Текст книги "Путешествия на «Аргоше». По рекам и морям под парусами"

Автор книги: Роман Шкловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Профиль древнего стража и полеты наяву

Наконец блоки атомной станции остались за кормой, и через пяток километров появились живописные отвесные стены меловых гор. Где-то там наверху приютилось село Сторожевое. Название имеет несколько толкований, большинство из которых связывают с событиями Великой Отечественной. Но существует и другая гипотеза, своими корнями уходящая во времена совсем уж далекие. Да что там гипотеза. Я сам видел фотографию, на которой одна из меловых скал имела четкие очертания профиля древнего воина. Помню, как в 90-х шел по фотовыставке, любовался пейзажами, и вдруг – человеческий профиль в меловых скалах. Никакого фотошопа тогда еще не было. Фотографировали на пленку, то есть это была реальная фотография реального места. Меловая скала, четкий профиль лица размером с пятиэтажный дом и панорама долины Дона. Складывалось впечатление, что некий древний страж охраняет подступы к этому месту. Может, отсюда появилось название села Сторожевого?

Итак, пару десятков лет назад я увидел фотографию и сегодня решил отыскать то самое место, с которого она была сделана. Мы пришвартовались у начала меловых отрогов, и я покарабкался вверх по достаточно натоптанной тропинке. Единственное, что я не учел, так это то, что из-за недавно прошедшего небольшого дождика мел превратился в белое мыло. Вместо тверди земной под ногами образовалась очень скользкая субстанция, по которой, с трудом соблюдая равновесие, я и передвигался. Сначала все шло более-менее удачно. Я выбирал места, покрытые травой, а кроме этого использовал штатив в качестве посоха. Но чем выше я поднимался, тем травянистых участков становилось меньше, и примерно на середине горы я все-таки поскользнулся. Упал не больно, но, как бы это сказать… долго. Поэтому, когда я вернулся к пришвартованной «Аргоше», Олег меня с ходу даже не признал. Говорит: «Смотрю – кто-то весь в белом приближается, только потом понял, что это ты». В общем, ту самую скалу с профилем я не нашел, зато постирался. Но на этом не успокоился. Пошел на штурм меловых скал второй раз. Тем более что тропинка подсохла и стала не такая скользкая. Теперь я был более осмотрителен и наверх взобрался, ни разу не оступившись. Но то, что открылось моему взору, никак не соответствовало моим поискам.

На ровном плато несколько парапланеристов готовили свои парашюты-крылья к полету. Я раньше думал, что полет на параплане – это, по сути, затяжной прыжок с высоты. То есть летишь, но все равно сверху вниз. Оказалось, что это совсем не так. Вернее, не совсем так. Параплан можно поднять в воздух, никуда не прыгая, а дождавшись восходящего воздушного потока. Именно здесь, вблизи села Сторожевого, природа создала все нужные условия для свободного полета на параплане. Если ветер дует с севера, то на огромном пути он не встречает никакого сопротивления, нет ни возвышенностей, ни препятствий. Но когда он доходит до этих мест, ему, ветру то есть, приходится обтекать меловые горы, как бы забираясь вверх по склону. Таким образом, создается восходящий воздушный поток. Парапланеристы, дождавшись нужного по силе порыва ветра, взмывают в небеса, яки птицы. И при достаточных навыках могут парить в этих самых восходящих потоках с утра и до самого вечера. Причем фраза «как птицы» имеет под собой реальное серьезное обоснование. В местах, где собираются парапланеристы, птицы и люди часто находятся в тесной взаимосвязи. Если первым восходящий поток находит человек, то птицы (орлы и прочие пернатые любители парить в воздухе) тут же слетаются на халявную возможность подняться повыше. Если такой поток первым находит орел, то, соответственно, человек старается приблизиться и тоже воспользоваться воздушным лифтом. Кстати, до этого я никогда особо не задумывался, а зачем птицам парить высоко в небе. Со школьных времен помнил, что так пернатые хищники сверху высматривают себе жертву на обед. Но какую мышь с километра можно разглядеть? Да и сколько времени придется до нее пикировать? Зато теперь, познакомившись с ребятами – любителями свободного полета, я получил четкий ответ. Птицы парят высоко в восходящих потоках с одной лишь понятной целью – ради получения удовольствия.

