355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберта Джеллис » Нежный плен » Текст книги (страница 6)
Нежный плен
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 19:02

Текст книги "Нежный плен"


Автор книги: Роберта Джеллис



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Содрогаясь, словно от страха, и пряча лицо, Джоанна вышла к Брейбруку. Она села за стол, сервированный пирогами, сыром, холодным мясом и вином, но не притронулась к еде, лишь умоляла сэра Генри немедленно покинуть вместе с ней замок. Он сослался на темноту и сказал, что в любом случае не может ехать. У него не осталось ни одного человека, способного держаться в седле. Кроме того, он не уверен, что кто-нибудь из его людей не нападет на своего соседа, когда вдруг ему примерещится на лбу у того еще один глаз или рога.

– Но мои люди готовы ехать. Вы ведь сами отдали приказание не есть хлеб, пока не привезут новое зерно, не так ли? Значит, если то, что вы говорите, правда, они не должны заболеть. Я не останусь здесь! Мне страшно! – Голос Джоанны повысился почти до визга, а руки безвольно затряслись якобы от страха. – Ни сегодня вечером, ни завтра утром я не буду ни есть, ни пить! Я боюсь! – Она с трудом подавляла в себе желание рассмеяться. – Я отправляюсь в путь со своими людьми до заутрени. Если вы не поедете со мной, значит, в вас нет ни капли жалости!

Джоанна убежала в свои покои, где с удовольствием насладилась холодной гусятиной, жареной свининой, большим куском вкусного хлеба, запивая все это сладким вином. Когда она наелась и подготовилась ко сну, Эдвина тайком пробралась в спальню сэра Генри, чтобы посплетничать о глупой застенчивости своей госпожи, а потом заняться с ним более интересным делом.

Началась самая захватывающая часть этой игры. Джоанна тихо спустилась по лестнице и выбежала во двор замка. Поджидавшие свою госпожу Нуд и Бьорн тотчас же поспешили к ней. Джоанна поинтересовалась сначала состоянием пострадавших. Слуги сказали, что никто не умер. Галлюцинации быстро шли на убыль, но желудки больных все еще не давали им покоя.

– Хорошо. Пусть повара приготовят «лекарственные настои», о которых я им говорила, но давайте их только людям сэра Генри. Наши же люди должны получать лишь отвар мяты. Он довольно горький на вкус, но очень полезен. И если кому-то покажется странным, что наши люди поправляются быстрее людей Брейбрука, говорите, что они просто привыкли к здешнему воздуху и воде.

– Сколько они должны проболеть? – спросил Бьорн.

– Завтра и послезавтра. Потом им можно дать отвар мяты. Для полного выздоровления им понадобится еще денек-другой. К тому времени я буду уже далеко отсюда.

– Кто поедет с вами, госпожа?

– Пятьдесят отобранных тобой всадников и вы оба. По моим предположениям, сэр Джайлс прибудет сюда завтра к вечеру. Замком может управлять Седриксон. Все, что ему нужно сделать, так это поднять мост и ни под каким видом не впускать в замок посторонних до приезда сэра Джайлса. Этих мер будет достаточно для безопасности Роузлинда.

6.

Когда на следующее утро леди Джоанна покидала Роузлинд, по одну сторону от нее бежал Брайан, а по другую ехал Брейбрук. Свита, скакавшая позади, состояла только из людей Джоанны. Сэр Генри признал, что его люди ходить-то толком не могут, не то что ездить верхом или защищать кого-то. Он пребывал не в лучшем расположении духа, но леди Джоанна веселилась и радовалась, несмотря на пронизывающий холод и непрестанный дождь. Она снова и снова повторяла, что счастлива, вырвавшись из замка, где всех скосила страшная болезнь, и с радостью ждет встречи с королевой и ее фрейлинами.

Мало-помалу иод влиянием неиссякаемого энтузиазма Джоанны и приятного разговора Брейбрук успокоился. Даже когда они разошлись в мнениях относительно маршрута, его настроение нисколько не ухудшилось. Сэр Генри хотел направиться на север до Оксфорда, а оттуда повернуть на северо-восток к Уайтчерчу. Джоанна воспротивилась, ибо, поскольку они уже ехали на северо-восток, хотела навестить леди Элу в Солсбери. Сэр Генри пытался было вразумить девушку, что путь через Солсбери длиннее и опаснее, но не проявил настойчивости и окончательно сдался, когда Джоанна сказала, что леди Эла приходится ей кормилицей и они уже давно не виделись.

Эта простодушная уступчивость убедила Джоанну в том, что либо Брейбрук абсолютно непричастен к заговору против нее, либо, заменив его свиту своей, она просто сорвала его план. Видя неплохое настроение сэра Генри, Джоанна все больше и больше склонялась к первому предположению. Она пришла к выводу, что Брейбрук хоть глуп, но безобиден.

Так они добрались до Солсбери, где могли обсохнуть и переночевать. В соответствии с ситуацией леди Эла сделала вид, что весьма удивлена прибытием крестницы. Но, оставшись наедине с Джоанной на женской половине, она тут же начала успокаивать девушку. Леди Эла утверждала, что вряд ли Джон стал бы вредить Джоанне сейчас. Она задумчиво выслушала доводы девушки, покачивая головой.

– Я абсолютно уверена в том, что королю не нужен здесь Иэн. Ведь слухи о твоем исчезновении мгновенно привели бы его домой. – Эла улыбнулась, заметив негодование Джоанны. – Джон никогда не признает достоинств Иэна, он просто не понимает его внимания к своим людям. Так как люди Иэна находятся под началом Джеффри, король думает, что сможет использовать их по своему усмотрению. Он недооценивает моего пасынка.

– Надеюсь, это так, – сказала Джоанна с неожиданной уверенностью, и глаза ее сверкнули. – У меня все в порядке. Мне даже повезло, что Изабелла пригласила меня к себе.

Эла пришла в недоумение.

– Что ты хочешь этим сказать? – с беспокойством спросила она. – Ведь ты не собираешься вмешиваться в военные планы? Тебе не нужно ехать в лагерь! Да ты и не получишь разрешения на это.

– Кто же остановит меня?! – вспыхнула Джоанна, став на мгновение точной копией своей матери, несмотря на разницу их внешности, чем весьма удивила леди Элу. Но уже через секунду на лице Джоанны была прежняя маска благопристойности. – Нет, я не поеду на поле брани… пока в этом не будет необходимости… Но я обо всем расспрошу гонцов, которые начнут прибывать оттуда. Более того: я пошлю в лагерь Бьорна, чтобы он повидался и побеседовал со своими старыми приятелями.

– Ты не доверяешь Джеффри? – спросила леди Эла.

Джоанна мельком взглянула на нее и потупила глаза:

– Доверяю так же, как моя матушка доверяет Иэну.

Поначалу леди Элу удовлетворил этот ответ, но где-то в глубине ее души зародилось маленькое зернышко беспокойства. Когда на следующий день гости уехали, последняя фраза девушки все чаще и чаще всплывала в памяти леди Элы. Конечно, Элинор доверяет Иэну. Если он попросит ее спрыгнуть с утеса или вскрыть вену, чтобы испить ее крови, она прыгнет и покорно протянет ему руку. Ее уверенность, что Иэн никогда не причинит ей вреда, была безграничной и абсолютной. Но насколько доверяла Элинор Иэну в вопросах управления поместьями? Она со всеми почестями заседала в суде, а если не могла поехать сама, то посылала с Иэном Джоанну. Элинор говорила, что люди должны получше узнать ее дочь, но было ли это единственной причиной?

В военных делах Элинор настораживалась, только когда Иэн командовал частью большой армии. В таких случаях Элинор, не стесняясь, говорила леди Эле, что «его фанатичное благородство погубит в один день нас всех».

Леди Эла тяжело вздохнула. Вне сомнения, Джоанна именно это и имела в виду. Она боится, что Джеффри безрассуден в вопросах чести, не взирая на опасность ситуации. Но что Джоанна может изменить? Леди Эла снова вздохнула. Один Бог ведает, на что способны эти женщины Роузлинда, когда над ними нависает даже незначительная угроза. Разве не Элинор собрала когда-то армию, чтобы напасть на замок, в котором находился в плену Иэн? Конечно, она не руководила нападением сама, но леди Эла не сомневалась, что в случае необходимости Элинор именно так и поступила бы. А Джоанна, хотя в это мало кто верил, еще своенравнее. Она обладает огромной выдержкой, но в упрямстве превосходит даже свою мать. Эла еще раз вздохнула и позвала служанку.

Она не хочет ехать в Уайтчерч: ведь она никогда не позволяла себе находиться рядом с Вильямом, когда он был занят войной. Ее мысли снова возвратились к Элннор и Джоанне. Леди Эла помнила, с какой выдержкой следила Элинор за двухдневным турниром, в котором чуть не убили ее мужа. Несомненно, Джоанна поступила бы так же.

Леди Эла никогда не видела своего супруга сражающимся. Правда, один раз она посетила турнир, в котором он участвовал, но потеряла сознание, прежде чем начался первый поединок, а потом впала в истерику, что случилось с ней впервые, и ее просто пришлось уносить на руках с ристалища.

«Но ведь сражения будут проходить далеко», – утешала себя леди Эла. Уэльс, особенно Гвинедд, находится на много миль западнее Уайтчерча. К тому же теперь она постарела и уже не так глупа, говорила себе Эла. Но все эти убедительные доводы не могли победить страх и беспокойство. Она не должна допустить, чтобы между Джеффри и Джоанной возник конфликт, который погубит их. Ведь несмотря на свою уверенность, что Джоанне ничто не угрожает – ни похищение, ни заточение, Эла совсем не понимает смысл приглашения королевы. Обычно Изабелла абсолютно безразлична ко всему, но способна и на коварство. Леди Эла понимала, что ее пребывание в Уайтчерче будет весьма кстати для других, но не для нее самой. Смирившись с ситуацией, она отдала служанке необходимые распоряжения.

* * *

Никогда еще в жизни Генри де Брейбрука не было столь приятного путешествия. Когда королева приказала ему проводить леди Джоанну в Уайтчерч, он проклинал все на свете. Брейбрук боялся, что испуганная, неуверенная в себе девушка станет постоянно жаловаться то на чрезмерную жару, то на холод или дождь, а длинная вереница нагруженных телег будет то и дело увязать на грязных дорогах. Невыносимая скука! Однако несмотря на непредвиденные обстоятельства, прямо-таки свалившиеся на его голову, все оказалось гораздо лучше, чем можно было ожидать.

Первой приятной неожиданностью стала служанка Эдвина. А эпидемия, вспыхнувшая в замке, заставила леди Джоанну без каких-либо протестов и безотлагательно тронуться в путь. Но самое главное – он еще никогда не встречал столь выносливой, привыкшей к тяготам дороги леди. Несмотря на непрестанный дождь, она ни разу ни на что не пожаловалась. Кроме того, Джоанна, как только немного попривыкла, избавилась от своей застенчивости и стала просто веселой и интересной спутницей.

«Очень жаль, – думал сэр Генри, поглядывая на девушку, – что она уже обручена, а он женат. Лакомый кусочек и, видимо, сказочно богата. Познакомься он с ней раньше…» Думать об этом не имело смысла. Собственность девушки, несомненно, недосягаема для него, а вот она сама… возможно, и нет. Но в данный момент их любовный роман не мог зайти слишком далеко. Джоанне еще не хватает смелости и опыта. У нее и в мыслях нет расстаться со своей девственностью до замужества. Однако есть и другой путь. Даже совершенно усохшие фиалки при дворе имеют любовников! Сэр Генри улыбнулся. Лучшей возможности и представите себе невозможно.

Он ухаживал за леди целый день, а ночью выместил свою неудачу на служанке. Естественно, та более доступна. Однако Эдвину интересует только процесс, а не он сам. Скоро она забудет его, и они расстанутся как добрые знакомые: возможно, тогда Эдвина еще послужит путеводной нитью к своей госпоже…

Джоанна наслаждалась путешествием не меньше сэра Генри. Хотя в ней и зрели семена подозрения, она больше не боялась. Уверения леди Элы и ее собственные доводы доказывали, что явной угрозы нет. Как и леди Эла, Джоанна не понимала, с какой целью пригласила ее королева. А если сам Джеффри попросил об этом Изабеллу? Подобная мысль не могла не доставить удовольствия, но не стоило на ней останавливаться. В любом случае в отношениях с Изабеллой нужно проявлять крайнюю осторожность.

Находясь под защитой своих людей и верного пса Брайана, Джоанна отлично проводила время. Брейбрук оказался приятным спутником, а самое главное – Бог не одарил его проницательностью: он рассказывал Джоанне бесчисленные истории из придворной жизни и спешил в Уайтчерч, тоже не понимая зачем, со скоростью, не доступной даже легкой кавалерии.

* * *

Гонец Джоанны нашел графа Солсбери в Уайтчерчском аббатстве, где и передал ему послание своей госпожи. Оттуда его направили за несколько миль от города, к месту, где армия разбила лагерь. Джеффри предпочитал оставаться именно там, преследуя двойную цель: получше познакомиться со своими людьми и находиться подальше от дурного глаза короля и королевы. Граф открыто одобрил первую цель и молча согласился со второй. Хотя Вильям и сожалел о необходимости этой меры, но находил ее благоразумной.

Однако Джеффри в лагере не оказалось. Гонец разминулся с ним всего на несколько часов. С небольшим отрядом вассалов Джеффри отправился изучать местность. Отряд отсутствовал четыре дня и три ночи. В целом поездка оказалась весьма полезной. Джеффри узнал, кто из его людей уступчив, а кто одержим навязчивыми идеями или слишком многоречив, не понимая истинной сути обсуждаемой проблемы. Слушая и разговаривая с людьми, Джеффри дал себе обещание, что по возвращении Иэна из Ирландии упадет в ноги своему наставнику. Он, конечно, помнил, как часто злился на Иэна, когда тот скрупулезно объяснял ему незначительные мелочи. Теперь же голос Иэна раздавался в голове Джеффри все чаще и чаще. Когда Джеффри беседовал со своими людьми, он уже видел больше того, о чем они говорили.

Люди тоже лучше узнали Джеффри. Благодаря своей предусмотрительности и искреннему рвению к ратному делу молодой предводитель быстро заслужил доверие старых вассалов. Им нравилась внимательность, с какой Джеффри выслушивал их советы, и вежливость, с которой доказывал и неправоту. Бывалых воинов гораздо меньше интересовали боевые качества Джеффри, нежели его умение предвидеть и избегать недопустимых позиций и невыполнимых заданий. А для молодых вассалов гораздо важнее было то, что Джеффри – веселый компаньон: он никогда не отказывался от глотка вина и мог выпить изрядно, ему нравились красивые девушки и мало тревожили собственные прегрешения.

В лагерь все вернулись в прекрасном расположении духа. Люди постарше мечтали хорошо поесть и растянуться на своих походных тюфяках, которые, конечно, не шли ни в какое сравнение с мягкими домашними перинами, но были все же гораздо лучше голой земли, на которой им уже приходилось спать. Молодые же думали о плотских утехах совершенно иного свойства, нежели хороший сон. Выбрав лагерных шлюх, какие почище, они устроили шумную попойку. Лютня Джеффри звучала более громко и весело, чем при исполнении «Звезды моря» в замке Роузлинд, когда он пел для Джоанны. Женщины танцевали, оставляя на себе все меньше и меньше одежд, стеснявших их движения.

День уже переходил в долгие сумерки. Гонец Джоанны предстал перед Джеффри, как только тот вернулся в лагерь. Но, узнав, насколько быстро добрался до Уайтчерча этот человек и что граф Солсбери уже в курсе дела, Джеффри поспешил выбросить на время возникшую проблему из головы. Во-первых, Джоанна приедет не ранее чем через неделю: нагруженные повозки двигались медленно даже по сухим дорогам, а бесконечные дожди, несомненно, превратили их в непроходимую трясину. А во-вторых, Джеффри даже был немного возмущен. Он знал, что Джоанна ни в чем не виновата, но ее присутствие в Уайтчерче доставит ему неудобства: придется проводить немало времени при дворе, а это нарушит его планы относительно дальнейшего знакомства с людьми, которыми он командует, и он будет подвергаться постоянным уколам злого язычка Изабеллы.

Но хуже всего то, вдруг понял Джеффри, что теперь Джоанна будет общаться с его бывшими подружками. И хотя сердце ни одной из этих дам не было разбито, некоторые из них страшно болтливы, а одна – так просто стерва и, безусловно, с радостью выдаст Джеффри его невесте. Что же, черт возьми, ему теперь делать?! Конечно, его старые дела не касались Джоанны, и он сам мог рассказать ей о них. Тогда он с ней еще не был помолвлен. И все же он предпочел бы… Какой же он глупец! Нужно пользоваться услугами проституток – они по крайней мере не вторгаются в жизнь мужчины после того, как он пресыщается ими. Вот что может отучить от брезгливости к нечистоплотным женщинам! Лучше вши и зловоние, чем ядовитые языки! Отныне никаких изящных дам! Довольно скоро он будет обладать Джоанной, а пока придется получать удовольствие там, где безопаснее всего.

На этот раз Джеффри обошелся с выбранной им потаскухой не так, как обычно. Когда другие мужчины удалились, он приказал ей снять с себя всю одежду и начал раздеваться сам. Это немного удивило девушку. Высокородные джентльмены обычно не утруждали себя раздеванием ради непотребных девок вроде нее. Обычно «акт любви» занимал у них не больше времени, чем удовлетворение естественной надобности, – чем быстрее, тем лучше. Те четверо хотели обычной потехи. Но были и другие джентльмены, использовавшие девушек ее профессии для весьма странных удовольствий, которые не могли получить от своих жен или благородных дам.

* * *

Как раз в тот момент, когда Джеффри затянул непристойную песенку, Джоанна въезжала в ворота Уайтчерча. Разместив людей и условившись с Бьорном, что он или Нуд через определенные интервалы времени будут вызывать ее под различными благовидными предлогами, Джоанна предстала перед Изабеллой. Дамы неприветливо уставились на огромную собаку, семенившую рядом с Джоанной, но так как животное вело себя спокойно и дружелюбно, никто не стал высказываться на счет такого нарушения приличий. Изабелла не преминула сразу же сообщить девушке с ехидной улыбкой на лице, что ее жениха здесь нет: он предпочел свободу лагерной жизни.

С непроницаемым видом Джоанна попросила разрешения известить о своем прибытии графа Солсбери. Продолжая улыбаться, Изабелла проявила любезность и жестом приказала рядом стоявшему мальчику доставить сообщение. Растерявшийся юнец рассказал графу целую историю, и тот, проглотив чуть было не соскользнувшее с языка язвительное замечание относительно родословной и нрава королевы, приказал пажу скакать в лагерь и сообщить Джеффри о приезде его невесты.

Через полчаса мальчишка вернулся назад весь в слезах. Он объяснил, что и близко не смог подойти к лорду Джеффри. Лорд и несколько его друзей веселятся с дамами. Он побоялся помешать их удовольствию и ничего не сказал лорду Джеффри. Граф Солсбери удивленно уставился на дрожавшего всем телом пажа и открыл было рот, чтобы отчитать мальчишку за подобную глупость. Послания не могут ждать! Однако при этом дворе послания и даже более серьезные вопросы всегда откладывают до конца развлечений. Чертыхнувшись, граф отпустил мальчишку, наказав ему держать язык за зубами, если он не хочет распрощаться с таковым, и пошел к конюшням. Такой изящной и невинной девушке, как Джоанна, нельзя причинять боль подобным сообщением: она до слез расстроится, узнав, что ее жених будет отсутствовать на балу сегодня вечером.

Тостиг из Хемела, оруженосец Джеффри, поймал под уздцы лошадь графа Солсбери, когда тот осадил ее в нескольких ярдах от палатки Джеффри.

– Милорд! – воскликнул Тостиг.

Что-то недовольно пробурчав, граф грубо отшвырнул оруженосца в сторону.

– Но, милорд… – не унимался Тостиг, семеня в нескольких шагах за Вильямом Солсбери.

Граф свирепо сверкнул глазами, и Тостиг отпрянул, пожав плечами. Все-таки он пытался… Отец и сын находились в отличных отношениях, да и в том, чем занимался лорд Джеффри, не было ничего серьезного. Отцу не впервой убеждаться в том, что его сын – мужчина в любом смысле этого слова. Тостиг подождал, пока граф не нырнул в палатку, ухмыльнулся и отошел.

– Вставай и не забудь одеться! – взревел Вильям.

Джеффри соскочил с проститутки с такой легкостью, какой граф Солсбери давно уже не видывал.

– Что? – задыхаясь, спросил Джеффри, отыскивая на ощупь меч: он еще не разобрался, кто прервал его занятие.

Граф наблюдал за сыном, и его гнев мало-помалу проходил. Даже сейчас Джеффри выглядел довольно привлекательно, несмотря на изумленный взгляд, взъерошенные волосы и капельки пота, выступившие на плечах и среди редкой растительности на груди и животе.

– Отец! – воскликнул Джеффри. – В чем дело? Что случилось? – Не дожидаясь ответа графа, он зычно крикнул: – Тостиг, мои доспехи и оружие!

– Не нужно, – сказал Вильям Солсбери. – Хватит и придворного платья.

– Придворного платья?

Граф понял, что мозг Джеффри все еще затянут туманом плотского удовольствия. Вильям с трудом заставил себя не рассмеяться. Когда он был таким же, как Джеффри, ему вряд ли понравилось бы стать объектом насмешек отца в подобной ситуации. В сущности, ему и сейчас это не понравилось бы. Это уж точно. Граф Солсбери усмехнулся.

Джеффри покраснел, а глаза его по-волчьи засверкали золотистыми огоньками.

– Ну нет уж! – сердито проворчал он. – Я не собираюсь вставать на задние лапки, словно ручной пес, при каждом ударе королевского хлыста. Если возникла какая-то проблема, я приеду в любое удобное время завтра.

– К Джону дело не имеет никакого отношения, – слегка смутившись, ответил граф. – Перед самой вечерней приехала Джоанна.

– Джоанна?! – воскликнул Джеффри, и его лицо посерело. – Это невозможно! Ее гонец приехал только…

– Возможно или невозможно, но она здесь.

Джеффри выругался, а когда в палатку вошел Тостиг с кольчугой, сказал:

– К черту доспехи! Подыщи мне какое-нибудь приличное платье. Я должен отправляться ко двору.

Склонившись над сундуками с одеждой, молодой латник старался не подавать вида, что испытывает облегчение. Уж он-то знает, сколько вина выпил его господин! А вдруг лорд Джеффри зайдет слишком далеко и изъявит желание подраться со своим отцом? Обычно лорд Джеффри не вспыльчив, но обстоятельства, как сегодня, складывались ведь не каждый день.

Джеффри все еще рассеянно смотрел на шлюху, которая поспешила скатиться с походной кровати и теперь, съежившись, сидела в дальнем углу палатки. Потом обратился к отцу:

– У вас есть кошелек? Дайте мне немного денег. Я… я не знаю, где…

Граф нащупал две мелкие монеты в кошельке и вложил их в ладонь сына. Джеффри подошел к трепещущей от ужаса женщине, которая, несмотря на свой страх, протянула руку. Джеффри бросил ей деньги и спокойным тоном велел одеться и уходить. Ей нечего бояться, добавил он. Затем Джеффри повернулся, покачиваясь, к отцу.

– Я пьян, – заявил он.

– Что ж, значит, ты ничем не будешь отличаться от доброй половины мужчин при дворе. Ты способен держаться в седле?

Джеффри выпрямился, исполненный достоинства, что выглядело довольно смешно из-за его наготы и приступа; икоты:

– Что за вопрос! Я еще ни разу не был настолько пьян, чтобы не удержаться в седле!

– Вот и хорошо, – сухо ответил граф и помог Тостигу одеть сына.

Теперь, когда потрясение слегка отрезвило Джеффри, граф Солсбери увидел, что его сын «вернулся к жизни» и готов к светскому общению. Джеффри уже почти спокоен. Езда по прохладному ночному воздуху, бесспорно, отрезвит его, во всяком случае настолько, чтобы он смог прилично вести себя. Иначе придется проводить Джеффри в свою комнату и применить к нему испытанные меры. Однако, похоже, Джеффри говорил правду о своих способностях ездить верхом, хотя на лошадь он садился далеко не лучшим образом. Тостигу пришлось поддержать его, затем вставить ногу Джеффри в стремя и посадить в седло, что вызвало улыбку у графа Солсбери. Но, оказавшись на лошади, Джеффри тотчас же выпрямился.

Отец ничего не имел против сына и был вполне им доволен. Как и большинство сыновей, Джеффри имел разные грешки, свойственные компаниям таких же молодцов, но в присутствии отца и других взрослых людей показывал пример добропорядочного поведения. В этом не было ничего необычного. В лице лорда Иэна Джеффри имел интересного и очень опытного наставника, который научил его быть чрезвычайно тактичным, когда нужно. Это умение маскироваться немного беспокоило графа Солсбери в том плане, что мальчик мог стать излишне педантичным. Однако было совершенно ясно, что никакой опасности за этим не крылось. В данный момент графа беспокоил хмурый вид Джеффри.

– У тебя болит голова, мальчик? – спросил он.

Джеффри не ответил: это совершенно очевидно. Вместо этого он сказал:

– Значит, вы говорите, что приехала Джоанна, так?

– Да. Я подумал, что было бы неблагоразумным с твоей стороны не повидаться с ней, раз она так близко. Женщины привыкли плакать по любым пустякам.

И снова Джеффри воздержался от прямых комментариев по поводу отцовского замечания. Он нахмурился еще больше.

– Неужели при дворе не нашлось ни одного пажа, чтобы отослать сообщение о приезде Джоанны? Где же был Питер, Джервейз или Филипп?

Последние трое являлись оруженосцами графа Солсбери. Когда Джеффри назвал их, граф пришел в замешательство. Ведь он мог послать одного из них, Джервейза или Филиппа, но просто не подумал об этом. Однако больше всего его сейчас волновало течение мыслей Джеффри. Каким-то образом Джеффри связывал его приезд с недоверием к нему Джона. Граф Солсбери поспешил рассказать историю о паже, который не осмелился прервать веселье. Джеффри несколько смягчился и даже улыбнулся. Вряд ли кому-нибудь нравится прерывать весьма приятное занятие —уж кто-кто, а Джеффри это знал, – но если бы мужчина или женщина наказали посыльного за вмешательство, их следовало назвать невоспитанными людьми. А коль мужчина или женщина позволяют слугам откладывать с передачей сообщения, укореняя в них эту привычку, то они просто глупы.

Эта мысль не стала для Джеффри открытием. Он снова в который раз отгонял от себя горькое осознание того, что Англией правит дурно воспитанный, глупый человек. Но лучшей кандидатуры пока нет, напомнил он себе, повторяя литанию, которой научил его Иэн. Много раз эта литания удерживала его от непоправимых слов и поступков. Теперь она помогла ему переключиться на другую задачу.

– Отец, Джоанна доехала от Роузлинда до Уайтчерча за четыре дня, по моим подсчетам. Это так? Или я настолько пьян, что не могу считать?

– Я не разговаривал еще с ней, – ответил граф Солсбери, начиная хмуриться. – Но, конечно, очень быстро. Возможно, у нее были какие-то причины для такой спешки, раз юная девушка решилась перенести тяготы долгого пути.

Джеффри не обратил внимания на последнее замечание, которое в любом случае было риторическим. Успев очень полюбить свою мачеху, он не проводил пренебрежительного сравнения между ней и леди Элинор. Тем не менее Джеффри и в голову никогда не приходило, что, в сущности, женщины – хрупкие создания. Принимая за образец жизнь леди Элинор, он считал, что женщины, не способные стоически переносить тяготы жизни, просто притворяются и умышленно стараются казаться глупыми и слабыми созданиями. Начиная трезветь, Джеффри понял, что Джоанна, должно быть, ехала без багажа, как это часто делала Элинор. Теперь его волновало не физическое состояние невесты, а необходимость, побудившая ее к такой спешке.

– Сегодня я не поеду назад в лагерь, – сказал Джеффри. – Нельзя ли мне переночевать у вас, отец?

– Конечно, сын мой, но в чем дело? – спросил граф, улыбаясь.

– Я хочу поговорить с Джоанной…

– Поговорить и все?

Джеффри как будто и не заметил явной иронии в голосе отца.

– Если у нее были основания лететь сюда из Роузлинда с такой скоростью, я хочу услышать о них от нее лично. Я не намерен затевать с Джоанной разговор на ночь.

Граф Солсбери промолчал. Деловой тон Джеффри обеспокоил его. Он не удивился, когда Джеффри ворчанием встретил новость о прибытии Джоанны. В тот момент любой на его месте разразился бы ругательствами, даже если бы ему сообщили, что на него снизошла великая благодать. Однако теперь, когда потрясение уже позади, Джеффри следовало бы проявлять побольше энтузиазма. Джоанна так прекрасна, что способна пробудить страсть даже в каменной статуе, но, похоже, Джеффри интересовала только практическая сторона ее прибытия.

Размышляя над этим, граф Солсбери абсолютно не принимал во внимание отношения Джеффри с королевой. Графу никогда не нравилась Изабелла, но не столько из-за ее злобы к нему самому, сколько из-за того, что она и пальцем не пошевелит ради Джона, случись с ним беда. Она имеет известное влияние на мужа, ибо ему нравилось угождать ей и вызывать ее улыбку, но Изабелла никогда не сыграла бы традиционную роль королевы как примирительницы. Ни разу еще не подняла она голоса и не преклонила колени перед королем ради смягчения наказания кому-нибудь или чрезмерного налога. С другой стороны, граф Солсбери не испытывал к Изабелле ненависти и не боялся ее. Он знал, что королеву не волнуют политические проблемы, она слишком занята собой, чтобы тратить время на что-нибудь еще. Отлично понимая, что ей не настроить Джона против него, Вильям совершенно не брал в расчет враждебность королевы.

Однако графу Солсбери не приходило в голову, что Джеффри, сознавая все эти вещи, реагирует на них не так, как он. Мальчику было всего девять лет, когда он испытал первое горе, вызванное смертью деда и упадком его дома, Дела которого совсем расстроились не без участия Изабеллы. Шрамы остались. И хотя теперь Джеффри хорошо знал, что тщеславная, коварная и глупая Изабелла не способна причинить настоящего вреда, он не мог не приписывать ей все недостатки сил зла. Уж если она вмешивается в его жизнь, то дело принимает дурной оборот, что, по мнению Джеффри, может плохо кончиться. Поэтому он счел приглашение своей невесты ко двору королевы знаком надвигающейся беды, которую необходимо предотвратить. Это дурное предчувствие, добавившееся к головной боли, вызванной неумеренно большой дозой плохого вина, не могли поднять его настроения.

Когда Джеффри вошел в зал, его лицо было хмурым: рот плотно сжат, над бровями залегли вертикальные складки. Музыка тут же стихла, танец кончился, мужчины и женщины рассыпались по залу хаотичной массой, создавая отдельные группки. Джеффри огляделся и направился к довольно большой группе, которая, похоже, состояла исключительно из молодых мужчин. Граф Солсбери, собиравшийся напомнить сыну, что тот должен отыскать Джоанну, а не примыкать к веселой компании, лишь улыбнулся. Когда один из молодых мужчин наклонился, чтобы поцеловать чью-то руку, Джеффри успел разглядеть украшения на женской голове и сверкание серых глаз. Инстинкт не подвел Джеффри в центре мужской группы находилась Джоанна.

Звуки свирели и лютни уже возвестили о начале следующего танца, когда Джеффри подошел ближе. Генри де Брейбрук, только что поцеловавший руку Джоанны, сказал с видом самоуверенного ловеласа:

– Этот танец принадлежит мне, леди Джоанна…

– Увы! – громко перебил его Джеффри, – он принадлежит мне, как и эта женщина.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю