Текст книги "Эссе для потомков"

Автор книги: Роман Пузырев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Я не мастер эпистолярного жанра,

Да и как писатель я скорей никуда,

Зато с любовью и с сердцем все строки

Посвящаю тебе детвора

Пусть в строках нет силы и стиля

В предложениях нет связи большой

Зато жизни моей и чуть предков

Донесу я рассказ вам родной

Где печали, разлуки с любовью

Пронесутся сквозь время вперед

И надеюсь история наша

Для потомков пойдет как урок

(от автора).

«Читатель проживает тысячу жизней, прежде чем умрет.

Человек, который никогда не читает, переживает только одну».

Джордж Рэймонд Ричард Мартин.

«Со всем тем, – возразил дон Хуан, – прочитать ее не мешает,

оттого что нет такой плохой книги,

в которой не было бы чего-нибудь хорошего».

«Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»

Мигель де Сервантес

Данное автобиографическое эссе, написано мною для близких моих, детей, внуков. Ведь не помня и не зная прошлого, не построишь хорошего и лучшего будущего. Если оно покажется не интересным то лучше его не читать, чем осуждать. Для человека, который не занимался ранее подобными сочинениями, данное с позволения сказать произведение далось нелегко. На самом деле просто размышлять, вспоминать, думать или мечтать намного проще, нежели положить подобное на бумагу. На словах-то и в мыслях мы все, как на гуслях, а на деле совсем другая картина получается. После данной работы я еще более приклоняюсь перед трудами великих писателей, которые не просто трудились и создавали свои произведения, но и создавали их интересными и запоминающимися для своих читателей. Я же изначально решил выложить на бумагу исторические данные своей семьи и себя на основе услышанных мною рассказов и моих личных воспоминаний и историй приключившихся со мною. Конечно, лучше сразу вести дневник и потом складывать его в рассказ или произведение с полной основательностью и правдивостью в датах, моментах, эмоциях и впечатлений, как это, например, делали великие классики, нежели делать это потом на основе собственных воспоминаний, но каждому свое. Возможно, не используя классический стиль, своим стилем я передам немного информации о своих корнях и о себе, чтобы потом это могло кому-нибудь пригодиться. Ведь какой бы ни был я, я тоже корень-корешок будущих побегов, я такой, какой я есть и делаю попытку исправить немного ситуацию для будущего поколения. Мне малоизвестно о своих корнях, потому что когда уходило предыдущее поколение, уходила и их история, возможно в будущем будут уже аккуратнее с передачей информации дальше друг другу, и я буду примером для этого. Мне, например, родители не рассказывали про родителей моей бабушки по папиной линии, потому что я был рожден в советское время, а там корни были из запрещенных для советских людей сословий. Точнее данной информации уже не было у моего отца, потому что он него это скрывали, а мне и вовсе ничего не рассказали. И как у всех советских людей того времени было важно относится к честному рабоче-крестьянскому классу. Каждому побегу нужно иметь свои корни, знать о них, пользоваться информацией о положительном и отрицательном опыте предыдущих поколений, чтобы не совершать подобных ошибок и наоборот положительные стороны развивать для пользы себе и своему будущему.

