Текст книги "Красная беседка"

Автор книги: Роберт ван Гулик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 19

На утро Ма Жун, явившись с докладом раньше обычного, застал судью Ди на террасе, где тот с удовольствием ел рис. Над садом висел легкий туман. Шелковые плетенки развешанные меж деревьями, намокли и провисли.

Судья коротко пересказал помощнику разговор с Фэном и его дочерью.

– Сейчас нам надо разыскать Линь. Вели хозяину приготовить нам лошадей. Если же Линь в хижину не вернулась, нас ждет довольно длительная поездка к северу от острова, – закончил Ди.

Когда Ма Жун, выполнив приказ, вернулся, судья как раз завершал трапезу и отложил в сторону палочки. Встав, Ди перешел в покои и приказал Ма Жуну достать коричневое дорожное платье.

– Насколько я понимаю, мой господин, Киа Юпо непричастен ко всем тем странным событиям, что здесь произошли? – спросил Ма, помогая Ди переодеться.

– Нет. А что?

– Ночью я узнал, что он хочет покинуть остров вместе с девушкой, которую полюбил. Как я понял, решение Киа жениться на дочери Фэна было в значительной степени вынужденным.

– Пусть едут. Он мне не нужен. Думаю, и мы сегодня сумеем уехать отсюда, Ма Жун. Надеюсь, в свободное время ты успел развлечься?

– Что правда, то правда! Но Райский остров очень дорого обходится!

– Не сомневаюсь, – фыркнул судья, обматывая вокруг талии черный пояс. – Но у тебя были два серебряных лана. Их должно было хватить.

– По правде говоря, нет, мой господин! Я очень хорошо провел время, но все мои денежки уплыли.

– Что ж, надеюсь, дело того стоило! Но ведь то золото, что ты унаследовал от дядюшки, осталось при тебе, верно?

– И оно тоже растаяло, мой господин.

– То есть как? Два золотых слитка, что ты хотел приберечь на черный день? Это уму непостижимо!

Ма Жун грустно кивнул:

– Дело в том, мой господин, что я обнаружил здесь очень много красивых девушек. Слишком, слишком много! И все они чересчур дороги!

– Какой позор! – вспылил судья Ди. – Потратить два золотых слитка на вино и женщин! – Он сердито натянул на голову черную шапочку, потом вздохнул и, с покорностью судьбе пожав плечами, добавил: – Ты никогда не поумнеешь, Ма Жун!

Судья и его помощник молча вышли во двор и уселись верхом на приготовленных для них лошадей.

Ма Жун поехал впереди. Они миновали несколько улочек и пересекли пустырь. Завидев начало тропинки под деревьями, Ма Жун придержал лошадь и сказал судье, что именно тут на них с Крабом и Креветкой напали разбойники.

– А Фэн не знал, кто это подстроил, мои господин? – полюбопытствовал он.

– Он думает, что знает, но на самом деле это не так. Правду знаю я. Разбойники охотились за мной.

Молодой человек хотел спросить, что это значит, но не успел – судья пришпорил лошадь. Как только показалось уже знакомое Ма Жуну тисовое дерево, он ткнул пальцем в сторону хижины, притулившейся к мощному корявому стволу. Кивнув, Ди спешился, передал поводья помощнику и приказал:

– Жди меня тут.

И судья по влажной траве зашагал к домику Линь. Лучи утреннего солнца еще не проникли под густую завесу листвы над убогой хибаркой. Под сенью тиса было холодно и сыро. В воздухе стоял неприятный гнилостный запах. В единственном окне, затянутом грязной промасленной бумагой, мерцал свет.

Судья подошел к ветхой двери и прислушался. Вскоре он уловил тихое журчание удивительно красивого голоса, напевавшего старинную мелодию. Ди вспомнил, что эта песня пользовалась успехом, когда сам он был еще ребенком. Потянув за дверную ручку, он шагнул через порог и остановился, приглядываясь. Дверь, скрипнув ржавыми петлями, затворилась у него за спиной.

Дешевая масляная лампа из глины освещала скудную обстановку тусклым, неверным светом. Линь, скрестив ноги, сидела на бамбуковой скамье и держала на коленях голову лежащего навзничь прокаженного. Лохмотья едва прикрывали его истощенное тело, покрытое страшными язвами. Единственный глаз старика настороженно поблескивал в блеклом свете лампы.

Подняв голову, слепая обратила лицо к двери.

– Кто там? – спросила она теплым, звучным голосом.

– Судья!

На синих губах прокаженного мелькнула кривая ухмылка. Глядя ему в лицо, Ди сказал:

– Вы – бывший императорский цензор Ли Вэйчжи, отец молодого ученого Ли Линя. А вы – танцовщица Зеленый Нефрит, якобы умершая тридцать лет назад.

– Мы любовники! – с гордостью отозвалась старуха.

– Вы прибыли на остров, – снова заговорил судья, на сей раз обращаясь только к прокаженному, – поскольку услышали, что танцовщица по имени Осенняя Луна, удостоенная звания Владычицы Цветов, довела до самоубийства вашего сына, и задумали отомстить. Но вы были не правы. Ваш сын покончил с собой, обнаружив у себя на шее опухоли и сочтя, что проказа поразила и его. Мне неизвестно, так это было или нет, – я не осматривал тело. В отличие от вас Линю не хватило мужества жить и умереть так, как живут и умирают прокаженные. Но Осенняя Луна и не догадывалась об этом. В глупом стремлении к славе она заявила, будто ваш сын умер из-за нее. Прячась в кустах около террасы Красной беседки, вы сами слышали, как она говорила мне об этом.

Судья немного помолчал. В комнате наступила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием прокаженного.

– Ваш сын доверял Осенней Луне, – продолжал Ди, – и передал ей адресованное вам письмо, где объяснял свое решение. Но танцовщица забыла о нем и даже не вскрыла футляр. Я нашел его уже после того, как вы ее убили.

Он вынул письмо из рукава и прочитал вслух.

– Я носила под сердцем твоего сына, мой дорогой, – нежно проворковала женщина. – Но после того, как я выздоровела, у меня случился выкидыш. Наш мальчик вырос бы красивым и мужественным. Таким, как ты!

Судья Ди бросил письмо на скамью.

– Приехав на остров, вы неотступно следили за Осенней Луной и в ту ночь, увидев, что она направилась в Красную беседку, пошли следом. С террасы вы сквозь решетку окна смотрели, как танцовщица разделась и легла на кровать. Тогда вы окликнули ее и затаились подокном. А когда Осенняя Луна приблизилась и, видимо, прижала лицо к решетке, чтобы посмотреть, кто ее зовет, вы просунули руки сквозь прутья, схватили несчастную за горло и стали душить. Но вы не могли удержать ее своими искалеченными пальцами. Вырвавшись, Осенняя Луна побежала к двери, чтобы позвать на помощь, но с ней случился сердечный приступ. Вы убили эту женщину, господин Ли.

Красное, воспаленное веко единственного глаза прокаженного дрогнуло. Старуха склонилась к его изуродованному лицу.

– Не слушай его, милый! Отдыхай, мой дорогой, тебе нездоровится, – прошептала она.

Судья отвел глаза и уставился на сырой, плотно утоптанный земляной пол.

– Ваш сын справедливо упомянул в письме о несокрушимом мужестве своего отца, господин Ли. Вы смертельно больны, а ваше богатство истощилось. Зато у вас был сын. Вырешили сделать его большим человеком, причем быстро. Райский остров, эта сокровищница, набитая золотом, – в двух шагах от вашего имения. Сначала вы послали своих людей ограбить посыльных Фэна. Однако золотые слитки надежно охраняли. Тогда вы придумали другой, более изощренный план. Вы рассказали сыну, что торговец древностями Вэнь Юань ненавидит Фэна и хочет отнять у него должность, а потом велели встретиться с Вэнем и вместе с ним воплотить замысел, каковой должен был привести к позорному изгнанию Фэн Дая. Тогда Вэня назначили бы смотрителем общественного порядка, а вы получили бы доступ к сокровищам острова. Смерть сына перечеркнула все ваши планы. Мы с вами никогда не встречались, господин Ли, но вы слышали обо мне, как и я – о вас. И вы боялись, что я раскрою вашу тайну. Убив Осеннюю Луну, вы потом вернулись к Красной беседке и некоторое время стояли на террасе, наблюдая за мной сквозь окопную решетку. Из-за этого пристального наблюдения мне приснился кошмар, однако сделать вы ничего не могли – я лежал слишком далеко от окна, а дверь запер на засов.

Судья поднял глаза. Лицо прокаженного напоминало уродливую маску, однако на нем явственно читалась злоба. Отвратительная вонь в тесной комнатке усилилась. Ди прикрыл рот и нос шейным платком.

– Не сумев покончить со мной, вы попытались покинуть остров, но лодочники отказались взять вас с собой. Думаю, тогда вы стали искать в лесу у реки какое-нибудь убежище и совершенно случайно встретили женщину, которую некогда звали Зеленый Нефрит, – свою бывшую любовницу. Несмотря на то что с тех пор минуло тридцать лет, вы узнали ее – скорее всего, по голосу. Она предупредила вас, что я расследую обстоятельства смерти Тао Куаня. Что заставляет вас цепляться за жизнь, которая приносит вам только несчастья, господин Ли? Вы хотели любой ценой сохранить доброе имя? Или вами двигала привязанность к женщине, которую вы любили тридцать лет назад и считали давно умершей? А может быть, тут сыграло роль желание выходить победителем из любых передряг? Не знаю. Мне трудно судить о том, как неизлечимая болезнь может извратить великий ум.

Вчера днем вы снова – уже в третий раз —следили за мной. Мне следовало сразу догадаться об этом, почувствовав характерный запах —его ни с чем не спутаешь. И вы слышали, как я говорил помощнику, что собираюсь пойти сюда. После этого вы приказали своим наемникам подкараулить меня в засаде у леса и убить. Вы не могли знать, что, перебравшись в покои, я изменю планы. В результате ваши разбойники вместо меня напали на моего помощника и двух людей Фэна. Все наемники были убиты, но один из них перед смертью назвал ваше имя.

Прочитав письмо вашего сына, я вдруг все понял. Я знал, каким вы были когда-то. Фэн рассказал мне, что тридцать лет назад вы отличались решительностью и отвагой. И Зеленый Нефрит тоже описывала вас, когда упомянула о возлюбленном с диким, непокорным правом, мужчине, способном отказаться от всего – богатства, чинов, общественного положения – ради любимой женщины.

– Таким ты и был, дорогой! – тихонько сказала старуха, покрывая лицо прокаженного поцелуями. – Да, ты был таким, мой прекрасный, мой сумасшедший, мой любимый!

Судья, не в силах смотреть на эту картину, отвернулся.

– Людей, страдающих неизлечимыми болезнями, Закон не карает, господин Ли, —устало обронил он. – Я только хотел сказать, что это вы убили в Красной беседке танцовщицу но имени Осенняя Луна. И Тао Куаня в этих же покоях тридцать лет назад опять-таки погубили вы.

– Тридцать лет! – пропел изумительный голос старой Линь. – И после такой долгой разлуки мы снова вместе! Этих лет не было, дорогой, они были страшным сном, кошмаром. Мы только вчера встретились в Красной комнате… красной, как наша страсть, наша обжигающая, безумная любовь. Никто не знал, что мы видимся там, – ты, красавец, невероятно одаренный, блестящий молодой человек, безумно влюбленный в меня, и я, самая пленительная танцовщица, Владычица Цветов Райского острова! Фэн Дай, Тао Куань, толпы других – все они жаждали моей благосклонности. Я поощряла их, притворялась, будто не могу сделать выбор, но все это – лишь для того, чтобы сохранить наш секрет, нашу сладкую тайну.

А потом наступил последний вечер… Когда это было? Разве не вчера? Ты сжимал в могучих руках мое дрожащее от страсти тело. И вдруг мы услышали в зале какие-то звуки. Нам показалось, что там кто-то есть. Тут, обнаженный, вскочил с постели и бросился в соседнюю комнату. Я последовала за тобой и увидела, как ты стоишь там в лучах заходящего солнца – они окрашивали твое великолепное, так любимое мною тело в ярко-красный цвет. Тао Куань, увидев, что мы, обнаженные, стоим рядом, побелел от гнева, бросил мне в лицо грязное ругательство и схватился за кинжал. «Убей его!» – крикнула я. В один миг ты бросился на Тао, отнял кинжал и вонзил клинок ему в шею. Кровь струей брызнула на тебя, на твою мощную грудь, алую в лучах заката. Никогда, никогда я не любила тебя сильнее, чем в тот миг…

Радостное возбуждение, охватившее Линь при этих воспоминаниях, каким-то загадочным образом вернуло изуродованному оспой лицу

слепой старухи тень былой красоты. Судья Ди склонил голову.

– Я сказала: «Скорее одевайся и беги!» —продолжала Линь. – Мы вернулись в Красную комнату, но тотчас услыхали, как в зал кто-то вошел. Ты, мой любимый, отправился посмотреть, кто это, и увидел того глупого мальчишку. Он сразу убежал, но ты подумал, что ребенок мог узнать тебя. И ты решил, что тело разумнее перенести в Красную комнату, сунуть кинжал в руку убитому, дверь запереть снаружи, а ключ забросить обратно в комнату через щель под дверью – и тогда все вообразят, что Тао покончил с собой.

Мы с тобой расстались на террасе. В это время в маленькой беседке сада зажигали фонарики. Ты сказал, что исчезнешь на несколько недель и подождешь, пока смерть Тао зарегистрируют как самоубийство. А потом… вернешься ко мне.

Линь закашлялась. Кашель все усиливался, сотрясая ее хрупкое тело. На губах слепой выступила кровавая пена. Женщина спокойно вытерла ее и возобновила свой рассказ, только голос ее стал слабым и хриплым:

– Меня спрашивали, любил ли меня Тао. Я отвечала, что да, и это было правдой. Потом спросили, не оттого ли он умер, что я ему отказала. Я ответила утвердительно – заявила, что он умер из-за меня. И это тоже было правдой. Но потом я заболела… недуг поразил мое лицо, руки… глаза. Я должна была умереть и хотела этого. Мне это было бы легче, чем предстать перед тобой такой, как я стала…

Потом начался пожар, и другие больные женщины унесли меня через мост в лес.

Я не умерла. Я выжила, как ни мечтала о смерти! И тогда взяла документы Линь, известной как Золотистая Яшма. Она умерла у меняна глазах в дренажной канаве у поля. Я вернулась сюда, но ты, как я и хотела, думал, что я умерла. Узнав, что ты стал большим человеком, приобрел известность, я была счастлива! Только благодаря этому я и осталась жить. А теперь ты наконец вернулся ко мне, в мои объятия!

Внезапно Линь умолкла. Тонкие, будто паучьи ланки, пальцы лихорадочно поглаживали уродливую голову, лежащую у нее на коленях. Единственный глаз прокаженного был закрыт, впалая грудь, прикрытая грязным тряпьем, неподвижно застыла – калека больше не дышал.

– Ты вернулся ко мне, хвала Небу! – выкрикнула Линь, прижав его безобразную голову к иссохшей груди. – Ты вернулся, чтобы умереть в моих объятиях… и чтобы я могла умереть вместе с тобой.

Она покачивала покойника, словно пытаясь убаюкать его, и шептала ему на ухо слова любви.

Судья Ди повернулся и вышел, прикрыв за собой скрипучую дверь.

Глава 20

– Долго же вы, – заметил Ма Жун, когда судья Ди вернулся. – Что она сказала, мой господин?

Судья вытер со лба капельки пота и, вскочив на лошадь, буркнул:

– Там никого не было. – Затем он набрал полную грудь свежего утреннего воздуха и добавил: – Я тщательно обыскал всю хижину, но ничего не нашел. Была у меня одна версия, но она не подтвердилась. Поехали обратно на постоялый двор.

Когда судья и его помощник пересекали пустырь, Ма Жун вдруг указал кнутом на что-то впереди.

– Посмотрите на этот дым, мой господин! – воскликнул он. – Это сжигают жертвенники. Праздник мертвых закончился!

Судья поглядел, как плотные столбы черного дыма поднимаются над крышами.

– Да, – сказал он, – врата Иного мира закрылись. И преградили путь сюда призракам из прошлого, – подумал Ди. – Тридцать лет темная тень события, случившегося однажды в Красной беседке, витала над землей, омрачая существование живых людей. И вот теперь наконец, после долгих тридцати лет, эта тень улетела в сырую и неуютную хижину, где пахнет злом. Сейчас она обитает там вместе с мертвым мужчиной и умирающей женщиной, а вскоре все трое совсем исчезнут, чтобы никогда более не вернуться».

Когда судья и его помощник добрались до постоялого двора «Вечное блаженство», Ди попросил хозяина подготовить расчет, а потом, приказав конюху позаботиться о лошадях, вместе с Ма Жуном заглянул в Красную беседку.

Пока Ма Жун паковал седельные сумки, судья сел за стол и просмотрел отчет о самоубийстве Ли Линя, подготовленный ночью, затем написал заключительную часть доклада о смерти Осенней Луны. Там говорилось, что танцовщица умерла от сердечного приступа, вызванного чрезмерным пристрастием к вину.

После этого Ди написал короткое письмо Фэн Даю, сообщив, что Тао Куаня и Осеннюю Луну убил один и тот же человек, но, поскольку он умер, продолжать расследование не имеет смысла. В конце судья добавил: «Мне стало известно, что господин Ли Вэйчжи, чье умственное и физическое здоровье было подорвано проказой в последней стадии, пребывая на Райском острове, скончался в хижине бывшей танцовщицы Линь, каковая также смертельно больна. Когда женщина в свою очередь умрет, сожгите ее лачугу вместе с обоими телами, дабы предотвратить распространение болезни. Известите о случившемся семью Ли. Что касается женщины, то у нее, по всей видимости, родственников нет».

Судья перечитал письмо и, снова окунув кисточку в тушь, присовокупил еще три фразы: «Я также узнал, что Киа Юпо покинул остров вместе с полюбившейся ему девушкой. Пусть вашу дочь утешит мысль о том, что в сердце ее таится более проверенное и глубокое чувство к другому человеку. Передайте ей мои наилучшие пожелания и надежду, что будущее принесет ей счастье».

Взяв еще один лист бумаги, Ди сочинил послание Тао Паньтэ, уведомив, что личность убийцы его отца ныне установлена, но преступник умер после долгой и мучительной болезни. Таким образом, злодея покарало само Небо, каковое в то же время указывает вам, что вы были не правы в своих подозрениях. Отныне ничто не мешает семьям Тао и Фэна породниться. И это стало бы достойным продолжением старой дружбы».

Судья запечатал оба послания, сделав на футлярах пометку «лично в руки», скатал доклады и прочие бумаги в трубку, получившуюся довольно объемистой, и спрятал ее в рукав.

– Мы поедем домой через город Цзиньхуа, – сказал он, вставая. – Там я вручу доклад судье Ло.

Ма Жун подхватил седельные сумки и вслед за судьей направился к воротам постоялого двора. Ди расплатился с хозяином и передал ему письма для Фэн Дая и Тао Паньтэ, сказан, что они должны быть доставлены адресатам немедленно.

Спутники собирались сесть на лошадей, когда на улице послышались звуки гонга и громкие крики: «Дорогу, дорогу!» Вслед за этим дюжина потных носильщиков внесла во двор большой паланкин, где, несомненно, восседал государственный чиновник высокого ранга. За носильщиками следовала стража с табличками, на коих значились имя и должность судьи Ло. Начальник стражи с церемонным поклоном отдернул занавеску паланкина, и Ло, энергично обмахиваясь складным веером, сошел на землю. В зеленом парчовом халате и крылатой судейской шапочке он выглядел весьма внушительно.

При виде судьи Ди, стоявшего рядом с лошадью, он торопливо засеменил навстречу.

– Мой дорогой Старший брат, какой ужас! – воскликнул Ло. – Владычица Цветов Райского острова умерла, да еще при загадочных обстоятельствах! Об этом будет говорить вся провинция! Узнав эту страшную новость, я тотчас поспешил обратно. Я очень торопился, несмотря на страшную жару. И конечно, я никак не ожидал, что на вас свалится столько дел!

– Смерть Осенней Луны и в самом деле должна была вас потрясти, – сухо заметил Ди.

Ло бросил на собрата проницательный взгляд.

– Я всегда интересуюсь красивыми женщинами, Ди, всегда! – беззаботно усмехнулся он. – «Вдоль пыльной дороги обыденной жизни так редко встречаются нежные розы, что радуют странника видом своим и отдыхом сладким его соблазняют. ..» Это из стихотворения, написанного мною совсем недавно. Правда, пожалуй, над последней строчкой еще надо поработать. Но вообще-то неплохо, верно? Ну ладно, и что же случилось с бедной девушкой?

Судья Ди протянул Ло свернутые в трубку бумаги:

– Здесь все сказано, Ло. Я хотел проехать через Цзиньхуа, чтобы вручить вам эти документы, но раз вы вернулись, позвольте мне сделать это прямо сейчас. Мне не терпится поскорее попасть домой.

– Само собой! – Ло сложил веер и с беспечным видом сунул его под воротник платья. Потом быстро развернул бумаги. Взглянув на первый доклад, толстяк кивнул:

– Я вижу, вью подтвердили мое заключение относительно самоубийства Ли Линя. Как я и говорил, это было самое заурядное дело.

Затем Ло проглядел отчет о смерти Осенней Луны. Убедившись, что его имя нигде не упомянуто, он вновь одобрительно кивнул.

– Отличная работа, Ди! – довольно улыбнулся он, скатывая бумаги в трубку. – И написано толково. Я могу отправить доклад наместнику, не внося в него изменений, ну или почти… Кое-где стиль, позвольте вам заметить, Ди, все-таки тяжеловат. Я его подправлю, чтобы полегче читалось. Если хотите знать, чиновники высшего ранга любят современный стиль. Говорят, иной раз неплохо даже внести забавную ноту – но, разумеется, не слишком явно. И само собой, я не забуду упомянуть о бесценной помощи, оказанной вами.

Ло упрятал бумаги в рукав.

– Ну а кто же все-таки убил Осеннюю Луну? – осведомился он. – Полагаю, вью заперли этого человека в доме Фэн Дая?

– Когда вью прочтете мой доклад более внимательно, – спокойно ответил судья Ди, —увидите: там говорится, что Осенняя Луна умерла от сердечного приступа.

– Но все утверждают, будто вы отказались утвердить заключение лекаря! А еще люди болтают о тайне Красной беседки. О Небо, Ди, вы ведь не хотите сказать, что мне придется продолжать расследование?

– Все и вправду выглядит довольно таинственно, но мое заключение о том, что Осенняя Луна умерла от внезапного сердечного приступа, подкреплено доказательствами. Поэтому вы можете не сомневаться, что представители высшей власти сочтут дело закрытым.

Ло вздохнул с нескрываемым облегчением.

– Осталось сделать только одно, – продолжал Ди. – Среди переданных мной бумаг вы найдете признание торговца древностями Вэнь Юаня в том, что он дал ложные показания в суде и истязал танцовщицу. Вэнь заслуживает порки, но, скорее всего, он этого не выдержит и умрет. Думаю, будет вполне достаточно, если вью поставите его на день к позорному столбу и предупредите, что он наказан условно и, как только появится хоть одна жалоба, его хорошенько отстегают.

– Я сделаю это с большим удовольствием! У негодяя прекрасный фарфор, но цены в его лавке просто чудовищны. Полагаю, теперь Вэнь их несколько снизит. Что ж, я вам очень многим обязан, Ди. Жаль, что вью уезжаете. А мне придется побыть здесь немного, чтобы… э-э… выяснить, как повлияли последние события на обстановку. Кстати, вы видели новую танцовщицу, что приехала сюда вчера? Нет? Я слышал, она просто великолепна – и танцует прекрасно, и голос очаровательный. А уж фигура…

Ло с мечтательной улыбкой погладил усы, изящно отставив мизинец. Потом бросил на Ди испытующий взгляд и, вскинув брови, чуть надменно протянул:

– Однако я разочарован тем, что вы так и не разгадали до конца тайну Красной беседки. А ведь вы пользуетесь славой самого хитроумного судьи во всей нашей провинции! Мне всегда казалось, что вы раскрываете дела об убийствах и прочих серьезных преступлениях за чашкой чая, если можно так выразиться!

– Репутации не всегда основаны на фактах! – едва заметно улыбнулся судья Ди. —Что ж, мне нора возвращаться в Пуян. Когда будете там в следующий раз, заходите меня повидать. До встречи!