Текст книги "Пекло"

Автор книги: Роман Глушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Кальтер кивком указал на забрызганные кровью руль и протез.

Вера покопалась под сиденьем, потом заглянула в бардачок… И замерла с открытым от удивления ртом и вытаращенными глазами.

– Дядя Костя… – неуверенно пробормотала она, когда Кальтер посмотрел на нее, чтобы узнать, чем вызвана эта заминка. – Ты не поверишь, но здесь э-э-э… здесь…

– В чем дело? – Куприянов на всякий случай сбросил скорость.

Вместо ответа Верданди сунула руку в бардачок и вытащила оттуда… пакаль!

В полумраке Кальтеру почудилось, что артефакт – матово-серебристый; такой же, каким был первый найденный им в Дубае. Однако присмотревшись, он понял, что ошибся. Эта пластинка была отшлифована гораздо лучше, до зеркального блеска. А отражающиеся в ней лампочки приборной панели делали ее похожей на усеянный изумрудами и рубинами драгоценный талисман.

Впрочем, за последнее время Кальтер подробно изучил будоражащую мир пакальную лихорадку. И потому знал, что зеркальный пакаль и без драгоценных камней являет собой очень дорогую находку. Вера не обнаружила его раньше, поскольку, не желая напрасно разряжать аккумуляторы металлоискателя, она выключала его в машине (при быстром движении он все равно не успевал сканировать местность). Логику «серого», спрятавшего пакаль в «Субару» – а случилось это, когда агенты исследовали «Черный фантом», – понять было трудно. Если бы они не заглянули в бардачок, то могли бы и не узнать, что артефакт лежит от них буквально на расстоянии вытянутой руки. С другой стороны, вряд ли «серые» положили бы приз на видное место. По традиции они либо сами вручали пакаль игроку в качестве награды, либо заставляли эту награду искать. В данном случае выходила какая-то серединка на половинку. Хотя, учитывая высокую «масть» этого пакаля, награда превышала затраченные на ее поиски усилия.

– Что там изображено? – поинтересовался Куприянов у разглядывающей нежданную находку Веры.

– Похоже на каменный мост. Вроде тех, что древние римляне строили. По крайней мере, в Скважинске я не припоминаю ничего подобного. – Она развернула пакаль выпуклой стороной к Кальтеру. – Если это скрытая подсказка, то у меня пока нет ни единой мысли, как ее расшифровать.

– Разберемся, – уклончиво ответил водитель, глянув на артефакт и убедившись, что он видит то же самое. – Мост – не иголка в стоге сена. Это крупный объект, а, значит, мимо него мы не проедем. Было бы гораздо хуже, окажись там нарисовано какое-нибудь перышко или цветочек… Ладно, упакуй эту штуку в пенал и спрячь ее. Сначала отметим границу зоны, выясним, где у нее центр, а загадкой моста займемся утром. В любом случае, до тех пор, пока мы не найдем разлом, пакаль нам ничем не поможет, даже будь он втрое ценней, чем это «зеркальце»…

Глава 5

Огненный фейерверк, что бушевал над элеваторной промзоной и сбивал с небес вертолеты, выглядел впечатляюще.

Правда, у нас не было времени любоваться им. Выбравшись из кратера, куда нас вернули разъединенные пакали, мы и «сестричка», чей наряд не вызывал ни у кого подозрений, пересекли оцепление там, где дежурил наш знакомый лейтенант. Дальше мы, однако, не пошли, а остановились на полпути к «Доджу» и сделали вид, будто усиливаем периметр дополнительным блокпостом. Так мы меньше вызывали подозрения, хотя пребывающая на нервах беглая уголовница осталась от нашей идеи не в восторге. Ей хотелось как можно скорее удрать отсюда, а мы будто нарочно продолжали торчать возле ненавистной ей «Скважины».

В действительности мы торчали здесь потому, что в этом месте наше нахождение выглядело не только естественно, но и даже было желанным. Любой военный видел в нас собратьев по оружию, которые в случае обострения ситуации поддержат его огнем, и потому не задавался вопросом, кто мы такие и откуда прибыли. В других, более спокойных районах города наша вооруженная группа мозолила бы людям глаза и могла вызвать подозрения. А мне не хотелось лишний раз встречаться и объясняться с военной полицией. Прежде чем двигаться дальше, нам был необходим план. Выработать его мы могли, лишь обсудив итоги первого этапа охоты, и сделать это было проще всего не сходя с места.

– Кто-нибудь скажет, что за ерунда там творится? – поинтересовался Крупье, указав на небо, где в этот момент маленькая яркая огненная комета преследовала два «Аллигатора».

Все посмотрели на шейха, поскольку он был единственным среди нас, кто мог сталкиваться прежде с подобной чертовщиной. Аль-Наджиб, в свою очередь, выразительно покосился на нашу гостью, намекая на то, что обсуждать стратегические вопросы в ее присутствии нежелательно. И он был прав. Пускай «сестричка» меня опознала, это еще ничего не значит. Наоборот, будь она чуток дальновидней, то помалкивала бы об этом, ведь неизвестно, как мы отреагируем на ее догадку.

– Итак, мы свое слово сдержали, – обратился я к ней. – Теперь давай, выкладывай все, что нам нужно знать, и катись на все четыре стороны… Как тебя зовут, кстати?

– Шира, – только теперь представилась беглянка. Вряд ли это было ее настоящее имя, хотя нам-то какая разница? – Шира Крамер. Если вы полгода назад регулярно смотрели новости, то могли запомнить мое имя. Оно в них частенько мелькало.

– Не смотрел, – признался я. – И за что же тебя упекли в тюрьму, бедная жертва политического режима?

– Кажется, я ее вспомнил, босс, – оживился Крупье. – Не то чтобы история была громкая, но кое-какую шумиху в России вызвала. Эта стерва и несколько ее приятелей-робингудов грабили церковные лавки. А все золото потом бесплатно раздавали нищим, убогим, бомжам и прочей голытьбе.

– А наличные деньги, которые мы отбирали у продавцов тех лавок, я переводила на лечение больных детей! – добавила Шира, весьма довольная и собой, и тем, что не все из нас оказались такими дремучими, как я.

– Насчет детей не уверен, но готов поспорить, что та голытьба пропила далеко не все украденное вами золото, – скептически хмыкнув, возразил Бледный. – Кое-что вы себе на черный день под камушек явно припрятали.

– Что за наглый поклеп! – возмутилась робингудка. – С чего ты это взял?!

– Потому что твоя фамилия не Гуд, а Крамер, – пояснил майор. – А среди евреев за всю их историю отыскался всего один альтруист, да и того вы в итоге распяли.

– И почему тебя это так волнует? – подбоченилась Шира. – Разве меня волнует, сколько вы, славяне, пересажали у себя на колья своих альтруистов? Или скольких несчастных детей ты и твой босс придушили тогда в Сирии?

– А ну хватит! – рыкнул я и сурово посмотрел на Бледного, уже открывшего рот, чтобы пригвоздить Крамер очередным контраргументом, за которыми он никогда не лазил в карман. – О чем вообще речь? Какое золото? Забыли, что ли, где находитесь?

– Если я вас правильно поняла, босс, речь идет о моем пакале, – предпочла быстро переменить тему Шира.

– Никакой я тебе не босс, – уточнил я. – И пакаль этот не твой. Живо отвечай, как он у тебя оказался!

– Что значит – не мой? – насупилась она. – Этот чокнутый хрен в костюме аквалангиста отдал пакаль мне, а не вам! И то, что вы его у меня отобрали – это несправедливо! Вы ничем не лучше тех продажных судий, которые вынесли мне приговор!

– И за какие такие заслуги «серый аквалангист» вдруг наградил тебя пакалем?

– За все пережитые мной страдания. И за праведную борьбу, что мы вели на свободе против Системы!

– «Серый» прямо так тебе и сказал?.. Только не ври! Учти, я тебя предупреждал: соврешь хоть раз – сильно пожалеешь!

– Нет, «серый» так не говорил, – созналась Крамер с явной неохотой. – Но до этого он несколько раз навещал меня в палате и подавал какие-то знаки. Тогда я думала, что у меня глюки после наркоза и от обезболивающего. Сестра, что за мной присматривала, сочувствовала мне и иногда делала лишний укольчик кайфа.

– А что с тобой стряслось в твоей колонии?

– Я проглотила ложку.

– Неужели так вкусно кормили? – удивился Крупье.

– В знак протеста против бесчинства охраны, ты, кретин! – просветила его Шира. – А потом эта ложка слишком хитро во мне застряла, и наши коновалы не смогли ее вытащить. Вот почему меня направили сюда. Здесь хирург хороший, и он быстро со мной разобрался. Так аккуратно все сделал, что я уже через сутки была как огурчик. Послезавтра обещали выписать и отправить назад, однако, сами видите, как все удачно обернулось.

– Рановато пока говорить об удаче, – ответил я, после чего вернул ее к теме: – Когда именно тебя стал навещать «серый»?

– Сразу, как только действие общего наркоза закончилось. То есть неделю назад. Я чуть не обмочилась от испуга, когда увидела стоящего рядом со мной человека без лица. Потом он стал подавать мне знаки, а я сказала, что не понимаю язык глухонемых. Но он все равно их подавал, пока я снова не уснула. Так потом было всегда. «Серый» появлялся, начинал свою жестикуляцию, и вскоре я засыпала. А сегодня, когда я сбежала из палаты и хотела переодеться врачихой, а блатные козлы испортили мне всю малину, «серый» никаких знаков не показывал. Просто возник передо мной из ниоткуда, бросил пакаль на пол и снова исчез. И даже не помог, гад! Но хоть подарок оставил, и то хорошо… Вернее, было хорошо, пока вы его не отобрали. Я про пакали кое-что краем уха на зоне слышала: дескать, ценные штуковины, по которым нынче полмира с ума сходит. Вот повезло-то, думаю! Даже если бы эта банда дверь сломала и меня по кругу пустила, черт с ними, лишь бы не убили. А на свободе, да еще с пакалем я бы не пропала… Может, все-таки отдадите мне его, а? Ну пожалуйста! Вы ребята матерые, при деньгах и оружии, и еще много артефактов насобираете. А мне в бегах на какие средства жить? В проститутки, что ли, подаваться?

– Между прочим, не самый худший вариант, – заметил Бледный, бросив оценивающий взгляд на ее ладную фигурку, прелести которой были заметны даже под мешковатой сестринской спецодеждой. – Если станешь пахать в две смены, можешь быстро заработать денег на поддельный паспорт. А если в три, так в нем еще штамп московской прописки будет стоять.

– Да пошел ты, знаешь куда, чудак на букву «м»! – фыркнула Шира и демонстративно отвернулась от зубоскала.

– И это все, что тебе известно? – уточнил я у нее, видя, что она больше не желает с нами общаться.

– Да, все, – подтвердила она. – Именно так оно и было. Мы с «серым» встречались четыре раза, и за это время он не произнес ни слова. Ну а его жесты я не запомнила. Он их так много проделывал и ни разу не повторялся.

– Чего-то в твоей истории все же недостает, – недовольно поморщился я. – Каких-то деталей и, похоже, ключевых. А ну, давай, признавайся, что ты от нас утаила!

– Ничего я не утаила! – огрызнулась Крамер. – Могу поклясться чем угодно!

Я посмотрел ей в глаза так, как смотрел когда-то в глаза тех своих «клиентов», которых собирался подвергнуть допросу и пыткам. Шира знала, кто я такой, знала и то, что я без малейших угрызений совести могу вытрясти из нее силой всю правду. Или поступить гораздо хуже: сдать ее командиру оцепления, майору Пальченко как беглую заключенную. Тем не менее она выдержала мой тяжелый испытующий взгляд, даже не дрогнув. И, похоже, заранее смирилась с любой судьбой, какая была ей уготована.

С другой стороны, а есть ли смысл ей врать или что-то недоговаривать? Еще совсем недавно она была простой зэчкой, не помышлявшей ни о побеге, ни об охоте за пакалями, а навещавший ее «серый» казался ей наркотической галлюцинацией. Если он ввел в игру нового игрока, то почему одарил его ценным призом еще до того, как Крамер достигла какого-либо успеха? Стало быть, она – не игрок, а один из членов игрового уравнения, которое нам предстоит решить. Осталось лишь определить верное математическое действие, что в настоящий момент было затруднительно.

Хотя, если хорошенько проанализировать все сказанное Широй, имелись еще вопросы, которые было бы нелишне прояснить.

– Ты сказала, что после жестикуляции «серого» всякий раз засыпала, – продолжил я дознание. – Какие сны ты при этом видела?

– Сны?! – удивилась Шира. – При чем тут они? Разве это имеет отношение к делу?

– Вполне возможно, что имеет, – уклончиво ответил я. – Ну так как, снилось тебе что-нибудь или нет?

– Да снилась какая-то фигня, – припомнила она. – Причем всякий раз одна и та же. Старый каменный мост через неширокую мутную речку, а рядом с ним – водоворот. Небольшой, но сильный. И я вроде бы стою на этом мосту и гляжу на водоворот. Долго гляжу, не отрываясь, а он все кружит и кружит. В конце концов у меня тоже начинает кружиться голова, я падаю с моста и меня утягивает под воду. Потом начинаю тонуть и сразу просыпаюсь… Вот и все.

Я посмотрел на товарищей, которые тоже слышали рассказ Ширы от первого до последнего слова. Однако их реакция на это – а вернее, ее отсутствие – ничем не отличалась от моей. Что тут можно сказать? Сон как сон. До полноценного кошмара не дотягивает, каких-либо узнаваемых деталей в нем нет… Разве что одна – неширокая мутная речка. Но таковые найдутся в большинстве городов мира, а не только в Скважинске.

– Говорю же – все это полная фигня, – заключила Крамер, глядя на наши равнодушные лица. – Мне в тюрьме и не такие дурацкие сны снились. И многие из них тоже повторялись не по одному разу.

– Напряги мозги и вспомни еще какие-нибудь детали, – потребовал я. – Любые мелочи. Это может быть очень важно. И не только для нас, но и для тебя, раз уж «серые» втянули тебя в нашу игру.

– Никто меня никуда не втягивал. Хотя… – Шира нервно обернулась. На соседний блокпост только что доставили в наручниках пойманных неподалеку двух беглых зэков. По их избитым физиономиям было заметно, что изловившие их солдаты не особо с ними церемонились. – Хотя, если бы вы «втянули» меня в свою компанию, я бы наверняка вам пригодилась.

– Думаешь, мы не умеем сами стирать носки и готовить?

– А вы думаете, я только на это гожусь? – вспыхнула она.

– А на что еще ты нам сгодишься? Мы церковные лавки не грабим, бомжей золотом не одариваем и больных детей не спасаем.

– Я тоже умею стрелять! И еще втираться в доверие к людям. Знаете, как мы первые три лавки ограбили? Я туда просто-напросто работать продавцом устраивалась. А каким образом мне, еврейке, это удавалось, догадываетесь?

– Ты совращала священников, прикидываясь кроткой православной прихожанкой? – оживился Бледный.

– Я тебе уже говорила, что ты умный мальчик, – бросила ему Шира. – Придется сказать еще раз. Жаль, нет конфетки, а то бы угостила… Да, ты прав, белобрысенький: совращать священников – один из моих талантов. Причем не самый лучший.

– Ну, а какой же самый лучший? – спросил я.

– Вы требуете, чтобы девушка раскрыла вам все свои секреты на первом же свидании? – кокетливо улыбнулась прохиндейка.

– Пока я требую лишь то, чтобы ты вспомнила свои сны во всех подробностях, – уточнил я. – Каждую деталь, каждую мелочь… А пока ты делаешь это, я, так и быть, обдумаю твою просьбу.

И, перейдя на арабский язык, обратился к остальным:

– Эта тварь слишком много видела и слишком много знает. Предлагаю перерезать ей глотку прямо здесь. Приготовьтесь. Как только укажу на нее пальцем – сразу хватайте ее и валите на землю.

Бледный, Крупье и Гробик остались невозмутимыми, чего нельзя сказать об аль-Наджибе. Он вытаращился на меня так, как будто я вел речь не о Шире, а о нем, и это его глотке угрожал сейчас мой нож.

– Послушайте, полковник, – заговорил наконец Демир-паша растерянным тоном. – Я, конечно, знаком с вашими методами работы и в целом согласен с ними. Но не кажется ли вам, что в случае с этой женщиной вы перегибаете палку?

Я посмотрел на Крамер, которая переминалась с ноги на ногу и с любопытством прислушивалась к нашему разговору. Арабским она явно не владела, но то, что им в совершенстве владели мы, ее ничуть не удивило. Она знала, что раньше я работал на Ближнем Востоке, а, значит, мог секретничать со своими людьми на любом из тамошних языков.

– Все в порядке, вам не о чем беспокоиться, – ответил я шейху и сдержанно улыбнулся. – На самом деле я и не думал никому угрожать. Это была всего лишь проверка, не более. Если эта женщина – шпионка, которой «серые» или кто-то еще поручили следить за нами, то она должна знать арабский язык не хуже меня. И если бы она его действительно знала, то сейчас не таращилась на нас, как дура, а уже бежала бы со всех ног к солдатам. К счастью для нее, она прошла испытание. И теперь мы можем быть уверены, что нас никто не подслушает.

– Ну что ж, теперь я вас понимаю, – ответил аль-Наджиб, изобразив такую же вежливую улыбку. – Простите мне мою недогадливость, мой друг… Итак, что у нас дальше по плану?

– Я и мои люди были бы вам признательны, если бы вы растолковали смысл вашего недавнего пророчества. Что за гибель вы предрекли Скважинску? Она как-то связана вон с той огненной свистопляской?

Я указал на небо, хотя фейерверк, бушевавший там несколько минут назад, прекратился. Два уцелевших в схватке вертолета все-таки успели удрать, а сам летающий огонь устремился к земле и устроил пожар неподалеку от элеватора. Или, может быть, он упал на уже горящее здание – отсюда не разглядеть. Определить это по доносящимся до нас крикам тоже не удавалось. Те, кто кричал, похоже, сами понятия не имели, свидетелями чего они только что стали.

– Смею предположить, что мое, как вы выразились, пророчество и эта адская небесная пляска связаны напрямую, – сказал шейх, поглядев в том же направлении. – Помните, полковник, с чего вообще начался этот наш разговор?

– Вы обратили внимание на странную поверхность космической станции. Сказали, что ее корпус имеет специальное покрытие, похожее на то, что используется в стелс-технологиях.

– Все верно, – подтвердил «пророк». – В мире существует… точнее, существовал всего один орбитальный объект со столь уникальной обшивкой. Это – американский «Черный фантом». Он и рухнул сегодня на Скважинск.

– Кое-что припоминаю, – кивнул я. – Секретная военно-научная космическая станция, чье существование всегда ставилось под большое сомнение. Твердили еще что-то о ее сверхвысокой орбите, прогрессивных, не имеющих аналогов технологиях и прочих мало интересовавших меня в те годы вещах.

– И все-таки «Черный фантом» не был мифом, – подчеркнул Демир-паша. – Мне, как человеку, работавшему на «серых», было многое о нем известно.

– А почему он вдруг заинтересовал ваших бывших покровителей? Ведь технологии, которыми они пользуются, в любом случае гораздо современнее этих.

– На «Фантоме» проводилось множество всевозможных исследований. В частности, на его технологической базе американцы пытались осуществить первую в истории человечества телепортацию. И можете себе представить – им это удалось!

– Конечно, я бы восхитился их успехами, если бы по милости «серых» телепортация не превратилась для нас из чуда в рутину, вроде чистки оружия, – заметил я, постучав по карману «разгрузки», где лежали пакали.

– Вы, мой друг, не до конца осознаете всю эпохальную важность этого открытия, – покачал головой аль-Наджиб. – Пакали и технологии «серых» там были ни при чем. Не буду вдаваться в научные тонкости, а просто скажу: нетипичная среда, отсутствие гравитации и удаленность от поверхности планеты позволили хозяевам «Фантома» заглянуть за горизонт привычных знаний. На Земле такие опыты были невозможны в принципе. Но на сверхвысокой орбите, при наличии специального оборудования, действующая модель телепорта была создана. С ее помощью проложили первый в истории человечества телепортационный канал длиною около двух тысяч километров. Не постоянный, конечно же – поддержание его в рабочем режиме требовало немалых затрат энергии. Да и его пропускная способность оставляла желать лучшего. Тем не менее с его помощью появилась возможность переправлять с Земли на «Фантом» и обратно небольшие грузы, типа почтовых посылок. Что по праву могло считаться гигантским шагом вперед не только для космических технологий, но и для всего научно-технического прогресса земной цивилизации.

– Посылки и почта – это здорово. А что насчет переправки по этому каналу людей?

– Само собой, что без подобных опытов тоже не обошлось. Но тут исследователям хвалиться нечем. Астронавтов и лабораторных животных приходилось доставлять на станцию обычным способом. Экспериментальная установка не могла корректно завершить процесс телепортации такого груза. Либо ей не хватало мощности, либо причина крылась в несовершенстве технологий, но все животные прибывали на конечный пункт телепорта в состоянии, скажем так, агрессивной плазмы. По характеру поведения и повадкам это были все те же крысы, собаки и мартышки. Но при этом их тело горело жарким, неугасимым огнем, не причиняющим им боли. Чего нельзя сказать об экспериментаторах и обычных животных, которым этот огонь наносил сильные ожоги. Но это еще не все. Он также мог перекидываться на собратьев по виду. Хотя нет, «перекидываться» – неверное слово. Источник живого огня мог не только сжигать особей своего вида, но и вживлять в них частицу этой плазмы. Она вызывала в их организмах необратимые изменения, после чего они теряли рассудок и становились крайне агрессивными.

– Значит, по-вашему, маленькая комета, что сожгла вертолеты – это плазменное животное, вырвавшееся из клетки «Фантома»?

– Для животного эта комета воевала очень уж грамотно, вам не кажется, полковник?

– Да, вы правы, Демир-паша – все так и было… Хотите сказать, что на «Фантоме» также ставились опыты на людях?

– Сомневаюсь. Какой в этом смысл? Чтобы понять несовершенство технологии телепортации людей, вполне хватило подопытных макак. Хотите услышать мою версию произошедшего? Я думаю, что «огненный человек» – это астронавт, который по какой-то причине не сумел эвакуироваться с терпящей бедствие станции. У него был выбор: погибнуть при ее падении на Землю или же попытаться спастись, прыгнув в телепорт. Но либо на другом конце магистрали что-то случилось, либо командование отказало «плазменному» астронавту в доступе на базу из соображений безопасности, ему пришлось вернуться обратно. Только уже в ином облике. Который тем не менее спас его от неминуемой гибели.

– …И убил вертолетчиков, а также наверняка еще кого-нибудь, – добавил я. – А есть способ уничтожить такого плазмодемона? Ведь и астронавты, и наземные экспериментаторы каким-то образом избавлялись от чересчур агрессивных подопытных животных.

– Способ есть, и в теории он очень простой, – ответил шейх. – Всех этих горящих существ можно убить, потушив их. Да-да, именно так. Не важно, чем: водой, углекислым газом, вакуумом… Важно, что при этом они погибают, поскольку лишаются энергии, продлявшей им жизнь. Но тут имеется одна серьезная проблема. На поверхности планеты плазмодемон попадает под воздействие гравитации и прочих факторов, от которых он отрезан в орбитальной лаборатории. К сожалению, это не лишает его сил, а, напротив, многократно прибавляет их. Сбросить такое существо на Землю – все равно, что отключить у атомного реактора систему охлаждения. И чем дольше оно пребывает в земных условиях, тем мощнее и неуправляемее становится. И тем больше надо затратить усилий, чтобы его уничтожить.

– Поэтому вы пророчите Скважинску гибель?

– Помните огненные вспышки и канонаду, которые мы наблюдали и слышали, когда въезжали в город? Тогда мы приняли их за простое сражение. Но как только я увидел, что на город рухнул «Черный фантом», то сразу понял, с кем именно сражались те солдаты. Вырвавшийся на свободу плазмодемон, сумевший уцелеть при крушении – вот самое вероятное из всех объяснений случившемуся. Наверняка солдаты увидели огонь и попытались его погасить. Но они понятия не имели, что для этого нужны гораздо более мощные средства. А теми, что у них были, они лишь еще сильнее разъярили монстра… Я ошибся в одном – им оказалось не животное, а человек. И я понятия не имею, хорошо это для нас и для Скважинска, или же все станет только хуже. В зависимости от обстоятельств разум может быть и сдерживающим фактором, и сокрушительным оружием. Я молюсь, чтобы Аллах не дал ярости плазмодемона застить его рассудок. Но пока, как видите, мои молитвы не помогают, и он продолжает сеять смерть и разрушения.

– «Серые» неспроста просветили вас в этом вопросе, – заметил я. – И теперь ясно почему. Они хотели задействовать вас в операции по уничтожению «Черного фантома». И задействовали бы, не допусти вы в Дубае ошибку и не сойди с дистанции. Но чем «Фантом» мог угрожать «серым»? Неужели они сбили его лишь ради того, чтобы разнообразить игру, внеся в череду катастроф еще один уникальный пунктик?

– Разумеется, нет, хотя и не без этого. Истинную причину, по которой был сбит «Фантом», могу назвать даже я. Телепортационное окно, которое открывала космическая установка, было похоже на «следы Иблиса», что возникают сегодня по всей планете. Настолько похоже, что даже полный профан в науке мог обнаружить это сходство. А ученые не только обнаружили, но и стали пытаться раскрыть тайну разломов с помощью накопленных ими материалов о телепортации и связанных с ней явлениях. Вряд ли им это удалось бы. По крайней мере, в обозримом будущем. Но они, несомненно, сделали бы большой шаг вперед и приблизились к разгадке феномена… Думаю, дальше и так все понятно, не правда ли, мой друг?

– Абсолютно. «Серые» не допустили, чтобы подобное случилось. Без орбитальной станции и действующей модели телепорта у этих ученых останутся лишь голые теории, которые мало чем им помогут. А если «серые» подсуетятся, то доберутся и до научных архивов данного проекта, где бы они ни хранились.

– Если уже не добрались. Хоть вы с ними и не знакомы, но благодаря мне знаете, на что они способны.

– Но не знаю, что им сегодня от нас нужно. В Дубае мы честно собирали обычные пакали. А теперь нам с ходу подбрасывают самый ценный экземпляр и не дают никаких подсказок, что с ним делать.

– Может быть, мы пока не замечаем этих подсказок. Или не понимаем их. – Аль-Наджиб указал глазами на Ширу, раздраженный вид которой демонстрировал, что ей надоело слушать нашу болтовню на тарабарском языке.

– Возможно, – согласился я. – А возможно, что никаких подсказок не будет. За двухмесячную конспиративную работу и пару перестрелок нам выдали заслуженный приз, и теперь мы вольны покинуть Скважинск. И пускай плазмодемон выжигает его хоть дотла – нам на это начхать…

Дескан, что все время работал в дежурном режиме, вдруг призывно запищал. Крупье тут же выхватил прибор из кармана «разгрузки», и мы, а также Шира столпились вокруг и уставились на дисплей.

В восьмидесяти метрах от нас двигалась на юго-восток красная отметка. Причин не доверять дескану не было. Предыдущий пакаль он вычислил с превосходной точностью, а значит, и сейчас не врал. Судя по скорости перемещения отметки, вблизи от нас действительно находился объект – по всей видимости, автомобиль, – везущий еще один артефакт. Цель только что вошла в зону действия нашего сканера, и, если она не изменит курс, вскоре мы ее потеряем. Что категорически недопустимо. Поэтому пришлось волей-неволей заканчивать разговор и бежать к автомобилю.

Однако, прежде чем поспешить туда, я снова перешел на русский язык и обратился к Шире:

– Ладно, слушай сюда, крошка. Считай, что я временно зачислил тебя в наш отряд. Можешь пока оставаться с нами, но, если все же хочешь со мной подружиться, советую вспомнить твой сон в мельчайших подробностях и поскорее… А теперь за работу! Если железо остынет, ковать его будет поздно…

Пока мы добежали до «Доджа», точка на экране дескана успела пропасть. Но мы запомнили, в какую сторону двигался объект, и, отправившись туда же, вскоре снова увидели его на радаре. Нас самих засечь по такому же принципу было невозможно. Все наши пакали, в том числе новый, хранились в специальных футлярах, исключающих их обнаружение металлоискателями и десканами.

– Держу пари, этот ловец артефактов намылился за город, потому что хочет покинуть зону, – определил Крупье, прикинув общее направление маршрута беглецов. – Вы тоже собирались сделать это, полковник. Похоже, ваши мысли работают в одном направлении. Вопрос лишь в том, у кого из вас двоих больше информации, и не идете ли вы оба по ошибочному пути.

– Все равно не узнаем, пока не проверим, – ответил я. Дескан теперь находился не у Крупье, а был приторочен к приборной панели, чтобы сидящий за рулем Бледный мог сам наблюдать за движущейся отметкой, а также выбирать оптимальную дистанцию для преследования. Не стоило забывать, что мы можем гнаться за профессионалами вроде нас (которые, правда, не удосужились спрятать свою находку от десканов конкурентов), а такие люди способны быстро раскрыть слежку. Особенно, если преследователь не проявляет осторожность.

– Прямо по курсу подозрительная суета, – доложил майор, пристально глядя вперед. – Кажется, там затевают какую-то гадость.

Действительно, в свете фар на дороге замелькали люди. Их было трое, и они торопливо выкатывали на середину улицы нечто громоздкое – кажется, мусорный контейнер. «Сизифы» выглядели, мягко говоря, странно. Одежда на них была обычная, гражданская, но обуты все были в кирзовые сапоги. Такие же, какие мы видели сегодня на ногах приконченных нами в «Скважине» бунтарей.

Что задумали эти дорвавшиеся до свободы горе-конспираторы, было очевидно. Парням хотелось рвануть с ветерком прочь из города, но среди них не оказалось угонщика, способного добыть машину тихо и незаметно. Вот и пришлось работать грязно, отбирая транспорт силой. Хотя автомобиль, за которым мы гнались, им все же не достался. Интересно почему, ведь он проехал здесь всего лишь три минуты назад…

– Эй вы там, на «броне»! – высунувшись в окно, окликнул я Гробика и Крупье. Они ехали в кузове, уступив места в салоне аль-Наджибу и Крамер. – «Подметите» улицу по-тихому и держитесь крепче. Тормозить не будем.

Можно было проехать мимо не останавливаясь и просто снести преграду – для тяжелого «Доджа» это раз плюнуть. Но бросившие контейнер посреди улицы зэки уже похватали с земли что-то, похожее на кирпичи или булыжники. И похватали явно не для того, чтобы подбить на своих сапогах каблуки.

Отбивать лбами камни нас в Ведомстве не обучали. И мы вовсе не намеревались проверять, получится это у нас или нет.

Я настаивал на том, чтобы все было сделано без шума, поскольку не желал, чтобы преследуемых нами беглецов всполошила близкая стрельба. Предсказать итог сражения оружия наемников против оружия пролетариата – булыжника – было легко. Три прицельные очереди, выпущенные из автоматов с глушителями, уложили всех противников еще до того, как те швырнули в нас свои камни. Переехав колесами разбойника, упавшего прямо на дороге, Бледный бампером спихнул контейнер в кювет, и мы покатили дальше, надеясь, что это были первые и последние храбрецы, которые позарились на наш автомобиль.