Я, Пузырев Роман Геннадиевич, не могу точно сказать, откуда и как возникла моя фамилия, поэтому для полноты картины добавлю описание возможного ее происхождения взятого мною из открытых на сегодняшний день источников, из интернета: «фамилия Пузырев принадлежит к древнему типу славянских семейных именований, образованных от личных прозвищ. Традиция давать человеку индивидуальное прозвище в дополнение к имени, полученному при крещении, издревле существовала на Руси и сохранялась вплоть до XVII века. Это объясняется тем, что из тысяч крестильных имён, записанных в святцах и месяцесловах, на практике использовалось чуть более двухсот церковных именований. Зато неисчерпаем был запас прозвищ, позволявших легко выделить человека среди других носителей того же имени. В качестве источников могли использоваться: указание на род занятий, на особенности характера или внешности человека, национальность или на местность, выходцем из которой он был. Исследуемая фамилия была образована в качестве отчества от личного именования дальнего предка по мужской линии Пузырь. В русских говорах «пузырём», «пузырьком» называли полного малыша, упитанного ребенка. Следовательно, подобное прозвище сохранилось за взрослым человеком, а затем послужило основой для фамилии. Однако не исключено, что подобные прозвания в старину носили взрослые здоровые, упитанные люди, отличавшиеся выдающимися размерами своего живота. Общепринятая модель русских родовых именований сложилась не сразу, однако уже к началу XVII века большинство фамилий образовывалось прибавлением к основе суффиксов -ов/-ев и -ин, постепенно ставших типичными показателями русских семейных имен. По своему происхождению такие именования являлись притяжательными прилагательными, а их основой чаще всего служило имя либо прозвище отца. При этом суффикс -ов/-ев прибавлялся к основам на согласный или -о, а фамилии на -ин образовывались от имен и прозвищ, оканчивающихся на -а/-я. Так потомки человека, носившего прозвище Пузырь, стали носить фамилию Пузыревы. Кроме того, имеется суждение, что прозвание Пузырев являлось для родоначальника «географическим» прозвищем, присвоенным ему по месту жительства. По этой версии, именование Пузырев закрепилось за уроженцем деревни Пузырево, расположенной в Окуловском районе Новгородской области. Пузырево, в котором было три крестьянских двора, впервые упомянуто в Писцовых книгах Деревской пятины в 1495 году. Принятие семьей личного прозвания предка как своего родового имени означает, что родоначальник фамилии Пузыревых являлся большим авторитетом для домочадцев, а также известным и уважаемым человеком в родном поселении. Поскольку процесс формирования фамилий был достаточно длительным, в настоящий момент о точном месте и времени возникновения фамилии Пузырев говорить сложно. Однако с уверенностью можно утверждать, что она относится к числу старейших прозваний и отражает в себе древние верования и традиции именования людей».

Мою бабушку звали Кузнецова Екатерина Григорьевна (20.10.1910-07.05.2007). Родилась в тогда ни еще селении Туймазы Башкирии, что в переводе с башкирского и татарского означает «свадьба». Жили они в Заготскоте. Семья была из пяти сестер, трех братьев, отца (тяти, как она его называла) Григория и матери Арины. Она была второй по старшинству среди сестер, разница со старшей сестрой была в четыре года и когда сестра вышла очень рано замуж (кстати, вроде переехала в Чувашию), то вся тяжелая работа по дому закрепилась за ней, причем надолго (сестры рано вырастали и выходили замуж). Первого своего ребенка она родила в 28 лет и только тогда ушла от родителей. Отец её был боцманом российского флота, но их корабль шел из Индии, Китая и затонул в одном из северных морей, и ему пришлось два километра плыть по холодному морю, зажав в кулаке, пять шелковых платков для своих дочерей, которые он сумел доставить по назначению. После чего его работа и карьера во флоте закончилась, и он до войны занимался хозяйством.

Деревня Заготскот состояла в основном из русских, татарских и чувашских семей. Поэтому все хорошо могли говорить на татарском языке, все кроме Арины. Ее старшего сына(Владимира) в возрасте 8-9 лет дети, чувашата, как говорила моя бабушка, сожгли в печи котельной. И до конца своей жизни, Арина не разговаривала ни с кем на каком либо языке кроме русского, хотя наверняка его знала и понимала, так как вся деревня, как и ее дети, говорили на татарском и русских языках одинаково, образуя понятную и общую для их селения речь для общего диалога.

Тятя и двое оставшихся братьев погибли на войне. Причем младшего Арина заверяла, чтобы он не рвался в бой, так как он последним уходил на фронт и из мужиков ее один оставался. Он сдержал слово матери и стал поваром на полевой кухне, но лихая как будто подслушала и при бомбардировке кухня была уничтожена вместе с ним.

