355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роман Глушков » Каратель богов » Текст книги (страница 7)
Каратель богов
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 02:49

Текст книги "Каратель богов"


Автор книги: Роман Глушков



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

На кой черт гарпиям сдался одноногий, пробитый гарпунами сталкер, и куда они его понесли, этого мы уже не выяснили, да нас оно и не интересовало. Главное, Магог не успел доложить о случившемся Дьякону, и теперь тот будет думать, что все мы благополучно убрались из Соснового Бора в Москву.

Очень хорошо. Визит раздобывших картину праведников к оружейному барону был назначен на послезавтра. Это позволит мне без лишней суеты собрать в Чернобыле – месте, где располагался главный офис Дровосека, – всю нашу команду. Чтобы подготовиться ко встрече с ним, изучив информацию, какую извлечет из его сети шпионская программа Башки. Ему также предстояло составить нам компанию, причем не отсиживаясь в глубоком тылу, на нашей полевой базе, а находясь в одном строю со всеми.

– Где вы бросили этого хренова связиста? – поинтересовался я у напарников, глядя вслед улетающим с добычей гарпиям.

– Здесь, почти рядом, – ответил Астат, махнув рукой в северо-восточном направлении. – Велели ему ждать нас на точке «Каданс», пока мы не разберемся с богомольцами.

– Правильное решение, – кивнул я. – Сигнализируйте ему, чтобы собирал вещички и готовился к телепортации. И проинструктируйте его еще раз, как это делается, а то не ровен час мы улетим в одну локацию, а он по ошибке – в другую. Или того хуже – тело его отправится в Чернобыль, а голова – куда-нибудь на Казантип. И какая, спрашивается, нам будет польза от Башки без башки?.. Ну а пока вы ходите за ним, я найду укромный уголок и перевоплощусь в одного из этих жмуриков.

– В какого именно? – полюбопытствовал Вектор, глядя на распластавшиеся неподалеку обезглавленные мной тела.

– В того, который едва от нас не упорхнул… Или, вернее, упорхнул, но не сам, – уточнил я. – Именно Магогу Дьякон поручил прикончить Цефона. А значит, он же, скорее всего, отвечал за доставку картины из Москвы в Чернобыль. Также, учитывая параноидальную натуру Дровосека, не исключено, что Магог являлся постоянным связным между ним и Пламенным Крестом.

– Не факт, – возразил Вектор. – Посредником вполне мог быть любой из этих троих.

– Да, мог, – не стал я спорить. – Но поскольку нам теперь об этом все равно не узнать, придется сделать ставку на самую вероятную кандидатуру. И если номер не прокатит – блефовать до последнего. Главное, чтобы нас не прикончили на подходе к «хижине» Дровосека, а уж внутри мы как-нибудь сориентируемся. Все равно ведь картина поддельная, так что без драки никак не обойдется.

– Ничего не имею против хорошей драки, хотя, конечно, это и не твой метод, – ухмыльнулся «мизантроп». – Но с такими хищниками, как Дровосек, лучше разбираться по-моему: с налета, быстро и жестко, чем ходить вокруг да около, пока однажды они тебя не унюхают и не зароются еще глубже в свою нору.

– Ну что ж, послезавтра у тебя будет шанс доказать превосходство твоих методов над моими, – заметил я по этому поводу. – И если всем нам повезет пережить этот день, возможно, я и впрямь признаю, что твое «кунг-фу» ничуть не хуже моего…

Глава 5

Настоящее имя Дровосека в наших досье не значилось, что могло свидетельствовать об одном: когда-то он работал на правительство и был неприкасаемым. Иными словами, как только он допускал неосторожность и попадал в поле зрения МВД, ФСБ или военной разведки, у него тут же находились покровители в верховных эшелонах власти, которые добивались закрытия возбужденных против Дровосека дел. А также педантично вымарывали любые упоминания о нем из всех государственных архивов, невзирая на уровень их секретности.

