Текст книги "Помнишь?.."
Автор книги: Робин Хэтчер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
ГЛАВА XIII
В пятницу на восходе солнца долину окутал легкий туман, и впервые за две недели температура поднялась выше точки замерзания. Выдался чудесный день для ежегодной экспедиции за рождественской елкой.
Укутанная в свой самый теплый, подбитый мехом плащ, надвинув на лоб капюшон и пряча руки в меховую муфточку, Сара вышла из магазина и по деревянному тротуару поспешила в сторону гостиницы. Она проходила мимо платных конюшен, когда огромные ворота распахнулись и из них верхом на пегом мерине выехал Джереми. Увидев ее, он натянул поводья.
Лошадь фыркнула, нетерпеливо замотав головой, под ноздрями у нее заклубились облачка выдыхаемого воздуха.
При виде его и лошади у Сары забилось сердце. Они так подходили друг другу – и тот, и другой такие сильные и норовистые. До сих пор ей это не приходило в голову, но она надеялась увидеть его и, проходя по городу, смотрела, нет ли его где-нибудь. И вообще, казалось, он очень часто занимал ее мысли. Конечно же, чаще, чем допускают приличия.
– Доброе утро, Сара. – Он притронулся к полям шляпы. Слова были вежливыми, но звучали холодно и отчужденно.
Она позволила себе чуть-чуть улыбнуться.
– Доброе утро, Джереми. Едешь за город?
Вопрос был дурацким. Куда еще мог он ехать верхом? Она задала его только для того, чтобы иметь причину остановиться и поговорить. Интересно, понял ли он, зачем ей это понадобилось? Она надеялась, что не понял.
– На ферму, – ответил он – Нужно кое-что оттуда забрать.
Она пыталась придумать, что бы такое еще спросить, но ничего путного в голову не приходило. Наконец она сказала:
– Рэфферти берут меня с собой за рождественским деревом. По дороге в горы мы будем проезжать мимо твоей фермы. Может, встретимся по дороге.
Она двинулась вперед, потом остановилась, вспомнив вдруг, что ей хотелось выяснить:
– Мы увидимся на рождественском празднике, да? Джереми молчал.
– Если не придешь, по тебе будут скучать.
Он смотрел на нее с непроницаемым видом, прочитать по глазам, что он думает, было невозможно. Когда он ответил, то его ответ походил скорее на покорное принятие неизбежного, чем на что-нибудь другое.
– Я буду там.
«Как я рада. Я бы скучала по тебе».
Вот. Она призналась в этом. По крайней мере себе. Это она будет скучать по Джереми, если он не придет. По правде говоря, ей было все равно, будут по нему скучать другие или нет. Она будет скучать. Ей хотелось, чтобы он был там.
Возможно, он пригласит ее на танец. Возможно, он обнимет ее рукой для вальса, пока оркестр играет Чайковского или Штрауса. Она почти наяву видела над головой сияющую огнями великолепную люстру. Она видела Джереми в красивом костюме и перчатках. Себя она видела в атласном платье с длинным шлейфом и...
– Сара!
Она слышала, как ее зовет Уоррен, но отворачиваться от Джереми ей не хотелось, не хотелось разрушать чудесные грезы, теснившиеся у нее в голове. Ей хотелось насладиться этим странным, незнакомым чувством, которое волнами пробегало по ней. Ей хотелось смотреть и смотреть на Джереми, на этого человека-загадку. Ей хотелось продолжать чувствовать то, что она чувствовала, глядя на него. Ей хотелось...
– Сара!
Сдержав вздох огорчения, она повернулась.
– Ты что, не слышала, что я звал тебя? – спросил подбежавший к ней Уоррен.
– Нет, извини, – солгала она. – Не слышала. Уоррен посмотрел в сторону Джереми, кивнул ему и опять перевел взгляд на Сару.
– Ты бы поторопилась. Рэфферти совсем уже собрались. Они ждут тебя.
– А ты не поедешь? – Ей стало стыдно за охватившее ее чувство облегчения.
Он покачал головой.
– Я сегодня получил новый заказ из Бойсе. Разве можно тратить время на рождественские деревья, когда нужно выполнять важный заказ!
Джереми тронул коня.
– Я поехал. Всего хорошего, Сара.
– Спасибо.
Уоррен взял ее за руку и потянул за собой по тротуару, мягко выговаривая на ходу:
– Знаешь, тебе ведь никак нельзя опаздывать, Сара. Бенджамину и Софии не терпится тронуться в путь. Ты же знаешь, какими нетерпеливыми бывают дети, особенно в это время года.
Она проглотила раздраженный ответ.
– Знаешь, у меня хорошие новости, – продолжал он, не замечая настроения Сары. – Я получил телеграмму от мистера Кубицки. Он предлагает мне партнерство. Он хочет, чтобы я приехал к нему в Бойсе переговорить и обсудить условия.
– Как мило. – Ей хотелось обернуться и посмотреть назад. Ей хотелось увидеть, как Джереми выезжает из города.
– Сара, ты совсем не понимаешь, что я тебе говорю. Партнерство в Бойсе. Мы сможем жить в самой столице штата. Мой бизнес удвоится, утроится. Мы можем завести красивый дом в городе. Такая возможность бывает раз в жизни.
Она посмотрела на него.
– Уехать из Хоумстеда? – недоверчиво спросила она. – Ты никогда об этом не говорил.
– Что держит нас здесь? Этот случай чересчур хорош, чтобы упустить его. Тебе понравится жить в Бойсе.
Что держит их здесь? А как же дедушка, брат, ее дом?
– А как же с твоими планами привести в порядок дедушкин дом? Я думала, ты хотел жить в нем и сделать там выставочный зал для мебели? – Она помолчала, потом мягко спросила: – Разве этот вопрос мы не должны решать сообща, Уоррен?
– Не бойся. Как только вернусь, мы поговорим об этом. Думаю, у тебя будет достаточно времени, чтобы собрать свои вещи.
От неожиданности она не могла произнести ни слова. «Ему нет дела до того, что думаю я. Ему нет дела до того, что я хочу или чего я не хочу делать». Он примет решение, и подразумевается, что она подчинится его решению.
«Женщина, Сара, должна уметь уживаться с особенностями мужа. Помни о его хороших чертах и обходи плохие. Уоррен будет твоим мужем, и твое место рядом с ним».
Она помнила совет бабушки, но на сей раз не могла последовать ему. Только не с Уорреном. Она его не любит. Другой человек завладел ее мыслями.
Возможно, она и сказала бы что-нибудь тут же, если бы их не окликнул Майкл Рэфферти.
– Доброе утро! – крикнул он. – Так ты едешь с нами или нет, Уоррен?
– Боюсь, что нет. Очень много работы. Но я прихватил с собой Сару. Она стояла и болтала с моим братом около конюшни. Бог ее знает, когда бы она пришла, если бы я не пошел за ней.
Сара промолчала, сейчас не время говорить об этом. Только не тогда, когда слушают Майкл и Роуз с детьми.
Она подождет и откажется от свадьбы, когда они будут одни.
Роуз очень быстро поняла, что Сара расстроена. Она подумала, что Сара поругалась с Уорреном, и, судя по выражению лица Сары, серьезно.
Решив заставить девушку забыть про свои огорчения, Роуз начала оживленно болтать. Сара молчала. Роуз рассказала о будущем малыше, потом упомянула о том, что Рэфферти собираются, если получится, весной съездить на месячишко в Сан-Франциско, затем перешла к последним сплетням, услышанным во время недавнего посещения магазина.
– Лесли сказала мне, что наш новый помощник шерифа завел в тюрьме хозяйство, – сообщила она, нагибаясь, чтобы хорошенько укутать теплым пологом ноги Сары. – Наверное, это дело хлопотливое, но Джереми привык один со всем справляться.
Сара повернулась и посмотрела на Роуз.
– Трудная у него раньше была жизнь?
– Я тебя не очень поняла.
– Ну... – Казалось, Сара подбирает слова, потом она продолжила: – Мне кажется, я хочу, чтобы ты рассказала мне, что ты помнишь о Джереми и Уоррене, когда они были мальчиками.
– Что я помню? Господи, это было так давно. – Она попыталась вспомнить какую-нибудь историю, которая могла бы показаться Саре интересной, но мало что приходило в голову. – Мы с Уорреном вместе ходили в школу. Просто он был одним из мальчишек. Ты ведь знаешь, как это бывает в школе. Мальчишки с мальчишками, девчонки с девчонками. По крайней мере, пока не вырастают и не появляется желание обратить на себя внимание. – Она улыбнулась. – Но Джереми... Он так давно уехал из Хоумстеда.
– Ты помнишь его жену?
– Милли? – улыбнулась Роуз. – Да, я помню Милли. Такая милая, но такая застенчивая. Помню, как все удивились, когда Джереми стал за ней ухаживать. Он был из тех мальчишек, которые вечно попадают в истории. То курит за уборной в школьном дворе, то убежит с уроков на рыбалку...
Она покачала головой.
– Никто и подумать не мог, что Милли Паркерсон втюрится в Джереми, но она втюрилась.
– Они убежали?
– Да. Если я правильно помню, они хотели пожениться и остаться здесь. Но его отец и слышать не хотел об этом. И вдовая матушка Милли тоже не была в восторге. Милли было только шестнадцать, и миссис Паркерсон хотела, чтобы они подождали со свадьбой. А потом мы узнали, что они убежали.
Сара повернула голову, чтобы посмотреть на пейзаж, и ее слова приглушил ветер:
– Должно быть, она сильно его любила.
– Да, я в этом уверена.
Немного помолчав, Сара внимательно посмотрела на Роуз.
– Расскажи мне еще про ребеночка Ларк, – проговорила она, внезапно переменив предмет разговора.
Роуз с удовольствием выполнила ее просьбу. Она любила разговаривать о младенцах, особенно теперь, когда знала, что к концу лета будет держать в руках своего собственного.
Джереми разжег печь и смотрел на огонь, думая о девушке с золотистыми волосами в серебристо-сером плаще и хорошеньким личиком, обрамленным белым мехом. Он представил, как не спеша снимает с нее плащ, медленно вытаскивает из ее волос шпильки, обнимает и целует ее, наслаждаясь сладостью розового ротика...
Он негромко выругался. Неужто в нем не осталось ничего порядочного? Можно ли пасть ниже? Интересно, сколько же времени после того, как Уоррен с Сарой поженятся, он будет хотеть ее?
Он выругался еще раз и отошел от печки. Как это случилось? Прошло совсем мало времени с тех пор как он вернулся в Хоумстед, будучи уверенным, что вернулся навсегда. Но сейчас он уже сомневается, сможет ли здесь остаться.
Он неторопливо оглядел комнату.
Что мне теперь делать, Милли?
Он больше не ждал ответа, этого знакомого, тихого шепота в сердце, но у него уже появилась привычка задавать этот вопрос много лет назад. Он прислушался в надежде услышать несколько умных слов, которые подсказали бы ему, как вести себя дальше.
Этих слов не было.
Сара присоединилась к детям на салазках, пока Роуз смотрела, как Майкл рубил одно из двух деревьев, которые они выбрали. Холм был достаточно крутым, чтобы быстро скатиться с него. Сара верещала и хохотала с Бенджамином и Софией, когда они со свистом понеслись вниз по склону и ветер начал хлестать им в лицо. Когда салазки остановились, она дышала так, как будто бежала наперегонки.
– Давай еще раз, – сказала София, поднимаясь на ноги.
Бенджамин схватил веревку, привязанную к передку салазок.
– Давай.
– Хорошо, – сказала им Сара и, еще не договорив, полезла вверх.
Неожиданно пошел снег. Странно... ей казалось, что сегодня слишком тепло для снега.
К моменту, когда салазки доставили троицу во второй раз к основанию холма, снег повалил крупными хлопьями. После того как они скатились в третий раз, снегопад сделался таким густым, что с трудом можно было различить лошадей и сани на вершине холма. Стало быстро холодать, и завыл ветер.
– Пошли скорей, – сказала Сара детям, и они принялись карабкаться вверх по склону. – Думаю, нам нужно вернуться к маме, а то она начнет волноваться.
Когда они подошли к саням, Майкл затаскивал на них второе дерево. Сара кинулась помогать ему. Она заметила, что он беспокойно посматривает на небо.
– Давайте поторапливаться, – промолвил он, когда их взгляды встретились. – Похоже, собирается настоящая пурга.
Через несколько минут все были в санях, укутанные в полог, но к этому времени Сара уже не различала, что делается в двух футах перед ней. Ей стало не по себе, когда она подумала о том, смогут ли лошади благополучно спуститься с гор в долину.
Уоррен отошел от верстака размяться. Повернувшись, он поразился, увидев за окнами падающий снег. Удивление сменилось тревогой, когда он увидел, что начинается метель. Он пересек мастерскую и встал у окна, стараясь разглядеть, что делается на улице. Слышно было, как нарастает ветер.
Вот черт! Если метель перейдет в буран, поезд не поднимется в гору и придется отложить поездку в Бойсе-Сити.
Он было вернулся за верстак, как у него мелькнула страшная мысль – там, в этой вьюге, Сара с семейством Рэфферти. Он приник к стеклу. Не видно даже гостиницы по другую сторону дороги.
Он надеялся, что они уже по дороге домой. Если же они еще на склонах гор...
Том Мак-Лиод сидел, погрузившись в чтение медицинского журнала, когда дедушка постучал в дверь его спальни. Он снял очки и поднял голову.
От волнения лицо Хэнка покрылось глубокими морщинами.
– Ты видел, что делается на улице?
– Нет. – Он повернул голову и уставился на белую стену за окном. – Вот это да! Не помню, когда и видел такой снег. – Он встал со стула и подошел к окну. – Ух ты! Настоящая айдахская вьюга!
– Там Сара!
Господи! Он совсем забыл.
Том повернулся и взглянул в глаза деда.
– Она с мистером Рэфферти. Он позаботится о ней.
Когда к нему подошел дед, он снова повернулся к окну, и они вместе стали всматриваться в пелену снега.
Джереми не знал, сколько времени он проспал. Он помнил, что прилег не потому, что физически устал, а потому, что чувствовал себя опустошенным от беспокойных мыслей. Он прикрыл глаза рукой, словно пытаясь укрыться от мира. Иногда после этого приходил сон.
Проснувшись, он удивился темноте в комнате. Посмотрев в окно, он понял, что не вернется в город, пока не успокоится буран.
Сара! Вернулись ли они с Рэфферти в город до начала бурана? Если они все еще в горах в этот снегопад...
На миг ему пришла в голову мысль отправиться на их поиски, но он немедленно выкинул эту глупую мысль из головы. В такую метель он не мог различить даже собственные хозяйственные постройки. Не успеет он отойти и на пятьдесят ярдов, как потеряет дорогу.
Кроме того, Майкл Рэфферти произвел на Джереми впечатление разумного человека. Майкл знает, что нужно делать, чтобы защитить свою семью и Сару. Скорее всего, они уже дома в Хоумстеде и сидят у теплого, уютного огня. Он зря тревожится. С Сарой все в порядке.
Ветер с гор налетал порывами, как плач привидений. Снег слепил лицо, кусал щеки и глаза прижавшихся друг к другу людей в санях. Когда кони отказались идти дальше, Майкл слез с саней, чтобы вести их под узду.
– Мне страшно! – расплакалась София, вцепившись в пальто матери.
– Я знаю, милая! – крикнула Роуз в ухо дочери. – Но с нами ничего не случится. Твой папа об этом позаботится.
Сара хотела со своей стороны успокоить детей, как вдруг сани накренились, выбросив ее в мир, где отсутствовали небо и земля. Был только снег... Снег повсюду.
Она пыталась руками ухватиться за что-нибудь, все равно за что, но все было тщетно. Она скользила, переворачивалась, катилась, беспомощная, не в состоянии что-либо предпринять. Она падала и падала вниз.
Казалось, она падала целую вечность, когда падение неожиданно и резко прекратилось. Она с трудом поднялась на дрожащих ногах.
– Майкл! – крикнула она. – Роуз!
В ответ слышалось лишь завывание ветра.
ГЛАВА XIV
– Роуз! – Майкл отчаянно продирался к перевернутым саням.
– Роуз! Софи! – Он поскользнулся, упал, снова поднялся. – Бен! Сара!
– Мы здесь, Майкл. С нами ничего не случилось. Дети со мной.
Он их не видел. Он вообще ничего не видел. Но теперь он слышал, как плачет София.
– Осторожней! – крикнула ему Роуз, когда он подобрался ближе.
Не успела она произнести эти слова, как у него из-под ног выскользнула земля. Он схватился за сани как раз вовремя, чтобы не съехать вниз по склону.
– Вы не поранились? – Он пробирался к ним на четвереньках.
– Нет! У нас все в порядке.
Он добрался до своей сбившейся в кучу семьи. Прищурившись от снега, он дотронулся кончиками пальцев до щеки жены.
– Малышка?
– Со мной все в порядке, Майкл, но что с Сарой? Я не знаю, где она.
– Боже мой, – прошептал он. Стонущий ветер подхватил его мольбу и унес в сторону. Он приподнялся на колени и, сложив руки рупором, крикнул:
– Сара! Сара!
Он ждал, вслушиваясь, не услышит ли ответ, но ничего не было слышно.
Он оглянулся на жену и детей.
– Сидите тихо, пока я не поправлю сани. Не двигайтесь, пока не скажу, что можно. Нам нужно выбираться с гор.
– Майкл! Мы не можем уехать без нее.
– У нас нет другого выхода. Я должен вывезти тебя с детьми в безопасное место.
– Я не поеду без нее, – упрямо возразила Роуз. Майкл разрывался. Ему не хотелось пугать Роуз и детей. Он не хотел объяснять ей, что они скорее всего замерзнут, если быстро не вернутся из бурана. С другой стороны, она была права относительно Сары. Если они сейчас уедут, ее могут не найти до весенней оттепели. От этой страшной мысли он поморщился. Если Сара ранена и не в состоянии ответить, она, вероятно, умрет раньше, чем кто-нибудь найдет ее. Но Майкл Рэфферти знал свою жену. Она сказала, что не тронется с места, и она не тронется, если он хотя бы не попробует найти Сару.
– Сиди на месте, – повторил он.
Он подполз обратно к саням и встал. Снег все усиливался, приходилось действовать на ощупь, но он сумел высвободить веревки, которыми были привязаны к саням деревья. Стащив деревья с саней, он всем своим весом навалился на сильно накренившиеся сани и толкал их до тех пор, пока они не выровнялись.
Схватив одну из веревок, он привязал один конец ее к саням, другим обвязал себе талию. Сделав это, он повернулся и добрался назад к своему семейству.
– Пошли. Тебе нужно отойти подальше от края.
– Майкл, я...
– Все нормально. Я собираюсь поискать ее. Пошли, пошли.
Он выдернул Софию из рук Роуз и прижал девочку к своему боку. Потом протянул руку, чтобы взять за руку жену.
– Держи Бена и держись рядом со мной, – сказал он и рывком поднял ее на ноги.
Осторожно, медленно, они продвигались к саням. Майкл усадил Софию на сиденье, потом поднял сына и поместил его рядом с девочкой.
– Обернитесь пологом, – велел он им. Потом, повернувшись к жене, произнес:
– Иди к лошадям, успокой их. Я собираюсь спуститься по склону. Буду спускаться, сколько позволит длина веревки. Но, Роуз, если я ее скоро не найду, придется уезжать без нее. Мы ничего больше сделать не можем.
Наклонившись, он прижался щекой к ее щеке и сказал:
– Если со мной что-нибудь случится, доберись с детьми до безопасного места. Ты меня слышишь? За мной не ходи. Береги себя и детей.
Истерзанная ветром, который, казалось, набрасывался на нее со всех сторон, Сара, спотыкаясь, шла и шла вперед. Она то и дело попадала в глубокие сугробы. Подол ее юбки от снега заледенел. Он тяжелой гирей бился о ноги, и каждый шаг делался труднее предыдущего. Она вся сжалась, стараясь согреться и не думать о том, как ей холодно.
Определить, где она находится, Сара не могла. Она знала только, что ходит кругами. Единственной надеждой было найти укрытие, и она продолжала двигаться, молча молясь о том, чтобы Господь направил ее шаги.
Услышав стук, Том поспешил открыть дверь. На пороге стоял Уоррен, с головы до ног облепленный снегом.
Он сдернул с головы шапку.
– Они не вернулись. Никто их не видел.
Том на мгновение выглянул наружу, потом затворил дверь.
– Через несколько часов будет совсем темно. Может быть, нам нужно организовать поиски?
– Как ты будешь искать? – спросил Уоррен. – Да мы все в этой метели потеряемся. Такой метели даже я не могу припомнить.
Тому не понравилась спокойная логика Уоррена. Он посмотрел на деда, стоящего у входа в гостиную. Хэнк сдвинул брови. Изборожденное морщинами лицо выглядело старее, чем казалось этим утром.
– Дедушка?
– Боюсь, Уоррен прав. Это самоубийство – выходить в такую бурю. Придется сидеть и ждать, пока не успокоится метель.
Том в сердцах повернулся и вошел в гостиную. Подошел к окну и глянул на бушующий студеный снег. Он ненавидел это чувство беспомощности. Ему хотелось действовать. Хотелось что-то делать. В этом буране Сара! Сара, которая так любила и так баловала его, пока они росли вместе. Если что-нибудь случится с его сестрой...
Хэнк пересек комнату и встал рядом с ним. Он положил руку на плечо Тома и слепка сжал его.
– Мы мало что можем сделать. Остается только молиться, мой мальчик.
– Но... – Том взглянул на деда.
В серых глазах старика блестели слезы.
– Я знаю, Том. Все знаю.
Роуз с трудом чувствовала пальцы внутри перчаток. Она держала ладони у ноздрей лошади, надеясь, что дыхание животного согреет их, пусть даже чуть-чуть.
Но хуже холода был леденящий страх, постепенно захватывавший все ее существо. Где Майкл? Почему не возвращается? Не порвалась ли веревка? Не отцепился ли он каким-то образом? Не уводит ли его в сторону от них, он же ничего не видит в такую снеговерть? Или, того хуже, не лежит ли где-нибудь раненый или умирающий?
Ей хотелось отойти от лошадей. Хотелось пойти и потянуть за веревку. А как же дети?
Спокойно, Роуз.
Глубоко вздохнув, она последовала своему собственному приказу. Она отказывается впадать в панику. Майкл никогда не подводил ее. Ни разу за все годы, что знает его. Он вернется. Он доставит их в целости и сохранности домой.
Как будто в ответ на ее мысли он неожиданно появился рядом.
– Майкл! – Она бросилась ему на грудь. – О Майкл, мне было так страшно. – Она отклонилась назад, чтобы взглянуть на него. Все его лицо покрывал снег. На ресницах и бровях висели ледышки.
– Нигде никаких признаков Сары, – проговорил он, крепко прижав к себе Роуз. – Мы больше не можем ждать. Либо мы выберемся из этого, либо умрем.
– Я знаю. Я знаю.
Ей хотелось разреветься, но она сдержала слезы. Она должна думать о Майкле, Бенджамине и Софии. Нельзя допустить, чтобы что-нибудь случилось с ее обожаемой семьей.
Господи, не оставь Сару, где бы она ни была!
Саре хотелось лечь и отдохнуть, хотя бы на минутку. Она так устала! Но она знала, что стоит только прилечь, и можно уже никогда не встать.
Позади остались горы и деревья, уже довольно долго она удалялась от них. Хорошо это или плохо, она не знала. В долине, казалось, ветер со снегом дул еще свирепей. Несмотря на то, что земля под ногами стала ровной, а не бугристой, сугробы сделались глубже, а ветер еще сильнее.
Дойти бы только до одной из ферм...
Ею почти совсем овладело чувство беспомощности. Она совершенно спокойно могла уже пройти мимо какой-нибудь фермы, а, может быть, и не одной. Могла пройти в нескольких футах or двери и не заметить. Она ничего не видит. Ни зги.
На глаза набежали слезы. «Какие они теплые, – подумала она. – Как могут быть теплыми слезы, когда все вокруг совершенно промерзло? «
Внезапно, зацепившись за что-то ногой, она упала лицом в глубокий сугроб. Попробовав подняться на ноги, опять свалилась.
– Я больше не могу, – сдавленно выдохнула она. Повернувшись к небу, она крикнула небесам: – Я не могу подняться!
Вспышка гнева поглотила остаток сил. Сдавшись, она покорно приняла свою судьбу, свернулась клубочком и успокоилась под падающим на нее снегом.
Держась за веревку, которую он протянул от дома к сараю, Джереми пошел проведать лошадь. Он заметил, что сугробы почти наполовину достигают крыши маленького амбара, и нет никаких признаков, что вьюга пошла на спад.
Он задержался в дверях амбара и бросил взгляд в сторону гор. «Удалось ли ей выбраться до начала метели? – подумал он. – Дома ли она сейчас? «
Он покачал головой, прогоняя беспокойные мысли, и вошел в амбар, прикрыв за собой дверь.
Он подбросил соломы в стойло, потом принес мерину овса.
– Вполне может получиться, парень, что мы здесь застрянем, – сказал он, когда конь опустил голову в ведро и довольно захрустел, не обращая никакого внимания на бушующий за этими прочными стенами буран.
Когда конь расправился с овсом, Джереми разбил лед, затянувший корыто с водой. Сделав все что можно для лошади, он поднял воротник куртки, натянул шапку на уши и только тогда отважился выйти в пургу.
Он не мог объяснить, что заставило его остановиться, еще не доходя до дома. Он не мог объяснить, что заставило его обернуться и всмотреться в слепящую снежную пелену. Он ничего не мог разглядеть. Не мог разглядеть даже амбара, из которого несколько мгновений назад вышел.
Сара.
Он покачал головой. У него явно от одиночества начинаются галлюцинации. Там нет ничего, кроме ветра и снега. Майкл срубил рождественские деревья и давно отвез Сару и других в Хоумстед. Нет никаких причин беспокоиться о ней.
Он шагнул к дому и снова остановился. Он мог поклясться, что слышал женский плач.
Это ветер. Ветер, и ничего другого.
Он снова направился к дому, и опять ему послышался плач, слабое короткое всхлипывание. Невероятно. При таком шуме бури ничего услышать нельзя. Он остановился и стал вглядываться в потоки несущегося на него снега.
А что, если это не один только ветер? Что если Сара и Рэфферти не успели выбраться с гор до начала метели? Что, если она там, одна и в беде?
Не в силах поступить иначе, он вернулся в амбар за еще одной веревкой и привязал ее за столб ограды рядом с утлом амбара. Сжав в руке другой конец веревки, он вслепую двинулся вперед.
– Эй! Есть тут кто-нибудь?
Загораживая лицо рукой, он всматривался в метель. Затем продвинулся вперед настолько, насколько позволила веревка в его руке.
– Эй! Вы меня слышите? Есть там кто-нибудь? Ему ответил только ветер.
Он повернулся, чтобы уйти в дом. Что-то попало ему под ноги, и он, упав на колени, чуть было не отпустил веревку.
Вот так и случилось, что он нашел ее, свернувшуюся калачиком, неподвижную, безмолвную, как смерть. Еще до того, как он смел снег с серебристо-серого плаща, он каким-то тайным чувством уже знал, что это Сара. Что-то в сердце подсказало Джереми, что он нужен Саре.
Джереми отнес Сару в дом. Сердце в груди у него неистово колотилось. Он положил ее на пол, поближе к печке.
Жива ли она?
Он смахнул снег с ее лица. Она была бледна, безмолвна и неподвижна. На миг ему почудилось самое худшее. Нагнув голову, он почувствовал на своей щеке тепло ее дыхания.
– Слава Богу, – прошептал он, распрямляясь.
Он сбросил куртку и принялся за работу. Нужно снять с нее мокрую одежду. Нужно согреть ее и вытереть досуха. Нельзя терять ни минуты, ни одной секунды.
Стянув с ее рук перчатки, он мгновенно растер ее руки ладонями. Затем, приподняв ее, освободил от плаща. После этого перешел к ногам.
Последними словами ругал он шнурки на ее ботинках, но в конце концов справился и с ними. Стащив набрякшие от воды, покрывшиеся льдом ботинки, он кинул их к печке. Чулки у нее были мокрыми и неподатливыми. Стараясь действовать скорее, он задрал вверх ее замерзшие юбки, после этого скатал с ног чулки. С ее ступнями он поступил так же, как с ладонями, растерев их и лодыжки, чтобы разогнать кровь в надежде поскорее согреть ее.
Она начала дрожать, через некоторое время дрожь усилилась. Он знал, что должен разогреть ее, и как можно скорее.
В отношении того, как это сделать, в голову ему пришла одна-единственная мысль.
Быстро, но осторожно, Джереми снял с нее остальную одежду, вплоть до нижней рубашки и панталон. Здесь он остановился в нерешительности.
Уверен ли он, что поступает правильно? – задумался он.
Он посмотрел на ее лицо. На нем лежала смертельная бледность. Зубы стучали, тело било частой дрожью. Дотронуться до ее кожи было все равно что притронуться к куску льда. И это заставило его решиться. На кучу снятой с нее одежды полетели последние промерзшие мокрые предметы. Потом он поднял Сару на руки и отнес на кровать.
Положив ее, он сразу стал снимать с себя ботинки, рубашку, брюки. Оставшись в кальсонах и носках, он лег на постель рядом с ней, натянул несколько слоев одеял на себя и на нее и прижал Сару к груди.
В течение долгой ночи Джереми несколько раз вставал и подбрасывал дров в печь, чтобы в ней не спадал жар и в доме было как можно теплее. Затем он возвращался в кровать и снова обнимал Сару.
Сколько же времени утекло с тех пор, как он обнимал женщину вот так, не желая от нее ничего и желая только защитить, прикрыть, сделать ей покойно? Он прятал лицо в облаке ее серебристо-золотых волос, всем сердцем желая, чтобы ей было хорошо. Он не мог разрешить ей умереть. Сара так красива, так полна жизни, что невозможно все это отнять у нее.
Проходили минуты и часы. Джереми ощущал одиночество своего существования, как резаную рану в груди, и держать Сару в объятиях было бальзамом, успокаивающим эту рану. Какая-то частичка в нем желала, чтобы метель никогда не прекращалась, какая-то маленькая частичка желала, чтобы он оставался в постели и никогда не выпускал Сару из своих объятий, боясь этого отвратительного чувства одиночества.
Он понимал, что невозможно удержать ее. Она принадлежит Уоррену. У Джереми нет права прижи-мать ее к своей груди, чувствовать ее мягкое тело, вдыхать чистый запах ее волос. Если бы она не потерялась в буране, он бы не обнимал ее теперь.
Но этой ночью Джереми разрешил себе признаться, как было бы чудесно иметь право обнимать Сару.
Близился рассвет, а она все не приходила в себя, и Джереми стало страшно. Все, что он сделал, не помогло.
– Сара, – шептал он в ее волосы, – ты должна бороться. Ты должна жить.
В этот момент он принялся молиться.
Джереми перестал молиться после смерти Милли. Бог не прислушался к отчаянным мольбам молодого мужа о его жене и неродившемся ребенке. Джереми видел страдания Милли. Он видел, как она умирала. Он похоронил ее. И решил, что Всемогущему нет дела до него.
Но теперь появилась еще одна женщина, нуждавшаяся в Джереми, но он так же бессилен...
В отчаянии он стал молиться о милости Господней к безмолвной, замерзшей женщине, которая лежала в его объятиях.