Арина прожила более 80 лет, все ее дочери также прожили более 80 лет, двое или трое более 90 лет. При жизни они, когда собирались, пели песни, при матери только на русском. Когда они пели их приходили послушать, так как это были удивительные русские, женские голоса. Мне удалось слушать, правда, только бабушку и ее младшую сестру Анну, но и этого мне было достаточно понять, что это были за голоса и пение, которое брало за душу, аж до мурашек.

Как я уже сказал, бабушка первого своего ребенка родила от первого своего мужа в 28 лет и назвала Владимиром (Дмитриев 1938-1996). После началась война, и муж ушел на фронт. В военные годы бабушка с сыном Вовой жутко голодали, собирали после сбора урожая (все шло на фронт) оставшуюся, полу гнилую картошку, чтобы как-то прокормиться. С финской войны после ранения пришел в Заготскот Фёдор Антонов. Человек с сложным норовом и как сказала бабушка, он «под дулом ружья взял ее в плен». От него в 1943 (примерно 1943-2003) родился второй сын – Пётр, дальше через 3-4 года Валерий и 07.07.1948 родилась дочь Любовь, моя мама (07.07.1948-22.06.2003). Когда Любе и Валере было несколько лет, они заболели сильно, все думали что умрет Люба, так как она родилась 1,7 килограмма и была болезненной, но умер Валера. Вообще, по словам бабушки, у нее было больше детей, но про них она старалась ничего не упоминать, а лишь молилась по рано ушедшим младенцам.

Федор Антонов стал председателем совхоза, выращивали лошадей и хороших продавали в Москву, лучших чуть ли ни Сталину, опять же по рассказам бабушки. У самих было тоже хорошее хозяйство. Мама рассказывала, как она сама ухаживала за жеребенком, и все было хорошо, пока не случилась беда. Федор отвез партию лошадей в Москву и возвращался с деньгами обратно. Остановился переночевать у «хорошего» знакомого и у него пропали все вырученные деньги, совхозные деньги. После чего его посадили (странно, что не расстреляли, видать точно Сталину возил), всю домашнюю скотину, в общем, все, что было нажито – забрали. Мама всю жизнь помнила, как у нее из рук вырывали жеребенка, а она при этом кричала и плакала. Бабушка так и не смогла простить Федору такой посиделки с «товарищем».

Федора посадили в тюрьму, а потом и на зону и там однажды самого задиристого, который всех бил и изгалялся над политзаключенными и простыми людьми, хорошо вырубил головой, после чего пользовался авторитетом. По понятиям тюрьмы ему нужно было сделать наколку, но он отказался по религиозным соображениям и тогда ему вырезали на голове первые три буквы его фамилии с точкой (АНТ.). Вообще по понятиям русского православного народа раньше нельзя было делать наколки, клеймить тело, как это было на Руси, по рассказам моей бабушки. Потому что клеймо ставили рабам или должникам, которые в принципе становились рабами, потом или их держали в клетках, острогах. Сейчас у современного русского народа таких понятий не осталось почти уже, но я в свое время не стал делать себе наколки и татуировки.

Бабушка же осталась с детьми у разбитого корыта, но она никогда не сдавалась, «чему быть тому не миновать» говорила она и продолжала жить и работать. С годами заработала, а работала она не покладая рук и опять появилась кое-какая скотина, дети учились и вырастали. Старший к тому времени уже сходил в армию, потом женился на Светлане и первого сына своего назвал Валера (28.05.1963).

Человека, который обокрал Федора, задавил его же трактор, и толи вскрылось все, толи власть поменялась, в общем, реабилитировали Фёдора. Он вернулся, но жизнь семейная плохо складывалась. Вроде была еще какая то семья у него в каком-то городе и он мотался постоянно куда-то. Курево, алкоголь и купания в проруби со временем сделали свое дело, как говорила бабушка, и у него начался рак груди, который его со временем и задушил примерно в 1969 году. Тогда уже у старшего сына моей бабушки родился второй сын Сергей (04.11.1969), к тому времени они переехали в город Новокузнецк Кемеровской области. Петр уже сходил в армию и женился на Зинаиде и стал жить в Октябрьском, Башкирия. С детьми у них, что то не сложилось. Люба вышла замуж за Василия Кречетова и родила первого сына Александра 27.08.1970 года в Туймазах, после чего они переехали в город Междуреченск Кемеровской области.

