Текст книги "Я тебя чувствую (СИ)"

Автор книги: Роксана Шаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

– Нетерпеливая, – томным голосом говорит Давид, в ответ я лишь издаю стон.

Алекс в это время водит круги по клитору, иногда зачем-то хлопая по нему, но мне нравится. И его эрогированный член кивает, как будто приглашая меня. Я хочу попробовать его на вкус, что и пытаюсь сделать, усаживаясь на Давиде. Кладу руки на попу Алекса, поднимая вверх. Он понимая меня, встает. Теперь его член на уровне моего лица. Мне нравится это ощущение, когда он смотрит на меня сверху, и его щенячий взгляд умоляет утолить его жажду. Обхватывая его желание рукой, сначала вожу ей по нему вниз-вверх, а потом, растягивая, захватываю постепенно ртом. Он запрокидывает голову назад, запуская свои руки мне в волосы, и издает протяжный стон. Его руки сильнее стискивают мои волосы, но движется он медленно. Я понимаю, что он сдерживается и сама ускоряю темп.

На Давиде замедляюсь, и ему не нравится то, что я отвлекаюсь от него. Ставит меня на четвереньки и пристраивается сзади. Алекс спускается на пол. Новая поза и новые ощущения. Удовольствие неописуемое. В глазах темнеет и я как будто обмякла. Они уже оба ускоряют темп. Слезы из глаз и искры тоже. Дрожь по телу проходит волной, и я еле стою, чтобы не упасть. Слышу рык Алекса и чувствую его излевающееся чем у себя во рту. Все это стекает на пол. Затем Давид издает свое рычание, ускоряясь во мне. Ещё несколько резких толчков и он пришёл к удовлетворению.

– Тебя надо помыть, девочка, – берет на руки Алекс и уносит в ванную. Впервые мы принимали её втроём.

Глава 18. Похищение.

– Давайте по аккуратнее что ли, там посуда, которая очень дорога мне. И те коробки в углу – их не трогайте, со мной поедут, – отдаю приказы своим будущим мужьям. Наш дом практически готов, только в детскую мебель осталось купить. К этому мы подошли очень тщательно. Хотим, чтобы наши детки жили в комфорте. И… Отдельная комната для начальной трансформации малышей. Мама Алекса сказала, что это начинается с пяти лет. Некоторые детки очень плохо переносят оборот, поэтому им нужно отдельное помещение, с мягкой обивкой, чтобы сильно не бились о стены от боли. После услышанного, я вообще перехотела рожать детей. Ведь такие муки для ребенка ни одна любящая мать не пожелает. Тут некоторые с ума сходят от того, что у чада температура под тридцать девять скачет, лихорадит и знобит от этого маленькое чудо. В этот момент молишься, чтобы ты лучше болела чем он. А тут еще сверху накладывается ощущение сломанных костей. По мне для малыша – это… Даже слов не подобрать, какого это.

– Ну что, вроде все собрали? – осматривает почти пустую квартиру, Алекс.

– Да, – последняя небольшая коробка была у меня в руках.

Так грустно оставлять квартиру. Нина Федоровна ходила и причитала по квартире, боясь, что вдруг придется сдать её неблагоприятным жильцам. И с кем теперь ей вести беседы от скуки.

– Не переживайте, Нина Федоровна, я по возможности буду наведываться к вам в гости, – улыбаясь, успокаиваю её, гладя по плечу.

– Как же милочка? Буду очень рада. Хоть изредка, заглядывай, а то мне совсем скучно одной. А ты девушка хорошая, всегда разговор поддержишь, и обо всем поговорить можно, – скрещивает руки на груди бабулька да охает.

– Номер у меня ваш есть, если что, то сразу позвоню, да и вы мне звоните, – в честь расставания мы ей купили любимый сметанный торт.

От её грустного взгляда я чуть не передумала, но Давид быстро меня уволок на улицу к машине, а Алексей что-то ей договаривал. Уселись все в машину спустя только двадцать минут. Сидим переглядываемся друг на друга.

– Ну все, можем ехать? – радостно произносит Алекс.

– Да, можем, – с улыбкой на лице выдыхаю, поглядывая на своих мужчин с заднего сиденья, а они обернулись ко мне. И в этот момент мне стало так уютно и тепло, сто не выдержав, я добавила, – Я люблю вас, – так застенчиво вырвались из меня эти слова.

– Аммм… Ладно, поехали, – мои волки так растерялись, что засуетились.

Надо Нютку на новоселье позвать. Сную по карманам, в поисках телефона, но замечаю, что его нет. Длин, я его кажется в коридоре оставила.

– Мальчики, остановите, я телефон оставила в квартире, – заехали мы всего-то за один квартал, – Сбегаю быстренько.

– Давай я сам схожу, – говорит Давид.

– Нет, не напрягайся, я сама, правда быстро.

– Хорошо, только не задерживайся.

– Ага, – выбегаю из машины и несусь к своему "бывшему " дому.

Захожу в подьезд. Толчок в стену. Ударяюсь головой, и на глазах темная пелена. Сначала думала, что теряю сознание, а как оказалось, нацепили мешок. Начинаю орать и брыкаться, как получаю удар. Темнота.

Слышу звук капающей воды, и пытаюсь разлепить глаза. Мешает головная боль. Охото их снова прикрыть, считая, что если еще посплю, то она пройдет. Но вспоминаю последние моменты до темноты, как резко их распахиваю. Хочу встать, но тело не слушается, совсем ватное. Издаю стон больного человека.

– О, очнулась дорогая? – Вадим? Какого хрена?!

– Че за фигня! – восклицаю я.

– Фигня такая, моя красавица, что теперь ты от меня никуда не денешься, – тянет ко мне свои лапы, но я резко отстраняюсь.

– Тц. Ничего, я тебе перевоспитаю, будешь, как шёлковая, – улыбается он как-то не хорошо.

– Губу закатай, маньяк!

– Как грубо. Я же люблю тебя, а ты так со мной, – сидит передо мной на корточках, облокотившись одну руку на ногу, ей же подпирает лицо.

– Какая это любовь?! Одержимость и только! – сквозь зубы рычу. Одновременно противно и страшно находиться рядом с ним. – Рядом с тобой находиться даже противно, а про постель вообще молчу! Хлопок по лицу и моя голова отворачивается в сторону от его удара. Обжигающая боль вызвала из меня клокочущий смех.

– Хахаха! – смеюсь, словно сумасшедшая, – какой же ты урод! – сплевываю на пол от омерзения.

– Урод! Я тебе покажу сучка урода, – вытягивается ко мне, а потом резко кидается на меня, одновременно стягивая мою одежду, – Ты еще сама умолять меня будешь о добавке. Ни одна сука претензий не имела.

– Иди на хуй, падаль! – такие слова для меня редкость, но сейчас мне абсолютно по х…

Отмахиваюсь от него руками, пытаюсь стащить с себя и вырваться от сюда наконец. Он силтнее меня намного, нужно ударить в уязвимое место, и как только оно открывается, бью со всей одури в пах. Он сгибается, и с ноги добавляю удар в челюсть. Психопат падает почти замертво. Все тело дрожит, а я стою в стороне и думаю, что дальше делать. Только поворачиваюсь к двери, как в них входит…. Дарина..

– Куда собралась? – еще одна пощёчина оглушила комнату, в которую меня приволокли. От удара волосы упали на лицо. Синяк мне обеспечен на пол лица. Я лишь смотрю на неё из под лобья с дикой ненавистью. Будь я сама волчице, лично бы разгрызла её глотку.

– Ха, спелись? Молодцы! Давид этого не одобрит! Он тебя сам прикончит! – ору ей.

– Ты у нас, так что, кто первый сдохнет из нас, мы еще посмотрим.

Вадим очнулся, подсказывая это своим стоном.

– Вроде мужик ты здоровый, а девка тебя уделала, – со смешком, унизила парня. – Вставай и Вали от сюда, свиданка раз в день не больше.

– Не тебе решать, сколько раз мне её навещать, – вставая со стоном, чеканит он. Надо было сильнее ударить.

– Не указывай, выродок. Не те силы, чтобы мне перечить, – с надменным видом говорит Дарина.

– Сил, может и нет столько, но кровь одна.

– Приспичило папашу налево сходить, а теперь ты тут мне глаза мозолишь, – о, дак он полукровка.

– Не сдобровать вам, когда мои найдут меня, – все так же из бодлобья смотрю я на них.

– Пусть сначала найдут, а там посмотрим, – сплевывает Вадим, потирая свой бедный пах.

– Может они и сильнее нас, но не настолько, чтобы справиться с тридцатью волками в двоем, – за эту инфу я бы и держалась на её месте. Лишнего знать ей не надо. Пусть будет сюрпризом.

– Ты думаешь, что они такие глупые, что вдвоем придут сюда? – ухмыляюсь я.

– Милочка, у нас волчий нюх, не забывай. За версту чуем количество…. Если они хотят увидеть тебя живой, то пусть в начале весь бизнес переводят на меня… а потом… Я грохну тебя на их глазах, – её дьявольская улыбка на лице поступает, аж в дрожь бросает.

– Эй, мы договаривались, что она будет моей, – дергает за руку психопат психопатку.

– Руку от меня убрать, я еще не решила, – я точно тебя сама грохну, псина облезлая.

Оставили меня одну в комнате. Даже эту коморку комнатой не назвать, раковина ржавая, но хоть благо вода есть и тепло. Даже постельное белье чистое, наверняка псих постарался. Стены бетонные и без окон. Стол на против кровати и стул один. Сколько я тут пробыла, не имею понятия. Но долго ко мне не приходили. Есть хотелось очень. Дверь практически находилась напротив кровати и из под неё виднелся свет. Чтобы хоть занять себя чем-то, я стала приседать, отжиматься, одновременно обдумывая всю ситуацию.

Мои мальчики меня найдут в любом случае, но я переживала о том, чтобы они вели себя осторожно, без последствий для здоровья. Слава богу, что пока они не издеваются надо мной, хотя причины у Дарины есть так сделать.

Слышу шаги, издающие эхо. Значит коридор длинный. Я бегом иду на кровать и сажусь на нее, поджимая колени к себе. Дверь открывается и заходит здоровенный лысый амбал с подносом в руках и ставит на стол.

– Ешь, завтра заберут. Еду приносить будут один раз. Скажи спасибо, что голодом не морим. Твой ухажер распорядился, – басивым голосом сказал мой непрошеный гость. Я молча сижу, и наблюдаю за ним. Он развернулся и ушел, заперев на, видимо щеколду, дверь. Я накинулась на еду, что с голодного края. Была она на вид так себе. Какая-то лапша и сосиски, чай и кусок пиццы. Хочу сказать им спасибо за такой комфорт, могло быть намнооого хуже, но не могу. Лапша оказалась довольно вкусной и пицца свежая. Спасибо ухажёру. Подхожу к раковине умыться и голова пошла вдруг кругом. С трудом вытираю лицо о край пододеяльника, полотенца не было совсем, и легла на кровать, проваливаясь в сон.

Глава 19.

ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ, Я ИЗМЕНИЛА ВИЗУАЛИЗАЦИЮ ГЕРОЕВ, ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ ЗА НЕУДОБСТВА, НО МНЕ ОНИ ПОКАЗАЛИСЬ БОЛЕЕ ПОДХОДЯЩИМИ, ЧЕМ ПРЕДЫДУЩИЕ.

Алекс.

– Что-то Лизы долго нет, – говорю я Давиду с небольшим волнением, как будто чувствуя неладное.

– И правда, малышка долго. Пятнадцать минут уже как отсутствует, я схожу за ней, – Давид покидает машину.

Сижу весь на иголках. Тишину в машине нарушает звук моего мобильного. Давид.

– Ну вы скоро? – терпения у меня практически нет. Хочу скорее приехать в наш новый дом и обустроиться наконец.

– Блядь, ее нет! – орет в трубку Давид.

– В смысле блядь? А где она? – ору в ответ.

– Дольше подъезда она не зашла, запах обрывается. Зато запах того говнюка был. Сукаа! – я в ахуе и слышу, как мой брат крушит что-то.

– Бегом в машину! Ты запах словил? В какую сторону ехать?

– Да, бегу!

Я разворачиваю тачку и еду на встречу Давиду. Усаживается и направляет меня по дороге на запах того ублюдка. Ссууука! Урою! Руль чуть не трищит от моей злости. Как знал, как знал. Незря иголки в одно место били.

Приезжаем в какую-то пристройку, которая находится далеко от города.

– Запах очень знакомый, – Давид втягивает глубже воздух из-за хлама каких-то досок, за которыми прятались мы.

– Давай вспоминай, кому он принадлежит, – сквозь шёпот рычу ему.

– Уймись и не мешай! Дай сосредоточиться, – в неспокойном тоне чеканит он. – Твою мать, это запах Дарины, – он опустил голову, выпуская бесконтрольные маты.

– Какого хуя?! Разве её зверя не лишили?

– Нет, лишь изгнали. Ведь как на совете сказали – это отец её заставил влиять на меня, и ослушаться она не имела права.

– Как же все тяжело, – потирая переносицу тяжело вздыхая, говорю я. – Погоди, – теперь принюхиваюсь я, – Тут отшельниками пахнет и их до хрена.

– Сам знаю, чутье еще не пропало, – обиженно скалится брат.

Вдвоем мы не одолеем отшельников. Их тут особей сорок. Нам хотя бы с собой оборотней десять. А еще у них может и оружие быть с аконитом. Хотя какой может, зная эту падаль, оно точно есть. Нам тоже следует запастись. Вот только нужно пули эти где-то достать. Вроде под запретом, а все равно кто-то из под полы делает. Ну суки! Узнаю, сам лично руки оторву! Этот запах прям в носу стоит, главное не зачихаться.

– Надо ехать на совет, и собрать всех, кто сможет помочь, – говорю я Давиду. Смысла нет тянуть. Моя малышка у этих тварей, а я тут рассиживаюсь.

– У нас на все сутки, иначе неизвестно, какие она выдвинет условия, мы должны быть готовы к встрече с падалью, – сдерживая свои кулаки, уходит Давид. – Посмела посягнуть на меня, на мою маленькую, – все рычит сквозь зубы Дава.

– Эээй! Она не только твоя, – бесит меня, что он само-собственничает. Она моя тоже!

Ехали, обрывая телефон всех тех, кто смог бы нам помочь. Помощников было много, готовых прийти на помощь. А при слове – истинная, сами злились. Их и так редко встречаешь, а тут её украли из под носа. От отца на хороший ор попали. Это мы переживем. Лишь бы с ней ничего не случилось, а то точно с катушек слечу и свою ипостась покажу.

Давид. В зале кафедры академии.

– Почему вы не лишили её зверя? Вот теперь во что нам обошлась ваша оплошность! – мне плевать на то, что передо мной те, кто долго выстраивал правильное русло для неприкасаемого существования оборотней. Они расслабились, думая, что их беспрекословно боятся. От этого дерьма у меня в внутри горит от злости, почесать бы руки об чьи-нибудь морду, да лишь прячу в карманы брюк, с силой сжимая кулаки.

– Угомонись! – стучит по столу самый крепкий из стариков. – Мы собрали самых сильных оборотней. Но вы же понимаете, что в таком количестве вы близко не подойдете к ним. По запаху вас быстро определят. Не забывайте маскироваться.

Как будто дурака во мне увидел. Это я и без него знаю. Посреди зала кафедры стоит довольно много оборотней, и каждый возмущается тому, как халатно они поступили. Совсем расслабились за последние двадцать лет. Они видят и слышат недовольства, но сказать против ничего не могут, сами прекрасно знают, что налажали.

– Константин Сергеевич, и на счёт волчьего оканита, надо этим вопросом заняться. Если его до сих пор используют в патронах, то и заговорщики есть. Недопустимо такое производство, почему не следите? – чуть не топает ногой Алекс, как мальчишка от злости.

– Обязательно разберемся. Все, идите, – отрезает он, жестом руки прогоняя к выходу.

– Надо собрать всех на стрелковой базе, заодно вспомнят, что такое стрельба, – чеканит Алексей. Я вижу как его трясет, и глаза его стеклянные с синевой под ними. Мы не спали двое суток, только дремали чуток за столом, обдумывая план спасения нашей девочки. Поэтому похожи на трупы.

На стрелковом полигоне.

– Я благодарю всех здесь собравшихся. В ответ на вашу помощь, вы можете обращаться ко мне за помощью, или к моему отцу, – расхаживаю нервной походкой вдоль шеренги построявшихся оборотней.

– Ни каких проблем альфа. Мы за вами хоть в ад, – говорит одних из них.

– Да! Вы можете рассчитывать на нас! – подхватывают некоторые.

Алекс стоит в боевой экипировке, в черных кожаных перчатках под пистолет, оперевшись своей задницей о стол. Давно его в руках оба не держали. Лишь здесь, на тренировках, и то прошло уже не помню, сколько лет. Руки дрожат от того, что девочка там одна, неизвестно в каком состоянии. Алекс щелкает перезарядом пистолета, затем вытаскивает обойму, выпускает пулю. И так несколько раз, пока я стою и смотрю на него, показывая своим взглядом, чтобы прекратил, но и он смотрит на меня злым взглядом. Вот же баран упертый.

Вместо одних суток, мы потратили все четыре. Целый день ушел на то, чтобы найти травницу, которая сможет сделать настойку, чтобы скрыть наш запах, точнее тех, кто идет с нами. На себя распылять это опасно, могут заподозрить неладное, что могло повлиять на безопасность Лизоньки. Нам этого совсем не надо. Самое раздражительное, что метку на ней не оставил ни я, ни Алекс. Мы не можем ощущать её состояние сейчас. Разнесу всех к чёртовой матери!

– Сегодня вы все пройдете тренировку до поздна, пока я не буду уверен, что оружие в ваших руках, подчиняется вам беспрекословно, – отдирая свою задницу от стола, говорит Алекс.

– Да альфа белого клана, – почти хором, произносят наши солдаты. Алекс снова издает звук пистолетом. Раздражает!

– Вам выдана самая качественная защита, которая разработана специально для оборотней. Надеюсь, дело до оборота не дойдет, – досадно это говорить. Опять звук клацанья пистолета.

– Да твою мать! Ты прекратишь? – ору, как в не себя на братца.

– Можно подумать, что ты у нас один на параховой бочке сидишь! – орёт в ответ Алекс.

– Приступайте! – приказным тоном говорит братец, а сам направляется в отдельный тир. Я его понимаю, ему нужно выпустить пар. Если его увидят в гневе, то им это не понравится.

Сегодня у нас нагруженный день. В течении всего времени, мы не должны не терять ни минуты. Дарина выдвинула свои требования, прислав голосовое вчера вечером. Она полностью решила обобрать меня, заявив, чтобы я всё свое "богатство", как она выразилась, переписал на неё. Я бы ей отдал все, но за такое я прощать её не собираюсь. Но на всякий случай я подготовил документы на право собственности в руки этой падали. Ведь неизвестно, как карты лягут. Три часа ночи. Сегодня мы всё и решим. Глаза мои закрываются, и я сползаю по стене, приземляясь на задницу.

– Дорогой, нужно поесть. Где Алексей? – протягивая поднос едой, где стоял суп, хлеб и чай, спрашивает моя мать. Так хочется, чтобы это была моя девочка, которая предлагает со своей наикрасивейшей улыбкой свои наивкуснейшие блинчики со сметаной…У мамы тоже вид не очень. Что мои родители, что Алекса, вместе приехали сюда, все на панике. Скорее на панике наши матери, а отцы заерели от злости. Наши старики в рвались в бой, но под ссорами, они отступили. Мы просто этого не выдержим, если и с ними, не допусти луна, что-то случится.

Утро перед операцией по спасению. Нелалеко на трассе от полигона.

– Машины готовы? – спрашиваю одного из оборотней, смотря одновременно за тем, как снуют возле черных микроавтобусов другие оборотни.

– Да, все как заказывали.

– Хорошо. Запомнили все, где оставлять транспорт? – ору громче, чтобы все слышали.

– Да, – друг за другом повторяли наши.

– По сигналу кнопки вы начинаете наступление! Да придаст нам помощи мать луна, – последнее предложение проговариваю с сожалением. Сколько потерь мы понесем, неизвестно. Хотелось, как можно меньше.

– Да придаст нам сил! – почти хором, отозвались бойцы.

Мы поехали впереди, потому что мы должны оказаться там первыми. Девочка наша, мы скоро тебя заберём.

Лиза.

Эти чертовы уроды что-то подсыпали мне в еду, так как моё состояние туманное. Путем не могу встать с кровати и тем более в туалет. Лишь слышу иногда над собой голос психопата, который кормит меня с ложки все той же, накаченной чем-то едой.

– Тебе нужны силы, моя красавица. Иначе ребенок будет слабеньким, – что за бред несёт он? Психопат.

– Пить, – протяжным голосом, прошу я. Вадим поднимает мою голову и прикладывает к губам холодный стакан. Становится лучше, когда прозрачная жидкость попадает в желудок. – Я хочу в туалет, – в попытках встать, хотела сама добраться.

– Я и сам могу тебя сводить, – сейчас мне все равно, я не в том состоянии, чтобы трезво оценивать происходящее. Кажется, после воды, мне становится лучше, и моесознание приходит в норму.

– Что вы мне подсыпаете?

– Точно не знаю, эта сучка мне не докладывает, – спокойным, и кажется, ласковым голосом, говорит Вадим, – это что-то вроде успокоительного, – ха, чтобы не убила ни кого?

– Кажется, я сама могу, отпусти, – начинаю вырываться из его рук.

– Хорошо, иди, – он выпускает меня из рук ухмыляясь, и мои ноги тут же подкашиваются. – Видишь?! Далеко ты таким макаром не уйдешь, – он снова меня подцепляет на руки и несет дальше по коридору. Длинный, светлый коридор, со старыми лампами на потолке. Здесь прохладнее, чем в моём изоляторе. Он ставит меня на пол перед пластиковой белой дверью, открывает и заходит вместе со мной. Мои брови готовы взлететь от возмущения.

– С той стороны дверь закрой, здесь я и сама справлюсь, – была бы в здравом состоянии, огрела бы крышкой от бачка унитаза.

– Я помогу расстегнуть джинсы, – и тянет свои руки ко мне.

– Убери! – громко, на сколько смогла, выкрикнула я, выставляя свои руки вперёд.

– Ок, ок. Только не кричи, а то проблемы будут у обоих, – отходит от меня он, и закрывает за собой дверь.

Добравшись до кровати, я легла с облегчением. Такое ощущение, что не до туалета ходила, а прошла километров пять пешком, хоть и на руках несли. Щека болит от пощечин этих упырей. Даже зеркала нет, чтобы взглянуть на себя. Снова закрываю глаза и проваливаюсь в сон. И так какое-то неопределённое количество раз – то приходила в себя, то снова засыпала. Все тело ломило и присутствовало состояние раздавленности, как будто при болезни.

Очнувшись, присела на кровати. Так скучаю по ним. Но я верю, что они придумают что-нибудь, чтобы вытащить меня из этого места. Они у меня умные оборотни.

Я здесь больше двух дней. Поняла это по запаху своего пота. Нужно умыться, главное дойти до раковины. Сняла кофту, и начала омывать водой открытые участки тела, на мне осталась лишь майка. Омывшись, села за стол. Резко распахивается дверь и появляется Дарина, видеть которую я не очень то хотела.

– Ну что, рауйся сучка, но недолго. Оборотень твой на походе. Но жить ему недолго осталось, – на её лице проступает наигранная печаль. – Волчий аканит дело свое сделает, – печаль сменяется ухмылкой.

– Да пошла ты, сука облезлая, – выплевываю ей прямо в лицо.

– Ты тварь не смей со мной так разговаривать! – кидается на меня оборотница. – Я таких как ты, одной рукой давлю.

– Ну давай, – смеюсь ей в ответ, – Не думаю, что Давид это оценит, да и Алекс рад не будет.

– Их двое, куда они против тридцати оборотней.

– У них есть одно огромное преимущество, о котором ни знает ни кто, – теперь моя очередь дьявольски улыбаться.

– О чем ты? – оборотница сразу сменяет свой тон.

– Это секрет! – пусть мучается теперь.

– Говори! – хватает меня за подбородок она.

– Да пошла ты, – тут снова удар по лицу, и она отшвыривает меня в угол комнаты так, что я ударяюсь спиной и становится тяжело дышать.

– Твой Вадим подыхает в соседней комнате, за то что ослушался меня. Вы жалкие подобия нас и не больше!

– Хахаха, ядом не захлебнись, – пытаюсь встать сквозь боль.

– Пусть с тобой поиграют мои ребятки, – присаживаясь ко мне, убирает локон с моего лица психопатка. Я лица не отвожу, с смотрю в её лицо с ненавистью, проклиная.

Дарина выходит из комнаты, зато вместо неё заходил лысый бугай, закрывая за собой дверь. Теперь я догадываюсь, что он может сделать со мной, и страх подступает огромный. Он надвигается на меня с похотливой улыбкой на лице а я вжимаясь в угол, ища в нем спасение, которого мне не светит.

– Давай поиграем, сладкая, – вырывается из его поганого рта, а на моих щеках выступают крокодильи слёзы.

– Нет, не надо, прошу, – пищу умоляющим голосом, но это на него не действует.

Он хватает за ногу и подтаскивает к себе, а я ору как в не себя. Закалывает на кровать и снимает с себя куртку. Я пытаюсь от бессилия спрятаться под одеяло, но он его вырывает и сбрасывает в сторону. Хватает мою руку и я кусаю его. Шипит от боли, а потом смотрит на меня уже разозлённым взглядом. Удар в лицо, темнота в глазах некоторое время. Зрение начинает проявлять себя и я чувствую, что с меня стягивают джинсы. Я тут же начинаю снова орать и реветь, попутно стараясь натянуть их обратно, как слышу беготню по коридору, и кто-то кричит, что они попали. Кто-то врывается в комнату.

– Бросай девку, она сейчас не нужна! – рычит гость. А в моей голове проносится радость, что сейчас меня оставят в покое. – Бурый, ты че оглох? Бегом!

Этот лысый урод с недовольным лицом отпускает меня, и выходит прочь, хватая куртку. А я сворачиваюсь калачом на кровати и снова лью слёзы. Все лицо распухло и болит, наверняка на нем один сплошной синяк. Какое-то время они носились по коридору, а потом я услышала выстрелы.