Текст книги "Дед Мороз, ты о..ел*?!, или Как стать актёром"
Автор книги: Роман Федосов
Жанр:
Искусство и Дизайн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
ГЛАВА 7. Импровизация (Или кошмарные сны актёра)
Наверняка вам приходилось слышать что-то подобное – «Хорошая импровизация – это хорошо подготовленная импровизация!» Так-то оно так, однако даже у опытных артистов иногда случаются казусы. Как у одного моего приятеля Олега Валкмана. Сейчас он довольно известный артист, много снимается, а на заре нашей карьеры мы с ним брались за любую работу. И вот как-то устроились на новогодние подработки в старую и весьма известную организацию – Москонцерт. Работа была не сложная и довольно типичная. Нужно было сопровождать большую концертно-цирковую бригаду в качестве Деда Мороза. Коллектив был большой и разношерстный – дрессировщики, клоуны, змеи, собачки и жонглеры-акробаты. Работа Деда Мороза была не пыльная – пару раз выйти во время программы и в финале раздать детишкам подарки в фойе. (Да, ездили мы в разных бригадах и эту историю мне рассказал Олег уже позднее). Итак, всё шло как по накатанной – приехали на место, переоделись, отыграли программу, вручили подарки, затем все загрузились в две газели – и двигаем на новое место. И так три-четыре новогодних программы за день. Тяжело конечно, но детские эмоции и приличная оплата всё компенсировали. Новогодняя страда близилась к финалу – 30 декабря и очередной заказ был на удивление хорош – команду ожидал большой, очень большой зал (что-то на 1000 посадочных мест). А значит сразу можно было прилично заработать. Ехали, как обычно, на 2-х машинах. Мороз-снегурка-администратор впереди, за ними на своей «Газели» – артисты с удавами. Предновогодние же дни в Москве – это один бесконечный коллапс. Все бешеные.
Носятся по магазинам. Вся московская область одновременно пытается штурмовать центр Москвы – и поэтому стоит всё от Тверской до Бирюлёво. Но не смотря на эту предпраздничную ажитацию концертный кортеж как-то умудрялся везде проскакивать и вовремя добираться до места. Но только не в этот раз. Точнее Дед Мороз – Олег Валкман и его белоснежная подружка уже вбегали в концертный зал, а артистическая Газель застряла где-то на светофоре. (такую причину озвучил администратор). И он же поставил перед фактом – зал уже полон, дети на своих местах и чтото нужно делать, – как-то выкручиваться, но надо начинать… Администратор связался с отставшими, выяснил что они уже близко – где-то в 15 минутах езды. Тут и местные организаторы добавили спешки, дескать – «Пожалуйста, у нас особенные дети… и их много… если не начинать сейчас – потом будет поздно… Пожалуйста – делайте что угодно, но как-то их развлеките эти 15 минут!» Ну, надо так надо. Олег был артист довольно опытный на тот момент, со своим багажем стишков, загадок, конкурсов и игр. «Ну, ерунда какая – 15 минут… Это я без проблем…» Расшебуршил попышнее бороду и бодро рванул на сцену.
И вот только оказавшись под светом софитов, он осознал масштаб проблемы – взглянув в зал, он понял почему детей назвали «особенными». Это действительно была очень непростая публика – на 30-е декабря со всей Москвы, в этот ДК свезли действительно «особых» детей – это были дети из спец-школ с разными психологическими отклонениями. И дело даже не в том, что их надо было как-то по другому развлекать – скорее их не на секунду нельзя было оставлять без внимания, наедине с друг-другом. Посиди они так без дела 5, 10 или 15 минут – начнется бурлёж и беспорядок, и потом этот зал невозможно будет успокоить. Словом нужно было активно за них браться. Олег собрал все свое актёрское мужество и весь свой опыт и бросился в бой. «Лиха беда начало …. Уж 15 минут-то я продержусь!» Он продержался с блеском – сначала запустил в ход частушки и загадки, затем сыграл пару забавных игр. Потихоньку ползёт к кулисам, а оттуда администратор ему машет – «Их еще нет… Держись – ещё 10 минут!» Олег снова на сцену – вспомнил еще пару детсадовских загадок, потом побежал в зал и сыграл с ними в прятки. Затем снова – в кулисы. А там зелёный, заикающийся администратор с растопыренными руками – “ Пять минут… они рядом… пять минут… держись родненький…» Что там дальше вытворял на сцене большой и лохматый дед мороз – он сам помнит смутно. Но в результате он ПОЛТОРА ЧАСА вытанцовывал какие-то фантастические пляски и песни, сочинял (Мамой клянётся, что сочинял) -новогодние и не только стихи, считалки и частушки, придумал пару игр и несколько фокусов. НО ОН ПРОДЕРЖАЛСЯ. Артисты приехали, змеи и собачки выступили. Все дети остались живы, здоровы и даже довольны.
Не приведи господь попасть кому-нибудь в такую ситуацию. Всем актерам действительно годами снится один и тот же кошмар – «ты выходишь на сцену и забываешь текст» и потом полночи мечешься и в поту импровизируешь. Всем снится. А у одного артиста это случилось на самом деле. Вертинский говорил, что только после таких испытаний становишься действительно профессиональным артистом. Хотя на мой взгляд, скорее так можно стать невростеником)).
Но в любом случае – импровизацию нужно готовить.
Это так и есть. И мы это обязательно разберём. Но сначала хотелось бы поговорить о другом. Все таки в самом термине «импровизация» – заложено нечто большее. А именно – говоря об импровизации, сначала хочу поговорить о разнице (и существенной) в актерской технике – в театре и на телевидении.
Да, соглашусь с той точкой зрения, что театральная актерская школа – более глубокая, более разнообразная и конечно более полная, чем все остальные – киношная, эстрадная, музыкальная и так далее.
Но, у театрального подхода есть и один существенный недостаток. Театральные артисты почти не умеют импровизировать. Почему? Ну, во первых потому, что не учат. (Не всем везёт как Олегу)) А во вторых потому, что избалованы дотошными театральными разборами – «Кто мой персонаж? Что он делает? Чего хочет? Какое тут действие?» И соответственно эта тщательность приводит к полной детерминированности существования артиста на сцене. Почти все театральные артисты настолько привыкли к железно выстроенным режиссёром мизансценам, что отойти от внешнего или внутреннего рисунка на миллиметр для них равносильно потере жеребёнком мамкиного вымени – то есть паника и потеря ориентации.
Первый раз я столкнулся с этой «панической особенностью» на съемке одного из выпусков программы «Запретная Зона» на ТНТ, еще на заре своей телевизионной практики. Тогда я параллельно с работой на ТВ служил артистом в довольно неплохом и сильно Академическом театре – театре им Моссовета. И конечно первым делом в свои телевизионные экзерсисы стал приглашать профессиональных артистов. Сейчас уже не вспомню – что это был за сюжет, о чем и про кого…? Но вот тот самый «профессиональный артист» до сих пор стоит у меня перед глазами. Боже, с каким вдохновением и как артистично он репетировал. Это был просто фейерверк актерской фантазии и обаяния – он бесконечно заигрывал со всеми дамами, сыпал байками, анекдотами и шутками. Я уже предвкушал феноменальный успех моего сюжета, потирал ладошки и с нетерпением ожидал съемки. Формат той тв-программы (Запретная Зона, ТНТ) предполагал следующее – нужно было придуманную историю выдать за реальность! Делалось это так – я писал сценарий-историю и подбирал на кастинге исполнителей. Мы достаточно долго репетировали (что-то около месяца иногда), делали подсъёмки псевдо-документальных сюжетов, а потом выносили сие действие на публику. Съемка программы происходила в одном из больших Останкинских павильонов (АСБ 1 или 2). А вот там уже была, так называемая, «живая» публика – то есть зритель был не в курсе, что эта история выдумана и срежиссирована, и мы должны были разыграть её абсолютно убедительно – одним дублем, без остановок, что бы публика абсолютно поверила в подлинность происходящего. (Этим «подставным» приёмом до сих пор часто пользуются на тв. По той простой причине, что с настоящими житейскими темами очень тягомотная история – живых героев не затащить на публику, никто не любит вытаскивать свой подлинный мусор из своих закутков. Да и вообще, подлинную жизнь умеют снимать выразительно только документалисты, да и то сильно не все.) Проще придумать феноменальный треш и потом его с артистами ярко изобразить, чем разбирать реальную скучную жизнь. Словом – этот студийный съемочный этап был и самым сложным, но и самым интересным. Придумать и сыграть так, что б это было убедительнее и круче, чем в жизни – очень непросто. Для меня, как для театрального актера и режиссера это было чрезвычайно полезным. Я тогда очень многому научился. (И живой импровизации в том числе).
Но, вернёмся к тому моему первому, приглашённому игрунуартисту – назовем его, для примера, Феофаном. Блистательно пройдя подготовительный период, он так же феерил и блистал за кулисами перед выходом на съемочную площадку. Я как обычно волнительно метался за кулисами, давал всем последние наставления. Наш Феофантий внешне был в экзальтированном и бодром состоянии – его я не трогал и был уверен, что уж этот-то «профи» нас не подведёт. Зрители заняли свои места, продюсер Маша Шайкевич дает команду по рации, что «всё готово и мы можем начинать». Наш театральный «гений» должен был войти в действие ближе к финалу, в самый эпичный и бурный момент (Собственно поэтому на него и пришлось возложить самую весомую драматургическую нагрузку). И вот на сцене первая героиня что-то там бурно выплескивает и заводит публику, за ней следует второй, третий, четвертый исполнитель… Наконец приходит черёд на шего блистательного, звёздного Феофана. Я выталкиваю его из кулис и с замиранием сердца предчувствую успех – бурю эмоций, шквал каламбуров и везувий страстей. НО! Каково же было мое удивление, когда вместо бури и вулкана энергий – со сцены ни раздалось ни звука. Тихо минуту, тихо две, пошла уж и третья. Уж не оглох ли я часом от волнения…? Крадусь с обратной стороны декораций, стараясь не задеть высокий операторский подиум. Добираюсь до щелочки с которой открывается вид на площадку. И моему вниманию открывается феноменальная картина – наш «гений», наша «прима-балерина», наш юморист и балагур сидит посреди гостевой скамейки «не жив ни мертв», замерев в позе «колхозникабез-колхозницы», не издавая ни единого звука, с выпученными стеклянными глазами, в которых читается единственная мысль – «мама забери меня отсюда». В этом же действенном ключе он так и просидел до конца съемки. Почти всё за этого «профессионального артиста» рассказали и доиграли остальные участники (Простые
«люди с улицы» кстати). Что-то за него рассказал сам ведущий Миша Пореченков. В общем как-то выкрутились. Но я на этого «театрального гения» был крайне зол. Съемку он конечно запорол.
Это был первый звоночек. После этого моё отношение к театральным артистам, как к импровизаторам, стало меняться. Потом был ещё один похожий случай – блистательные и фееричные репетиции и провал на съемке. И я понял – всё стоп, больше «артистов» в этот реалити-формат не зовем.
Это было давно, лет 15, пожалуй, назад. И в целом я потом разобрался с этой проблемой. Мало того, сейчас преподавая в своей теле-школе, я стараюсь учитывать эту особенность – в абсолютно разном подходе к организации действа в «драматическом театре» и на съемочной площадке. Процесс и там и там действительно очень похож. Однако в основе лежат две совершенно разные техники.
Про театр расскажу вкратце (Про него и без меня много всякого понаписано массой театральных деятелей от Станиславского до Брука). Но, что б подчеркнуть разницу, обозначу направления. В театре всё начинается с драматургии – как правило это сложные и многослойные произведения, на которые наслаиваются: режиссерская интерпретация, сценография, свет, музыка, костюмы. Если это хороший режиссер и хороший спектакль, то там каждый актер – это важнейшая нота большой и сложной партитуры. И действительно иногда каждый жест, каждое слово, каждая пауза, и каждый шаг должен быть выверен и согласован с общим строем спектакля. И в особо хороших театрах (например в легендарном театре Петра Фоменко) актеры умудряются сохранять в своей игре феноменальную органику и лёгкость, несмотря на очень сложную и детальную фактуру и ткань спектакля. Словом в театре очень важна структура, партитура, заданность и точность мизансцен.
(Хотя есть и другие театральные технологии, как например знаменитый Лондонский театр «Cheek by Jowl». В нём спектакли имеют очень импровизационную и пластичную структуру.
Английские актёры могут позволить себе произвольную смену мизансцен, замену текста и даже действия – и поэтому там каждый следующий спектакль не похож на предыдущий. Но это другой театр и другие актеры.)
У нас, увы, такому не учат. Наша, так называемая «русская школа», довольно косная и консервативная в этом смысле. И как результат – все театральные артисты впадают в панику и прострацию, стоит их лишить привычной позы, мизансцены или выученного текста. Кроме этого есть ещё один существенный момент – почти все наши артисты лишены важного – ОБРАЗОВАНИЯ. Нормального, обычного гуманитарного образования. Поступают они в театральные училища обычно сразу после школы. В театральных же училищах абсолютно никаких общечеловеческих знаний не дают – в лучшем случае читают Историю Театра, но и то большинство будущих звёзд ее прогуливают. И потом, выпустившись и придя в театр, артисты привыкают к некому парадоксу – на сцене они произносят глубокие и филигранные тексты Шекспира-Чехова-Достоевского, а в жизни же, как правило, «двух приличных слов связать не могут». Это правда – артисты, по большей части, интеллектуально чисты и малообразованны. Впрочем, для театра им этого и не нужно. Там за них думает драматург и режиссер. А когда они попадают на тв, где нужно думать и говорить уже самостоятельно – тут и начинаются проблемы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
