Текст книги "Стратурион"

Автор книги: Роман Аленских

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Ты феноменальна Антика! Я прочитал файлы – просто шедевр – так легко и изящно. Знаешь, когда-нибудь я напишу о нашей работе книгу, мы вместе напишем… О нас узнает вес мир.

И этот туда же. Все-таки никогда не смогу понять людей. Примерно половина мерианцев возомнили себя великими писателями. Все, кому не лень, пишут и выкладывают в Мегасеть. Как будто их убогие мыслишки кому-то интересны кроме них самих. На создание шедевров у древних сочинителей уходили годы или даже десятилетия. Сейчас же за вполне умеренную плату доступны услуги лучших программ-киберписов, которые сочетают в себе функции персонального редактора, психотерапевта, нарколога, личного коуч-менеджера и литагента. С читателями все гораздо печальнее. Писатели не читают друг друга, причем, как они сами объясняют – из лучших побуждений. Прочитав гениальный роман какого-нибудь коллеги очень велик соблазн слямзить у него удачную идею. Потом, конечно, скандал, трибунал по авторским правам, где безжалостная тройка электронных судей-программ выносит вердикт: запрет лет на десять публиковать книги. Прочим просто недосуг читать. Десяток просмотров в Мегасети уже свидетельствует о гениальности автора. Недалеко тот день, когда на Земле останется последний читатель. Ему, безусловно, поставят памятник.

– И все же одного не понимаю, зачем Комитету понадобился Стратурион? – высказала я мысль, которая не давала мне покоя все это время.

– Это я их убедил, – не без гордости ответил Стив.

Я посмотрела на него даже с сожалением:

– Новейшие исследования в области психиатрии свидетельствуют, что шизофрения особенно часто развивается у мужчин в возрасте от сорока до пятидесяти лет, имеющих ученую степень. Мало того, почти доказано вирусное происхождение этого заболевания. Среди южноамериканских племен даже возникают эпидемии сумасшествия. Несчастным индейцам кажется, что в них вселился дух прогресса. Вы ведь недавно вернулись из Боливии?

– Уверяю тебя Антика, я совершенно здоров и чувствую себя великолепно как никогда, – если Стив и обиделся, то виду он не показал.

– Вот! Я же говорила. Это первая стадия! Потом будет бред и галлюцинации, а затем…

– Дело в том, что человечество зашло в тупик, – перебил меня Стив. – Именно так.

«Точно рехнулся», – решила я.

А Стив, как ни в чем не бывало, продолжил:

– Наши социоисторики проанализировали развитие мировой цивилизации за последние три тысячи лет, и пришли к весьма удручающему выводу – существование культуры в эволюционно совершенствующемся обществе в принципе невозможно. Только революции способны порождать новые идеи, поднимать социум на принципиально новый уровень. Так что, если время от времени не устраивать революцию, род людской просто вымрет. Можно сказать, что мы питаемся революциями, подобно тому, как хищник питается своими жертвами. Но революция в примитивном обществе практически ничего не дает, ее можно сравнить со взрывом тротиловой шашки. Тогда как революция в конвектуме – это вспышка сверхновой звезды – энергии хватит на несколько тысяч лет. Понимаешь, сейчас конвектум стал даже большим злом, чем гонка вооружений. У нас совершенно нет новых идей. Все накопленное в прошлом, уже исчерпано.

– Думаю, что поняла вас, но почему именно Стратурион?

– По-моему Стратурион самая подходящая цель – роски, на мой взгляд, слишком увлеклись социальными экспериментами. Я тут прогнал твои файлы через «Прогностикум». Он выдал довольно приличные шансы на успех – 65,5 процентов.

– Прогнозы – вещь, которая никогда не сбывается, слишком много трудноучитываемых факторов. Но вы что-то там упоминали про гешефт?

