Текст книги "Ангара (СИ)"

Автор книги: Роман Фомин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

 Ангара.

  Стояла ночь, завораживающий зимний сумрак. Небо заслоняло тяжелое, пухлое покрывало туч. Такую плотную пелену облаков не просвечивало даже дневное солнце, когда описывало над горизонтом низкую, зимнюю дугу.

  Кайрос шел, методично переставлял ноги, разгребая ровный, рыхлый снег. За его спиной, плотно прижатый к спине возвышался бочкообразный рюкзак, одного, серебристого цвета с комбинезоном. От Кайроса в чащу убегала цепь следов: две борозды с провалами шагов. Далеко позади, на лесной плеши тлели почерневшие остатки параплана.

  Мимо плыли согнутые тяжелым инеем ветки деревьев и сгорбленный, дырявый кустарник. В черной вышине порывистый ветер ворошил колючую шапку елового леса.

  Четверть часа спустя Кайрос вышел к краю леса. Деревья здесь расступались перед спуском к реке. Длинные ветки раскачивались из стороны в сторону, будто махали кому-то на невидимом другом берегу.

  На короткий миг он оглянулся: сенсоры уловили движение в чаще. Ничего, только двойная, кусочно-непревная полоса следов во мраке. Кайрос проверил датчики. Температуру снаружи. Минус 26 по Цельсию. Температуру внутри. Состав воздуха. Уровень заряда батарей.

  Он сделал осторожный шаг, другой, выступая на открытую местность. Поднял голову всматриваясь в плотное одеяло туч. Посторонних объектов нет. Еще шаг.

  Едва выступив из под защиты леса, Кайрос почувствовал как ветер ощутимо толкает его в правый бок. Длинная ветка качнувшись погладила его по рюкзаку, словно пытаясь удержать.

  Навигационный прибор показывал, что до пункта назначения два километра. Кайрос меланхолично проверил лямки рюкзака, ремни на поясе и предплечьях, после чего начал спускаться.

  К деревне он вышел со стороны реки. Рядом с берегом лежали выставленные на полозья перевернутые лодки занесенные снегом, словно замерзшие черепахи. Он двинулся вверх по заледенелой дороге, подгоняемый свистом ветра. Задиристая поземка то догоняла его, то, внезапно устав, припадала к земле. Кайрос шагал, штанины его с тихим шелестом терлись друг о друга, вместе с рукавами теплоизоляционной куртки. Вжик-вжик.

  Из-за поворота, у съежившихся зарослей рябины над снежным валом показалась расческа штакетника. Кайрос остановился и повторно, основательно просканировал местность. В деревне наверняка есть живность, собаки. Они не дадут ему войти спокойно, станут лаять, поднимать шум. Требовалось максимально подготовиться к тому, что его заметят.

  Первым делом он проверил тяжелый, закрытый мягким кожухом прибор на правом предплечье. Отстегнул капот, провел пальцами по панели, открывая зеленую голограмму состояния. Из рюкзака за спиной донесся тихий, хлюпающий звук. По лицевой маске Кайроса на уровне глаз побежали цифры. Времени достаточно, но нужно поторопиться.

  Он размеренно вышел на широкую улицу пустынной, точно вымершей деревни. Головы он не поворачивал, однако сканеры послушно пронизывали покосившиеся заборы, ворота, бревенчатые срубы и выцветшие бараки силикатного кирпича. Отдельные здания были заброшены, тянули в небо почерневшие стропила, смотрели укоризненно пустыми глазницами окон. Ветер волок по дороге меж сугробами поземку. Сканер засек собаку. Еще одну.

  Кайрос остановился у низкого дома под двускатной крышей с парой узких, прямоугольных окон. Из крипичной трубы на крыше тянулась тонкая струйка дыма. На одной стороне крыши чернели солнечные зарядные панели: снег на них не задерживался. Ворота чуть приоткрыты, связаны металлической цепью.

  Сенсоры показывали, что за воротами стоял угловатый, старенький, промерзший насквозь электро-болид. За болидом – сдвоенный, отапливаемый сарай с живностью: куры, корова. У крыльца – конура, в ней свернувшийся калачиком крупный, мохнатый пес на цепи. Не спит.

  Войти в дом полагалось без шума. Этому препятствовали засов на глухой калитке и цепь на воротах. А также пес, который поднял голову и прислушивался к вою ветра.

  Кайрос шагнул к приоткрытым воротам, протянул правую руку к свисающей цепи. Из агрегата на предплечье выдвинулись металлические стержни. Тонкое шипение плазмы и цепь распалась, он едва успел подхватить концы, чтобы не брякнуло.

  Аккуратно, стараясь не шуметь, Кайрос подтянул створ ворот, собирая волну снега. Морозные доски предательски скрипнули. Кайрос осторожно шагнул во двор. Оперся о вытянутый угловатый нос болида, засыпанный снегом, протискиваясь к тропинке.

  Звякнула цепь. У самого крыльца его ждал огромный, косматый пес.

  Зверь опустил голову, морща черный нос и обнажая клыки, готовясь к прыжку. Звук, что он издавал не был рычанием, скорее раскатистое, утробное рокотание.

  Кайрос отреагировал быстро. Выброшенная рука и парализующие лучи впились в собаку. В морозном воздухе блеснули разряд, бегущий по едва видимым проводам. Пес рухнул как подкошенный, где стоял, словно под фигуристом-новичком разъехались коньки.

  Растрепанная, крупнотелая Пелагея в необъятной, мешкообразной ночнушке едва продрала глаза ото сна. Протерла лицо сухой ладонью. Она спала на раскладном диване в углу просторной комнаты, занимающей все пространства сруба. В соседнем углу высокий шкаф отгораживал низкую лежанку, на которой похрапывал Василий. К противоположной стене примыкала массивная беленая печь. В доме царил сумрак: свет едва сочился из оторченных изморозью окон. Ей померещилось, что хлопнула дверь в сенях и у порога кто-то копошится. Она поднялась на локтях в кровати. И правда, у двери шевелилась темная фигура. Не совсем отдавая себе отчета она села в кровати, откинув одеяло. Спустила полные ноги. Потянулась и щелкнула выключателем. В комнате вспыхнул свет.

  Фигура у двери замерла, потом поднялась и повернулась. Перед Пелагеей предстал высокий, под потолок человек в светло-сером комбинезоне, перетянутый ремнями и увешанный устройствами. Правую руку повыше запястья накрывал массивная панель, охватывающая предплечье целиком. На груди и у пояса висели черные плоские приборы, похожие на рации. Левое плечо венчала черная округлая башенка, точно перевернутая чашка, с поблескивающим глазком камеры. Голова с прозрачной лицовой маской укрыта в капюшон. Под массивными ботинками на толстой подошве набегали лужицы талого снега.

  – Кто таков? – спросила Пелагея, морщась.

  Незнакомец произнес что-то на неизвестном языке. Пелагея нахмурилась. Рука сама собой потянулась под подушку.

  – Кто, говорю таков? Не разумеешь по-нашему?

  Тот помедлил секунду, беспомощно глядя на нее из-за маски.

  – Здравствуйте. – голос его был ровный, словно безжизненный, – Извините за вторжение.

  Только сейчас Пелагея обратила внимание на то, что у его ног, прислоненный к полек для обуви стоит большой, бочкообразный рюкзак и лежит огромный пес.

  – Кто таков будешь? Откуда явился? А Полкан чего разлегся? Вот еще охранничек. Уснул что ли?

  Капюшон с маской повернул голову в направлении ее взгляда.

  – Да, спит. Я его временно оглушил и принес сюда, чтобы не замерз. Проснется через два-три часа. Я к вам ненадолго.

  Голос звучал сухой констатацией. Без эмоций, почти без интонации, с четкими слогами.

  Он снова согнулся, повернувшись к рюкзаку. Послышались звуки расстегиваемых лямок и замков.

  Василий за шкафом гулко, хрипло вздохнул и поднял голову. Заросшее лицо с глубокими рытвинами, словно поломанный кирпич повернулось к Пелагее. Та осторожно тянула из-под подушки продолговатую, засаленную рукоятку. За ней показалась колодка с предохранителями, пока не выбрался целиком почерневший обрез двустволки.

  В это время незнакомец закончил возиться с лямками баула, откинул чехол и над рюкзаком возникло облачко пара. Пахнуло словно бы парным молоком.

  – Чево это? – пробормотал Василий, со скрипом поднимаясь в кровати.

  Заметив предостерегающий взгляд жены, он замер. Голова его с непропорционально большим лбом, выпуклыми глязами и мочалкой-бородой в пол чуть потрясывалась над худыми плечами. Он едва слышно присвистнул. Ружье Василия висело на вешалке, как раз за копошащимся в рюкзаке неизвестым.

  Кайрос наконец разобрался с таинственными путами, освободил содержимое рюкзака и поднялся. Повернулся к Пелагее и протянул руки. В вытянутых ладонях он держал ребенка. Мокрого, с поблескивающими плечиками и лодыжками. На вид месяцев шести-восьми от роду.

  Ребенок не спал. Глаза его были приоткрыты, он гримасничал, щурился на свету. На большой голове светлые, растрепанные волосы.

  – Это – ребенок, – проинформировал Кайрос.

  – Сама вижу, – смущенно отозвалась Пелагея, поводя плечами. Ей вдруг стало совестно за сжатый в руках обрез, захотелось спрятать его обратно, под подушку.

  – Пол – женский. Имя – Аянами. Я оставляю ее вам.

  – Оставляшь? – отозвался Василий хрипло и откашлялся. – А нам на што?

  – В противном случае она погибнет.

  Он шагнул вперед и протянул ребенка Пелагее в руки. Она от неожиданности выронила обрез и тот оглушительно рухнул на пол.

  От звука девочка вздрогнула. Брови ее скривились, щеки поползли вверх, а рот приоткрылся, словно она собирается зареветь. Но вдруг передумала, лицо расплылось в неопределенную задумчивость, распахнулись большие, серые глаза.

  Пелагея подхватила девочку, прижала давно забытым движением, удобно устроив в люльке образованной толстыми руками и грудью.

  Кайрос отшагнул назад, к рюкзаку.

  – Кое-что еще, – он нагнулся и снова поднялся.

  В ладони он сжимал то ли обруч, то ли застегнутый ремень, серебристого цвета, пальца в два толщиной. По матовому ободу бежала тонкая линейка подсветки.

  – Важное устройство для ребенка. Название: «Серебрум-актио-мовентис». Стимулирует мозговую деятельность. Нужно использовать каждый день. Пожалуйста повязывайте вокруг головы, когда засыпает.

  – Чэртовшына! – крякнул Василий. Голова его все еще покачивалась над тщедушным телом.

  – Здесь можно варьировать размер, – он показал Пелагее замок, который позволял увеличить и уменьшить размер обода. – Сейчас прибор полностью заряжен. Заряда хватит на пять тысяч часов. Подзаряжается автоматически – кладете на теплую поверхность, например печь. Или на солнце. Устройство – водостойкое и ударостойкое. Берегите его, оно очень важно для Анянами. Иначе она не выживет. – он будто бесстрастно зачитывал текст, – Устройство включается автоматически, как только будето уложено на голову ребенка.

  – Янами, – повторил в сердцах Василий. – Вот жеж имя-то!

  – Постой-ка, – встрепенулась Пелагея, отрываясь от гукающей девочки – А ты потом вернешься за ней и заберешь? – она помнила смутно старую сказку, где за таинственным подкидышем обязательно возвращались. – Мы тебе инкубатор чтоль?

  – Нет. Никто не вернется. Это теперь ваш ребенок. Берегите его. – Кайрос положил «Серебрум-актио-мовентис» на стоящую рядом тумбочку.

  Он снова нагнулся к рюкзаку и поднялся. У него в руках разместились теперь несколько небольших металлических слитков и пластиковая, прозрачная коробка, полная блестящих, разноцветных камешков.

  – Ваша оплата. Здесь драгоценные камни: алмазы, корунды, бериллы. И слитки: платина и золото.

  Он уложил их на тумбочку рядом с прибором.

  – Это все.

  Кайрос обвел взглядом комнату, поверх нахмуренной, растрепанной Пелагеи и покачивающегося Василия, вперившегося в него стеклянный взгляд точно кобра смотрит на факира.

  – Подай-ка головной ремень этот, – отозвалась Пелагея. – Прилажу. Названия мудреные.

  – «Серебрум-актио-мовентис», – повторил Кайрос, протягивая ей прибор.

  – Серебро, так пусть и зовется.

  Удерживая девочку одной рукой, она уложила ей на голову обруч. Световой индикатор на внешней стороне мигнул зеленым. На лице девочки появилось новое выражение довольной заинтересованности.

  – Гляди-ка, нравится ей серебро. А ейное имя-то, поди запомни. Нами, или как там? – подняла глаза на Кайроса. Повернулась к Василию – Как он сказал?

  – Сокровишша проклятые! – Василий теперь вперился в стол, явно разговаривая с кем-то, кого ни Пелагея, ни Кайрос не видели.

  – Настькой буду звать. Точно, Настена! – воскликнула Пелагея.

  – Аянами, – повторил Кайрос, но его уже не слушали.

  Кайрос нагнулся и закрыл рюкзак. Щелкнул замками, затянул лямки. Потом одел его, застегнул ремни на поясе и на груди.

  – Прощайте! – не дожидаясь ответа он распахнул дверь в предбанник и вышел.

  – На улице-то морозина! Куда собрался? – сказала ему вслед Пелагея. Слишком впрочем увлеченная девочкой.

  Хлопнула входная дверь.

  – Штоб его! Туда небось вернулся откуда пришел.

  Василий поднялся и как был в семейных трусах поковылял к ружью.

  – Полкан-то, ишь развалился! – пнул мохнатый бок. Ноль реакции. – А с псом что?

  Кайрос вышел из деревни в том же направлении, откуда пришел. Спустился к лодкам. Поземка хлестала его по ногам. На этот раз он не пошел по дороге вдоль берега, а направился прямо поперек реки. Датчики четко фиксировали глубину и толщину льда. Вполне безопасная даже для тяжелого Кайроса.

  Он шел около получаса, утопая в сугробах по колено. Ветер волок ворохи снега по занесенному холмистому руслу.

  Наконец, Кайрос остановился. Примерно середина реки. Во все стороны километры занесенной снегом степи. Придавленные сверху псориазным, шелушащимся полотнищем туч.

  Потянулся к панели на правом предплечье. Над ней послушно поднялась голограмма. Кайрос пошевелил в ней пальцами в перчатке.

  Сигнал отправлен. «Кайрос-4 выполнил миссию. Аянами передана родителям.» Кайрос застыл, точно выключился. Изваяние человека посреди снежной степи. Тридцать секунд, минута. Пришло подтвержение приема и Кайрос ожил. Пальцы снова запорхали над прибором.

  Потом он опустил руку, но прибор продолжал светиться. По нему бежали цвета, он издавал тихие звуки. Кайрос стоял, глядя перед собой, туда где за полем реки, над черным вспученным берегом растилался на необъятные квадратные километры лес. Тайга.

  Три, два, один. Что-то вздрогнуло в рюкзаке за спиной Кайроса. Раздался хлопок и он исчез в столбе огня. Пламя, будто от вырванной газовой горелки держалось красно-синим султаном несколько секунд, растапливая, отбрасывая клочья снега и водяного пара. Потом остатки того, что было Кайросом с глухим шумом провалились в образовавшуюся полынью. Через несколько секунд порывистый ветер растворил черный дым, смешав его с белой снежной крупой. Еще минута и водяной глаз закрылся, покрывшись коркой льда постепенно заметаемой колючим снегом.