Общение с новыми знакомыми и наблюдение за их полетами пересилило во мне желание найти ту самую скалу с профилем. А потом настало время возвращаться на «Аргошу», Олег уже, наверное, заждался. Так что, есть ли та самая скала с профилем стража, существует ли такой ракурс, я до сих пор не знаю. Есть повод вернуться…

Как сохранить куриные яйца

Вечером решили переночевать на острове. Сначала хотели зайти в мелководную протоку, но, как выяснилось позднее, вовремя передумали. Пришвартовались на самой оконечности островка. Таким образом с одной стороны у нас оказалось русло с быстрым течением, а с другой – тихая протока. Я собрал спиннинг, накачал надувную лодку и поехал на вечернюю зорьку. В этот раз река была благосклонна. К яхте вернулся, имея в садке три небольших щучки. Олег тем временем уже развел костерок, и мы зажарили-закоптили щучек на открытом огне. Было вкусно.

Утром я опять направился в ту же самую протоку, но безрезультатно. Мало того, я еле продрался вокруг острова по мелям и зарослям травы. Да и протока оказалась почти во всех местах перегорожена сетями. Их по какой-то случайности не было только рядом с местом нашей стоянки. Поэтому завтракали мы не жареной рыбой, а обыкновенной яичницей. Ну как обыкновенной? Холодильника на лодке нет. Чтобы сохранить яйца свежими, я по примеру древних мореплавателей замазал поры в скорлупе. Только раньше путешественники делали это с помощью угля, а я воспользовался вазелином. Методика оказалась рабочей. На жаре яйца сохраняли свою свежесть до полного их съедания.

Автомобиль с задатками романтика

Позавтракали, двинулись дальше. Но не далеко. Движение преградил понтонный мост. И разводить его сегодня никто не собирался по причине выходного дня, который к тому же совпал с религиозным праздником. Но как-то, сам не знаю как, переговоры с Главным Хранителем Переправы закончились к полному нашему удовлетворению: мост развели, причем специально для нас.

До самого вечера мы шли против ветра зигзагами от берега к берегу. На языке яхтсменов это называется «ходить галсами». Хотя как ни назови, а крутить бесчисленные повороты к концу дня порядком надоело. Причалили у большого песчаного пляжа. Никого. Тишь и благодать. Солнце у горизонта, ветер стих, птички поют, комарики жужжат, мошка покусывает… добро пожаловать в рай. И тут в дополнение к этой идиллии послышался нарастающий шум автомобильного двигателя. Машина показалась из-за холма и выехала на 50-метровую полосу песчаного пляжа. Зачем? Почему не остановиться на травке у проселочной дороги? Вопрос без ответа. Думаю, чтобы просто жизнь медом никому не казалась. Ни водителю с товарищем, ни нам, которые до позднего вечера помогали вытолкать злополучное авто из песка. У машины, видимо, были свои предпочтения, и она, вместо того чтобы поддаться на уговоры и выехать на травку, зарывалась в песочек все глубже и глубже. В результате, промучившись до полночи, хозяева автомобиля плюнули в этот самый песок, развернулись и ушли в темноту. Мы с Олегом, почесав затылки, тоже развернулись и полезли в каюту. Машина добилась своего – осталась ночевать у реки.

Утром мы встали ни свет ни заря, помахали ручкой своенравной механизированной любительнице речной романтики и покинули гостеприимный пляжик. Но, отплыв пару сотен метров вниз по реке, мы обнаружили еще более симпатичное местечко. Опять же пляж, но без автомобильных подъездов, а рядом очень заманчивый коряжник. Голавлей должно быть немерено. Остановились. Я снарядил нахлыстовую удочку и пошел за голавлями. Мы ведь еще даже позавтракать не успели, так спешно покинули предыдущее место. А рыбки жареной охота. Раз заброс к коряге, два заброс к коряге… сто два… тишина. Здесь рыбы нет. Или есть? Рядом оказался очень привлекательный омуток и заросли камыша. Может, щуку попробовать поймать? Снарядил спиннинг, попробовал. Результат – два (!!!) потерянных на зацепах отличных дорогостоящих воблера. И я, забыв, что Бог любит троицу, привязал самого своего любимого, самого уловистого по щуке воблера – «Рапала Хаски Джерк». На следующем забросе щука взяла. И какая щука! Я таких никогда на крючке не держал. Ощущение, что не рыба, а крокодил вцепился в мою приманку. Ну и… догадались? А вот и нет. Приманка осталась у меня, рыба просто сорвалась. Дальше испытывать судьбу я не стал. С трясущимися коленками вернулся к яхте и на вопрос Олега «А где рыба?» молча достал из трюма очередную банку тушенки.

