Текст книги "Звездочка"

Автор книги: Роман Савенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Колеса «Импульса» простучали несколько десятков метров мощеного камнем внутреннего двора комиссариата, затем бодро зашуршали, когда машина вырвалась на пространство идеально ровной мостовой города Умников.

Все административные здания столицы Звездочки находились в Хвойном районе, но скоро ели и кедры на тротуарных клумбах сменились буками и каштанами – Клара пересекла границу Дубового квартала. В нем располагались увеселительные заведения, а также многочисленные скверы и парковые зоны. Вообще, все районы города делились по растительному признаку. Здесь нашлось место Березовой роще (где сосредоточилось большинство предприятий), Лавровому поясу (одному из жилых кварталов, в котором поселилась сама следователь Рольф), Кипарисовой полосе (деловому центру, куда переместили почти все конторы и различные торговые учреждения), Кленовому сеттльменту и многим другим древесным семействам. Год назад в Городе Умников даже случился один крупный перегиб на ботанической стезе. Группа толстосумов объединилась в своем желании создать Пальмовый пляж – этакий привилегированный район для местной элиты. Климат не подходит? Не беда. Пальмы решили сажать в специальных стеклянных кубах, куда подводился электрический подогрев почвы и воздуха. Изобретатель Даймлер лично разработал конструкцию этого растительного инкубатора и гарантировал, что пальмы прекрасно будут чувствовать себя не только жарким летом, но и снежной зимой. Все расходы взял на себя «Финиковый консорциум» – организация, в которую вошли все любители понежиться в ненадежной тени пальмовых листьев. Ради этого проекта Звездочка впервые за долгие годы нарушила собственное торговое и информационное эмбарго. Пришлось обратиться за помощью к Граду Зла. Благодаря его посредничеству, у Южного каганата приобрели необходимое количество саженцев и ввезли их на территорию Звездочки. Но тут начались народные волнения. Все, без исключения, население государства решительно воспротивилось тропической экспансии. Даже пушинццы, которым никогда не было дела до города Умников и те начали косо поглядывать в его сторону, а уж про люд, который обитал в многочисленных деревнях и хуторах, и говорить было нечего – в столицу потянулись возмущенные ходоки. На площади Народного мнения образовались круглосуточные пикеты. «Нет пальмам!» – граждане Звездочки высказались безапелляционно. Пришлось надзорному комиссариату вмешиваться и накладывать вето на амбициозный проект. Чтобы успокоить население, толстосумов обложили специальным налогом на всеобщее благоустройство, а простому люду подарили еще один выходной день в календаре и назвали его Праздником деревьев. В этот день народ семьями выезжал в леса, чтобы сначала поухаживать за ними – почистить от мусора и сушняка, а потом волонтерам предлагалось щедрое угощение за счет городских управ.

Около эспланады Народного мнения и сегодня было людно. Группы молодежи кучковались в тени дубовых крон, над их головами мелькали плакаты и транспаранты. В переулке, сбоку от площади, припарковались два милицейских мобиля в ярко-синей раскраске, около которых в расслабленных позах несли свою службу несколько стражей порядка. Клара заметила, что блюстители закона не обращают ни малейшего внимания на митинг, а заняты обсуждением каких-то своих дел. Судя по веселым лицам и ухмылкам милиционеров, тема разговора была очень интересной. Над их головами висела вывеска с красным крестом и надписью «Секреты проктолога». Не то медицинский центр, не то оккультный салон. Клара вгляделась. Ниже маленькими буквами было выведено: «Мы заглянем в вашу душу ректально». Хм. Яснее не стало. Следователь Рольф подумала, что городскому цензору пора уже решать с агрессивной рекламой. Она, конечно, двигатель торговли, но такие вывески реально вводят людей в заблуждение. Что касается манифестации, то судя по всему, процесс протекал мирно и достойно. Тем не менее, сотрудница надзора не могла равнодушно проехать мимо такого мероприятия, поэтому Клара нажала на тормоз «Импульса» и направила его к обочине дороги. Юноши и девушки дружно скандировали лозунги. Клара присмотрелась к надписям на плакатах в руках активистов: «Хватит их гладить, пора начинать разговаривать!», «Давайте услышим друг друга». Комиссар Рольф пожала плечами. Пока ничего не понятно. Она приспустила правое боковое стекло, отогнула лацкан пиджака, демонстрируя значок надзора, и обратилась к стоявшей у самой дороги худенькой девчушке с легкомысленной мальчишкой стрижкой:

– За что агитируем?

На руках у юной активистки сидел полосатый кот и дико вращал глазами. Животное явно было напугано всеобщей суетой и выжидало момента, чтобы дать деру. Девушка склонилась ближе к мобилю Клары и звонким голосом продекламировала требования демонстрантов:

– Мы призываем официально признать домашних котов представителями инопланетной цивилизации. Пора вступать с ними в контакт. Они живут рядом и наблюдают. Это несомненно!

– Хм. А почему они сами, первыми не начнут диалог? – со скепсисом в голосе поинтересовалась Клара. – Только ходят рядом, мурчат и хвостами машут.

– Мы не понимаем их. А значит, наша цивилизация еще не достигла зрелости, по мнению котов. Поэтому они вынуждены продолжать свое наблюдение.

– Угу. Орать дурными голосами и драть в нитки нашу мебель, – произнесла следователь Рольф.

– Вы не понимаете! – вскинулась девица. – Это всего лишь маскировка.

Она всплеснула руками от избытка эмоций. Такую благоприятную возможность не пропустил полосатый представитель внеземной цивилизации, что притаился у нее на руках. Кот издал свирепый боевой клич и, оставив на блузке защитницы его интересов длинные затяжки, рванулся на свободу.

– Ой! – взвизгнула юный ксенобиолог, потому что ее подопечный пустил в ход все четыре лапы, усаженные средствами инопланетной обороны.

С мяуканьем, больше походившем на паровозную сирену, кот спрыгнул на тротуар и, гордо подняв распушенный хвост, понесся в направлении ближайшей подворотни.

– Первый контакт получился несколько односторонним, – констатировала Клара.

– Ничего, – осматривая повреждения, причиненные котом, ответила девица. – Мы добьемся того, что они нас услышат. Неужели вам не очевидна та гигантская энергетическая мощь, которой владеют эти существа?

– На собак их мощь не производит никакого впечатления.

– Да, вы правы. Мы считаем, что тут дело в древнем конфликте двух могущественных цивилизаций. Они не могут избыть пережитки прошлого. Нужно помочь им преодолеть взаимные разногласия.

– Собаки – тоже пришельцы? – осведомилась Клара.

Но ее собеседницу уже позвали друзья, и девица бегом направилась к остальным митингующим, на ходу выкрикивая очередной лозунг. Комиссар Рольф отпустила педаль тормоза и крутанула руль своего желтого «Импульса». Во все века юные сердца бунтовали против системы. Коты – один из самых безопасных способов проявления их внутренней свободы.

Клара водила свою машину стремительно, Акулина даже побаивалась с ней ездить, так что не прошло и двадцати минут, как за стеклами «Импульса» замелькали уютные улочки Лаврового пояса. Среди фасадных красок домов в этом сезоне преобладали солнечные тона, так что мобиль Клары словно бы вернулся на свою цитрусовую плантацию. Парковочное место перед домом сегодня было свободно – по случаю хорошей погоды многие жильцы рванули на реку. Приятно вечерком занырнуть в прохладные воды, а еще приятней, установить поблизости электрический отпугиватель мошкары и забросить удочку в надежде на поклевку крупной рыбы. Сама Клара не являлась страстным рыболовом, зато очень любила смотреть на поплавок, качающийся на тихих речных волнах. Но сегодня она решительно отогнала от себя всякие мысли о спокойной досуге. «Равные возможности». И точка!

