Текст книги "Серебряное зеркало"
Автор книги: Роберта Джеллис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Решение было принято как раз вовремя, так как Клотильда вернулась с совершенно бесстрастным лицом, чего Барбара даже не заметила, пока служанка не произнесла:
– Сэр Альфред ожидает внизу, чтобы сопроводить вас на мессу.
4.
У Альфреда остаток предыдущего дня прошел лучше, чем у его возлюбленной. Он провел его, беседуя с сэром Хью Бигодом и Джоном Харли о положении в Англии. На следующий день он с утра отправился в замок к Барбаре. Отослав Клотильду к госпоже с сообщением о своем прибытии, Альфред понял, что невероятно волнуется, как отнесется Барбара к его визиту; но время шло, Клотильда не возвратилась с отказом, значит, осталась помогать госпоже одеваться, то есть предложение Альфреда принято. Он почувствовал себя более уверенно, ушел с середины зала и прислонился к стене позади лестницы. Отсюда он сможет увидеть Барбару прежде, чем она его, и заговорить раньше, чем это удастся ей. Если слова, которые он намеревается сказать, еще не сложатся в его голове, то, когда появится Барбара, он онемеет. Каждый раз, когда он видел ее, он заново испытывал неизъяснимое наслаждение, поражавшее его самого. В первый раз он предположил, что это от удивления. Когда он разговаривал с ней около конюшни, то сказал себе, что испытывает удовольствие от того, что находит ее очаровательной. Теперь он осознал, что испытывал те же чувства задолго до того, как она покинула Францию, и что восхищение, которое она вызывает у него, не связано с ее внешностью. Более того, он заподозрил, что влечет его то чувство, которое неподвластно времени, месту и обстоятельствам; нечто более глубокое, чем наслаждение, более страстное, чем желание обладать, более чувственное, чем просто зов плоти; это было чувство, которое можно сохранить на всю жизнь.
Альфред настолько глубоко задумался, что не заметил, как Барбара спустилась с лестницы. Сейчас она стояла в нерешительности на нижней ступеньке, ища его. Он увидел, как она замерла в сомнении, пока ее глаза не отыскали его, сделал шаг вперед и положил руку ей на плечо, прежде чем дал о себе знать ее вспыльчивый нрав.
– Прошу, не говори ничего, – предупредил он. – То, что мы скажем друг другу, должно быть сделано в том месте, где невозможно шутить или лгать.
Барбара повернула голову; Альфред заметил, что она неестественно бледна, и ему захотелось откусить свой язык, чтобы удержаться от обещания, которым он все равно не сможет связать ее и удержать от клятвы, о которой она будет сожалеть.
Барбара немного задержалась у темного входного проема, но Альфред шел вперед, и она шагнула из серебристо-серого света раннего утра в темно-седую глубину церкви. Он, кажется, чувствовал ее присутствие, хотя даже не повернул головы взглянуть, когда она отстала на шаг; теперь же он взял ее за руку и повел от центрального нефа направо. Около стены, напротив одной из широких колонн, скрывавших их от остальных находящихся в церкви, он остановился и повернулся к ней лицом.
– Мне очень жаль, что я заставляю тебя сдержать обещание, данное в шутку, но я очень люблю тебя, Барби, и думаю, что уговорю тебя стать моей женой.
Барбара вглядывалась в его лицо.
– Пожалуйста, скажи это снова, – прошептала она и легким движением повернула его лицо к свету. Не потому, что ничего не видела; она просто не могла поверить своим ушам и хотела убедиться, что это его губы двигаются и произносят слова, а не ее воображение складывает признание, которое она давно мечтала услышать от Альфреда.
Квадратный подбородок Альфреда выступил вперед, и его губы стали тоньше.
– Очень хорошо, но на этот раз я скажу то же, только без учтивости. Я собираюсь заставить тебя сдержать обещание выйти за меня замуж. Я совсем не сожалею об этом. Я просто в восторге от того, что ты попалась в ловушку, которую сама расставила. Без сомнения, мое предложение кажется смешным тебе, чьей руки добивались те, кто гораздо богаче и могущественнее меня. Несомненно, ты была осторожнее в своих ответах тем, над кем боялась насмехаться, но я слишком желаю тебя, чтобы не поймать, когда я держал твою руку в своей.
– Ты хочешь меня? – ухватилась Барбара за самые важные для нее слова.
– Нет, ты не… – Он отчаянно махнул рукой. – Да, хочу!
Его слова повторило эхо в почти безмолвном здании; они оба вздрогнули и оглянулись вокруг. Однако в этот ранний час в церкви было совсем мало людей, священники еще не пришли, и никто не разобрал смысла этого возгласа. Разного рода обряды отправлялись в церкви, некоторые из них требовали принесения клятвы, и громкий голос не был чем-то необычным.
– Зачем бы я привел тебя в церковь и настаивал, чтобы ты вышла за меня замуж, если бы не хотел тебя? – продолжал он с напряжением, понизив голос.
– Потому что ты слишком горд, а я обвинила тебя в том, что ты хочешь сделать меня своей любовницей, – немедленно ответила Барбара.
Ее прямой, упрямый и открытый взгляд едва не заставил Альфреда смутиться. В это мгновение Альфред подумал: а не придется ли ему провести остаток жизни то очаровываясь, то доходя до белого каления.
– Сумасшедшая! – прошипел он. – Как это могло прийти в голову? Стал бы я делать тебе предложение, если бы не хотел тебя? Ты думаешь, что я настолько убогий, что не в состоянии найти желанную женщину, и ищу способ словить их на слове, чтобы вынудить сблизиться?
Барбара подавила смешок. Она чувствовала, что раздваивается: одна часть ее «я» – внешняя – понимала нелепость их разговора, а в другой – внутренней – нарастала огромная радость. Но Альфред замер от негодования, не услышав ее ответа.
– И я хочу, чтобы ты назвала вещи своими именами, – добавил он. – Есть более вежливый способ упомянуть внебрачные отношения между любовниками. Называть каждую женщину, которая имеет внебрачную связь, шлюхой тебе не к лицу. Это заставляет меня плохо думать об английском дворе, не сумевшем отучить тебя от такого грубого языка.
Барбара снова хмыкнула. На минуту она перенеслась назад, в то время, когда боль, причиненная отказом Альфреда, опустошила ее душу, лишила ее жизнь смысла, хотя она не подозревала об этом, как птица не подозревает о весе своих перьев. В те годы, когда она считалась замужней дамой, хотя так и не узнала, что это такое, Альфред получил в ее лице веселого и не по годам мудрого, хотя и вспыльчивого, друга.
И когда она заговорила, слова ее шли от жизнерадостной души и игривого ума.
– И я должна провести всю свою жизнь с человеком, которому не могу сказать правду так, как я ее вижу, и простым языком? Разве не ты только что назвал меня сумасшедшей и дурой? А я, между прочим, не вцепилась тебе в волосы от обиды…
– Правду сказать, я собирался заставить тебя… – начал Альфред, но проглотил конец фразы. Вдруг он усмехнулся: – Ты совершенно права. Жена должна быть вправе разговаривать наедине со своим мужем так, как ей нравится. Ладно, согласен, можешь использовать любые слова, если сочтешь их подходящими, но не при дворе и не при короле Людовике, или я убью тебя. Теперь со спором покончено, и не будем к нему больше возвращаться. Ты обещаешь, на этом самом месте, что выйдешь за меня замуж?
– Альфред… – Барбара покраснела и потупила глаза. Она и в самом деле была смущена.
– Ты уже дала слово, а теперь трусишь и хочешь нарушить его? – Он сжал ее руку так, что она почувствовала не только тепло его ладони, но и его силу. Это было больно, но невыносимо приятно.
Она долго молчала, затем покачала головой.
– Я не хочу брать назад свое слово. Только… – Она собиралась объяснить ему, что ответ, который она дала во дворе конюшни, шел от самого ее сердца, а смех был лишь случайностью, но Альфред не дал ей ничего сказать.
– И ты клянешься перед Богом, в его собственном Доме, что обратишься с просьбой о браке к королю Людовику и твой отец примет меня как твоего мужа?
– Да, – подтвердила она. И осознав, что радость внутри ее так велика, что она может умереть, если не даст ей выйти наружу, добавила: – Но…
– Никаких «но». Ты обещаешь сказать королю и своему отцу, что наша свадьба – это то, чего больше всего желает твоя душа?
– Нет… пока ты не ответишь на один вопрос, – вмешалась Барбара и, прежде чем Альфред успел возразить, спросила: – Если ты хотел жениться на мне, почему ты предложил мне свою защиту, а не спросил меня, выйду ли я за тебя замуж?
Сердитое выражение сменилось удивлением, а затем лицо Альфреда расплылось в улыбке.
– Я думал, ты уже замужем. Я несколько раз пытался выяснить имя твоего мужа, но ты, казалось, не хотела его называть. Откуда мне было знать, что твой отец не выдал тебя замуж?
За дверью церкви послышался неясный шум. Они взглянули в сторону центрального нефа и увидели, что священники и церковные служки вошли в придел.
Альфред привлек Барбару к себе, продолжая говорить тихо и быстро, но решительно, чтобы высказать наконец то, что хотел сказать с самого начала:
– И сэр Хью не дал мне времени задать несколько вопросов, после того как вы с Джоном отбыли повидаться с королевой Элинор. Он сказал, что она обидится, если я не появлюсь. Я сменил одежду, что извиняло мое опоздание, и последовал за вами. Когда я нашел тебя у конюшни и ты сказала о причине, по которой должна оставаться во Франции, я решил, что именно муж подталкивает тебя принять ухаживания Монфорта, чтобы завоевать расположение Лестера. Скажу правду: я предложил тебе защиту без всяких условий, просто потому, что ты очень дорога мне. Но ты согласилась стать моей женой, и теперь я удержу тебя. Я очень люблю тебя, Барби.
Тем временем началось песнопение. Ни гомон голосов, ни обычное движение – ничто не нарушало тишины. Это означало, что король Людовик находится в церкви. Не было ничего странного в том, что нежелание оскорбить короля перевешивало нежелание оскорбить Бога. Король был ближе, и результат его гнева сказался бы тотчас же. Альфред и Барбара тихо прошли к центральному нефу, а затем еще немного вперед. Остановившись, они взглянули друг на друга и поняли, что их мысли настолько созвучны, что они действуют в полном согласии, не нуждаясь в словах.
Альфред почувствовал громадное облегчение. Если Барбара хотела, чтобы ее видели с ним во время мессы, то вполне вероятно, что она намерена честно попросить у короля Людовика позволения выйти за него замуж. Полный благодарности, он обратил мысли к Богу, искренне моля о прощении за все свершенные грехи и давая обещания сократить их количество в будущем. Барбара была поглощена только что пережитым. Она снова и снова вспоминала каждое слово, сказанное Альфредом, и упивалась своей радостью. «Он сказал, что любит меня, что хочет меня», – стучало у нее в висках. Сначала было достаточно лелеять эту мысль и наблюдать, как Альфред опускался на колени и поднимался вместе с ней, любоваться его густыми каштановыми волосами, резко очерченными скулами, даже черной щетиной на щеках и подбородке, видеть, как вспыхивает отблесками свечей глубина его блестящих черных глаз. Но он не смотрел на нее. Он был полностью поглощен службой, а она была не настолько глупа, чтобы ревновать его к Богу. Барбара вдруг подумала о том, что может произойти, если он забудет о своих заверениях в любви.
Как удержать мужчину? Она никогда не пыталась этого сделать, у нее не было причины или желания удерживать кого-либо. Она перебирала в уме мужчин, о которых знала, что они верны своим женам, но, кажется, никто из них и до женитьбы не слыл таким охотником за женщинами, как Альфред. И тогда слово «охотник» стало ключом к разгадке. Что вообще влечет мужчин к охоте, что делает это занятие одним из любимейших развлечений? Барбара точно знала, что азарт рождает погоня. Опасное и волнующее чувство может полностью захватить тебя, особенно когда зверь хитрый, умный и сильный. Убийство само по себе ничего не значило, и смерть давала только мясо к столу. Погоня – вот что оказывалось самым волнующим. Не потому ли Альфред переходил от женщины к женщине, что, «настигнув» добычу, он терял интерес к поверженному противнику? А когда женщина сама вешалась ему на шею, то становилась неинтересной уже в самом начале любовной интриги. Барбара видела, как откровенно скучал Альфред с дамами, которые пытались обольстить его своими нарядами, кокетством или недвусмысленными взглядами.
Жена же, будучи привязана к воле и постели своего мужа, становилась, по определению, мертвым мясом… Барбара вздохнула. Ладно, придется придумать что-нибудь особенное. Он думает, что Барбара шутила, когда призналась, что любит его одиннадцать лет. По его словам выходило, что он свято уверен, будто вынудил ее выйти за него замуж, – или, если не вынудил, то настоял на том, чтобы желанная женщина приняла его предложение. Тогда пусть верит этому! Нет необходимости рассказывать ему правду. Пусть поохотится за ее любовью.
Барбара с трудом подавила смех. Она не станет обижать Альфреда: достаточно дать понять, что она устала отказывать женихам и разрываться на части между отцом и дядей Хью. О, само собой, что, обдумав все, она решила: быть замужем за старым, хорошим другом – меньшее зло, чем заниматься устройством замужества. Это станет веселой забавой – вовлечь его в дикую пляску охоты за ее переменчивыми чувствами. Что за удовольствие она подарит ему, то изображая сомнения в правильности своего выбора, то сердясь, то отказываясь от встречи, то награждая вожделенной улыбкой. Только так он сумеет почувствовать, что выиграл редкий приз.
Барбара была настолько занята будущей интригой, что все еще оставалась на коленях и казалась погруженной в молитву, когда король Людовик, вернувшись из бокового придела и кивая направо и налево раскланивающимся придворным, вдруг остановился перед Альфредом.
– Ах, сэр Альфред, – сказал он, – Маргарита говорила мне, что вы просили позволения поговорить со мной, но под гнетом государственных дел я совершенно выпустил ее просьбу из внимания.
Низкий бархатный голос вывел Барбару из состояния мечтательности. Она резко поднялась и затем снова присела в глубоком поклоне, когда увидела, кто говорит с ними. Людовик мгновение разглядывал ее и затем спросил:
– Леди Барбара, это вы?
– Да, сир. – Барбара улыбнулась и поклонилась снова. – Как это любезно с вашей стороны – помнить меня после стольких лет.
– Я вижу, вы так и не приняли постриг, – заметил король. В его голосе сквозило легкое разочарование.
– Нет, сир, – потупилась Барбара. – Я знаю, это было бы лучшим решением, но я не смогла побороть свое сердце и уйти в монастырь. Другое желание было глубоко захоронено в нем. – Барбара склонила голову, принимая мягкий упрек.
Она взглянула на Альфреда.
– Это правда, Богу приятны только добровольные жертвы. – Кажется, король был доволен ее смиренным ответом. Людовик, как бы следуя за взглядом Барбары, посмотрел на Альфреда.
– Ваше дело ко мне касается леди Барбары? – спросил он, хмурясь, но не меняя интонации.
– Да, сир, но не только.
– Если это призыв предпринять что-то в отношении бедствия в Англии, то я должен сказать, что не дам вам никакого ответа. Я не могу выслушивать какие-либо личные пожелания, пока не улажено дело с королем Генрихом.
– Я понимаю это, милорд, но если бы вы смогли найти несколько минут, чтобы поговорить с леди Барбарой о личном деле, мы были бы крайне благодарны.
Король внимательно посмотрел на обоих, и Барбара сказала:
– Вы являетесь моим сюзереном по поместью Круа, сэр.
– Если это связано с Круа, я увижусь с вами во время вечерней трапезы.
Барбара сделала реверанс. Альфред поклонился, и король пошел дальше, к выходу из церкви.
– Это было умно – начать с Круа, – прошептал Альфред, увлекая Барбару обратно в боковой придел. – И я рад, что ты ясно дала понять королю о нежелании становиться монахиней.
– Да, но как мне теперь объяснить, почему я не выходила замуж все эти годы? Я думаю, что если не найду до вечера лучшей причины, то скажу ему, что хотела постричься в монахини, потому что ты отказался от меня, а я не хотела выходить замуж ни за кого другого. – Она кивнула головой и улыбнулась, когда Альфред взял ее за руку, а потом добавила: – Хотя это и не совсем так.
– Это небезопасно – лгать королю Людовику, Барби, – нахмурился Альфред. – Он умнее, чем ты думаешь.
Она пожала плечами.
– Тогда назови мне более подходящую причину, которая могла бы объяснить мое внезапное прошение о замужестве. Он не сумеет заглянуть в мое сердце, а я могу подтвердить лишь то, о чем я говорила. Я не вышла замуж после смерти де Буа и приняла твое предложение, когда ты сделал его мне. – На ее лице едва не появилась восхищенная улыбка, но она сумела ее сдержать, и ее рот стал совершенно прямым и строгим. – Хотя я не думала, что ты ухватишься за мои слова.
– Я не освобождаю тебя. – Голос Альфреда был твердым, а его темные глаза казались большими и грустными.
– А я и не хочу, чтобы ты освобождал меня, – заверила его Барбара, вложив в эти слова немного больше теплоты, чем намеревалась. – У женщин гордость иного рода, нежели у мужчин. Если бы взять тебя в мужья было для меня так ужасно, я никогда не согласилась бы на это ради того, чтобы сдержать слово, которое я не собиралась давать.
– Но ты действительно согласилась, – лицо Альфреда стало не таким напряженным, и он улыбнулся, когда Барбара кивнула ему.
– И все же я пошутила, – улыбнулась она. – Я в самом деле думала об этом прошлой ночью и нашла определенные преимущества в том, чтобы выйти замуж за такого старого друга, как ты.
– Преимущества, которых ты не замечала, пока я не спросил об этом?
В его голосе нарастала уверенность, и Барбара почувствовала беспокойство. По-видимому, не так-то легко вывести из равновесия этого человека, который слишком хорошо знает женщин.
– Я никогда не думала об этом прежде, – торопливо ответила она и убрала свою руку из его руки. – Я голодна, и принцесса будет удивлена и обеспокоена, если я не появлюсь к столу вместе с другими леди.
– Именно так и произойдет, если ты не пойдешь и не разделишь завтрак с королевой Элинор. Ты ведь в состоянии рассказать ей о наших планах. Я не думаю, что она запретит свадьбу, но может предъявить претензии тебе как леди из ее окружения.
– Ладно, подумаю об этом. Если королева Элинор поймет, что я желаю тебя, она может попытаться помешать нашей свадьбе. Обычно она добра, но как раз теперь она сама так обижена и напугана, что, боюсь, готова мстить целому свету. А я – дочь союзника Лестера.
– Я скажу ей, что ты приняла мое предложение, чтобы использовать меня как защиту от непристойных предложений Гая де Монфорта.
– Этому она может поверить, – медленно согласилась Барбара. – Если более важные дела не вытеснили это из ее головы, она вспомнит, что Гай досаждал мне своим ухаживанием и раньше.
Она улыбнулась, представляя себе реакцию королевы. Когда она так изгибала губку, соблазн становился слишком велик. Альфред взял ее за подбородок и поцеловал. Она окаменела, не сопротивляясь, но откликнувшись не больше, чем. статуя. Он отступил назад, рассерженный на самого себя за то, что действует слишком быстро, и повернул голову, не заметив, что Барбара была вынуждена в поисках опоры нащупывать рукой стену позади себя. Когда он оглянулся, она, казалось, даже не пошевельнулась и лишь пристально смотрела на него безо всякого выражения.
– Хорошо, – проговорил он быстро, притворяясь, будто не огорчен тем, что она не ответила на его поцелуй. – Тетушка Элинор сейчас так удручена своим собственным горем, что, полагаю, не будет искать какие-то возражения. Если же она придумает что-то, то, конечно, я объясню ей, что, как младший сын, имею небольшую собственность, а твое поместье в Круа богатое, хорошо управляется и вполне подходит для меня. Если ты помнишь, оно было таким во времена де Буа. Этот доход составит ощутимую прибавку к моему кошельку – вот основательная причина для того, чтобы выбрать жену.
– Да, конечно, – неопределенно согласилась Барбара.
Альфред прикрыл глаза от потрясения. Он ожидал бурной реакции на свое случайное замечание о доходах и сказал это только для того, чтобы немного отомстить ей и оживить ее ледяное лицо. Но ее глаза остались совершенно бесцветными и широко открытыми.
– Барби… – начал он. А в голове его проносились мысли, одна другой ужаснее. Отец ли слишком любил ее, или какой-нибудь мужчина обидел ненароком… Но один поцелуй? В публичном месте? И все-таки она буквально оцепенела от страха.
Барбара не собиралась искать для него утешающие слова.
– Я так голодна, – заметила она, глядя сквозь него. – Пожалуй, мне пора. Не провожай меня, иди и поговори с королевой Элинор.