Несомненно, в свое время Дровосек был влиятельный фрукт, обладающий обширными высокими связями не только в нашей стране, но и за рубежом. Подобным людям опасно переходить дорогу, даже находясь под протекцией Ведомства. Но как же тогда Дровосек очутился в Зоне, где нелегальная торговля оружием велась с куда меньшим размахом, чем тот, с каким привык работать игрок такого масштаба? Напрашивался один вывод: его угораздило вляпаться в какой-то международный скандал. Причем настолько серьезный, что никто из покровителей Дровосека уже не рискнул вступаться за него, опасаясь за свою политическую репутацию. Однако жертвовать столь ценной фигурой они тоже не стали. И предпочли до поры до времени убрать его с глаз мировых политиков, сослав как можно дальше. И туда, где он не растерял бы деловых навыков, продолжая приносить своим хозяевам хоть какую-то пользу.

За отмерянный Дровосеку срок ссылки многое могло перемениться. На смену его покровителям могли прийти новые люди, исповедующие другие ценности и уже не нуждающиеся в его услугах. А могло случиться наоборот: сам ссыльный постарел и утратил вкус к прежней жизни. И, не желая повторно угодить в какие-нибудь политические дрязги, довольствовался своим нынешним статусом местечкового барона, живущего вдали от цивилизации без оглядки на ее законы и моральные принципы. В любом случае, ничто не указывало на то, что, прожив в Пятизонье несколько лет, Дровосек сворачивает свой бизнес. По крайней мере, после сбора информации о нем у меня такого впечатления не возникло.

Дровосек до сих пор обладал связями и знакомствами как в Пятизонье, так и за его пределами. Но сегодня это был, что называется, наш клиент. Тут, в диких пустошах, хозяева не могли защитить его так, как за Барьером. Это там любая подмога – от адвокатов до спецназа – примчалась бы к нему по первому же сигналу тревоги. Здесь Дровосек мог рассчитывать лишь на себя и на своих телохранителей. Которых у него насчитывалось, по предварительным подсчетам, десять или двенадцать человек. Плюс еще в общей сложности около тридцати наемников охраняли склады Дровосека в Сосновом Бору и на Керченском острове. Но, будучи разбросанными по Зоне, последние меня не особо волновали. Чего нельзя сказать о личной гвардии объекта, без сопровождения которой он никуда не отлучался из своего Чернобыльского офиса.

Клиенты, разумеется, знали Дровосека под другим именем, нежели то, под каким он фигурировал в моих отчетах. В Зоне он был известен как Барклай. И каждый барыга с Обочины мечтал когда-нибудь достичь того уровня, на каком работал этот поставщик второго после продуктов питания ходового товара в Зоне: оружия, боеприпасов и амуниции. В Выгребной Слободе постоянно крутились посредники, через которых сталкеры могли сообщить Барклаю о том, что желают вести с ним дело. И когда запрошенное количество товара не заставляло Дровосека презрительно морщиться, он дотошно проверял такого клиента по своим информационным каналам. И если в отношении того возникали какие-либо подозрения, об этом, стараниями тех же посредников, вскоре становилось известно всей Обочине. За что тамошний торговый люд, несмотря на свою зависть к Барклаю, тем не менее его уважал, ведь тот выводил на чистую воду ошивающихся в Выгребной Слободе мошенников.

Барклай обитал чуть южнее приграничной Обочины – практически в центре Чернобыльской локации, всего в полутора километрах от тамбура. Оккупированная бароном бывшая гостиница «Ласточка» – небольшое двухэтажное здание неподалеку от развалин профилактория «Солнечный», – стояла на берегу Яновского затона. И если бы после ее переоборудования в высокотехнологичный форт в ней остались окна, из них открывался бы превосходный вид и на тамбурный вихрь, и на АЭС, и на речной залив, и на расположенную западнее легендарную Припять. Конечно, все эти достопримечательности можно было увидеть и из бойниц форта, предварительно вынув из них орудия и отогнав ботов-пулеметчиков. Только я сомневался, что ценителю прекрасного, вроде Барклая, вообще охота любоваться грязными и унылыми пейзажами старой Зоны.

Риск, которому он себя подвергал, окопавшись по соседству с тамбуром, был в принципе оправдан. Дровосеку не было нужды разгуливать по локациям, а вот перемещаться между ними ему приходилось частенько. Близость гиперпространственного тоннеля этому всячески способствовала. И прибывающим в Чернобыль клиентам Барклая не требовалось совершать ради встречи с ним опасные вояжи по здешним пустошам.

Мощный огневой заслон, какой могли выставить пушки его мини-форта, мог отбить массированную атаку биомехов и отпугивал непрошеных гостей из числа вольных сталкеров. Члены же крупных группировок и чистильщики для Дровосека угрозы не представляли. Первые являлись его главными и постоянными покупателями. А вторые знали о его влиятельных забарьерных покровителях, отчего все проводимые армией в Чернобыле зачистки неизменно обходили Барклая стороной. И даже во время прошлогодней Технореволюции, когда военные вовсю утюжили Зону ракетными атаками и ковровым бомбометанием, на «Ласточку» не обрушилась ни одна бомба или ракета. Невероятное совпадение? Чудо? Ну разве только для тех недалеких сталкеров, кто понятия не имел, чья это ощетинившаяся орудиями маленькая крепость стоит на южном берегу Яновского затона.

Было бы наивно полагать, что параноик Дровосек безоглядно верит в неприкосновенность и неприступность своего обиталища. Каждая наша точка в Зоне обладала аварийным выходом – потайным тоннелем, позволяющим в случае чего сбежать из убежища либо в метро, либо в канализацию, либо в подвалы близлежащих зданий. Наверняка такой же путь отхода имелся и у Барклая. А, возможно, и не один. И то, что проникший в его сеть Башка не обнаружил упоминаний о подобном тоннеле, еще ни о чем не говорило. Его наличие подтверждалось косвенными уликами. Количество внешних входов и выходов «Ласточки», зарегистрированных ее системой безопасности, равнялось десяти. А программ управления дверными замками мини-форта – на три больше. Причем эти лишние файлы содержались в отдельном зашифрованном каталоге и могли быть активированы лишь одним Барклаем. И что же, спрашивается, скрывалось за теми дверьми, о наличии которых знал только он и больше никто?..

За те три дня, что Башка провел в Зоне, он разобрался с такой прорвой дел, какую я не разгреб бы и за месяц. Дорвавшись до базы данных Дровосека, он взялся исследовать ее, словно археолог, извлекающий из-под земли сложный и хрупкий скелет. Жаль, нам не хватило времени на то, чтобы выкопать этот «скелет» целиком, но основные его фрагменты мы получили и внимательно осмотрели. И уже на их основе составили более-менее четкое представление о том, с чем нам придется столкнуться внутри «Ласточки».

Нам предстояла незавидная и грязная работа, в которой многое зависело от случайностей, какие я не мог заранее просчитать. Чрезмерно уповать на авось не в моих правилах, поэтому обычно я стараюсь всячески избегать такой работы. И занимаюсь ею лишь тогда, когда достичь цели иными методами либо слишком долго, накладно и хлопотно, либо попросту невозможно.

В истории с Барклаем имел место второй, самый категоричный вариант, и это избавляло меня от лишних сомнений. Всегда проще работать, зная, что иного пути добиться желаемого результата не существует.

Жаль только, это не могло облегчить другой ворох моих сомнений, касающихся успеха грядущей авантюры. То, что мы намеревались учинить, было равносильно игре в футбол большим осиным гнездом. И хоть мы предприняли все меры предосторожности, по-прежнему существовала опасность быть закусанными насмерть стаей разъяренных ос, которые однозначно не простят нам эту дерзкую выходку.