Честно говоря, я все-таки расстроился из-за неудачной рыбалки. И вовсе не из-за того, что мы остались без свежей рыбы, а больше от чувства какой-то неполноценности, от проигрыша. Наверное, эти эмоции ведут свою родословную еще с тех далеких времен, когда охотник возвращался к родному очагу с пустыми руками. Сейчас вроде бы времена не те, но в общем и целом человеческая натура изменилась не сильно.

Вообще, мое отношение к рыбной ловле неоднозначное. Я не считаю себя великим гуру рыбалки и даже не отношусь к армии продвинутых рыболовов. Да что уж там лукавить, я вообще не очень хорошо умею ловить рыбу. Но стоит мне некоторое время пробыть в уютных условиях городского быта, как меня начинает неудержимо тянуть… на рыбалку.

– Ты что задумался? – отвлек меня от мысленных рассуждений Олег.

– Да так, о рыбалке… о том, почему это занятие обладает такой притягательной силой.

– Ну и что надумал?

И я вспомнил о своей прошлогодней рыболовной вылазке на реку Хопер – самый большой левый приток все того же Дона.

За голавлем и другими удовольствиями на реку Хопер

Единственная река, которая с завидной регулярностью делится со мной своими рыбными богатствами, это Хопер. Поймать голавля на искусственную мушку в многочисленных коряжниках этой речки довольно просто. Поэтому, проснувшись как-то рано утром и почувствовав знакомый рыболовный зуд, я закинул в багажник автомобиля надувную лодку, удочки, палатку, спальник и поехал прочь от города. Дорога мягко и весело стелилась под колеса, на востоке показал свой краешек оранжевый диск нашего вечного земного светила, и где-то внутри начало зарождаться чувство дикого восторга и предвкушения чего-то очень хорошего. Как в детстве, когда я с родителями ехал отдыхать на море и внезапно за окном поезда открывалась голубая безграничная даль.

Двести пятьдесят километров под интересную аудиокнижку пролетели незаметно, и спустя каких-то три с половиной часа я уже переезжал вечно ремонтируемый мост через реку Хопер. Оставалось преодолеть несколько километров по пойменному лесу, чтобы с полным правом наконец-то воскликнуть: «Ну вот я и в Хопре!» – эту одну из самых знаменитых фраз вольных 90-х.

Нельзя сказать, что чем ближе я подъезжал к намеченному месту, тем лучше становилась дорога. Откровенно говоря, она почти пропала. Оставалась еле угадываемая старая глубокая колея среди могучих стволов заросшей поймы. Стараясь не съехать в эту самую колею и в то же время не стесывать своим автомобилем кору ближайших деревьев, я медленно приближался к воде. Но стоило лишь порадоваться близкому окончанию пути, как сзади послышалось громкое бодрое шипение спускаемого колеса. Машина мягко присела, ну прямо как пес по команде «Сидеть». Я вышел из авто и с досадным удивлением уставился на торчащий из задней покрышки сук. Почему-то подумалось, что с колесом придется расстаться, я таких больших дырок раньше не видел. Но, забегая вперед, скажу, что покрышку шиномонтажные умельцы все-таки починили и я на ней откатал еще не одну тысячу километров. Ну а сейчас я просто поставил запаску и через десять минут подъехал к крутому обрыву реки. Несмотря на то что упражнения с домкратом значительно подпортили эффект от встречи с водоемом, тишина и спокойствие окружающей природы произвели необходимое действие на мои возбужденные нервы. Я глубоко вдохнул… выдохнул и стал накачивать надувную лодку.

Место для лагеря я выбрал на небольшом песчаном островке, ограниченном с одной стороны основным руслом, а с другой тиховодным затоном. То есть с одного места можно было забрасывать приманку в надежде соблазнить судака, а развернувшись в сторону затона, попробовать выманить из кувшинок зубастую. Но это в теории. А на практике, пока не стемнело, я, оставив палатку и спальник на берегу островка, погреб дальше вверх по течению.

К тому времени, когда я прибыл на «точку старта», солнце завершало свой дневной полукруг, приблизившись к верхушкам деревьев. Ни ветерка. Только журчание воды у подтопленных деревьев да чириканье какой-то птахи в прибрежных зарослях. Я собрал свою любимую нахлыстовую удочку-«четверочку», привязал к поводку проверенного жучка из пенки и, нисколько не сомневаясь в своих способностях добыть трофейного голавля, сделал первый заброс под корягу.

