«Акула» несколько мгновений тупо смотрел на хозяина, но вдруг его зрачки ошеломленно расширились. Спустя полминуты он хрипло спросил:

– Может, это титул или просто ритуальное имя?

– Возможно, но Серая Смерть убежден, что он настоящий. – Хозяин уже успокоился и сел за стол. – Если это, если бы мы могли… – Он, сожалея, покачал головой. – Это только в дешевом боевике крутые парни двигают дивизии, чтобы захватить вечно живого и выпытать у него секрет бессмертия. Я же предпочитаю не связываться с людьми, которые, в худшем случае, сумели убедить таких людей, как Серая Смерть, в том, что они бессмертны. Себе дороже. – Он вздохнул. – Вот потому-то я и говорю, что этот проект не может иметь успех. Они терпят нас. Стоит им захотеть, и… – Он махнул рукой и неожиданно улыбнулся. – Впрочем, это не означает, что мы не можем использовать такое развитие ситуации. Сейчас за то, чтобы ухватить кусок пожирнее, идет схватка. Что ж, наши «партнеры» получат свои куски. Они получат все: Центр, Федерацию, свои фамилии, написанные большими буквами на всем, что имеет отношение к Собору, но если у меня будет шанс, я буду готов.

– К чему?

– О, это будет проделано изящно. Я надеюсь, что все кончится тем, что люди будут плеваться при слове «Собор», а президент стыдливо прятать глаза при вопросах журналистов, как в наше время возможно такое варварство. Но если ОНИ начнут искать виноватых, их удар должны принять на себя другие, не мы… Я знаю, что рано или поздно я с ними столкнусь. – Он поставил локти на стол и оперся лбом о сжатые кулаки.

«Акула» подождал еще несколько минут, но хозяин сидел в той же позе, поэтому он тихонько вышел в приемную. Из-под сжатых кулаков еле слышно донеслось:

– Но, черт возьми, как же я этого не хочу.

4

Иван зашел к Баргину на следующий день после возвращения из леса. Анатолий Александрович встретил его у дверей:

– Вот кого давно не видал! Заходи, сокол ясный, заходи. – Он суматошно стал отодвигать в сторону сумки, мешки, коробки, сапоги, которыми была завалена маленькая прихожая. – Это чудо, что ты меня застал. Мы всю дорогу на даче. Вот только приехал, да и то на пару часов. Но уж чайку-то мы попьем. А ежели есть желание, тебе что и покрепче налью, я-то за рулем.

Иван, улыбаясь, прошел на кухню вслед за шустро бегущим Баргиным. После того как погибли мама Таня и Петрович, они с Баргиным очень сблизились. Баргин жил одиноко, жену сбила машина лет восемь назад. Детей у них не было, покойная страдала серьезной женской болезнью, да и особого рвения в лечении не проявляла. Но жили они хорошо, дружно. Так что единственной родной душой была безродная дворняга Лушка, все лето жившая на даче. Считалось, что она стережет баргинский «скворечник». А зимой Анатолий Александрович забирал ее в квартиру, где она по молодости гадила изрядно. После смерти жены Баргин как-то погас. Работа его не держала, тем более два из трех дел, которые он с привычным блеском завершал, после передачи в суд потихоньку уходили в песок. Взяток он не брал, а на скромную зарплату следователя особо не пороскошествуешь. Так что убытки от Лушкиных когтей просто прикрывались. Столкнувшись с делом Ивана, Анатолий Александрович до глубины души возмутился наглости, с которой неизвестные «хозяева жизни» манипулировали правоохранительными структурами. Когда же все закончилось, Анатолий Александрович проникся к Ивану искренним уважением. Временами он представлял себе, что это его сын. Баргин помог Ивану подчистить юридические хвосты, поскольку в его фактической невиновности уже никто не сомневался, и после они частенько коротали вечера за несколькими стаканами чая, когда дома, а когда и вместе с Сергеем Евгеньевичем в дальнем закутке одной из уже двух десятков столовых, с каковыми бывший кандидат наук управлялся довольно лихо, оставляя Ивану время заниматься другими делами. Сейчас Баргин суматошно вытаскивал из навесных шкафчиков чай, зверобой, мяту, липовый цвет и пакет домашних белых сухарей. На окне уже шипел электрочайник «Сименс», который Иван подарил ему на Майские.

– Ну, видать, забота какая? А то разве днем зайдешь?

Иван рассмеялся:

– Виноват, Александрыч, есть грех.

– Тогда не торопись, сначала чайку, а под него и дела легче пойдут. – Он быстро сыпанул из разных пакетов в заранее разогретый на пару фарфоровый чайник, в нем умещалось ровнехонько две трехсотграммовые кружки, залил ложкой кипятка и упрятал чайник под полотенце. Пока заварка распаривалась, быстро метнул на стол блюдца, чашки и сахарницу с серебряной ложечкой.

– Телевизор-то смотришь? Там ваш Собор каждую неделю, да с повторами.

– Не наш.

– А что, в самый раз. Поскольку если, к примеру, материалы оперативной съемки показать, так все зрители разбегутся. А так все чин чинарем. Собачки гавкают, когда и пятки прихватят, мужики друг друга по кожаным жилетам лупцуют, пока не упарятся, а в конце судья объясняет, кто победил и почему. А уж заставки-то какие красивые, а музыки сколько!

Иван рассмеялся.

– Зря смеешься-то, вы там как сычи в болоте прячетесь, а люди себе имя делают, можно сказать, участок столбят. Так ведь когда вылезти надумаете, вас никто слушать не станет. Другие авторитеты появятся.

– Значит, считаешь, совсем нас затрут?

– Да нет, – Баргин хохотнул, но сразу посерьезнел, – только как бы вам ушами-то не прохлопать. Большие деньги в это дело вложены. Просто так никто тратиться-то не любит, особенно из этих, «хозяев жизни». – Он возмущенно фыркнул.

– Вот об этом и…

– Молчи, молчи, чего это я, дурак старый… После чаю, и никаких!

Они степенно выдули по чашке, потом налили еще. Наконец Анатолий Александрович произнес:

– Ну, милай, теперь говори, о чем печалишься? Иван одним глотком допил оставшийся чай и поставил чашку:

– Слушай, Александрыч, очень меня один человечек интересует. Я тебе его сейчас опишу, а ты припомни, когда ты в моем деле ковырялся, не попадался он тебе, хотя бы так, краешком? – Иван сосредоточился и, быстро описав того, кого он звал «власть и деньги», попытался передать Баргину свои ощущения от этого человека.

Баргин, сначала внимательно слушавший, вдруг вздрогнул:

– Я знаю этого человека. – И, стараясь получше припомнить, начал говорить: – Ты так живо его описал, будто фотографию дал или даже… лучше чем фотографию, полное ощущение живого человека. Так вот, это – Константин Алексеевич Богородцев. Титан! Бог! И хладнокровная сволочь. Да что я тебе говорю. Ты так живо его описал, ежу понятно, встречались. Прямо он в твоем деле не фигурировал, но мальчики из его команды попадались, или мы подозревали, что из его команды. Кстати, тот особнячок, что ты разнес, похоже, одна из его фирм прикупила, но они все так хитро провернули, что его там и близко не оказалось. Человек он очень влиятельный, с большими связями и прямо-таки сумасшедшими деньгами. А если не секрет, почему он тебя так заинтересовал?

– Скоро нам близко пообщаться придется.

– Сам к нему собираешься? – добродушно хмыкнул Анатолий Александрович.

– Да нет, просто знаю, что дорожки наши пересекутся.

– Уж не ведаю, чем такая мелкая сошка, как ты, самого Богородцева заинтересовать могла.

– Не ехидничай, Александрыч! Они расхохотались, но Баргину явно было не до смеха.

– Поосторожней, Иван, ладно? Он ОЧЕНЬ крутая фигура. По существу, он лидер одной группы, которая гребет под себя все: нефтегазодобычу, нефтепереработку, торговлю, науку, он, кстати, сам доктор наук, финансы, авиапромышленность, транспорт, туризм, еще черт-те чего. Могу только сказать, что все дела, которые хотя бы кончиком цепляют эту команду, моментально разваливаются. Иногда удается поторговаться и они отдают какую-нибудь мелкую сошку, но вверх – мертво. Иван поднялся:

– Что ж, спасибо, – пойду, пора уже. – Уже в дверях он задержался: – Александрыч, так, для информации, что за фирмы у него в кулаке?

Помедлив, Баргин ответил:

– Так сказать, де-факто, НЕ де-юре: нефтяная компания «Пихта», «Севморнефтегаз», туробъединение «Золотое кольцо», банк «Император», авиакомпания «Гринвич», я все-то и не упомню, но по этим велось следствие в нашем отделении и… – он пожал плечами, – но, в общем, умнейший человек, а главное – не сноб, вызвали его на допрос, так приехал скромненько на «Волге», без мигалочки!

После разговора с Баргиным Иван поехал в свой ресторан. Зайдя, как всегда, со служебного входа, он наткнулся у двери в зал на мощную фигуру какого-то незнакомого охранника. Этот был не «качок». При появлении Ивана рука парня дернулась к борту пиджака, сузившиеся глаза ощупали пришельца, и только потом он, не опуская руку, спросил:

– Кто такой? Иван сухо ответил:

– Владелец, – и двинулся к двери. Охранник шагнул вперед и вытянул руку:

– Стой.

Зверь внутри заворочался и глухо зарычал, но Иван придушил его недовольство и остановился. Охранник стукнул по двери и, когда наружу высунулась голова заведующего, молча кивнул на Ивана.

– О, Иван Сергеевич! – воскликнул заведующий и бросил охраннику: – Это наш хозяин, пропустите!

Охранник презрительно скривил губы:

– В списках нет.

– Как это нет, да он же…

– Николай Александрович, – спокойно оборвал его Иван. Заведующий запнулся и нырнул внутрь. Иван медленно перевел взгляд на охранника, тот почувствовал, что его рука, уже отпустившая рукоятку пистолета, вдруг онемела, а по спине потек холодный пот. Иван выждал еще несколько мгновений и раздельно произнес: – Может быть, вы разрешите мне войти в МОЙ ресторан?

Охранник одеревенело кивнул и немного отодвинулся.

Ресторан был пуст. Работал только зал «Эксклюзив». Иван окинул взглядом ледяные горки, белых медведей за высокой стеклянной стенкой. Тюленей и котиков, плескающихся в бассейне, пересекающем все три зала. Покосился на сидевшую вверху компанию. И прошел в кабинет заведующего.

– Почему закрыли ресторан?

– О, Иван Сергеевич, они заплатили двойную дневную выручку, кроме того, сам банкет оплачивается отдельно…

– Меня не интересует, сколько они заплатили. Почему вы закрыли ресторан?

Николай Александрович удивленно воззрился на него:

– Это было их требование, они закупили ресторан на весь вечер. Иван нахмурился:

– Я это понял.

В кабинете повисла тягостная тишина. Заведующий видел, что хозяин чем-то расстроен, но не понимал, как можно было отказаться от подобных клиентов. Он сделал еще попытку убедить Ивана в своей правоте:

– Это очень, ОЧЕНЬ влиятельные люди: нефть, финансы, авиация… Иван вздохнул:

– Николай Александрович, вы работаете со мной не так долго, и у нас с вами до сих пор проблем не возникало, но сейчас я чувствую, что вы меня не совсем понимаете. Так вот, кто бы сюда ни пришел и какие бы деньги ни предложил – ресторан работает. Хотят – пусть снимают один зал, нет – скатертью дорога. Никто не будет снимать три зала, чтобы посидеть тесной компанией. – Он уловил несогласие в глазах заведующего и, подавив раздражение, попытался объяснить еще раз: – Поймите, этот ресторан я создавал не для того, чтобы заработать больше денег, мне и так вполне хватало, это – для удовольствия, в чем и состоит моя главная прибыль. Ясно?

Заведующий скептически поджал губы.

– Ну вот, недоверие! Поймите, Николай Александрович, мы же работаем практически рубль в рубль, ведь так? Вы что же, думаете, я не понимаю, во сколько обходятся мои «среды»?

Заведующий обескуражено молчал.

– Запомните, это место должно быть таким, куда приятно прийти с семьей, друзьями, все остальное – чепуха. Сюда же ходят с малышней, с бабушками, а они-то сегодня за порогом.

Заведующий по-прежнему молчал.

– Ладно, обдумайте мои слова на досуге, а пока я прошу в будущем так не поступать.

Иван вышел из кабинета. И тут ему вдруг захотелось поближе взглянуть на своих сегодняшних клиентов.

На окруженной заливчиком площадке стоял небольшой стол на двенадцать персон. Во главе стола сидел и смотрел прямо на него «власть и деньги», или, как он уже знал, Константин Алексеевич Богородцев. Встретившись с Иваном взглядом, он, незаметно от сидевших с ним за столом, приподнял фужер с вином и слегка кивнул. Они снова сошлись на одной тропе.

5

Серая Смерть имел все основания быть довольным сегодняшним днем. Вчера он провел три боя. И убил всех. Он уже не мог долго сдерживать своего зверя. Это было как наркотик. Да куда там, намного хлеще. Деньги, алкоголь, женщины… его уже давно не интересовало ничего из этого списка. Только схватки. Где-то глубоко еще сохранились воспоминания о величественном лесе, древнем идоле и впитавших в себя мудрость столетий глазах волхва, но все это уже было не важно. Он помнил, как лопнула в его зубах артерия на горле брата Сокола, как Медведь, хрипя, пытался вырваться из захвата его рук, как Ласка билась в его мертвой хватке, пока не затихла… Он уже не боялся. После стольких лет непрерывных схваток он, пожалуй, рискнул бы схватиться с самим волхвом. Сорок лет… А ведь он почти не постарел. Серая Смерть оглядел свои мускулистые руки. Это были руки молодого: ни морщин, ни желтизны, ни пигментных пятен. Он мысленно улыбнулся. Что ж. Все возвращается на круги своя. Сегодня в России бредят Собором. Он готов. Он покажет, что такое настоящий Собор, а не то слюнтяйство, что регулярно крутят по ихнему телевидению. Ему захотелось завыть. Неужели он снова вернется в Россию?! Сорок лет… Китай, Таиланд, Австралия, Южная Африка, Штаты, Канада. Он прошел все бойцовские клубы. Когда не было работы в них, убивал на улицах. Попадал в тюрьмы. Серая Смерть зло ощерился. Эти тупицы думали удержать Волка! Он устал от чужих лесов, чужих небес, чужих богов. Сорок лет… Один из тех, кто вошел в России в силу в последнее время, нашел его позавчера. Вернее, таких было несколько. Для одного такого полгода назад он несколько раз дрался. Но тот оказался глупым. Он попытался заставить Серую Смерть драться так, как хочет он, не убивая. За что и поплатился. Но этот новый, судя по всему, был не из таких. Он многое знал. Удивительно, старый волхв опять взялся за свое, опять собрал Перунову пятерку. Старый, выживший из ума бедолага, века не прошли для тебя бесследно. Какой Волк сможет отринуть восторг победы, когда твои клыки впиваются в глотку поверженному врагу, а его предсмертный хрип замерзает на губах?.. Этот старик получит еще одну Серую Смерть, а если нет… Его губы презрительно изогнулись. Что ж, такое ничтожество не имеет права называться Волком, и он с наслаждением сотрет его с лица земли. О, как сладостна НАСТОЯЩАЯ схватка, с равным или почти равным тебе. Та, в которой от напряжения лопаются мышцы и трещат кости. Как давно он не чувствовал ничего подобного! Сорок лет…

В дверь номера постучали. Серая Смерть почувствовал, как зверь тут же рванулся вперед, и едва смог удержать его на месте.

– Эй, крутой, ты спишь?

Говорили по-английски.

– Крутой, тут есть один парень, он говорит, что приложит тебя за минуту. – За дверью замолчали, дожидаясь ответа. – Эй, ты где там?

Дверь начала медленно открываться, и в щель просунулась блестящая черная ладонь. Серая Смерть прыгнул к двери, в полете ударил костяшками пальцев и, схватив отброшенного к стене черного за грудки, хрипло спросил:

– Где он?

Черный испуганно забормотал:

– Ты че, брат, это же не я, я просто знаю, что ты любишь гасить… Я поставил на тебя хорошие деньги, брат, полторы тысячи «зеленых», половина твоя, брат, это очень хорошие деньги…

Серая Смерть выпустил его рубашку. Черный обрадовано вскочил и, опасливо поглядывая через плечо, кинулся по лестнице.

Бой должен был состояться на пустыре между «черных» кварталов. Противник выглядел внушительно. Здоровенный «латин» с курчавыми бачками и огромным уродливым шрамом через правую щеку. Его сопровождала целая толпа мулатов и пуэрториканцев. Когда они вылезли из машины, Серая Смерть почувствовал, что его котировки у «черных» букмекеров упали. Он выглядел слишком мелким рядом с этим великаном. Но в этом городе он был всего неделю и вчера дрался первый раз. Высокий черный в желтых штанах, цветастой рубахе и расшитом золотом жилете, с заплетенными в сотни каких-то дурацких косичек волосами что-то кивнул другому черному, который торчал посреди стада букмекеров. Тот тут же заорал:

– Все, ставки сделаны. – Повторив это несколько раз, он сделал какой-то знак нескольким крепким ребятам, которые начали теснить толпу к краю пустыря, и подошел к Серой Смерти: – Ты будешь драться? – Он окинул его пренебрежительным взглядом. – А ты не кажешься таким крутым, как о тебе говорят. Ну ладно, белый, запоминай, здесь всем заправляет Пантера, – он кивнул на черного с косичками, – он очень, очень крутой. Если хочешь подзаработать на боях, покажи, на что ты способен. – Он демонстративно сморщился. – Я вообще-то не очень верю в белых, ни один белый не выстоит против черного в настоящей схватке, но если ты хочешь попробовать… Так вот, если продержишься против Калифорнийского Быка хотя бы три минуты, считай, что получил работу. Кстати, как мне тебя объявить?

Серая Смерть вынужден был закрыть глаза, чтобы удержать рвущегося зверя. Этого черного отделяло от смерти всего лишь несколько секунд подобной высокомерной болтовни. Но парень, видимо, решил, что этот белый зажмурился от страха. Не дожидаясь ответа, он презрительно сплюнул и отошел к своему хозяину. «Латин» на той стороне пустыря уже скинул рубашку и демонстрировал великолепные мышцы. Худой черный, получив последние инструкции от хозяина, вышел на середину и заорал:

– Калифорнийский Бык против Белого Дерьма, бой до нокаута!

Серая Смерть почувствовал, как зверь прыгнул вперед и понес его за собой. «Латин» ждал, выставив кулаки и небрежно улыбаясь. На пути что-то попалось, и Серая Смерть отшвырнул это с каким-то противным чавканьем. На лице «латина» промелькнуло удивление, потом испуг, а потом зверь радостно взревел. Когда Серая Смерть пришел в себя, на пустыре еще оседала пыль от его прыжков. У его ног в луже крови корчился «латин» с разорванным горлом, из которого толчками выплескивалась струйка крови, а посреди пустыря валялся труп черного со сломанной шеей. Над пустырем висела мертвая тишина. Серая Смерть задрал лицо… морду… к небу и тоскливо завыл. Не то, снова не то. Когда же наконец будет настоящий бой? Как он устал. Сорок лет…