Текст книги "Искатель. 1993. Выпуск №5"

Автор книги: Роберт Сильверберг

Соавторы: К. Хедли Баркер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Его слова звучали как призыв к революции.

Однако конкретной программы Ворнан не выдвигал. Лишь произнес расхожие фразы о необходимости реформирования нашего общества. Но даже они в корне отличались от всего того, что он говорил в первые месяцы пребывания в двадцатом веке. Он превращался в бунтаря, осознав, что может принести куда больше вреда, обращаясь непосредственно к массам, а не издеваясь над отдельными личностями. Крейлик понимал это не хуже моего. И я никак не мог взять в толк, почему он не отрежет Ворнану доступ к глобальной информационной системе. Похоже, он не мог остановить ход событий, воспрепятствовать революции, подготовленной его же руками.

Мотивы Ворнана оставались для нас тайной. На второй день пребывания в Буэнос-Айресе он вновь вышел к народу. На этот раз люди изо всех сил стремились пробиться к Ворнану, прикоснуться к нему рукой. Нам удалось вызволить его лишь с помощью вертолета. С него сбросили лестницу, по которой он и ретировался. Бледный, потрясенный, снимал он броню. Впервые я увидел на его лице испуг. Он бросил на броню скептический взгляд.

– Может, она не уберегает от опасности? Надежна ли эта броня?

Крейлик заверил его, что все слабые места в интегральной плате дублированы, а потому надежность защиты не вызывает сомнений. Но Ворнана, похоже, не убедил. Тот отвернулся, пытаясь взять себя в руки. Я, однако, нисколько не огорчился, узнав, что и Ворнану ведом страх. Такая толпа могла перепугать любого, в броне или без оной.

В ночь на 19 ноября мы вылетели из Буэнос-Айреса в Рио-де-Жанейро. Я пытался уснуть, но к моему креслу подошли Ворнан и Крейлик. Последний держал в руках «броню от толпы».

– Наденьте.

– Зачем?

– Чтобы научиться ею пользоваться. В Рио вам придется ходить в ней.

Остатки сна улетучились.

– Послушайте, Сэнди, если вы думаете, что я собираюсь выйти к этим людям…

– Лео, – прервал меня Ворнан, – я хочу, чтобы вы были рядом со мной.

– Ворнану не по себе от всех этих толп, и он не хочет ходить среди них один. Он попросил меня уговорить вас сопровождать его. Только вас.

– Это правда, Лео, – кивнул Ворнан. – Другим я не доверяю. А рядом с вами мне не страшно.

Убеждать он умел. Один взгляд, одна улыбка, и я готов сопровождать его в обезумевшей толпе. Я сказал ему, что согласен, и он, тронув за руку, трогательно поблагодарил меня. Но, едва он ушел, заговорил инстинкт самосохранения, и когда Крейлик протянул мне броню, я отвел его руку.

– Не могу. Позовите Ворнана. Скажите ему, что я передумал.

Перестаньте, Лео. С вами ничего не случится.

– Если я откажусь, Ворнан не выйдет к людям?

– Совершенно верно.

– Вот мы и решили эту проблему. Я не надену эту броню, и Ворнан не сможет ходить среди толпы. Мы перекроем ему кислород. Разве не этого вы хотите?

– Нет.

– Нет?

– Мы хотим, чтобы Ворнан имел возможность обратиться к людям. Они его любят. Нуждаются в нем. Мы не в праве отнять у них их героя.

– Так выдайте им этого героя. Но без меня.

– Не заставляйте меня повторяться, Лео. Он просит, чтобы вы, и только вы, сопровождали его. Если он не появится в Рио, возможны международные осложнения и еще бог знает что. Мы не можем раздражать толпу, не допуская к ней Ворнана.

– Значит, меня бросают на съедание волкам?

– Броня гарантирует абсолютную безопасность, Лео! Не отказывайтесь. Помогите нам в последний раз.

Он приводил все новые доводы и в конце концов убедил меня сдержать данное Ворнану слово. И пока мы летели на восток, на высоте двадцати миль над Амазонской впадиной, Крейлик учил меня пользоваться броней. Наука оказалась несложной, так что еще до посадки я полностью овладел ее премудростями. Ворнан не скрывал своей радости. Теперь он уже говорил о том, какое восхитительное волнение испытывает он, находясь среди людей, как отзываются они на исходящее от него обаяние. Я слушал и молчал. Пристально смотрел на него, стараясь запомнить выражение лица, сияние улыбки, ибо у меня было предчувствие, что его визит в нашу средневековую эпоху близок к завершению.

Такого скопища народу, как в Рио, видеть нам еще не доводилось. Предполагалось, что Ворнан встретится с ними на берегу океана. Наш кортеж катил по улицам великолепного города, но берега мы так и не увидели, только море голов, заполнившее широкую полосу от отелей на набережной до самой воды. Многие стояли и среди воли. Проникнуть в эту плотную толпу не было никакой возможности, а потому пришлось прибегнуть к помощи вертолетов. Мы поднялись в воздух, полетели вдоль набережной. Ворнан раздувался от гордости.

– Ради меня. Они пришли ради меня. Где мой компьютер-переводчик?

Крейлик снабдил его еще одной игрушкой. Компьютер, настроенный на голос Ворнана, переводил его речь на португальский. Ворнан говорил, пока мы летели над лесом черных рук, и слова его разносились в теплом летнем воздухе. Не могу поручиться за перевод, но по-английски говорил он красноречиво и трогательно. О мире, из которого он пришел, безмятежном и гармоничном. Свободном от страданий и тревог. Где каждый человек уникален и самоценен. Он сравнивал будущее с нашим суетливым, безрадостным временем. Толпа, которую он видит внизу, невозможна в его эпоху, ибо только голод может собирать вместе столько людей, а там, где он живет, с голодом навеки покончено. Почему, спрашивал он, вы сами выбрали такой образ жизни? Почему вам не избавиться от ваших нерушимых принципов и гордыни, не отбросить догмы и идолов, не сокрушить барьеры, разделяющие сердца? Пусть каждый человек возлюбит ближнего, как брата своего. Пусть снизойдет новый век доброты.

Он не придумал ничего нового. Другие пророки предлагали то же самое. Но говорил он с такой искренностью и страстью, что избитые фразы казались откровениями. Ужели это был Ворнан, который смеялся миру в лицо? Ужели тог Ворнан, что играючи манипулировал людьми? Этот блестящий, ни с кем не сравнимый оратор? Этот святой? Даже у меня от его слов наворачивались на глаза слезы. Так что вы можете себе представить, какой эффект производил он на тех, кто собрался на берегу, кто слушал его, прильнув к телеэкранам.

Ворнан поднялся на вершину. Стал центром нашего мира. Мы принадлежали ему. Сменив насмешку на искренность, он покорил нас всех.

Ворнан закончил проповедь. И повернулся ко мне.

– А теперь выйдем к ним, Лео.

Мы надели броню. Меня трясло от ужаса. Даже Ворнан, сдвинув бортовую панель, заколебался, глянув на ревущую внизу толпу. Но его ждали. И крики любви вздымались до небес. Магнетизм сработал в обратную сторону: Ворнана притягивало к людям.

– Идите первым, – попросил он меня. – Пожалуйста.

С отвагой камикадзе я вылез на лесенку, и меня спустили вниз с высоты в двести футов. Люди раздались в стороны. Я почувствовал ногами песок. Толпа устремилась ко мне. Но, увидев, что я – не пророк, замерла. Некоторых отбросили назад электроразряды. Я понял, что неуязвим, и успокоился. Желтоватое сияние создавало непреодолимый барьер между мной и теми, кто хотел подойти вплотную.

Спустился Ворнан. Радостный вопль вырвался из тысяч глоток. Его узнали. Он стоял рядом со мной, в сиянии собственного могущества, гордый, безмерно радостный. Я знал, о чем он думает: далеко не всякому удавалось пройти такой путь. И очень немногие становились богами еще при жизни.

– Идемте со мной, – приказал Ворнан.

Он воздел руки и неспешно зашагал вдоль берега, величественный, вызывающий благоговейный трепет. На меня внимания не обращали. Все стремились пробиться к нему. Лица их исказились, глаза остекленели. Но никто не мог прикоснуться к нему. Силовое поле сохраняло вокруг Ворнана магические три фута пустоты. Толпа раздавалась, чтобы пропустить нас, но тут же смыкалась позади. Никто не желал верить в непроницаемость брони. Даже находясь под ее защитой, я чувствовал напор толпы. Возможно, нас окружал миллион бразильцев, возможно, пять миллионов. То был величайший триумф Ворнана. Он шагал и шагал, улыбаясь, кивая, принимая как должное воздаваемые ему почести.

Черный гигант, голый по пояс, возник перед ним с блестящей от пота кожей. На мгновение застыл на фоне бездонного синего неба.

– Ворнан! – прогремел его голос. – Ворнан!

Он протянул руки к Ворнану…

И схватил его за рукав.

Образ этот навсегда остался в моей памяти: черные пальцы на светло-зеленом одеянии Ворнана. И Ворнан, хмурящийся, уставившийся на руки негра, внезапно осознавший, что броня более не защищает его.

– Лео! – завопил он.

Но тут же с ревом надвинулась толпа. Люди обезумели.

Передо мной повисла нижняя перекладина сброшенной с вертолета лестницы. Я схватился за нее, и меня потянуло наверх. Вниз я посмотрел лишь с борта вертолета. Бесформенная масса тел копошилась внизу. Меня передернуло.

В свалке погибло несколько сотен человек. Следов Ворнана не нашли.

Глава 18

Первое действие закончилось, второе, похоже, только начинается. Я не знаю, к чему приведет исчезновение Ворнана: укрепит наш дух или, наоборот, сбросит в пропасть безумия. Чтобы это понять, требуется время.

Шесть последних недель я живу в Рио. В полной изоляции, словно на Луне. Все уехали, но я остался. Квартирка у меня маленькая, лишь две комнатки, неподалеку от – того места, где разыгрался последний акт трагедии. Более месяца я не выхожу за порог. Еду мне передают по тоннелю пневмопочты. Я не гуляю по городу, не купаюсь. Друзей в Рио у меня нет. Я не понимаю ни слова по-португальски.

С пятого декабря я надиктовываю воспоминания, работа эта близится к завершению. Публиковать мои мемуары я не собираюсь. Но считаю себя обязанным максимально подробно, насколько, разумеется, позволит память, написать обо всем, что мне известно о пребывании Ворнана среди нас и о моих с ним взаимоотношениях. Затем я запечатаю пленку и положу в сейф с указанием вскрыть не ранее чем через сто лет. У меня нет желания вносить свою лепту в поток уже появившихся сплетен. Надеюсь, мои показания не потеряют своей актуальности и через столетие, но, уж во всяком случае, они не раздуют пожар, что и так полыхает в нашем мире. А более всего мне бы хотелось, чтобы тот, кто прослушает эти пленки, не сразу понял бы, о чем речь, ибо события эти давно уже уйдут в историю. Но, откровенно говоря, не верю в такой исход.

Слишком много осталось неясностей. Разорвала Ворнана толпа или он вернулся в свое время? Был ли черный гигант присланным за ним курьером? Или Ворнан перенес себя в будущее, как только защита вышла из строя? Не знаю. И почему сломалась защита? Крейлик клялся и божился в ее стопроцентной конструктивной надежности.

И вывести ее из строя могли лишь намеренно. Неужели это сделал сам Крейлик из страха перед растущим могуществом Ворнана? И использовал меня как пешку, убедив пойти навстречу желаниям Ворнана. Я согласился сопровождать его, а Крейлик подсунул ему поврежденную броню. Если так, то я был невольным соучастником убийства, я ярый противник насилия. Но у меня нет уверенности, что Ворнана убили. Я даже не знаю наверняка, погиб ли он. Одно лишь не вызывает сомнений: он ушел из нашего мира.

Я думаю, он мертв. Мы не могли позволить ему и дальше ходить среди нас. Заговорщики, убившие Цезаря, полагали, что действуют на благо общества. Ворнан ушел, но вопрос остался: сможем ли мы пережить его уход?

Мы написали достойную мифа концовку. Когда молодой бог вышел к нам, мы его убили. И теперь он разрубленный на части Осирис [17]17
  Согласно легенде Сет разрубил Осириса на 14 частей и разбросал их по всему Египту.


[Закрыть], умерший Таммуз [18]18
  Таммуз – у шумеров бог плодородия, умирающий и воскресающий каждые полгода.


[Закрыть], оплакиваемый Бальдр [19]19
  Хозяйка хель (царства мертвых) соглашалась отпустить убитого Бальдра при условии, что его будет оплакивать все мертвое и живое. Плакали все, кроме великанши Текк, обличье которой принял Локи.


[Закрыть]. Грядет час искупления грехов и воскрешения из мертвых, и я его боюсь. Живой Ворнан мог бы развенчать себя, показать миру, какой он эгоистичный, тщеславный, невежественный, аморальный, эдакая помесь петуха и волка. Ушедший Ворнан – совсем другое дело. Теперь он вне нашего контроля, ибо мы превратили его в мученика. Те, кому он нужен, будут ждать его преемника, того, кто заполнит образовавшийся вакуум. Не думаю, что мы будем испытывать недостаток в преемниках. Мы вступаем в век пророков. Грядет эра новых богов. Мы входим в век огня. Боюсь, что мне доведется увидеть эпоху Очищения, о которой говорил Ворнан.

Достаточно. Скоро полночь, подходит к концу тридцать первый день декабря. С последним ударом часов век предыдущий уступит место веку последующему. На улице царит веселье. Люди танцуют и поют. Я слышу громкие крики, в окне видны отблески фейерверков. Возможно, где-то и остались апокалипсисты, с содроганием или в блаженстве грезящие о приближении судного дня. Скоро наступит двухтысячный год. Двухтысячный. Слово это звучит для меня непривычно.

И мне пора покидать квартирку. Я выйду на улицу, к людям, чтобы отпраздновать с ними рождение нового года. Защита мне не нужна. Я в полной безопасности. Если что меня и тревожит, так это оставшиеся годы жизни. Столетие умирает. Я иду к людям.

Перевел с английского

В. ВЕБЕР

К. Хедли Баркер
ТУЗ НЕСЧАСТЬЯ

Самым, наверное, обидным во всей этой абсурдной истории Харберту Долишу представлялось то, что, не окажись проклятая официантка такой ленивой, он никогда бы не совершил убийство.

Все началось минут за десять до отправления поезда. Нестерпимый голод загнал его в привокзальное кафе. Как назло, официантка еле переставляла ноги, и Долиш, нервно ерзая на стуле, поминутно вынимал часы из кармана жилета. В конце концов заказ был ему подан, но слишком поздно – у Долиша оставалось всего-навсего две минуты, чтобы проглотить чашку чая со сдобной булочкой.

Когда он выскочил на перрон, поезд уже тронулся, и вагон, в котором он обычно играл в карты со стародавними попутчиками, был для него недосягаем.

Поезд между тем набирал скорость. Оставив мечты о преферансе, Долиш покрепче ухватил саквояж и побежал. Ему едва удалось запрыгнуть на подножку заднего вагона.

Его визави и единственный пассажир в купе – развязный щеголь, носивший галстук с булавкой в виде подковы и штиблеты с вызывающе квадратными носами, – окинул Долиша любопытным взглядом и произнес обычные в подобных ситуациях фразы о смертельной опасности, которой Долиш подвергался, вскакивая на ходу в поезд. Затем он пустился в пространный, с чудовищными подробностями рассказ о несчастном случае с неким Томасом Бигсом, которому, в отличие от Долиша, не повезло при попытке сесть в отходящий поезд, и он угодил под поезд.

Херберт Долиш, в то время далекий от самой даже мысли об убийстве, тоже разглядывал человека, которого он вскоре лишит жизни. Глупых людей он всегда переносил с трудом, его же теперешний попутчик представлялся ему самым что ни на есть ярко выраженным дураком. Тем не менее, когда тот предложил вдруг перекинуться в картишки, Долиш заметно оживился. Будучи страстным картежником, он с жадностью ухватился за это предложение.

– Я прихватил даже с собой колоду карт, – сообщил оп.

При этом его пальцы соприкоснулись с каким-то твердым предметом. Он вытащил его из кармана, смущенно улыбаясь.

– Не вздумайте только пугаться, – шутливым тоном обратился он к попутчику, кладя на стол пистолет. – Я вовсе не грабитель – купил эту штуковину сегодня в городе. В стрелковом клубе открылась секция стрельбы из пистолета. Поверьте, это весьма увлекательный вид спорта.

Попутчик в знак согласия кивнул.

– Вы позволите? – спросил он, взял со столика пистолет и стал его рассматривать с видом знатока. – Потрясная штучка! Черт меня побери, да он еще и заряжен!

– Э-э-э… Да, я купил к нему патроны, однако пусть это вас не тревожит – пистолет поставлен на предохранитель. Так во что мы сыграем? Вы умеете в суасант-сис?

– Отлично! По-нашему – шестьдесят шесть. Играл я в эту игру за океаном. Никогда не забуду, как однажды…

И Херберт Долиш начал сдавать карты.

– Какую назначим ставку? – как бы ненароком поинтересовался он, снова оглядывая туалет своего попутчика.

– Ну, скажем, пять шиллингов.

Долиш был удивлен. Он привык к значительно менее крупным ставкам, но решил не возражать, ибо считал себя достаточно опытным и способным постоять за себя игроком.

Очень скоро Долишу стало ясно, что сидевший напротив него субъект с подковкой в галстуке далеко не простой любитель карточной игры. Он удивительно ловко тасовал, трескучими каскадами пересыпая колоду из одной ладони в другую. Метал же он, привычно послюнявив языком кончики пальцев, и атласные карты, скользя в его проворных руках, точно намыленные, так и мелькали над столиком.

А Долиш проигрывал. Пять шиллингов… Десять… Пятнадцать… Тридцать пять… Пятьдесят… Он выплатил уже шесть фунтов. На его широких скулах выступил нездоровый румянец. Хватив для поднятия духа изрядный глоток из карманной фляжки, он решил сосредоточить свое внимание на том, чтобы отыграться. Но еще задолго до остановки поезда в Чатеме его проигрыш возрос до сорока шести фунтов. Стремясь во что бы то ни стало взять реванш, Долиш играл рискованно, даже безрассудно. Сердце его сжималось от тошнотворного страха – ему слишком крупно не везло, и он потерял уже гораздо больше, чем мог себе позволить. Сегодня был срок ежеквартальных платежей, и деньги, которые он проигрывал, предназначались для уплаты по счетам.

Когда проигрыш достиг семидесяти фунтов, Херберт Долиш откинулся на спинку и дрожащей рукой стер пот со лба. Его лицо побледнело, а уголки губ подрагивали.

– К сожалению, – объявил он, – я не смогу продолжить игру, просадил все, до последнего шиллинга.

– В самом деле? Ну что же, не повезло тебе, корешок. А жаль, хорошая была игра. Как мы славно сражались!

– Послушайте, – заискивающе улыбаясь, обратился к нему Долиш, – это, конечно, не совсем обычная просьба, но… Короче, не могли бы вы одолжить мне эти деньги? Я вскоре верну вам свой проигрыш, но в настоящий момент мне… Видите ли у меня…

Ловкач в неописуемом удивлении вытаращил на него глаза и нагло захохотал.

– Ну ты даешь! Приду домой, обязательно расскажу благоверной. Вот уж кто выплачет все свои глазоньки – она у меня сердобольная. Слушай, кореш, что с возу упало, то пропало. Здесь тебе не благотворительный фонд.

– Позвольте же объяснить, – в отчаянии взмолился Долиш, – вы не так меня поняли. Все обстоит несколько…

– Мой тебе совет, кореш: позабудь про эти денежки и в следующий раз никуда без няньки не ходи. Эй, какого!..

– Поднять руки, – злобно щерясь на него из-за дула пистолета, произнес Долиш. – Выше!

Даже и в этот момент ни о каком убийстве Долиш не помышлял. Ему лишь хотелось припугнуть ловкача, чтобы отобрать у него свои деньги. Он не мог себе представить, как объяснит жене потерю семидесяти фунтов стерлингов.

Однако игры с оружием всегда рискованны. Глаза у ловкача вдруг сузились, и он бросился на Долиша, а тот, зажмурившись от испуга, непроизвольно нажал на курок.

Смерть наступила мгновенно, и ловкач медленно завалился на пол, словно черт знает чем набитый мешок, а во лбу появилось отверстие, отливающее зловещей синевой.

Усилием воли Долиш овладел собой и стал обдумывать пути выхода из этой кошмарной ситуации.

Он уже собрался было спровадить тело под откос, когда на глаза ему попались наручные часы ловкача, и тут его осенила идея. Он решил перевести стрелки этих часов на пять пятьдесят, рассчитывая, что при ударе они остановятся, и если тело обнаружат не сразу, следствие решит, что погибший следовал не в этом, а в предыдущем поезде.

Переведя часы, он открыл дверь вагона и выпихнул тело из купе, отметив при этом, что скорость поезда не меньше сорока миль в час.

Сотрудник Скотленд-Ярда Веннер сел на следующее утро в поезд, отправлявшийся на Лондон в восемь сорок. Появление Долиша он и двое других его попутчиков встретили в вагоне, как обычно, грубовато-шутливыми приветствиями. Вот уже десять лет все четверо ездили на работу в одном купе и коротали дорогу за игрой в карты.

– Скорее, старый душегуб! Не забыл взять с собой карты? – кричали они. – Где это вы изволили болтаться вчера вечером, если не секрет?

– Опоздал, – отвечал Долиш. – Пришлось бежать за поездом, едва успел вскочить в последний вагон. Читали в газетах об убийстве в пятичасовом?

Смит, пересчитывая карты в переданной Долишем колоде, утвердительно кивнул.

– Бедняге всю башку размозжило, от лица почти ничего не осталось. Хотя вряд ли он уже что-либо чувствовал. Веннер, тебе известны какие-нибудь подробности, о которых газеты не сообщили?

– Мне известно много чего, о чем болтать не положено, – отозвался полицейский. – Между прочим, я осматривал это тело спустя два или три часа после убийства.

– Послушай, старина Долиш, – воскликнул Смит, – да у тебя не вся колода! Куда ты заныкал туза несчастья?

Смит называл так туза пик.

– Остался, наверное, в кармане, – предположил Долиш.

– Может, и в кармане, да только не в твоем, – с неожиданно серьезным видом произнес сотрудник Скотленд-Ярда. – Вот он, если не ошибаюсь.

И Веннер положил на столик того самого пикового туза, которого не хватало в колоде.

– Клянусь всевышним, это и в самом деле он! – вскричал Смит. – Черт побери, Веннер, как эта карта оказалась у тебя, старый ты шулер?

Веннер пристально взглянул Долишу в глаза.

– Долиш, – произнес он, положа свою руку на его плечо, – мне чертовски неприятно, но я должен тебя арестовать. Этот пиковый туз был обнаружен в рукаве убитого.

Перевел с английского

Г. ДМИТРИЕВ