На этом месте позволю себе сделать небольшое отступление, чтобы рассказать о своей основной тактике ловли голавля нахлыстом. Как я уже намекал, нахлыстовая снасть у меня четвертого класса. Самая рабочая приманка – жучок, сделанный из пенки. Обычно я для его изготовления использовал коврик от компьютерной мышки. Правда, мышиные коврики всех членов моей семьи я уже «пустил в дело», поэтому из чего в дальнейшем вязать жуков, пока не знаю. Но, с другой стороны, запас готовых шестилапых еще велик, так что горевать пока не о чем. Это то, что касается «чем ловить». Теперь о том, «как поймать». Сама стратегия очень проста – облов как можно большего количества коряг и подтопленных деревьев вдоль берега. Причем чем обрывистей берег, тем вероятнее всего, что в этом месте есть углубления и ямы, а значит, шансы на поклевку настоящего трофея тоже возрастают. Тактическое решение при такой охоте на лобастого состоит в том, чтобы, сплавляясь вниз по течению, делать регулярные забросы как можно ближе к корягам. При этом надо стараться совершать поменьше телодвижений в лодке и по возможности не шевелить веслами в воде. Таким образом в реке не возникает никаких дополнительных возмущений и голавль остается в неведении в отношении коварных замыслов рыболова.

Итак, вооруженный такой вот беспроигрышной теорией, я сделал первый заброс под корягу. Вернее, я хотел попасть жучком в место рядом с деревом, но жучок впился своим острым крючком точно в центр выбеленной временем древесины. Видимо, мышечное напряжение последних часов дало о себе знать, в результате чего моя обычно твердая рука дала промашку. Послал, что называется, пулю в молоко. Течение тем временем увлекало лодку все дальше от места зацепа, леска натягивалась все больше, и казалось, что обрыв снасти неизбежен. Но стоило мне мысленно попрощаться с приманкой, как жучок отцепился от дерева, чтобы со сверхзвуковой скоростью приземлиться у меня точно между глаз.

Я сделал выводы и, несмотря на приближающиеся сумерки, нацепил солнцезащитные очки. Но так как солнце уже скрылось за лесом, правильней их было бы назвать жукозащитными. Признаюсь, если бы у меня была строительная каска, я бы и ее с удовольствием надел – так подействовало на меня неожиданное возвращение жука.

Следующие забросы удавались мне лучше. Вообще-то, в темных очках и наступивших сумерках я уже почти не видел, куда подавать приманку, поэтому старался близко к корягам не кидать. Рассудил, что, если суждено мне сегодня поймать трофейного голавля, значит, поймаю, а на нет, как известно, и суда нет. Тем более что темнота наступала очень быстро, и особенно это ощущалось при взгляде через затемненные линзы. Если я вам скажу, что голавль этим вечером клевал плохо, это будет неправда. Рыба вообще никак себя не проявляла. Полная тишина. В таких случаях говорят: «Не мой день». Мало того, увлекшись такой своеобразной рыбной ловлей, я в какой-то момент понял, что не могу сориентироваться. Я положил удочку на борт, покрутил головой, но какого-либо четкого ориентира найти не смог. Хотя, несмотря на растущее изнутри чувство растерянности, сначала я даже неуклюже пошутил, обращаясь к самому себе: «А очки снять не пробовал?» Без защитных линз мир стал светлее. Но не сильно, и, самое главное, места не стали более знакомыми. Куда плыть? Где мой остров с палаткой и спальником? Еще не доплыл или уже «переплыл»? Перефразируя Гамлета: «Грести вверх или вниз – вот в чем вопрос».

И в этот момент клюнул голавль. Я это понял не сразу. Вдруг удочка, лежавшая на борту, зашевелилась, а затем плюхнулась в воду. Еще через мгновение катушка мне подмигивала уже сквозь толщу воды, причем ее мигание быстро затухало, как свет утренней звезды с восходом солнца. Я завороженно смотрел на это действо, пока не понял, что кто-то или что-то дергает лодку. Оказалось, что нахлыстовый шнур запутался за весло. Я наконец очнулся от трансового состояния созерцания тонущего удилища и схватил лесу. На том конце явно сидела большая рыба. После недолгой борьбы я втащил в лодку полуторакилограммового голавля, а затем и удочку с катушкой. От сердца отлегло. Только сейчас я почувствовал, что руки мои немного трясутся. Оглянулся вокруг, но положение мое лучше не стало. Вернее, стало хуже, так как, пока я спасал удочку и вытаскивал рыбу, густые сумерки превратились в темную безлунную ночь.

Появились комары, хотя в начале осени на встречу с ними я никак не рассчитывал. Стало ощутимо холодать, а все теплые вещи остались лежать где-то вместе с палаткой и спальником. Ах, как мне захотелось сейчас укутаться с головой в уютный теплый кокон! А вместо этого я вновь начал дрожать, теперь не от нервного напряжения, а от банального холода. Между тем лодка мягко зашуршала по прибрежному песку, куда ее прибило течением. Даже спички остались в рюкзаке, подумал я, хлопая себя по карманам в надежде на случайно завалявшийся коробок. Понуро вылез из лодки с намерением немного размяться, но стоило лишь сделать пару шагов в сторону, как я чуть не споткнулся о горку своих вещей: палатка, рюкзак и спальник мирно дожидались моего возвращения. «Так не бывает!» – думал я, при свете налобного фонаря устанавливая палатку. Толстая куртка нежно обнимала меня теплым флисовым ворсом. Потом был «пионерский» костер, рыба, запеченная в фольге, и ясное звездное небо над головой.

Утренние лучи солнца застали меня на берегу затона, забрасывающего блесну в надежде поймать зубастую. Обычно в рыболовных историях, которые я слышу от других или о которых читаю в журналах, всегда присутствует пойманная рыба. Причем, как правило, размеры трофеев и объем уловов таков, что вызывает тихую зависть. А у меня на счету пока только один вчерашний голавль, клюнувший без моего активного вмешательства. Искупав как следует щучий воблер, я вернулся к палатке. Утренний туман, подсвеченный солнечными лучами, придавал реке ауру таинственности. Изредка в кувшинках раздавались всплески охотящейся щуки, может, даже той самой, которая никак не хотела отзываться на мои блесны. Где-то в лесу стучал дятел, в прибрежных камышах выискивала добычу цапля, смешно застывая в нелепой позе на одной ноге. Воздух был настолько чист и прозрачен, что казалось, его можно пить, как родниковую воду. Мне было хорошо и спокойно. Без всякой рыбы.

Как проходить понтонные мосты

Олег с интересом выслушал мою историю, но от комментариев отказался, объяснив свое нежелание порассуждать на эту тему тем, что «пора бы и ехать». Мол, пофилософствовать нам и в пути никто не мешает. Если будет на то желание и соответствующее настроение.

Наконец мы отчалили. Окружающие пейзажи изменились, теперь по правому берегу тянулись меловые горы. На изгибах реки все чаще и чаще стали появляться песчаные пляжи. И все бы хорошо, но пропал ветер. Совсем. Полный, вернее, полнейший штиль, ни единого дуновения. И жара. Впервые с момента нашего отплытия мы сняли куртки, кофты и шапки. Вернее, что касается головных уборов, это я надел бандану, а Олег просто закатал свою красную вязаную шапку, которая делает его так похожим на капитана Кусто.

У Дона есть течение, и мы по этому течению потихоньку двигались, но уж очень медленно. Не выдержали. Несмотря на все наши рассуждения о неспешности бытия и готовности к созерцанию, включили электромотор. Обманывали себя тем, что «только до следующего поворота, а там выключим». Но так на электротяге и дошли до очередного понтонного моста в Коротояке. Аккумулятор разрядился, мост закрыт, и, похоже, для нас тут его вряд ли разведут, уж очень здесь интенсивное автомобильное движение. Пришвартовались к каким-то кустам на левом берегу, и я пошел на разведку в «кабинет к начальству», то есть в каморку к мостовикам. В результате недолго общения выяснилось, что мост специально для нас разводить, конечно, не будут, но ближе к вечеру ожидается прохождение двух судов, и мы можем проскользнуть с ними. Я попросил поставить подзарядить аккумулятор, на что получил разрешение. «Без вопросов», – сказал главный дежурный по мосту. Однако только я принес и поставил батарею на зарядку, как во всем районе вырубился свет. «Все. Кина не будет. Электричество кончилось» – эта фраза из фильма «Джентльмены удачи» как нельзя лучше соответствовала нашей ситуации. Сидим на жаре, мимо по мосту грохочут машины. Аккумулятор разряжен и заряжаться не собирается. Мост закрыт, и перспективы неясны. Дело в том, что на яхте нет весел. В движение ее приводит или ветер, или электродвигатель. Ни того ни другого в нашем распоряжении сейчас не было. Как будем проходить мост? Ведь сделать это надо быстро, просто сплавиться по течению не получится. Подумали-подумали и пришли к единственно возможному в нашем случае решению: будем использовать в качестве буксира резиновую лодку. На том и успокоились.

К концу дня возобновилась подача электричества, и как раз в это время подошли два судна. Мост развели, кораблики ловко прошли через образовавшиеся ворота, настала наша очередь. Я шустро прыгнул в «резинку», Олег с видеокамерой уселся на носу «Аргоши», чтобы во всей красе снять это действо. К этому времени на обоих берегах образовались порядочные очереди из автомобилей, людям в которых делать было совершенно нечего, кроме как наблюдать за «нашим выходом». Я, как мне казалось, с достоинством и грацией налег на весла. Буксировочная веревка натянулась, и бушприт «Аргоши» повернул в сторону разведенного моста. Повернул и… остановился. В чем дело? Я с еще большей грацией налег на весла, но наш караван двигаться не собирался. Понимая, что на нас смотрят много удивленных и заинтересованных человеческих глаз, я лихорадочно пытался понять, что же могло произойти. Нас явно что-то держало. Неужели сели на мель? Да вроде сразу с берега глубина была. Что же, что же, что же? Я греб уже так, что вода под веслами должна была вскипеть – собственно, так же вскипали и мои мозги. И тут Олег спокойно так произнес:

– Ром, ты швартовы забыл отвязать.

Точно. Вот голова – два уха! Мы ж договорились, что Олег отдает носовой швартов, а я кормовой. И вот теперь эта самая веревка крепко держала нас на привязи, веселя зрителей и нагружая мои мускулы.

Делать нечего, вылезаю из лодки, тут же поскальзываюсь на береговом иле и с головой погружаюсь в мутную донскую воду. Поднимаюсь, отвязываю веревку от куста, и «Аргоша» в связке с резиновой лодкой начинают медленно, но верно выходить на чистую воду. Олег недоуменно смотрит на меня и удаляющийся берег. Я рассеянно смотрю на уплывающего вместе с лодками Олега. Потом спохватываюсь, даром что все равно мокрый, бросаюсь в одежде в реку и плыву вдогонку. С трудом и не с первого раза вскарабкиваюсь на свой буксир в тот самый момент, когда весь караван уже почти врезается в угол разведенного моста. Со всех сил налегаю на весла, и вот уже понтоны моста начинают удаляться. Вписываемся в «ворота», но вдруг на всей скорости резко останавливаемся. Прямо на самом течении, на середине реки. Да что ж такое сегодня! Оказывается, что веревку-то я отвязал, но на лодку в суете не закинул, она так и волочилась за кормой. И теперь, в самый ответственный момент, зацепилась за конструкцию разводного моста.

Абсолютно патовая ситуация. Застряли на середине реки, окончательно застопорили все движение, и выбраться из этой ситуации будет, похоже, сложновато. Надо, чтобы Олег каким-то образом перебрался на понтон и отцепил веревку. Просто спрыгнуть в воду и доплыть не получится – не выгребешь против течения. Остается только плыть к берегу и потом возвращаться пешком к мосту. Но все разрешилось гораздо проще. Нам помогли рабочие моста. Один из них подошел и скинул злополучный швартов.

Причалили к берегу, мост свели, и автомобильное движение возобновилось. Я выждал, когда все машины, стоявшие в очереди, проехали, и только потом отправился в каморку к рабочим моста за аккумулятором. Так как электричества не было весь день, то забрал я нашу батарею примерно в том же состоянии, что и оставлял, то есть разряженную. Мы не стали задерживаться в этом оживленном месте и, несмотря на приближающиеся вечерние сумерки и отсутствие ветра, отдали швартовы. Я сел за весла в тузике, и с «Аргошей» на буксире мы в скором времени ушли за речной поворот. Прошли пару километров и уже почти в темноте выбрали маленький пляжик в качестве места ночевки. «Аргоша» уткнулась форштевнем в прибрежный песок. Насыщенный событиями день подошел к завершению.