Текст книги "Мария"

Автор книги: Роман Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Роман Афанасьев
Мария

Мелкий осенний дождь падал с темного неба. Он лил уже второй день, закутывая развалины города в покрывало мелких, тяжелых брызг. Сейчас дождь почти прекратился, и в воздухе висела странная мокрая взвесь, из мельчайших капелек грязной воды.

Мария стояла рядом со мной, на крыльце многоэтажки, взорванной много лет назад и курила, облокотившись на то, что когда-то было каменным вазоном для цветов. На ее сигарету упало несколько капель дождя, и они расплылись по дешевой желтоватой бумаге темными пятнами. Около фильтра сигарета порвалась, и из нее виднелись крошки табака.

Девушка стояла под дождем, устремив свой взгляд, куда-то далеко, за горизонт. В такие моменты ее глаза становились как бы пустыми, отстраненными. Казалось, она не понимает, что происходит вокруг. Когда я первый раз увидел ее взгляд, мне показалось что она чем-то колется или что-то покуривает. Но это было не так. Она почти всегда так смотрела. В такие моменты она полностью погружалась в свои мысли.

Мария яростно затянулась сигаретой, но весь дым выходил через отверстие у фильтра. Он отбросила ее и протянула руку ко мне. Даже не повернув головы. Я достал сигарету, прикурил и вложил в ее руку. Мария затянулась крепким сизым дымом. Ее короткие светлые волосы, потемнели от воды. Маленькие капельки скользили по ним, словно прозрачные паучата, и попадали ей за шиворот.

Я снял свою кожаную куртку, тяжелую, которую мог пробить не каждый нож, и накинул ее на плечи Марии. Она кивнула, не поворачивая головы, и снова затянулась сигаретой. Теперь она смотрела на дорогу в город.

Город… Он лежал на холме в двух милях отсюда, и сверкал огнями, словно неоновая вывеска. Новый город. А мы с Марией находились сейчас в Старом. Старый центр города – Старый город, был разрушен во время последней гражданской заварушки, еще до моего рождения. Никому не было выгоды сносить разрушенные кварталы и строить новые. Поэтому город «пополз» дальше, а про старые дома старались забыть. Но это было сложно. В городе жили мы – те, кто не укладывался в правила Нового Города. Журналисты называли нас криминальными элементами, полиция – бандитами, обычные жители – по-разному. Ну что же, каждый зарабатывает на жизнь как может. И мы, и журналисты, и копы, и обычные работяги.

Мария отбросила окурок и снова протянула ко мне руку.

– В кармане. – Сказал я.

Рука Марии скользнула в карман курки. Это была уже вторая пачка за сегодня. Ждать, – это самое трудное. А мы ждали. Вернее ждала она. Потому то она и впивалась взглядом в шоссе, связывающее Старый город с Новым. Дорога напрямую шла к холму, невдалеке от нас ныряла в ложбинку, а дальше поднималась все выше и выше, к северным воротам Нового города.

Мария ждала. Я тоже ждал. Но она ждала машину, – черную большую машину, которая должна была приехать еще десять минут назад, а я ждал Марию. Я надеялся, что машина не приедет, Мария наоборот. В общем, мы оба ждали.

Шоссе было покрыто большими лужами, которые плескались на месте дырок в бетонном покрытии. Над дорогой висел туман из мельчайших капелек воды. Вернее это было очень похоже на туман, но я знал, что при дожде тумана не бывает. Я всматривался в эту странную смесь, пытаясь понять, из чего она состоит, и поэтому первым увидел огни. Машина подъезжала к ложбине со стороны Нового города.

Я бросил взгляд на Марию, – он стояла, полностью погрузившись в себя. Забыв про сигарету. Длинный столбик пепла завис над ее пальцами.

– Мария, – сказал я, коснувшись ее плеча, – они едут.

Она вздрогнула, и подняла глаза, высматривая машину. Когда она увидела тусклые огни фар, то повела плечами и моя куртка едва не упала на землю: я успел ее подхватились.

– Пора. – Тихо сказала Мария.

Я вытащил из-за пояса свой Магнум и щелкнул предохранителем. Проверил обойму, – все было в порядке. Потом я снова заткнул его за пояс и потянулся к ружью, но тонкая рука девушки схватила меня за локоть.

– Я сама.

Я отступил. Она обоими руками подняла длинное ракетное ружье и пристроила его на куске бетона, нацелив на дорогу.

Машина тем временем, нырнула в ложбину, и теперь нам не было видно огней ее фар.

Мария проверила ракету – маленький цилиндр надетый на пусковой штырь. Потом она приложила к плечу толстый приклад с газовой подушкой и склонилась над ружьем, взяв на прицел то место, где дорога выныривала из ложбины. Я положил руку на пистолет и стал ждать.

Через полминуты на дороге показались мутные огоньки, – машина выбралась из впадины, и теперь медленно двигалась по направлению к нам.

Это был обычный служебный автомобиль корпорации, – шестидверный бронированный монстр, черный, приземистый, с дополнительными фарами на бампере. Я знал, что в машину встроен пулемет и надеялся, что водитель нас не видит.

Снова пошел дождь. Его пелена затягивала развалины, и казалось, что наступила ночь. Было темно, сумрачно и холодно. Где-то вдалеке взвыла собака. Мария склонилась над прицелом ружья, и ее челка упала на холодный металл.

Мне стало невыносимо тоскливо. Время казалось, застыло на месте, и мое сердце сжала холодная рука дурного предчувствия. Я понимал, что добром не кончится, эта ее затея, но ничего не мог поделать. Мне оставалось только следовать за Марией.

Фары железного монстра засветились ярче, – машина приближалась к нам. Девушка выдохнула, и на мгновенье замерла, словно забыла вдохнуть. Потом ее тонкий палец тронул спусковой крючок ружья…

* * *

Когда я первый раз увидел Марию, то подумал, что либо она меня убьет, либо я ее.

Как раз в этот день мы отдыхали после попойки с ребятами из банды Пантеры, и было утро. Часов десять, – это по нашим понятиям утро. Мы сидели в главной зале нашего Замка и страдали от похмелья, ожидая гонцов посланных в город за выпивкой.

Замок… Мой Замок…

Нас так и называли, – парни из Замка. А я был Королем. Это был мой титул, – Король. Правда, мои ребята, – «рыцари», звали меня Джо. Иногда Джозеф, когда хотели подлизаться ко мне. Их было восемь человек, – мои близкие друзья, которых я затащил на вершину Замка. Вообще, в моей банде было человек тридцать, – но большинство из них я никогда не видел. Этими делами занимались «рыцари». А я сидел в Замке. Я тоже был когда-то рыцарем, а королем был Брегус, – классный мужик, которого, к сожалению, пришлось прикончить, когда он окончательно спятил. И тогда Замок стал моим.

Мой Замок, – это обычная многоэтажка, разрушенная взрывом так, что по краям образовались выступы, напоминавшие небольшие башенки. Замком этот дом назвал первый из Королей, – Громила, еще лет тридцать назад. Наверно у него была богатая фантазия, – я видел на картинке старые замки, – ничего общего. А главная Зала – это квартира в многоэтажке на третьем этаже, где были снесены почти все перегородки.

Наша банда, или команда, была самой уважаемой в районе Старого города. Когда-то, она была единственной. Теперь в Старом городе был десяток команд, бригад, банд. Даже больше, – просто про большинство мелких я никогда не слышал. «Мелкие», – это меньше десяти человек. Такие банды никогда не интересовали меня.

Раньше, Король из замка, мог руководить всеми бандами, но те времена прошли. Впрочем, если бы я захотел, то мог устроить войну и перебить всех тех, кто не подчинился бы мне. Но я не хотел войны. Плевал я на нее. Мне и так не плохо. А главари других команд прислушивались к моему мнению. Во-первых, потому что я был самый удачливый и, во-вторых, потому что я был самый богатый из этих козлов. А богатым я был потому, что не зарывался и помнил наказы старого Короля, который правил Замком десять лет подряд. Он говорил мне, что жадность не доводит до добра. И этого мне было достаточно.

С Пантерами у нас вышло маленькое недоразумение, – поссорились два паренька. Один из их команды и один из нашей. Мы быстро замяли это дело, тем более что обошлось без крови, и после совместной пьянки разошлись довольные друг другом.

Оборванец и Монгол, посланные за выпивкой, запаздывали. Они должны были вернуться еще минут десять назад, но их все не было.

Мои рыцари сидели за столом, я был немного стороне, – меня тошнило и я, постояв в зале, ушел в соседнюю комнату, где был прекрасно оборудованный сортир.

– Джозеф! – Окликнул меня Филипп, – мой телохранитель. – Ты как?

– Нормально, – отозвался я, – оставь меня в покое хотя бы в сортире!

Фил – отличный парень. Крепкий как камень, здоровый, с отменной реакцией. И с головой у него все в порядке. Только он немного не понимает уличного юмора и не силен в планировании. Он оценивает только настоящий момент. Как сказал Док, единственный из нас, окончивший университет, Фил представлял собой личность, постоянно нуждающуюся в руководстве. Док, – бывший адвокат, что-то не поделивший с властями и порой он выражается весьма странно.

Я знал Фила уже около двадцати лет, мы были соседями по двору. Он всегда защищал меня и не давал в обиду старшим. Мы с ним вместе пришли в Замок, когда королем был еще злой старикан Менсон.

Я отвлекся, думая о Филе, и пропустил момент, когда меня позвал Клинок – рыцарь что ведал бойцами.

– Джозеф, – кричал он, – охрана с ворот сказала, что поднимается Оборванец с какой-то девкой! Монгол тащит пакеты.

– О'кей – отозвался я, чувствуя волну тошноты, – хрен с ними.

Оборванец был моим шпионом. Разведчиком. Он не был моим другом, – он был полезным человеком. Он был шпаной, и знал почти каждого в этом долбаном Старом городе. Мальчик на побегушках.

Меня стошнило и мне стало не до Оборванца. И момент его прибытия я пропустил. Я только слышал его крик.

– Глядите, че я привел!

Но мне было не до находок Оборванца. Меня занимали более важные дела.

Когда мне полегчало, я выбрался из сортира и направился в Зал. Я искренне надеялся что Оборвашка принес качественную выпивку, иначе бы ему пришлось очень плохо. Настроение у меня было поганое.

В Зале было шумно. Выпивка действительно прибыла. Мои рыцари срывали зубами пробки с бутылок и, рыча, вливали в себя бодрящую жидкость. Оборванец же суетился вокруг девицы, которую он привел. Она была чуть выше Оборванца, с белыми короткими волосами. На ней был длинный грязный плащ, и она стояла ко мне спиной.

Я почувствовал, что мне снова не хорошо и встал в дверях, чтобы не слишком удаляться от «белого друга» в сортире.

В этот момент все и произошло. Зарвавшийся Оборванец, на которого рыцари не обращали особого внимания, распахнул плащ подружки, и полез туда своими длинными руками, видимо, намериваясь проверить товар на ощупь.

Дальнейшее произошло в одну секунду. Оборванец вскрикнул и сложился пополам. Я видел как девчонка ударила его коленом в живот. Потом она выхватила из-за пояса пистолет Оборванца, а его самого шнырнула в угол. Легко и непринужденно, словно это был пакет с мусором.

Первым сориентировался Фил. Он дернулся и его автомат, с которым он не расставался, глянул прямо в лицо девчонки, которая немедленно навела пистолет на моего телохранителя.

Остальные зашевелились, вытаскивая свое оружие.

Я тут же забыл про свою тошноту. Оружие было у нас, – дай Боже всякому. Скорость полета пули, – офигительная. Если тут начнется стрельба, то рикошет от стен положит больше человек, чем прицельные выстрелы. Я шагнул в комнату.

– Стоять! – Крикнул я, чувствуя, как во мне поднимается волна злости.

Ребята замерли. Девушка чуть повернулась ко мне, чтобы я попал в поле ее зрения. Смотрела она, куда-то вбок, рассеянным взглядом, но меня пробрала дрожь, когда я увидел этот взгляд. Так смотрел мой приятель Ястреб, – киллер синдиката Судзуки. Сейчас она видела всю комнату. И могла мгновенно открыть огонь.

– Спокойно. – Сказал я и сделал шаг к ней.

Сейчас меня волновало одно, – под наркотой она или нет? Если нет, то с ней договориться и обойтись без крови. Если же она что-то приняла… То она не в себе и не понимает, что она делает. Еще хуже, если ее наняли, чтобы разделаться с нами. Но тогда она сразу бы начала стрельбу. Про себя я пообещал прикончить Оборванца, если останусь жив.

Я сделал еще один шажок вперед. Теперь и начиналась моя работа, – работа Короля. Я должен был решить, что нам делать. Я должен был развязать этот узел. Остальные ждали только моего слова.

Девица чуть вздрогнула и ее рука с пистолетом сместилась в мою сторону. Она поняла, кто здесь командовал.

– Спокойно, – ласково сказал я, – у меня нет оружия.

Она молчала. Я глубоко вздохнул и начал игру.

– Зачем ты ударила Оборванца, – ласково спросил я, – ему же больно!

Она на секунду вскинула на меня глаза, – видимо не ожидала такого идиотского заявления.

– Он пытался облапать меня, – тихо сказала она, и снова взглянула на меня.

О небо! Она была чудесна. У меня даже сердце сжалось. Эти глаза я уже видел, – видел во сне, еще мальчишеском сне, когда грезят о неземной любви.

– Ты ему треснула, – сказал я, – все в порядке, это не причина стрелять!

– Пусть они опустят оружие, – сказал она, – или я пристрелю тебя.

– Опустите стволы, – резко сказал я.

И мои ребята послушались. Лишь Фил немного помедлил, прежде чем опустить своего скорострельного монстра.

Теперь пистолет девушки смотрел на меня.

– Зачем ты с ним пошла? – Спросил я. – Ты что, не видела что ему надо?

– Он сказал, что приведет меня в Замок.

– Отлично, – подхватил я, – ты в Замке. Я его Король. Что тебе нужно?

– Оружие. – Сказала она.

– Вот это деловой разговор, – я и вправду обрадовался. Она не была психованной наркоманкой и не была киллером. Ей нужно было оружие. С этого и следовало начинать.

– Я дам тебе оружие. Продам или подарю. Опусти эту пукалку, и мы обсудим это.

– Ты Король? – Спросила она, не опуская пистолет. В этот миг она была прекрасна. Моя мечта из снов. Опасная и красивая.

– Да. – Спокойно сказал я. – Я Джозеф. Для тебя, – Король.

– Дай слово, что они не начнут стрелять, когда я опущу пушку, – спокойно сказала она.

Теперь в ее речи явственно слышался акцент. Раньше мне было не до того, но теперь я поразился тому, как она произносила слова. Наш язык явно не был для нее родным. Она стояла напротив меня, чуть прищурив левый глаз. Она была прекрасна как Божий Ангел. Но я достаточно повидал таких вот светловолосых ангелов, которые могли продать и родную бабушку. И на красивые глаза я давно не покупался. Впрочем, это подруга и не думала меня «покупать».

– Уберите стволы, – сказал я, – девушка деловой клиент и мой гость. Я даю слово, что никакого вреда не будет ей причинено в Замке у Короля.

Ребята завозились, пряча пушки. Фил, недовольно фыркнув, прислонил свой автомат к стене.

– Ну. – Я обернулся к девушке.

– Сейчас. – Очень спокойно ответила она, пожирая меня глазами. – Если все что я слышала о тебе, – правда, то ты не нарушишь своего слова.

– Не знаю, что ты обо мне слышала, – сказал медленно я, глядя в ее глаза, – но здесь никто не тронет тебя. Ты – моя гостья.

Она вздохнула и убрала палец с курка.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Мария. – Ответила она, опуская пистолет.

* * *

Огненный шар рванулся из-под переднего бампера машины. Капот смялся в гармошку, сильно вдавившись в салон. Крылья авто раздвинулись в стороны, и передок машины стал похож на раздавленную лягушку.

Из двигателя брызнул огонь и раздался еще один взрыв – такой, что машина подалась назад. Передок кара приподнялся над землей и пал с жутким грохотом. Черное, непрозрачное, лобовое стекло покрылось сетью мутных трещин, из которых выплывали струйки дыма.

Мария опустила ружье.

– Пойдем, – сказала она хрипло, – посмотрим.

И шагнула вперед. Ружье хлопнуло тяжеленным прикладом по ее коленке и, внезапно взъярившись, Мария отбросила его на бетон. Я спокойно переступил через него, сплюнув изжеванный фильтр сигареты, и направился следом за девушкой, которая уже подходила к машине.

Из-под капота появились языки синеватого пламени, а трещины в стекле откровенно сочились ядовитым черным дымом, – это горел пластик. Пожалуй, там не должно было остаться никого живого. Но я все же не убирал ладони с пистолетной рукоятки.

Мария же, чуть ссутулившись, шла вперед, смотря прямо перед собой. Я видел ее затылок, но знал что глаза ее сейчас пусты, словно она смотрит, куда-то внутрь себя. Она всегда так смотрела, словно вспоминала что-то важное.

Я отвлекся и пропустил начало представления. Только успел заметить, как Мария прыгнула в сторону, и услышал, как затрещал металл машины. Я бросился вниз, на обгорелый бетон судорожно рвя из-за за пояса пистолет.

Левая средняя дверь машины распахнулся и из нее вывалился живой факел. Человек в черном костюме, весь объятый пламенем. Он молчал, и это было самое страшное. Он сделал несколько шагов ко мне, прежде чем рявкнул мой Магнум, всаживая пули в широкую грудь. Он пошатнулся, и я заметил, что рукава его пиджака уже сгорели. Из правого высовывалась обгорелая ладонь. Уже почерневшая. Тут я сообразил, что это телохранитель, напичканный железными усилителями корпуса, может быть даже с искусственными конечностями. И я поторопился выпустить остатки обоймы прямо в голову этому несчастному. Она разлетелась как воздушный шарик. Исчезла с легким хлопком, расплескав вокруг мутную жидкость. Телохранитель, лишившийся головы, упал на землю. Его тело продолжало гореть.

Я быстро поменял обойму и встал на одно колено, приглядываясь к машине. Вроде, там больше никто не шевелился.

Мария тем временем поднялась с бетона, небрежно отряхнула джинсы и снова пошла вперед, – заслоняя мне линию стрельбы. Я чертыхнулся и поднялся, чтобы идти за ней.

Переступая через разбрызганные мозги охранника, она даже не вздрогнула, а я, шедший следом, едва не сблевал, увидев безголовое тело. Железная деваха. У нее явно нервы из алмазов. И это мне нравилось.

Мария подошла к задней дверце и стала вглядываться сквозь черное стекло внутрь авто. Видимо, искала того самого парня, которого так долго собиралась прикончить.

Я встал с ней рядом, направив Магнум на дверцу. Мария потянулась к ручке и в ту же секунду дверь распахнулась, движимая автоматическими моторами. Девчонку просто снесло с места, а меня крепко хлопнуло по рукам и коленям. Мой пистолет полетел вслед за Марией, а колени внезапно подогнулись, так что я упал вперед, ткнувшись носом в распахнутую бронированную дверцу.

* * *

Я часто думал о том, почему я стал Королем Замка. Я был не очень силен, – например Фил гораздо сильнее и быстрее меня. Я не был слишком уж умен. Док, из моей команды, был гораздо умнее. Так почему я? Однажды я задал этот вопрос именно Доку, – самому умному и начитанному человеку, которого я знал. Док ответил, что моему типу характера присущи определенные политические и организаторские способности. А у меня как у отдельно взятой личности очень велика харизма. Я засмеялся, – мне показалось смешным это слово, и переспросил Дока насчет харизмы. Тот пожал плечами и стал плести, что-то насчет обаяния личности и способности вербовки сторонников.

Я ни черта не понял из того, что говорил Док. Вернее, уловил то, что он хотел мне сказать, но я не мог бы объяснить это словами. Лучше всего насчет этого высказался мой дед, снимая ремень, что бы выпороть меня за то, что я курил со старшими пацанами. Дед сказал, что у НАСТОЯЩЕГО человека есть внутри стержень. Железный стержень, который и делает его настоящим человеком. Этот человек не делает того, что не хочет. Наоборот все кругом делают то, что хочет он. И этот стрежень увидеть в человеке, если посмотреть ему в глаза.

Тогда я понял деда буквально и высматривал парней, у которых из глазницы бы торчал железный штырь. Но таких я не встретил, если не считать парочку мертвых киборгов, которых вряд ли было назвать НАСТОЯЩИМИ людьми.

Но потом я понял, о чем говорил дед. Уже после того, как он умер и пропал мой отец. Гораздо позже. Тогда, когда трое ребят из банды Акул встретили меня в подворотне и, наставив на меня пистолет, велели снять штаны. Они были старше на пять лет, и им хотелось позабавиться, заставив меня пробежаться голышом по улице. Я тогда вытащил из-за пояса нож и пошел прямо на них, улыбаясь на ходу. Тот, кто держал пистолет, занервничал первым. Он был старше, у него было оружие, но он испугался меня. Я прямо таки слышал, как ворочались мысли в его голове, – он пытался сообразить, почему я такой смелый. То ли у меня есть крутые друзья, и они рядом, то ли бронежилет, то ли еще что. В общем, я вел себя непонятно. И этого непонятного он и испугался. И убежал. А двоих оставшихся мне пришлось зарезать, потому что они были слишком пьяны, что бы чего-либо бояться.

Так вот. Во мне был этот стержень. Просто словами я не мог это описать. Но я знал о нем. И я научился видеть этот стержень в других. Некоторые из них становились моими друзьями, некоторые врагами. И тех и других я уважал. А они уважали меня. Они тоже знали о стержне, хотя называли его каждый по-своему.

Но я первый раз видел женщину, практически девчонку, в которой этот стержень просто сиял. Мария. Она была не такой. Не такой, как все. Совершенно ни на кого не похожей. Особенной.

Я видел много интересных девиц, – от безразличных городских студенток, до агрессивных уличных воительниц, – в которых уже практически не осталось ничего женского. Студентки, садились в кружок, рядом со своими странными плакатами и покуривали косячки. И ни на что не реагировали. Они были вялыми и пассивными. Даже в постели. Воительницы… Они царапались как дикие кошки. Они были дикими.

И те и другие мне нравились. Я в каждой находил симпатичные мне черты. Но в них была одна общая. Обреченность. Как будто они жили последний день и уже смирились с этим. «Студентки» были подавлены этим, бойцы бесились. Но они уже знали это. И смирились. Эта черта была присуща всем нам, – мы жили в мире отравленном тяжелыми металлами и радиоактивными отходами. Мы могли умереть в любой момент. И знали об этом.

Мария была не такая. Она была совершенно другая. В ней мне нравилось все. И жизнь так и плескалась в ней. Она знала, что будет жить вечно. Так же как и я. Она хотела жить и жила. Жила на свой лад, наперекор всем. Так же как и я. И в ней был этот проклятый дух. Стержень. Она была как бы равной мне. И я уважал ее. Уважала ли она меня? Видела ли во мне этот стержень? Вот вопрос, который я задавал себе.

А однажды, Док рассмешил ее. Мы сидели за столом в нашем Замке и закусывали. Док рассказывал свои анекдоты, и внезапно Мария засмеялась. Ее глаза ожили. Они больше не были безразличными. Они были живыми. Она повернулась ко мне и кивнула головой на Дока, словно призывая посмеяться над удачной шуткой. Ее глаза сияли как звезды. И они смотрели на меня. Тогда я понял, что если эта женщина не станет моей женой, моей Королевой, то я навсегда останусь холостым. Ради нее я бы бросил свое королевство.

* * *

В следующую секунду меня схватили за шиворот и встряхнули как котенка. Поставили на ноги. Чья-то рука мгновенно обвила мне шею, едва не придушив, а мой правый висок ощутил холод металла.

Я поднял глаза, и первое что увидел, – это огромное отверстие ствола своего же собственного пистолета, заглядывающего мне в правый глаз. Пистолет держала Мария, двумя руками, поддерживая левой рукой рукоять моего Магнума. Она стояла в пяти шагах от меня, и безразличие ушло из ее глаз. Они теперь сверкали как проклятые неоновые лампочки в центре города. Ее руки ничуть не дрожали, и по всему было видно, что она без лишних вопросов нажмет на курок. Прямо сейчас!

Рука, сгибом локтя прижавшая мое горло, дернулась, и я почувствовал, как хрустят мои шейные позвонки, вытягиваясь в струнку. Если бы я чуть шевельнулся, то моя шея бы сломалась. Парень что меня схватил, явно имел мышечные усилители. Или искусственные мышцы, что почти то же самое. И еще от этой руки пахло жареным мясом. Паленой плотью. И смертью.

– Сука! – Прохрипел голос над моим ухом. – Кто ты?

– Мария. – Спокойно отозвалась она, прищурив левый глаз.

– Это ты меня сюда позвала? – Снова тяжкий всхлип прямо мне в затылок.

– Да. Ты попался в мою ловушку.

– Значит, информация об эксперименте Сейко, – фуфло? О Боже! Слава небесам хоть что-то хорошее за этот поганый день!

– Нет, – голос у Марии ровный, – эксперимент был, и прошел удачно. В отличие от вашего.

– Что?! – Я почувствовал, как дрогнула сталь ствола, прижимающаяся к моему виску – Не дразни меня маленькая сучка!

Но Мария уже снова смотрела внутрь себя. Огонь в ее глазах погас, вернее, стал меньше, почти исчез. В таком состоянии она могла находиться часами, и иногда, у меня создавалось впечатление, что она все-таки тайно, что-то колет или курит.

– Ты должен умереть, – просто сказала она, – ты, последний из тех, кто выжил после эксперимента в девяносто восьмом.

Пистолет у моего виска снова вздохнул, а рука на моем горле еще больше напряглась. Я буквально висел на своей шее.

– Не дергайся, – все тем же ровным тоном продолжала Мария, – если ты отведешь пистолет от его головы, и попытаешься направить на меня, то я выпущу всю обойму.

– Кто ты, черт бы тебя драл?! – Голос у мужика за моей спиной прорезался визгливыми нотками, и я понял, что ему страшно.

– Генри, Мондего, Роджер Вонючка, Велагро, Тифони, – стала перечислять Мария.

Над моим ухом снова яростно захрипели. Проклятый тип разговаривал так эмоционально, что аж брызгал слюной. Он уже заплевал мне все правое ухо.

– Это была ты? Их убила ты?

– Да. Это была я. Торранс, ты последний.

– Сука! – Новый плевок мне в ухо. – На кого ты работаешь? Судзуки? Сейко? Ангелы?

– Я работаю на смерть, – холодно отозвалась Мария, – на ту, что с косой, на ту, на которую поработал и ты, своим проклятым экспериментом!

– Эксперимент провалился. – Хрипло задышал мужик над моим ухом, и я сообразил, что это тот самый Торранс, – исполнительный директор корпорации Бездна.

– Все совалось, – продолжал хрипеть он, – это сделала ты?

– Нет.

– Откуда ты тогда знаешь об эксперименте девяносто восьмого года, а? Передача тел во времени на сто лет назад! Это было так засекречено, что я сам узнал о нашей цели буквально за месяц до даты! Это было супер секретно! Члены правления до сих пор не знают об этом! Кто тебе рассказал? Кто? Скажи, и мы забудем обо всем, об этой глупой перестрелке. Верь, мне важнее найти предателя у себя в гнезде, чем мстить тебе!

– Твой эксперимент удался, Торранс, – сказала Мария, и мне показалось, что ее голос дрогнул, – там, куда вы послали первого в мире хрононавта, получился взрыв. Слишком быстрое высвобождение энергии. Взрыв разрушил жилой многоэтажны дом и часть площади.

– Черт! – Завопил Торранс. – Откуда ты это знаешь? Мы предполагали, что ТАМ был взрыв! Потому что досталось и нам, – разнесло половину лабораторного корпуса, и мы чудом остались живы! Но ты то откуда об этом узнала!!!

И тут он словно подавился. Он замолчал, и его внезапно пробрала такая дрожь, что я подумал, – мне пришел конец. То, что не дрогнул его палец на спусковом крючке, – просто чудо.

– Господь всемогущий! – Простонал у меня над ухом Торранс, – ты оттуда?

– Да. – Тихо отозвалась Мария, и я заметил, как побледнели ее пальцы, сжимающие мой Магнум.

* * *

Однажды, когда Мария уже неделю была с нами, мы попали в перестрелку, и я оказался на открытом месте. Я упал, укрываясь от взрыва гранаты, и сильно ударился башкой. Так, что все плыло перед глазами. Посреди улицы. Остальные попрятались. Мария шедшая позади, стукнула по шее Дока, отобрала у него пистолет и выскочила прямо ко мне, стреляя на ходу. Из засады стали палить по ней, и тогда подключился Фил, – он приподнялся, поливая засаду огнем из своего автомата, а Мария сдернула меня в сторону, оттащила за угол крыльца.

Тогда я и увидел в ее глазах боль. Боль за меня. И я понял, что ей не безразлична моя судьба. Я.

Если бы я увидел ЭТО в глазах у своей подружки, я бы понял что она ради меня пойдет на смерть. Но Мария не была моей подружкой. Через минуту она снова была спокойна и смотрела равнодушно куда-то в сторону. Но теперь я знал, что ей что-то мешает. И если бы ей не мешало это проклятое ЧТО-ТО, она бы стала моей Королевой. Мне не нужны были ее слова. Я это просто знал.

Еще через неделю, когда Мария прочно поселилась в нашем замке, в свободной комнате, ко мне подошел Оборванец и сказал – Послушай, насчет Марии то. Это твоя подруга или не твоя? Живет тут уже месяц, а вроде не с тобой. С кем она? Симпотная деваха, если она свободна, я бы ее оприходовал. А то трясет тут на виду у всех своими прелестями, только народ заводит.

Я улыбнулся Оборванцу и, вытащив свой пистолет, приставил его прямо к переносице шпиона. Я никогда не вытаскивал оружие, чтобы угрожать. Только для того чтобы убивать. То есть только тогда когда это действительно необходимо. Оборванец знал об этом. И, увидев мою улыбку, он обделался как малый ребенок, поняв, что его мозги сейчас очутятся на стене. Но я не выстрелил. Я подумал что, в общем-то, Оборванец ни в чем не виноват. Он такой, какой он есть. И в принципе неплохой парень для потомственной шпаны. Я опустил пистолет и велел своему шпиону убираться, и не показываться мне на глаза неделю. Как он бежал! Он скатился по лестнице до первого этажа, так стуча сапогами, что слышно было наверно и на пятом.

А я задумался. Надо было поговорить с Марией. Насчет ее. Меня. Нас. Но я не мог этого сделать. Я чувствовал, что еще не время. Что я не могу ее расспрашивать. Просто не имею права. Я просто не знал что делать, если она в ответ на мое предложение посмотрит сквозь меня своим пустым взглядом. Я просто боялся. Такое было со мной впервые.

* * *

Торранса снова бросило в дрожь, я решил, что пора перейти к активным действиям. Моя левая рука осторожно двинулась к поясу. Там у меня был маленький ножечек, – прямо в широком ремне. Небольшой, – всего в палец длиной. Но яд на лезвии компенсировал размеры клинка. Я надеялся, что смогу кольнуть этого придурка и нырнуть вниз, – яд действовал мгновенно и если Торранс промахнется первый раз, то второй выстрел он просто не успеет сделать.

– Ты! – стонал Торранс – Я. – Мария вдруг выпрямилась, даже стала как-то выше ростом. – Твой эксперимент уничтожил мою семью. Мужа и моего ребенка. И много простых людей, которые и слышать никогда не слышали о корпорации Бездна.

– Нет, – прямо в ухо мне заорал исполнительный директор, – нет! Ты врешь! Ты работаешь на Сейко, я знаю! Если наш бедный Роджер взорвался то, как ты сюда попала? Без переместителя это невоз! А в прошлом веке просто нельзя было его сделать!

– Переместитель был. – Мария прямо-таки излучала спокойствие.

Торранс снова замер, видимо, что-то соображая. Моя рука двинулась к поясу чуть быстрее. Миллиметр за миллиметром.