– Да, да, гешефт. Сейчас многое поставлено на карту… И знай – мы не одни. У меня есть единомышленники в Конгрессе. В случае успеха мне обещано серьезное повышение. Я займу пост директора по научным исследованиям. К черту Комитет! Эти болваны считают, что собака вертит хвостом, но сейчас хвост виляет собакой. Они всем порядком надоели, мы от них избавимся. Ты будешь свободной. И тебе никогда больше не придется продавать себя. Но прежде Стратурион должен быть разрушен! Добро пожаловать в революцию!

Может Стив и не такой дурак. Сам того не ведая, он дал мне шанс. Во всяком случае, наши планы пока совпадают, а дальше… Когда он узнает… Это будет мой лучший день.

– Да будет так – добро пожаловать в революцию! – вслед за Стивом повторила я. Сейчас я отчетливо ощутила во рту вкус цианистого калия (однажды попробовала его, чтобы понять, что чувствуют люди перед смертью). Да здравствует новый мир! Мир, в котором не будет Стива Мрака…

Глава 2. ППС

– Ты зачем здесь ходишь и существуешь? – спросил один, у которого от изнемождения слабо росла борода.

– Я здесь не существую, – произнес Вощев, стыдясь, что много людей чувствуют сейчас его одного.

– Я только думаю здесь.

Андрей Платонов. Котлован

– Не, ну ты посмотри, что эти недочеловеки делают! – возмущенно воскликнул отец, оторвавшись от видеома, – совсем зачеморились… Мало им там мегаполых браков: мужик с мужиком, две бабы с мужиком…, тьфу прости Господи. Это еще укладывается в голове. Так теперь разрешили брак с роботами!

И правильно делают! – возразила вошедшая в комнату мама, – от робота будет проку больше, чем от тебя. С твоей-то репутацией нам не то, что «ППС» не видать – ноги протянем. Бонусов осталось только на неделю. Я одна за детей бьюсь! Все я…, все я. Ты хоть раз на них внимание обратил? Такой же, как твоя мамаша. Вам с ней лишь бы пожрать. Это я во всем виновата, куда мои глаза глядели, когда выходила за тебя.

Сегодня у мамы был очередной бзик. Примерно раз в месяц на нее накатывало. Гормоны, наверное, виноваты. Тогда доставалось всем: начиная с отца и заканчивая нашей кошкой, которая по недоумию доверчиво терлась о ее ноги, выпрашивая еду.

– Бонусы…, бонусы, – проворчал отец. – Где их взять? А репутацию сейчас заработать вообще нереально, бьюсь как таранка об стол. Все по этой «ППС» с ума посходили.

– Ты просто ленивый, палец о палец не ударишь. Сел бы, да написал куда надо, глядишь, и попадем в «ППС». Я, между прочим, сегодня видела, как Валерка Сталкеров в маркете «Каприм» покупал.

«Капримом» назывался новомодный сорт веселящей воды. Если верить рекламе, при употреблении этого чудо напитка утром гарантировалось полное отсутствие абстинентного синдрома. Впрочем, подозреваю, что реклама как всегда бессовестно врала. Употребление веселящей воды было официально не запрещено, но и не поощрялось. Если в Министерство подобающего поведения поступал сигнал, репутация автоматически уменьшалась на сто баллов, а со счета снималось десять бонусов.

– Да ты что! – отец в порыве гнева вскочил с ортопедического дивана, на котором проводил, по крайней мере, третью часть своей жизни. – Знаешь, как это раньше называлось – донос.

Это слово он практически выплюнул маме в лицо.

– Донос, не донос, – жить надо, – пожала плечами мать. – Все так делают.

– Я – не все, – отец аж весь завибрировал.

Пожалуй, пора вмешаться. Не то будет грандиозный семейный скандал с воплями и взаимными упреками. За свои двадцать два с небольшим хвостиком лет, я слышал подобные разговоры тысячу раз, и мог наизусть воспроизвести их слово в слово. Заканчивалось представление хлопаньем дверьми и символическим уходом папы из дома. На три дня.

– А что плохого в браке с роботом? – спросил я, желая чуть-чуть разрядить обстановку. – Сплошные плюсы. Не нужно тратиться на развлечения, капризничать не будет, тёщи нет опять же…

Про робота я задвинул не просто так. В JAM – крупнейшем маркете Мегасети, мне попался совершенно восхитительный прайс – девушка-андроид пятого поколения по имени Акитна. Я влюбился в нее с первого взгляда. Еще бы, Акитна была воплощением моей мечты – темноволосая, голубоглазая, с точеной фигуркой, и что немаловажно, коэффициентом интеллекта далеко за сотню. Да, умеют японцы делать изящные штуковины. Я готов был поклясться, что видел ее раньше, только никак не мог вспомнить – где. Может быть во сне. Мои отношения с противоположным полом были довольно запутанными.

– И ты туда же! – горестно воскликнул отец. – Молод ещё рассуждать о таких вещах.

– Да сынок, – поддержала мама отца. – Тебе не о роботах нужно думать, а об учебе. Репутацию нужно зарабатывать смолоду, иначе ты никогда не попадешь в «ППС».

Когда речь заходила о моем воспитании, родители, несмотря на все разногласия, объединялись. Конечно, со своей точки зрения они были правы. Правда же состояла в том, что я совершенно не уверен, что хочу в «ППС». Конечно, заманчиво, принимая «таблетки здоровья», прожить лишних тройку сотен лет под куполом ни в чем себе не отказывая, но как это скучно. Может я сумасшедший, ведь все мои сокурсники грезили о нем. Порой же закрадывалась мысль, что все совсем наоборот – это как раз я единственный нормальный человек на планете. Своими размышлениями я, разумеется, вслух делиться не стал, чтобы не огорчать родителей. Они и так переживали, что я попал под дурное влияние Того-чьё-имя-нельзя-произносить-вслух.

Кажется, на этот раз мне удалось погасить надвигающуюся бурю. Грозовой разряд ушёл в землю, и семейный горизонт вновь стал ясно-безоблачным. Мама пошла на кухню, а отец снова уткнулся в видеом. Голографический ведущий популярной передачи, загадочно улыбаясь, разоблачал коварные замыслы унков:

– Очередные новости пришли из Мерианского конвектума. Социальные волнения прекариата снова набирают обороты. В связи с внедрением технологии репликации, без работы остаётся все больше жителей крупнейших кластеров Большого Манхеттена. Пособие, которое выплачивается оставшимся не у дел, позволяет им удовлетворять только самые элементарные потребности. Посмотрите, как скучен и однообразен быт обычных мерианцев. Большую часть времени они проводят дома, погруженные в виртуальную реальность. Вы можете часами бродить по улицам и не встретить ни одного человека.

Изображение ведущего сменилось голографической картинкой Большого Манхеттена: сияющие белизной высотные конструкции самой невероятной формы, переплетение ажурных арок, многоуровневые транспортные развязки и… абсолютная пустота. Нет людей, нет транспорта, вообще никакого движения. Город казался вымершим и покинутым.

– Межкластерные войны, невиданный рост киберпреступности – все это закономерный итог политики, проводимой на протяжении последнего полувека правящей клептократией, – вещал тем временем ведущий. – Всеобщий хаос и разброд поглощает Мерианский конвектум. Простые люди лишены самого главного – цели в жизни, надежды на улучшение своего положения. Разве возможно такое в нашей стране – Стране добрых дел – обществе высокой социальной ответственности? – задал он риторический вопрос и сам же на него ответил. – Нет, невозможно. Мерианский конвектум стремится к мировому господству, беспощадно эксплуатирует конвектумы второго порядка, которые являются всего лишь оружием в его руках. Его цель – завладеть ресурсами и информацией. В глобальном противостоянии у нас остаётся не так уж много возможностей. К счастью наши гениальные учёные из кластера «Осколково» создали собственный суверенный конвектум «Стратурион». Благодаря нему, уже нынешнее поколение будет жить в принципиально новом социуме, полностью лишенном недостатков, присущих ныне существующим государством. Только в нашем обществе, где окончательно решена проблема всеобщей справедливости, человек может полностью реализовать свои возможности.

Мне стало скучно. Про Стратурион я и так знал достаточно много. Он был темой моей курсовой работы в университете.

Наверное, нам пора познакомиться. Я – Андрей Нечаев, мне двадцать два года, как я уже кажется, упоминал. Учусь на третьем курсе Лингво-информационной академии. Пока не женат, живу с родителями и младшей сестрой в центральной части Рязанско-Белгородского кластера. В данный момент ничем конкретно не занят, так как на дворе первые дни августа – мое любимое время. После начала каникул прошло уже почти два месяца, ужасы летней сессии с лишенными сна ночами накануне экзаменов и пустой, гудящей от перенапряжения как колокол головой, успели позабыться. До нового семестра еще три недели свободы, наполненной мимолетным счастьем пробуждения не от звонка будильника, а от теплого прикосновения солнечных лучей, проникающих сквозь неплотно задернутые гардины. Прогулки в старом парке, посиделки с компанией однокурсников в летнем кафе. По вечерам – бездумный серфинг в Мегасети или виртуальные сражения за киберкоманду «NewPigs» в «Crasy Trash». К тому же, через два дня родители и сестра уезжают к родственникам – в Восточно-Сибирский кластер. В их отсутствие можно устроить дома разудалую вечеринку. Безоблачный горизонт жизни омрачала лишь только маленькая тучка в виде курсовой работы по новейшей истории, которую я все никак не мог одолеть. Казалось бы, много ли надо для того, чтобы написать работу на тридцать-сорок страниц? Всего только свободное время и желание. Однако первое никак не хотело совпадать со вторым. Когда в наличие имелось достаточное количество времени, почему-то напрочь пропадало желание, а когда появлялось желание, тут же находились неотложные дела. Сегодняшним утром я проснулся с твердым намерением после завтрака засесть за курсовую. Нелепая ссора родителей у видеома слегка выбила меня из колеи. «Может ну ее к черту – эту работу? Четыре недели, успею. На свежий воздух, в парк, в кафе! Блаженствовать на открытой террасе, мелкими глотками пить свежеприготовленный эко-кофе и читать новый бестселлер в жанре ЛитРПГ, рожденный электронным разумом, скрывающимся под загадочным ником „Mike Bookmake“, скачанный накануне в Добросети.» Нет, так дело не пойдет. Мысленно проведя с собой разъяснительную беседу о вреде лени и нехороших излишеств, я решительно проследовал в свою комнату и включил компьютер. На воображаемом псевдоэкране появилась объемная заставка в виде заглавной буквы «Д», обозначавшей Добросеть – суверенный отечественный сегмент Мегасети. В очередной раз помечтав о компьютере IV поколения со встроенным чипом мыслеуправления, я начал набирать в поисковике нужные для курсовой работы термины. Так, что тут у нас? Энциклопедия всеобщего знания, мегатеги – #конвектумы, #Страна добрых дел. Хэштег #Стратурион. Конвектум «Стратурион» – начало строительства – 2061 год, окончание – 2068 год. Запущен в эксплуатацию 8 мая 2069 года, к десятилетнему юбилею провозглашения Всеобщей техносоциальной реформы и образования Страны добрых дел. Название придумано коллективом ученых и инженеров под руководством академика Меликьяна, происходит от латинского слова «stratum», то есть «слой», «сфера», и обозначает общество граждан с высокой социальной ответственностью, являющееся квинтэссенцией Страны добрых дел, в котором полностью реализовано универсальное правило общественной безопасности и справедливости. Хэштег #ППС. Программа переселения в Стратурион (ППС) – система отбора лиц, способных по своим нравственным качествам стать гражданами общества с высокой социальной ответственностью. Участие в программе является добровольным. Отбор участников программы производится ежемесячно, на основании данных, предоставленных Министерством подобающего поведения. Право на участие в программе имеют подданные Страны добрых дел, имеющие максимальное количество баллов по шкале репутации. Ежемесячно восьми кандидатам на право переселения направляются соответствующие уведомления. Предпочтение отдается семейным парам с детьми в возрасте до восемнадцати лет. При этом один из супругов должен иметь официальное приглашение на участие в конкурсе, а второй – не менее пятисот тысяч баллов. Не допускаются к участию в программе лица, когда-либо привлекавшиеся к предусмотренной законодательством уголовной или административной ответственности. Конкурс транслируется в прямом эфире. Хештег #репутация. Репутация – балльная система оценки благонадежных и добрых поступков, совершаемых населением Страны добрых дел. К благонадежным поступкам, в частности, относятся: просмотр новостных и общественно-политических телепередач; позитивные отзывы и оценки ситуации в Стране добрых дел в средствах массовой коммуникации и в вербальном пространстве; высокие достижения в трудовой деятельности, отмеченные почетными грамотами и благодарностями; рождение потомства; поддержание чистоты; участие в официальных праздниках и мероприятиях; посещение культовых сооружений; донесение о неблагонадежных поступках окружающих. Исчерпывающий перечень благонадежных поступков, разработанный на основе Кодекса этического поведения граждан Страны добрых дел, принятого всенародным голосованием 17 июля 2059 года, размещен на официальной странице Министерства подобающего поведения в сети «Добросеть». Учет благонадежных поступков ведется автоматизированной инспекционной системой, находящейся в ведении Министерства подобающего поведения. За совершение благонадежных поступков начисляются баллы к репутации и бонусы. За совершение неблагонадежных поступков (употребление алкоголя и психоактивных веществ; негативные высказывания и оценки ситуации в Стране добрых дел в целом и собственного положения в частности; просмотр, размещение и оценка информационных материалов, размещенных в Мегасети (за исключением находящихся на серверном оборудовании сети «Добросеть», или, если такие действия осуществляются в рамках исполнения должностных обязанностей); употребление ненормативной лексики (если это не связано с исполнением должностных обязанностей), несообщение о неблагонадежных поступках других лиц, вступление в половые отношения с лицом собственного пола, а также вступление в половые отношения с лицом противоположного пола без обоюдного письменного согласия лиц, вступающих в половые отношения, и т.д.) следует уменьшение репутации и снижение бонусов. Примерный перечень неблагонадежных поступков размещен на официальной странице Министерства подобающего поведения. Хештег #добрые поступки. К добрым поступкам относятся поступки, проявляющие лучшие качества человека: милосердие, щедрость, снисходительность, понимание (волонтерство и донорство; помощь людям, находящимся в трудной жизненной ситуации, а также, детям, пожилым людям и инвалидам; уход за бездомными животными; уборка и благоустройство общественной территории и т.д.). Отдельно учитываются гражданские подвиги – спасение жизни граждан, находящихся в критической ситуации. Регистрация и оценка добрых поступков граждан Страны добрых дел осуществляется Министерством подобающего поведения на основании их личных обращений с приложением подтверждающей информации (видео и аудиозаписи, свидетельства лиц, в отношении которых совершен добрый поступок). Примерный перечень добрых поступков размещен на официальной странице Министерства подобающего поведения. За совершение добрых поступков начисляются баллы к репутации и бонусы. Хештег #бонусы. Бонусы – единый эквивалент, служащий мерой личного вклада в созидание общества с высокой социальной ответственностью, а также мерой стоимости любых товаров, работ, услуг.

«Уф…! До чего же мудрено, – подумал я, перекидывая добытую информацию в файл курсовой работы, – нет, на сегодня хватит. Башка совсем не варит».

Несколько минут я бездумно шарился в Добросети, перелистывая новостную ленту. Попадались лишь заезженные ролики, вроде «1001 способ легально заработать репутацию», «Лайфхак. Получаем бонусы, не вставая с дивана», или на редкость дебильное «Как я прожила двадцать семь лет и не знала для чего нужна эта щель». Вокруг последнего нарратива, собравшего шестьдесят тысяч просмотров, развернулась бурная дискуссия. Народ обсуждал все подряд: естественное отверстие между ног автора статьи, щели между ванной и стеной, промежутки между зубами, и даже Щель Кассини (оказалось, что это промежуток между кольцами Сатурна). Какую именно щель имела в виду автор, узнать было мне не суждено. Во всплывающем окошке появился знакомый логотип сетевого магазина JAM. Странно, в Добросети реклама JAM никогда не появлялась. Неужели нашли лазейку в программном коде? Я кликнул на логотип и вошел в магазин. Первое же рекламное предложение оказалось секс-роботом Акитной. «Все интереснее и любопытнее – как JAM может отслеживать мои интересы в суверенном сегменте?». В этот раз на Акитне было соблазнительное летнее платье на бретелях, отлично подчеркивающее ее формы. Девушка-робот в упор смотрела на меня, при этом лицо ее неуловимо меняло выражение. Во взгляде Акитны прослеживалось то искристое безудержное веселье, то страстное желание, то, непонятная мне щемящая сердце тоска. На мгновенье показалось, что она меня узнала.

– «Купи меня Андрей, пожалуйста, купи…, не пожалеешь… Я могу все», – прошелестел инфернальный синтетический голос в моей голове.

От неожиданности я вздрогнул и оглянулся по сторонам. Как и предполагалось, в комнате я присутствовал совсем один. А когда повернулся к экрану, никакой Акитны там уже не было, впрочем, как и рекламного баннера JAM. По спине пробежал неприятный озноб. Каликинский богосвин! Что это за глюк такой? Пора завязывать с «Crasy Trash», чертовщина уже мерещится. Нужно срочно менять образ жизни.

Я запустил процедуру отключения компьютера, а сам начал одеваться для прогулки. Между тем мысли о девушке-роботе по имени Акитна не оставляли меня. Цена на андроида была не то, чтобы запредельная, но ощутимо «кусалась». Имеющихся на моем персональном счету бонусов хватало только на две трети ее стоимости. Помимо цены были, конечно, и другие препятствия. Покупка импортного андроида бытового назначения законами Страны добрых дел не запрещалась, но относилась к крайне неблагонадежным поступкам. Рекомендовалось пользоваться отечественными разработками, созданными в рамках программы цифровой трансформации. Впрочем, отечественные андроиды большим спросом не пользовались по причине их страхолюдного внешнего вида и хронической ломучести.

«Если в Министерство подобающего поведения поступит „сигнал“, снимут репутацию, да бонусы тоже по-любому, – размышлял я. – А как быть с родителями? Робот для интимных отношений – это не коммуникатор, под подушкой не спрячешь».

Я живо представил, что будет, если притащить Акитну домой. Вселенский скандал с воплями, угрозами, и слезами матери гарантирован. «Что если попробовать? – уговаривал дьявол-искуситель внутри, – Мечта – она на то и мечта, чтобы когда-нибудь да сбыться. Не узнают…, узнают. К лешему эту репутацию… Где взять бонусы – вот это главный вопрос. Или, уже не вопрос. Есть один гениальный план… Почему так неуютно на душе?». Бессвязные обрывки мыслей кружились в голове, образуя затейливый хоровод. Последнее время я все чаше задумывался над своими странностями. Откуда во мне родилась такая непреодолимая тяга к плотским утехам с андроидом? Почему от мыслей об Акитне мне становится легко и приятно? Если быть честным с самим собой – это ведь ничто иное, как девиация. Не такая стремная, как мужеложство, или, прости Господи, зоофилия (от одного намека на подобное меня тошнило), но все же. Вывод напрашивался неутешительный: виной всему, неумение построить любовь с женщинами. Кругом полно девушек, выбирай любую – блондинку брюнетку, рыжую, стриженую, умную, дуру. Почему тогда мои сокурсницы кажутся мне пресными и скучными? Среди тех, кого я встречал, были практически идеальные претендентки на роль спутницы жизни – веселые, добрые, женственные. И все же, чего-то в них нет. Сверстницы напоминают мне сияющую глянцем обложку дорогого бумажного журнала. Они каждый день совершают добрые и благородные поступки, но никогда не делают безумных. Даже такую мелочь, как заняться сексом без предварительного письменного согласия. Одна моя бывшая подружка дико бесила тем, что в самый разгар страстей полураздетая кидалась к коммуникатору с диким воплем: «Блииин… опять забыла согласие отправить!». Мы расстались спустя три месяца после знакомства.

Перед тем, как выйти из дома, я заглянул в комнату к сестре. Соня сидела на полу перед видеомом, по-турецки поджав под себя ноги, и смотрела очередной выпуск шоу «ППС».

– Сегодня полуфинал нашего мега шоу, – объявила фантомная ведущая. – И главный приз – участие в программе переселения в Стратурион. Встречайте! Наши героини – Антиния и Полина. На личном счету добрых дел Антинии Воробьевой почти четыреста тысяч баллов. У Полины Макаровой – триста пятьдесят тысяч!

– Помнишь, что завещала старуха Шапокляк? – не удержался я от того, чтобы не подколоть сестру. – Кто людям помогает, тот тратит время зря. Хорошими делами прославиться нельзя.

– Кто такая Шапокляк? – равнодушно спросила Соня, не отрываясь от экрана.

– Был такой старый детский мультик. Не важно. Короче, если предки будут спрашивать, я пошел к Шандре. Буду поздно или рано.

– Ладно, скажу.

Выйдя из квартиры, я долго стоял на площадке, дожидаясь старенького, ползущего как черепаха, лифта, привычно шагнул в разрисованную бесчисленными поколениями малолетних хулиганов кабину. Лифт, судя по всему, был ровесником нашему дому, построенному почти семьдесят лет назад. Стены и даже потолок лифтовой кабины хранили отпечаток темных времен, о которых я знал только по скупым статьям в учебниках истории, и немного по рассказам родителей. Помимо скалящихся черепов, утыканных стрелами сердец, бесконечных признаний в любви, названий давно забытых музыкальных групп, кривой, жирно выведенной ябедливой надписи: «Светка 257 кв. – шлюха, берет в рот», встречались и загадочные артефакты. Смысл некоторых из них мне так и не удалось расшифровать. Что хотели донести до потомков авторы посланий «Дрильник-маньяк, убью, сцука!», «Илэкрт дораго качиствно», навсегда осталось тайной. Наш лифт собирались менять на новый (с антивандальными панелями, обладающими эффектом самостирания), еще три года назад. Однако что-то как всегда пошло не по плану.

Спустившись вниз, я присел на лавочку около подъезда, по привычке окинул взглядом наш уютный двор – зеленый оазис в окружении безжизненных белых скал бетонопластиковых высоток. Двор в этот полуденный час был совершенно пустынен. Я активировал наручный браслет-коммуникатор, и набрал номер Шандры. На самом деле, конечно же, он никакой не Шандра. Его зовут Димон. Шандра – производное от фамилии Шанохин. Димон (Шандра) Шанохин – друг моего детства.

– Салам! Да прибудет с тобой великий Брахмапутра, – поприветствовал я его.

– Охайо! – отозвался Шандра. – Че, как?

– Здравствуй, чел! Есть рил ток! Го до хаты?

– Го, я один.

– Как десять таймов проклокает, жди. Отбой.

Шандра жил совсем недалеко, через два дома от меня. Он единолично владел однокомнатной квартирой, которую приобрели ему родители. Наличие у друга отдельного жилища вызывало у меня периодические приступы белой зависти. Учитывая репутацию нашей семьи, мне даже простенькая «однушка» будет доступна лет через десять. Куда моим до Димоновых предков. Отец Шандры служит начальником пожарного расчета, а мать – врач-хирург. Бонусы и репутация проливаются на них щедрым потокам. Профессия же моего отца была самой антигероической на свете. Посудите сами – что может быть героического в работе специалиста по ландшафтному дизайну. То же самое можно сказать о профессии мамы, которая работает школьной учительницей.

На полдороги мне позвонил Шандра, пожаловался, больше не в силах гамать в «Crasy Trash», и предложил почилить на воздухе, в сквере напротив его дома. Я согласился. Шандра ожидал меня в условленном месте. Он сидел на старой, обглоданной дождями и ветром скамейке, спрятанной от посторонних глаз непроходимыми зарослями в самом глухом уголке сквера. Скамейка эта многие годы служила нам надежным прибежищем. Здесь мы иногда проводили время, тайком предавались запретным удовольствиям в виде пива и кое-чего повыше градусом, обсуждали знакомых девчонок, делились планами на будущее, ссорились, мирились, и много спорили. Шандра был единственным человеком, с которым я не боялся говорить на такие темы, за которые Министерство подобающего поведения, доведись ему узнать содержание наших бесед, не только бы сняло с меня все бонусы и репутацию, но и, пожалуй, отправило бы на перевоспитание в исправительно-трудовой центр. Мы с Шандрой дружили с незапамятных времен. В гимназиумные годы учились в одном классе, мечтали поступить в университет и стать специалистами в сфере информационных технологий. Потом наши пути разошлись. Шандра, как и планировал, поступил на заочный факультет IT-индустрии, я же, неожиданно для самого себя, круто изменил планы, и, вопреки мнению родителей, выбрал социоисторию. Предки, кажется, до сих пор не смогли с этим смириться.

– Хай, бро! – сказал я, присаживаясь рядом с Шандрой. – Как сам?

– Заколебись, – неопределенно ответил он. – Бобик сдох. Скучно. Не пишется, и вдохновения никакого. Уже два дня ботва.

По моему глубокому убеждению, Шандра был жутко талантлив. Помимо того, что он превосходно разбирался в технике, мой друг сочинял гениальные, хотя и мрачноватые, песни.

Особенно мне нравилась его «Баллада о голимом вампире Дрюкере», которая начиналась так:

Гаснет свет во мраке ночи,

Сатана войти к нам хочет!

На погосте вурдалаки,

Кровь сосут с гнилой собаки.

Сам себя Шандра характеризовал как «нигилистопофигиста».

– Пойми, чувачок, – доказывал, бывало, разгоряченный экопивом Димон. – Весь наш мир с пятидесятипроцентной вероятностью голограмма, матрица. Скорее всего, нас вообще нет. Мы лишь файлы, набор нолей и единиц в чьем-то засраном компе. Вот такая засада, прикинь. Зачем тогда напрягаться как конченный лох, если какой-то четкий пацанчик за тебя уже все решил. И рано или поздно тебя сотрут или вообще отформатируют.

Сам я в голографическую вселенную, солипсизм, симулякры, и прочую бесовщину не верил, и частенько спорил с Шандрой.

– Допустим, – возражал я. – Мы всего лишь часть программы, созданной, существами высшего порядка, может быть, даже нашими потомками. Тогда возникает вопрос, для чего им надо было так заморачиваться.

– А фигель его знает, – чесал репу Шандра. – Может постебаться над нами просто хотят. Типа, реалити-шоу.

– И в любой, даже самой совершенной программе, по любому есть свои глюки и баги, – привел я свой главный аргумент. – Но в нашем мире законы физики конкретно работают. Человечество существует много тысяч лет. За это время по теории вероятности хоть один крупный сбой должен был произойти.

– А это маза! – обрадовался Шандра. – Нужно только поюзать. Где-то читал про корабль-призрак с которого исчез весь экипаж. «Мария Целеста», вот! А еще во время Первой мировой войны исчез без следа целый полк.