Текст книги "Путь воина (Боевые роботы - 2)"

Автор книги: Роберт Торстон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

"Как ни странно, Эйден – мой союзник, – думала она. – Мы очень схожи. Вероятно, как раз поэтому я ненавижу его больше других. И, вероятно, поэтому моя судьба так переплетается с его судьбой".

Ответы Эйдена на многочисленные вопросы Доноры Ши-Лу казались непоследовательными. Нет, он не знал о нарушениях Тер Рошаха, сделавших возможной его вторую попытку пройти Аттестацию. Да, он подозревал, что совершается какая-то махинация, и подозревал в этом Тер Рошаха. Нет, ничего существенного Тер Рошах ему не открыл. (Тер Рошах – это знал почти каждый – был слишком скрытным для того, чтобы сделать такую ошибку.) Да, Аттестация проводилась справедливо, и победу ему принесла только его стратегия, оказавшаяся более результативной, чем стратегия врага.

Несколько ответов на вопросы Бека Квэйба добавили мало информации. Когда Эйден вернулся наконец на свое место, его лицо оставалось по-прежнему спокойным. Молчаливая ненависть собравшихся, казалось, не производила на него никакого впечатления. За время допроса он ничуть не волновался – почти немыслимое для него достижение. И он знал, что делает. А когда услышал, что Хранитель Закона произносит имя Тер Рошаха, уже догадывался, что сделает тот.

Тер Рошах встал. Его по-военному прямая спина и гордо развернутые плечи напомнили Эйдену, каким этот человек был прежде.

27

– Тер Рошах, правильно ли я расслышал? Вы что, хотите сказать, что мотивы совершенного вами преступления были высокими и достойными уважения?

Обычно бесстрастный. Хранитель Закона был поражен. Проявив неприсущую ему резкость и невежливость, он даже перебил Ленору Ши-Лу, которая должна была задавать вопрос.

– Да, это так. Хранитель Закона.

– Тер Рошах, вы воин с Родовым Именем и отличной боевой репутацией, поэтому мы выслушаем, что вы скажете в свою защиту. Но я должен заявить, что не вижу ни одного объяснения, которое могло бы оправдать ваши действия.

– Возможно, вы увидите, если выслушаете меня. Хранитель Закона.

– Что же, предоставляю вам слово. Говорите.

Рошах оглядел ряды воинов Клана Кречета. Почти все приготовились с интересом его слушать, но на их лицах было написано сомнение.

– На этом процессе уже не один раз говорилось, что я сделал возможным для кадета Эйдена вторую Аттестацию, ибо видел в нем некий особый потенциал. Да, я действительно определил в нем такой потенциал, но одного этого для меня было бы недостаточно, чтобы нарушить закон Клана. Я видел слишком много кадетов с таким же высоким потенциалом, жизнь которых заканчивалась в низших кастах или на поле боя. Кроме того, потенциал Эйдена почти сводила на нет его самоуверенность, безрассудство, часто слишком самонадеянное поведение в бою. Слишком большая смелость лишь иногда способна помочь воину совершить геройский подвиг, а чаще всего приводит к тому, что он притязает на слишком малые для победы силы и терпит унизительное поражение.

На официальном испытании до победы ему оставалось лишь полшага, но судьба распорядилась по-своему. Я часто жалел, что Клан не предоставляет некоторым кадетам второй попытки, но я не пошел бы против закона и традиций, не будь на то чрезвычайных причин.

– Мы ждем затаив дыхание, когда вы расскажете об этих, как вы выразились, чрезвычайных причинах, – сухо заметила Ленора Ши-Лу. Пожалуйста, сократите ваше предисловие так, чтобы в нем остались только ключевые моменты, и переходите к основной информации.

– Извините меня. Я хотел быть в своих показаниях так же педантичен, как прокурор в своих вопросах.

– Лесть – это скверный обычай Внутренней Сферы, Тер Рошах. Откажись от нее.

– Хорошо. Еще несколько слов, и я завершу вступление, если вы позволите. Для понимания всей этой истории очень важно, что я служил с Рамоном Маттловым – одним из величайших в истории Клана Кречета командиров.