На нижнем этаже трехэтажного дома, в котором находилась ее квартира, располагалась мясная лавка, которая исправно снабжала всех жильцов парной вырезкой и прочими деликатесами животного происхождения. В основном – бараниной, поскольку хозяин лавки Онуфрий Блюхер был страстным пропагандистом данного продукта. Кроме баранины дородный мясник уважал лапту, городки и разводил на продажу комнатных собачек. По вечернему случаю, а еще потому, что клиентов пока в округе не наблюдалось, сам Онуфрий вытащил из магазина низкий табурет и теперь восседал на нем с изогнутой трубкой в зубах. Когда он увидел Клару, то приветственно замахал ладонью и крикнул:

– Я сейчас! Есть очень сочная вырезка для вас, госпожа Рольф. А для Лени я приготовил обрезков, – с этими словами Онуфрий поднялся с жалобно скрипнувшего табурета и немедленно скрылся за стеклянной дверью лавки.

Лень – так звали кошку Клары. Личная Лень следователя надзора имела радикально белый окрас и характер полностью соответствующий имени. При выборе клички Клара недолго колебалась. Она решила, что будет очень уютно заявиться домой после трудного дня, а на пороге тебя встречает теплая и пушистая Лень. Ну, разве не прелесть?

Когда мясник извлекся обратно на улицу, то застал Клару в весьма воинственной позе. Руки следователя надзора грозно попирали бока, а голова была задрана вверх.

– И что это такое? – голос Клары не сулил Онуфрию ничего хорошего.

– Вот. Вывеску обновил, – гордо ответил мясник.

Над ними играла и искрилась разноцветными фонариками надпись: «Баранина. Мясо долгожителей».

– Вы пропустили предлог «для»! – насупилась Клара.

Онуфрий не спеша поставил на тротуарную брусчатку продуктовые пакеты и внушительно поднял указательный палец.

– Ни в коем случае, – заявил лавочник. – Я бы даже сказал – отнюдь! «Для» в данном конкретном случае сильно понижает список моей потенциальной клиентуры. Если я его применю, то получается, что баранина в моем магазине будет предназначена именно для долгожителей. Долгожителей в смысле свершившегося факта. А я хочу вести дела со всеми покупателями, без исключений на тех, кто не ставит себе задачу провести на этом свете максимально возможный срок.

– Тогда хотя бы вставьте «будущих», – попросила следователь надзора.

– Милейшая госпожа Рольф! Это противоречит принципу рекламы. Эффект должен либо наступать немедленно, либо речь должна идти о тождественности. «Будущих» – очень отдаленно, а значит – неопределенно. Каждый, кто купит у меня баранину, сможет считать себя уже фактически причисленным к когорте людей, которым уготована долгая старость. Нет, дорогая Клара, «будущих» – слишком слабо и оттянуто. Я вынужден заботиться о своем деле. Месяц назад через квартал открылся магазин говяжьего ливера «Телячьи нежности». Конкуренты, знаете ли, не дремлют.

Клара вздохнула. В городе Умников даже у мясника имеется собственная научная концепция рекламы. Этого Блюхера с наскока не возьмешь. Чтобы убедить его сменить вывеску, придется привлекать целую команду из ученых и юристов, а с хорошим соседом так не поступают. Поэтому баранина так и осталась пока мясом долгожителей без всяких дополнительных частей речи. Причем достойный лавочник, внутренне, был совершенно чужд стяжательства, как и преждевременной седины. Он просто из лучших побуждений страстно желал облагодетельствовать ближних мясом. А прибыль от своего дела воспринимал с монументальным равнодушием. Клара была совершенно уверена – если у Онуфрия образуются излишки капитала, он не станет стремиться открыть еще один магазин в другом районе, а потом еще один, нет, Блюхер скорее купит себе на задний двор стационарный телескоп, чтобы наблюдать за небесными светилами в компании декоративных собачек. Тем более что он не раз высказывал свою фантазию всуе, совершенно не стесняясь.