Но какие бы сюрпризы нас ни поджидали, на рассвете намеченного дня мы покинули точку «Фугетта» и отправились в «Ласточку», куда планировали прибыть спустя пару часов. Я еще позавчера принял обличье Магога, чью внешность успел заснять объективом своего мини-компа и затем воспроизвел ее с достаточной точностью. На Векторе и Астате также были надеты доспехи праведников, поскольку они играли роль моих сопровождающих. Гаер и Башка не планировали участвовать в передаче картины и потому не нуждались в маскарадных костюмах. Эти двое, одетые в обычные маскировочные комбезы без опознавательных знаков, двигались в сотне шагов позади нас и собирались занять скрытную позицию на подступах к «Ласточке». При Башке имелся полевой комплект оборудования, какое только могло ему понадобиться. Он и его высокотехнологичное снаряжение являлись сегодня нашим главным прикрытием, ибо обеспечить себе огневое у нас не было возможности. Кроме того, я подозревал, что в мини-форте нас лишат и оружия, которое мы с собой принесли. Не факт, конечно, но на месте Барклая я именно так и поступил бы.

До своего переоборудования в офис оружейного барона гостиница «Ласточка» более шестидесяти лет представляла собой невзрачное сооружение в тени столь же заурядного, типового профилактория. Нынче, когда от последнего остались одни воспоминания, его некогда вспомогательную постройку было трудно не заметить. Напротив, теперь любой проходящий мимо «Ласточки» сталкер сам стремился остаться незамеченным для стерегущих ее ботов-убийц.

Опознать в нынешнем мини-форте прежнее угловатое здание было практически невозможно. Его стены лишились окон и стали толще чуть ли не в четыре раза. А крепче, пожалуй, и во все сто. Усиленные по современным оборонительным технологиям, теперь они были покрыты мрачно-серым камуфляжем и одним своим видом намекали непрошеным гостям, чтобы те держались подальше отсюда. Эту же мысль им внушало двойное кольцо охранного периметра, состоящего из противомеханоидных рвов, лазерных ограждений, минных полей и врытых в землю автоматических турельных орудий. Последние находились не на виду, а выскакивали из своих гнезд и открывали огонь лишь при вторжении противника в запретную зону.

Мне, Вектору и Астату не было нужды таиться от хозяев «Ласточки». Мы подступили к ее оборонительной линии открыто, в полный рост, держа на виду футляр с картиной. Гаер и Башка залегли за остовом подбитого неподалеку от мини-форта «носорога» и к этой минуте уже развернули станцию нашего электронного прикрытия. На связь с ними я не выходил, опасаясь сорвать конспирацию. Пока мы – мнимые посланники Дьякона – находились на прицеле охранных сканеров, все наши переговоры могли быть перехвачены Дровосеком. Вряд ли, конечно, он их расшифрует, но все равно догадается, что мы не соблюли протокол встречи и привели с собой за компанию кого-то еще. Нарушить эфирное молчание Башке дозволялось в одном случае: если вдруг что-то пойдет не так, и он утратит контроль над ситуацией. А до тех пор, пока этого не случится, отсутствие между нами радиообмена следовало воспринимать как хороший, обнадеживающий знак.

Поскольку принцип «клиент всегда прав» нелегальному торговцу оружием был чужд, никакой безопасной тропы для прохода через периметр он своим покупателям не предоставлял. И особых приглашений им тоже не делал. То, что после пятиминутного топтания на прицеле у ботов нам все же дозволили войти, мы узнали, когда лазерное ограждение напротив нас отключилось, а на стойках, к которым крепились излучатели, сигнальные фонари сменили цвет с красного на зеленый. После чего у меня под ногами заплясало ярко-красное пятнышко светового целеуказателя, направленного на нас из бойницы мини-форта. И когда оно, обратив на себя наше внимание, неторопливо поползло в сторону «Ласточки», мы смекнули, что это не только очередное предостережение, а еще и путеводный ориентир, по которому Барклай помогал нам пересечь минное поле.

