Текст книги "Проблема туземцев (сборник)"

Автор книги: Роберт Шекли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Роберт Шекли
Проблема туземцев (сборник)

Мой двойник – робот

«Роботорама Снэйта» – неприметное на вид предприятие на бульваре КБ в Большом Новом Ньюарке. Оно втиснуто между ректификационным заводом и протеиновым магазином. И на витрине ничего необычного – три одетых в соответствии с назначением человекоподобных робота. Застывшие улыбки и броская реклама:

Модель ПБ-2 – повар-француз.

Модель РЛ-9 – английская няня.

Модель ИХ-5 – итальянский садовник.

Каждый готов служить вам.

Каждый внесет в ваш дом теплоту и уют ушедшего старого времени.

Я толкнул дверь и через пыльный демонстрационный зал прошел в цех – нечто среднее между бойней и мастерской великана. На полках, стеллажах и просто на полу лежали головы, руки, ноги, туловища, неприятно похожие на человеческие, если бы не торчащие провода.

Из подсобного помещения ко мне вышел Снэйт – маленький невзрачный человечек со впалыми щеками и красными заскорузлыми руками. Он был иностранец; самых лучших нелегальных роботов всегда делают иностранцы.

– Все готово, мистер Уатсон.

(Мое имя не Уатсон, имя Снэйта – не Снэйт. Фамилии, естественно, я изменил.)

Снэйт провел меня в угол, где стоял робот с обмотанной головой, и театральным жестом сорвал ткань.

Мало сказать, что робот внешне походил на меня; этот робот был мною, достоверно и безошибочно, до мельчайших подробностей. Я рассматривал это лицо, словно в первый раз заметил оттенок жесткости в твердых чертах и нетерпеливый блеск глубоко посаженных глаз. Да, то был я. Я не стал прослушивать его голос и проверять поведение. Я просто заплатил Снэйту и попросил доставить заказ на дом. Пока все шло по плану.

Я живу в Манхэттене на Верхней Пятой Вертикали. Это обходится недешево, но, чтобы видеть небо, не жалко и переплатить. Здесь же и мой рабочий кабинет. Я межпланетный маклер, специализируюсь на сбыте редких минералов.

Как всякий, кто хочет сохранить свое положение в нашем динамичном мире конкуренции, я строго придерживаюсь жесткого распорядка дня. Работа занимает большую часть моей жизни, но и всему остальному уделено место и время. Два часа в неделю уходят на дружбу, два часа – на праздный отдых. На сон предусмотрено шесть часов сорок восемь минут в сутки; я включаю снонаводитель и использую это время для изучения специальной литературы при помощи гипнопедии. И так далее.

Я все делаю только по графику. Много лет назад вместе с представителями компании «Ваша жизнь» я разработал всеобъемлющую схему, задал ее своему компьютеру и с тех пор от нее не отступаю ни на шаг.

Разумеется, предусмотрены и отклонения на случай болезни, войны, стихийных бедствий. Про запас введены две подпрограммы. Одна учитывает появление жены и преобразует график для выделения особых четырех часов в неделю. Вторая предусматривает жену и ребенка и освобождает еженедельно дополнительно еще два часа. Тщательная обработка подпрограмм позволит снизить мою производительность лишь соответственно на два и три десятых и два и девять десятых процента.

Я решил жениться в возрасте тридцати двух с половиной лет, поручив подбор жены агентству «Гарантированный матримониальный успех» – фирме с безупречной репутацией. Но тут случилось нечто совершенно непредвиденное.

Однажды в часы, отведенные на досуг, я присутствовал на свадьбе моего знакомого. Подружку нареченной звали Илэйн. Это была изящная живая девушка со светлыми волосами и очаровательной фигуркой. Мне она пришлась по вкусу, но, вернувшись домой, я тут же позабыл о ней. То есть мне казалось, что позабыл. В последующие дни и ночи ее образ неотрывно стоял перед моими глазами. У меня пропал аппетит и ухудшился сон. Мой компьютер, обработав всю доступную ему информацию, предположил, что я либо нахожусь на грани нервного расстройства, либо – и скорее всего – серьезно влюблен.

Нельзя сказать, что я был недоволен. Любовь к будущей супруге является положительным фактором для установления добрых отношений. Корпорация «Благоразумие» по моему запросу навела справки и установила, что Илэйн – в высшей степени подходящий объект. Я поручил Мистеру Счастье, известному посреднику в брачных делах, сделать за меня предложение и заняться обычными приготовлениями.

Мистер Счастье – невысокий седовласый джентльмен с блуждающей улыбкой – принес неважные новости.

– Юная дама, – сообщил он, – приверженка старых взглядов. Она ожидает от вас ухаживания.

– Что это значит конкретно? – спросил я.

– Это значит, что вы должны позвонить ей по видеофону, назначить свидание, повести ужинать, посетить с ней места общественного увеселения и так далее.

– Распорядок дня не оставляет мне времени для подобных занятий, – сказал я. – Но если это совершенно необходимо, я постараюсь освободиться в четверг с девяти до двенадцати.

– Для начала великолепно, – одобрил Мистер Счастье.

– Для начала? Сколько же вечеров мне придется на это убить?

Мистер Счастье полагал, что ухаживание по всем правилам потребует по меньшей мере три вечера в неделю и будет продолжаться в течение двух месяцев.

– Нелепо! – воскликнул я. – Можно подумать, у девушки – уйма свободного времени.

– Вовсе нет, – заверил меня Мистер Счастье. – Илэйн, подобно каждому образованному человеку наших дней, ведет очень насыщенный, детально распланированный образ жизни. Ее время целиком поглощают работа, семья, благотворительная деятельность, артистические поиски, политика.

– Так почему же она настаивает на этом расточительном занятии?

– Похоже, для нее это вопрос принципа. Короче говоря, она этого хочет.

– Илэйн склонна к нелогичным поступкам?

Мистер Счастье вздохнул:

– Что вы хотите – она ведь женщина…

Весь свой следующий час я посвятил размышлениям. На первый взгляд у меня было всего два пути: либо отказаться от Илэйн, либо потакать ее прихоти. В последнем случае я потеряю около семнадцати процентов дохода и к тому же буду проводить вечера самым глупым, скучным и непродуктивным образом.

Оба пути я счел неприемлемыми и оказался в тупике.

В досаде я ударил кулаком по столу, так что подпрыгнула старинная пепельница. Гордон, один из моих секретарей-роботов, поспешил на шум.

– Вам что-нибудь требуется, сэр?

Гордон – андроид серии ОНЛХ (ограниченно наделенные личностными характеристиками) класса «де-люкс»; худой, слегка сутулый и как две капли воды похож на Лесли Говарда. Если бы не обязательные правительственные клейма на лбу и руках, его не отличить от человека. И вот при виде Гордона меня осенило.

– Гордон, – медленно сказал я, – не знаешь ли ты, кто производит лучших индивидуализированных роботов?

– Снэйт из Большого Нового Ньюарка, – уверенно ответил он.

Я имел беседу со Снэйтом и убедился, что это вполне нормальный, в меру жадный человек. Снэйт согласился сделать робота без правительственных клейм, который был бы похож на меня и дублировал мою манеру поведения. Мне пришлось уплатить более чем солидную сумму, но я остался доволен: денег у меня было предостаточно, а вот времени – в обрез. Так все и началось.

Когда я вернулся домой, робот, посланный пневмоэкспрессом, уже ждал меня. Я оживил его и сразу принялся за дело. Мой компьютер внес всю касающуюся меня информацию непосредственно в память робота. Я ввел план ухаживания и сделал необходимые проверки. Результаты превзошли все ожидания. Окрыленный успехом, я позвонил Илэйн и договорился о встрече.

Остаток дня я разбирался с делами на бирже. Ровно в восемь Чарлз II, как я стал его называть, отправился на свидание. Я немного вздремнул и снова принялся за работу.

Чарлз II возвратился точно в полночь, согласно программе. Мне не пришлось расспрашивать его; все происшедшее было запечатлено скрытой камерой, которую Снэйт встроил роботу в левый глаз. Я смотрел и слушал начало моего ухаживания со смешанным чувством.

Робот безусловно был мной, вплоть до покашливания перед тем, как заговорить, и привычки потирать в задумчивости большой и указательный пальцы. Впервые в жизни я заметил, что мой смех неприятно напоминает хихиканье, и решил избавиться от этого и некоторых других раздражающих манер в себе и Чарлзе II.

И все же, на мой взгляд, первый опыт прошел блестяще. Я остался доволен. И работа, и ухаживание продвигались успешно. Осуществилась древняя мечта: одно «я» располагало двумя телами. Можно ли было ждать большего?

Какие изумительные вечера мы проводили! Мои переживания, хоть и не из первых рук, были искренними. До сих пор помню первую ссору с Илэйн: как красива она была в своем упрямстве и как чудесно последовавшее примирение!

Кстати, «примирение» обнаружило некоторые проблемы. Я запрограммировал Чарлза II не переступать в своих действиях определенных границ. Но жизнь показала, что человек не может предусмотреть все хитросплетения в отношениях двух независимых существ, особенно если одно из них – женщина. Ради большего правдоподобия мне пришлось пойти на уступки.

После первого потрясения я уже с интересом следил за собой и Илэйн. Какой-нибудь надутый психиатр, вполне вероятно, распознал бы в этом эротоманию или что-то и похуже. Однако подумать так – значит пренебречь самим естеством человеческой натуры. В конце концов, какой мужчина не мечтает посмотреть на себя со стороны!

Мои отношения с Илэйн развивались драматически, в поразившем меня направлении. Появилось какое-то отчаяние, какое-то любовное безумие, в чем я никогда не мог себя заподозрить. Наши встречи приобрели оттенок возвышенной печали, окрасились чувством надвигающейся неотвратимой утраты. Порой мы вовсе не разговаривали, просто сидели, держась за руки и не отрывая глаз друг от друга. А однажды Илэйн расплакалась без всякой видимой причины. «Что же нам делать?» – прошептала она. Я гладил ее волосы и не знал, что сказать.

Разумеется, я прекрасно понимаю, что все это происходило с роботом. Но робот был мной – моим двойником, моей тенью. Он вел себя так, как вел бы себя в подобной ситуации я сам; следовательно, его переживания принадлежали мне.

Все это было крайне интересно. Но настала пора подумать и о свадьбе. Я велел роботу предложить дату обручения и прекратить ухаживание как таковое.

– Ты молодец, – похвалил я. – Когда все завершится, тебе сделают пластическую операцию, наделят новыми личностными характеристиками, и ты займешь почетное место в моей фирме.

– Благодарю вас, сэр, – проговорил Чарлз II.

Его лицо было непроницаемо, и голос выражал идеальное послушание. Он отправился к Илэйн, унося мой последний дар.

Наступила полночь, а Чарльз II не возвращался. Я начал беспокоиться. К трем часам ночи я истерзал себя самыми нелепыми фантазиями, обнаружив, что способен на самую настоящую ревность. Мучительно тянулись минуты. Мои фантазии приобрели садистский характер: я уже представлял, как жестоко отомщу им обоим: роботу за неповиновение, а Илэйн за глупость – принять механическую подделку за настоящего мужчину!

Наконец я забылся сном.

Но и утром Чарлз II не пришел. Я отменил все дневные встречи и помчался к Илэйн.

– Чарлз! – воскликнула она. – Вот неожиданность! Я так рада!

Я вошел в ее квартиру с самым беспечным видом, решив сохранять спокойствие, пока не узнаю точно, что произошло ночью.

– Неожиданность? – переспросил я. – Разве я не упоминал, что могу зайти к завтраку?

– Возможно, – сказала Илэйн. – Честно говоря, я была слишком взволнована, чтобы запомнить все твои слова.

– Но ты помнишь остальное?

Она мило покраснела.

– Конечно, Чарлз. У меня на руке до сих пор остался след.

– Вот как!

– И болят губы.

– Я бы не отказался от кофе.

Она налила кофе, и я в два глотка осушил чашку.

– Ты узнаешь меня? Не находишь ли перемен со вчерашнего вечера?

– Разумеется, нет, – удивилась она. – Я, кажется, знаю все твои настроения. Чарлз, что случилось? Тебя что-то огорчило вчера?

– Да! – дико закричал я. – Мне вспомнилось, как ты голая танцевала на веранде! – Я пристально смотрел на нее, ожидая взрыва негодования.

– На меня что-то нашло, – нерешительно проговорила Илэйн. – К тому же я не была совсем голой. Ты же сам попросил…

– Да. Да-да… – Я смутился, но решил не отступать. – А когда ты пила шампанское из салатницы…

– Я только отхлебнула, – вставила она. – Это было чересчур дерзко?

– А помнишь, как мы, совсем обезумев, поменялись одеждой?

– Какие мы с тобой испорченные! – рассмеялась она.

Я встал.

– Илэйн, что именно ты делала прошлой ночью?

– Странный вопрос, – произнесла она. – Была с тобой. Все, о чем ты говорил…

– Я это выдумал.

– Тогда с кем был ты?

– Я был дома, один.

Она замолчала и с минуту собиралась с мыслями.

– Чарлз, мне надо тебе признаться.

Я в ожидании скрестил руки на груди.

– Я тоже вчера была дома одна.

Мои брови поползли вверх.

– А остальные дни?

Она глубоко вздохнула:

– У меня больше нет сил тебя обманывать. Мне действительно хотелось старомодного ухаживания. Но когда настала пора, я убедилась, что у меня нет на это ни минуты. Видишь ли, как раз заканчивался курс ацтекской керамики, и меня выбрали председателем Лиги помощи алеутам, да и мой новый магазин женского платья требовал особого внимания…

– И что ты сделала?

– Ну, не могла же я сказать тебе: «Послушай, давай бросим эти ухаживания и поженимся». В конце концов, мы едва были знакомы.

– Что ты сделала?

Она опустила голову.

– Кое-кто из моих подруг попадал в подобные переделки… Они обращались к одному специалисту по роботам, Снэйту… Почему ты смеешься?

– Я тоже должен тебе признаться. Снэйт помог и мне.

– Чарлз! Ты послал робота ухаживать за мной? Как ты мог? А если бы я сама…

– По-моему, ни ты, ни я не вправе возмущаться. Твой робот вернулся?

– Нет. Я решила, что Илэйн II и ты…

Я покачал головой:

– Я никогда не встречался с Илэйн II, а ты – с Чарлзом II. Наши роботы, надо думать, так увлеклись друг другом, что сбежали вместе.

– Разве роботы на это способны?

– Наши – способны. По всей видимости, они перепрограммировали друг друга.

– Или просто полюбили, – с завистью произнесла Илэйн.

– Я выясню, что произошло. Но сейчас, Илэйн, давай подумаем о себе. Предлагаю пожениться при первой же возможности.

– Да, Чарлз, – промурлыкала она.

Мы поцеловались. А потом кропотливо стали координировать наши графики.

Мне удалось проследить путь беглецов до космодрома Кеннеди. Оттуда они попали на Пятую станцию, где пересели на экспресс, отправлявшийся к созвездию Кентавра. Продолжать поиски не имело смысла. Они могли избрать любую из дюжины планет.

Пережитое произвело на нас с Илэйн глубокое впечатление. Мы поняли, что слишком привержены принципу «время – деньги» и пренебрегаем простыми древними радостями. И поступили, как подсказали наши сердца, – выкроили по часу из каждого дня – семь часов в неделю! – лишь для того, чтобы быть вместе. Друзья считают нас глупыми романтиками, но мы не обращаем на это внимания. Чарлз II и Илэйн II, наши «альтер эго», поддержали бы нас.

Осталось добавить только одно. Как-то ночью Илэйн проснулась в истерике. Ей привиделось во сне, что Чарлз II и Илэйн II – настоящие люди, которые вырвались из холодной деловитости Земли в какой-то другой, простой и более щедрый на человеческое тепло мир. А мы – роботы, оставленные на их месте и запрограммированные верить в то, что мы люди.

Я объяснил Илэйн всю нелепость ее сна. Это было непросто и заняло много времени, но в конце концов я ее убедил. Мы – счастливая пара. Теперь я должен кончать свой рассказ и идти работать.

Минимум необходимого

Мать ее предостерегала:

– В своем ли ты уме, Амелия? Как тебе взбрело в голову выходить замуж за пионера-первооткрывателя? Разве можно быть счастливой в пустыне?

– Кэп – не пустыня, мама, – отвечала Амелия.

– Там же нет никакой цивилизации. Это отсталый, необжитый край. И потом, надолго ли он там осядет? Я знаю этих людей, ему обязательно захочется освоить еще какое-нибудь новое место.

– В таком случае мы будем осваивать его вместе, – отвечала Амелия, не сомневаясь, что и она по натуре первооткрыватель.

Ее мать не была столь уверена:

– Жизнь в неисследованных краях трудна, дорогая. Труднее, чем ты представляешь. Ты в самом деле готова оставить друзей, лишиться тех удобств, в которых выросла?

– Да!

Ее мать хотела еще что-то сказать. Однако после смерти мужа она стала менее уверенной в своих принципах и менее склонной навязывать их другим.

– Твоя жизнь – тебе и решать, – помолчав, сказала она.

– Не беспокойся, мама, я знаю, что делаю, – сказала Амелия.

Она знала, что Дирк Богрен не терпит тесноты. Он был крупным мужчиной и нуждался в просторе, тишине и свежем воздухе. Он рассказывал ей о своем отце, который поселился в только что освоенной пустыне Гоби. Когда там стало настолько тесно, что власти округа постановили обнести участки заборами, он не выдержал. Он умер, обратившись лицом к звездам.

Дирк был такой же. Она вышла за него замуж и переехала жить на безлюдный Кэп Южного полюса.

Однако за ними следом двинулись переселенцы, и вскоре Кэп стал называться Кэп-сити. Выросли магазины и заводы, аккуратненькие дачные поселки растянулись по земле, согреваемой атомной энергией.

Все началось гораздо раньше, чем она предполагала.

Как-то вечером они сидели на веранде. Дирк рассматривал свой участок. Взгляд его задержался на верхушке радарной мачты, возвышающейся на далеком холме.

– Здесь становится тесновато, – сказал он наконец.

– Да… немного, – согласилась Амелия.

– Недалеко время, когда здесь начнут делать площадки для игры в гольф. Как думаешь, не пора ли нам отсюда двигаться?

– Хорошо, – сказала Амелия после секундного колебания. Так они и договорились.

Они продали ферму. Купили подержанную ракету и загрузили ее самым необходимым. Вечером накануне отлета друзья устроили Дирку проводы. Они были старожилами и помнили время, когда Кэп был наполовину скрыт снегом и льдом. Втайне завидуя, они подтрунивали над Дирком.

– Так, значит, держишь путь на астероиды?

– Вот именно, – сказал Дирк.

– Но ты же белоручка! – поддразнивал его один старик. – Легкая жизнь испортила тебя, Дирк.

– Не знаю.

– А ты уверен, что еще сможешь проработать полный пятичасовой рабочий день?

Дирк широко улыбался, слушая советы, и прислушивался к тому, что говорили женщины Амелии:

– Возьмите побольше теплых вещей. Я помню, на Марсе…

– Не забудьте медицинское оборудование…

– Вся беда с малой тяжестью в том…

– Дирк! – воскликнул один. – Неужели ты заберешь такую милую крошку на астероид?

– Конечно, – сказал Дирк.

– Ей там не понравится, – предостерег другой. – Ни вечеринок, ни новых платьев, ни безделушек.

– Люди там сходят с ума от перенапряжения.

– Не верьте им, – поспешила вставить женщина постарше. – Привыкнете, и вам там понравится.

– Я уверена, что понравится, – вежливо сказала Амелия, надеясь, что говорит правду.

Незадолго до вылета она позвонила матери и обо всем рассказала.

Мать не удивилась.

– Ну что же, доченька, – сказала она. – Легко тебе не будет. Но ведь ты знала об этом, когда выходила за него замуж. Астероиды… именно туда мечтал отправиться твой отец.

Амелия помнила отца – очень мягкого и доброго человека. Каждый вечер, вернувшись из банка, он перечитывал объявления о продаже подержанных ракет и составлял подробные списки снаряжения, которое потребуется пионеру. Мама была настроена решительно против всяких перемен, и поколебать ее было невозможно. Дело редко доходило до открытых ссор, однако чувство взаимной обиды росло, пока в машину, в которой отец возвращался из банка, не врезался вертолет.

– Постарайся быть ему хорошей женой, – напутствовала ее мать.

– Разумеется, – сказала Амелия с легким раздражением.

Граница освоенной территории пролегала в космосе. Земля была укрощена и обжита. Дирк изучил имевшиеся карты кольца астероидов, но это ему не много дало: никто еще не проникал в такие глубины, и весь обширный район был просто помечен как «неисследованная область».

Полет был длительный и опасный, но впереди была свободная земля, которую оставалось только взять, и простор, необходимый человеку. Дирк уверенно вел корабль сквозь меняющиеся очертания скоплений космической пыли. Хотя точный маршрут не был проложен, нос ракеты неизменно был нацелен в глубины космоса.

– Мы не вернемся, – сказал он Амелии, – поэтому нет смысла вычерчивать маршрут.

Она кивнула, но у нее захватило дыхание при виде смутных мертвых бликов, маячивших впереди. Она невольно испытывала страх при мысли о новой жизни – мрачном и одиноком существовании в необитаемых местах. Задрожав, она положила руку на руку Дирка.

Он улыбнулся, не отрывая взгляда от приборов.

Корабль опустился на обломок скалы в несколько миль длиной и милю шириной. Теперь это был их темный, лишенный воздуха мирок; они возвели Барокупол и включили гравитацию. Как только она достигла нормальной величины, Дирк занялся сборкой Контрольного робота. Это было долгим и трудным делом, но наконец он вставил ленту и включил контакты.

Робот принялся за работу, Дирк включил все наличные прожекторы. При помощи небольшого подъемного крана он извлек из трюма корабля складной домик, установил его близ центра купола и подключил. Домик развернулся, как гигантский бутон, распустившись в аккуратное пятикомнатное жилище с необходимой обстановкой, кухней, водопроводом и санузлом.

Начало было положено. Но распаковать все сразу было невозможно. Температурный контроль был запрятан где-то глубоко в трюме ракеты, и Дирку пришлось нагреть дом вспомогательным утеплителем, подсоединенным к генератору.

Амелия так замерзла, что не могла приготовить обед: температура внутри жилища была где-то в районе 10 градусов. Бессильной оказалась даже меховая одежда фирмы «Эксплорер», а от жуткого света флюоресцентных ламп Амелии становилось еще холоднее.

– Дирк, – робко попросила она, – нельзя ли сделать потеплее?

– Пожалуй, можно, но это ослабит робота.

– Разве? – сказала Амелия. – Тогда уж я потерплю.

При свете флюоресцентных ламп работать было просто невозможно. Она ошиблась делением на шкале Походного рационного аппарата, и бифштекс вышел пережаренным, картошка недоваренной, а яблочный пирог так и остался неразмороженным.

– Боюсь, я не очень гожусь для походной жизни, – сказала Амелия, пытаясь улыбнуться.

– Ничего, – успокоил ее Дирк, расправляясь с обедом, словно это была обычная земная еда.

Они легли спать. Амелия не могла уснуть на походном матраце. Правда, она испытывала сомнительное удовлетворение оттого, что Дирку тоже неудобно. На Кэпе он привык к сравнительно легкой жизни.

Когда они проснулись, все вокруг показалось веселее. Контрольный робот, проработав всю ночь, установил Главный генератор. Теперь у них было свое маленькое солнце в небе и нечто похожее на смену дня и ночи. Контрольный робот собрал тяжелых Сельскохозяйственных роботов, а те, в свою очередь, Домашних роботов.

Дирк руководил подготовкой почвенного слоя и координировал работу Сельскохозяйственных роботов, которые производили посадку семян по способу принудительного вызревания. Он теперь работал по пять часов в день и, когда маленькое солнце опускалось за горизонт, возвращался домой вконец измученный.

Тем временем Амелия запрограммировала основной дневной рацион, и однажды вечером она смогла угостить мужа простым, но питательным обедом из восьми блюд.

– Конечно, это не заказной обед из двадцати блюд, – извинялась она, в то время как Дирк налегал на закуску.

– Все равно не мог никогда всего доесть, – отвечал Дирк.

– И вино не охлаждено как следует…

Дирк поднял голову и улыбнулся:

– Что ты выдумываешь, милая? Я могу пить теплую кока-колу и даже не замечу этого.

– Пока я здесь готовлю, этому не бывать, – сказала Амелия. Но она уже оценила одно преимущество жизни пионеров: голодный мужчина съест все, что бы перед ним ни поставили.

После того как Дирк помог Амелии сложить посуду в мойку, он установил в гостиной проектор. На экране замелькали кадры кинопрограммы, а они сидели в прочных креслах из пенопласта, как поколения пионеров перед ними. Незыблемость этой традиции глубоко тронула Амелию.

Дирк распаковал постель и отрегулировал под ней гравитацию. В эту ночь они спали так же крепко, как в свое время на Кэпе.

Однако работа на астероиде не терпела простоя. Дирк работал по пять, а то и по шесть часов в сутки с Сельскохозяйственными роботами, менял ленты, выкрикивал команды, выбивался из сил, чтобы выжать из роботов все, что можно. Через несколько дней растения, посаженные методом принудительного вызревания, зазеленели на фоне черной синтетической почвы. Однако с самого начала было ясно, что урожай собирать не придется.

Дирк стиснул зубы и приказал роботам вносить в почву микроэлементы. Он повозился с солнцем, пока не возросло ультрафиолетовое излучение. Прошла неделя, но заметных изменений не произошло.

В тот день Амелия вышла в поле. Под глазами у Дирка лежали глубокие тени. Он стоял, сжав кулаки, и глядел на чахлую карликовую кукурузу, не доходившую ему до колена.

Амелия не знала, что сказать. Она ласково взяла его за руку.

– Мы еще не сдались, – пробормотал Дирк.

– Что ты собираешься делать? – спросила Амелия.

– Если потребуется, я буду сеять каждую неделю. Я буду гонять роботов, пока их суставы не заклинит. Земля родит. Она должна родить.

Амелия отступила на шаг, пораженная страстностью, с которой он произнес эти слова. Однако она понимала, каково ему. На Земле фермеру достаточно было приказать Контрольному роботу, и через несколько дней можно было собирать урожай. Не покладая рук Дирк выхаживал этот несчастный посев больше недели.

– Что ты будешь делать с кукурузой? – спросила она.

– Скормлю скотине, – презрительно сказал Дирк. Они вместе пошли к дому в наступивших сумерках.

На следующий день Дирк разморозил и одушевил домашних животных и возвел для них загоны и стойла. Животные с удовольствием поедали кукурузу. Семена снова посадили в синтетическую почву, и на этот раз всходы поднялись до нормальных размеров.

У Амелии не хватало времени любоваться этой победой. Хотя их пятикомнатное жилище по земным стандартам было маленьким, оно нуждалось в хозяйском глазе.

Ей было нелегко. Амелия выросла в обычном загородном доме, где вся работа по хозяйству автоматически программировалась. Здесь же каждый вид работ выполнялся отдельной машиной. Некогда было убирать их в стенные ниши, и они вечно путались под ногами, портили весь вид, делали дом похожим на механическую мастерскую.

Централизованного пульта не было. Приборы, кнопки и переключатели были развешаны на времянках где попало. Поначалу ей приходилось тратить массу времени на то, чтобы обнаружить выключатели аппаратов химчистки, мытья полов, мытья окон и приборов, выполнявших другие необходимые операции, которые дома считались само собой разумеющимися. Дирк обещал соединить все цепи, но был вечно занят.

Домашние роботы просто выводили из себя. Эти походные модели обладали большим запасом прочности, но не вышколенностью, к которой она привыкла… Запоминающая способность у них была слабой, и они ничего не умели предугадывать. К концу дня у Амелии звенело в ушах от их грубых надтреснутых голосов. Большую часть времени дом ее выглядел так, будто роботы не убирали, а разрушали его.

Долгие пятичасовые рабочие дни тянулись, заполненные скучной повседневной работой, пока Амелия не почувствовала, что ей невмоготу. В отчаянии она связалась с мастерской по телесети.

На небольшом экране она увидела мать, которая сидела на своем любимом пневмокресле у стены из поляризованного стекла. Стена была включена на видимость, и вдалеке Амелия могла различить городские здания, взмывающие ввысь во всей своей сверкающей красе.

– Что случилось? – спросила мать.

Сзади к ее креслу плавно придвинулся робот и бесшумно поставил чашку чаю. Амелия была уверена, что никакой команды не было. Чувствительный механизм предугадал желание старой женщины. К этому приучались роботы на Земле после долгого общения с семьей.

– Так вот… – почти истерически начала объяснять Амелия.

Ее собственный робот прошел, шатаясь, через комнату и чуть не выломал дверь, потому что фотореле среагировало недостаточно быстро. Это было уже слишком.

– Я хочу домой! – заплакала Амелия.

– Ты знаешь, что тебе всегда здесь будут рады, дорогая. Но что думает твой муж?

– Дирк приедет, я уверена. Мы найдем ему хорошую работу, не правда ли, мама?

– Наверняка найдем. Но разве он этого хочет?

– Что? – не поняла Амелия.

– Будет ли такой человек, как он, счастлив на Земле? Захочет ли он вернуться?

– Захочет, если он меня любит.

– А ты его любишь?

– Мама, это нечестно! – сказала Амелия, и у нее комок подступил к горлу.

– Никогда не надо заставлять мужчину делать то, чего он не хочет, – сказала мать. – Твой отец… Во всяком случае, неужели ты не сможешь все наладить?

– Не знаю, – сказала Амелия. – Я… я попробую.

После этого дела действительно пошли лучше. Амелия стала привыкать к дому, научилась не обращать внимания на мелкие неудобства. Она поняла, что когда-нибудь это место будет таким же уютным, каким они сделали в конце концов свою ферму на Кэпе.

Но они уехали с Кэпа. Как только астероид станет обжитым, Дирку снова захочется отправиться в дикие края.

Однажды Дирк увидел, что Амелия сидит у их крошечного плавательного бассейна и горько плачет.

– Эй! – крикнул он. – Что случилось?

– Ничего.

Он неумело погладил ее волосы.

– Скажи мне.

– Нет, ничего.

– Нет, скажи мне.

– В общем, это все из-за того, что я работаю, чтобы создать уют, развешиваю шторы, обучаю роботов и прочее и в то же время знаю…

– Что знаешь?

– Когда-нибудь ты захочешь сняться с этого места, и все это было ни к чему. – Она подняла голову и попыталась улыбнуться. – Прости, Дирк, мне не следовало об этом говорить.

Дирк некоторое время думал. Затем он внимательно посмотрел на нее и сказал:

– Я хочу, чтобы ты была счастливой. Ты ведь веришь этому?

Она кивнула.

– Пожалуй, мы достаточно переезжали с места на место. Наш дом здесь. Здесь мы и останемся.

– Правда, Дирк?

– Обещаю тебе.

Она крепко его обняла. А потом вспомнила:

– Боже! Мой наполеон сгорит! – И побежала на кухню.

Для Амелии наступило счастливое время. Заранее настроенное солнце вспыхивало утром во всем своем великолепии и звало их к исполнению ежедневных обязанностей. После питательного завтрака начиналась работа.

Скучно никогда не было. Амелия с Дирком возводили противометеоритную сетку для укрепления Барокупола. Или же возились с Ветромашиной, которая должна была помочь одушевленным пчелам в опылении растений.

По вечерам у них были настоящие закаты. Иногда Дирк заставлял Сельскохозяйственных роботов исполнять неуклюжий танец. Он был строгим, но чутким хозяином. Он считал, что небольшое разнообразие полезно для роботов так же, как и для людей.