Текст книги "Звездный Пилот"

Автор книги: Роман Афанасьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Что-то серьезное? – встревожился биолог.

– Так, – строго сказал Николай. – Товарищ Зеленский, быстро закройте купол и зафиксируйте крепления ремней. Это приказ.

Михаил Александрович укоризненно глянул на пилота, но без лишних слов подчинился – закрыл купол, откинулся на спину и замер в защищенной капсуле.

Павлов убрал с экрана все лишнее, постарался сосредоточиться. Пошевелил пальцами, разминая суставы, словно ему предстояла схватка на борцовском ковре. А потом, неуклюже, толстыми перчатками, повернул большой тумблер аварийного перевода управления на ручной режим.

Пискнул предупреждающий сигнал, экран на забрале шлема дрогнул. Толстые перчатки, погруженные в пенные подлокотники, сжала фиксирующая система. Павлов пошевелил пальцами, чувствуя упругий отзыв, и система подчинилась.

Огромный диск спасательного модуля, белый, с красными полосами, бесшумно ухнул вниз, уходя от разваливающейся космической станции. Его охватила полоса голубого пламени – основные двигатели отработали штатно и без всяких проблем подчинились приказу пилота.

Павлов, закусив губу, упрямо вел свой корабль вниз, к серой планете. Да, если смотреть с поверхности, из-за пыли в атмосфере небо Марса кажется розоватым. Но отсюда, снаружи, он казался безжизненным космическим камнем, в который предстояло врезаться спасательному модулю.

Пискнули системы ложа, предупреждая о нарастании ускорения и предлагая занять горизонтальную позицию. Павлов не послушался. Он повысил мощность, и модуль ухнул вниз под россыпь предупреждающих сигналов. Самая опасная зона – до начала атмосферы. Тут еще можно встретить рой обломков, разлетевшихся по непредсказуемым траекториям. Нужно пройти этот участок как можно скорее.

Чувствуя, как лоб покрылся липким горячим потом, Павлов углубился в вычисления. Скорость была большой, так входить в атмосферу опасно. И все-таки надо заложить небольшой угол – падать камнем, несмотря на озвученные планы, Павлов не собирался. Компьютер выдал расчет скоростного режима. Когда нужно сбросить скорость, когда увеличить так, чтобы оптимально войти в атмосферу Марса почти под прямым углом. Проклятая атмосфера – и не Земля, и не Луна, нечто среднее. Ни то ни се. Главное, чтобы работали компенсаторы перегрузок и тормозные двигатели. Но у них тоже есть свои пределы, это не волшебная палочка, исполняющая желания. У каждой системы есть свой потолок, и шагнуть за него нельзя. Отказ компенсаторов или генераторов, питающих их энергией, убьет экипаж. Конечно, капсулы примут на себя часть перегрузок, но… А если разом выжечь топливо посадочных двигателей, их мощности может не хватить на посадку.

Это было самое страшное время. В модуле царила тишина. Он был неподвижен, словно все еще висел в центре станции. Казалось, ничего не происходило – вообще. И только алые тревожные сообщения, мелькавшие на забрале шлема, свидетельствовали о том, что происходит снаружи.

Павлов сопел, покрывался холодным потом, шумно сглатывал и быстро шевелил пальцами, отрабатывая разные программы. Сейчас с ним не мог сравниться ни один пианист Земли. Пилот играл концерт – сольный концерт пульта управления с оркестром вспомогательных аварийных систем при поддержке вычислителей спасательного модуля. И он – импровизировал. Сейчас, как и сотни лет назад, все зависело только от человека.

Пузырь раскаленного газа обнял спасательный модуль так неожиданно, что Павлов вздрогнул. Он не был готов к входу в атмосферу. Быстро. Слишком быстро. Нужно тормозить.

Его пальцы выдали россыпь тревожных нот и пару сложных аккордов. Главное сейчас – поймать нужный ритм. Вписать свою мелодию в сложнейшее произведение векторов тяги и ускорения. Взять правильную ноту, вписывающуюся в общую тональность. Нельзя взять неверную. Даже одну.

Модуль ощутимо затрясло. Компенсаторы гравитации работали на пределе мощности, вырабатывая ресурс. Их уже не восстановить, – но это и есть их работа – спасать людей.

Всем телом чувствуя сотрясение модуля, раскаленным болидом падающего сквозь разряженную атмосферу Марса, Павлов вдруг совершенно некстати вспомнил свой последний взлет. Паника. Крики. Он был так сосредоточен на управлении, что не обращал внимания на то, что творится в кабине. А там спорили, кричали до хрипоты, кто-то стонал, а ему не было дела, он слился в одно целое с системой, делая невозможное – поднимая легкий катер сквозь пылевую бурю.

Зарычав, Павлов мотнул головой, страшно жалея, что в скафандре нельзя дать пощечину самому себе. Нельзя отвлекаться. Здесь и сейчас… Пора включать тормозные. Старт.

Алой строкой всплыло предупреждение – пора было лечь, принять горизонтальное положение. Компенсаторы нагрузки на пределе, если порог будет превышен, сидящему человеку не поздоровится. Нет. Не сейчас…

Модуль дрогнул, и пилот всем телом почувствовал, как он рыскнул в сторону. Забрало шлема залило красной волной тревоги. Еще два двигателя вырубились! Перегрузка… Павлов лихорадочно отключил два на противоположной стороне, выровнял падение. Два не работают, два вырубились, видимо, из-за повреждений. Можно сесть и на четырех, но не при такой скорости! Посадка будет жесткой. Очень жесткой.

Растет температура. В слоях терморегуляции пробои. Растет радиация. Хорошо, что все в капсулах и скафандрах. Надо тормозить. Больше мощность! Не жалеть топлива. Второй попытки не будет. Не жалеть технику, жалеть людей. Старт! Повтор! Заводись, зараза. Заводись, сволочь! Повторный старт! Общий стоп, перезагрузка пятого и шестого, снова старт! Дублирующая система. Аварийные тормоза! Почему так гнет к полу, что с компенсаторами? В красной зоне. Слишком резкое торможение. Но скорость нужно снижать, нужно снижать…

Павлов провалился в экран перед глазами, растворился в нем, сам превратившись в набор цифр и светящихся линий. Он метался по системам падающего модуля, пытаясь удержать его силой мысли, силой воли, одним лишь желанием. Превознемогая тяжесть и боль, он раздвигал рамки реальности, паря среди чисел и знаков, сливаясь в единое целое с дрожащими от перегрузок механизмами. Связи все еще нет, но сейчас пора… Пока еще может… SOS. Аварийный маяк запущен, он уцелеет в любом случае. Поверхность! Поверхность!

Стало легко и свободно. Николай нырнул в черную пустоту, наполненную плавающими цифрами и парящими графиками. Остался тут, где так легко и просто. Светящиеся точки водят вокруг него хоровод, кружатся, как рой осколков. Рой осколков на орбите. Все быстрее и быстрее, сливаются в сверкающие пятна, шумят, превращаясь в ураган, в бурю! Буря! Пылевая буря грозит опрокинуть катер, сбить его с курса! Второй попытки старта не будет. Сейчас. Прямо сейчас.

Застонав, Павлов открыл глаза. Он лежал на спине, и что-то яркое, как солнце, светило ему в глаза. Ничего не видно. Ничего.

– Кровообращение, – вдруг услышал он. – Обеспечение мозга. Перегрузки.

Павлов застонал. Внезапно свет потух. Что-то большое и темное надвинулось на него, заслонив источник света. Большое, круглое, пухлое. С глазами и открытым ртом.

В лицо ударил поток ледяного воздуха. Кислород! Спятили они, что ли! Зачем кислород…

– Михаил, – отчетливо произнес Павлов, вдруг узнав лицо того, кто склонился над ним.

– Лежи, – шепнул биолог, вытирая рот пилота мокрой салфеткой. – Лежи. Надо было сразу лечь, а не сидеть всю дорогу…

– Что? – хрипло каркнул Павлов, заметив, что салфетка в руках биолога стала красной от крови. – Модуль? Сели? Все?

Серьезное лицо Зеленского наклонилось ниже.

– Сели, – шепнул он одними губами и едва заметно улыбнулся. – Все целы, пилот. Сигнал SOS приняла исследовательская станция в этом районе, передала на Планетарную. Они уже летят. Все хорошо. Отдыхай.

– Сели, – прошептал Павлов, откидываясь на подушки из пены. – Сели.

Он тоже постарался улыбнуться – искусанными до крови губами. И, кажется, успел это сделать, прежде чем позволил себе расслабиться и провалиться в черное ничто.

* * *

За окном шумели деревья. Настоящий лес, густой, еловый. Ветер гуляет по вершинам, треплет елки, заставляя их скрипеть на разные голоса. У открытого окна холодно, но зато отсюда, со второго этажа коттеджа, отлично виден лес. И небо. Хмурое, серое, но – настоящее.

Павлов поерзал на широком подоконнике, устраиваясь поудобнее. Как мальчишка, подтянул под себя ногу, скрестил руки на груди, устремил взгляд вдаль. На мокрые разлапистые ели. Ждать – это самое тяжелое. Ждать и догонять, кажется так? Догонять, правда, нечего. Да и ждать тоже. Все уже ясно.

Обернувшись, Павлов легко спрыгнул на пол, подошел к заправленной койке, окинул взглядом пустые белые стены. На столике, у окна, тарелки с нетронутым завтраком. Перевел взгляд на правое запястье – широкая лента браслета контроля никуда не делась. Так положено. Не то чтобы он собирался бежать, но… Неприятно. Могли бы обойтись и без этого. Впрочем, все правильно. Он преступник. Рецидивист. Осталось лишь дождаться официального вердикта, распечатанного, подписанного, занесенного в анналы мировой истории.

Браслет, словно почувствовав, что на него смотрят, пискнул и дрогнул. Кто-то приближается. Странно, так быстро? Кажется, решение должно быть опубликовано только завтра.

Павлов одернул спортивную куртку, поправил отросший чуб. Провел рукой по щеке – да, чисто выбрито. И двинулся к двери.

Спустившись по лестнице со второго этажа, бывший пилот прошел маленькую прихожую, прошел мимо открытой двери на кухню, остановился у двери. Простой деревянной двери, в деревенском стиле. Желтое дерево, немного шкурки, немного лака. Да, тут не до дизайнерских изысков, в этих краях. Но мило. Очень мило. Вздохнув, Павлов распахнул дверь и вышел на крыльцо.

Дорога, уходящая в лес, была бурой от влаги. Покрытия нет, все по-простому, по-деревенски. И вон, черная мыльница, отдаленно напоминающая городское такси, бесшумно переваливается по кочкам. Странно. Судейские вроде на серых служебных «Иглах» раскатывают. А то и вовсе на флаерах.

Николай нахмурился и уставился на приближающуюся машину. Нет, не такси, точно. Обычная гражданская «Сетунь». Гости? У него?

Сердце дрогнуло – может, Зеленский? Как он бился на заседании, как был красноречив. Стоял до последнего. Сделал все что мог, но… Действительно. Это не первый раз. Да нет, он был три дня назад, а сюда, на Север, путь неблизкий.

Машина остановилась в пяти метрах от бревенчатого крыльца. Дверца водителя скользнула вбок, и на дорогу выбрался высокий и худой человек. Кучерявый, с длинным носом и веселыми глазами.

– Николай Петрович! – крикнул он прямо от машины. – Я к вам! Разрешите?

– Да, – помедлив, ответил опешивший Павлов, – конечно.

Незваный гость вытащил из машины сверток и, даже не закрыв дверцу, бодро зашагал к крыльцу. Он был высок и худ, черный строгий костюм был ему явно велик и болтался на широких плечах, как на вешалке. Кудрявый и носатый, он немного напоминал Игната. Может, родственник? Благодарить пришел? Мама Семена уже звонила, извинялась. Очень неловко вышло.

Павлов посторонился, пропуская гостя. А тот взлетел на крыльцо, с искренним интересом, с улыбкой, сунулся в прихожую.

– Ба! – сказал он приятным баритоном. – Царские хоромы!

Обернувшись, гость протянул Павлову свободную руку. Николай молча пожал широкую крепкую ладонь с длинными пальцами.

– Я Оганесян, – представился гость, так веско и кратко, словно это все объясняло. – Давно хотел с вами познакомиться. Где изволите завтракать?

– Наверху, – отозвался Николай.

Фамилия незнакомца ничего ему не говорила. Странный тип. Может, репортер? Или какой-нибудь модный писатель, чье имя, по его собственному мнению, должен знать любой обитатель планеты?

Странный тип быстро поднялся по лестнице, помахивая пакетом, и хозяину не осталось ничего иного, как последовать за ним. Наверху Оганесян, едва переступив порог, развел бурную деятельность. Тарелки были сдвинуты в сторону, из пакета появилась большая зеленая бутыль с красной этикеткой, два больших бокала, огромная гроздь желтого, как масло, винограда.

– Прошу! – пригласил Оганесян. – Из личных запасов. Из моего личного сада!

– Не пью, – сухо ответил Павлов, присаживаясь за стол и хмуро наблюдая за тем, как гость разливает по стаканам темно-красную влагу.

– А вы попробуйте, – улыбаясь, предложил гость, присаживаясь напротив хозяина. – Давайте.

– Мое здоровье… – Павлов замялся, бросил взгляд на браслет. – Да. Наверное, теперь можно.

– Вот именно, – подхватил кучерявый гость. – Ваше здоровье!

Отсалютовав стаканом, он сделал быстрый глоток и отщипнул крупную виноградину.

Павлов осторожно поднес стакан к губам. Странный запах. На вкус как… Да это же гранатовый сок!

Бывший пилот опустил стакан, строго глянул на визитера. Шутки, значит, шутим.

– Спасибо за угощение, – сказал Николай. – А теперь извольте объясниться. Что вам угодно?

Улыбка сошла с узких губ гостя, он нахмурил широкие брови, словно прикидывая что-то в уме.

– Прошу прошения, – серьезно сказал он. – Видимо, вы не получили мое сообщение. Как неловко получилось. Еще раз – мои извинения.

Он поднялся на ноги, вытянулся во весь рост. Совершенно серьезно протянул руку.

– Позвольте представиться, – сказал он. – Карен Оганесян, пилот второго класса, заместитель руководителя административной части экспедиции «Гром».

Павлов тоже поднялся, вторично пожал руку гостю – уже с уважением и пониманием. «Гром»! Ну конечно. Уже три года готовится дальняя экспедиция. По слухам, это будет масштабное исследование за пределами Солнечной системы. И еще года три будет готовиться, – к делу подошли обстоятельно, серьезно, с размахом.

– Садитесь, – пригласил Карен, опускаясь на стул. – Пробуйте виноград, сам растил. Ну, когда время свободное было.

Павлов опустился на жесткое сиденье, отщипнул виноградинку, помял в пальцах.

– Итак, – сказал он, – чем могу?

– Решил познакомиться лично, – серьезно сказал Оганесян. – Получить информацию из первых рук, так сказать. Как у вас дела?

– Дела? – изумился Павлов. – Ну как сказать. Жив, здоров. Жду официального решения комиссии. Скорее всего, оно будет завтра.

– Да, полный запрет, – Карен с серьезным видом кивнул. – Конечно, я слышал. Запрещено покидать Землю. Ограничение на профессиональную деятельность. Чем думаете заняться?

Павлов немного помедлил. Помрачнел.

– На орбите Марса хаос, – тихо сказал он. – Биологическая станция уничтожена. Грузовик на втором круге стер ее в пыль. Центральной повезло больше, половина станции функциональна. На втором круге они успели перехватить управление грузовиком, дали ему команду уходить в открытый космос. Он уже выработал все топливо, но все еще летит. Может быть, его еще перехватит служба дальней разведки. Орбита забита мусором, обломками спутников. Там столько работы… Хорошей, правильной работы. Но мне… Мне нельзя.

Оганесян кивнул – молча, понимающе.

– На Чукотке строят новый перерабатывающий завод, – устало сказал Павлов. – Конечно, все автоматизировано. Но монтажники, работающие с роботами, и там нужны. Мне уже прислали приглашение.

– А для души? – Оганесян вздернул кустистые брови. – А?

– Рыбу буду ловить, – угрюмо отозвался Павлов. – Сетью.

– Слушайте, Павлов, – оживился Карен. – Вы азартный человек, а? Любите риск?

– Не люблю, – мрачно отозвался Николай и нахмурился. – А в чем дело?

– Я изучил все материалы по вашим делам. И по первому, и по второму. Николай, вы же прирожденный пилот. Вы людей спасаете. Рискуете своей жизнью ради спасения чужой.

– К чему все это? – осведомился Павлов.

– Бумаги мало что говорят о человеке, – печально заметил Карен, отщипывая виноградину. – Живое общение ничем не заменит.

– Не люблю я риск, – отозвался Павлов. – В космосе рисковать нельзя. Но иногда… Иногда необходимо. Просто так получилось. Я не мог сидеть сложа руки и ждать приближения беды. Я же мог что-то сделать! Я и делал. Мог – и сделал. Вот и все.

– Мог – и сделал, – задумчиво повторил Оганесян, разглядывая виноградинку. – Послушайте, Николай. Я хочу вам кое-что предложить. Только не отвечайте сразу, подумайте немного, ладно?

– Что за таинственность? – раздраженно спросил Павлов. – Послушайте, Карен, мне очень приятен ваш визит, но у меня сейчас не самое лучшее настроение. Надеюсь, вы понимаете, почему.

– Все прекрасно понимаю, – Оганесян всплеснул длинными руками, чуть не сшиб бутылку сока со стола. – Мне нужна только одна минута вашего времени.

– Слушаю, – буркнул Павлов.

– Нам нужен пилот, – напрямик сказал Оганесян. – Нет, не так. Нам нужен человек с навыками пилота, который готов рисковать. Такой, который если может, то сделает.

– Пилот? – Павлов покачал головой. – Это не ко мне. Уже не ко мне.

– Ерунда, – бросил Оганесян. – Это можно уладить. Но есть другая заковырка. Во всякой бочке меда есть ложка дегтя.

– Какая заковырка? – быстро спросил Павлов.

Его сердце забилось сильнее, к щекам прилила кровь. Он старался не подать виду, но его словно охватило пламя надежды. Пилот. Это «Гром»? Значит – корабль. Звезды! Экспедиция за пределы Солнечной системы! Нет, невозможно. Остынь! Кто пустит туда рецидивиста, любителя нарушать законы и инструкции?

Оганесян задумчиво почесал длинным пальцем кончик носа.

– Ладно, – сказал он. – Давайте напрямую. Но если что, этот разговор останется между нами. Я тоже, наверное, сейчас нарушу пяток инструкций. Но у меня нет времени. Совсем.

– Я слушаю, – повторил Николай, незаметно вытирая вспотевшие ладони о спортивные штаны.

– Экспедиция «Гром» на самом деле состоит из нескольких частей, – быстро сказал Карен. – Это большой проект. Планетарного масштаба. Через несколько дней начнется его первая фаза, условно называемая «Молния». Сначала ударит молния, потом раздастся гром… Ох уж эти романтики от канцелярии… Но тем не менее действительно планируется предварительная разведка. Испытание экспериментальных прыжковых двигателей. В полевых условиях. В экстремальных условиях. Разведка боем. Выжать максимум из новых технологий, испытать их на излом, на прочность. И если двигатели выдержат…

– Нет, – сказал пораженный Павлов. – Не может быть! Такие двигатели только разрабатывают для «Грома».

– Разрабатывают, – согласился Оганесян. – Но испытания никто не отменял.

– Прыжок за пределы системы, – пробормотал Павлов. – Вы серьезно? Вам нужен пилот?

– Не просто пилот, – серьезно отозвался Карен. – Сейчас я не могу рассказать все подробности. Это настоящая первая дальняя экспедиция. Несколько прыжков. Обзорное изучение планет и систем. Испытания новой техники. Испытание пределов человеческих возможностей. Сбор данных. Отправка их на Землю. Установка вешек, по которым потом деловито пойдут настоящие исследователи. Первопроходцы, разведчики, бесстрашные авантюристы и немного безумцы. Понимаете?

– Да, – медленно произнес Павлов, чувствуя, как у него кружится голова. – Понимаю. А в чем заковырка?

– Это, скорее всего, билет в один конец, – совершенно спокойно сказал Оганесян. – Скорее всего, никто не вернется на Землю. Сначала будут прыжки на максимуме возможности двигателей. Если все пройдет хорошо, исследовательский корабль будет превращен в дальнюю станцию связи, чтобы проверить экспериментальный дальний передатчик на гравитационных волнах. Если… Если все пройдет хорошо, то дальше будет пауза. В глубинах космоса еще не поставили заправок с топливом для наших космолетов. Дальше остается лишь исследовать окружающее пространство и ждать, когда следом, по проложенному пути, пойдет «Гром». Вернее, одна из экспедиций этого огромного комплекса освоения внеземелья. Возможно, один из кораблей, усовершенствованных благодаря нашим исследованиям и испытаниям, догонит нас. Но… это глубокий космос, Николай. В первый раз. Мы все попрощались со своими семьями. Навсегда.

Павлов медленно встал из-за стола, на негнущихся ногах зашагал в дальний угол комнаты, к шкафам. Звезды. Штурвал. Дальний космос! Запрет на профессию? Комиссия разрешит, найдутся и аргументы, и защитники. Может, Иванюк, глава дисциплинарного комитета, даже обрадуется – отослать беспокойного Павлова прочь с Земли, пока он и тут что-то не нарушил. Но родители…

– Значит, нужен звездный пилот? – задумчиво спросил Николай. – Я, надо признаться, не участвовал в этой экспериментальной программе.

– Ну, не звездный, не тот, что будет управлять прыжками, – нервно произнес Оганесян. – Но пилоты нам нужны. Позарез. Малые суда, исследовательские боты, транспорт обеспечения… Мгновенная реакция и способность быстро принимать сложные решения. Импровизировать на лету, столкнувшись с тем, с чем еще не сталкивался никто.

– Понимаю, – веско сказал Павлов, открывая шкаф и доставая китель. – Значит, пилоты. И когда нужно приступать?

– Завтра, – тихо сказал Оганесян, поднимаясь на ноги. – Николай, я же просил подумать…

– Я подумал, – твердо сказал Павлов, оборачиваясь к гостю. – Что от меня требуется?

Оганесян печально улыбнулся, подошел к пилоту, похлопал его по плечу.

– От вас требуется делать то, что вы можете, – тихо сказал он. – Можете – и делаете. Я пришлю завтра за вами машину. После обеда. Хорошо?

– Хорошо, – сказал Павлов. – Я буду ждать.

Карен снова улыбнулся, картинно помахал рукой и быстро вышел. Вслушиваясь в его шаги на лестнице, Павлов едва сдерживался, чтобы не закричать от радости. Когда внизу хлопнула дверь, Николай медленно выдохнул, обернулся к шкафу. Смахнул с черного кителя пилота невидимую пушинку.

– Звезды, – побормотал он, поворачиваясь к окну. – Космос. Штурвал. Пилот.

За окном шумели мокрые ели. Скрипели на разные голоса, качая лохматыми макушками. Павлов знал – они будут ждать. И они дождутся. Он вернется. Он же может вернуться? Может. Значит – сделает.