Выстроившись в колонну, мы покорно последовали за лазерным зайчиком, который повел нас к цели по сложной, зигзагообразной траектории. Лишь один из участков нашего маршрута выдался прямым: массивная металлическая балка, служащая мостиком для преодоления противомеханоидного рва. А за ним вновь началось петляние, закончившееся лишь возле главных ворот мини-форта. И если бы на этом пути кто-нибудь из нас вдруг сошел с него и подорвался на мине, Дровосек не нес бы за это никакой ответственности.

За первыми воротами оказались вторые, которые открываться пока не торопились. Вместо этого голос из настенных динамиков повелел нам войти в шлюз и выстроиться в линию на расстоянии метра друг от друга. Едва мы это проделали, внешние ворота тут же закрылись, над нами загорелись лампы, а из стен справа и слева от нас выехали металлические ящики.

– Сдайте оружие! – распорядился тот же суровый голос. – Все, какое при вас имеется!

Что ж, интуиция вновь меня не подвела. И неудивительно, ведь я и Барклай – старые параноики, а у параноиков, как и у дураков, мысли всегда схожи.

Мы не намеревались утаивать от хозяев какое-либо оружие. После его сдачи нас все равно подвергнут проверке рентгеновскими сканерами, и любой сокрытый нами подозрительный предмет, даже самый мелкий, будет обнаружен. Поэтому мы положили в ящики все, что могло нас скомпрометировать. И когда они закрылись, при нас помимо доспехов остался лишь цилиндрический пенал, в котором лежала свернутая в рулон «Вирсавия».

Расположенные под потолком шлюза сенсоры заморгали синим светом – это заработала сканирующая система. По завершении ее мерцания в полу перед нами открылся небольшой люк, под которым обнаружился стеклянный прямоугольник площадью около двух квадратных метров. Из-под стекла пробивалось белое матовое сияние и больше ничего: ни надписей, ни символов, ни вообще каких бы то ни было отметок.

– Положите контейнер на напольный детектор! – отдали нам хозяева очередной приказ, который я также не замедлил исполнить. Ничего не попишешь, раз надо, значит, надо.

По белому фону детекторного экрана четырежды неторопливо проползла черная полоса – взад-вперед и вправо-влево. Я проследил за ней безразличным взглядом, ибо ничего, кроме антикварной картины, в пенале не было. Сам же он являл обычный и тоже в некоторой степени антикварный тубус для больших чертежей – неудобных в обращении бумажных листов, от которых чертежники полностью отказались пару десятилетий назад, после того, как перешли на голографические проекторы.

Результатом проверки нашего груза стали открывшиеся вторые ворота. За ними оказался бывший гостиничный холл, а ныне – нечто вроде приемной. И выглядела она точь-в-точь так, как должно выглядеть подобное помещение у хозяина, напрочь лишенного гостеприимства.

Все здешнее убранство – а, вернее, почти полное его отсутствие – указывало на то, что гостям в «Ласточке» рады ровно настолько, насколько за Барьером радуются появлению на пороге дома почтальона или рассыльного. Никакой мебели, даже простенькой скамьи! Лишь голые, отделанные бледно-зеленым мрамором стены, такой же мраморный пол и две симметрично расположенные лестницы, ведущие на огороженный балюстрадой внутренний балкон. Поднявшись на него, можно было затем попасть в помещения второго этажа. Также с балкона было удобно вести огонь по главному входу в случае вероятного вражеского прорыва. Не говоря уже о том, чтобы держать оттуда на прицеле гостей. Чем и занимались сейчас трое стоящих там телохранителей Барклая.

Четвертый член комитета по встрече тоже был при оружии, но держал свой ИПП за спиной, а «Страйк» – в кобуре. Что ему явно не нравилось. С этим неприветливым типом нам, очевидно, и предстояло общаться. Он поджидал нас у торчащего в центре зала голографического терминала – главной и единственной детали ее минималистичной обстановки. Человека, подпадающего под описание Дровосека, в холле не наблюдалось, но я рассчитывал, что он все-таки предстанет пред нами лично. Почему бы нет, ведь мы пожаловали к нему с уникальным штучным товаром, на который ему вот уже двое суток безумно хотелось взглянуть.

– Мир вашему дому! – перекрестившись, изрек я с порога. Иными словами, продолжал старательно изображать из себя Магога, которого тут могли знать. Вектор и Астат также перекрестились, но сделали это, скромно помалкивая и держась позади меня. – Извините, ежели мы малость опоздали. Насилу из Москвы вырвались; сами знаете, какое там у тамбура порой бывает столпотворение… – И, сняв с головы шлем, я обратился к человеку у терминала: – Так кому тут картину-то показывать? Тебе, что ли? Сроду бы не подумал, что ты спец в живописи…

Последний комментарий я обронил на случай, если встречающий нас представитель Барклая уже имел дела с Магогом, и потому Магог мог позволить себе в адрес этого шапочного знакомца легкое панибратство. Если же мы с ним прежде никогда не встречались, тоже не беда: пускай думает, что я просто зубоскалю, отыгрываясь за чересчур придирчивый шмон на входе.

«Знакомец» промолчал и вообще не изменился в лице, оставив меня гадать, виделся он со мной раньше или нет. Жестом велев нам оставаться на месте, он отступил к терминалу, активировал его и сгенерировал напротив нас голографическую проекцию человека в полный рост. Возникший таким образом в холле восьмой участник переговоров присутствовал здесь лишь виртуально, зато оригинал, с какого он был списан, являл собой нужную нам личность. Вопрос только в том, где она сейчас прячется. Но явно где-то поблизости – если бы сигнал поступал сюда издалека, вряд ли изображение было бы таким четким.

– Кто ты такой? – спросил перво-наперво Дровосек, смерив меня недоверчивым взглядом.

– Раб божий и слуга Дьякона Магог, – ответил я, после чего представил остальных: – А это мои единоверцы Елам и Хет. Они помогли мне раздобыть для тебя картину.

– Как все, однако, любопытно складывается! – заметил на сей счет хозяин. – А куда же подевался этот ваш четвертый… как его… Цигун?.. Циан?.. Цефей?

– Возможно, ты имеешь в виду нашего единоверца Цефона? – Я насторожился, пытаясь понять, куда клонит Барклай. И откуда, черт побери, ему известно имя сектанта, который, по замыслу Дьякона, не должен был добраться до Чернобыля. Или все-таки должен был, и двое суток назад я неверно истолковал, казалось бы, совершенно очевидные факты?

– Да-да, о Цефоне я и толкую, – подтвердил Дровосек. – Так где же он, позвольте вас спросить?

– Цефон, царствие ему небесное, пал смертью храбрых вчера вечером, когда мы прорывались к Курчатнику, – ответил я, придав лицу и голосу скорбное выражение. – Он прикрывал нам спины и, к великому сожалению, был растерзан стальными тварями на подходе к тамбуру. – И, перекрестившись, подытожил: – Да упокоится с миром наш брат по вере Цефон в той многогрешной земле!

Липовые Елам и Хет все так же молча последовали моему примеру.

– М-да, и впрямь, чем дальше, тем все любопытнее и любопытнее… – Вопреки ожиданиям Барклай не стремился показываться нам на глаза, чтобы взглянуть на «Вирсавию» и самолично произвести ее экспертизу. Более того, складывалось впечатление, что в данную минуту она его вообще не интересовала. А интересовали Барклая почему-то мы. Вернее, тот из нас, кто здесь и вовсе не должен был сейчас находиться.

Но если мы вызывали у Дровосека подозрения, зачем тогда он нас сюда впустил?

(Что-то явно идет не так. Или я где-то напортачил, или в дело вмешался случай. Один из тех случаев, которые невозможно предугадать в принципе, если вы не владеете нужной для такого прогноза информацией. Подобное в моей работе случается. И не сказать, чтобы редко. Насколько бы аккуратным и опытным ни был водитель, его автомобиль не застрахован от прокола колеса и прочих дорожных неприятностей. Насколько бы тщательно ни просчитывал я свою тактику, мне приходится опираться лишь на те данные о противнике, какие я ухитрился добыть. Но даже, когда их бывает много, они все равно представляют собой лишь фрагменты общей картины, по которым я старательно пытаюсь воспроизвести ее целостность. Сделать это в общих чертах, как правило, удается, но вот с восстановлением мелких деталей в таком деле возникают трудности. И ладно, если все упущенные мной мелочи незначительны. Увы, бывает и так, что среди них оказываются ключевые подробности складываемого мной пазла.)

– Так что мы решим насчет картины? Она тебе нужна или как? – осведомился я, делая вид, что начинаю терять терпение. В действительности сейчас я был уравновешен и сконцентрирован, будто подкрадывающийся к жертве хищник. И пусть ее поведение меня настораживало, моя стая была готова к атаке, и отступление грозило нам куда большими потерями, нежели последний, стремительный рывок вперед.

– Разумеется, ваша картина мне нужна, если, конечно, это и впрямь подлинник, – ответил виртуальный Барклай. – И не только картина, но и вы трое мне также очень нужны. Точнее, не столько мне, сколько моему деловому партнеру Дьякону. Уверен, ему будет чертовски интересно узнать, как это вдруг один из его людей позавчера умер, а сегодня чудесным образом воскрес и выполнил порученное ему задание.

После этих слов голографическое изображение Дровосека сменилось огромным двумерным экраном. Он был разделен на четыре части, на которых демонстрировались фотографии растерзанного трупа в доспехах Пламенного Креста. Как стало понятно, одного и того же трупа, но запечатленного с разных ракурсов. Вид у него был весьма непрезентабельный. У мертвеца полностью отсутствовала левая рука и наполовину – правая нога, оторванная аккурат в коленном суставе. А вот голова и лицо оказались на удивление неповрежденными и легко поддавались опознанию. Настолько легко, что я моментально понял, чьи останки нам показывают.

Мои!.. Или, вернее, того праведника, который в данную минуту находился в «Ласточке» живой и ничуть не покалеченный…

Я всегда стремился максимально походить на тех людей, чей облик принимал. Но сегодня моя педантичность оказала мне медвежью услугу. Даже одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: кто-то из нас двоих – Магог или я – однозначно не тот, за кого он себя выдает. А поскольку первый был мертв и посему лишен всякой мотивации лгать, это обвинение автоматически переадресовывалось мне. И то обстоятельство, что я пришел в Чернобыль не с Деданом и Аркеем, а с неизвестными Еламом и Хетом, играло категорически не в мою пользу.

Мне хватило нескольких секунд на то, чтобы, так сказать, прокачать ситуацию. Как я и подозревал, нашу в целом добротную легенду сгубила досадная случайность: труп настоящего Магога. Вероятность того, что его обнаружат, была невелика. А что вдобавок его обнаружат праведники – и того меньше. Тела Дедана и Аркея, а также отстреленную нами ногу их единоверца мы обратили в пепел плазменной гранатой прямо на месте – возле Питерского тамбура. Унесенному гарпиями мертвому Магогу следовало, по всем предпосылкам, быть растерзанному в мелкие клочья где-то там же. Но вот незадача: авиаботы по какой-то причине его не растерзали, а лишь оторвали ему руку, после чего утратили интерес к жертве и бросили ее. И опять-таки в откровенно неудачном для нас месте. Магог не угодил в дебри автонов, где его вмиг обглодали бы скорги, и не затерялся в непролазных нагромождениях руин. Он, зараза, упал так, что вскоре был найден другими сектантами, которые, очевидно, наткнулись на него, когда шли куда-то по своим делам. Единоверцы немедля доложили о своей находке Дьякону, ну а тот, узнав плохую новость, сделал нужные выводы.

