Текст книги "Без права на жизнь (СИ)"

Автор книги: Роман Рейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Давай улетим отсюда к чертовой матери и построим свой новый мир?

– Нет, – тихо отказал Верден.

– Боишься? – спросил Овальд.

– Боюсь, – честно ответил Верден. – Понимаешь, в молодости ты боишься потерять то, что у тебя есть. Я думал, что в старости мне будет нечего бояться. Думал, что даже смерть мне будет не страшна. Прошли годы. Теперь мне нечего терять, но я все еще боюсь чего-то. Возможно, я просто привык жить трусом, просто раньше этого не понимал.

– Дело твое Верден. Я не хочу подвергать тебя риску и ломать твою жизнь. Прошу тебя помочь мне угнать корабль из училища. Ведь он же есть там?

– Есть. – Кивнул Верден, и удивленно приподняв брови отхлебнул глоток горячего чая. – Он готов к полетам.

– Где именно он находится? – спросил Овальд и подлил себе еще немного вина.

– В резервном ангаре, на заднем дворе. Помнишь, где раньше была столовая?

Овальд утвердительно кивнул.

– Столовую давно убрали. Теперь там находится учебный корабль, на котором студенты сдают практические экзамены. Летать они, конечно, не летают, но посидеть за «баранкой» им дают.

– Вот и отлично. Чтобы от тебя отвлечь все подозрения, возьми на завтра больничный. Думаю, что тебе это труда не составит.

– Вся проблема в том, что корабль находится под охраной. Его невозможно угнать. Это безумная идея, Овальд.

– Знаю. Но я все же попробую это сделать.

– Утро вечера мудренее. Пошли спать. – Объявил Верден и встал из-за стола. – Я постелю тебе на полу.

***

Холодный дождь нещадно хлестал по лицу. Одежда промокла до нитки, и тело сотрясалось от озноба. Быстро темнело, и надо было срочно найти место для ночёвки. По небу кровавым, небрежным мазком расплылся закат. Оставаться в такую погоду ночью, без крыши над головой – было самоубийством. Неподалеку виднелся силуэт старого, заброшенного многоэтажного дома. Почему Овальд сразу понял, что дом заброшен? Все просто – в нем не было света, а раз нет света – нет тепла, а это значит, нет и людей. Аккуратно семеня ногами по лужам, чтобы не поскользнуться, Овальд приблизился к дому.

Пустые глазницы оконных проемов не подавали никаких признаков жизни.

«Этот непонятно откуда взявшийся старый дом будет идеальным укрытием от непогоды», – решил Овальд. Когда он, нелепо хлябая сырой обувью, подошел поближе – в окнах всей многоэтажки вспыхнул свет. На улице к этому времени совсем стемнело, поэтому внезапная вспышка, словно плетью, хлестко ударила по глазам. Болезненно щурясь, Овальд внимательно стал вглядываться в окна. Освещение было совершенно контрастное, это напоминало какое-то конфетти из окон: уютно-спокойное рядом с казенно-холодным, нервно-дискотечное и празднично-искрящееся, приглушенно-романтичное и пронизывающе-ослепительное. И только одно из этих окон было темным, но присмотревшись внимательно, Овальд заметил и в нем источник света – на подоконнике стояла горящая свеча, с мягким, трепетно извивающимся язычком пламени.

Если возраст дерева можно определить по кольцам на срезе, собак – по зубам, возраст человека – по паспорту, то возраст жилого дома можно опознать по трещинам в бетонных плитах. Они, как морщины на лице – чем больше смеха и слез, тем больше, паутиной расползшихся, маленьких трещинок. Следы от таких эмоций во множестве впечатались в бетонное лицо многоэтажки. Этот дом был старый. Очень старый.

Овальд со скрипом открыл дверь и вошел в подъезд. Никаких лестниц или лифта здесь не оказалось, только один этаж какого-то причудливого общежития, освещенный тусклыми лампочками, с невероятно длинным коридором, по обе стороны которого были двери. Овальд деликатно постучался в первую попавшуюся дверь – ответа не последовало. Тогда он нерешительно взялся за ручку и дверь легко распахнулась.

– Добрый вечер. Есть кто дома? – громко спросил Овальд.

Никто не ответил. За спиной послышались шаги. Они приближались. Так и не решившись войти в чужую квартиру без приглашения, Овальд обернулся на подходившего, и обомлел…

Прямо на него шло нечто… или, скорее всего НЕКТО, очень странного вида. В медленно приближающейся фигуре, похожей на человеческую, просматривались непропорционально длинные руки, с тонкими и длинными дрожащими пальцами. Руки были настолько длинными, что кисти безвольно волочились плетьми по полу. В нос резко ударил запах гари и тлена, во рту почему-то почувствовался сладковатый привкус.

Существо медленно приближалось и вскоре Овальд смог разглядеть его отчётливей. Спутанные тусклые седые волосы свисали ниже плеч, лицо было черным и обгорелым, как и вся его оборванная одежда. Воспаленные, карие глаза не мигали. Сначала Овальд подумал, что у этого существа нет век, но присмотревшись, он их все же обнаружил. Просто его глаза были причудливым образом перевернуты: если долго и пристально смотреть на перевернутое лицо даже очень красивого человека, то его глаза становятся жуткими… Совершенно неправильная форма глаз, которые начинают казаться чуть ли не вертикальными. Уродливое широкое нижнее веко и маленькое, сморщенное верхнее. Ресницы начинают смотреться подтеками от черных слез.

Существо приближалось, пристально глядя на Овальда.

– Эй! Ты кто? – хрипло спросил Овальд, судорожно сглатывая слюну. Существо не ответило, только лишь улыбнулось, обнажив ряд кривых, желтых зубов. Его походка не была ковыляющей, как у зомби в фильмах: он шел как-то обречённо, шаркая босыми ногами и устало опустив плечи.

Овальд услышал бешеные удары своего сердца, а ноги парализовано застыли на месте, словно они были закованы в кандалы с тяжелейшей гирей.

С трудом преодолев оцепенение, Овальд рванулся в квартиру и остановился в центре комнаты, затем, что-то сообразив, побежал обратно к входной двери, что бы закрыться на замок изнутри. Проваливаясь ногами, словно в густой кисель, Овальд невыносимо медленно бежал к двери. Существо неотвратимо надвигалось, не переставая улыбаться, все ближе, ближе, ближе…. Поняв, что не успевает, Овальд, издав душераздирающий крик, отчаянным прыжком достиг двери и захлопнул ее прямо перед самым носом странного существа.

Обнаружив кем-то заботливо оставленный ключ в замочной скважине, не мешкая ни секунды, он прокрутил его на два оборота и устало сел, опершись спиной о мягкую обивку двери.

Снаружи, за дверью, не было слышно никаких звуков. Тишина…

Боковым зрением Овальд уловил едва заметное движение. Ключ медленно поворачивался против часовой стрелки. Овальд вцепился мертвой хваткой в ключ и начал поворачивать его в обратную сторону.

Силы были равны. Ключ больше не поворачивался ни в ту, ни в другую сторону. Внезапно Овальд услышал резкий хруст и, упав на пол, он увидел в зажатой руке круглый, металлический язычок от сломанного ключа.

Замочная скважина продолжила вращение против часовой стрелки.

– Дьявол! – выругался Овальд, вскакивая на ноги, но замок уже был открыт, и продолговатая дверная ручка медленно опускалась вниз…

К счастью, он вовремя увидел короткую, хромированную дверную цепочку. Продев шарик, закрепленный на краю цепи в пластину с прорезью, Овальд отскочил в дальний угол комнаты. Дверь плавно приоткрылась на несколько сантиметров, в образовавшуюся щель вползла обгорелая, длиннопалая рука и уверенным движением сбросила цепочку.

Дверь была открыта и на пороге стояло это странное существо. Как ни в чем не бывало, оно подошло к стене и, нарушая все законы гравитации, стало уверено шагать вверх.

Забившись в угол между двумя стенами и потолком, оно уютно уселось там и стало пристально, не мигая, рассматривать Овальда.

– Кто ты? Что тебе нужно? – почти беззвучно, одними губами, спросил Овальд.

У существа резко переменилось настроение. Усталость и медлительность моментально поменялись на агрессию и безумие, словно его только что жутко оскорбили.

Хрипя и выгибаясь в обратный мостик, существо поползло по потолку к Овальду. Непропорционально длинные руки были широко расставлены и крепко цеплялись за штукатурку тонкими, волосатыми пальцами, с шишковатыми, раздутыми суставами.

Зависнув над человеком, оно протянуло к нему руки…

Нервы Овальда не выдержали, он начал метаться по комнате и швырять попадавшиеся под руку предметы в прыгающее по стенам существо.

Шансов на победу у него не было, он понимал, что просто тянет время.

Хвала странным архитекторам и строителям, построившим эту квартиру проходной: с входом из коридора в квартиру и сквозным выходом из неё в тот же общий коридор всего дома.

В несколько прыжков одолев расстояние до выхода, Овальд рванул на себя дверь и выбежал наружу.

Коридор этого странного дома оказался лабиринтом, у которого вместо стен были, идущие бесконечной чередой, закрытые двери. Когда он распахнул следующую дверь, то там оказалась маленькая, совершенно квадратная комната, из которой было только два выхода: первая дверь – в которую он заходил, и вторая – стоящая с противоположной стороны комнаты. Пробегая очередную комнату, Овальд всегда выходил в тот же коридор и снова суматошно выбирал дверь в поисках выхода.

Он бежал по коридору и открывал в хаотичном порядке двери. Они никогда не повторялись. Некоторые мягко открывались, а другие сопротивлялись заржавелыми, скрипучими петлями. Попадались и те, на которых стояли старинные, стальные пружины-доводчики, которые после того как он входил, подгоняли его дружественным, ободряющим хлопком двери под зад. Деревянные, с дерматиновой обивкой приколоченной декоративными гвоздиками, металлические, фанерные, стеклянные… Двери… Двери… Двери…

Бег отнимал слишком много сил и, было ощущение, что к его спине прикрепили толстые жгуты, которые медленно тянули назад. Казалось, что стоит чуть замедлить бег – и натянутые жгуты, утянут тебя обратно…

Овальд не видел, но чувствовал, что существо продолжало его неотвратимо преследовать: то по полу, то по потолку, то по стене. Никакие двери и замки не были для него преградой. Оставался только один способ для спасения – найти выход из этого треклятого дома.

Комнаты, в которые он забегал, были, как и двери в них, очень разными. Сходство было лишь одно: людей в них не было. Создавалось ощущение, что они пропали за миг до того, как он забегал в комнату. Чаще всего попадались благополучные комнаты, в которых царила семейная атмосфера, в виде накрытого к ужину стола, разбросанные детские игрушки, дымящаяся сигара в хрустальной пепельнице возле кресла-качалки, лежащая на кровати раскрытая книга, или же откусанное, но еще не успевшее потемнеть, яблоко. Но бывало и так, что Овальд забегал в прокуренные, грязные притоны, где на полу раскатились бутылки, и вместо календарей или икон, на стенах и по углам висели тенеты. В одной из таких неблагополучных комнат Овальд обнаружил еще и детскую кроватку. Овальд, осторожно обходя по пути рвотные лужицы на полу, подошел к кроватке. Она оказалась пуста. Откинув в сторону дурнопахнущее тряпье, он потрогал рукой желто-оранжевый от мочи, полосатый детский матрасик. Он был еще теплым. Выругавшись про себя, он подскочил к продавленному дивану, который уже начинал тлеть от лежащей недокуренной сигареты, и выплеснул какую-то жидкость из стоящего рядом стакана.

Пробежав пару десятков комнат, Овальд обнаружил еще один странный факт – везде, где ему встречались часы со стрелками, было совершенно разное время. Стрелки просто хаотично вращались, выдавая оборот за оборотом, словно заправская динамо-машина.

Мучила жажда. В любой из комнат, когда он подбегал и начинал крутить барашек с холодной водой, в ответ кран натужно сипел впустую. В одной из комнат Овальд подошел к обшарпанному пухлому холодильнику и открыл дверцу. В нос шибанул резкий запах старого холодильника. Такой запах ни с чем не перепутать и ничем не вывести. Чувствуя себя мародером, он нашел бутылку с прокисшим молоком и жадными глотками осушил ее до дна. В его положении влага была важнее собственного здоровья.

В какой-то момент Овальд заметил, что стены коридоров начали сужаться. Обернувшись назад, он заметил, что позади него, там, где шло обгорелое, черное существо, пространство не уменьшалось. Сужение происходило только впереди коридора. Овальд бежал, задыхался, спешил, а гулкое эхо от его собственных шагов толчками било прямо в сердце… Пару раз он в спешке вырвал вместе с петлями ветхие двери. Было тяжело рассчитывать силу, прилагаемую для открытия той или иной двери. От запахов, доносящихся из комнат, хоть порой они были и приятными, начинало подташнивать.

Когда передвигаться по коридорам стало уже слишком тесно и затруднительно, он остановился на пару секунд, для того чтобы выбрать последнюю дверь, из которой он уже не сможет выйти. Его глаза уже плохо видели различия между дверями, они привыкли выхватывать вход в комнату чисто схематически, без деталей и подробностей.

Стены неумолимо сдвигались. Повернувшись боком, он просочился к первой попавшейся двери, чуть-чуть приотворил ее и, сделав выдох, протиснулся во внутрь.

Это была последняя комната, выбраться из которой он уже никогда не сможет…

Шаркающих шагов за спиной не стало слышно.

Это была уже не комната, а просторный, забитый до отказа сидящими людьми, концертный зал, а сам Овальд стоял в центре сцены. Его появление было встречено шквалом аплодисментов. После оваций зал моментально стих и люди, с неподдельным восторгом в глазах, заворожено уставились на него в ожидании чего-то сверхъестественного. Вот только чего именно?

– Здравствуйте, – растеряно, хриплым голосом поприветствовал Овальд, переминаясь с ноги на ногу, от чего доски деревянного помоста противно заскрипели.

Сказал он это очень тихо, но абсолютно каждый сидящий в зале услышал его. Люди ответили ему очередной бурей аплодисментов и снова выжидательно уставились на него. Они даже не моргали, словно боялись хоть на миг прикрыть глаза и пропустить начало представления.

Овальд был растерян. Он понимал, что от него что-то ждут, чего-то такого, на что не способны все эти сидящие в зале люди.

– Что? Что мне делать? Я не понимаю, – бормотал Овальд, щурясь из-за бьющих в глаза ярких светодиодных прожекторов, и с тревогой всматривался в зал.

Он невольно начал вспоминать о своих, возможно, незаслуженно забытых талантах, но ничего на ум не приходило. Танцевал он всегда отвратительно, а пел и того хуже. Даже читать стихи с выражением было для него проблематично. Конечно, он бы мог удивить их своей стойкостью во время сверхперегрузок… Но как это продемонстрировать без специальных тренажеров? Крутить сальто три часа кряду, а потом пройтись с закрытыми глазами по прямой линии? Бред…

– Овальд! Овальд! Овальд! – начал ободряюще скандировать зал, поднимаясь с кресел.

– Я…. Я ничего не понимаю! – закричал Овальд, скользя незрячим взглядом по зрителям. – Что? Что? Что?

Звук от громкого скандирования бился о стены и, отражаясь, кидался из стороны в сторону, как тенистый мячик.

– Овальд! Овальд! Овальд! – ревел зал.

Оглушенный, ослепленный и обессиленный он упал на колени и поднял лицо к потолку, которого не оказалось. Он увидел на фоне голубого неба свое собственное, гигантских размеров лицо, в глазах которого читалась жалость и сочувствие. Огромные губы гиганта-двойника циклично шевелились, скандируя имя:

– Овальд! Овальд! Овальд!

***

Овальд проснулся от резкого стука. Было раннее утро.

Вскочив с лежащего на полу матраса, на котором провел ночь, он осмотрелся. Вердена в комнате не было.

Прошлепав босыми ногами по коридору, Овальд заметил, что свет включен только в ванной комнате. Значит, Верден был там.

«Не случилось ли чего со стариком?» – лихорадочно билась мысль в голове.

Овальд постучался в дверь. Ответа не последовало.