Ленора Ши-Лу набрала запрос на клавиатуре компьютера, стоявшего на главном столе, затем прочла информацию, которая появилась на экране.

– Маттлов – генетический отец сиб-группы командира Эйдена, воут?

– Ут. Он был великим человеком, Рамон Маттлов, и умер он тоже как герой. Когда я оставил действующие войска и принял командование Центром обучения на Железной Твердыне, то решил посвятить ему свою службу. И действительно, мысли о Рамоне Маттлове часто приходили мне в голову, когда я исполнял свои обязанности. Я ставил его на свое место, когда мне требовалось принять какое-нибудь важное решение, а на собраниях и встречах с подчиненными мне офицерами-инструкторами я довольно часто дословно повторял его высказывания. Временами – тут я прошу у Совета прощения за высказывание не в духе Клана на официальном процессе – мне даже казалось, что я и есть Рамон Маттлов. Я ругал кадетов точно так же, как это когда-то делал он. Я демонстрировал боевые приемы точно так же, как он их демонстрировал мне. Я вел себя с неожиданно прибывавшими проверяющими так же грубо, как это делал он.

"Вероятно, – подумала Джоанна, – ты и напивался точно так же, как Маттлов, до бесчувствия. Так же, как Маттлов, дурно обращался с подчиненными. Так же, как Маттлов, по-дурацки пренебрежительно относился к судьбе".

Ленора Ши-Лу некоторое время просто не знала, что ей делать. Она бросила вопросительный взгляд на Хранителя Закона, но его внимание было сосредоточено на Рошахе, и он не заметил ее молчаливой мольбы. Наконец она повернулась к Рошаху.

– Извините меня за мою назойливость, командир Сокольничих, но, может быть, вы объясните, как эта – вы не будете против, если я так выражусь? навязчивая идея о Рамоне Маттлове связана с предъявленным вам обвинением и данным собранием?

– Скоро это станет понятно.

– Хорошо, продолжайте, сэр.

Рошах сделал небольшую паузу, казалось потеряв нить своего рассказа. Вероятно, он придавал большое значение порядку изложения фактов, желал произвести наиболее сильное впечатление на членов Совета.

– В день, когда сиб-группа кадета Эйдена прибыла на Твердыню и я впервые увидел его, мне показалось, что я встретил призрак. Как будто сам Рамон Маттлов – чуть более молодой, чем я его знал, – снова предстал передо мной во плоти. Конечно, остальные члены сиб-группы тоже напоминали моего бывшего друга. Так и должно быть в группе людей с одинаковыми генами. Еще одна из них, молодая женщина, также была поразительно похожа на Рамона. Сейчас она уважаемый всеми воин, заработала Родовое Имя Прайд и находится в этом зале.

Несколько человек в аудитории посмотрели на Марту, оставшуюся бесстрастной.

– Но то, что я видел в кадете Эйдене, было не просто внешним сходством. Когда он первый раз попался мне на глаза, я почти поверил, что он новое воплощение Рамона.

По рядам собравшихся воинов Клана прошел вздох. Теперь им стало ясно, что Тер Рошах просто сумасшедший. Сумасшествие среди воинов было редким, но все же известным явлением.

– Кадет Эйден обладал не только внешностью моего бывшего командира, но и стоял, как тот – вызывающе расправив плечи и напружинив ноги, словно приготовившись к прыжку. Ни у одного другого члена сиб-группы не было такой осанки. Когда он говорил с кадетом Мартой, он наклонял к ней голову так же, как это делал Рамон, давая инструкции другому офицеру.

– Все это просто замечательно, командир Сокольничих, – сказала Ленора Ши-Лу. – Но как это оправдывает ваши последующие действия?

– Уделите мне еще несколько минут, прокурор. В тот день я тайно наблюдал за кадетом Эйденом. Когда на правах офицера-наставника я подошел к нему совсем близко и заглянул ему в глаза, я опять увидел Рамона Маттлова. Тот же холод, та же уверенность в себе. И не только это: я увидел в них такой же намек на угрозу.

При первой встрече офицер-инструктор обычно хорошенько избивает кадетов – это происходит с каждой вновь прибывшей сиб-группой. И когда Сокольничий Джоанна выбрала для кадета Эйдена самое свирепое наказание, она встретила больше противодействия, чем от всех других кадетов, которых я когда-либо видел. Это тоже была черта Рамона Маттлова. Когда этого кадета сбивали с ног, он поднимался снова. Уже очень сильно избитый, он все равно продолжал драку. Он бы никогда не признал поражения. Опять же как Рамон Маттлов. Я сражался с Рамоном бок о бок во множестве битв и хорошо изучил его воинские качества. И теперь я видел подобную же стойкость.

Обучение продолжалось, и сходство стало еще более поразительным. Особенно оно было выражено в стремлении производить впечатление на других и нежелании признавать поражение на любых условиях. Рамону Маттлову несколько раз удавалось изменить ход битвы, когда большинство воинов уже давно бы капитулировало. Он часто заходил в своей тактике так далеко, что рисковал проиграть сражение. Например, он включал в свою Заявку слишком мало оружия и боеприпасов или выбирал столь неортодоксальную тактику, что даже закаленные бойцы пытались изменить его решение. И все же ему везло, и почти всегда он достигал цели. Он заработал право внести свой вклад в священный генный пул задолго до своей смерти в бою.

Рошах оглядел зал, где теперь после его хвалебной речи в честь Рамона Маттлова стояла тишина. Ее нарушила Ленора Ши-Лу, довольно тихо сказав:

– Продолжайте, командир Сокольничих.

– Итак, из-за этого у меня возникло желание, чтобы кадет Эйден добился успеха. Из-за этого я проявлял к нему особое пристрастие и заставлял подчиненных мне офицеров делать то же самое. Свои первые тесты он прошел отлично, но вместо того чтобы хвалить, его ругали, дабы он пытался достичь еще большего. Его ошибки преувеличивались, чтобы он как можно больше о них думал и изыскивал пути, как не сделать их в следующий раз. За то время я видел его по-настоящему только несколько раз. Я отчетливо помню, например, как наткнулся на него, когда он стоял на часах. На несколько мгновений я принял его за Рамона Маттлова. В тот момент я понял, что если кадет Эйден не пройдет успешно Аттестацию, это осквернит память Рамона Маттлова.

– Я далеко не уверена, что рассуждала бы, как вы, командир Сокольничих, – перебила его Ленора Ши-Лу. – Метафизические рассуждения в Клане, как вы знаете, не одобряются. Как кадет, который просто внешне напоминает Рамона Маттлова, может осквернить его память?

Тер Рошах, казалось, чуть смутился.

– Вы не поняли меня, прокурор. У них было не просто внешнее сходство. Кадет Эйден казался мне олицетворением всего, что было в Рамоне Маттлове. И это означало, что он должен стать лучшим во всем Клане воином. Когда он потерпел неудачу на Аттестации, я не смог с этим примириться. Он должен был победить. С этим согласится любой, кто просмотрит пленки, на которых записан тот бой.

Даже тогда я бы не вмешался, если бы кадет Эйден, переведенный в касту техников, не сбежал с Твердыни при первой же возможности и не начал сам искать свое счастье. При подобных обстоятельствах Рамон Маттлов поступил бы так же. И вот тогда я понял, что мне надо делать. Я должен был обеспечить ему вторую Аттестацию.

– И чтобы сделать это, – опять перебила Ленора Ши-Лу, – вы сочли нужным подготовить смерть вольнорожденного, под именем которого кадет Эйден мог бы пройти Аттестацию второй раз?

– Да, в общем и целом это верно.

– В общем и целом?

Тер Рошах, казалось, слегка заколебался, прежде чем ответить.

– Я не просто подготовил смерть вольнорожденного. Я сам установил настоящие боевые заряды на тренировочном минном поле. И когда оказалось, что после взрывов уцелел единственный кадет – как раз тот, чье место должен был занять кадет Эйден, – я убил и его.

Эйден был удивлен. Он не знал, что Рошах лично участвовал в этом деле.

– Мы благодарны вам за вашу честность, командир Сокольничих, но, по правде говоря, главным для нас является не смерть нескольких вольнорожденных кадетов. Мы сейчас пытаемся установить не как вы совершили преступление, а почему. Итак, надо ли понимать, что в основании всех ваших действий, касавшихся командира звена Эйдена, лежала преданность Рамону Маттлову?

– Выраженное так кратко, это утверждение теряет свою весомость, но то, что вы говорите, – полная правда. Преданность – в обычаях Клана. А моя преданность Рамону Маттлову перевесила все другие соображения.

– Преданность мертвому командиру, я вынуждена отметить. Преданность, доведенная до крайности. В каком-то случае, может быть, достойная уважения, но никак не оправдывающая нарушение закона Клана.

При этих словах Леноры Ши-Лу по всему залу прошел одобрительный шепот.

– Если вам так кажется, прокурор, я не буду пытаться с вами спорить.

– Почему же, командир Сокольничих? Если вы нарушили закон Клана, то почему бы не поспорить с верным его исполнителем?

– При всем должном к вам уважении, прокурор, мне кажется, что я уже достаточно осветил мотивы, толкнувшие меня на действия, за которые я сейчас держу ответ. Пусть суд выносит решение. Мне нечего больше сказать.

Однако Тер Рошах все-таки сказал еще кое-что, кратко ответив на вопросы Века Квэйба, теперь уже в общем-то бесполезные. Предвидя исход дела, Квэйб ни на чем подробно не останавливался, он просто произносил вслух вопросы, посланные воинами специально для адвоката. Его удивило количество сочувствующих обвиняемым, насколько об этом можно было судить по вопросам. Вскоре он заметил, что это в основном старые воины из поколения Рошаха, заканчивавшие сейчас свою службу. Да, Рошах вызвал к себе сочувствие, в этом Квэйб был теперь уверен. Результаты голосования будут более благоприятными для обвиняемых, чем Квэйб первоначально ожидал.

Когда опрос свидетелей был закончен, Хранитель Закона провел среди членов Совета голосование. Из 493 голосовавших воинов две трети проголосовали против Тер Рошаха и Эйдена. Дело Джоанны рассматривалось отдельно, и она получила 160 голосов за и 326 против.

Как только Хранитель Закона объявил эти результаты. Тер Рошах с Эйденом встали со своих мест. Рошах как офицер с более высоким званием заговорил первым:

– Я не согласен с решением Совета. Я требую Испытания Отказа.

– Я тоже, – громко сказал Эйден.

Хан устало кивнул, затем подал какой-то знак Хранителю Закона. Большинству сидевших в зале воинов стало ясно, что судебные должностные лица не особенно удивлены этим требованием. Эйден между тем думал, что им сильно помогли собранные Тер Рошахом голоса его старых друзей. Результат голосования оказался приемлемым: Эйден быстро подсчитал, что на Испытании Отказа им придется сражаться при соотношении один к трем. Хотя это было и не очень приятно, но, по крайней мере, оставалась какая-то возможность победить. Собственно, он планировал потребовать Испытания Отказа еще до прибытия сюда и был уверен, что ситуация сложится куда менее благоприятная.

Потребовать Испытания Отказа имел право любой воин, не согласный с решением Совета. Это Испытание было учреждено в самом начале существования Клана и позволяло воинам доказать свою правоту в бою с лучшими свободными в данное время воинами Клана. Число противников рассчитывалось исходя из результатов голосования. Поскольку соотношение числа проголосовавших против Тер Рошаха и Эйдена к числу проголосовавших за них было три к одному, на Испытании Отказа они должны были встретиться с шестью воинами.

"У врага большой численный перевес, – думал Эйден, – но если действовать умело и правильным образом модифицировать БМР, то можно и победить. Трехкратное преимущество противника все же гораздо лучше шестиили семикратного, на которое можно было рассчитывать, если бы Тер Рошах не проявил политическую мудрость".

После того как Хранитель Закона объявил сроки проведения Испытания Отказа, неожиданно для всех поднялась Джоанна. Она попросила разрешения говорить.

– Да, капитан Джоанна? – спросил Хранитель Закона.

– Совет проголосовал против меня и запятнал мое имя. Две трети присутствующих здесь воинов думают, что я действовала неправильно. Я не хочу, чтобы этот позор остался со мной. Я требую, чтобы меня тоже включили в Испытание Отказа.

– Но, капитан, у вас другой результат голосования. Из каждых трех воинов против вас проголосовали только два. Зачем вам сражаться в худших условиях?

– Я так хочу. Я замешана в этом деле, но я оправдаю себя. А численность противника ничего для него не значит. Одним роботом больше, одним меньше – какая разница?

Офицеры, сидевшие в президиуме, посовещались, затем Хранитель Закона объявил, что Испытание Отказа состоится через три дня. В нем встретятся три воина с запятнанными именами и девять их судей из Клана Кречета. Сражение будет вестись на боевых роботах.

Когда они вышли из зала, Эйден догнал Тер Рошаха.

– Когда мы обсудим нашу тактику? – спросил он.

– Вы, как всегда, слишком самонадеянны и слишком много на себя берете. Мы не будем ничего обсуждать. Я не собираюсь каким-либо образом с вами объединяться. Почему вы не держали язык за зубами, как я вам приказал?

– Вы, должно быть, знаете это лучше меня. Ни один воин не пропустит шанса завоевать Родовое Имя. Я должен его заработать.

– Какой же вы дурак! Вы просто не доживете до битвы за Имя. Я увижу, как вы умрете на поле боя, и это доставит мне огромное наслаждение. До свидания, командир Эйден. Мы с вами больше никогда не будем говорить.

Глядя вслед удалявшемуся Тер Рошаху, Эйден никак не мог понять, в своем уме этот человек или нет? Он был слегка сбит с толку. Наконец он решил, что поведение Рошаха мало изменилось с прежних времен. Действия командира Сокольничих всегда с трудом поддавались объяснению.

– Ну как, к чему идет дело? – спросила подошедшая к Эйдену Джоанна.

– Тер Рошах отказался обсуждать нашу тактику на Испытании Отказа. Я думаю, ему все равно, каким будет результат Испытания.

– Возможно, он хочет умереть в бою на мостике робота, и это для него последняя возможность добиться своего.

– Если это правда, наши шансы на победу значительно уменьшаются.

– Да, я тоже не одобряю поведения Тер Рошаха. Он сделал из всего этого свою личную трагедию и хочет забрать на тот свет с собой и нас. Тем не менее я не откажусь от своих слов, сказанных перед судом. Одним или двумя противниками больше – какая разница?

– Вам следовало бы держаться в стороне, Джоанна.

– Прошу не обращаться ко мне фамильярно.

– Хорошо, капитан Джоанна. Я хочу сказать, что не буду вас винить, если вы измените свое решение. Вы пока еще можете потребовать своего собственного, отдельного Испытания Отказа.

– Нет. Я решила окончательно. Помимо всего прочего, я узнаю, есть ли какой-нибудь смысл во всем том, что говорил Тер Рошах. Возможно, в вас действительно живет дух Рамона Маттлова.

– Он ничего не говорил про дух.

– Значит, вы просто не слушали. Именно про дух он и говорил. Итак, у нас осталось три дня. Давайте обсудим, что мы должны делать. В конце концов, это Испытание не из тех, к которым мы привыкли. Все роботы противников пойдут против нас одновременно. Не будет никаких личных, привычных для нас поединков. Испытание Отказа предполагает перевес сил у вызванной стороны. Мы должны составить планы на случай различных непредвиденных обстоятельств. Особенно теперь, когда мы не знаем, чего ожидать от Тер Рошаха.

– Я согласен. Мы должны...

Эйден неожиданно замолк, увидев, что к ним приближается Марта. Он пристально смотрел на нее все время, пока она проходила мимо них, и она не могла не заметить его взгляда. На мгновение их глаза, кажется, встретились, но Марта тотчас отвернулась. Так она и прошла, ни одним словом или жестом не показав, что знает его. В былое время он побежал бы за ней и заставил заговорить. Но теперь, когда у нее было Родовое Имя и чин капитана, он не хотел подвергать себя возможному унижению в случае, если она решила бы поставить его на место.

– Поглядите-ка на нее, – проворчала Джоанна. – Я учила ее. Я исподволь внушала ей уважение к Клану и желание завоевать Родовое Имя. И теперь она проходит мимо меня, словно я мебель. Надеюсь, что на Испытании она будет в одной из машин. С каким удовольствием я тогда ее уничтожу!

Мысли Эйдена были менее агрессивными, он совершенно не думал о встрече с Мартой в поединке.

– Если с вами все в порядке, капитан, – сказал он, – то я хотел бы разработать план, позволяющий избавиться от всех наших противников за наименьший срок.

– Зачем за наименьший срок?

– Мясорубка за Путь Крови Дома Прайд начинается на следующий день. Никто, вероятно, не согласится быть моим Поручителем. Следовательно, это для меня единственный путь к Имени.

Джоанна вздохнула и – редкое явление – улыбнулась Эйдену:

– В данный момент я не знаю, кто безумнее – вы или Тер Рошах. С другой стороны, может быть, я сама сошла с ума.

28

Девять боевых роботов показались из-за гребня пологого холма одновременно, они поднимались, словно ракеты в небо, но значительно медленнее.

– Решили девять роботов: "Судьбе мы вызов бросим", – негромко декламировал Эйден по линии связи. – Но в Бога верил лишь один, и их осталось восемь.

– О чем, во имя Керенского, вы говорите?

– Это осталось у меня с детских лет. Вероятно, из какой-то игры. Гуляли восемь роботов, кругом лесная сень. Один споткнулся о пенек, и их осталось семь.

– Глупые стишки. Только глупых стишков мне сейчас и не хватает. Избавьте меня от них, Эйден.

– Хорошо, – сказал он, – тогда давайте делать то, что мы запланировали. Пора начинать.

– Что с Тер Рошахом?

– После того как он с такой тщательностью вывел из строя свою систему связи, ему остается только самому решать, следовать за нами или нет.

Они начали медленно двигаться навстречу противникам.

– Решили девять роботов... – тихо, чтобы не услышала Джоанна, пробурчал себе под нос Эйден.

Хотя Джоанна долго не соглашалась нарушить боевые традиции, Эйден все же убедил ее, что победить они смогут, только совершив что-нибудь неожиданное для врага. Из роботов они выбрали: Эйден – своего любимого "Разрушителя", а Джоанна – "Бешеного Пса", и теперь, когда они достаточно сблизились с врагом, Эйдена поразило количество тяжелых боевых роботов, брошенных против них. Он видел "Громовержца", двух "Грифонов", "Карателя", "Бешеного Пса" и "Василиска". Некоторых из этих роботов Кречеты использовали редко. Их, вероятно, переправили сюда специально для этой битвы или взяли из Центра повышения боеготовности на Железной Твердыне. Эйден разглядел еще один "Разрушитель". Рядом шли более легкие "Боевой Орел" и "Кусака".

Эйден решил выйти на поле боя в относительно легком роботе, но не захотел проигрывать противнику в огневой мощи. Он изменил обычное вооружение своего "Разрушителя", убрав с правой "руки" ПИИ и поставив на правое "плечо" установку РДД с большим, чем обычно, боезапасом. Кроме того, он поставил пусковую установку РБД. К сожалению, после этого не осталось места для противоракетной системы, которую он хотел бы иметь в любом случае.

– Ну что ж, начнем, Джоанна. Вы помните наш план?

– Разумеется. Кто станет нашей первой целью?

– "Боевой Орел". Он, кажется, опередил всех остальных. Вы согласны?

– Да, я согласна.

Эйден и Джоанна сейчас лишний раз убедились, какой большой у врага перевес в огневой мощи. Сражаться с вражескими машинами по очереди еще как-то представлялось возможным, но в случае, если они все начнут атаковать, будет просто непонятно, в кого стрелять. Ситуация складывалась еще хуже, чем, скажем, на Мясорубке, где все бились против всех и, таким образом, имели равные шансы. На Испытании Отказа действия воинов, выставленных Советом, были направлены против того, кто Испытание потребовал. Им было совершенно ни к чему стрелять друг в друга. Поэтому победить на Мясорубке было и в самом деле легче, чем на Испытании Отказа. Там, сражаясь каждый раз с единственным врагом, можно было надеяться, что остальные также заняты друг другом. А здесь, как бы быстро Эйден и Джоанна ни действовали, возможность победить, казалось, просто исключалась, особенно если учесть, что Тер Рощах отказался биться с ними заодно.

Несмотря на все это, Эйден и Джоанна решили следовать придуманному ими плану до тех пор, пока какая-нибудь неожиданная тактика, употребленная вражеской стороной, не заставит их импровизировать. Оба нацелились на "Боевого Орла". Шестьдесят огненных стрел, сорвавшись с "плеч" роботов, понеслись к противнику. Он явно не ожидал такого массированного ракетного удара и не сделал ничего. Большинство ракет попали в верхнюю часть корпуса "Орла", и после взрывов в броне зияло несколько огромных дыр. От быстро последовавшего второго залпа боевой робот качнулся, некоторое время казалось, что он теряет равновесие, и вдруг внутренности стального гиганта взорвались. Робот упал на землю. По тонкой огненной дуге, взметнувшейся за секунду до взрыва, можно было догадаться, что водитель катапультировался. Другие воины противника, пораженные тактикой, к которой прибегли Эйден и Джоанна, еще не начали боя.

– Отличная работа! – крикнула Джоанна.

– ...И их осталось восемь, – пробормотал Эйден. – Мы воспользовались тем, что противник ошеломлен. Теперь пришла пора струсить. Снова начинаем двигаться.

Тер Рошах наблюдал за тем, как сражаются Джоанна и Эйден, с почти академическим интересом. Когда-то он отвечал за качество обучения одного и имел в подчинении другую. Первого противника они уничтожили быстро, сами не получив никаких повреждений.

Затем, когда расстояние между ними и вражескими машинами сократилось, эти двое неудачников повернулись и побежала Оба развили большую скорость, причем Эйден еще и прыгнул, опередив Джоанну. Вражеский "Каратель" между тем, видимо, решил последовать его примеру и тоже совершил прыжок – весьма грациозный для робота с таким значительным весом. Однако этот прыжок был плохо рассчитан. "Каратель" приземлился совсем рядом с быстрым "Бешеным Псом" Джоанны, которая внимательно за ним следила и открыла огонь, прежде чем его водитель успел сориентироваться.

Тер Рошах развернул свою машину – довольно редко используемый "Квазар" – и выпустил залп РДД из установки на правой "руке", поставленной на место обычного лазера. Ракеты дальнего действия должны были оказаться для "Карателя" неожиданностью, потому что "Квазары" обычно не имели их на вооружении. Траекторию ракет Рошах выбрал правильно: она была довольно крута, чтобы скомпенсировать малое расстояние до цели, и, кроме того, ракеты приближались к "Карателю" под необычным углом, что, без сомнения, мешало водителю заметить их вовремя. Между тем робот уже шатался от выстрелов левого лазера Джоанны, выжигавших на его груди татуировку. Две РДД угодили "Карателю" прямо в верхнюю часть корпуса. В другой ситуации нанесенные повреждения не вывели бы машину из строя, но сейчас взрывом раскололо кабину водителя, и тот был мгновенно убит, так и не узнав, кто именно в него попал. "Бешеный Пес" Джоанны продолжал убегать, а "Каратель", напоминавший теперь расколотую раковину, остался стоять на поле боя.

На некоторое время Тер Рошах оживился. Победа над вражеским роботом напомнила ему те дни, когда он сражался плечом к плечу с Рамоном Маттловым. Теперь он сосредоточил внимание на показаниях приборов и "Бешеном Псе", который выбрал его своей целью и вовсю стрелял по нему из больших лазеров, уже нанесших "Квазару" некоторый ущерб.

– И их осталось семь, – тихо проговорил Эйден, заметив, как падает "Каратель". – Вы сделали это одними лазерами, капитан Джоанна?

– Если уж говорить правду, то это не моя заслуга.

Она объяснила, что "Каратель" уничтожен прямым попаданием ракет, выпущенных Тер Рошахом.

– Спящий гигант проснулся рано, – прокомментировал Эйден. Он видел, что на "Квазар" Рошаха нацелился "Бешеный Пес". Этот поединок производил странное впечатление: "Бешеный Пес" был намного тяжелее "Квазара", но Тер Рошах имел два преимущества перед противником. Во-первых, он очень опытный водитель; редко можно наблюдать, как воины его возраста управляют роботом. Во-вторых, "Квазар" довольно плохо известен воинам Клана Кречета.

– Нужно ли нам ему помогать? – спросила Джоанна с сомнением, в ее голосе не слышалось и тени сочувствия к Тер Рошаху.

– Нет, мы не должны тратить боезапас. Нам он не собирался помогать, так что пусть сражается на этот раз один.

– Достаточно ли далеко мы уже убежали?

– Я думаю, что достаточно. Наши преследователи разделились на две группы. Я думаю, что сейчас подошло время взяться за первую. Нам нужно, чтобы расстояние между ними еще больше увеличилось. Поворачивайте вправо. Я к вам скоро присоединюсь.

Джоанна с удивлением отметила, как быстро она выполнила приказ Эйдена. Вероятно, он все-таки настоящий воин.

Эйден повернул "Разрушитель" назад и сделал короткий прыжок навстречу двум первым преследователям – одному из "Грифонов" и "Кусаке". Одновременно он заметил, что два из четырех других роботов – "Громовержец" и "Василиск" – направились прямо за Джоанной. Расстояние между группами роботов становилось больше: в отдалении шел суровый бой между "Бешеным Псом" и "Квазаром" Тер Рошаха.

Когда Эйден приземлился и взглянул на вражеских роботов, ему пришла в голову небольшая вариация на тему тех детских стишков, которые все время вертелись у него в голове: "Семь роботов решили раз на речке поиграть, нырнули двое в глубину, и их осталось пять".

Тер Рошах пошел на Испытание Отказа, не думая о том, выиграет он или проиграет, останется жить или умрет. Гибель на Испытании не казалась ему унизительной. Это было нормально: воспротивиться решению Совета, сразиться в последнем бою и погибнуть, вместо того чтобы доживать бесполезную жизнь. Погибнуть с честью, а не сгинуть где-нибудь в качестве пушечного мяса. Но, ведя бой с "Бешеным Псом", отвечая ударом на удар, он почувствовал, что его жизнь вновь обретает смысл. Теперь ему было даже странно подумать о том, что всего несколько минут назад он был готов умереть.

На левый борт "Квазара" он установил импульсный лазер. В данный момент Рошах стрелял попеременно то из него, то из лазеров на "руке", стараясь, чтобы оружие не перегрелось.

У пилота "Бешеного Пса" не было таких ограничений. На его машине стояли две пушки Гаусса, которые каждые десять минут выстреливали шары из сверхтвердой стали размером с дыню. Уже дважды такой шар попадал в машину Рошаха, и теперь у него справа и впереди на корпусе не хватало больших участков брони. Рошаху приходилось держаться к "Бешеному Псу" только одной стороной, где броня была цела, и это означало, что он не может использовать ракетную установку на левой "руке" робота. Описывая круги и петли вокруг своего неповоротливого противника. Рошах почти постоянно находился в движении, медленно, но упорно разрушая выстрелами броневую защиту "Бешеного Пса". Пока вражескому воину не удавалось еще раз попасть в него, но Рошах знал, что это лишь вопрос времени.