Текст книги "Закрыватель Америк"

Автор книги: Роман Подольный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Подольный Р
Закрыватель Америк

Роман Подольный

Закрыватель Америк...

Они хитрили, и Аллах хитрил, но

Аллах самый хитрый из хитрецов.

Коран

И город был серым, и день, и настроение – все было серым, как пепел, падавший с моей сигареты в чашечку с недопитым кофе. И кофе тоже был уже серым...

Командировка не удалась. И у человека, который сидел напротив меня в гостиничном буфете, дела тоже были не ай-яй-яй. Сигарету за сигаретой мусолит. Чуть начнет, гасит, задумается, новую тянет.

– Вы чем-то расстроены? – спросил я.

Он поднял крупную голову с огромным квадратным лбом. Маленькие острые глаза почти физически оттолкнули меня. Я смутился и растерялся.

– Извините, не хотел.

– А! Вы правы. По Уитмену: если тебе захотелось поговорить с незнакомым человеком, почему бы тебе этого не сделать?

– Виктор.

– Николай, – ответил я, поняв, что это он мне представился.

– Значит, оба победители. Один по латыни, другой по гречески. Что же, полутезка, пойдемте ко мне? У меня есть в номере бутылка полусухого, а здешний кофе вам, должно быть, уже осточертел.

...За полчаса я успел рассказать о своих злоключениях с заводом-поставщиком. Раньше конца квартала станков не дают, а мы когда свой план выполнять должны, интересно!

И главное, директор у них такой вежливый, спокойный, все так логично объясняет, поневоле веришь. Мне мой директор по междугородному кричит, чтоб я того за глотку брал, а при нем даже голос повысить неудобно.

Нет, раньше хорошо было: держали специальных толкачей, те свое дело знали, старшие инженеры на месте сидели, а не валандались без толку...

Я передохнул и выжидающе посмотрел на собеседника, точнее – слушателя. Давно пора было и ему начать высказываться.

– А у вас? Тоже оборудование не дают?

– А! – Он махнул рукой. – Если бы. Дали. В том-то и беда, Коленька. Никуда мне не деться теперь – надо эксперимент ставить.

– Физик?

– Экспериментатор, – он вздохнул.

– Кокетничаете? – усмехнулся я.

– Нет. Увы. Рад бы.

– Хотите менять профессию?

– Не хочу. Но, может, придется. Думал об этом, когда вы со мной заговорили.

– А что, неудачи, что ли? – Я окинул взглядом его поношенный пиджак, дешевенькую рубашку, пузырившиеся на коленях брюки. – У вас ведь, слышал, если в тридцать не кандидат, а в тридцать пять не доктор, так уже за бездарь держат.

– Доктор я. Даже член-корреспондент, – физик дернул плечом.

Обиделся, подумал я. Что ж, сделаю вид, что поверил.

– Ну, что же стряслось? Расскажите... Если не секрет.

– Какой там секрет! Сейчас все знают, кто хочет, а скоро даже те, кто не хочет, узнают. Вы меня спросили, не физик ли я. А я ответил: экспериментатор. Не знаю, какой я физик, а экспериментатор хороший.

Он выбросил на стол руки – огромные красные руки в веревках, бечевках и нитках вен.

– Меня не голова вывела в физики, а вот эти две пятерни. Стекло, металл, дерево, пластмасса – со всем могу работать. Ухаживал аспирантом за микробиологичкой, делал ей стеклянные трубки сверхтонкие... До сих пир, кроме одного японца, никто таких не умеет. Отдел у меня сейчас, набрал мастеров первого класса, условия для них выбил, настоящие ребята – любому нос утрут.

Вся эта хвастливая тирада была произнесена весьма унылым голосом.

– Что вас в этом огорчает?

Он не ответил на мой вопрос. Помолчали.

Потом большие красные руки взяли меня за лацканы пиджака, и я увидел у самого лица его твердые глаза.

– Ладно. Попробую рассказать. Решите, наверное, что у меня мания величия. Но психиатров не вызывайте. Сам к ним ездил. Еще в прошлом году. Впрочем, началось все лет восемь назад. Помните, может быть, один француз опубликовал сообщение о частицах, движущихся быстрее света. Метафотонах.

– Как же! Это обошло всю прессу. Потом, правда, выяснилось, что он напутал.

– Да. Метафотоны закрыли. Я закрыл.

– Вы?

– Ага. Очень был доволен. Доктором стал. Никак мне не давали до этого защищаться. Чего ты, говорили, на отрицательных результатах за степенью лезешь? Понимаете, слава у меня дурная. Студент один даже кличку приклеил; губитель гипотез. Выдвинут теоретики что-нибудь этакое позаковыристей, а я их – с неба на землю.

Слышали про кварки? Ох, была заварушка! Американцы их на Солнце нашли, англичане в морской воде, австралийцы в космических лучах выловили.

Теоретики предсказали: элементарные частицы должны из сверхэлементарных состоять. Назвали эти сверхэлементарные кварками, рассказали нам, какие они, и стали экспериментаторы работать.

Я составил план эксперимента – и в Канаду, международный семинар проводить. Бросил опыт на Скруплева. Хороший физик. Даже экспериментатор хороший.

Через две недели телеграмма от него – кварки в каменном угле нашел. Радость! К Нобелевской премии примериваемся, государственную в уме держим. Возвращаюсь. Ставлю со Скруплевым повторную серию. Что за черт?! Нет кварков. Третью ставлю. Опять ничего. Скруплев на себе волосы рвет. Ребята другие просто ничего не понимают. Публикуем результаты. И тут начинается: австралийцы насчет космических лучей извиняются. Американцы говорят, что неправильно линии солнечного спектра интерпретировали. Англичане – те долго молчали. Пока итальянцы их опыт не повторили. Нет кварков, и все тут!

Теоретики на дыбы. Уж чересчур им мир из кварков нравился. Потом передумали. Есть кварки, говорят, только другие. И выдают нам описание.

Знаете, слон на буйвола больше похож, чем новые кварки – на старые. Хоть бы имя сменили, что ли. Ладно. Ищем – и этих нет. Тут новую сверхсенсацию подбрасывают из Кембриджа – опровергли они на опыте одно предсказание Эйнштейна. Проверяю: Эйнштейн прав.

Австриец предположил, что намагниченное тело тяжелее себя ненамагниченного. Мура оказалась.

Наш физик еще что-то такое нашел, – я и его опровергаю.

Губитель гипотез, в общем. На капустнике студент один под меня вырядился, корону напялил и доску на грудь: "Король отрицательного результата". Вот как!

– А что вас здесь огорчает?

– Сначала – только то, что отрицательный результат неэффектно как-то выглядит. Представьте: за открытие кварков и Нобелевскую не жалко. А за закрытие? Опыт же, между прочим, один, только результат разный.

– И из-за этого вы хотите бросить физику?

– Не хочу. И не из-за этого. Но вот представьте, звонит мне Хишмэн из Оксфорда...

– Ого!

– Слышали, значит. Звонит, извиняется ужасно и просит его опыта последнего не повторять. Суеверный он, мол.

Я от души рассмеялся.

– Ну, вам я настроения не подниму, но мне-то вы его подняли, Виктор. Вот Хишмэн-то, а?

– Не смейтесь. Рановато. Видите ли, я ему не сказал, но уже поставил один эксперимент. К его опыту он прямого отношения не имел, да и начат был года на три раньше...

Виктор встал с кресла, повернулся ко мне спиной, подошел к окну и глухо сказал:

– Я не стал проверять эксперимент Либермана по изменению гравитационной постоянной. Я очень сомневался в его результатах, но проверять их не стал.

– И?..

– Держится. Проверяли Либермана. Другие. Подтверждали.

– Так и вы бы подтвердили.

– Наверно. Но мой эксперимент был поставлен строго. Я взял три крупных открытия и отложил проверку на пять лет. Перед выездом сюда я проверил два из трех – кроме эффекта Либермана.

Теперь уже и я вскочил на ноги:

– Неужели? Не может быть!

– Может. Их тоже до меня проверяли и повторяли. А я – закрыл.

– Но ведь бывают... – я копался в складах памяти, пытаясь найти какое-нибудь объяснение, но нашел только аналогию. – Виктор! Бывает так. В "Известиях" читал лет пять назад. Две группы ученых спорили о каких-то, не помню уже каких, свойствах кристаллов. Одна группа эти свойства находила, другая нет. Лет десять спорили. А потом и первая группа тоже перестала находить. А раньше опыты вроде бы не менее чистые были. Да что вы расстраиваетесь! Не с одним вами. А положительные результаты – будут. Знаете, у вас получается совсем как в стихотворении Тютчева "Колумб":

Так связан, съединен от века

Союзом кровного родства

Разумный гений человека

С творящей силой естества...

Скажи заветное он слово

И миром новым естество

Всегда откликнуться готово

На голос родственный его.

– У меня, видите ли, наоборот. – Виктор вернулся в кресло, крутил в руке полупустой стакан, смотрел сквозь вино на лампу, холодная зеленоватая жидкость переливалась голубым и фиолетовым. – Совсем наоборот. Марк Твен сказал: "Удивляются, что Колумб открыл Америку. Однако было бы еще удивительнее, если бы ее не оказалось на месте". Удивительнее!

– Подойдите к этому по-другому. Английское "Wonderful" можно перевести и как "удивительно" и как "замечательно". "Замечательно, что Колумб открыл Америку, но было бы еще замечательнее, если бы ее не оказалось на месте".

– Замечательнее?! – он поставил стакан на стол, расплескивая остатки вина. – Я топлю материки, я Колумб наоборот.

– Ну и ну! – я не мог не засмеяться. – Так вы и вправду решили, что это зависит от вас?

– Я говорил вам уже, что ходил к психиатрам. Они считают меня нормальным.

– А вы считаете, что от вас зависят свойства мира?

– Я был обязан создать не противоречащее фактам объяснение. У меня получилось примерно вот что... Как бы объяснить, чтобы вы это поняли...

– Спасибо.

– А! Оставьте обиды. Представьте себе... Нет, не так. Человек осознает природу, правильно? И открывает ее законы.

– Но они существуют и до открытия.

– Да. Но в неоформленном виде... Атомное ядро... Его можно себе представить твердым телом, жидкостью, газом. Есть разные модели – для разных случаев. Какое оно на самом деле? А законы природы... Ученый заставляет природу формулировать их. И только.

– Ого! Только? Значит, при Птоломее Солнце вращалось вокруг Земли?

– Что же, с точки зрения достаточно общей теории, это и сегодня правильно.

– А когда Эйнштейн придумал теорию относительности и все штучки с пространством – временем, – я говорил медленно, весело придумывая новые варианты, во мне почти иссяк интерес к Виктору, оказавшемуся всего-навсего остряком, но не к его чрезвычайно занимательной шутке... – Нет, вы только представьте себе, как Вселенная скрипит и корчится, принимая требования маленького Альберта! Впрочем, Коперник тоже устроил хороший кавардак в местных масштабах.

– Я знал, что это смешно. Но вы не знаете, как это грустно.

Я присмотрелся к нему. Ей-ей, он действительно не шутил.

– Что же тут грустного?

– Я – Колумб наоборот. Того, что я ищу, не оказывается.

– Но ведь открыть, что чего-то нет...

– Да, я знаю, что это называется открытием. Но сейчас дело не в ценности результата. Я должен поставить опыт над собой, а не над материей. Психиатры... Хочу узнать, правы ли они.

– И?..

– Я должен попытаться "закрыть" что-нибудь такое, что-нибудь такое, что не может исчезнуть. Оно не исчезнет, и я успокоюсь.

– А если исчезнет?

– Через месяц увидим. Я приезжал сюда за оборудованием для опыта.

– Какого?

– Я хочу проверить, существуют ли атомы.