Конечно, четверка отправившихся за картиной сектантов могла погибнуть, не успев подать сигнал о помощи, по множеству причин. Однако Дьякон предположил наихудший вариант: проклятый Цефон почуял неладное и, убив своих спутников, дезертировал из рядов Пламенного Креста! Разумеется, пророка это несказанно взбесило. Но прежде чем выйти к единоверцам и публично предать отступника анафеме, Дьякон связался с Барклаем. И известил его о срыве сделки, прислав в качестве оправдания фото погибшего посредника – Магога; последнее свидетельствовало о том, что Дровосек его все-таки знал, а иначе зачем бы ему сдался снимок незнакомого мертвого сектанта?

А еще пророк не забыл наказать деловому партнеру, что если Цефон и впрямь не соврал насчет картины и рискнет спихнуть ее Барклаю, соврав, что послан к нему Дьяконом, то пусть Барклай заберет «Вирсавию» даром – в качестве компенсации за неустойку, – а дезертира захватит и передаст секте. Дровосек, которому эта услуга не стоила ни копейки, пообещал, что так и поступит.

И каково же, небось, было его удивление, когда сегодня утром к «Ласточке» подошли три праведника, один из которых, по заверениям Дьякона, был двое суток как мертв! И эти трое не только не походили на призраков, но вдобавок уверяли хозяина мини-форта, что доставили ему обещанную картину! Которая и так уже де-юре принадлежала Барклаю. И что ему оставалось делать? Конечно же, забрать «Вирсавию» себе, а принесших ее сектантов, согласно договору, взять в плен. И плевать, что среди них не было Цефона. Пускай пророк сам разбирается, кто из них отступник, кто – самозванец, а кто – воскресший мертвец. Главное – Дровосек выполнил… или, точнее, даже перевыполнил свое обещание Дьякону. А также окончательно прояснил вопрос с картиной, какой бы в итоге – фальшивой или подлинной – она ни оказалась…

– Арестовать их! – приказала голографическая проекция Барклая сразу, как только погас экран с компрометирующим нас фото. Телохранители на балконе, похоже, только и ждали этой команды и, продолжая держать нас на мушке, двинулись к лестницам. Их топчущийся внизу соратник также выхватил из кобуры «Страйк», нацелил его на меня и стал отступать вправо – к той лестнице, по какой спускался один из троих стоявших наверху ублюдков. Прочие обходили нас с левого фланга. И когда все они соберутся на первом этаже, мы окажемся в секторе их кинжального огня – заведомо проигрышной позиции…

…Чего я, естественно, допустить никак не мог. И, пока трое из четверых охранников были вынуждены посматривать себе под ноги, дабы не споткнуться на ступеньках, отдал наконец приказ к атаке.

– Аллилуйя! – громко произнес я кодовое слово, которое должно было также достичь ушей Гаера и Башки. Они следили за происходящим в «Ласточке» через прикрепленные к нашим доспехам микрокамеры и имели свои инструкции, как им действовать после моего приказа.

В момент, когда он был озвучен, я предпринял еще кое-что: швырнул свой шлем, который до этого держал в руках, на середину холла, слева от проектора. Астат проделал то же самое со своим шлемом, только тот упал одесную виртуального Дровосека. Вектор же, чей шлем продолжал оставаться на голове, в это время нырком бросился вперед и покатился по мраморному полу в направлении того противника, что с пистолетом наготове дожидался подхода товарищей со второго этажа.

Нам с Астатом также было опасно оставаться на ногах, и мы, избавившись от шлемов, тут же последовали примеру Вектора. Только мы нырнули не за ним, а к тумбе, на которой стоял проектор. Она являла собой мраморный куб с ребром в полтора метра, и ей предстояло защитить нас от пуль, которые грозили вот-вот ударить с лестниц.

Они и впрямь ударили, правда, стрельба продолжалась всего ничего, от силы три-четыре секунды. А затем автоматы врага дружно смолкли, потому что мы убедительно продемонстрировали ему, чего стоит наша компания, даже будучи полностью разоруженной…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю