Текст книги "Стервятники звездных дорог"

Автор книги: Роман Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Открыв дверь с помощью личной карточки, Алекс взглянул на дырчатые ступени трапа и выругался. На блестящей пластали были отчетливо видны темные пятна. Пилот сразу догадался, откуда они взялись. Это кровь Муни. Он поднялся откуда-то снизу, оставив за собой кровавый след. Значит, что-то случилось на нижних палубах, и раненый техник решил, что не успеет подняться к главному пульту. Поэтому он свернул тут и вышел на палубу экипажа. Его сил хватило только чтобы добраться до своего отсека криокамер и включить режим экстренной разморозки. Представив последние шаги Муни, истекающего кровью, Александр содрогнулся.

Он поднял взгляд. Ступени, ведущие на верхнюю палубу, были чисты. Значит, наверху не должно быть проблем. И все же, перед тем как начать подниматься по ступеням, пилот немного помешкал, пытаясь сообразить, что можно взять с собой в качестве оружия. Но так ничего и не придумал – все вещи тщательно упакованы и спрятаны. В коридорах космического лайнера не валяются обрезки труб, а все инструменты для ручной работы находятся в ремонтном отсеке. Есть, правда, на борту и оружие экипажа – древний пулевой пистолет, что по давней традиции хранится на капитанском мостике. Теоретически он должен помочь дежурному усмирить бунт команды, если таковой случится. Но практически это только символ. И все же... Это лучше, чем ничего.

Алекс вытер вспотевшие ладони о комбез, встал на первую ступеньку и начал долгий подъем. Замирая при каждом подозрительном шорохе, он осторожно ступал по ребристой пластали. Стараясь не шуметь, он поднялся на несколько палуб, так никого и не встретив.

Коридор палубы управления встретил его темнотой – системы экономили питание. Но пара аварийных ламп еще горели под потолком. Их призрачного света вполне хватило пилоту, чтобы без проблем добраться до рубки управления.

Бронированные плиты, закрывавшие вход в рубку, оказались заблокированы. Красный сигнал цифрового замка пылал так ярко, что бросал отблеск на двери лифтов, что находились напротив мостика. Увидев это, Алекс расслабился – в рубке управления нет людей, иначе полная блокировка не включилась бы. Вариант с обезумевшим вахтенным, подкарауливающим коллег у пульта управления, отпадал. И все же, коснувшись замка, Алекс испытал очень неприятное чувство – словно кто-то провел ему по спине холодной рукой.

Резко обернувшись, он затаил дыхание и всмотрелся в темноту. Никого. Ни шорохов, ни света... Здесь никого нет. Только он и темнота.

Поежившись, пилот вернулся к замку. Кодовая карта и проверка сетчатки открыли перед ним бронированные двери. Запоздало он подумал, что этого могло и не случиться, если бы системы корабля отменили его доступ к управлению на время пребывания в заморозке. Но, видимо, на пилотов это правило не распространялось – они всегда могли попасть в центр управления лайнером. И это весьма предусмотрительно, потому что во время аварии нет времени решать, кто имеет доступ, а кто нет.

Зал управления по-прежнему пустовал. Световые панели на потолке тускло светились, отражаясь в белых стенах. Тихо гудела вентиляция в системах управления. Главные экраны зияли пустотой – их кто-то отключил. Пусто. Все точно так, как перед уходом предыдущей вахты.

Внутренне содрогаясь, Алекс обернулся к дверям, дал команду на закрытие броневых плит и запечатал вход аварийным кодом. Ему не хотелось, чтобы сюда ворвался тот, кто стрелял в Муни. Проверив еще раз блокировку, пилот развернулся и побрел к капитанскому мостику, давшему название всему центру управления кораблем.