Когда Клара поднялась к себе, на третий этаж, с другой стороны двери ее встретила длинношерстная представительница инопланетной цивилизации. Белоснежная Лень, уже изнемогшая от дразнящего запаха баранина, громогласно пожаловалась хозяйке на отчаянный голод (врет) и затворнический образ жизни, в котором очень мало мужского внимания (святая правда).

– Эх, Лень, – вздохнула Клара. – В сущности, не так уж далеко мы от вас ушли. Проблемы-то одинаковые…

Но кошка не вступила в полемику, потому что с урчанием грызла первый кусок щедрого подношения Онуфрия Блюхера. Клара быстро поужинала вчерашним супом и принялась тщательно готовиться к посещению «Равных возможностей». Если бы Еремей Кеглин мог лицезреть, насколько привычно-небрежно подошла его бывшая девушка к своей вечерней трапезе, то несомненно испытал бы легкое помутнение рассудка. Ему их совместные ужины наверняка представлялись нескончаемым гастрономическим праздником, состоящим из череды яств и вереницы соусов, которые производились на свет умелыми ручками его возлюбленной. Вероятно также, что сей наивный тип испытывал иллюзии относительно продолжения ежевечерних пиров после свадьбы, хотя у Клары насчет этого были собственные виды. Впрочем, ее также ждало разочарование, когда полноводная река нежностей, букетов и комплиментов от жениха при произведении последнего в чин мужа сначала превратилась бы в тоненький ручеек, а потом иссякла совсем, вследствие затяжных обыденных ветров и антициклонов взаимного привыкания.

Таким образов Клара еще раз подвела черту под несостоявшейся свадьбой и даже нашла в этом свои плюсы, что мгновенно осушило ее уже было увлажнившиеся глаза. Одновременно она продолжала комбинировать вечерний наряд, потому что женщины постоянно ухитряются думать о десяти вещах одновременно, чем часто приводят своих мужчин в глубокий ступор.

В результате сложного наложения настроений и мотивов, Клара выбрала короткое коктейльное платье сливового цвета и принялась с помощью косметики создавать себе новый образ – широко открытые удивленные глаза, яркие губы в ореоле потока «плавящейся меди». Ножки она обула в изящные черные туфельки на шпильках и нашла их очаровательными. После внимательного анализа экстерьера перед ростовым зеркалом, Клара нашла, что туфельки замечательно подчеркивают стройность ее ног и придают походке утонченную легкость. На самом деле это были просто черные туфли.

Тем не менее, образ получился настолько эффектный, что водитель электро-такси, который подвозил ее к клубу, забыл о работе и долго уговаривал Клару послать подальше разнузданное заведение, а вместо этого составить ему компанию в маленьком домике на окраине. Он гарантировал прекрасный вид на реку и лес, утреннее пение соловьев и собственное очень приличное общество. Клара без труда преодолела сомнительное искушение – броситься очертя голову в шоферские объятия и, расплатившись с таксистом, застучала каблучками по гранитным ступенькам клуба «Равные возможности».

На крыльце стоял охранник с обнаженным малиновым фаллосом. Из папье-маше, похоже, проверять наощупь Клара не рискнула. Еще у нескольких мужчин, что курили неподалеку, также наблюдались искусственные достоинства в разной степени эрекции. У кого картонные, у кого тряпичные. Клара подметила даже парочку пенисов из бронзы, которые по причине немалого веса крепились к поясам специальными бандажами. Таков был манифест «Равных возможностей»: если женщинам позволена сексуальная провокация противоположного пола в виде декольте, коротких юбок и всяческих косметических хитростей, на вроде ярко-красных губ, то почему мужчины должны отставать? Взаимоотношение полов – ключевой вопрос человечества и идеология клуба отвергала ханжескую мораль современного общества. Несколько мужчин пошли дальше и даже обзавелись накладными задницами, но это было слишком – в таком виде они крепко смахивали на павианов.

Охранник отнесся к Кларе приветливо:

– О! Вот это экземплярчик! – бодро выдал он, когда ощупал взглядом все выпуклости на ее фигуре.

– Спасибо, – скромно потупила глазки следователь Рольф.

– В какой зоне желаете расположиться?

– А какие есть?

– Ну, синяя зона для тех девушек, которые сегодня не расположены к флирту. Мы называем ее «Одна пришла, одна уйду». Находится за танцполом. Вторая – «Рассматриваю предложения». Есть еще угол для кандидаток в содержанки…

– Даже так?

– Само собой. Невозможно запретить женщинам превращать секс в некое подобие товара, поэтому мы стараемся лишь упорядочить их желания, – страж порядка заученно отбарабанил формулировку и продолжил рассказ о внутреннем устройстве клуба. – В дальнем углу имеется огороженное пространство для брачных предложений. Оно называется – «Только после свадьбы». Оно предназначено тем дамам, кто считает, что может толкнуть свои достоинства по наивысшим расценкам. В последнее время этот закуток не слишком популярен. У нас предусмотрен даже чулан для воинствующих феминисток. Во время медленных танцев мы подпираем его шваброй…

Клара отчаянно тряхнула челкой:

– «Рассматриваю предложения».

Охранник расплылся в улыбке:

– Я так и думал. Послушай, красотка, на втором этаже оборудовано несколько лож для особенных гостей. Могу провести тебя в одну из них. Через пару часов у меня будет перерыв, и я с удовольствием к тебе присоединюсь, – он многозначительно понизил голос. – Эти ложи полностью окружаются специальной занавеской. Мы можем прекрасно провести время вдвоем…

Клара благосклонно отреагировала на второе за последние пятнадцать минут предложение интимной близости. Ну, глупо же сначала полностью задействовать весь свой арсенал, чтобы привлечь мужчин, а потом возмущаться, когда эти бедолаги покупаются на твои ухищрения.

– Благодарю. Я попробую на общих основаниях.

По мужественному лицу охранника пробежала легкая тень досады. «Понимаешь ли, я тут нарасхват» – утверждали его изогнутые брови. «Прокидаешься», – предупредили мясистые губы, сложившиеся в чуть презрительную улыбку. Сотрудник безопасности деланно равнодушно пожал плечами и повел взглядом поверх Клары.

– Когда передумаешь, знаешь, где меня искать, – надменно бросил он.

Девушка прошла под мигающей надписью «Человек – обоеполый биологический вид» и вступила в прохладный полумрак «Равных возможностей». Изнутри клуб походил на грот. Зоны и столики разделялись блестящими от воды массивными валунами. Воды было много. Ручейки текли под прозрачными стеклянными пластинами пола и собирались в несколько подсвеченных изнутри бассейнов. Тут часто проходили вечеринки с купанием, это Клара знала, как работник надзора. Власти города Умников пристально следили за деятельностью клуба и с удовольствием прикрыли бы его, но количество инцидентов тут не превышало разумные пределы, чему способствовал прекрасно обученный и физически крепкий персонал. Большая часть «Равный возможностей» была погружена в темноту, лишь танцпол купался в лучах прожекторов, да еще бары освещались специальными фонариками, которые были выстроены таким образом, что отрезали кусок пространства ровной полосой света от остальной части зала, где царила тень интимно-сердечных переживаний. Несомненно, внутренний декор заведения имитировал гигантскую пещеру. Владельцы клуба как бы напоминали посетителям – так мы, люди когда-то жили, отсюда из пещерного быта и развилась наша цивилизация.

Официант смешанной зоны был страшен, как мифическая горгулья. Конечно же, любой мужчина на его фоне выглядел красавцем. Клара не усомнилась – это было частью игры. Похоже, был задействован специальный грим.

– Голубые столики для кавалеров, оранжевые для дам, те, которые раскрашены «в пополаме» – для пар, столики-радуги – для больших компаний, – сотрудник быстро просветил девушку относительно местных колористических принципов. – Вас сколько? Одна? Хм… свободных оранжевых пока нет, присядьте пока куда-нибудь, позже, как индивидуальный освободится, я вас перемещу. Выпьете для разгона и настроения? Сбитень, медовуха, пиво, вино, водка. Тем, кому не жаль завтрашнего дня, я смешиваю напитки.

– Что порекомендуете?

Официант посмотрел на Клару бесполым взглядом мудреца.

– Шарахните сразу рюмку коньяка. Это поможет правильному пониманию обстановки. А потом я поставлю вам бокал холодного белого вина. Пока будете потягивать его, определитесь, в каком направлении двинетесь дальше. Идет?

Девушка одарила его ослепительной улыбкой. С тем же успехом она могла осветить лучом фонарика покрытую мхом базальтовую глыбу.

– Идет.

– Падайте за любой столик. Я вас найду, будьте благонадежны.

Появление Клары в пространстве половинчатых столиков сопровождалось заинтересованными взглядами мужчин и уничтожающими визуальными уколами их спутниц, действительных и вероятных. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, нужно было побыстрее определиться с местом. Комиссар Рольф приметила одного белобрысого молодого человека в старомодных роговых очках, который почему-то заглядывал под свой столик, как если бы нашел там, внизу нечто интересное. Внешность у типа была слегка неряшливая, даже можно сказать – застиранная, но выглядел он совсем безобидно. Перед парнем стояло несколько пустых пивных кружек и парочка тарелок с остатками снеков.

«Типичный клерк». Клара с женской точностью определила, вернее дифференцировала социальный статус молодого человека, после чего решила вести себя с ним решительно, даже слегка напористо. Ну, зачем помилуйте, невинно хлопать ресницами и дарить обворожительные улыбки существу, блекло-белесая физиономия которого не затронула в ее душе ни единой струнки?

– Присяду? – без всякой вопросительной интонации поинтересовалась Клара, одновременно отодвигая для себя свободный стул.

– Я занят, – веско ответил юноша. – Меня тошнит.

От изумления Клара даже не села, а хлопнулась напротив него. У парня оказался совсем не писклявый голосок, как можно было предположить из внешности, а густой простуженный бас. Выдав такой странный ответ, он нырнул под столешницу и скрылся из вида. Девушка беспомощно оглянулась. Как назло рядом не оказалось ни одного свободного места. Она спиной чувствовала злорадные женские взгляды и решила немного задержаться, чтобы ее бегство не выглядело комичным. Официант вынырнул из темноты и поставил перед ней рюмку с коньяком, напоминающую разрезанное пополам яйцо. Вместе с рюмкой он принес блюдечко с лимонными дольками. Пока Клара чинно дегустировала напиток («да, я такая, я пью коньяк, а следовательно – пришла сюда на полную катушку развлечься и повеселиться»), ее сосед выпрямился и поправил на носу старомодные очки.

– Полегчало? – с иронией спросила девушка.

– Обошлось. Наверное, мне не стоит больше пить.

– Логично.

– Еще бы не логично, – прогудел парень, чем опять сбил Клару с толку.

Главенствующего положения у нее как-то не получалось. Поэтому она решила представиться.

– Клара Рольф.

– Мирон Шульцев.

– И чем ты зарабатываешь на жизнь, Мирон Шульцев? – врожденное упрямство побудило ее сделать новый заход на начальника.

– Сейчас я черчу в архитектурном бюро братьев Крюковых.

– Достойно. Помогаешь городу обновлять свой облик?

– В какой-то мере. Например, вчера я начертил осла.

– Осла?!

– Да. Для детской площадки. Но меня скоро уволят.

– Причина веская?

– Вполне. Начальник непременно сведет со мной счеты. Старший Крюков не взял меня в командировку в город Простофиль. Он сказал, что ему нужна с собой Лиза Молочкова для замеров. Я же высказал ему в глаза, что он берет с собой секретаршу, чтобы вечером в гостинице придаться с ней разнузданному сексу.

– Почему именно разнузданному?

– Я заметил у него на столе специальный каталог с кожаными изделиями, типа сбруи. Знаете такие?

– Ммм… слышала о чем-то подобном.

– Угу. А его секретарша сделала перед поездкой новый маникюр. Все когти себе обрезала. Какие еще могут быть варианты?

– Хм… Логично.

– Логика у меня от мамы.

– От мамы?

– Да, – с вызовом подтвердил Мирон Шульцев. – Мне двадцать пять лет, и я все еще живу с мамой.

Клара едва не подавилась коньяком. Это белобрысый парень с голосом ржавого рупора оказался старше ее на год. Но она быстро взяла себя в руки:

– Значит, ты рисуешь ослов, живешь с мамой и любишь говорить начальству нелицеприятные вещи. А еще ты особенный.

– В целом вы правильно очертили круг моих интересов. Погодите, вы сказали, что я особенный. Откуда…

– Угадала? – усмехнулась Клара.

– Ну, да. Мама часто говорит, что я – особенный. Не такой, как все. Можно мне чаю? – попросил Мирон у страхолюдного официанта, который словно готический призрак материализовался рядом с их столом.

– Какой сорт? Мы завариваем более ста видов.

– Что-нибудь освежающего. Мне как-то не очень хорошо.

– Ясно, – хмыкнул официант. – Сооружу бодрящий настой с клюквой, листьями шиповника и медом. А вам, барышня, полагаю уже можно холодного вина?

Клара решительно кивнула и, когда сотрудник клуба тихо растворился во мраке, задала соседу следующий вопрос.

– А что такой особенный, по маминому мнению, человек делает в «Равных возможностях»? Это же развратное местечко, а падение нравов тебе претит. И нарисованные тут с натуры ослы не подойдут для детских площадок.

– Я надеялся расширить горизонты, переместиться в свежую социальную струю, обогатится новыми впечатлениями…

– Девчонку хотел подцепить?

– Да.

– Ясно. Кстати тот факт, что ты особенный мамин сын является причиной, почему у тебя до сих пор нет подружки.

– Серьезно? Ммм… я пока не анализировал данную сопряженность.

– Уж ты мне поверь.

– Допустим. И каковы мои сегодняшние шансы? Можно в процентах.

– Меня в качестве варианта даже не рассматривай. Здесь ноль до пятого знака после запятой.

Мирон вздохнул:

– Догадался. Даже логику включать не пришлось.

Клара удивленно изогнула бровь:

– Мотивируй.

– Аура власти. Завышенная самооценка. Отсюда – идеализация мужского образа до формата женских книжек о героях-любовниках. Я такая вся из себя замечательная, мне положено самое лучшее. Хм… сейчас…Высокий, мужественный настолько, что вместо насморка у него гормоны из носа текут. Состоятельный. При этом – нежен, романтичен, но без слюнявости. Сухие ладони, ноги не пахнут, дорогой одеколон. Что-то в этом роде…. Какая скука. Тем более, что такой типаж в природе не встречается, а обитает лишь в фантазиях экзальтированных дамочек.

Клара чуть не запротестовала в ответ, но вовремя опомнилась – это художник по ослам оказался совсем не глуп. Надо же – почти что поставил ей ловушку, а она практически в нее угодила. Следователь надзора ответила диалоговой трансференцией, перевела вектор разговора на собеседника:

– Пусть так. А кого надеешься зацепить ты? Умницу и красавицу, работящую, хозяйственную, разделяющую твои интересы, верную, не падкую на деньги, чувственную и сильную одновременно?

– Для начала меня устроит, что она обратит на меня внимание. А если при этом окажется, что моя избранница хоть чуточку симпатичней нашего официанта, моему счастью не будет предела.

Клара засмеялась. Положительно у этого маминого любимчика с внешностью, в которой было что-то от ячменного колоса, оказался хорошо подвешен язык. И мозги у него тоже работали. Ее идеал мужчины он нарисовал с уничтожающей точностью. Комиссар Рольф завертела головой. Теперь ей хотелось посмотреть, как Мирон проявит себя не на словах, а на деле. Она заметила хрупкую блондинку, что решительно встала из-за стола от некого гиппопотамистого типа с жестом, в который было вложено полное подведение итогов их непродолжительного общения. Клара горячо зашептала своему собеседнику:

– Видишь девушку? Что идет к бару по соседнему проходу? Что скажешь о ней?

– Весьма фертильная особа. Активно себя преподносит.

– Вперед на бастионы.

– С такой нужно действовать по шаблону. Подойти и предложить ей коктейль, – монотонно начал перечислять Мирон Шульцев. – При этом кривляться и гримасничать, как гамадрил. Сделать комплимент. Я буду изображать, что совсем не хочу затащить ее в постель, а она станет делать вид, будто совсем не в курсе насчет моих истинных намерений.

– А ты как хотел? Вообще-то у нашего биологического вида такой процесс общения именуется ухаживанием.

– Вот и я том же, – вздохнул молодой человек. – Хоть и без накладных задниц, но суть одинаковая. Обезъянизм сплошной.

– Еще бокал вина? – вынырнул из-за плеча Клары официант.

Утро для Клары сопровождалось неприятным привкусом во рту и ощущением смутного беспокойства. Такое пакостное чувство, когда человек еще не вспомнил собственных вечерних проделок, но уже есть сомнения в том, что все было прилично. Она выпрямилась на постели, сжала пальцами виски и стремительно размотала с катушки воспоминаний вчерашние события. Клуб, коньяк, Мирон Шульцев («очень занятный типчик»), холодное белое вино («О, вот он корень зла – это от него едкая изжога и каменная плита, что давит ей сейчас на темечко»), острая полемика на тему морали отношений («кто победил?»). Вчера Клара была абсолютно уверена, что разбила оппонента в пух и прах, но сегодня все выглядело иначе. Снова вино, медленный танец с этим самым Шульцевым («я ничего не позволила ему? Ммм… Или себе?!…Уффф, кажется ничего…»), «Пора заканчивать, ты сам доберешься или тебя проводить и сдать на руки твоей мамочке?». Хм, резковато, ну да ладно. Но после такого прекрасного плана действий они почему-то еще битый час дискутировали на тему логики и мыслительных построений. Шульцев не к месту ввернул анализ взаимоотношений парочки, что сидела в углу, около кадки с карликовой березкой. Дескать – они любовники, да еще девушка ему изменяет. А Клара не поверила и подошла к незнакомым людям за дополнительными сведениями. Боже мой, какими глазами они на нее смотрели. Это позор? Нет, пока не позор, но близко. Снова вино. Этот бокал был лишний. Впрочем, как и пара предыдущих. Дальше они едут домой. Они?! Неужели?! Клара бросила испуганный взгляд на постель. Нет, она спала одна. Но почему? Ах, он ее проводил до квартиры. Пожалуй, что она нуждалась в провожатом. Сцена прощания. Так, все прошло мило. Какая-то болтовня о работе…Ах, он боится, что его уволят и Клара пообещала помочь с местом. Ну, это ерунда. Все?! Все. Совсем все? Да. Вроде бы придаться не к чему.

Она почти без сил отвалилась на подушку. Но на губах играла улыбка. Это дразнящее ощущение легкого стыда от того, что была на грани, практически станцевала на ней, но так и не переступила черту. Будь этот Шульцев понастойчивее… Хм… пожалуй, что да… От таких крамольных мыслей ее сердце забилось сильнее. Она почувствовала возбуждение. С которым справилась вполне естественным образом, не прибегая к высшим духовным практикам. Через полтора часа заметно посвежевшая после душа следователь Рольф укладывала волосы и готовилась одеваться на службу. В ее глазах прыгали плутовские искорки.