Текст книги "Агония (СИ)"

Автор книги: Роман Дружинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Агония.

– Вы считаете, что наша планета обречена?..

– Нет, что вы. Земля не пострадает абсолютно. Исчезнет всё живое, конечно, но планета… Планета начнёт всё заново. Новые формы жизни, возможно даже разумные. Займёт этот процесс  огромное количество времени, но он будет, не сомневайтесь.

– И ничто нас не спасёт?

– Сможет ли нас что-то спасти? – профессор почесал нос – Возможно, если мы остановим работу всех заводов планеты… Хотя… Нет. Абсолютно ничто. Нанесённый природе ущерб фатален.

– Что же нам делать? – растерянно спросил молодой работник СМИ.

В голове профессора Громова промелькнула мысль:

«Современное образование слишком узкоспециализировано» – Но он просто сказал:

– Запасайтесь фильтрами для противогаза  – взгляд скользнул по форме журналиста – У вас какая модель? Ах, эта новомодная – «Протектор-7», – Громов ухмыльнулся – Даже на этом корпоранты заработали, на смерти человечества… Простите молодой человек, мне пора. Несколько утомился, годы берут своё, сами понимаете.

– Да, конечно, до свидания… – Репортёр был слегка ошарашен новыми знаниями, полученными за интервью, но он набрал много материала для своей захудалой газетёнки и был доволен собой.

Об образовании – знания сейчас дают строго по избранной специальности, довольно сложно получить представление о настоящей экологической ситуации, если всю жизнь тебя обучали копаться в гравимобиле. Сейчас  молодое население полагает, что мы всегда ходили в противогазах и покупали фильтры в наши дома.

А Громов помнил ещё те времена, когда зелёную траву можно было встретить не только во внутренних садиках  мэрии и оранжереях богатых корпорантов, когда мир ещё не страдал ужасным постоянным кашлем, когда всеми управляла законно выбранная власть, а не поставленные промышленниками пешки.

Громов оправил костюм и спокойным шагом двинулся по коридорам министерства здравоохранения. У него были важные дела здесь, где его и поймал любопытный юноша. Профессору было непонятно, как молодая «акула пера» сюда попала. Возможно, были родственники в администрации,  возможно,  подкупил охрану...  Не важно. Мысли плыли не в то русло. Понемногу плохело – он слишком затянул с визитом сюда.

И наконец, вот он – кабинет заведующего отделением киборгизации.  Вообще, внутренняя отделка здания внушала сильное впечатление: высокие потолки, повсюду яркие полосы осветительных приборов, стены кремового оттенка, ряды одинаковых коричневых дверей, местами расставлены скамейки для ожидания, а рядом небольшие фонтанчики. Фонтанчики…

Громов стиснул зубы – больше половины населения городов-корпораций страдало от недостатка чистой питьевой воды, а эти жлобы-бюрократы проводили воду так, для красоты. От негодования мужчина плюнул в этот самый фонтан. В голове всплыл курс истории XX-XXI веков, когда люди Африканского континента страдали так же, как и бедное население городов– корпораций. Ничего не изменилось.

Громов вздохнул.  История человечества заходит на очередной виток, по всей видимости, последний. Повторно вздохнув, он постучал в дверь кабинета.

– Входите, входите, – голос немного хриплый, что выдаёт  человека старого. Громов открыл дверь.

Кабинет не выделялся вообще, всё те же кремовые стены, всюду свет. Особенностью этого кабинета были лишь огромный визор на пол стены и дубовый стол, за которым и сидел заведующий.

Громов был немолод, очень немолод, но человек, представший перед ним, был много старше. К сожалению, обыватель, не посвящённый и не понял бы сколько лет хозяину кабинета.

За столом сидел мужчина – это можно было утверждать с полной уверенностью. Но от человека осталось мало: конечности заменены  подвижными манипуляторами,  часть черепа усилена металлической пластиной, а грудная клетка имеет кучу входов для разнообразных кабелей. Человеческого от него осталось немного, и то большая часть скрывалась за толщей металла. Но лицо, и самое главное – глаза, жили.

– Ну, здравствуй Владимир, – промолвил, наконец, старый киборг.

– Здравствуйте, мистер Джонс, очень рад вас видеть здоровым… – с поклоном ответил Громов. Если честно, он побаивался старика.

Здоровье… Кожа киборга была белой, ровной и чистой – киборги с заменёнными органами всегда так выглядят, с идеальными органами – идеальный обмен веществ, и, следовательно, никаких заболеваний кожного покрова.

Джонс издал  хриплый мешок:

– Сам знаешь, что мы не болеем. Но я думаю, что целью твоего визита является не моё здоровье, а как раз таки твоё собственное, – голубые глаза пронзительно уставились на Владимира Громова.

Конечно, он не стал отрицать очевидный факт. Громов был мужчиной хоть куда – высокий, широкоплечий, образованный, к тому же с чисто нордическим типом лица… Но была у него проблема – сердце.

Когда-то очень давно, во времена, когда киборгизация ещё только вошла в силу, молодой студент Вова Громов попал в страшную аварию.  История умалчивает многие обстоятельства этого происшествия, но известно точно, что стальной обломок транспортного средства пробил парню грудь и задел сердечную мышцу. Также неизвестно, как он выжил. Почему не умер на месте? Но это и не важно.

Врачи не могли спасти сердце. Поэтому было решено имплантировать оказавшееся в больнице экспериментальное устройство «Ахиллес» – искусственное сердце, питающееся от мини реактора.

Реакторы в то время уже не были редкостью, так что молодой Громов после операции не погряз в долгах. Экспериментальный «Ахиллес» оправдал себя, он смог прослужить 115 лет. Но всему приходит конец – настало время менять имплантат.

 «Ахиллес»  после целого века службы начал сбоить, и Владимир задумался о замене устройства, но для этого следовало идти к всемогущему мистеру Джонсу – самому старому киборгу города-корпорации.

– Наконец-то решились на операцию, молодой человек? – Джонс имел полное право называть его молодым, возраст в 200 с лишним лет даёт некоторые привилегии. Особенно, учитывая, что средний возраст жителя города-корпорации около 40 лет, –  Или решили проведать старого робота?

– Вы как всегда правы, мистер Джонс.

Человек-машина скривил лицо:

– Не называй меня мистером.

– Простите, мист… Джон, – да, родители старика не блистали воображением.

– Так-то лучше. Поговорим об операции.  Ваш случай, сразу скажу, довольно сложен, – он водрузил старые очки на переносицу и достал планшет. Киборг принципиально не заменял органы зрения. Видимо, ему нравился эффект от взгляда прямо в глаза. Но, скажу я вам, взгляд искусственных глаз также оказывал сильный эффект, – как ты понимаешь, Володя, твоя операция была чуть ли не первой в своём роде. Даже я получил имплантаты внутренних органов позже тебя. Да и делали её срочно – случай чрезвычайный. Садили на плоть, без переходников. То есть вообще без возможности замены…

Громов уставился в пол. Всё было сложнее, чем он думал. Он прекрасно знал технологию киборгизации – на мясо переходник, затем непосредственно конструкция. Владимир сел в жёсткое кресло напротив хозяйского стола, оно было того же тёмного цвета, что и стол. Его прошиб холодный пот.

Джонсон же поворошил лежащие в обилии на столе планшеты и достал один из них:

– Ситуация не безвыходная, у нас делают нужные операции, не волнуйся. Ещё есть старые хирурги, работавшие с плотью и, знаешь,…

Читателю может показаться, что это несколько странно. В столь продвинутый век, они не умеют чинить человеческое тело. В век машин. Век, когда точную работу делает манипулятор. Манипулятор, которому нужна лишь очень сложная программа на все случаи. Программа, написанная много лет назад. Написанная людьми, которые давно умерли…

Ту самую операцию на сердце Громова вели ещё люди, одни из последних, избравших эту стезю. Он помнил эту операцию, яркий свет и лица в масках. На него всегда плохо действовала анестезия. Помнит он и своё сердце, лежащее на блестящем подносе, который так хорошо оттеняет  кровь. И «Ахиллес», вложенный на место мёртвого органа.

– Владимир! Громов! – хриплый голос старика вытащил его из старой операционной.

– Я здесь, – просипел профессор.

– Они, как и мы, киборги. Иначе бы и не дожили до этого дня.

Громов слушал Джона Джонсона как сквозь вату. Он вспоминал те годы, что провёл на реабилитации после аварии. Все те годы, что он питался через трубочку и ходил под себя.

Руки инстинктивно сжались в кулаки. Громов  помнил то унижение. И никогда этого не забудет.

Конечно, он понимал, что если бы не эта реабилитация он бы вообще не жил. А теперь он успешный человек с широкими связями в разных кругах, преподаватель в крупнейшем учебном заведении города-корпорации.

– Хорошо, во что мне станет эта операция? – раз есть возможность, значит надо попробовать, – Сумма не имеет значения, в пределах разумного, конечно.

– Сумма будет кругленькой, в этом не сомневайся. Но подъёмная для тебя лично, – Громов выдохнул, не всё так плохо, – я бы больше волновался об осложнениях.

И вновь Владимиру поплохело, вновь он почувствовал годы реабилитации и жёсткую спинку инвалидного гравикресла.

– Я согласен, – пришлось себя пересилить.

– Отлично, подъезжай в 7-ой Госпиталь, скажем… Послезавтра, в 12:30. Всё будет готово, – сказал киборг и потерял интерес к посетителю. У него так бывает, оригинальный способ окончания разговора.

– До свидания, – и Владимир не дождавшись ответа, наверное, Джон залез в ментальный интерфейс, вышел в коридор.

У двери его ждал знакомый журналист.

– Чего же тебе неймётся? – негодующе застонал профессор.

– Простите, – смущённо пролепетал паренёк, – Надо сделать вашу фотографию.

– Делай быстро, я спешу, – и встал ровно.

Мальчишка замешкался, доставая фотоаппарат, чем заслужил неодобрительный вздох. Наконец, он закончил и поспешил к выходу.

Громов тоже направился на выход, но гораздо медленнее. Не стоило нагружать работающее на пределе механическое сердце. Умереть в шаге от излечения – верх глупости.

Вот и КПП министерства – стеклянная будка в расширяющейся кишке коридора. А дальше двустворчатая дверь, ничем не отличающаяся от своих сестриц, кроме того, что вела в герметичный шлюз-предбанник. В шлюзе находился «гардероб», место, где все оставляли, по желанию, верхнюю одежду и противогазы.

Профессор, предъявив пропуск охраннику, вышел в шлюз. Тут, отдав бирку, он забрал накидку и респиратор – простенький «Заслон-4».

Опять же странно, почему нарушена очерёдность «КПП – гардероб», но и тут есть причина. Довольно тяжело разговаривать с охранником через защитную маску, да и ставить специальное КПП, вынесенное за пределы здания, а значит оснащать его дополнительными фильтрами, довольно затратно. Более того, в ТАКОЕ учреждение ходят лишь по особому приглашению, так что людей со стороны тут не встретишь.

Громов, между тем, уже сидел в своём гравимобиле и думал…

Думал о тщетности его попыток выжить, ведь он не врал журналисту, действительно, города уже захлёбываются кашлем. Трупы порой не успевают убирать. Фильтры всё дорожают, процветает и теневой бизнес – предприимчивые ребята «чистят» фильтры. На самом же деле они просто-напросто разводят бедных жителей на деньги.

Владимир завёл мотор гравимобиля. Тихий рокот разлился по салону. Который раз за день Громов вздохнул. Ему следовало перевести сумму на счёт старика. Киборг не зря обмолвился про «осложнения» – в случае смерти оперируемого, Джон не получит ни грана, ведь счётом может управлять только его владелец.

Положив снятый с головы намордник  «Заслона» на соседнее сидение, Владимир приготовился войти в ментальный интерфейс. Вдох, выдох, вдох, выдох… Пуск.

Цветные волны накатили внезапно, и вот он уже в придуманном мире чисел и сигналов. Перед взором предстал экран, отображающий состояние  лицевого счёта.

Многие создавали маленькие мирки внутри себя, чтобы разнообразить свой быт. Например, знакомый профессора создал бордель в своём подсознании и чтобы получить доступ в нужный файл, следовало… Кхм...  Но суть в том, что Громов не стал делать подобный мирок, боясь погрузиться в него навсегда. Он использовал простые формы, понятные любому и не отвлекающие от самого важного – работы с числами.

***

Но мой сюжет не будет завязан на интерфейсах. Люди не будут погружаться в эти миры навечно, а герой не будет выбираться из грёз через самопреодоление. Я не хочу писать это не потому, что это тяжело для читателя или слишком сложно для меня. Мне просто лень придумывать эти мирки. Вот такой вот я. Проблема будет глобальней, я обещаю.

***

На почту пришло сообщение от Джонса:

«Владимир, передаю тебе реквизиты моего счёта и  размер суммы, требуемой к оплате».

Далее следовал счёт старика в банке и непосредственно цена…

Джон не врал, сумма была для него вполне подъёмная, тем более, жизнь дороже. Усилием мысли он перевёл на счёт Джонсона требуемое и сразу же вырубил интерфейс.

Владимир откинулся на сидении. Но спокойно посидеть ему не дали. В окно транспорта постучала чья-то грязная рука:

– Подайте на фильтр… – сиплый мужской голос. Динамики исправно передавали внешние звуки.

Громов выглянул в окно. Рядом с дверью косо стоял оборванец в простеньком респираторе и протягивал дрожащую руку. Дрожала она не от холода или голода, а от непрекращающегося мелкого кашля, что сотрясал тело мужчины. Громов никогда не был скупым. Он быстро одел свой противогаз и приспустил окно. В протянутую руку он вложил 1000 кредитов. Эта была крупная часть налички, что он с собой носил.

– Спасибо!... – мужчина вновь зашёлся кашлем, – Сэр, ехали бы вы из этого города. Смерть повсюду, а добрые люди как вы не могут жить в таких местах.

Оборванец стиснул купюру и шаткой походкой двинулся в сторону ближайшей точки продажи фильтров. Громов посмотрел ему вслед. Мужчина был прав, смерть повсюду, но если Владимир не протерпит хотя бы ещё два дня, то его тоже настигнет смерть.

Он закрыл окно и стянул «Заслон». Пора домой. В маленькую комнатушку не мытую несколько месяцев. Именно столько Громов не встречался с девушками. Хоть ему и было много лет, но благодаря современной медицине и деньгам он всегда имел молодое здоровое тело. Так что с противоположным полом у него проблем не было.

Наконец, Громов поднял гравимобиль на высоту полёта и повёл его в сторону своего дома. Под корпусом мобиля проплывал полумёртвый город. Все здания серых оттенков, по улицам мельтешат прохожие, редкие солнечные лучи еле пробиваются сквозь толстый слой абсолютно чёрных туч, да и не тучи это вовсе, а отходы от многочисленных заводов, коптящих небо на окраине города. Иногда они проливаются ядовитым дождём, который может прожечь насквозь, поэтому все жители носят накидки из специальной ткани.

Вот показался шпиль Учебного заведения. Единственное образовательное учреждение города, но какое…  10 этажей, 5 километров в длину и ширину, и огромная башня посреди основного корпуса. Конструкция пронзает и рассекает тёмные тучи. Там, на самом верху, можно увидеть солнце и  чистое небо. Но обычным людям было запрещено туда подниматься – самоубийц развелось нынче много, а уборка трупов с корпуса Учебного не входит в бюджет администрации.

Громов когда-то был студентом в Учебном, да и вообще там учились все, кто принадлежит к среднему и высшему классу. Там он впервые влюбился, разочаровался  в той любви, напился и подрался, получил диплом. Там он жил до той роковой аварии. За те 100 лет произошло многое. И он, и Учебное заведение изменились.

Здание пустовало, серая облицовка местами обвалилась. Из-за возросшей смертности за последние 20 лет, количество обучаемых резко упало. Но ничего нельзя было поделать. Все структуры города страдали от смертности, а власти всё медлили с объявлением чрезвычайной ситуации.

«Ничего, скоро забегают, жлобы», – злорадно подумал Владимир.

А вот уже и дом, Муравейник можно было заметить издалека. Жилой комплекс на 2 миллиона человек был поистине огромен, а ведь на поверхности выступает лишь часть. Муравейник – нагромождение разных форм построек, как будто построенных хаотично. Но это было не так.

Каждое здание отвечает за свою функцию. Например, вон та мигающая огнём башенка координирует движение уходящего и заходящего в ангары транспорта, а та коробка с цветастой вывеской – отделение местного фаст-фуда, где любой желающий получит еду в герметичном контейнере через специальный шлюз передачи, не за «спасибо», конечно. А дальше сами ангары – огромные сооружения, освещённые со всех сторон, чтобы никто не влепился на скорости в стену.

Громов включил автопилот, а значит, компьютер диспетчера взял контроль на гравимобилем. Машина прошла над суетливым потоком других мобилей вне очереди, Громов являлся почётным жителем Муравейника. Только честь в этом была сомнительная. Муравейник не самое хорошее место для жизни, но профессору не было нужно многого. Машину повели в закреплённый за профессором бокс. С филигранной точностью гравимобиль запарковало в узкую комнатушку, как раз по размерам «Фобоса». Пшикнули зажимы, заработали фильтрующие установки, а в стене, рядом с водительской дверью открылся люк.

Громов начал потихоньку расстёгивать ремни, и когда он почти закончил, вдруг заметил, что в люке появился чей-то силуэт. Владимир открыл дверь, чтобы лучше разглядеть вошедшего. Никакой опасности. Он выдохнул. Всего лишь робот-дворецкий. ИИ развивали, и ещё как! Над улучшением разума роботов бились десятки умов всех корпораций. Это было очень важное направление. Человек больше не мог выполнять работу на открытой местности, его должны были заменить разумные машины.

***

Я мог бы написать про то, как машины взбунтуются и устроят людям Армагеддон, но, увы, нет. Человечество уже устроило себе Конец Света  без помощи ИИ. В этой истории роботы – лучшие друзья человека. Правда и экология не та проблема, которую я хочу раскрыть. Терпите, ещё чуть-чуть.

***

– Сэр Владимир Громов, что желаете? – неживым голосом спросила железяка.

– Ничего, дворецкий, свободен, – иногда они были очень назойливы, а иногда не появлялись по несколько дней. Видимо, сегодня они будут ему досаждать. Но был и свой плюс, можно было заставить их мотаться с записками и долгами. Выковырять посылку из нутра робота так же трудно, как продержаться день на улице без респиратора.

Робот вышел, а Громов с кряхтеньем выбрался из «Фобоса». Похлопал тёплый бок машины и скрылся в люке.

Вновь светлые коридоры, как и в министерстве, только уже, без сидячих мест и фонтанчиков. Да и потолки были не такие высокие. Но всё равно видно, что здание строил один подрядчик. Вообще в городе был единственный подрядчик – сама корпорация. Всё очень сложно замыкалось на себе. Владимир никогда и не пытался понять этой системы, достаточно было знания, что корпорация вездесуща.

На перекрёстке коридоров, когда профессор почти дошёл до комнаты CA-302, навстречу выскочил истерично вопящий робот-уборщик, а за ним ещё более истерично вопящая дамочка.

– Засранец! Верни туфлю!... – Владимир заметил  в манипуляторах маленького робота на гусеницах туфлю со сломанным каблуком. Движением ноги он преградил роботу дорогу и громко произнёс:

– Код 3842! – визжащий уборщик мгновенно замер и заткнулся. Код остановки процессов Громов знал по долгу службы.

– Благодарю, мистер Громов! – дама вырвала из «лап» уборщика туфлю и с сожалением покачала головой, – Какая хорошая обувь была. Жалко.

– Что произошло? – с участием  спросил профессор.

– Каблук отвалился, а эта маленькая сволочь, – тычок босой ногой в уборщика, на что тот отреагировал коротким писком, – Посчитал его за мусор и потащил в свою нору, я ещё и туфлю сломанную сняла, положила, чтобы вторую легче снять было. Стервец, заставил побегать.

Она поправила причёску из белокурых волос, одёрнула чёрное платье, совершенно не скрывающее ноги. Тут Громов заметил и вторую, целую туфлю, в её руке. Туфли, надо сказать, были хороши, скроены под заказ, редко такие встретишь в наше время. Можно было понять её досаду. Огорчение, конечно, необоснованное, с финансами её семьи это не было серьёзной потерей.

Позвольте представить – Алисия Беловски, член богатого рода корпорантов, 23 года, психолог. Правильные черты лица, обворожительная улыбка и белые волосы. Можно задать вопрос, что такая девушка делает в таком месте, как Муравейник? А дело в том, что с род Беловски имеет давнюю традицию проверять молодых членов семьи на прочность. Когда– то проверкой было путешествие в центр джунглей, теперь – жизнь в тяжёлых условиях, с минимальной поддержкой семьи.

 Но для девушки это было очень легко. Она была блестящим психологом и совершенно не привередничала в плане жилья. Тех денег, что она получала от родни и зарабатывала честным трудом, хватало на жизнь даже с избытком.

***

Отношения между мужчиной и женщиной… Да, это достойная тема для произведения. Но всё равно не то. Это произведение не об этом, точно.

***

– Алисия, следует быть осмотрительней. У них такая программа – тащить всё, что плохо лежит, в печь. Говорю вам как инженер-программист.

– Запомню профессор, ещё раз спасибо за робота. Ну я пойду, сменю обувку. До встречи, – очередная обворожительная улыбка.

– До встречи…

Владимир посмотрел девушке вслед. Соседка Громова была особой выдающейся. В ней сочетались ум, красота и изворотливость. Нечасто встретишь таких уникумов. Многие бюрократические препоны она преодолевала с такой грацией, что можно только удивляться.

В раздумьях профессор и пришёл к своей комнате. На гермодвери значилось: CA-302.

– Дом, родимый дом, – профессор не кривил душой. Маленькая комнатушка давно стала ему родной.

Вот она, родная темень пустой квартиры, встречает его, уставшего и голодного. Готовая принять его любым. Владимир включил слабый свет во всей квартире, повесил накидку на крючок у входа, снял обувь. Теперь можно было расслабиться. Но лишь на время, долги не ждут.

Он только прикрыл глаза… На минутку… На секунду… Спать. Сказалось напряжение за весь день. Да и сердце не качало кровь с нужной силой, что и вылилось в усталость. Скоро операция, надо решить проблемы с должниками, выбить хоть немного денег. Чтобы заплатить за операцию, нужна крупная сумма. Но это завтра…

***

Коридоры. Под руку Громова вела милая медсестра и щебетала ему что-то о  лёгкой операции и опытных врачах. Но Владимиру было глубоко параллельно, что она говорила. Он желал быстрей добраться до операционного стола и закончить с этим кошмаром.

***

Ему стало хуже после визита к должнику. Тот был пьяным в стельку и посчитал вдруг, что избив Владимира, решит все свои финансовые проблемы. Но Громов не дурак, успокоить шатающегося от выпитого мужика он смог. Под успокоить имеется ввиду хлёсткий удар в челюсть. Но, похоже, это стало последней каплей и «Ахиллес» не выдержал.

И вот теперь его вели в операционную. В срочном порядке собирали хирургов и аппаратуру. Громов остатками своего ускользающего сознания жалел, что решил разобраться с долгами.

«Не мог после операции, старый дурак?»,– он задавал себе этот вопрос уже который раз. Какое-то чувство всё время толкало к этому.

Если бы он знал, насколько было право это чувство.

***

И вот мы вплотную подобрались к тому, что будет сюжетообразующей основой. Берегитесь, иногда я сам побаиваюсь своей больной выдумки.

***

– Капитан, планета рядом, – навигатор корвета-исследователя сухо доложился.

– Принято, – также сухо отозвался капитан их` Селанн.

И тут же дежурный по разведке издал стон изумления. Весь мостик обернулся на его хрипы. Кто-то даже положил руку на табельное оружие.

– Там… Там… Здания, – он ошарашенно кашлял.

– Объяснись, – Селанн скептически взглянул на экран камеры дальнего обнаружения и геолокации, – всякие бугорки и ветер может навеять.

И в этот момент он увидел эти «бугорки».

– Вашу. Мать, – отчётливо проговорил капитан, – Как!?

Селанн отлично знал историю колониальной эпохи. В самой истории были пробелы, ведь произошло всё многие тысячелетия назад, когда Империя вела разведку вне родной системы. Были заселены некоторые планеты с наиболее благоприятными условиями: Митрас, Кинаал и Крааз.

Митрас и Киинал они уже посетили в ходе проверочной миссии, санкционированной правительством. Там не было никаких проблем. Всё рассыпалось под действием времени, и маяки, и доки, и подземные базы. Да, были остовы пирамид – маяков, но только самых крепких, поздней застройки.

– Запустить зонд. Активировать сканеры во всех спектрах! – в горле у Селанна пересохло. Не часто встретишь такое. Капитан просто не знал, как поступать в подобных ситуациях, поэтому сделал всё по уставу.

«При обнаружении непонятных конструкций на поверхности планеты или спутника, запустить локационный зонд и сообщить на Материнскую планету».

Селанна била мелкая дрожь, он понимал  всю серьёзность ситуации. На кону многое. Нашедшему такое сокровище, светит или повышение, или срок. Смотря как подать. Если сообщить как есть, то его просто погладят по головке и скажут пару одобрительных слов. А вот если пробить это дело через знакомых в верхах Адмиралтейства, то можно получить неплохие барыши. Хватит надолго, Селанн сможет отдохнуть в какой-нибудь райской системе. Естественно, он поделится с командой. Они не меньше него достойны этих денег. Подумав о деньгах, Селанн вдруг успокоился.

Он опёрся о капитанскую приборную доску и начал набивать трубку табаком.

– Команде не говорите. Не время ещё. Могут начаться волнения.

– Само собой, капитан, – старпом всегда поддерживал своего командира.

– Да, сэр, – навигатор уловил мысли капитана, – мы будем держать язык за зубами.

Весь офицерский состав в рубке одобрительно загудел. Неудивительно, все хотели получить «премию»  к своему жалованию.

– Отлично, – Селанн наконец раскурил трубку, – приступаем к сбору данных.

Он потёр руки. Их ждали неплохие барыши.

***

Яркий свет будто бы ножом резал глаза. Свет был повсюду, он заполнял всё пространство и, казалось, пронизывал самого профессора. Иногда неясные тени преграждали свет, не давали ему издеваться над Владимиром. Он прикрыл глаза, силясь вспомнить хоть что-нибудь. Потихоньку память начала возвращаться.

В голове всплыл образ лежащего на полу должника. Этот дегенерат не придумал ничего лучше, чем врезать Владимиру, который после этой попытки отделал его так, что шансов выжить у него теперь ещё меньше чем у самого Громова. Это было до того, но что происходит сейчас? И вот до него дошло.

Шла операция, это профессор понял очень отчётливо, а вот то, что ОН МОГ, ЧЕРТ ПОБЕРИ, ЭТО ЧУВСТВОВАТЬ, никак не могло быть… Только если на него опять не подействовал наркоз…

– Ах, чёрт! Пациент очнулся! Кому я говорил о двойной дозе наркоза!? – сварливый голос старого человека. Владимир почувствовал слабый укол в поясницу. Видимо, автоматическая система по команде хирурга  вколола ему ещё одну дозу препарата. Глаза быстро заволокло дымкой, он уснул…

***

Селанн стоял у обзорного экрана, опёршись об ограждение, и попивал кофе. Естественно, для него этот напиток называется по другому, но это было тот самый кофе, что пили люди в прошлые времена. Вся агрокультура на Краазе была точно такой, как и на Материнской планете – родном мире Селанна и всего экипажа корабля. Во время колонизации, на Краазе была высажена культура  Материнской планеты.

Подошел канонир. Парень был очень молод – лет 50, или даже меньше. Сам Селанн был возрастом около 150, всё это в пересчёте на нашу систему летоисчисления, конечно.

– Командир, разрешите задать вопрос, – канонир вытянулся во весь свой немалый рост.

– Задавай, Кир, – капитан отпил из кружки, – и расслабься, мы не на плацу.

Парень благодарно кивнул и, опёршись на то же ограждение, что и капитан, спросил:

– Капитан, вы самый подкованный в плане истории. Скажите, почему колонии были заброшены?

– Да, у меня была история колоний Империи в гипонокурсе. Подожди, надо вспомнить, – их`Селанн  сделал глоток обжигающего напитка, – Да, помню. Во время последней волны заселения колоний, на Материнской планете случилась война. Эй, не смотри на меня так. Да, была война, гражданская. Не всем о ней говорят, это довольно закрытая информация.

– Почему у нас нет этого в гипнокурсах?

– Я же сказал, закрытая информация. Не секретная, но и не афишируемая, – капитан ещё раз хлебнул кофе, – Знаешь, не всем приятно вспоминать о былых ошибках.

– Понимаю, командир.

– Какой умный парень, иди, скажи остальным, чтобы готовились. Будем анализировать информацию с зонда.

 – Есть! – щелчок каблуков и удаляющийся звук шагов.

– «Парень гораздо умнее, чем сейчас себя показал. Видимо хотел вытянуть информацию».

Хотя это и не было важным, все они скоро бы узнали о замысле капитана. Он переменил цель. Селанн не хотел больше барышей с нахождения древней колонии. Он хотел эту колонию…

***

Обычный день на улице города-корпорации. Воют гравимобили на верхних ярусах, а люди идут по нижним. Кругом противогазы и респираторы разных моделей: блестящие и тусклые, новые и старые, кричащие и скрывающие истинное положение. Но все были в противогазах. Абсолютно.

Вот оно – лицо нового мира, доживающего последние минуты, ещё не знающего, что его ждёт. Всё переменится, станет другим, преобразится, начнёт с чистого листа… Всё. От Старого останутся руины, а на них будет построено Новое… Время очищения, смены режима власти. С олигархии на ПОЛНУЮ ДИКТАТУРУ.

Пришёл новый хозяин. Недавно он не подозревал о своей будущей власти, но теперь пришла пора вступить в свои законные права, права сильного.

***

– Джон, придётся его заморозить.

– Почему?!

– Даже мы не можем исправить эту ситуацию. Если бы он обратился раньше. Хотя бы на пару-тройку лет, то…

– Чем ему это грозит?

– Ничем, абсолютно. Технология отработана до мелочей. Дождётся медицины наших потомков. Или даже мы…

– Хватит, я понял. Другого выхода нет?

– Естественно. Я бы не предложил подобного, если бы не было другого варианта.

– Хорошо, приступайте…

***

Десантники тяжело дышали в усиленных бронекостюмах. А Селанн спокойно стоял в десантном боте рядом с рядами сидений, занятыми бойцами в тяжёлой защите.

– Всем по домику у моря и куча слуг. Никаких рисков, их военные силы развалились сами собой, – капитан сплюнул на пол, – Эти уроды не ценили свою планету, идеально пригодную для жизни! Засрали её своими отходами! Я видел фотографии из древнего архива, это было прекрасное место, почти как наша родина… – Селанн понял, что сболтнул лишнего. Не стоило напоминать бойцам, что он заставляет их бросать Материнскую планету, – Бейте без жалости. Они прогнили, перестали быть достойными жизни. Их исправит только смерть. Но не усердствуйте, кому-то ведь надо будет строить новый мир.

В городе долго не могли понять, что за огромный транспорт завис над улицами. А потом началась бомбардировка. Корвет сеял смерть. Бомбы взрывались на дорогах, пробивали гравимобили и разрывались на крышах зданий. Система наведения била без жалости, да и канонир был очень талантлив. Он часто корректировал полёт снарядов. И непременно попадал.