Текст книги "Красные маршалы. Буденный"

Автор книги: Роман Гуль

Соавторы: Андрей Венков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Ревком шлет радио всем, всем, всем! «Итак, грянул первый выстрел. Пусть знает весь мир! Стоя по пояс в братской крови трудящихся кровавый фельдмаршал Троцкий первый открыл огонь по революционному Кронштадту, восставшему против правительства коммунистов для восстановления подлинной власти советов! Мы победим или погибнем под развалинами Кронштадта, борясь за кровное дело трудового народа! Да здравствует власть советов! Да здравствует Всемирная Социальная Революция!»

А кровавый фельдмаршал Троцкий, деля матросскую ненависть с Зиновьевым, сыпал любителю деспотизма Михаилу Тухачевскому директивы, напоминая, что «расстрелять, как куропаток» надо быстро и не жалея патронов. «Троцкий – Трепов», «Малюта Скуратов» – кричат матросские летучки перманентному революционеру. Троцкий только улыбается под пенсне. Тухачевский уже развертывает решительные боевые действия, чтоб со всей беспощадностью и быстротой подавить взрывом террора восстанье в корне.

Митингуют матросы, крича: «Пусть нам трудно! Пусть уменьшится выдача продовольствия защитникам фортов, потерпим, только в не было возвращения коммунистов!»

В течение ночи гудит, бьет по мятежной крепости артиллерия Тухачевского. Удары глухо по льду относит к Петрограду, их слышат там и Гришка, и волнующиеся рабочие, взятые в осадное положение. А лед Финского залива уж синеет, бухнет, еще две недели – вскроется, и тю-тю Кронштадт от Троцкого.

7 марта истек час ультиматума, не сдались матросы. Из великокняжеского поезда Тухачевский отдал приказ о штурме.

Ранним утром лед еще чуть розов и синь, двинулись на Кронштадт на штурм фортов крепости цепи войск Тухачевского. Он детально разработал осаду с севера и с юга. Под прикрытием батарей с Сестрорецка и с Красной горки красноармейцы и курсанты пошли по льду, одетые в белые саваны. Губительным огнем встретили атаку матросы. Поднялась метель, сгущались сумерки, наступала ночь, а комиссары армии Тухачевского все гнали красноармейцев, подпертых сзади цепями курсантов с пулеметами.

Ураганный пулеметный и орудийный огонь открыли в ночи матросы. Взвихривались, взрывались в темноте массы льда и огненные воронки снега. С громовым «ура!» бросились было курсанты на форт № 7, но под матросским огнем смешались, дрогнули, и началось паническое отступление всех войск Тухачевского.

Ночная атака не удалась. Когда стихла метель, утро осветило на огромном ледяном пространстве Финского залива тысячи лежащих трупов в белых саванах. Эта полная неудача.

В Ораниенбауме взбунтовались красноармейцы, не хотят идти против матросов. И комиссары Разин, Медведев и Сотников с чекистами расстреляли полк через пятого. Тухачевский свел под Кронштадт всю надежду правительства, тут и заградители, по локоть в крестьянской крови от долголетней работы по деревням, и чекисты, и башкирские и киргизские отряды с Волги.

Прямой провод гудит. Тухачевский находит необходимым для поднятия морального состояния войск прислать в войска видных партийцев. И Москва, охваченная волненьем, с которым несравнимы даже волненья в годы поражений белыми генералами, прямо с X съезда партии шлет 300 самых знатных, самых сиятельных членов партии укрепить дух войск в наступлении на матросов. Ворошилов, Бубнов, Затонский, Дыбенко, Будённый, кого только нет, они должны влить преданность власти.

Тухачевский отдал новый приказ войскам; на этот раз приказывает идти на штурм не цепями, а, несмотря на губительный огонь, – сомкнутыми колоннами.

Приказываю:

В ночь с 16-го на 17-е марта стремительным штурмом овладеть крепостью Кронштадт. При этом: 1) Артиллерийский огонь открыть в 14 часов 16 марта и продолжать его до вечера, 2) Движение колонн Северной группы в 3 часа, Южной группы в 4 часа 17 марта, 3) Северная группа атакует северо-западную часть города, Южная – северо-восточную и юго-западную часть города, 4) Группам ограничиться лишь занятием наиболее препятствующих движению фортов, 5) Командующему Южной группой назначить общего начальника по руководству войсками в уличных боях в Кронштадте, 6) Командующему Южной группой обратить внимание на своевременное овладение северо-западной частью острова Котлин. 7) Соблюсти полную точность движения колонн, 8) О времени получения сего и о распоряжениях донести.

Командарм 7, Тухачевский.

Все развернулось, как захотел командарм. В 14 часов легкие и тяжелые батареи южного и северного берегов залива открыли ревущий огонь. Мятежники повели ответный огонь с кораблей и фортов. Финский залив огласился несусветным ревом умирающей революционной анархии.

Густой туман мешал корректированью огня. Когда сгустились над заливом сумерки, артиллерийская дуэль меж Тухачевским и матросами смолкла. Ухнули последние тяжелые орудия на берег с чернеющего вдали «Петропавловска», и над заливом наступила отдыхающая тишина.

Матросы поняли: будет приступ. В звенящей сумеречной снеговой тишине с берега зажужжали пропеллеры аэропланов. В сумерках, почти в темноте поднялись они и пошли на крепость звенящими птицами. Тухачевский приказал вылететь всей эскадрилье и для морального потресения мятежников сбросить на Кронштадт бомбы.

Прожекторы кораблей и фортов волновались. То щупали полосами лед перед крепостью, ища цепи врага, то уходили в небо, где гудели в темноте железные птицы Тухачевского. Неожиданные удары-взрывы бомб с аэропланов усилили в крепости нервность защитников и подсказали вероятный решительный штурм.

Бомбы Тухачевского убили несколько мирных жителей и ранили 13-летнего мальчика. Аэропланы улетели, как приказал командарм. Кронштадтцы подняли на ноги всех: штурм ясен. Замерли форты крепости, прожекторы нервно щупали снеговое пространство, ракеты, взвиваясь огненными хвостами, гасли, падая, на лед.

На берегу под личным руководством красивого, стройного, молодого барственного человека войска готовились, занимая исходное положенье. Проходя мимо командарма, одетые в белые саваны, в белой ночи, отвечая на приветствия – «Служим революции!» – эти войска походили на смертников. Впереди каждого полка, как приказал Тухачевский, пошли штурмовые колонны для преодоления препятствий и расчистки дороги атакующим по льду.

Разговоры были прекращены, цигарки давно брошены; команда передавалась шепотом, иногда хлюпала под сапогами вода. Где-то в темноте на берегу была еще слышна напутственная речь запоздавшего члена X съезда партии.

Колонны начали спускаться на лед, и стало слышно, как заскрипел снег под тысячными ногами. Этот скрип все еще раздавался, хоть густой туман уже и скрыл в темноте пошедшие в саванах на штурм войска. Вслед за атакующими только черными кочками пошли на лед связисты, устанавливая на льду контрольные телефоны, да на салазках сзади повезли пулеметы, чтоб подгонять наступление.

Тухачевский оставался на берегу.

Стояла ночная тишина Балтийского моря. Под Кронштадтом не раздавалось ни выстрела, только метались, как белые ищущие руки, прожекторы с кораблей.

Так прошел час. Но вот – ухнули кронштадтские орудия, прожекторы нащупали штурмующих, и, ослепляя их светом, заревела ночь картечью, пулеметами, ломая лед, били по колоннам гранаты, взрывая полыньи фонтанами воды.

Встрепенулись крики «ура», все смешалось тяжелым непрекращающимся гулом. Тухачевский ждал в бывшем великокняжеском поезде, сидя у телефона. В соседнем купе – дерево для скрипок, лобзики, станок, струны. Троцкий спал в Кремле, в покоях бывших московских царей, Зиновьев в особняке в Петрограде.

Телефон командарма стонал, крякал, стекла вагона вздрагивали от ударов ночи. Частью вплавь по уже тающему льду, с криками «ура», обегая полыньи, озверев, лезли курсанты на штурм фортов Кронштадта. С семисаженной бранью, в поту, отстреливались матросы.

Но курсанты все ж брали верх, вбегали уж на валы, пошла рукопашная на фортах «Тотлебен» и «Красноармеец», и оба форта пали под штурмом. Ожесточенный бой пошел уже на улицах города, матросы не сдаются Троцкому живьем, все равно расстреляют. Не видали давно воды Балтийского моря такой жестокой схватки, как эта – революционной вольницы и насевшего на нее революционного деспотизма.

Зиновьев и Троцкий разбужены; гудят прямые провода: Тухачевский бьет Кронштадт, уже занято полгорода. Тухачевский с командирами групп на берегу залива: из охваченной кровавой баней крепости, по льду в Финляндию убегают кронштадтские беженцы. Отбиваются матросы, как звери, знают – от Тухачевского с Троцким пощады не будет, хоть бы семьям уйти. Озверели и курсанты, заградители, чекисты.

К утру пал последний форт и сдались обезлюдевшие мятежные корабли, с перебитой, переколотой у пушек прислугой; бежал в Финляндию ревком, игравший «парижскую коммуну».

Как грозил Троцкий, ворвавшиеся войска Тухачевского расстреляли тысячи, «как куропаток». Прав был Зиновьев, когда писал матросам с дивана: «Достукались!» Достукалась «краса и гордость революции», о которой в 1917 году Троцкий красно отвечал Керенскому, обеспокоенному матросской вольницей – «Да! Кронштадтцы – анархисты, но если наступит последний бой за революцию, они будут сражаться на жизнь и смерть!». Они так и сражались… против Троцкого.

В особняке, в честь украшенного уже двумя орденами Красного Знамени подавителя Кронштадта Тухачевского, Зиновьев дал обед, но Тухачевский торопился в Москву. Там в залах Кремля жал ему руки, потряхивая пенсне, улыбаясь и бесконечно остря насчет «куропаток», журналист Троцкий. Малоразговорчив М. Н. Тухачевский, но на расспросы Льва Давыдовича рассказал:

– Пять лет на войне, а такого боя не припомню. Это был не бой, а ад. Орудийная стрельба стояла всю ночь такая, что в Ораниенбауме стекла в домах полопались. Матросы, как озверелые. Не могу понять, откуда у них злоба такая?

Троцкий улыбнулся, пожал плечами.

– Каждый дом приходилось брать приступом, – прохаживаясь со сгорбленным фельетонистом в кремлевском зале, рассказывал Тухачевский, – задерживает такой домишка целую роту курсантов полчаса, наконец, его возьмут, – и что ж вы думаете: около пулемета плавают в крови два-три матроса, уже умирают, а все еще тянутся к револьверу и хрипят: «Мало я вас сволочей перестрелял…»

– Мда… не просто это. Но, увы, это уже история, – поблескивает стеклами пенсне предреввоенсовета и снова острит. Троцкий бесконечно остроумен.

Но для праздных разговоров у Тухачевского с Троцким мало времени. Строится новое российское государство, правда, неизвестно, какого еще стиля будет фасад, зато фундамент закладывается по-хозяйски, на совесть. Только вот в Тамбовской губернии продолжает бушевать мужицкая вольница. Вся губерния горит восстаньем против Кремля.

И Михаил Николаевич Тухачевсгий принял новое назначение главнокомандующий против восставших в Поволжье мужиков. Облечен правом судить и миловать именно тех крестьян, где по именьям знакомых помещиков гостил, бывало, Тухачевский ребенком. Тухачевский выехал на Волгу. «Барин демон – барин вывернется».

12. Подавитель крестьян

Кронштадтское восстанье бушевало на фоне общего всероссийского мятежа русских мужиков. В январе – феврале 1921 года мужик жестоко топором «регульнул» систему кремлевского военного коммунизма. Загорелись бунты – в Сибири. Ишимское восстанье; по Украине на тачанках понеслись повстанцы-атаманы; Северный Кавказ восстал во главе с комбригом Ершовым; но самыми угрожающими мужицкими громами разразилось Поволжье, бушевавшее семь месяцев во главе с легендарным атаманом-мстителем Герасимом Павловичем Антоновым.

Жестоко прокорректировали русские мужики кремлевского Маркса. В Тамбовской губернии стеклась к Антонову стотысячная армия, ее нечем вооружить, но все ж десять тысяч кавалерии и пехоты у Антонова вооружено и с ними низкорослый человек с карими смышлеными глазами создал тамбовскую «государственную пустоту» разино-пугачевской вольницы, пойдя против «камунии».

Ненависть мужика к кремлевской государственной машине была огненна. Тамбовский губпродкомиссар Гольдин, рассылая отбирать хлеб коммунистические отряды, напутствовал их: «Не жалеть никого, даже мать родную!» Заградители не жалели «родную мать», вырывая мужицкий хлеб вооруженными налетами, расстрелом, поджогами сел.

Но чуть-чуть не сломали себе шею о крестьянские вилы женевские эмигранты; их спасли только Ленин и Тухачевский. Махнув на Маркса рукой, Ленин пошел мужику на неожиданные уступки. Женевская головка Кремля с изумлением глядела на Ильича. «Как до мужика дело дойдет, Ильич всегда оппортунист», – усмехался Троцкий.

А 28-летнин важный барин М. Н. Тухачевский выехал главнокомандующим в горящую мужицкими восстаниями тамбовскую «государственную пустоту». До него посылаемые на подавление бунтов полки и бригады несли поражения, переходили на сторону мужиков, и мужицкие зарницы казались уже видными из кремлевских окон.

Сам Ильич давал наказ российскому Бонапарту: усмирять безжалостно, но против масс репрессий не применять, а пытаться отрывать повстанцев от населения, безжалостно уничтожая бунтовщиков.

В Тамбовской губернии гудели набатные колокола в селах: волновалось сермяжное море дубинами, оглоблями, вилами, ружьями – берданками.

Герасим Павлович Антонов разъезжает по селам.

– Не робейте, – кричит, – братцы! Ничего, что Россией правят Троцкие да Петерсы! Не надолго их хватит, измотаются, сукины дети! Намылим мы им веревки! Не справиться Ленину с народом.

Особенно красен Кирсановский уезд, тут давно сам «удалой гуляет», как зовут мужики низкорослого человека с смышлеными глазами, бывшего народного учителя Г. П. Антонова, выступившего мстителем «камунии». С ним адъютант «Авдеич» – прапорщик из солдат Авдеев и крестьянский парень – партизан «Тулуп».

Антонов главной шайкой в две тысячи человек бьет, вырезает без пощады всю «камунию»: чекистов, продовольственников, заградителей. Свыше года передвигается по губернии; то налетит на Тамбов, то пойдет по уездам. Коммунисты пустят слух: поймали, убили Антонова, а с базара приедут мужики, привезут бабам веники, развяжут, а в вениках записки: «Кто веники покупал, тот Антонова видал».

По тамбовским полям ходил вольницей Антонов, за одно лето в Кирсановском уезде ста комиссарам «выдал мандат на тот свет», вырезал зверским мужичьим русским образом.

С прибытием в Тамбов Тухачевский объявил всю губернию на военном положении. И все же мужики не отдавали Антонова; он скрывался по селам, мстил Кремлю и чиновникам комиссара Гольдина.

– Пришел конец нашему терпенью! – кричит на сходах. – Перебьем камунию, освободим Россию! – И жесткое море лаптей, зипунов, вил, дубин, оглобель шумит, идет за Герасимом Павловичем. Уже создан «Союз Трудового Крестьянства», в селах выбраны штабы, вырыты окопы для встречи курсантов Тухачевского.

По дорогам, меж вековых полусухих берез тянется мужицкое антоновское войско походом на красный Тамбов, подымая лаптями весеннюю пыль. Тут и кавалерия без седел и пехота с вилами, дубьем, с пулеметами, ружьями. Попутные села встречают восставших колокольным звоном.

Но с барином Тухачевским прибыли московские броневые поезда, бронеавтомобили, пять пехотных и кавалерийских дивизий; железнодорожные батальоны.

До Тухачевского под селом Злотовкой антоновцы столкнулись с коммунистическим «Отрядом имени Троцкого» – разбили, пропороли вилами брюха курсантам и заградителям. Но теперь под Тамбовом Тухачевский зажал мужичью армию Антонова в треугольнике железных дорог. Только смелым прыжком меж Саратовской и Балашовской железными дорогами, прорвав кольцо, ускользнул на север низкорослый, смышленый Герасим Павлович.

Опять жжет совхозы, налетает на станции, вырезает коммунистов, а когда надо рассыплет отряды по селам, и снова пашут, молотят антоновцы как ни в чем не бывало, чтоб потом по знаку атамана взяться опять за вилы, за зарытые по огородам ружья и опять идти в налеты, в резню против коммунистической власти.

Жестоко атаманствовал по губернии Антонов, не мягки и братья Матюхины, не дает милости и отдельный атаман «Васька-Карась» и девка атаманша Маруська, тамбовская Жанна д'Арк.

В распоряжении Тухачевского было до ста тысяч войска, которое не перейдет к мужикам: курсанты, мадьярские конные отряды, чекисты, интернациональные полки, испытанные латышские коммунистические части, с Украины по телеграмме прибыла кавбригада Григория Котовского.

Трудно Антонову и братьям Матюхиным сражаться с стратегией и тактикой красного полководца. Он сжимал их правильными маневрами. Только дым стоял от сгоревших, восставших сел. Тут «заветы» Ильича позабыты, военачальники распоряжаются по-своему, села поджигают по-татарски с четырех концов и расстреливают массово правых и виноватых. Россию надо усмирять диким, варварским дыханьем.

В резиденцию красного главнокомандующего, Тамбов рапортовали начальники: после семимесячной борьбы сжали в турий рог мужицкие силы. Прямым проводом Тухачевский доносил Троцкому, что дело огосударствления Тамбовской губернии движется.

Только заросшие крапивой и полынью сельские кладбища с низкими косыми крестами знали, сколько русых, седых, черных, льняных мужицких голов порубил Михаил Тухачевский. Много порубил на полях и заливных лугах по реке Вороне, но разбил антоновцев наголову. Сам Антонов, отступая с последними отрядами, ушел в леса за Ворону.

Мужики скрывали Антонова, проводили из села в село с адъютантами «Авдеичем» и «Тулупом», но курсанты все ж накрыли антоновскую избу, окружили и выпрыгнувшего из окна Антонова расстреляли.

Кремлевские газеты вышли с заголовком: «Ликвидация банд Антонова»; а вскоре кавбригада Григория Котовского разбила и последнюю банду кузнеца Матюхина, которого собственноручно застрелил Котовский. Тамбовская губерния замолчала. И Михаил Тухачевский вернулся в Москву, после многих побед украшенный еще одной – поволжской. От поволжских мужицких восстаний и их широкого тамбовского разлива осталась всего-навсего заунывная песня:

 
Что-то солнышко не светит,
Коммунист, взводи курок.
В час последний на рассвете
Расстреляют под шумок.
Ох, доля, неволя,
Могила горька…
 

Говорят, эту песню пели последние антоновцы, когда вели их расстреливать курсанты Тухачевского.

Послесловие

В 1924 году, будучи 31 года от роду, Тухачевский стал уже членом Реввоенсовета республики [24]24
  В 1922–1924 гг. М. Н. Тухачевский командовал войсками Западного округа. В 1924 году он был назначен помощником заместителя председателя РВС Республики М. В. Фрунзе, а с 1925 по 1928 год начальником штаба РККА. В мае 1928 года – командующий войсками Ленинградского военного округа. Летом 1931 года М. И. Тухачевский был назначен заместителем наркома обороны и начальником вооружений РККА. В ноябре 1935 г. ему было присвоено звание Маршала Советского Союза. В 1937 г. назначен командующим войсками Поволжского военного округа. Тогда же был арестован, судим и расстрелян с группой высших начальников Красной Армии.


[Закрыть]. Но когда всемогущего предреввоенсовета Троцкого выбросил на Принцевы острова генеральный секретарь партии Сталин, карьера Тухачевского дала крен.

Тухачевского отправили в жаркий Туркестан командовать округом; потом сняли с строевых должностей; он занял почетное, молчаливое место начальника академии генерального штаба. Но потом звезда снова блеснула полным блеском.

С 1930 года Тухачевский избран в областной комитет коммунистической партии Ленинградской области и принял в командование ответственнейший Западный военный округ, которым когда-то командовал великий князь. Теперь у Сталина Тухачевский – «товарищ военного министра», заместитель Клима Ворошилова.

В чемпионате советских полководцев у Тухачевского нет соперников по влиянию и военной славе. За исключением разве таинственной «черной маски».

ВОРОШИЛОВ

Предисловие [25]25
  Это предисловие было написано Р. Б. Гулем к книге, в которую входили биографии Ворошилова, Буденного, Блюхера, Котовского.


[Закрыть]

Может быть, не было еще исторического явления более парадоксального, чем русская революция. По существу своему крестьянская, а потому национальная, она, с самого начала была втиснута Лениным в прокрустово ложе коммунистической и интернационалистской. Правда, из этого ложа она быстро выросла, и тот же Ленин под напором растущих национально-крестьянских сил (Кронштадтское восстание, Тамбовская жакерия) принужден был выломать стенку коммунистического ложа, дав стране передышку нэпа. Во время нэпа подлинный характер революции разрастался вширь и вглубь, все явственней выпирая наружу. Обеспокоенный Троцкий кричал: «Да, мы растем, это несомненно, но нужно смотреть, куда мы растем?!» – и требовал мер для спасения «коммунистической» революции. То есть – для воспрепятствования выявлению истинной сущности русской революции.

Понятно, что меры коммунистической олигархии направились против главной национальной основы страны – против русского крестьянства. Сталин, объявивший линию Троцкого ересью, заимствовал ее целиком, ибо объективный ход развития указывал только два пути: или естественный ход событий и крушение коммунизма, или террористическая попытка свернуть революцию снова в коммунистическое русло. На первом пути был слишком явственен крах. На втором в отдаленной перспективе полная неизвестность, но зато в ближайшей сохранение власти коммунистической олигархии, и Сталин напролом пошел по второму пути. Революция снова уложена на прокрустово ложе, на котором и с самого начала не помещалась, а за время нэпа выросла настолько, что втиснуть ее туда было почти невозможно. Но Сталин с своими заплечных дел мастерами не только обрубает ноги, он корнает народное тело со всех сторон ножницами пятилетки и коллективизации и втискивает это тело в рамку интегрального коммунизма.

На пятом году пятилетки, в азарте генеральной линии тяжело повреждена основная жизненная сила России – русское крестьянство; страна хиреет не по дням, а по часам; в прокрустовом ложе лежит полумертвец. Но, обескровленное и превращенное в крепостных колхозных батраков, крестьянство все еще ведет героическую, не на жизнь, а на смерть, борьбу, оказывая Сталину последнее отчаянное сопротивление.

Борьба крестьянства с авантюристически-навязанным, доктринерским коммунизмом идет сейчас со всей ожесточенностью, и, может быть, недалека ее последняя фаза. Но исход борьбы крестьянства в конечном счете зависит от Красной Армии: встанет ли она на его сторону?

Можно утверждать, что нет ни одной армии в мире, которая находилась бы в таких тисках правительственного аппарата, как Красная Армия. Со всей тщательностью правительство следит и оберегает ее от всякого проникновения идей, разлагающих официальную коммунистическую доктрину. Но в то время, как в клещи коммунистического шпионажа зажата низовая солдатская масса, ее головка, из выдвинувшихся в гражданскую войну «красных маршалов» ходом жизни высвобождается из-под контроля партийного аппарата. Думается, верно мненье, что смена террористическо-коммунистической диктатуры выйдет из группы военных – руководителей Красной Армии, которая обопрется в первую очередь на крестьянство.

Совсем неслучайно, что именам «красных маршалов» не сопутствует обильная литература. В то время, как о «штатских» вождях изданы сотни книг, о красных «генералах» предпочитается полное молчание. Кремлевский официальный «марксизм» не любит культа «военных героев» и исторических параллелей с французской революцией. Но естественно, что в момент чрезвычайной напряженности, как международного, так и внутрироссийского положения, эти маршалы привлекают к себе интерес.

Вместе с ранее выпущенной биографией М. Н. Тухачевского, настоящими биографиями Ворошилова, Буденного, Блюхера и убитого Котовского, взятого мной из-за его анекдотической красочности и характерности для нравов гражданской войны, – я заканчиваю серию «красных маршалов». Эта серия является частью общей, задуманной мной работы.

1. Из ворот Кремля

Над Москвой – светло-голубые облака. Горят купола полузаброшенных церквей. Вздымаются остовы недостроенных конструктивных домов. На древней Красной площади, где двести лет назад Петр Великий собственноручно рубил головы мятежным стрельцам, наркомвоен Клим Ворошилов принимает парад красных войск.

На замкнутой караулами громадной площади в каре сведена молодцеватая пехота в стрелецких шишаках. Волнуется кавалерия. Приготовились оркестры. Но вот подана команда. Замерли войска. И глаза площади, не отрываясь, глядят на ворота Кремля.

Из этих ворот выезжала колымага Ивана Грозного, выезжал верховой, с боярами, Борис Годунов, выезжала карета разорванного каляевской бомбой великого князя Сергея. Древние ворота Кремля растворяются медленно. На горячем жеребце медленно, совершенно один, выезжает наркомвоен Ворошилов.

И вдруг, как бешеные, со всех сторон загремели серебряные фанфары. С фанфарами, тушами оркестров смешались крики.

Кряжистый, с скуластым лицом крепко сидит на играющем коне бывший слесарь Клим Ворошилов. Под музыку навстречу ему едут красные командиры с рапортами. Красная Армия бурно приветствует своего вождя.

А девять лет назад на эту же площадь выезжал Троцкий. Выезжал на автомобиле.

Троцкисты любят анекдот: «Когда из кремлевских ворот показывался Троцкий, все говорили: «Глядите, глядите, Троцкий, Троцкий!» Теперь, когда из ворот выезжает Ворошилов, все говорят: «Глядите, глядите, какая лошадь, нет, какккая лошадь!»

Но Троцкий в Турции, и Ворошилова едва ли выбьешь из седла анекдотом.

После Троцкого выезжал и другой маршал революции, наркомвоен Михаил Фрунзе. Но в 1925 году под ножом кремлевского хирурга он умер от наркоза. На хирургический стол недомогающего Фрунзе уговорило лечь политбюро. И после этой кремлевской операции поползли жуткие слухи, напоминающие времена Борджиа. Говорили, что Фрунзе замышлял переворот, что больное сердце не могло выдержать наркоза. И как бы в подтверждение слухов жена Фрунзе покончила самоубийством.

По смерти Фрунзе выехал близкий Сталину человек – Клементий Ефремович Ворошилов – русский, народный, низовой. И ладно скроен и крепко сшит. Ширококостный, прочный, волосы с проседью, грубоватое, открытое лицо в тяжелых морщинах. Он – силен. Глядит чуть свысока и подозрительно, украшенный четырьмя орденами Красного Знамени, бывший крановщик Луганского завода. Он умеет повелевать и хорошо знает, что такое большая государственная власть.

Если Сталин – это хитрость и талант макиавеллиевских комбинаций, то Ворошилов весь – безудержность и русская бесшабашность. Сотрудники Ворошилова, бывшие генералы и полковники говорят: «Если Клементий Ефремович вспылит – ураган!» И Ворошилов сам сознается, что «излишне горяч». Но именно эта «горячность» и выбросила рабочего самоучку на верх государственной лестницы, сделав военным министром. Кроме бунтарского темперамента, у военного министра России нет ничего.

Простому уму Ворошилова чужды теории и схемы. Когда на заседании наркомфина экономисты говорят о «контрольных цифрах» и «динамическом коэффициенте», Ворошилов только потряхивает крепкой головой и, усмехаясь в стриженные по-европейски усы, шепчет на ухо соседу:

– Дина-ми-чес-кий коэффициент! Вот пойми! Без водки не разберешься…

Ничего не поделаешь. Царская Россия не научила ничему военного министра СССР. Ворошилов знал только два года ученья в сельской школе. Зато царизм выковал в нем крепкую волю к сопротивлению. Воля, даже преувеличенная воля к большой власти, есть у выросшего в донских степях Ворошилова. Недаром о военном министре острят москвичи, что мировая история делится на два периода, один от доисторической эпохи до Клементия Ефремовича, другой от Клементия Ефремовича и далее… И Москва, шутя, называет Ворошилова – «Климом 1-м».

Ни интеллигентности, ни наследственной культуры у Ворошилова нет. Рабочие Луганска рассказывают, что в подпольной работе, которую вел среди них в 900-х годах этот отчаянный машинист крана, у Ворошилова на все была только одна поговорка: «Черт возьми, что мы будем смотреть!»

В этом – весь Ворошилов. Этот донской «большевик по темпераменту», очертя голову, с юности бросился в водоворот революционного движения. И под этой водой налетел на Ленина. «Черт возьми, что мы будем смотреть!» История России в октябре 1917 года высказалась за Ленина и за Ворошилова. И, в детстве ходившего по миру просить милостыню, Ворошилова октябрь вынес на верх государственной карьеры, предложив кресло военного министра России.

2. «Володька»

Среди советского генералитета, где с царскими генералами и полковниками Каменевым, Сытиным, Вацетисом, Верховским причудливо смешались вахмистр Буденный, портной Щаденко, гвардии поручик артистократ Тухачевский, солдат Криворучко, парикмахер Хвесин, «великий неизвестный» псевдоним Блюхер, – у Клима Ворошилова перед всеми есть преимущество, давшее ему пост главы Красной Армии.

В жилах Ворошилова не какая-нибудь «голубая», а благородная «красная» кровь. Он – «потомственный пролетарий». И ни у кого из советских полководцев нет генеалогического древа такой пролетарской чистоты, как у Ворошилова.

Ворошилов родился в 1881 году. Его отец, крестьянин-шахтер такого же, как сын, буйного нрава, нигде не уживался, шляясь с шахты на шахту, вел «кочевую» жизнь. Ворошилов с детства узнал нужду и нищету. Ходил с сестрой просить милостыню: на шахтах за гривенник в день мальчишкой собирал колчедан; был пастухом. И только случайное знакомство с будущим членом 1-й Государственной Думы, учителем Рыжковым вывело мальчика из темноты.

Рыжков определил Ворошилова в школу, потом на металлургический завод в Луганск; в чугунолитейный цех, откуда и пошла революционная карьера Ворошилова [26]26
  С 1896 года К. Е. Ворошилов работал подручным слесаря на Юрьевском металлургическом заводе (станция Алчевская). В 1903 году он вступил в партию большевиков. В том же году стал работать на Луганском паровозостроительном заводе Гартмана. В 1904 г. стал членом Луганского большевистского комитета. В 1905-м – председателем Луганского совета.


[Закрыть].

Упорный, бунтарский Ворошилов пошел путем боевика, подпольщика-революционера. «Черт возьми, что мы будем смотреть!» Уж к первой революции 1905 года он достает рабочим оружие, организует боевые дружины и в центре Донбасса в Луганске выходит в провинциальные рабочие вожди.

В 1903 году, когда еще только начинался раскол между ленинским и плехановским крыльями партии, крановщик Ворошилов, иль «Володька», как звали его в подполье, уже заявлял рабочим:

– Я, конешно, товарищи, с ленинцами!

В смазных сапогах, в кепке «шесть листов одна заклепка», в косоворотке под дешевым спинжаком, Ворошилов – яркий, нутряной оратор, любимец рабочих на массовках. Он – «свой», кровный, низовой. Он привез в Луганск 20 револьверов системы «Смит и Вессон» и в коробках из-под дамских платьев доставил браунинги, маузеры и карабины для вооруженной борьбы.

«Черт возьми, что мы будем смотреть! – кричал на массовках ленинец «Володька». – Если наседка имеет, товарищи, яйцо, а в яйце зародыш, то при нормальных условиях из яйца обязатель-но вылупится цыпленок! А зародыши революции налицо! И товарищ Ленин говорит, что надо учиться, товарищи, руководить массами! Правда, нам и револьвер и булыжник и болт и гайка все хлеб! Но не забывай, товарищи, что во время революции массы будут вооружены! И тогда мы должны будем иметь своих командиров, товарищи!» орет буйный «Володька».

Один из тогдашних слушателей, рабочий Мальцев, вспоминает, что на массовке как-то крикнул ему:

– «Володька», мы тебя назначим красным генералом!

– Далеко хватил, – ответил Ворошилов, – какой я к черту генерал! Я в этом ничего не смыслю!

Но через 15 лет «Володька» стал-таки «красным генералом от рабочих», как назвал его Сталин в нарадной речи к пятидесятилетнему юбилею военного министра.

Тогда этот головокружительный пост не снился. «Володька» был занят меньшими делами. По его приказу рабочие сожгли луганскую тюрьму. Ворошилов был арестован, но ненадолго: рабочие буквально силой вырвали «Володьку» из тюрьмы, грозя забастовкой в случае, если не освободят Ворошилова. В революцию 1905 года он стал председателем совета рабочих уполномоченных города Луганска.