В 1977-78 годах мама сошлась с моим отцом Пузыревым Геннадием Ефимовичем (20.03.1955-09.04.2016) и 31.12.1979 года в 20:15 по местному времени родился я, Пузырев Роман Геннадиевич. Вес 2800г, рост 48 см. В общем, довольно небольшой младенец, но с голосом. По сколько рождение происходило в Новый Год, как рассказывала мама, когда она меня родила и отошла от этого процесса немного, то ей как раз поднесли бокал шампанского, получилось очень приятно и символично. Потом моя мама и папа любили вспоминать всю свою последующую недолгую и нелегкую жизнь, а про меня ей тут же сказали: «слышишь, орет громче всех – это твой!».

Через пару месяцев приехала бабушка помогать маме, ухаживать и растить малыша. Маме тяжело дали роды. Рожать еще ребенка она не хотела, на этом настоял мой папа. В результате у мамы получились осложнения на сердце и через год где-то после родов ее уже прооперировали сердце в Новосибирске. В общем, с самого младенческого моего возраста бабушка действительно занялась ухаживанием и воспитанием. Когда я родился, бабушке было 69 лет. Но, не смотря на это, она практически не когда не болела и была очень живой по своей натуре и постоянно что-то делала: готовила, убирала, стирала, вязала, шила, смотрела за мной и т.п. Вязала она так, что две семьи (Дмитриевы и мы), а потом и больше всегда были в шерстяных носках. Как я уже сказал, родился я небольшим, и когда мне было 3-4 месяца начал сильно кричать, мама с папой уже не знали что делать, измучились, не высыпаясь, и бабушка сказала им сходите, мол, развейтесь, а я с ним посижу. Родители ушли в кино, а вернулись, увидели, что я сплю крепко. В общем, она нажевала мне печенек и накормила, вот я и заснул, не наедался я просто молоком уже, с детства с хорошим аппетитом прожорлив был. В этот же период уже моей жизни, моя мама положила меня спать на диван вместе с ней и папой. Ночью она проснулась от кряхтенья и увидела, как папа положил на меня ногу во сне. Я не кричал, а кряхтел и пытался выбраться. Мама быстро освободила меня, поругала папу, потом с удивлением рассказывала эту историю всем. Потому что ее удивило, что, не смотря на то, что меня чуть не раздавили, я не кричал и не плакал. Решили, что я буду терпеливым, целеустремленным, самостоятельным и не буду плаксой, когда вырасту.

В августе 1980 года меня с настоянием и организацией бабушки крестили в Новокузнецке в церкви Християн Веры Евангельской. Моими крестными стали – Валера (сын Владимира) и Неля (внучка Анны, младшей родной сестры бабушки).

Родители, как и все родители, ждали, когда скажу первое слово, и какое это будет слово: «папа» или «мама»? Но первое мое слово было «Тата», то есть Саша – имя моего старшего брата. Потом я долгое время не разговаривал вообще и подумали, что у меня какой-то дефект речи и привели на осмотр к доктору. Педиатр, осмотрев меня, принял решение отправить меня к хирургу, чтобы он мне подрезал язычок, и я стал разговаривать. Мне повезло, попался хороший и опытный хирург. Он осмотрел меня и сказал родителям, чтобы забирали меня и шли домой. На вопрос родителей «почему» врач ответил: «Да он у вас просто ленится и хитрит и все у него нормально с языком, если ему его подрезать, то тогда действительно будет проблема, и он уже не сможет нормально разговаривать, а педиатру, что вас ко мне отправил, самой язычок не мешало бы подрезать». Хирург подошел ко мне, нагнулся и сказал полушутя: «Не будешь разговаривать, и заставлять родителей нервничать язычок тебе ножичком подрежу!» и показал мне скальпель. Уже на обратной дороге из больницы я начал разговаривать с родителями предложениями. Эту ситуацию они вспоминали по жизни и благодарили хирурга, как хорошо, что в жизни встречаются настоящие профессионалы своего дела. Спасибо большое таким хорошим людям!

На улице чаще всего следила за мною бабушка и выгуливала меня во дворе, а когда я плохо себя вел или сопротивлялся, не хотел идти домой, загоняла меня прутиком. Прутики кстати у нас хорошие росли во дворе, были кусты какие-то, чуть позже мы делали из этих прутиков стрелы для самодельных луков, играя в рыцарей, ковбоев и индейцев. Да, прикольное тогда было советское время, ребенка одевали летом за рубль пятьдесят: 50 копеек сандалии, 50 копеек майка и 50 копеек трусы-плавки. Если были на речке, загорали, то могли панамку из газеты «Труд» сделать. Когда на речку я ходил с папой, то он мне огораживал из речных камней мини бассейн у берега, чтобы я плюхался и не залазил в основную воду с большим для ребенка течением. Я же любил нырять в воду и задерживать дыхание до последнего с младенчества, делал это дома в ванной и в водоемах в детстве. Когда в очередной раз отец привел меня на речку и определил специально отведённый мне в водоем, а сам расположился загорать на покрывале, проходящий мимо по дамбе мужчина, увидев маленького ребенка с головой в воде запаниковал, и стал кричать отцу: «Мужчина, спасайте ребенка!» На что отец, зная уже мои постоянные «заплывы и заныривания», ответил: «Да ничего страшного». Чем вызвал еще большую панику у проходимца, который в итоге решил сам подбежать и «спасти» ребенка и сбежал с дамбы к моему водоему. Какого же было его удивление, когда я вынырнул и показал отдышку, какая у людей задерживающих дыхание. Отец, наблюдая за этим эпизодом, прокомментировал: «он постоянно так делает, не волнуйтесь». В общем, посмеялись, и мужчина пошел соей дорогой, а отец потом рассказывал эту веселую историю. В первое свое лето я выполз на балкон, и чуть не выпал, пролезая между перилами, тогда отец успел и поймал меня за ногу, после чего перевязал все периллы проволокой, чтобы я больше не пролез, не совершил побег.

Я был шкодлив в детстве. В детский сад меня немного водили, потому что я часто заболевал и поэтому большую часть времени перед школой я просидел дома. У нас был тогда новый, двенадцати подъездный, пятиэтажный дом. Мы жили в третьем подъезде на втором этаже. В Брежневские времена по дворам ездили, развозили свежее молоко на продажу, принимали стеклотару, продавали только испеченные хлебобулочные изделия. Процесс проходил так: телега, запряженная лошадями с кучером и тетенькой в белом халате или какое-нибудь транспортное средство типа мотороллера с бочонком, с молоком или тарой под бутылки подъезжали к подъездам и останавливались. Женщина в белом (или защитном, если привозили тару под стекло) халате подходила к подъезду и кричала: «Кому молока?!!», «Посуда!!!», «Хлеб!!!». И люди выходили из подъезда и покупали продукты, сдавали стеклотару. Как только я научился чуть-чуть разговаривать, я, предварительно поняв примерно во сколько утром появляются повозки с стеклотарой или молоком и научившись сам открывать входную дверь, которая была деревянной и просто была на английском замке, стал шутить над соседями. Я приоткрывал дверь и своим молоденьким, писклявым еще голоском кричал изо всех сил: «Пасюуудаа!!!», «Кому моака!!!» и захлопывал дверь, прислушивался и ждал пока кто-нибудь пойдет, если никто не шел, выскакивал и снова кричал. Что характерно почти всегда получалось. В это время почти все взрослые, здравомыслящие и хорошо слышащие были на работе. В доме (в подъезде) оставались только пожилые пенсионеры или спящие с работы люди. Поэтому особо не вслушивались, что кричит ребенок и спускались с пустыми бидонами, пустыми бутылками (про хлеб я не кричал, не интересно было) на крыльцо и обсуждали, с чего получился такой инцидент, и как могло такое показаться всем сразу, и как может быть, что молочница быстро уехала. Мне было весело, адреналин выделялся в нужном и требуемом объеме для моей маленькой, шкодливой натуры, пока меня все же не вычислили, кто и как не помню. За руку не поймали, но пришли и пожаловались бабушке, а потом и родителям. Мне было тогда года 2-3 и поэтому у всех это вызывало только улыбку и смех. Тогда уже все в моем подъезде и соседних подъездах знали меня. Годам к пяти меня уже знали почти все в моем большом доме, потому что только на «посуде» проделки не закончились. Да и я сам как-то интересовался маленький, чем кто из соседей занимается и наведывался в гости, чаще без спроса с предлогом проведать, познакомиться ли еще каким-либо. Тогда времена еще такие были, что многие могли и входную дверь в квартиру не закрыть, секретов старались от друг друга не держать и все нормально относились к гостям. Телевизоров цветных не было, не говоря уже об интернете или каких либо гаджетах, а по чёрно-белым редко что-то было интересное. Люди в глубинке были проще и дети передвигались свободно без присмотра. Маньяков и злых к детям просто не было. Было какое-то открытое доброе и солнечное время, почти коммунизм. Поэтому мое шкодничество просто вносило позитивные краски в повседневную жизнь моего дома детства, как его тогда назвали «Союз-Аполлон» из-за картины из мозаики на торце дома, где был изображен одноименный космический корабль. Наверное, из-за этого я в детстве мечтал стать космонавтом, потому что говорили про нас живущих в этом доме все что «он с Аполлона». Хотя в те времена большинство детей хотели стать космонавтами. Мне нравилось гулять на улице и поэтому немного об этом. С раннего детства я научился делать рогатки, как и все дворовые пацаны. Каменки – это рогатки из которых стреляют камнями, мы использовали только в случаях серьезных опасностей, войны например, с соседними районами, в которых я учувствовал с шести лет. Самые распространённые и постоянные в обиходе детей «живущих» во дворах были рогатки на металлических пульках, сделанных из проволоки. Из толстой проволоки пульки назывались слоники их сложнее было сделать (согнуть и найти подходящую проволоку), но ими более чувствительней были попадания, чтобы противник не говорил, что в него не попали, в доказательство при хорошем попадании они оставляли синячок с разными отливами. Более тонкие и без оболочки пульки были эффективными только в том случае, если они переворачивались в полете и втыкались в противника. Чаще всего самое основное время для данных игр была весна, не знаю с чем это связано было, да и не помню уже, наверное весной проявляется такого рода активность. «Союз-Апполон» длинный двенадцати подъездный дом и мы во дворе часто делились на две половины и соревновались между собой, дрались воевали в шутку и в серьез иногда. Самое интересное помню было когда мы делились поровну и играли в «войнушку» на рогатках. В конце дома, перпендикулярно к нему стояла (стоит до сих пор) одноэтажное здание, медицинский архив и гараж, крыша которого была примерно со второго по третий этаж жилого дома. Крыша была с хорошим большим для детей чердаком в свободном доступе. С торца этого здания, ближе к нашему дому, где располагались гаражи, крыша была пониже. Зимой в Междуреченске всегда выпадает много снега, все же горное место. Когда трактора чистили дорогу у дома, то сгребали большие кучи снега к крыше архива, и получалась самопроизвольно удобная природная лестница для того, чтобы быстро залазить детям на крышу. С которой с этой стороны зимой превращали в большую горку, а весной использовали чердак для дислокации одной из команд противников в игру на рогатках. Играли не на жизнь, что называется насмерть. Одна команда была русских, а другая – немцев. Одни забирались вверх в укрытие в чердак, а другие атаковали снизу. Запасались полными карманами пулек, чтобы подольше хватало поиграть в непрерывный бой. Когда заканчивались пульки или сдавалась какая – либо из команд, все собирали, ходили пульки по земле или приступали к заделке новых. Так вот однажды произошел случай, который я запомнил на всю жизнь. Я был в команде, что на крыше и чердаке, мы неплохо защищались и даже атаковали, у противника одной из целей, было попасть к нам наверх и атаковать там, но мы их успешно не пускали и уже стали изощрятся. Я как раз играл с огромным азартом и воодушевлением и стал выскакивать то из чердака, перебегая крышу и отстреливаясь на бегу, можно сказать иногда на лету, то с крыши на чердак, в общем как «пропеллер» летал вокруг крыши. И вот я в очередной раз бегу с крыши вниз в окно входа чердака и прямо в этот момент время как будто остановилось. И я вижу, что бегу и торчит гвоздь из шифера и понимаю, что ногой как раз врезаюсь в него, но ничего уже поделать не могу, так как по инерции лечу на гвоздь. Я запинаюсь об гвоздь и лечу с крыши уже щучкой, вниз головой. В этот же момент я вижу на земле небольшой бугорок не успевшего растаять снега, как будто специально положенного в нужном месте. Мозгом понимаю, что этим нужно непременно воспользоваться и отдаю команду себе согнуть до предела шею и по максимуму успеть согнуться самому. И тут замедленное время исчезает и с огромной скоростью, согнув шею, но не успев нормально согнуться, врезаюсь в бугорок снега и землю. Где-то на пару минут я теряю способность дышать и опять мозгом отдаю приказ себе, чтобы начать дышать снова. В этот момент уже все игроки и те взрослые, что были рядом и видели, отовсюду подбегают ко мне, чтобы удостовериться, жив я или нет. Я же, немного отдышавшись, с большими глазами встал, сказал: «все я домой» и пошел домой и лег сразу спать. Наверно слишком много энергии потратил, что спал до утра. На следующий день первым делом с утра я побежал посмотреть на место падения, и к моему удивлению вместо бугорка снега осталось только чуть-чуть нарастающего льда. Получается, что если бы это произошло днем позже, то могло бы закончиться гораздо печальнее. Я забрался наверх, на крышу архива, посмотреть на злополучный, торчащий гвоздь на крыше. Сначала я хотел его забить, но он вылезал опять, ходил туда-сюда свободно, тогда я его просто вытащил. Да действительно прав был Лев Николаевич Толстой, жизнь состоит из случайностей и совпадений. Примерно такие мысли и посещали тогда и мою голову, ситуация произошла за несколько минут, но вариантов развития ее было очень много и в итоге все произошло так как произошло. Потом немного пообсуждали этот случай во дворе и продолжили опасные детские игры дальше.

Зимой выпадает в Междуреченске очень много снега, когда очищают дороги от него, то делают большие кучи. Этим мы всегда пользовались. Брали лопатки и строили целые квартиры. Верхняя часть была утоптана и крепко держалась, у нас получались детские городки, построенные своими руками, где мы играли потом в «догоняшки», в «войнушку» на снежках, да и просто собирались там и делились секретами. В них, кстати, было теплее, чем на улице, да и мы, зная, чем будем заниматься, тоже тепло одевались. Играли на больших совсем кучах снега в «царь горы», правила игры состояли в том, кто дольше продержится на вершине, сталкивая других. Я всегда метко кидал снежки. Был в детстве довольно метким: в снежках, кидая камни, стреляя из рогатки (однажды на спор с мужиками в гаражах разбил подряд на нормальном расстоянии несколько бутылок, опровергнув их теорию, что в стеклянную бутылку даже из ружья сложно несколько раз попасть, потому что если пуля попадет немного не в середину бутылки, то не разобьет ее, я их помню сильно разочаровал своим успешным владением рогатки), стреляя в парке из «воздушки» по мишеням. Снежками по столбам и фонарям всегда попадал даже с большого расстояния. Со школьного забора, помню, крутили сальто в снег, я поскользнулся, упал и повис за капюшон куртки на штыре, ободрав немного спину. Походящий мимо мужчина помог мне и снял с забора, а наблюдавшие за этим ребята смеялись только над этим.

Иногда делали пугачи, но это больше пошалить и то ненадолго, не очень интересно было. Играли в «банку», вот там был азарт, и иногда было и травмоопасно. Расскажу правила, потому что я уже лет двадцать не вижу, чтобы кто-то играл в эту игру. В европейской части России возможно вообще не знают про нее. У нас во дворах она была популярной среди ребят от 7 до 12 лет. Чертятся на асфальте или снеге десять-двенадцать параллельных линий расстоянием между друг другом примерно в метр. Каждой присваивается и чертится номер. Посредине последней линии чертится круг диаметром в 30-50 см. В круг ставится жестяная банка или что-то на подобие ее. У каждого игрока палка, в среднем по 150 см, в зимнее время делалась из выброшенной елки, использовали также металлические лыжные палки, только острие убирали, обломанные хоккейные клюшки, в общем из любого подходящего для этого дела материала. Игроки выявляют «голящего/водящего», не помню уже точно, как именно он назывался, но каким-то обидным наверняка словом. Выявляют просто, стают все на первой линии и кидают свои палки по очереди, чтобы сбить банку, человек, который остается один кто не сбил последним и ставиться «голящим/водящим». То есть кидают до тех пор пока не останется один такой последний. Или еще способ: ставят нижнюю часть палки на носок ноги и придерживая второй конец рукой швыряют кто дальше, кто ближе кинул, тот и водит. После чего голящий заходит за последнюю линию чуть подальше самой банки. Задача игроков кинуть палку и сбить банку, чтобы перейти на следующую линию, когда пройдешь все, то зарабатываешь жизнь и начинаешь опять с первой линии. После того как игрок кинул палку и попал или не попал в банку, задача голящего быстро поставить банку на место и чтобы палка осталась в ауте, а банка стояла на месте. Игроку нужно будет забрать свою палку и забежать за последнюю линию, чтобы голящий не задел его своей палкой и не сбил банку сам после этого. После того как все игроки кинули свои палки и голящий/водящий поставил банку на место начинается самое интересное. На палках можно сражаться с голящим/водящим, чтобы он тебя не задел и не сбил после этого банку. В общем голящему/водящему приходится не сладко и ему нужно проявить мастерство фехтования и быть шустрым, чтобы покинуть позорное место голящего/водящего. Сражение всегда длилось часами и эта активная, веселая и азартная игра нам очень нравилась. Бывали и травмы и слезы конечно, ведь палкой могло и прилететь в любую часть тела. Конечно, мы старались быть аккуратными друг к другу, чтобы продолжать игры дальше, а не ссориться и расходиться по домам. Однажды я подрался с одноклассником во время игры на палках. У меня была уже обтесанная прямо под руку еловая хорошая палка, я ей хорошо сбивал и выигрывал всех часто. Когда я возвращался уже за линию и переступил ее, то сзади меня прямо по голове огрел палкой одноклассник. После чего я развернулся и из-за обиды дал сдачи, сначала он как мог отбивался, но я в итоге выбил у него его палку. Он стал убегать, но я нагнал его и врезал хорошенько своим дрыном. Закричали соседские бабушки. В это время вышел папа, ему как раз нужно было идти на работу и вовремя подоспел разнимать нас, а точнее схватил и оттащил меня. Отец загнал меня домой и, самое обидное, он сломал и выкинул мой победоносный «дрын», как мы его с пацанами называли, под подъезд. С этим одноклассником мы еще не один раз ссорились и чем старше, тем серьезнее и страшнее, шрамы на память остались и у меня и у него.