Текст книги "Притворство"
Автор книги: Роберта Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
– Ну и что в этом плохого? – Экономка передала тарелку с бисквитами. – Пора, чтобы в этом доме появилось хоть немного простодушия!
В дверь позвонили, и она повернула голову в ту сторону.
– Это, наверное, миссис Браун, когда я шла сюда, то видела, как подъехало такси.
– Могли бы оставить дверь открытой.
– Ей не повредит немножко подождать! Смизи вышла из комнаты, и Энн налила чай в две чашки.
– Я так понимаю, что сегодня днем вы больше работать не будете?
Пол взял из ее рук чашку.
– Нет. Не буду. После чая можете уйти. Вошла Сирина и замерла на пороге, демонстрируя выход звезды. Ее голубое, под цвет глаз платье так тесно облегало фигуру, что были видны все контуры ее тела: тонкая материя ничего не скрывала. На ней были алые туфли на высоченных каблуках. Она обняла Пола, буквально повиснув у него на шее.
– Ты плохой мальчишка. Ты обещал днем мне позвонить.
– Я забыл. – Легко коснувшись губами выдвинутой вперед недовольной губки, он отодвинул ее от себя. – Хочешь чая?
– Я лучше выпью чего-нибудь. Он двинулся к серванту, но остановился с бутылкой в руке, так как в комнату снова вошла Смизи.
– Не знаю, ждете ли вы еще гостей, мистер Моллинсон, но около двери только что остановился старинный автомобиль. Пол нахмурился.
– Я не знаю никого, кто увлекается старыми автомобилями, – он глянул на Энн. – Посмотрите в моем календаре, должен ли кто-нибудь приехать ко мне сегодня?
Энн склонилась над календарем, прекрасно зная, кто этот посетитель. Не кто иной, как ее отец. Он сходил с ума по старым машинам и мечтал выиграть пробег Лондон – Брайтон для старых автомобилей. Всем, кто его знал, это было хорошо известно.
– В записях ничего нет, – сказала она, собрав все самообладание, на которое была способна. – Но если к вам еще кто-то пришел, я не буду допивать чай. Я выйду через заднюю дверь.
– Ладно, но сначала уберите свой письменный стол.
Торопливо схватив чехол от машины, она стала ставить его на место, но он никак не защелкивался, и ей пришлось снова снять его. Дверь отворилась, и она почувствовала, как краснеет, когда на пороге появился высокий представительный мужчина.
– Лори, – воскликнул Пол. – Как замечательно! Я не ожидал увидеть вас так скоро.
Лори Лэнгем улыбнулся своей знаменитой улыбкой.
– Я не помешал?
– Нет, совсем нет. Я сегодня уже закончил работу.
Лори посмотрел на Энн, приготовившуюся уйти через веранду, на Сирину, изящно облокотившуюся на письменный стол.
– А это, я полагаю, и есть ваша маленькая секретарша, – громко провозгласил он, направляясь к рыжеволосой актрисе.
– Это Сирина Браун, – сухо ответил Пел, – с которой несколько лет назад вы играли в одном спектакле. А маленькая секретарша собралась уходить через веранду.
– Надеюсь, не из-за меня, – величественно произнес Лори. – Вернитесь, дорогая моя. Вы, наверное, и есть та девочка с прелестным голосом.
Услышав в мягких словах отца приказ, Энн повернулась лицом к комнате со всей непринужденностью, на какую была способна. Она почувствовала, как ее руку крепко пожала его рука, но не решалась смотреть ему в глаза, а уставилась куца-то через плечо.
– Как поживаете, мистер Лэнгем? – еле нашлась что сказать Энн. – Встретиться с вами большая радость.
– Должен сказать, что на вашем личике радости не видно, – пробормотал ее отец и пальцем поднял ей подбородок. – Улыбнитесь же наконец, моя дорогая.
Энн быстро выполнила его приказ и повернулась к столику на колесах.
– Не хотите ли чая?
– Конечно. Ни молока, ни сливок, пожалуйста, но с четырьмя кусками сахара.
– И лимоном, – невольно добавила она. Лори улыбнулся.
– И лимоном.
Когда Энн вернулась из кухни с лимоном, отец уже сидел на диване рядом с Полом, а Сирина на полу напротив них. Она, выгнув спину, прислонилась к стулу.
– Давно вы не писали комедий, – говорил отец. – Думаете, благоразумно делать это сейчас?
– Я достаточно благоразумен, чтобы сознавать, что ничего другого я сейчас написать не смогу. Серьезной пьесы мне уже не сделать.
– Не говорите глупостей. У вас еще вся жизнь впереди, чтобы написать вторую “В тисках”.
– Я недостаточно хочу этого, Лори. Я заглянул в умы людей и до глубины души проникся отвращением к тому, что увидел.
– Неужели?
Глаза, такие зеленые, как у Энн, поглядели на нее из-под опущенных ресниц, и она резко положила лимон на стол. Пол раздраженно посмотрел в сторону шума.
– Единственный способ сохранить рассудок в этом мире – это смеяться над ним. Вот поэтому я и сделал “Брак был устроен”.
– Хорошее название.
– Единственное, что нравится моему секретарю в этой пьесе!
– Неужели? – Лори взял чашку из рук дочери. – Это интересно. А что, собственно, вам не нравится в ней, мисс.., э-э.., не уловил вашего имени.
– Лестер, – сказала Энн. – Если не возражаете, я лучше не буду говорить на эту тему. Это дело подхода или вкуса, как если бы я любила зеленый цвет, а мистер Моллинсон голубой.
– Интересная аналогия, – начал Лори, наслаждаясь ситуацией. – Я часто думал, что у всех пьес есть свои характерные для них цвета. Так, например, “Гамлет” – черный, “Макбет” – красный, а “Ромео и Джульетта” – зеленый. А как по-вашему, какого цвета эта новая пьеса?
Я дальтоник, – холодно ответила Энн. Как дипломатично! – прожурчала Сирина.
Вы гораздо умнее меня.
– Красивой женщине нет никакой необходимости быть умной, – галантно произнес Лори. – За прошедшие несколько лет вы совершенно не постарели!
Сирина подняла одну бровь.
– Не так уж много прошло лет, мистер Лэнгем.
Всего четыре года.
– Да, да. А мне показалось больше. – Знаменитый профиль был повернут к публике. – Расскажите мне, чем вы занимались это время? Вы все еще замужем?
Эдди был убит в Африке, но между нами все кончилось задолго до этого. Брак с ним был самой большой ошибкой в моей жизни.
Хотя Сирина говорила все это Лори, Энн знала, что слова ее были обращены к Полу, и она исподтишка глянула на него. Но он не подавал виду, что прислушивается к разговору, и просто невозмутимо сидел в кресле с безразличным видом.
Так что теперь вы снова собираетесь играть? – поинтересовался Лори. – А вам никогда не хотелось побездельничать?
Сирина рассмеялась.
– Я живу, чтобы играть. Я не смотрю на это как на работу.
– Кстати, о работе, – прервал их Пол, взглянув на Энн. – Вам больше не нужно оставаться. Я сегодня больше работать не буду.
– В таком случае, я отвезу мисс Лестер домой, – Лори поднялся на ноги. – Не хочу нарушать ваш тет-а-тет, Пол. Мы можем поговорить в другой раз.
– Вы сейчас живете в Лондоне?
– Большую часть зимы.
– Я думаю, вы захотите отдохнуть после такого ужасного года, какой вам довелось пережить, – сказала Сирина. – Или вы тоже умираете от желания вернуться на сцену?
– Как и вы, я счастлив только когда передо мной зал, полный народа! – Он помахал рукой. – Мой автомобиль в вашем распоряжении, мисс Лестер. Красивейший “роллс” 1930 года! Я купил его вчера, чтобы отметить возвращение домой.
Энн молча вышла из дома впереди него. У обочины стоял старинный голубой “ролле”. Она влезла на высокую ступеньку, пока отец раскручивал ручку мотора. Машина зафыркала, заскрипела, закашляла и ожила. Она вся тряслась, как в лихорадке. Лори забрался на сиденье рядом с ней, отпустил тормоз и двинулся вдоль дороги. Только тогда Энн дала волю своему возмущению.
– Хотела бы я знать, чего ради было устроено это представление? – сурово спросила она.
Отец ее ухмыльнулся, небрежно помахал рукой прохожим, которые обернулись, глядя им вслед.
– Лично мне было очень забавно видеть это все.
"Не ждали” – действие третье, акт второй!
– Не сомневаюсь! Я еще никогда не видела более наглядного изображения пожилого Ромео!
Я хочу знать зачем?
– Я хотел посмотреть, как идут дела у вас с Полом.
– Можно было прийти и вести себя пристойно.
– Но подумай, как скучно это было бы! А кроме того, я собирался вести себя нормально, пока не увидел хозяйскую позу мисс Браун. Раздражение Энн несколько поутихло.
– Сирины?
– Да, Сирины, – подтвердил Лори. – Я знаю, моя маленькая занозочка рано или поздно зацепит за живое.
– Как ты себе это представляешь?
– Немножко ревности может только помочь тебе.
– Я не хочу, чтобы Пол ревновал меня.
– Не ради тебя самой, кукленок, – хитро промолвил ее отец, – но ради несчастной Розали Дональде. Не забывай, что ты работаешь у него только ради нее.
– Не забуду, – медленно проговорила Энн. – Это самое важное, что я должна сейчас помнить.
Глава 5
Пол Моллинсон проснулся в отвратительном настроении и, глядя на потолок, стал размышлять, почему такой солнечный день кажется ему мрачным и тусклым. Судя по всему, он должен радоваться жизни: его пьесу принял к постановке лондонский театр и режиссером согласился быть Эдмунд Риис. Чего еще желать драматургу?
Он потянулся к столику, стоящему около кровати, за сигаретой, закурил ее и снова откинулся на подушки, заложив руку за голову. Прекрасно было снова увидеть Лори, даже несмотря на то что он возмутительно вел себя по отношению к Энн. Он откинул одеяло и стал посреди комнаты. В серой шелковой пижаме он казался выше и смуглее. Какая странная девушка, эта Энн: заявить, что предпочитает пожилых мужчин. Хотя почему бы и нет? Он нахмурился. Странно, почему она его так раздражает: хочется взять и хорошенько потрясти ее, чтобы вбить хоть немного здравого смысла в ее легкомысленную белокурую головку.
Он еще продолжал злиться, когда, войдя в кабинет, обнаружил, что она уже сидит за машинкой. Она была предельно сосредоточена на работе. В профиль ее щека была нежноокруглой и волосы, тонкие и мягкие, как у ребенка, падали на нее золотой волной.
– Я думал, здесь Сирина, – сказал он. – Вроде бы я слышал, как она разговаривает со Смизи.
– Это была я. Мы с ней поговорили в холле.
– Ваши голоса очень похожи. Я только сейчас осознал это.
– Потому что обычно связывают голос с человеком, а меня никто никогда не сравнит с миссис Браун.
Его плохое настроение немного улучшилось, и он улыбнулся.
– Вы все еще недолюбливаете ее, скажите правду?
– Вы ведь на самом деле не очень интересуетесь моим ответом. Он пожал плечами.
– Вчера Лори отвез вас прямо домой? Не будучи уверенной в том, что Пол не проследил за ней снова, Энн заколебалась с ответом:
– Я.., мы поехали на его квартиру.
– Я полагаю, что миссис Лэнгем была там?
– Конечно, – преувеличенно возмущенно отреагировала Энн. – Она обаятельная женщина и очаровательная.
– Главное, чтобы вы об этом не забывали. Лори изумительный, приятный человек, но он – актер и…
– Я не хочу слышать никаких двусмысленностей в его адрес. Ни слова! Пол с яростным недоумением поглядел на нее. Нечего кидаться. Я не собираюсь говорить ничего плохого о нем: он мой друг. Я только пытался предостеречь вас, что люди театра склонны иногда говорить разные слова, не придавая им особого значения.
– Вроде того, как миссис Браун зовет всех “дорогой” или “дорогая”?
– Вот именно! – Он с усилием взял себя в руки. – Я собираюсь заправить машину и подстричься. Если Сирина приедет до того, как я вернусь, скажите ей, что я скоро вернусь.
Пола все еще не было, когда Смизи ввела в комнату Сирину, и Энн, объяснив причину его отсутствия, пригласила ее обождать.
– Там на столе есть журналы, если вам хочется почитать.
– Спасибо, дорогая, но не хочется. Хотите сигарету?
Энн отказалась, а Сирина закурила и стала беспокойно бродить по комнате, останавливаясь то там, то тут, чтобы полюбоваться собой в зеркале, в оконном стекле, в стеклянной дверце горки с фарфором.
Как он работает? наконец остановилась она у магнитофона.
Это очень просто, подняла голову Энн. – Поверните ручку, включите микрофон и поставьте стрелку на “запись”.
И что случится тогда?
Вы говорите в микрофон, потом проигрываете снова, столько раз, сколько хотите или можете все стереть и начать снова.
Какая вы жутко умная – все знаете! – рыжая головка наклонилась набок. – Я попробую. Включите мне его, хорошо? А я прочту кусочек из пьесы Пола. Дайте мне какой-нибудь кусок с монологом Мэри-Джейн.
Энн неохотно передала ей текст второго действия, и Сирина стала проглядывать текст. Дойдя до большого монолога, она остановилась. Это была сцена, во время которой Мэри-Джейн узнает, что Фрэнк – ничтожество, как и она сама, а не преуспевающий богач, каким она его себе представляла. Сирина включила запись и встала перед микрофоном. Ясно, с четкой дикцией она начала читать.
Пока она произносила первые несколько строк, Энн еще на что-то надеялась, но по мере чтения почувствовала, что не может сдержать враждебности. Сирина рисовала эту девушку охотницей за деньгами, не показывая тонкого подтекста разочарования, которым должен быть пронизан этот образ.
– Прекратите! – Энн наклонилась вперед и выключила магнитофон. – Вы губите эту роль! Сирина круто обернулась.
– Какого черта вы это сделали?
– Простите.” я не имела права. Я очень сожалею.
– Можете извиниться еще раз. Как вы смеете критиковать меня?
Энн опустила глаза.
– Просто я вижу Мэри-Джейн совсем не так, как вы. Я почувствовала, что ваша интерпретация несколько.., идет несколько мимо. Не совпадает с ее характером.
– Вы с ума сошли! – жестко заявила Сирина. – Слушая вас, можно подумать, что Мэри-Джейн существует на самом деле.
– Для меня она существует.
– Для меня тоже, дорогая. Я знаю откуда Пол ее выдернул – Сирина села, положила ногу на ногу и, играя; стала вертеть ступней туда-сюда. – Она была такой странной, невзрачной. И совершенно без ума от Пола, и я не виню ее в этом, он невероятно привлекателен. Как по-вашему?
– Я отношусь к нему только как к своему нанимателю, – чопорно ответила Энн. Сирина рассмеялась.
– Вам везет! Если бы вы относились к нему иначе, я бы не позволила ему держать вас у себя на работе.
"Как странно, – подумала Энн, – каждый раз, когда я встречаю Сирину, во мне все больше и больше растет решимость продолжать работать с Полом”. Мысль об этом заставила ее улыбнуться, а актриса, наклонившись вперед и откинув свои длинные рыжие волосы с лица, продолжала:
– Я ведь, знаете, чуть не вышла замуж за Пола. Не знаю, рассказывал ли он вам об этом?
– Мистер Моллинсон никогда не обсуждает со мной свою личную жизнь.
– Какая вы.., верная служащая, – сладко промурлыкала Сирина. – Поэтому мне хотелось, чтобы вы знали о нас. Давным-давно он был по-сумасшедшему влюблен в меня, но я была слишком глупа, чтобы понять, что он стоит десятка таких, как Эдди.
Желание Энн оставаться безразличной не выдержало испытания любопытством.
– А Эдди тоже был актер?
– Боже, нет. Он был алмазный магнат и дал денег на постановку “В тисках”. У меня там была маленькая роль, и он мной увлекся. Мы сбежали и поженились в Африке. – Голубые глаза стали жесткими от воспоминаний. – Господи, как я там все возненавидела! В этом забытом Богом углу я застряла на два года, а потом сбежала в Штаты. Туда и пришло известие, что Эдди убили. – Она протянула вперед руку и посмотрела на кольцо с топазом. – Он был так скуп со мной. Не оставил мне ни пенни.
– Поэтому вы и вернулись к Полу? За работой? Сирина вспыхнула некрасиво резким румянцем.
– Мне не надо беспокоиться о работе, дорогая. Я вернулась к Полу по причинам сугубо личным.
От отвращения к этому разговору Энн просто затошнило, она отодвинула стул и встала.
– Боюсь, вам придется меня извинить, миссис Браун. Мне надо напечатать несколько писем, чтобы они ушли дневной почтой.
Оставшись одна, Сирина свернулась в уголке дивана, ее рыжие волосы красиво рассыпались по зеленому бархату. Она ясно дала понять секретарше Пола: соперничества она не потерпит.
Войдя в комнату, Пол увидел ее улыбку и подумал со своим привычным цинизмом, насколько хорошо Сирина знает, как эффектно подать себя.
– Хелло, дорогая, прости, что заставил тебя ждать.
– Дорогой Пол, когда-нибудь в будущем я тебе отплачу за все. – Она опустила ноги на пол, продемонстрировав их облитую нейлоном форму. – Ты совершенно не выглядишь раскаявшимся.
– Нет, я раскаиваюсь. – Он поднес ее руку к губам. – Раскаиваюсь настолько, насколько вообще на это способен.
– Какое несимпатичное извинение! Он улыбнулся углом рта.
– Я не люблю, когда женщины проявляют собственнические инстинкты по отношению ко мне.
– Ты просто не любишь женщин.
– Ты знаешь, кто в этом виноват.
Она отодвинулась от него и взяла свою сумочку.
– У тебя какое-то странное настроение. Я не собираюсь больше разговаривать с тобой, пока ты не выпьешь.
– У нас нет времени. Я обещал Коре, что мы приедем к ланчу.
– Но ты должен задержаться на минутку и послушать запись, как я читаю монолог Мэри-Джейн. Это так важно для меня.
– Я знаю, – сказал он со слабой усмешкой, – неужели, ты считаешь меня таким самоуверенным, чтобы поверить, что ты вернулась ко мне ради меня самого?
Она широко открыла глаза, и выражение ее лица перестало быть детским.
– Я рада, что ты мне это сказал. Пол. Это дает мне шанс сказать тебе кое-что, что я должна была сказать сразу, как только мы встретились снова. – Она подошла ближе к нему. – Конечно, ты нравишься мне. А почему бы нет? Ты – Пол Моллинсон, драматург. Ты – богатый, преуспевающий, красивый я умный. У тебя изумительное чувство юмора и отвратительный характер, ты бодр в полночь и сонный утром. – Она остановилась. – Продолжать дальше?
– Нет, спасибо. – Он пристально посмотрел ей в глаза. – Я никогда не думал, что ты настолько умна и так хорошо все понимаешь.
– Я говорила тебе, что проникнусь тобой, обовьюсь вокруг тебя.
– Как ядовитый плющ?
– Плющ… Может быть! Но без яда. – Она обняла его, и он наклонил голову к ее лицу.
– Я сумасшедший, что слушаю тебя, – прошептал он у самых ее губ. – Я должен был усвоить свой урок много лет назад.
Губы их встретились, и открывшая дверь Энн сделала шаг назад, чтобы снова выйти из комнаты.
– Не уходите, – позвала ее Сирина. – Мы сейчас уходим.
– Вы тоже можете уйти пораньше. – Пол подошел к письменному столу. Он стоял к ней спиной. – И не возвращайтесь до середины дня в понедельник. Я раньше не вернусь.
Энн пробормотала “спасибо” и вышла. Из окна столовой она проводила взглядом уезжавших Пола и Сирину, долго затем глядя на дорогу вслед их автомашине. Шум мотора давно стих, а она все стояла в глубокой задумчивости. Ее вернул в реальный мир бой церковных часов, надо было еще закончить работу.
К четырем часам перепечатка была закончена, и она, прежде чем уйти, решила дождаться чая. Лениво взяла она в руки пьесу и стала ее просматривать, потом включила, магнитофон и послушала запись Сирины. Какая не правильная интонация. Она перенесла микрофон на свой стол и начала читать монолог.
«Я лгала тебе, Фрэнк. Я лгала тебе с самого момента нашей встречи…»
Энн забыла, что она находится в гостиной дома на Хэмпстед Мьюз, забыла, что она Энн Лестер, дочь Лори Лэнгема. Она была Мэри-Джейн, девушкой, которая не умеет заводить друзей и которая, наконец влюбившись, узнает в горький момент истины, что человек, которого она полюбила, такой же неудачник, как она. Она выговаривала слова роли без едкой иронии, с которой Пол их диктовал, добавляя та здесь, то там, по фразе, которая слегка меняла смысл всего монолога и его первоначальное звучание. Когда, она в конце концов договорила все до конца, в голосе ее дрожали слезы и она была так взволнована, будто выступала перед публикой.
– В чем дело, мисс Лестер? Разговариваете сами с собой? – Смизи вкатила сервировочный столик в комнату и закрыла дверь.
– Я читала отрывок из пьесы. – Энн повернулась к магнитофону и улыбнулась. – Вы когда-нибудь слушали свой собственный голос?
Смизи попятилась назад.
– Не теперь. Вы еще меня будете поддразнивать! Я знаю, что взвизгиваю, так какой же смысл себя расстраивать?
– И вовсе вы не взвизгиваете, разве когда сердитесь.
Зазвонил дверной колокольчик, и Смизи, посмеиваясь, пошла открывать.
Со вздохом Энн перекрутила пленку и начала стирать. Она не решалась дать Полу послушать запись.
– Мисс Лестер? – Смизи просунула голову в дверь. – Пришел мистер Лэнгем. Я сказала ему, что мистера Моллинсона нет дома, но он утверждает, что хочет поговорить с вами.
Энн выключила магнитофон и встала из-за стола, когда вошел отец.
– Папа, по-моему, ты обещал больше сюда не приходить.
– Я знал, что Пол рано уедет, поэтому я приехал забрать тебя к нам. Мама переживает, что она тебя совсем не видит.
Энн прошла к столику.
– Раз уж ты здесь, выпьешь чая?
– Нет, не могу. Я не заглушил мотор: машина очень плохо заводится.
– Тогда я быстро – только возьму пальто. Она взбежала наверх, чтобы взять его и попрощаться со Смизи и поспешила вниз, и все-таки опоздала: отец сердито копался под капотом.
– Проклятая развалина опять заглохла. – Он обошел машину кругом. – Если бы мне не пришлось ехать сюда за тобой…
– Я тебя не просила, – запротестовала она.
– Знаю, что не просила. Но твоя мать все время без остановки пилила меня. Как мне хотелось бы, чтобы ты бросила всю эту чушь и вернулась домой. Если ты собираешься серьезно работать на сцене, пора начинать.
– Ты предлагаешь пойти в другую труппу?
– Нет. Совсем нет. – Голова его снова исчезла под крышкой капота. – Я попробую достать тебе роль, если, конечно, твоя дурацкая гордость даст тебе ее принять.
Энн смотрела на дорогу.
– Я приму от тебя совет, папа, но не роль. Я хочу продвигаться за счет своих собственных способностей.
– А когда это произойдет, что тогда? Замужество? Тебе будет трудно найти мужа, который с пониманием отнесется к тому, что тебя каждый вечер нет дома. А как будет с детьми…
Она рассмеялась.
– Не заглядывай так далеко вперед! Отец, что-то буркнув, подергал рукой какой-то проводок. Глядя на его седеющую голову, Энн размышляла над его словами: брошенные, казалось бы, небрежно, они потянули за собой целую цепочку мыслей, избавиться от которых было нелегко. Если только она не выйдет замуж за актера, замужество вряд ли будет счастливым. А больше всего на свете она не хотела, чтобы ее брак закончился разводом.
Машина взревела, и с радостной улыбкой Лори забрался на свое место рядом с ней.
– Почему у тебя такой торжественный вид, кукленок?
– Я раздумывала, как ты отнесешься к зятю.
– Я не против зятя, но подумай, что будет с моей карьерой, если я стану дедом!
– Я рожу тройню, только чтоб насолить тебе!
– Верю, что постараешься! Три маленькие девчушки, полностью похожие на тебя!
"Или трое мальчишек, – подумала Энн про себя, – с серыми глазами и прямыми черными волосами”. Она нахмурилась. Этого никогда не случится Не может случиться. Если бы не было Сирины, был бы кто-нибудь еще вроде нее: такая же искусственная, хрупкая и очаровательная на вид. Пол Моллинсон был любовником-дилетантом; может быть, не по характеру, но уж точно по обстоятельствам. Он так и не смог освободиться от неудачи юношеского романа. С тех пор он только тем и занимался, что создавал вокруг себя защитный экран, через который не могло проникнуть настоящее чувство.
– Я так хочу, чтобы Пол увидел Мэри-Джейн, так, как ее вижу я. Отец расхохотался.
– Я знал это! Когда разговор о детях привел прямо к мыслям о молодом Моллинсоне, я сделал свои выводы. Как я понимаю, пока ты не приберешь его к рукам, ты не вернешься к актерской карьере?
Энн сидела и разглядывала свои руки.
– Прибрать его к рукам – дело нелегкое. Не думаю, что ему нравится такой тип женщин, как я.
– Но тебе хотелось бы быть таким типом?
– Только из-за Розали.
Хватит этих сказок! – рассердился Лори. – Если ты там остаешься только из-за нее, я немедленно расскажу Полу правду. Всю. Я не позволю, чтобы ты ввязалась в какую-то свару из-за кого-то и поставила себя и свою семью в дурацкое положение. Как по-твоему, что подумает обо мне Пол, когда узнает, что ты моя дочь? Я говорю серьезно, Энн. Марти сразу не должна была поддерживать тебя в этой глупости.
– Ты не должен ничего ему говорить, – резко отпарировала Энн. – Ни единого слова. Я очень рассержусь на тебя за это.
– Он тоже очень рассердится, – возразил отец. – Расскажи ему правду и покончи с этим. Понедельник для этого вполне подходящий день.
– Нет, – ответила она. – Не могу. – Она отвернулась от отца, и по щекам ее покатились слезы. – Оставь все как есть еще немножко. Может быть, когда он привыкнет ко мне и я ему больше понравлюсь, он отнесется к этому с большим сочувствием.
– Почему тебя должно трогать, что он думает?
– Потому что я люблю его, – ответила она и тот же момент, как выговорила эти слова, закрыла лицо руками. – Что я сказала! Я не это имела в виду.
– Думаю, что это правда, – Лори повернулся и серьезно посмотрел на нее. – Я хочу, чтобы ты помнила одну вещь, кукленок. Хорошая актриса должна знать, когда прекращать игру, иначе она утратит ощущение реальности и растеряет свои жизненные принципы.
– Папа! – отчаянно вскрикнула Энн. – Светофор!
Но было слишком поздно. Степенно погромыхивая, автомобиль торжественно проехал под красный свет, проскользнув между двумя грузовиками с изумленными такой наглостью водителями.
– Это отучит меня давать советы, – ухмыльнулся Лори. – Ведь никогда раньше я этого не делал!
Энн ничего ему не ответила, глядя на витрины магазинов по Бейкер Стрит. Затем они свернули на Оксфорд Стрит к Мраморной Арке и остановились около большого блока квартир, выходящих окнами на Гайд-Парк.
Проигнорировав лифт, они поднялись по лестнице на второй этаж. Из гостиной доносились приглушенные голоса.
– Это дядя Харви, – сказал Лори Лэнгем. Пойди в ту спальню и приведи себя в порядок.
Энн вошла в свободную комнату и удивленно остановилась, увидев, что она обставлена некоторыми из ее личных вещей. Головные щетки, оправленные в серебро, лежали на туалетном столике, она открыла дверцу шкафа и увидела свои платья, каждое тщательно прикрытое жатой бумагой. Глаза ее наполнились слезами, и она, опустившись на постель, закрыла лицо руками. Притворяться было бессмысленно. Отец был прав, она оставалась у Пола не из-за Розали, а из-за себя. Она хотела, чтобы он полюбил ее. Она мечтала помочь ему своей любовью. Она надеялась, что этим спасет его от разъедающей горечи прошедших несчастливых лет – Пожалуйста, пусть он влюбится в меня, молилась она. – По крайней мере, пусть я ему понравлюсь настолько, чтобы он простил меня, когда узнает правду! – Она вытерла глаза и, подойдя к раковине, поплескала на лицо холодной водой. Потом задрав нос и улыбаясь, как будто у нее нет и не было никаких забот, она направилась к гостиную У камина сидел и грелся ее дядя, высокий худой человек в костюме в тонкую полоску, с бокалом в руках. Энн поцеловала его и осталась стоять рядом.
Я не видела тебя с тех пор, когда ты улетел за папой. Ты, наверное, чувствовал себя как Стенли, нашедший Ливингстона!
Лицо Харви Патерсона озарилось теплой улыбкой.
– Твой отец испортил всю торжественность момента своим хохотом. Он пополам сложился от смеха. Я никогда не мог приучить его к виду моего котелка.
– Неудивительно! – Анжела подошла к ним с тарелкой сухариков. – Нечего тебе, Харви, работать в министерстве обороны. Котелок тебе совершенно не идет.
– Какой прелестный повод, чтобы оставить свою работу, – фыркнул ее брат. – Больше ты ничего предложить не могла! – Он снова обратился к Энн. – А как дела у тебя, юная леди? Я слышал, ты работаешь у Пола Моллинсона. Я так понимаю, что теперь ты оказываешь протекцию отцу, а не наоборот.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Разве он не рассказал тебе? – Харви Патер-сон перевел взгляд с дочери на отца. – Только не говорите мне, что я выдал секрет!
– Не совсем, – улыбнулся Лори. – Твой дядя пытается спросить, кукленок, не твое ли влияние помогло мне получить роль Фрэнка.
Энн широко открыла глаза.
– Фрэнка? Но это же замечательно! – Она бросилась ему на шею. – Ты будешь изумительным Фрэнком, папочка. Эта роль просто создана для тебя.
– Я это и подумал, когда ты о ней рассказывала. Последняя пьеса Пола, в которой я играл, имела шумный успех. Надеюсь, с этой будет то же самое.
Энн всем сердцем поддерживала это желание, и, встретившись глазами с отцом, увидела, что он понял ее мысли и чувства.
Вернувшись в понедельник на работу, Энн вошла в белый с черным холл с таким чувством, что пришла домой. Осознав свою любовь к Полу, она оделась с особой тщательностью, на ней было одно из платьев, привезенных матерью из Сассекса. Гостиная была пуста, но сквозь французские окна доносился стук машинки, и она вышла на лужайку за домом. Ее тень упала на гамак, и Пол посмотрел вверх.
– Снова опаздываете.
– Нет, не опаздываю, – радостно ответила она. – Это вы рано. Я думала – вы не вернетесь до середины дня.
– Я передумал. – Он нахмурился. – По какой-то дурацкой причине я недоволен пьесой.
– Но ведь вы только что кончили ее переделывать!
– Значит, мне придется переделать ее снова. Что-то в ней не так. – Он крепко потер щеку, небритая щетина заскрипела. Вид его, небритый и всклокоченный, вызывал у нее неодолимое желание броситься ему на шею. Вместо этого она благовоспитанно села рядом.
– Где вы считаете, она пошла вкривь?
– Это не пьеса пошла вкривь, а я. Я писал ее, как комедию, а сам теперь не считаю ее смешной.
Энн затаила дыхание. Она закрыла и открыла глаза и, решившись, произнесла:
– Я тоже не считаю ее смешной. Я все думала, когда же вы это сами поймете.
Он слегка повернулся, чтобы посмотреть на нее, и от движения его тела гамак закачался. От ветерка, поднятого колыханьем гамака, ее мягкие волосы поднялись и упали на щеки.
– А теперь, когда я понял это, – тихо проговорил он, как, по-вашему, стану ли я лучше?
– Вы и так хороший человек.
Она прикрыла глаза, стараясь не смотреть на него. Он сидел и рассеянно хмурился на божью коровку, расправлявшую крылья у него на руке.
– Я чувствовал, что меняюсь с тех пор, как вернулась Сирина. Она была пугалом в моих мыслях с момента, когда убежала с Эдди. Но видеть ее снова, разговаривать с ней, быть с ней – заставило меня лучше разобраться в себе самом.
Энн с болью слушала это. Она хотела сказать ему, что он совершенно не прав, заставить его понять, что он никогда не будет счастлив с рыжеволосой актрисой. Он ошибался, думая, будто Сирина сможет дать ему более глубокое проникновение и понимание людей! Она жила поверхностной жизнью, не зная, что происходит в глубине, и не заботясь об этом.
"Это я помогла тебе, – думала она.
Ох, Пол, ну почему ты не видишь этого?"
Как бы ощутив ее напряженность, он наклонился ближе к ней, спиной опершись на гамак.
– Я не знаю, что делать, Энн. Оставить пьесу сатирической или сделать ее полностью серьезной?
Она не ответила, но всеми фибрами души желала, чтобы он принял такое решение, какое она хотела. Гамак перестал качаться, и, когда он совсем остановился, белая бабочка опустилась на одну из подушек.
