Текст книги "Нечаянная радость"

Автор книги: Робин Карр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 5

Уолт, большой, спокойный, серьезный, всегда был немногословен. Касси удалось его разговорить, и он этому радовался. Часы, проведенные с ней, были для него как драгоценный подарок, он чувствовал себя окрыленным. После двух посещений кафе, ужина и поездки в Соному он стал звонить ей просто, чтобы поздороваться, перемолвиться словом. Насколько он помнил, с ним не случалось раньше ничего похожего.

Он видел, что Касси тоже приятно в его обществе, и видел также, что она не знает, что о нем думать, как с ним быть. Эта серьезная добрая девушка, медсестра, наверное, привыкла к обществу врачей, игроков в гольф, а теперь проводит время с лохматым байкером самого пугающего вида. Он был уверен, что нисколько не похож на ее нынешних друзей, и неизвестно, сколько пройдет времени, прежде чем она познакомит его с кем-то из них, если вообще на это отважится. Конечно, она будет бояться, что они решат, будто она спятила. Когда они в первый раз зашли в книжный магазин, ему показалось, что она сомневается в его умении читать.

По понятным причинам с ней нельзя было торопиться, но Уолта это нисколько не смущало. Торопиться было не в его характере. Он за десять минут разглядел, что Касси не такая, как все. Она была милой и забавной. И красавица, причем с матовой кожей, розовыми щечками, алыми губами и большими карими глазами. А волосы – густые, прямые, блестящие – струились по спине до самой талии. На работу она заплетала их и закручивала вокруг головы, а для езды на мотоцикле – завязывала в узел. Этот узел можно было распустить одним прикосновением, и они снова падали ей на спину шелковым покрывалом. Ему очень хотелось потрогать их, проверить, правда ли они такие мягкие, как кажутся, но он счел за благо следить за руками. Пока между ними был всего один поцелуй, и Уолт мог только надеяться на продолжение.

Единственно потому, что Уолт проникся к Касси симпатией с первой же минуты их встречи, он три недели назад попросил брата пробить машину с тем номером. Кевин позвонил на другой же день и сказал, что машина принадлежит некоему Ральфу Перкинсу.

Уолт, естественно, поинтересовался, парамедик ли он. Кевин ответил:

– Мы договаривались, что я назову тебе только его имя, но я, пожалуй, разузнаю поподробнее.

Из этого короткого разговора Уолт вынес две вещи. Первое – брат мог легко сказать, что тот тип не имеет никакого отношения к пожарной охране, и этим самым переключить его внимание с небольшой группы на миллион других мужчин. В конце концов, Уолт же сам предположил, что мерзавец просто наврал Касси с три короба, чтобы втереться к ней в доверие. Второе – у Кевина не было резона вникать в предмет, который не относился к сфере его полномочий, если только он сам не находил на то причин. Кевин работал в полицейском управлении Ранчо Кордовы, а нападение на Касси произошло в Сакраменто, в другом округе. Кевин ездил на патрульной машине и был очень занят, на пустяки у него не оставалось времени. И вначале вся история с Касси его не слишком заинтересовала. Может быть, сейчас выяснилось нечто интересное?

Уолт позвонил в пожарный департамент и сказал, что у его коллеги был пожар и пожарные действовали выше всяческих похвал, особенно один из них. Он не уверен, какая именно бригада работала в тот день, но человек, которого он разыскивает, – это Ральф Перкинс, его очень хотят отблагодарить. Уже через несколько секунд Уолту сообщили, что Ральф Перкинс работает в северо-западном округе.

Уолт постоянно разъезжал между четырьмя магазинами. Он изучил карту округа, отметил пожарные депо и понемногу объехал их все. Это заняло у него две недели, и в конце концов он увидел бирюзовый «тахо», припаркованный у одного из депо. От дома Касси, по крайней мере, это было далеко. Кончался июль, дни стояли жаркие и душные. Двери депо часто держали открытыми. Уолт проезжал мимо этого депо каждый день, иногда даже дважды в день, и если видел на стоянке «тахо», то останавливался на другой стороне улицы и ждал.

Он ответственно отнесся к обещанию, данному брату. Он не собирался подходить к тому типу и выяснять с ним отношения. Но Уолт отлично понимал, что выглядит опасным субъектом. Его внешний вид предполагал наличие сомнительных друзей, которых он на самом деле не имел. Ничего страшного, если Перкинс решит, что Уолт способен в одну минуту призвать к себе на помощь весь местный клуб «Ангелов ада», хотя если бы он и правда мог, то не стал бы. По крайней мере, пусть этот Перкинс увидит его и поймет, что обнаружен. Рано или поздно Перкинс будет работать на пожарной машине и, выехав со двора на вызов, натолкнется взглядом на верзилу-байкера с рукой в гипсе. Пусть знает, что Уолт его вычислил. И если когда-нибудь снова приблизится к Касси, если станет ей угрожать, напугает, обидит, то страшно пожалеет об этом.

Тогда-то Уолт и понял, что она его серьезно зацепила. Надо быть осторожным, когда случается подобная ситуация, очень соблазнительно, выяснив, что женщине нравится больше всего, постараться идеалу соответствовать. Но это большая ошибка. Когда ради того, чтобы кому-то понравиться, пытаешься изменить свою суть, все идет вкривь и вкось. Да и точно угадать невозможно – все может обернуться худшей стороной. А самое плохое – что женщина может всерьез увлечься неподходящим человеком, фактически самозванцем.

И Уолт упрямо оставался самим собой. Вот он такой, какой есть, и собственная жизнь его устраивает. Эта позиция приносила ему удовлетворение, ему нравилась его работа, жизнь в целом. Он уже мог точно сказать, что симпатичен Касси. А если ее чувства окрепнут, станут сильнее, то они будут направлены на настоящего Уолта – большого, обросшего, преданного своему мотоциклу и дороге.

Но он был не против ради этого немного постараться. Позвонив ей в очередной раз и удостоверившись, что все в порядке, он сказал:

– Как насчет следующих выходных? В этот раз можем рвануть в другом направлении.

– Ой, Уолт, извини, но в выходные я буду работать. Больницы ведь не закрываются на выходные и праздники.

– Я в самом деле еще не знаю твой график, знаю только, что ты дежуришь днем.

– Его и правда нелегко отследить. Я работаю через выходные и половину праздничных дней. Скоро будет пять лет, как я на этой работе, и тогда мне будет полагаться огромный отпуск – например, целиком первое января, и я смогу наконец-то встретить Новый год по-настоящему. Зато придется работать на Рождество. Нам приходится распределять нагрузку поровну.

– Как конфеты, – сказал он.

Она засмеялась:

– Но все не так уж плохо. У нас и врачи имеют свободных дней не больше, чем сестры. У врачей экстренной помощи нет пациентов, за которыми приходится наблюдать постоянно, поэтому их графики работы более гибкие. Но другие врачи почти каждый день приходят на работу часов в пять-шесть утра, включая праздники. Их семьи постоянно на это жалуются.

– Я над этим как-то не задумывался. И когда же твой ближайший свободный день?

– К сожалению, до следующих выходных только среда и четверг.

– Хочешь немного покататься в четверг?

– Разве ты в четверг не работаешь?

– Можешь мне поверить – я так усердно тружусь, что, если захочу взять отгул, никто и слова не скажет. Только не думай, что я припираю тебя к стенке. Мы поедем, если ты правда хочешь. Я подумывал, почему бы не двинуть по дороге на север от Сан-Франциско, вдоль побережья.

– Правда? Как заманчиво звучит! А то в городе стоит такая жара.

– Зато вблизи океана свежо и прохладно. И на каждом шагу замечательные рыбные ресторанчики.

– Мне бы хотелось, – сказала она. – Но только если у тебя не будет проблем с работой.

– Вот о чем тебе не стоит беспокоиться, – засмеялся он. – Я сам составляю свой график.

– Правда?

– Все знают, что я появляюсь тогда, когда нужен. Если в четверг в салоне не подвернется что-то сверхсрочное, я заеду за тобой, и мы отправимся на побережье.

Джулия сидела на медицинском кресле, свесив босые ноги. Кажется, прошла вечность, прежде чем в смотровой кабинет вошла Бет.

– Привет, – сказала она радостно. – Не ждала тебя сегодня. Как ты?

– Я беременна, – сказала Джулия, потупив взгляд. Потом через силу улыбнулась, борясь со слезами. – Что еще у меня может быть нового?

– Ох… И это тебя так расстроило?

Слезы моментально прорвались наружу.

– Бет! Ты не представляешь, насколько это не вовремя.

Бет немедленно вошла в роль врача. Она присела на табурет, положила карту на колени.

– Что случилось, Джулия?

– Снова залетела. И снова случайно – в четвертый раз! Никто, кроме меня, так легко не беременеет! Я просто какая-то племенная матка. Мне надо этим на жизнь зарабатывать. Я уже все перепробовала. У меня ведь спираль стоит.

– Ты уверена, что это правда беременность?

– О да! Я все утро просматривала чековую книжку – вдруг ошиблась, и платить надо меньше? У нас буквально нет ни гроша. Билли работает с утра до вечера. Мы бьемся как рыбы об лед. И каждое утро меня рвет. Полон дом детей, деньгами и не пахнет, и мы никогда, никогда не вырвемся из этой бедности, мы и так безнадежно отстали. А я-то думала, что, когда Клинт на будущий год пойдет в садик, а Стефи в ясли, вернусь на работу, и у нас будет хотя бы шанс. – Она всхлипнула. – Бет, я просто дошла до предела.

– Ты делала дома тест на беременность? – спросила Бет.

– Он не нужен. Я даже тебе точно могу сказать, на каком я сроке. Я самая физиологически точная женщина в Калифорнии.

– Это не всегда спасает от ошибочного диагноза, – терпеливо улыбнулась Бет. – Может понадобиться дополнительная проверка.

– Хочешь убедиться? Пожалуйста! Я беременна. На шестой неделе. И вот что думаю… Что, если вместо того, чтобы рожать, я заставлю Билли сделать вазэктомию?

– Но это не помешает тебе родить, – засмеялась Бет.

– Сможешь обойтись без медсестры? – спросила Джулия, откидываясь в кресле. Ноги привычно нашли опоры. – Я просто в самом деле вся на нервах…

– Конечно, – сказала Бет. – Ты привилегированная пациентка. Но кроме денег, в чем еще проблема?

– Что еще кроме денег? – переспросила Джулия. – Помнишь день, когда мы обедали вместе? Так вот Билли решил порадовать меня, помочь по хозяйству. Собрался закрепить желоб, который оборвался с карниза. А перед тем целые сутки дежурил и успел поспать только часа два. Разумеется, он слишком устал для такой работы и упал с лестницы.

Бет приостановила свои манипуляции и резко вскинула голову:

– Он пострадал?

– Все обошлось! К счастью. Но этот случай меня здорово напугал. Что, если он на своей работе получит травму? Мы разоримся вчистую. А если что-то похуже? Тогда придется расстаться с домом, мы и сейчас из последних сил за него цепляемся. И как я подниму детей? На пособие?

– Ты уверена, что все настолько плохо, Джу?

– Уверена! Настолько! – сказала она. – Никто не знает, но я очень запоздала с платежами. На самом деле два я уже пропустила. И теперь жду, что меня придут арестовывать, или что-то еще. – Она прижала руку ко лбу. – Я изо всех сил стараюсь не скулить по этому поводу. Касси вот думает, что я вкушаю семейное счастье с лапочкой-мужем и тремя ангелочками. Марта просто не способна понять. Ей не хватает внимания мужа, но, если бы передо мной встала такая проблема, я бы справилась. Взяла да и окатила бы его водой из шланга. И наслаждалась бы катанием на яхте.

Бет достала зеркало и надела перчатки.

– Я не хочу сейчас никакой беременности! – выпалила Джулия.

– Я понимаю, – сказала Бет. – Рано или поздно тебе надо с этим кончать. Ты и так побила все рекорды.

– Вот именно.

– Давай узнаем, каковы факты, хорошо? Придвинься ближе. – Бет вставила зеркальце, направила свет и осмотрела шейку, имевшую слегка голубоватый оттенок, типичный для ранних сроков беременности. Да, подруга не нуждалась ни в каком тесте. Удалив зеркальце, Бет прощупала матку пальцами. – Ай-ай-ай, ты и правда специалист по этой части. Похоже, беременность в самом деле имеет место. Давай поглядим.

Она включила ультразвуковой аппарат. Через пару минут датчик показал в матке у Джулии крошечное тельце, бьющееся сердечко и внутриматочную спираль.

– Вон он тут как тут, – сказала Бет. – Жив-здоров. Ты, знаешь ли, в самом деле нечто!

– Я родильная машина. – Из ее глаз заструились слезы. – Мне представляется, что она держит эту штуку в ручонках и смеется надо мной.

– Она?

– Билли сказал, что нам для ровного счета нужна девочка. Меня это точно доведет до смирительной рубашки.

– Хочешь сказать, Билли не расстроился?

– Да Билли гордится собой! Так бы и убила его. Он просто не принимает это всерьез, ведь не он возится со счетами. Он даже не знает, что в платежный день я ломаю голову, какой счет оставить неоплаченным…

– Ты говорила ему, что, может быть, ребенка не стоит оставлять?

Джулия покачала головой, и слезы потекли сильнее.

– Он считает, что пусть будет как будет. Но ведь он идиот. Бюджетом семьи занимаюсь я, потому что у него нет времени. Я доказываю ему, что все обстоит хуже некуда, а он твердит, что это только временно. Я уверена, что с его образованием он мог бы найти что-то более высокооплачиваемое, но его устраивает оставаться пожарным. Он называет это призванием! Благородно, ничего не скажешь, и я даже им горжусь, но мы живем впроголодь!

– Неужели впроголодь, – усомнилась Бет.

– Именно что впроголодь! В конце месяца в доме не остается ни цента. Мы сидим на консервах, макаронах и гороховом супе. Приходится попрошайничать у матери. Я чувствую себя бродягой, который роется в отбросах. Я покупаю все самое дешевое. Я постоянно изворачиваюсь и не знаю, насколько еще меня хватит. Такое чувство, что настоящая жизнь ускользает между пальцами.

– Какую жизнь ты имеешь в виду? – спросила Бет.

– Лучше не спрашивай, – проговорила Джулия, закрывая глаза ладонью. – Мне самой себе стыдно признаться.

– И все-таки? – настаивала Бет.

– Такая жизнь, при которой мы наслаждаемся ею, не урезывая себя во всем, и занимаемся любовью без страха! Я совсем не против трудностей, но только чтобы каждый божий день не был одной сплошной трудностью. На днях дети попросились в «Макдоналдс», в который мы никогда не ходим, и я наскребла мелочи и купила два «хеппи мила» на троих, и, конечно, им не хватило, и они не наелись. Так не должно быть.

«А у меня полно денег, даже несмотря на долги, – подумала Бет. – Даже несмотря на ссуду на образование, которую надо возвращать. Большой дом, модные тряпки, крутая машина. Проблемы Джулии кажутся мне нереальными. Я все бы отдала, чтобы подобные проблемы были моими самыми большими проблемами».

Но следовало держать себя в руках. Ее работа состояла в том, чтобы позаботиться о Джулии, но не наоборот.

– Все это истории того рода, которые ты расскажешь потом своим повзрослевшим детям. О том, как тебе было трудно, но ты справилась. Билли ведь не тратит на себя лишнее?

– О чем ты говоришь! – всхлипнула Джулия. – С нашим бюджетом он может позволить себе только банку пива перед сном, и то не каждый день. Он даже хвастается этим.

– Да, просто до отвращения примерный муж. Тебя можно только пожалеть.

– Но ты не представляешь, как мне тяжело…

Бет улыбнулась:

– Я должна двести тысяч долларов по ссуде за обучение. У меня нет близкого мужчины, даже самого захудалого.

– Ой, Бет. – Джулия приподнялась на кресле. – Извини. Иногда я начинаю так жалеть себя. Но не похоже, чтобы тебя все это беспокоило. Ты точно не дошла до точки.

«Я почти дошла до самоубийства», – подумала Бет. Вслух она сказала:

– Зато мне повезло с работой, с ней не остается времени для хандры, мои кредиторы люди терпеливые, и зарабатываю я прилично. – «Но есть проблемы, которые могут одолеть меня, прежде чем я их одолею». – Все зависит от точки зрения. А ты видишь все в исключительно черном свете. Я была у тебя дома, он очень уютный. Билли классный парень, дети твои очень милые и умненькие и не чувствуют себя обделенными. Ты здорова и, как и прежде, ужасно хорошенькая.

– Пару недель назад мы были в гостях у Джо и Марты, там была Челси, и вот она-то выглядит лучше, чем мы все, вместе взятые.

– Челси? Она все еще неравнодушна к Билли?

– Я в этом просто уверена.

– Хорошо, но давай пока что сосредоточимся на тебе.

Джулия секунду молчала.

– Я не могу позволить себе сейчас еще одного ребенка, просто не могу! – проговорила она еле слышно.

– Ты обсуждала это с Билли?

– Я же говорила тебе, что…

– Нет, он сказал тебе, чтобы ты решала сама? Потому что если тебе тяжело, то ему тоже тяжело.

Джулия отвела взгляд:

– Он сказал, что все будет хорошо. Он всегда так говорит. – Она приподнялась на локтях. – Наверное, ни одна женщина не жалуется, что ее муж беззаботный оптимист. Но я его правда не понимаю. Он не то чтобы витает в облаках, нет. Он же достает людей из искореженных машин, собирает по частям с автострад, делает им искусственное дыхание – он живет в более реальном мире, чем большинство из нас. Но когда дело доходит до наших повседневных проблем, весьма неутешительных, он относится к ним как к мелким неудобствам. Бет, если что-то случится с Билли и мне понадобится помощь, мне придется обратиться к брату или родителям. Я уже обращалась к ним, и не однажды.

– Короче, он не считает нужным прерывать беременность.

– Да, ему эта идея не по душе. – И ей самой тоже, если бы была хоть малейшая надежда, что она справится с хозяйством и обеспечит пропитание семье!

– В общем, возможно, то, что ты услышишь, тебя обрадует. Принимая во внимание местоположение спирали, более чем вероятна возможность выкидыша. Или же беременность будет развиваться с осложнениями… – Она пожала плечами. – С другой стороны, я много раз благополучно удаляла спираль после рождения здорового полноценного доношенного ребенка.

– А можно удалить уже сейчас?

– В принципе можно, это время от времени практикуется, но есть риск для плода.

– Когда рискованнее – сейчас или потом?

– Боюсь, что и так и этак. Конечно, мы принимаем все меры предосторожности.

– А если ты достанешь ее прямо сегодня? Сейчас! – спросила Джулия, вытирая слезы тыльной стороной кисти.

Бет пожала плечами:

– Может все пройти гладко. А может начаться самопроизвольный выкидыш.

«И тогда не надо будет принимать мучительное решение – избавиться или оставить», – мелькнуло в голове у Джулии.

И она сказала:

– Так давай покончим с этим теперь же.

– Джулия, если ты хочешь ее достать, следует все равно немного подождать, сделать это с ультразвуком, когда эмбрион увеличится в размере.

– Но риск-то все равно останется, только я буду уже на большем сроке. Нет, – тряхнула она головой. – Это хуже, если я уже привыкну к нему, а потом потеряю. Не хочу почувствовать его, а потом… Нет, достань эту проклятую спираль немедленно.

Бет помогла Джулии сесть, сама села на свой табурет и пристально посмотрела на подругу:

– Хорошо. Послушай меня. Юридически право выбора за тобой, но я убедительно прошу тебя все же сначала посоветоваться с Билли… чтобы не пострадали ваши отношения.

– Но я имею право решить сама – удалить мне спираль или нет?

– Джулия, подумай хорошенько.

– Бет, я уже подумала. Я боюсь того, что станет с нашей семьей, если появится еще один ребенок, и этот страх нисколько не надуманный. Но я определенно не хочу свыкнуться с беременностью, а потом потерять ребенка. Не представляю, как смогу это выдержать.

– Тогда давай я запишу тебя на другой день, и ты придешь вместе с Билли, скажешь ему, что это необходимо сделать срочно и что тебе нужна его поддержка…

– Бет! Ты можешь просто взять и удалить эту штуку? Без всех этих глупостей.

Бет помедлила.

– Могу. Возможно, действительно нет никакой разницы.

– Объясни еще раз.

– Я могу удалить спираль, и это никак не повлияет на беременность. Или же начнется кровотечение и, возможно, выкидыш. Если ты в самом деле не хочешь оставить ребенка, тебе лучше обратиться к врачу, который сразу прервет беременность и удалит спираль, но…

– Но если ты достанешь ее прямо сейчас, я буду избавлена от такой необходимости, – сказала Джулия.

– Джулия, ты решительно не хочешь подумать еще?

– Я подумала! Достань ее. Сейчас.

Бет встретилась с ней взглядом:

– Мне придется пометить в карте, что спираль удалена согласно твоему пожеланию и что ты предупреждена о последствиях.

– Конечно.

– Ты уверена?

– Аб-со-лют-но!

– Ложись. – Она снова надела перчатки, взяла зеркало. Заговорила, обращаясь к влагалищу Джулии:

– Могут возникнуть схваткообразные боли, небольшое кровотечение. Но через несколько дней все пройдет. Если кровотечение будет сильным, немедленно звони мне – я сегодня дежурная. У тебя есть номер моего сотового. Если я не отвечу сразу, оставь сообщение и приезжай к отделению экстренной помощи, я подъеду туда. Я не то что предвижу такое развитие событий, просто предупреждаю тебя. В любом случае жду тебя снова на прием через две недели. – Она подняла взгляд на подругу. – Уверена?

– Да.

И пока Бет выполняла необходимые действия, Джулия беззвучно плакала, и слезы катились из глаз по вискам и терялись в волосах.

Ко второй поездке Касси подготовилась, как бывалая путешественница. Она упаковала бутерброды, под одолженную в магазине кожаную куртку и джинсы надела маечку с бретельками и шорты. Они снова поехали в Соному, только на этот раз перед Сан-Франциско свернули на север и вдоль берега доехали до залива. Там нашли тихое местечко для пикника, и Касси сняла верхнюю одежду и вынула бутерброды и питье. Уолт расстелил предусмотрительно захваченный плед, они сели на солнышке на скалистом берегу океана и стали наслаждаться пейзажем.

– Расскажи, каково это было – расти вместе с тремя братьями? – попросила она.

– Веселее, чем в цирке, – засмеялся он. – У нас всех разница в два года. Я второй по старшинству. Мама работала, и в раннем детстве о нас заботилась бабушка. Даже удивительно, что она столько прожила – всего два года, как ее не стало. Мама была учительницей, и, когда мы пошли в школу, наше расписание совпало. Я говорил, что она учила детей с отставанием в развитии?

– Да, – кивнула Касси, жуя бутерброд с копченой говядиной. – И что твой отец – бакалейщик. Что это, кстати, значит?

– Отец приобрел маленький гастроном, который работал круглосуточно. Он находился в захудалом районе, но оказался очень прибыльным. Потом начал покупать дома под аренду, и ему с ними тоже повезло, в отличие от нас.

– Как это?

– Он выискивал совсем обветшалые, аварийные здания, и мы жили в них, пока он делал ремонт. И естественно, нас тоже привлекал – мы с малолетства учились держать в руках молоток. Как-то мы жили в доме без кухни, и мама держала продукты в гараже. На заднем дворе установили плитку и гриль. Как-то в доме не было воды, только колонка во дворе – а ведь речь идет о четырех маленьких сорванцах и их доведенной до крайности матери. Мы бегали писать во двор, мылись у бабушки. Мать грозила отцу, что покончит с собой, если он не протянет трубы в дом. Он смеялся: «У нас каждый год новый дом, в смысле – старый». Иногда за год дом удавалось привести в порядок. Я помню каждый, а их было не меньше двадцати. Страшные развалины. После ремонта он сдавал их и покупал новые руины. Как-то мама попробовала убедить его пожить в отремонтированном доме, пока он приводит в порядок новый. Он и слышать об этом не захотел. Не собирался тратить деньги впустую.

– Он и сейчас этим занимается?

– Нет, это уже сослужило ему службу, когда лет двадцать назад резко подскочили цены на недвижимость – раза в два-три. Он все время покупал небольшие дома, так что прибыль они приносили больше, и спрос был лучше. Ведь большинство людей может позволить себе дом за триста тысяч, а не за миллион. В общем, когда цены возросли, он начал продавать их и купил еще несколько продуктовых магазинчиков. По той же схеме – покупал у разорившихся владельцев, приводил дела порядок, продавал – но нам хотя бы не надо было жить в них! Родители живут теперь в роскошном доме – мама победила наконец! А мы с братьями до сих пор ворчим, что все наше детство прошло в старых развалюхах.

– Расскажи о братьях, – попросила она.

– Все они женаты, у всех дети. Кевину двадцать восемь, его жене тоже, они ждут первого ребенка. Джоул студент. Пишет работу о жуках, готовит себя в «Оркин». У него двое детей и жена-профессор. Томми бухгалтер. У него собственная маленькая фирма. Он ведет все семейные дела. Ему тридцать четыре, он уже десять лет как женат, детей у него трое.

– Считай, у твоих родителей шестеро внуков, – сказала Касси. – Только ты один не внес своей лепты.

– Знаю, – засмеялся он. – Но не думаю, что от меня многого ожидают по этой части.

– Они не должны так рано ставить на тебе крест.

– Вот и я им то же самое говорю. – Он усмехнулся. – Теперь твоя очередь. Расскажи о своем детстве.

– Ну… до восьми лет я жила вдвоем с мамой, а потом она встретила Фрэнка, который стал моим отчимом. Мама была с ним счастлива. Когда мне исполнилось десять, у них родился мальчик – мне он казался живой игрушкой. Через два года родилась еще девочка. Когда мне было четырнадцать и они ждали третьего, Фрэнка перевели в Де-Мойн. – Она подняла взгляд на Уолта. – Я тогда отказалась ехать с ними, и, когда семья Джулии предложила мне жить у них, родители согласились. Потом, как я узнала, все считали, что я не выдержу долго, но я очень даже выдержала. У Фрэнка с мамой была своя, новая семья, новая жизнь, и я никогда по-настоящему не чувствовала себя ее частью.

– Ты скучала по ним? – спросил он.

– Конечно! Следующие два года я часто навещала их, проводила с ними лето, потом пошла работать и приезжать стала уже реже.

– А что твой отец – родной отец?

– Ничего о нем не знаю. – Она пожала плечами. – Мама умерла молодой – ей было только сорок четыре – от опухоли мозга. Я почти полгода жила в Де-Мойне и ухаживала за ней. И тогда я попыталась отыскать отца, но не нашла. Через Интернет многие разыскивают родителей, которые, может, вовсе не хотят быть найденными, размещают объявления с просьбой откликнуться, и я разместила, но он не откликнулся. Может быть, его тоже нет в живых? Но теперь мне уже все равно. Он никогда не участвовал в моей жизни. Если бы он сейчас нашелся, я бы лишь спросила у него о наследственных заболеваниях и больше не знала бы, о чем еще говорить. Разве что…

Он помолчал, выжидая, и повторил:

– Разве что?..

– Мне хочется знать, почему он нас бросил.

– Тебе что-нибудь об этом известно?

– Мама говорила, что они недолго пробыли вместе. Она забеременела, он женился, но фактически не жил с ней. Они развелись до того, как мне исполнилось полгода. Они оба были тогда очень молодые. Наверное, он считал случившееся своей большой ошибкой, о которой стремился поскорее забыть. Все это было так давно и настолько теперь несущественно, что даже смешно ломать себе голову по этому поводу, правда?

Широкая ладонь Уолта легла ей на висок и провела по волосам.

– Тебе в самом деле больше не больно от этого?

Она покачала головой.

– Больно только, что мамы больше нет. С Фрэнком у нее началась новая жизнь, но все равно мы были близки. Могли часами говорить по телефону обо всем на свете. Иногда мне ее ужасно не хватает.

– Я понимаю. Может, ты не поверишь, но я дружу с отцом и мамой. Они не отвернулись от меня, когда я послал к черту все, чему они меня учили, поддержали, когда на меня навалились неприятности. Будет очень тяжело потерять кого-то из них.

– Наши ранние годы предопределили наше настоящее, – вздохнула Касси. – Наверное, это объясняет, почему мне в конце концов пришлось отбиваться от насильника на переднем сиденье машины…

– В смысле? – нахмурился он.

– Уолт, если разобраться, у меня никогда не было настоящей семьи.

– Но твой отчим, братья и сестры, пусть и сводные?

– Это не то же самое. Я никогда не была близка с Фрэнком и малышами, старшая девочка теперь пошла в колледж, с пяти лет я была для нее всего лишь редкой гостьей. В моем раннем детстве нас с мамой было только двое – вся наша жизнь была друг в друге. Потом у нее появился Фрэнк, дети от него, и она была очень счастлива. И мне было в радость помогать ей о них заботиться. Наверное, тогда мне и запало в голову, что состоявшаяся женская жизнь – это когда есть муж и дети. И когда я потом жила отдельно, то все равно знала, что мне от жизни нужно то же самое, что и маме, – человека, который сделает меня такой же счастливой, какой Фрэнк сделал маму, и даст мне детей. И боюсь, что каждого встречного парня я пыталась превратить в такой идеал. Я хорошо понимала, чего хочу, но не представляла подробностей. И не знала, как к этому подступиться. Мама-то не охотилась на мужчин, не помню, чтобы она ходила на свидания. Она никогда не оставляла меня одну дома или с няней. Фрэнка она встретила в собственном офисе у копировальной машины, а остальное уже стало историей.

– Все самое важное в жизни происходит всегда внезапно, – сказал он.

– Неужели? – улыбнулась Касси. – С тобой когда-нибудь так бывало?

– Почти всегда. Я не планировал заранее свое путешествие, не думал, что оно продлится больше года, просто обозлился на весь свет и рванул с места. Это перевернуло всю мою жизнь. А мастерская, куда я устроился после возвращения на свою первую работу? Я делал там мелкий ремонт мотоциклов, но потом она стала большим мотосалоном, которых теперь уже четыре. Я считал, что мы просто добросовестно трудимся, и не представлял, что дело пойдет настолько успешно. Я не предвидел какой-то необыкновенной удачи. Если бы десять лет назад мне сказали, что все обернется именно так, я бы не поверил. – Он засмеялся. – Десять лет назад я скорее ожидал, что кончу тюрьмой или чем-то таким…

– Ты очень любишь свою работу, да? – улыбнулась она.

– Люблю. И дела у нас идут все лучше. Кстати, в моей личной жизни тоже – стоит посмотреть на тебя в этих шортиках, Касси. Мне не на что жаловаться. А встретились мы совсем не через службу знакомств.

– Уолт, ты в самом деле стал моим хорошим другом, – сказала Касси.

– Спасибо. Мне это приятно слышать. Не хочешь надеть джинсы и прокатиться немного дальше вдоль океана?

– Пожалуй. Никогда не думала, что смогу полюбить этот жуткий мотоцикл.

– Здесь у залива есть рыбный ресторан – ничего сверх необыкновенного, но рыба там всегда свежайшая.

– Тебя там тоже знают? – спросила она, втискиваясь в джинсы.

– Конечно. Я туда часто заглядываю.

– Кто бы сомневался, – засмеялась Касси.

Билли вернулся с рынка в половине одиннадцатого вечера, после восьми часов работы, весь в гранитной крошке и опилках. Дом стоял темный, только на кухне горел свет над плитой, и он решил, что Джулия уже легла. Билли смертельно устал, последние шесть дней он работал каждый день, а три из них отдежурил полную смену в своем пожарном депо. Теперь ему предстояли четыре дня отдыха от дежурства, но он намеревался целиком посвятить их работе в строительной мастерской. Он открыл холодильник, чтобы глотнуть холодной колы, после чего собирался прямиком направиться в душ, смыть с себя грязь и провалиться в сон.