Он возвышался в центре рубки управления – широкая платформа, приподнявшаяся над полом на два метра. К верхней площадке, где располагался пульт капитана и два пилотных кресла дежурных контролеров, вела железная лестница с ажурными перилами. Они казались совершенно неуместными среди функциональных и строгих форм рабочего дизайна. Но эти перила оставались достопримечательностью корабля – если верить легенде, их сняли с одного из первых колонизационных лайнеров, что тысячи лет назад принесли человечество в этот край галактики. Именно с тех монстров и был скопирован «Эдем» – уже во времена второго рассеяния, что последовало за долгим периодом темных времен, когда цивилизация людей пришла в упадок. Алекс всегда считал, что это просто хорошая копия, и даже порывался как-то раз провести атомарный анализ – во время спора с Тиреком, вторым штурманом «Эдема». Но сейчас, поднимаясь по лестнице и касаясь ладонью вытертого до блеска металла, так непохожего на пласталь, он содрогнулся. На миг ему показалось, что перила пульсируют, словно сердце огромного корабля. Ему почудился тихий шепот сотен людей, что касались этих перил до него. И неожиданно Алексу стало легче. Страх отступил. Одиночество перестало давить на плечи, и пилот вздохнул свободнее. Он не один. Это его корабль, корабль его предков. И сотни пилотов сейчас смотрели на своего потомка, что боялся сделать следующий шаг.

Выпрямившись, Моруа взбежал по последним ступенькам и ступил на площадку. У кресла капитана, больше напоминавшего сложный ремонтный скафандр, он остановился и присел, заглядывая под панель управления. Там на уровне колен пряталась маленькая дверка с простеньким замком, что считывал отпечатки пальцев. За ней хранился пулевой пистолет – еще одна традиция, доставшаяся «Эдему» от прародителей. Теоретически замок мог открыть только капитан, но обмануть этот замок с помощью компьютерного терминала не составляло труда. Именно это Алекс и собирался сделать.

Когда он увидел распахнутую дверцу, то сдавленно выругался – кто-то его опередил. Видимо, один из вахтенных решил, что оружие ему не помешает. Значит, подозревал, что у него будут проблемы. И это наверняка был Муни. Но у него не было в руках оружия. Где он его оставил?

Чувствуя, как волосы на голове становятся дыбом, Алекс распрямился и сбежал по лестнице в зал, едва не сорвавшись со скользких ступенек. Он побежал к пилотным креслам, и гулкий топот его шагов набатом разносился по пустому залу. У самого пульта пилот попытался затормозить, но непослушные после заморозки ноги разъехались, и Алекс упал на пол. Не обращая внимания на боль в колене, он приподнялся, быстро забрался в кресло и натянул шлем. Положив руки на пульт, он подключился к системе, выплюнувшей на внутренний экран шлема десяток таблиц.

В первую очередь Алекс проверил двигатели, энергетику и навигацию. Все в норме – штатные режимы отрабатывались точно по расписанию. За сутки ничего не изменилось – кроме пилотной программы. В ней Алекс обнаружил изменения, внесенные вахтенными, и даже обрадовался – все шло как по маслу. Корабль наращивал скорость и через пару суток мог совершить прыжок. Вектор прыжка рассчитан и заведен в программу ускорителей и прыжковых двигателей. Она составлена заранее и уже привязана к пилотной. Расход топлива в норме, колебания энергетики в пределах допустимого. По достижении необходимой скорости остается нажать лишь одну кнопку, и корабль отправится в прыжок. Программа торможения тоже составлена, но, конечно, после прибытия на точку выхода ее исполнение должен контролировать человек – мало ли что изменилось в пространстве за несколько сотен лет? Все прекрасно – кроме необъяснимого отсутствия вахтенных в рубке управления.

Открыв периферийные системы, Алекс начал проверять датчики корабля, надеясь обнаружить присутствие людей в других отсеках. Но их не удалось найти ни на камбузе, ни в комнате отдыха, ни в спортивных залах. Даже медицинский отсек пустовал. Все остальные сектора были запечатаны после старта корабля, и пилот даже не стал их проверять. По привычке он переключился на главный трюм, чтобы проверить состояние капсул колонистов, и сразу получил предупреждение от системы. Датчик обнаружил поврежденную криокамеру и показал ссылку на архивную запись в журнале системы. Алекс открыл запись и обнаружил, что ее уже читали и даже сняли с нее тревожный приоритет. Это означало, что вахтенные приняли информацию к сведению и занялись неисправностью.

Переключив режимы, Алекс подключился к системе камер наблюдения главного трюма, надеясь застать вахту за ремонтом капсулы. Но изображения он так и не дождался. Тогда он переключился на другую камеру, а потом на следующую... Отказ. Чувствуя, как на лбу выступает холодный пот, Алекс запустил тестирование систем связи трюма. Полный провал. Ни одна камера не выдавала изображения. Датчики утверждали, что с коммуникациями все в порядке, а это означало, что вышли из строя сами камеры. Все две сотни. Разом.

Дрожащей рукой Моруа вытер вспотевший лоб. Потом спохватился и переключился на камеру в шлюзе, что вел от жилых отсеков к трюму. Камера отозвалась сразу и послушно развернула картинку, от которой у пилота встали дыбом волосы: главные ворота шлюза, сквозь которые мог пройти целый шаттл, открыты. Броневые створки прятались в стенах, а там, за порогом, начинался полумрак, скрывавший ряды криокамер.

Алекс увеличил картинку, надеясь заметить хоть какие-то следы вахтенной команды, и тут же понял, что это бесполезно – камера показывала слишком маленький участок коридора. Тогда Алекс подключился к общему каналу связи экипажа и проверил эфир. На всех частотах было пусто. Работающих передатчиков система не обнаружила. На всякий случай он прощупал аварийную волну, по которой шли автоматические сигналы поврежденных скафандров. Пусто. И лишь тогда он стянул с головы шлем и откинулся на спинку кресла.

В ушах барабаном бился пульс. Подняв руки, пилот начал массировать виски, с отвращением чувствуя, как боль тяжелой волной разливается по затылку. Он знал, что этим кончится. Так и знал, что ему придется спускаться вниз, туда, куда вел кровавый след. Несчастный Муни. Неужели он поднимался по аварийному трапу от самого шлюза? Неудивительно, что он потерял столько крови.

– Боже, – буркнул Алекс. – Они что, все спятили?

Перед его взором встала нелепая картина – вахтенные спорят над сломанной криокамерой, выясняя, чья очередь заниматься ремонтом. Вот один поднимает плазменный резак, второй хватается за пистолет... Нет. Бред. Все это бред.

С трудом приподнявшись, Алекс встал из кресла, выпрямился и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Корабль в порядке, все основные системы работают, а значит, все хорошо. Сейчас его задача – найти вахтенных и узнать, что случилось. Нужно просто спуститься в трюм и посмотреть, что там происходит. И все же... очень жаль, что под рукой нет оружия – даже того примитивного пистолета, что хранился на капитанском мостике. Но он должен идти. Он обязан найти команду и вернуть их на вахту. В конце концов это его работа.

Окинув долгим взглядом пустую рубку, Алекс поежился. Спускаться в трюм не хотелось. Он подумал, что неплохо бы разбудить Амира и отправиться в трюм вдвоем, но потом с сожалением отказался от этой идеи. Он снова оглянулся и нехотя побрел к дверям. Нужно спуститься в трюм и проверить состояние капсул. Еще не факт, что произошло что-то серьезное. Быть может, на самом деле отказала система камер, и теперь вся вахта бродит в темноте трюма, пытаясь починить оборудование. Может, и так. Но Муни...

Уже у самого выхода ему в голову пришла идея, от которой пилота бросило в дрожь. Несколько часов назад из рубки точно так же выходили вахтенные. Сначала один, потом второй, третий. В конце концов в рубке остался один Муни. Он так же боялся и недоумевал – куда подевались остальные. И точно так же сожалел, что у него нет оружия. Тогда, наверное, он и достал с мостика древний револьвер. И, успокоенный, отправился на поиски друзей. В рубку никто из них не вернулся: трое, судя по всему, сгинули в трюме, а Муни умер около ряда криокамер.

Чувствуя, как замирает сердце, Моруа развернулся и бегом вернулся к пульту. Дрожащими руками он натянул шлем и вошел в закрытый сегмент системы. Тут ему доступен только один раздел – срочное пробуждение аварийной вахты. Закусив губу, пилот ввел личный код, подтвердил свои полномочия вахтенного и запустил процедуру разморозки. Система подчинилась, не забыв внести пометку в личное дело пилота Моруа. Если решение пробудить аварийщиков окажется ошибочным, пилота, поднявшего ложную тревогу, отдадут под трибунал. Это пахло не просто выговором, а разжалованием и увольнением с действительной службы, но сейчас Алекс изо всех сил молился о том, чтобы этим все и кончилось. Пусть тревога будет ложной. И пусть потом капитан Корт лишит его звания пилота, а командующий запрет в карцер. Пусть. Если бы он мог, то поднял бы сейчас тревогу первой степени и перевел бы корабль на военное положение. Тогда все отсеки бы заблокировались, а из криокамер начали бы подниматься военные. Но таких прав у него нет – это мог сделать только кто-то из военных офицеров. В составе аварийной вахты есть один из них, и Алекс искренне надеялся, что вояка окажется параноиком и поступит именно так.

Поднимаясь из кресла, Алекс чувствовал внутри пустоту. Он сделал все, что мог. До пробуждения аварийной вахты осталось примерно шесть часов – не так уж долго по меркам космоса. Но ему предстоит визит на нижние палубы – по инструкции он обязан попытаться устранить источник опасности своими силами до прибытия помощи. Идти не хотелось. Самым разумным было бы дождаться пробуждения начальства, получить разнос и с облегчением взвалить все проблемы на плечи старшего аварийной вахты. И все же... Представив, что там, среди камер, сейчас истекает кровью последний вахтенный, которого еще можно спасти, Алекс почувствовал стыд. Почему он решил, что Муни был последним?

Обругав себя последним ослом, Алекс побежал к дверям – он должен был как можно скорее добраться до медицинского отсека, а потом спуститься в трюм. Он просто не имел права ждать, пока очнется следующая вахта. Не имел права.

Прежде чем запечатать дверь в рубку, Алекс оглянулся и посмотрел на древние перила, ведущие на капитанский мостик. И ему вновь почудился многоголосый шепот, в котором слышалось одобрение. Алекс открыл дверь и шагнул в темноту. Он знал, что поступает глупо, но не мог поступить иначе.

* * *

От площадки грузовых лифтов к главному трюму опускался широкий пласталевый пандус, напоминавший размером широкую дорогу. Но сейчас, когда вокруг было темно, а под ногами слабо мерцала дорожка аварийного освещения, пандус казался Алексу огромным языком, ведущим в распахнутую пасть чудовища. С опаской он ступил на скользкий металл и медленно пошел вперед, напряженно вглядываясь в темноту.

Двери трюма открыты настежь – толстые створки прятались в стенах, а огромный круглый вход походил на дыру в горе. Там, за порогом, колыхалась тьма. Лишь светящаяся дорожка аварийного освещения вяло мигала, уходя в темную даль. Она почти ничего не освещала, зато не давала заблудиться ремонтникам. Алекс ступал по светящемуся пунктиру, как по волшебной тропе, что сможет его защитить от опасности, таящейся во тьме.

У самого порога пилот остановился, не решаясь сделать последний шаг. Заглянув в темноту, он не увидел ничего, кроме первого ряда криокапсул, подсвеченных дорожкой. Немного поразмыслив, Алекс все же решился сойти с дорожки и подойти к пульту управления дверями трюма. Терминал на стене был раз в пять больше обычного пульта управления и, по сути, являлся отдельным компьютером, достаточно сложным, чтобы следить за состоянием дверей.

Введя свой код, Моруа просмотрел список операций. Первым делом он открыл раздел общего освещения трюма и с неудовольствием обнаружил, что его доступа не хватит для запуска полного освещения главного трюма. Еще бы – такая бездна энергии обязательно даст дополнительную нагрузку на общие генераторы, и потому разрешение на это должен дать как минимум дежурный энергетик. Который, разумеется, сейчас мерзнет в криокапсуле вместе со всем своим отделом. Предполагалось, что для мелкого ремонта необязательно подавать полную мощность на освещение. Ремонтнику просто нужно было добраться до места поломки и активировать ближайшую световую панель.

Раздраженно пожав плечами, Алекс открыл журнал операций. Дверь распечатали шесть часов назад, и сделал это лейтенант Дробыш – старший дежурной вахты. В журнале был зафиксирован и тревожный сигнал одной из криокамер – он по-прежнему оставался активным, значит, камеру не только не починили, но даже не отключили. Алекс представил, как старший вахтенный офицер входит в трюм, сжимая в руке малый ремонтный комплект. Он исчезает в темноте. Потом за ним идет следующий вахтенный, встревоженный тем, что офицер не отвечает. Следом за ним спешат другие вахтенные. Проходит немного времени. Выходит из темной бездны только Муни – окровавленный, еле живой. Он бросается к лифтам – даже не позаботившись закрыть створки. И...

Пилот вздрогнул и положил руку на пояс. У них было оружие – по крайней мере у Муни, шедшего последним. А у него сейчас на ремне только легкая аптечка. Пластиковый куб со встроенным датчиком, что способен поставить диагноз и впрыснуть набор лекарств. Но кроме аптечки Александр захватил из медотсека и виброскальпель – самый большой, какой только нашелся. Его предполагалось использовать для ампутации конечностей – в том случае, когда не работал роботизированный медик. Виброскальпель имел собственную батарею питания и размером напоминал здоровенный кухонный нож для разделки мяса. Не бог весть какое оружие, но все же пилот чувствовал себя уверенней, сжимая в руке холодную рукоять инструмента.

С тоской оглянувшись на лифтовую площадку, залитую светом одинокой панели, Александр прикусил губу. Потом он решительно повернулся спиной к свету и взглянул в черную пропасть трюма. Он чувствовал, что этого не стоит делать. Это глупо и опасно – лезть в одиночку туда, где предположительно пропали без следа трое человек. Там может быть все, что угодно, – от спятившего после криосна вахтенного до серьезной аварии с химическим поражением зоны. А то и радиоактивным. Но, как единственный вахтенный, он обязан это сделать. Возможно, там, среди капсул, лежит офицер Дробыш, зажимая рану в ноге, и молится, чтобы поскорее пришла помощь. Или третий пилот, хватая воздух сожженным горлом, скребет пальцами пласталевый пол. Быть может, там случился пожар или даже взрыв, уничтоживший датчики, а Муни – единственный, кто выжил при этом. Нельзя сказать наверняка. Но одно пилот знал точно – если сейчас он не войдет в трюм, то будет проклинать себя за трусость всю оставшуюся жизнь.

Сжав кулаки, Алекс вернулся на световую дорожку, уходящую в темноту светлым пунктиром. Он знал, что некоторые из его друзей в этот момент обратились бы к своим божествам с пылкой молитвой. Но Моруа не был религиозен, поэтому он взял виброскальпель в правую руку, положил палец на кнопку активации и решительно вошел в темноту.

Первые шаги дались легко – в спину бил свет лифтовой площадки и за порогом трюма царил скорее полумрак. Но уже через десяток шагов пилот погрузился в царство темноты и замедлил шаг.

Свет от дорожки поднимался до колен, освещая только крохотный участок пола. Из вязкого полумрака выступали силуэты разовых криокамер, стоявших на стеллажах, словно книги в библиотеке. Лабиринт железных полок уходил вверх и терялся в темноте, подобно вершинам гор. Над головой плескалась темнота, заставляя горбиться и вжимать голову в плечи.

Поборов себя, Алекс поднял голову и взглянул наверх. Потом быстро опустил взгляд к светящимся полоскам и побрел вперед – наугад. Сначала он хотел позвать вахтенных, но потом раздумал кричать. Как-то это неправильно. Тревога, сочащаяся из темноты липкой патокой, не давала открыть рот. Казалось, пилота окутало мокрое одеяло, что приглушало звуки и свет. Хотелось развернуться и бежать прочь от этого странного места. Пересиливая себя, Алекс сделал несколько шагов вперед и остановился на перекрестке стеллажей.

На полу, прямо у светящейся полоски, темнело пятно. Нагнувшись, пилот тронул его пальцем и отдернул руку. Кровь. Он ни секунды не сомневался в том, что эти следы оставил Муни. Значит, он на правильном пути.

Выпрямившись во весь рост, Алекс активировал скальпель, и энергетическое лезвие томно загудело.

– Дробыш! – громко позвал пилот. – Эй! Кто-нибудь!

Голос канул в темноту и растворился в ней без остатка, сгинул, не оставив даже эха.

– Эй! – снова крикнул пилот.

Ему никто не ответил. Сжав холодную рукоять, Алекс сделал несколько шагов вперед. Остановился. Обернувшись, он взглянул на распахнутые двери. Серый полумрак, царивший в коридоре, отсюда казался светлым пятном. Оно звало к себе, пытаясь всеми правдами и неправдами выманить пилота из опасной темноты.

Нестерпимо хотелось уйти. Бросить все и вернуться к свету. Сжав зубы, Александр обернулся, выставил перед собой скальпель и решительно зашагал вперед. По дороге он заметил еще три кровавых пятна, но не стал останавливаться – боялся, что у него не хватит духу продолжить путь. Шел медленно, но решительно, не позволяя себе смотреть по сторонам. Взгляд был устремлен в пол. И поэтому на следующей развилке он сразу заметил темный предмет, что закрывал светящуюся полоску.

На этот раз Александр остановился. Присев на корточки, он протянул руку и коснулся пальцами холодного металла. Пистолет. То самое древнее чудовище, что хранилось в сейфе капитана. Сглотнув, Алекс взялся за рукоять и нахмурился – пистолет оказался мокрым и липким. Кровь.

Выругавшись, пилот вытер руку о комбинезон. Потом сжал зубы, взял пистолет и медленно выпрямился, до боли сжимая ребристую рукоять. В тусклом свете дорожки ему удалось рассмотреть, что все заряды в барабане на месте. Александр выключил скальпель, сунул его в карман комбеза и аккуратно переложил пистолет в правую руку. Медленно, словно работая с ядерным зарядом, взвел большим пальцем курок. Тот звонко щелкнул, и на этот раз по рядам криокамер прокатилось эхо, показавшееся Алексу раскатом грома.

Выпрямившись во весь рост, пилот поднял пистолет к плечу и набрал полную грудь воздуха.

– Эй! – закричал он изо всех сил. – Отзовитесь! Вахта, на выход!

Никто не ответил. Опустив железное чудовище, Алексей сделал еще один шаг вперед, чувствуя невыносимый стыд от того, что его колени дрожат. Он выругался сквозь зубы и собрался сделать следующий шаг – нужно было найти ближайшую световую панель и активировать ее. И в этот момент краем глаза заметил какое-то движение в темноте.

– Эй, там, – крикнул он, разворачиваясь на месте. – Дробыш, это вы?

Тишина звенела в ушах. Темнота была неподвижна, и Алекс чувствовал, как волосы на голове становятся дыбом. Его рука непроизвольно вытянулась вперед, и ствол пистолета уставился в темноту. Из прохода между стеллажами повеяло холодом. Пилот попятился и в тот же момент спиной ощутил движение воздуха. Вскрикнув, он обернулся, ткнул пистолетом в темноту и застонал. Словно в ответ сверху, из сосредоточения тьмы, пришел слабый шорох.

Стуча зубами от ужаса, Алекс вскинул голову, ожидая, что сейчас ему в лицо бросится склизкий комок тьмы... Над головой зыбким пологом колыхалась темнота. В ней что-то пряталось. Что-то, не отвечавшее на зов пилота.

Не отводя взгляда от стеллажей над головой, Алекс попятился и наткнулся спиной на жесткий угол криокамеры. Вскрикнув от испуга, пилот развернулся и бросился к выходу.

Светлое пятно входа оказалось неожиданно далеко. Хватая ртом холодный воздух, пилот мчался по световой дорожке изо всех сил, проклиная себя за то, что зашел так далеко. Но не кричал – берег дыхание. Светящийся пунктир под ногами слился в сияющую полосу, а он все бежал – бездумно, отдавшись на милость инстинкта самосохранения, так, как делали дикие предки миллионы лет назад, спасаясь от хищников. В голове не было ни единой мысли, весь мир сузился до светлого пятна в конце черной пещеры. Там свет. Там – спасение. А за спиной – длинные клыки невидимой смерти.

У самого порога он споткнулся и с воплем выкатился на ребристую поверхность пандуса. Задыхаясь, хватая воздух ртом, пилот быстро перевернулся и прицелился в темноту. Замер. Из распахнутых дверей шлюза веяло холодом. Ни звука, ни движения. За ним никто не гнался, но Алекс знал – там, в самой темноте, кто-то есть.

Не отводя пистолета от темного зева пещеры, он приподнялся и встал на ноги. Оставив оружие в правой руке, левой он коснулся пульта управления, и огромные створки дрогнули. Лязг разнесся по всему трюму, а над входом замигал алый маячок, предупреждая, что двери закрываются. Вжавшись спиной в пласталевую стену, Александр ухватил пистолет двумя руками и прицелился в трюм. Он не отводил оружие от темного провала до тех пор, пока толстенные створки не выползли из стен и не сомкнулись с грохотом, напоминавшим выстрел тяжелого орудия.

Только тогда пилот опустил древний револьвер и всхлипнул. Целую минуту он бессмысленно смотрел на закрытые створки и просто дышал, наслаждаясь каждым вдохом. Потом сжал рукоять пистолета и снова обернулся к пульту. Отдав приказ на блокировку, он подтвердил его аварийным кодом и запечатал трюм намертво. Теперь, чтобы его открыть, понадобится доступ старшего офицера.

– Ах ты, – всхлипнул Алекс, убирая пистолет в набедренный карман. – Ах ты, тварь!

Развернувшись, он побрел вверх по пандусу, к лифтовой площадке. Его шатало из стороны в сторону, как пьяного. Ноги не слушались. Путь до лифта занял вдвое больше времени, чем обычно, но пилот не обратил на это внимания. Он шел медленно, автоматически переставляя ноги, и бормотал под нос ругательства вперемешку с мольбами. У лифтов он остановился, приложил браслет к пульту и вошел в открывшуюся дверь. Нужно было подняться наверх и дождаться аварийной вахты – вот и все, что он смог придумать. Набирая цифровой код палубы управления, он долго не мог попасть по кнопкам – слишком сильно тряслись пальцы. Когда наконец лифт вздрогнул и пошел наверх, Александр прислонился к стене и застонал.

– Нет, – прошептал он. – Пожалуйста, только не это!

Ему казалось, что он вернулся на сотни лет назад – в тот кошмар, из которого колонисты Новой Надежды сбежали в последний момент, бросив на растерзание тех, кто не успел подняться на орбиту. Неужели все напрасно? Неужели этот ад снова их настиг, пронесясь сквозь пространство и время следом за жертвами?

– Нет, – бормотал пилот, – не надо. Прошу, не надо!

От сильного удара шахта лифта содрогнулась, и кабина резко остановилась. Алекс упал, прокатился по полу и стукнулся головой о стену. Застонав, он приподнялся, и в этот момент отключился свет. В полной темноте стало слышно, как где-то гудят генераторы, пытаясь переключиться на резервные линии.

– Нет! – застонал Алекс. – Пожалуйста!

Скорчившись на железном полу, он закрыл ладонями мокрое от пота лицо. И наконец заплакал.