– Верден, ты в порядке? – крикнул он через дверь.

За дверью послышалось шевеление.

Дверь распахнулась, и в проеме возник хмурый, гладковыбритый Верден. Волосы его были аккуратно пострижены и зачесаны с элегантным пробором.

– Все в порядке? – спросил Овальд. – Я просто услышал шум и подумал, что тебе плохо стало…

– Все хорошо. Душ уронил.– Отрывисто объяснил Верден.

– Хорошо выглядишь. А ты когда постричься-то успел?

– Это не важно. – Оборвал Овальда старик. – Ты готов?

– К чему? – не понял Овальд.

– К реализации своего плана.

– Так ты согласен? – удивился Овальд и широко улыбнулся.

– Решился. Одевайся и пошли. У нас нет времени.

Было видно, что старик взволнован. Его внутреннюю тревогу выдавали серьезное лицо и отрывистая речь. Овальд это понимал, поэтому, не донимая его лишними вопросами, быстро собрался в путь, поймав прыгающего по квартире Абаддона и засунув в карман куртки.

– Что, даже дверь закрывать на замки не будешь? – спросил Овальд, когда увидел, как уходя из квартиры, Верден слабо толкнул дверь, которая даже не захлопнулась.

– Мы покидаем эту планету навсегда. Мне больше ничего не нужно – мрачно ответил Верден, спускаясь вниз по лестнице.

Овальд хотел было уже напомнить о том, что у него остаются дети, которым квартира передастся по наследству… Но промолчал. Захлопнул приоткрытую дверь и пошел следом за Верденом.

Путь от дома до училища был близким.

Маневрируя по кривой тропинке, обставленной по краям пеньками спиленных многовековых тополей, они молча шли к цели.

Старик сильно нервничал. Это было видно и по дерганой резкой походке и по его мрачному молчанию. Овальду хотелось как-нибудь подбодрить старика, утешить. Все-таки это была его вина, что Вердену приходится идти на риск.

Под истошные хрипы кружащего над головой воронья, они подошли к воротам КПП.

Из будки вышел дежурный и поприветствовал Вердена:

– Доброе утро профессор. Предъявите пропуск.

– У меня его нет, – ответил Верден. – Забыл дома.

– В таком случае, я не смогу вас пропустить. Сами понимаете, сегодня проверка, во всем должен быть порядок.

– Да, я понимаю. – Согласился Верден.

Овальд был удивлен забывчивости друга. Сколько он его знал – этот человек никогда и ничего не забывал. Конечно, можно было списать это на возраст, но судя по всему, Верден был ничуть не удивлен своей забывчивости.

– Можно просто уйти и перелезть через забор – шепнул на ухо Вердену Овальд. – Я так в прошлый раз сюда попал.

– Этого не потребуется, – нервно отмахнулся старик. – У меня есть план лучше.

Добродушный охранник предложил:

– Профессор, занятия начнутся все равно не скоро. Вам наверное, тяжело ходить. Я могу послать своего помощника к вам домой, что бы он взял ваш пропуск и принес сюда.

– Позови помощника.

– Сэм! – Заорал охранник, широко открыв рот и обернувшись к постовой будке. Гораздо проще было вызвать напарника по рации, но он предпочел орать во всю глотку. – Сэм! Иди сюда, дело для тебя есть!

К ним подошел недовольный молодой парнишка, лет восемнадцати.

– Чего? – спросил парень.

– Сбегаешь домой к профессору Вердену и принесешь сюда его пропуск, – распорядился старший охранник, и обратившись к Вердену, спросил: Какой адрес?

– Этого не нужно. Я собрал вас не для этого.

Овальд напрягся. У Вердена был явно какой-то план для ликвидации охраны, но он никак не мог понять, какой именно. Вдруг он ощутил неприятное беспокойство, плавно трансформирующееся в страх.

– Взять его! – приказал Верден, указав пальцем на Овальда.

– Что? – растеряно прошептал Овальд.

– Че? – нахмурились охранники.

– Оглохли?! – Визгливо закричал Верден. – Я сказал: схватить его!

Ничего не понимая, охранники надвинулись на скованного страхом Овальда. Младший охранник Сэм вплотную подошел к Овальду и рявкнул ему в лицо:

– Руки за голову! Лицом к стене!

– Где ты тут стену увидел, идиот? – спокойно спросил Овальд.

– Разговорчики! Дерзкий что ли? – взвизгнул молодой охранник и схватил Овальда за отворот куртки. Его голос еще «ломался» в силу возраста. Скорее всего, он был неплохим парнем, просто хотел, пользуясь случаем, заработать себе уважение со стороны коллег.

– Руку убрал… – сказал Овальд, и нехорошо улыбнулся, глядя немигающим взглядом на мальчишку.

– Что вы возитесь с ним?! – Раздраженно сказал профессор Верден, и, выхватив висящий на поясе у старшего охранника дистанционный электрошокер, выстрелил в Овальда.

Сначала ногу, а потом и все тело пронзила судорога, которая пыталась вывернуть наизнанку все тело. Овальд рухнул лицом вниз на теплый асфальт. От удара о землю из носа потекли тонкие струйки крови.

– Не сильно жестко вы с ним? – спросил старший охранник.

– Вызовите полицию. Скажите, что этот тип пытался украсть учебный корабль, находящийся на территории училища – распорядился Верден.

– Но… он же его не украл? За что в полицию-то? – упирался все тот же охранник.

– Если попытка кражи не повод для задержания, то могу сообщить, что у него нет документов, места проживания и места работы. Это бомж, промышляющий кражами и угонами. Он вломился в мой дом и похитил всю наличность.

– Хорошо. Сейчас вызову полицию – сказал охранник и отошел в сторону.

Овальд все слышал. Болело все парализованное тело. Болело сочащееся кровью разбитое лицо. Болел, вероятно, сломанный нос. Но все это казалось ему пустяками, по сравнению с тем, что творилось у него в душе…

– Немедленно усильте охрану возле взлетной площадки. С этого типа глаз не спускайте.

– Полиция уже едет.

– Вот и славно. А теперь давайте перенесем его в училище, – распорядился Верден, слегка попинав ногой тело Овальда.

– Зачем? – спросил старший.

– Затем, что он лежит за территорией училища.

– И что?

– А то, что пока он лежит тут, он ничего не нарушил! Быстро взяли его под руки и занесли! – приказал Верден.

Охранники, не понимая, что вообще тут происходит, подхватили под руки тело и волоком протащили мимо КПП. Верден угрюмо зашагал следом.

– Вам нельзя сюда, профессор – сказал старший охранник, отбросив руку Овальда в сторону и шагнув навстречу старику. – У вас нет пропуска, я вам уже объяснял.

– Что ты несешь? У вас под носом бандиты бродят, а вы ушами тут хлопаете! – возмутился Верден.

– Понимаю, но пропустить не могу. Проверка у нас. Нынче все строго с этим.

Верден презрительно хмыкнул, и как ни в чем не бывало, перепрыгнул через шлагбаум.

Старший медленно снял с пояса шокер и неуверенно направил его на профессора.

– Совсем обалдел? Ты что творишь, гаденыш? – словно змея, зашипел Верден.

– Вы не оставляете мне выбора, профессор. Я буду вынужден нейтрализовать вас, если вы не предъявите пропуск. Извините. Проверка.

– Бардак! Кругом бардак! Ладно, расслабься. Я пошел домой за пропуском, а вы пока присмотрите за ним – сказал Верден и резво зашагал прочь.

Охранники о чем-то пошептались, и младший отправился сидеть в будке, для дальнейшего проведения контрольно-пропускных работ. Старший, убрал шокер в чехол и, взяв Овальда за обе руки, волоком потащил его.

***

Овальд лежал в тесной комнатке, освещенной едва живой лампочкой. Кругом валялись тряпки, швабры и чистящие средства.

Сидя в одиночестве, время тянется невероятно долго. Ему уже начало казаться, что он в этой кладовке прожил половину жизни, как вдруг за дверью послышались голоса.

Овальд попытался подползти к двери и подслушать, но тело его не послушалось. Было онемение в каждой части тела, и как назло, единственной не онемевшей частью тела было разодранное лицо.

Бормотание и возня за дверью длились не долго. Дверь кладовки открылась, и на пороге возник Верден.

– Ови, ты в порядке? – тревожно спросил Верден.

Лежа на полу, Овальд никак не отреагировал на вопрос. Не из-за чувства обиды, а скорее от чувства опустошенности и равнодушия. Его предал единственный близкий человек в этом мире. И ради чего? Ни ради денег или других благ, а просто из трусости.

– Ови, надо уходить – старик начал трясти за плечо лежащего Овальда. – Охранников я услал подальше отсюда, но сейчас сюда приедет полиция, на них мой авторитет не подействует.

– Пошел вон… – тихо ответил Овальд.

Верден тяжело вздохнул и сел на пол в проеме двери, прислонив голову к дверному косяку:

– Ови, я не понимаю, что тут вообще происходит…

Овальд взглянул на старика. От его прилизанной прически не осталось и следа. Давно не стриженые седые пряди небрежным гнездом разместились на его голове. Непонятно откуда взявшаяся кровь запеклась на затылке. Бородка безвольно свисала с подбородка.

«Стоп! – мысленно скомандовал Овальд. – Откуда у него снова взялась борода?»

Пошатываясь, Овальд с трудом встал на дрожащие ноги.

– Верден, так это был не ты? – спросил он.

– Где был?

– Ты в меня выстрелил из шокера и приказал вызвать полицию.

– Я? – от удивления у Вердена задрожала нижняя челюсть. – Я только что пришел сюда.

– Спокойно. Расскажи мне, что ты делал, начиная с самого утра? – Овальд присел на корточки рядом со стариком.

– Я проснулся раньше тебя – вспоминал Верден, прикрыв глаза. – Будить тебя я не решился. Ты молодой, а я по себе знаю, как постоянно хочется спать в твои годы, но постоянно кто-то или что-то мешает выспаться.

– Верден, ближе к делу – оборвал его Овальд. – Ты проснулся, дальше что было?

– Дальше? Я пошел умываться. Заткнул ванную пробкой и начал набирать в нее воду.

Старик мучительно помял клочок окровавленных волос на голове.

– Что было дальше? – спросил Овальд, слегка тряхнув за плечи старика.

– Ничего. Чепуха какая-то. Я просто потерял сознание.

– Просто так? Ничего не произошло и ты отрубился? Так не бывает, Верден.

– В мои годы и такое бывает.

– Я знаю, что произошло с тобой. Ты посмотрел на свое отражение?

– Да. И мне показалось, что оно подмигнуло мне. А дальше я ничего не помню. Когда я очнулся, то сразу побежал в училище, поскольку знал, что идти тебе больше было некуда.

Теперь в голове у Овальда сложился весь пазл. Это была отчаянная попытка «истинных» сорвать все его планы. Истинный Верден схватил своего клона и выбрался в наш мир. Старик ударился головой о край чугунной ванны и тем самым разбудил Овальда. Оставалось неясным только тот факт, почему старик, находясь без сознания, не утонул в наполняющейся ванной? Верить в то, что перед уходом, истинный Верден закрыл кран – было глупо.

– Овальд, ты в порядке? – прервал размышления Овальда вопросом старик.

– Нужно срочно уходить отсюда. Ты со мной?

– Да, – ответил Верден, и запустив руку за пазуху, выудил оттуда плазменный пистолет и протянул его Овальду. – Бери, в твоих руках он принесет больше пользы.

– Откуда он у тебя? – спросил Овальд, засовывая пистолет в карман куртки.

– Военные летчики – не профессия, а скорее болезнь. Больше десяти лет он валялся без дела, но я всегда чувствовал, что он еще сослужит службу.

Послышался надвигающийся топот тяжелых берцев.

– Я бежать не смогу, последствия шокера еще дают о себе знать. – Сказал Овальд.

– Я тоже уже далеко не гепард, попытаюсь уладить дело мирно, может быть, все обойдется – сказал Верден, вставая на ноги.

Едва они вышли из кладовки, как из-за угла на них выскочили четверо полицейских, одетых в серую броню.

– Стоять! – Гаркнул один из них.

Овальд и Верден не сговариваясь застыли на месте.

У полицейских на прозрачных пластиковых забралах шлемов, появилась фотография Овальда. Сравнив Овальда с фотографией, один из полицейских, достал наручники и сделал шаг вперед.

– Подождите! Это какая-то ошибка, – закрывая друга своей щуплой грудью, выступил вперед Верден.

– В сторону! – зарычал полицейский, позвякивая наручниками. – Пошел вон, старик, пока за тебя не принялись!

– Ты как со мной разговариваешь, щенок? – возмутился Верден, в голосе которого послышалась звонкая сталь. – Я майор ВВС, герой второй славянской войны! На моем счету сто сорок семь боевых вылетов. Имею два боевых ранения.

– Прошу прощения, майор… – замялся полицейский, неуверенно колыхая зажатыми в руке наручниками.

Весь послужной список не произвел на них особого впечатления, гораздо больше подействовал тон, которым разговаривал Верден. Такой тон не допускает пререканий и возражений.

– Как твоя фамилия, сопляк? – прорычал Верден.

– Ротмистр Джонсон. – Промямлил полицейский.

Овальд, стоящий позади старика, только диву дался от того, как может из столь тщедушного тела Вердена вылетать столь грозный и могучий рык.

– Вот что, ротмистр Джонсон… – медленно процедил Верден. – Сейчас ты и три твоих опричника, сядите в машину и умчитесь отсюда в свой гадюшник, где вы и дальше благополучно будете протирать штаны. Все понял?

– Прошу прощения, майор, но мы не можем уехать отсюда, не задержав этого человека, – ответил Джонсон, указав пальцем на Овальда.

– Этот человек ни в чем не виновен. Понятно?

– Охранник сказал, что он вызвал нас по вашей просьбе…

– Я ошибся.

– Если вы ошиблись, то ничего плохого не случится. Мы допросим его и отпустим на все четыре стороны. А так, извините, если мы его отпустим, нам попадет от начальства. У нас нет выбора…

Трое других полицейских неуверенно начали надвигаться на Вердена.

– Ну вот и все, Ови. – повернувшись лицом к другу объявил старик.

– «Все» – это когда ноги уже холодные, а они у нас с тобой они еще тепленькие – ответил Овальд, выхватил из кармана куртки пистолет Вердена и приставил его к виску хозяина. – Всем стоять на месте! Оружие на пол или я этому уважаемому ветерану вышибу мозги.

– Парень, не делай этого. – Посоветовал ротмистр.

– Оглохли?! Я сказал оружие на пол!

Полицейские в нерешительности переминались на месте.

Поняв, что на уговоры уйдет слишком много времени, Овальд обхватил Вердена и, не отводя от него ствола, попятился в сторону выхода. Прижимая рукой старика, Овальд почувствовал, как тот мелко дрожит. Понятное дело, Овальд и сам был в панике.

– Когда дойдем до ангара, я отпущу тебя – жарко шепнул Овальд в ухо старику. – Ты чист перед законом, у тебя не будет неприятностей.

– Ты тоже чист перед законом, поэтому я полечу с тобой.

– Кто чист, а кто нет – решит всевышний и сейчас наша с тобой задача не встретиться с ним…

Полицейские, словно стая шакалов, медленно следовали за Овальдом, наблюдая за ним, как за раненым буйволом, не решаясь нападать или отступать. Просто шли по пятам.

Каждый раз, когда один из преследователей пытался незаметно обойти со спины, Овальд немного ускорял шаг, не давая зайти в тыл.

Пройдя половину пути, Верден принял «управление» на себя. Территорию училища он знал лучше, чем Овальд. Пятясь спиной, он в нужный момент поворачивал тело Овальда туда, куда это было нужно.

Овальд заметил, что со спины на него надвигается огромная тень. Мельком взглянув назад, он увидел огромный ангар, в тени которого курили рабочие, техники в желтых комбинезонах, и широкоформатные охранники.

– В сторону! – рявкнул на них Овальд.

Они лениво отошли в сторону и продолжили курить.

Молодой парень в новом комбинезоне то ли оказался самым вежливым, то ли самым глупым… Он резво подскочил к Вердену и протянул к нему руку для рукопожатия: