Текст книги "Терапия"

Автор книги: Роберт Шекли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Шекли Роберт
Терапия

Роберт ШЕКЛИ

ТЕРАПИЯ

2 мая 2103 года Элвуд Кэсвел быстро шагал по Бродвею с заряженным револьвером в кармане пиджака. Он не имел намерения пускать его в ход, но опасался, что все же может это сделать. Такое предположение не было лишено оснований, потому что Кэсвел страдал манией убийства.

Был мягкий туманный весенний день, в воздухе пахло дождем и цветущим кизилом. Кэсвел сжимал револьвер в потной ладони и пытался придумать хотя бы один веский аргумент, чтобы не убивать человека по фамилии Мэгнесен, который на днях сказал, что Кэсвел чудесно выглядит.

"Какое дело Мэгнесену, как я выгляжу? Проклятые любопытные, лезут не в свои дела, всегда все портят..."

Кэсвел был невысокого роста холерик с сердитыми воспаленными глазами, челюстями бульдога и волосами цвета имбиря. Каждый встречал людей подобного типа; забравшись на ящик из-под дезинфицирующих средств, они произносят речи перед толпой вышедших на обеденный перерыв служащих и иронически настроенных студентов, выкрикивая лозунги вроде: "Марс для марсиан, Венера для венерианцев!"

Однако, по правде говоря, Кэсвела не интересовало тяжелое социальное положение населения других планет. Он работал кондуктором ракетобуса нью-йоркской корпорации "Рэпид транзит". Он не лез в чужие дела. К тому же он был абсолютно сумасшедшим.

К счастью, бывали моменты, когда он понимал это, по крайней мере половиной своего сознания.

Пот лил с Кэсвела градом, пока он шел по Бродвею к Сорок третьей улице, где находился магазин "Домашние терапевтические приборы". Скоро закончится рабочий день и его друг Мэгнесен возвратится в свою небольшую квартиру, совсем недалеко от дома Кэсвела. Как легко, как приятно было бы небрежно войти, обменяться одной-двумя фразами и затем...

Нет! Кэсвел глотнул воздуха и напомнил себе, что у него нет настоящего желания никого убивать. Убивать нехорошо. Его посадят за решетку, друзья его не поймут, да и мама никогда этого не одобрит.

Однако эти аргументы были слабыми, слишком заумными и совсем не убедительными. От фактов не скроешься: он хочет убить Мэгнесена.

Разве такое сильное желание может быть нехорошим? Или даже нездоровым?

Да, может! Со сдавленным стоном Кэсвел пробежал последние несколько шагов к магазину "Домашние терапевтические приборы".

Обстановка внутри магазина сразу принесла облегчение. Свет был мягким, шторы – спокойных тонов, и даже выставленные здесь мерцающие терапевтические машины не слишком бросались в глаза. Вот где приятно просто прилечь на ковер под сень терапевтических машин в твердой уверенности, что тебя ожидает избавление от всех неприятностей.

Светловолосый продавец с длинным породистым носом бесшумно (но не вкрадчиво) подплыл к нему и негромко спросил:

– Не нужна ли помощь?

– Терапию! – пробормотал Кэсвел.

– Разумеется, сэр, – обаятельно улыбнулся продавец, разглаживая лацканы пиджака. – Мы для этого и существуем. – Он пристально посмотрел на Кэсвела, быстро поставил в уме диагноз и постучал по сверкающему белизной и медью аппарату. – Вот это, – сказал продавец, – новый Алкоголеразгрузитель фирмы "ИБМ", рекламируется самыми популярными журналами. Привлекательное дополнение к мебели, согласитесь, что он украсит любую квартиру. Внутри имеется телевизор.

Ловким движением узкой кисти продавец открыл Алкоголеразгрузитель, показав телеэкран размером 52 дюйма.

– Мне нужно... – начал Кэсвел.

– Терапию, – закончил за него продавец. – Конечно. Я хочу только подчеркнуть, что эта модель никогда не поставит в неудобное положение вас, ваших друзей или близких. Обратите внимание на утопленную шкалу желаемой интенсивности потребления спиртного. Видите? Если не хотите совсем воздерживаться, можете установить любое из следующих делений: "много", "умеренно", "в компании" или "для аппетита". Это новинка, уникальная в механотерапии.

– Я не алкоголик, – с достоинством сказал Кэсвел. – Корпорация "Нью-Йорк рэпид трэнзит" не нанимает алкоголиков.

– Понимаю, – сказал продавец, недоверчиво глядя на слезящиеся глаза Кэсвела. – Вы, кажется, человек нервный. Быть может, портативный успокаиватель фирмы "Бендикс"...

– Нервы тут тоже ни при чем. Что у вас есть против мании убийства?

Продавец пождал губы.

– Шизофренического или маниакально-депрессивного происхождения?

– Не знаю, – признался Кэсвел, несколько растерявшись.

– В общем, это не имеет значения, – сказал продавец. – Моя собственная теория. За время работы в магазине я пришел к выводу, что рыжие и блондины предрасположены к шизофрении, а брюнеты – к маниакальной депрессии.

– Интересно. Вы давно здесь работаете?

– Неделю. Итак, сэр, вот что вам нужно.

– Что это?

– Рекс-Регенератор, созданный фирмой "Дженерал моторс". Красив, не правда ли? Вписывается в любой интерьер, внутри отлично оборудованный портативный бар. Ваши друзья, семья, родственники никогда не догадаются...

– Излечит ли он манию убийства? – спросил Кэсвел. – Сильную.

– Вне всякого сомнения. Это совсем не то, что маленькие 10-амперные аппараты для невротиков. Это стационарная 25-амперная машина с большим запасом прочности, предназначенная для действительно тяжелых, застарелых случаев.

– Как раз то, что у меня, – сказал Кэсвел с простительной гордостью.

– Эта малютка все из вас вышибет. Большие, сверхпрочные подшипники! Мощная система охлаждения! Абсолютная изоляция! Диапазон чувствительности более...

– Я беру его, – сказал Кэсвел. – Сейчас же. Заплачу сразу.

– Отлично. Я только позвоню на склад...

– Я могу взять этот, – сказал Кэсвел, вынимая бумажник. – Хочу побыстрее его испробовать. Вы знаете, я собираюсь убить моего друга Мэгнесена.

Продавец сочувственно щелкнул языком:

– Вам этого не захочется... Плюс пять процентов налог. Благодарю вас, сэр. Подробную инструкцию вы обнаружите внутри.

Кэсвел поблагодарил его, обхватил Регенератор обеими руками и поспешил к выходу.

Вычислив свою комиссию, продавец улыбнулся про себя и закурил. Однако неожиданно появившийся из своего кабинета управляющий – крупный представительный мужчина в пенсне – испортил все удовольствие.

– Хэскинс, – сказал управляющий, – по-моему, я уже советовал вам избавиться от этой нечистоплотной привычки.

– Да, мистер Фолансби, простите, сэр, – извинился Хэскинс, гася сигарету. – Я немедленно воспользуюсь Деникотинизатором с витрины. Совершил довольно выгодную продажу, мистер Фолансби. Один из больших Рекс-Регенераторов.

– Вот как? – Новость произвела на управляющего впечатление. – Не часто нам удается... подождите! Не хотите ли вы сказать, что продали демонстрационную модель?

– А что... вы знаете, боюсь, что да, мистер Фолансби. Покупатель очень спешил. А разве...

Фолансби всплеснул руками и схватился за голову.

– Хэскинс, я вас предупреждал. Я наверняка вас предупреждал! Демонстрационный Регенератор был марсианской моделью. Для механотерапии марсиан.

– Ага, – сказал Хэскинс. Он подумал мгновение. – Понимаю.

Фолансби смотрел на своего подчиненного в зловещем молчании.

– Но какое это имеет значение? – быстро спросил Хэскинс. – Машина ведь не различает. Мне думается, она будет лечить манию убийства, даже если пациент и не марсианин.

– У марсианской расы никогда не проявлялось склонности к убийству. Марсианский вариант Регенератора не способен даже понять такое. Безусловно, Регенератор попытается провести лечение. Он обязан. Но от чего он будет лечить?

– Понимаю, – сказал Хэскинс.

– Беднягу надо остановить, прежде чем... вы сказали, у него мания убийства? Я ни за что не ручаюсь! Его адрес, скорее!

– Видите ли, мистер Фолансби, он так спешил...

Управляющий долго смотрел на продавца, не веря своим ушам.

– Вызывайте полицию! Свяжитесь с отделом безопасности "Дженерал моторс"! Разыщите его!

Хэскинс бросился к двери.

– Стойте! – крикнул управляющий, натягивая плащ. – Я с вами!

Элвуд Кэсвел возвратился домой на таксокоптере. Он втащил Регенератор в гостиную, придвинул его к кушетке и окинул оценивающим взглядом.

– А продавец прав, – сказал он наконец. – Действительно, подходит к обстановке.

С эстетической точки зрения Регенератор оказался удачным приобретением.

Кэсвел полюбовался им еще немного, а затем пошел на кухню приготовить себе бутерброд с курицей. Он ел медленно, не спуская глаз с точки, находившейся несколько выше и левее кухонных часов.

"Будь ты проклят, Мэгнесен! Грязный, лживый, коварный, враг всего чистого и непорочного на земле..."

Вынув револьвер из кармана, он положил его на стол и повертел в разные стороны своим негнущимся пальцем.

Пора начинать терапию.

Если бы не...

Кэсвел с беспокойством почувствовал, что не хочет избавиться от желания убить Мэгнесена. Что будет с ним, если он лишится этой потребности? Жизнь потеряет смысл, содержание, весь вкус и остроту. Она станет бесконечно нудной.

Кроме того, Мэгнесен принес ему большое личное горе, о котором не хотелось вспоминать.

Айрин!

Его бедная сестра, обесчещенная сладкоречивым и хитрым Мэгнесеном, погубленная и брошенная. Разве может быть более убедительная причина, чтобы взять револьвер...

С трудом Кэсвел вспомнил, что у него никогда не было сестры. Теперь самое время приступить к терапии. Он прошел в гостиную и вынул инструкцию, засунутую в вентиляционное отверстие аппарата. Развернув ее, он прочел:

"Для пользования Регенератором модели Рекс:

1. Поставьте Регенератор рядом с удобной кушеткой (удобную кушетку можно приобрести за дополнительную плату в любом магазине "Дженерал моторc").

2. Воткните вилку в комнатную розетку.

3. Наденьте раздвижной контактный обруч на голову. Вот и все! Ваш Регенератор сделает все остальное! Никаких языковых барьеров и проблем диалекта, потому что Регенератор общается методом Непосредственного Чувственного Контакта (патент заявлен). Единственное, что от вас требуется, – довериться аппарату.

Вы не должны испытывать смущение или стыд. У всех есть проблемы, иногда посложнее ваших! Регенератор не интересуется вашей нравственностью или этическими принципами, поэтому не считайте, что он вас судит. Он лишь пытается помочь вам стать здоровым и счастливым.

Как только Регенератор соберет и обработает достаточное количество информации, он начнет лечение. От вас самих зависит продолжительность сеансов. Приказываете вы! И, конечно, вы вправе прервать сеанс в любой момент.

Вот и все! Просто, не правда ли? А теперь включайте ваш Регенератор фирмы "Дженерал моторс" и становитесь нормальным!"

– Ничего сложного, – сказал себе Кэсвел.

Он подвинул Регенератор ближе к кушетке и включил его. Взял обруч, начал надевать его на голову, остановился.

– Я чувствую себя так глупо! – хихикнул он.

Неожиданно он закрыл рот и вызывающе взглянул на черную, поблескивающую никелировкой машину.

– Так, значит, ты считаешь, что можешь сделать меня нормальным, а?

Регенератор не отвечал.

– Ладно, попробуй. – Он натянул обруч на голову, лег на кушетку и скрестил руки на груди.

Ничего не произошло. Кэсвел устроился поудобнее. Почесал плечо и немного передвинул обруч. Ничего. Мысли его начали расползаться.

"Мэгнесен! Ты наглый высокомерный урод, отвратительный..."

– Добрый день, – прозвучал в его голове голос. – Я ваш механотерапевт.

Кэсвел виновато заерзал.

– Здравствуйте. Я тут просто... ну, вы понимаете... вроде как бы...

– Понимаю, – успокаивающе сказала машина. – Ведь мы все, так или иначе... В данный момент я изучаю ваше подсознание с целью синтеза, диагноза, прогноза и лечения. Я обнаруживаю...

– Да?

– Один момент. – Регенератор молчал несколько минут. Потом неуверенно сказал: – Весьма необычный случай,

– Правда? – спросил довольный Кэсвел.

– Да. Коэффициенты похожи на... я, правда, не уверен... механический голос аппарата стал затухать. Индикаторная лампочка замигала и погасла.

– Эй, в чем дело?

– Какая-то путаница, – ответила машина. – Однако, – продолжала она окрепшим голосом, – необычайная природа симптомов не может поставить в тупик квалифицированную терапевтическую машину. Любой симптом, как он ни причудлив, является всего лишь сигналом, признаком внутреннего несоответствия. А все симптомы можно объяснять на основе общепринятой и доказанной теории. Поскольку теория эффективна, симптомы должны с нею согласовываться. Будем исходить из этой предпосылки.

– А вы уверены, что делаете то, что нужно? – спросил Кэсвел, у которого кружилась голова.

Сверкнув индикатором, машина отрезала:

– Современная механотерапия – точная наука, не допускающая каких-либо значительных ошибок. Начнем со словесных ассоциаций.

– Валяйте, – сказал Кэсвел.

– Жилище?

– Дом.

– Собака?

– Кошка.

– Флифл?

Кэсвел замешкался, пытаясь сообразить. Чем-то это слово напоминало марсианское, но могло быть и венерианским или...

– Флифл? – повторил Регенератор.

– Марфуш, – сымпровизировал Кэсвел.

– Громкий?

– Сладкий.

– Зеленый?

– Мама.

– Тханагойес?

– Патаматонга.

– Арридес?

– Нексотесмодрастика.

– Чтиспохельгноптецес?

– Рагамару латасентрикпропатрия! – выкрикнул Кэсвел. Это был набор звуков, которым можно гордиться. Человек средних способностей не смог бы их произнести.

– Гм, – сказал Регенератор. – Закономерности совпадают. Так и должно быть.

– Какие закономерности?

– У вас, – сообщила ему машина, – классический случай фим-мании, осложненной сильной дварк-наклонностью.

– Неужели? Мне казалось, что у меня мания убийства.

– Этот термин не имеет смысла, – строго сказала машина. – Поэтому я отвергаю его как бессмысленный набор звуков. Теперь учтите: фим-мания совершенно нормальна. Никогда этого не забывайте. Правда, в раннем возрасте она обычно уступает место ховендиш-отвращению. Индивидуумы, не обладающие этой естественной реакцией на внешнюю среду...

– Я не совсем понимаю то, что вы говорите, – признался Кэсвел.

– Прошу вас, сэр, давайте сразу договоримся. Вы – пациент. Я механотерапевт. Вы обратились ко мне, чтобы излечиться от недуга. Однако вы не можете рассчитывать на помощь, если сами не будете прилагать соответствующие усилия.

– Ладно, – сказал Кэсвел. – Я попробую.

До сих пор он наслаждался сознанием собственного превосходства. Все, что говорила машина, казалось забавным. Пожалуй, он даже мог бы указать механотерапевту на некоторые его неточности.

Теперь же ощущение благополучия улетучилось, уже в который раз, и Кэсвел почувствовал себя одиноким, ужасно одиноким и потерянным, рабом своих желаний, ищущим хотя бы немного тишины и спокойствия.

Он вынесет что угодно, лишь бы вновь обрести равновесие. Сурово он напомнил себе, что не имеет права критиковать механотерапевта. Эти машины знают свое дело, у них громадный опыт. Он будет стараться, каким бы нелепым ни казался ему, дилетанту, этот способ лечения.

Одно ясно, подумал Кэсвел, угрюмо укладываясь на кушетку, механотерапия гораздо труднее, чем он предполагал.

Поиски исчезнувшего покупателя были недолгими и безрезультатными. Его не было на многолюдных улицах Нью-Йорка, и никто не помнил рыжего человечка с воспаленными глазами, тащившего на себе черную терапевтическую машину.

Такое зрелище было слишком обычным.

Вскоре после срочного телефонного вызова явились четверо полицейских во главе с встревоженным молодым лейтенантом – детективом по фамилии Смит.

Едва Смит успел спросить: "А почему вы не удосужились повесить ярлыки на товары?" – как его прервали.

Оттолкнув полицейского, стоявшего у дверей, в комнату вошел мужчина. Он был высокий, угловатый и некрасивый, с глубоко запавшими бледно-голубыми глазами. Мятый и нечищеный костюм висел на нем, как гофрированное железо.

– Что вам нужно? – спросил лейтенант Смит.

Некрасивый мужчина отогнул лацкан пиджака и показал блестящий серебряный значок.

– Я Джон Рэт из отдела безопасности "Дженерал моторс".

– А... виноват, сэр, – сказал лейтенант Смит, отдавая честь. – Я не думал, что вы так быстро прибудете на место.

Рэт издал неопределенный звук.

– Вы проверили отпечатки пальцев, лейтенант? Покупатель мог дотронуться до другой терапевтической машины.

– Я сейчас же этим займусь, сэр, – сказал Смит. Нечасто случалось, чтобы оперативный работник "Дженерал моторс", "Дженерал электрик" или "ИБМ" прибывал для личного расследования на место. Если участковый полицейский проявит расторопность, то его могут перевести в Индустриальную Полицию...

Рэт повернулся к Фолансби и Хэскинсу и окинул их взглядом, пронизывающим и безличным, как луч радара.

– Выкладывайте все по порядку, – сказал он, вынимая из бесформенного кармана записную книжку и карандаш.

Он слушал рассказ в зловещем молчании. Наконец он захлопнул записную книжку, сунул ее обратно в карман и сказал:

– Терапевтические машины должно оберегать, как святыню. Дать покупателю не ту машину – значит не оправдать оказанное вам доверие, нарушить Общественные Интересы и очернить добрую репутацию Компании.

Управляющий согласно закивал, свирепо глядя на несчастного продавца.

– Марсианский вариант машины, – продолжал Рэт, – вообще не должен был находиться на витрине.

– Я объясню, как это получилось, – поспешно сказал Фолансби. – Нам нужна была демонстрационная модель, и я написал в Компанию письмо с просьбой...

– Это, – безжалостно перебил его Рэт, – может быть расценено как грубое и преступное ротозейство.

Управляющий и продавец обменялись испуганными взглядами. Они вспомнили об исправительной колонии "Дженерал моторс" возле Детройта, где нарушители законов Компании коротали время в угрюмой тишине, занимаясь монотонным вычерчиванием микросхем для карманных телевизионных приемников.

– Правда, это вне моей компетенции, – сказал Рэт. Он обратил свой сумрачный взгляд на Хэскинса: – Вы уверены, что покупатель не назвал своего имени?

– Нет, сэр. То есть да, я в этом уверен, – ответил Хэскинс дребезжащим голосом.

– Упоминал ли он вообще какие-нибудь имена?

Хэскинс закрыл лицо руками. Потом вскинул голову и с жаром произнес:

– Да! Он хотел кого-то убить! Своего друга!

– Кого? – переспросил Рэт с леденящим спокойствием.

– Фамилия его друга... дайте мне подумать... Магнетон! Вспомнил! Магнетон! Или Моррисон? О боже...

На железном лице Рэта отразилось гофрированное презрение. Люди бесполезны в качестве свидетелей. Хуже, чем бесполезны, потому что они могут направить по ложному следу. В смысле надежности лучше всего роботы.

– Неужели он не упомянул ничего существенного?

– Дайте мне подумать! – сказал Хэскинс, лицо которого перекосило от напряжения.

Рэт ждал.

Фолансби откашлялся.

– Я тут подумал, мистер Рэт. Насчет этой марсианской машины. Она ведь не будет лечить земную манию убийства, как таковую?

– Конечно нет. Мания убийства не известна на Марсе.

– Согласен. В таком случае, что она сделает? Не откажется ли она лечить эту болезнь как не знакомую ей? Тогда покупатель просто вернет Регенераторе жалобой, и мы...

Рэт покачал головой.

– Рекс-Регенератор обязан проводить лечение, если он обнаружил признаки психоза. По марсианским стандартам, ваш покупатель тяжело болен, он ненормальный, какова бы ни была действительная причина его болезни.

Фолансби снял пенсне и начал быстро протирать стекла.

– Что же будет делать машина?

– Она будет лечить его от марсианской болезни, наиболее близкой к данному случаю. Можно предположить, что от фим-мании с различными осложнениями. Что же касается последствий лечения, то я ничего не могу сказать. Да и вряд ли кто-либо другой может, потому что таких случаев еще не было. Грубо говоря, альтернатива такова: либо пациент сразу отвергнет терапию и при этом мания убийства останется, либо он пройдет курс марсианской терапии и излечится.

Лицо Фолансби просветлело:

– Значит, исцеление возможно!

– Вы не поняли, – сказал Рэт. – Он излечится... от несуществующего марсианского психоза. Излечить то, чего на самом деле нет, значит создать фантастическую систему галлюцинаций. Машина сработает наоборот: она создаст психоз, вместо того чтобы ликвидировать его.

Фолансби застонал и прислонился к Психосоматике фирмы "Белл".

– В результате, – заключил Рэт, – больного убедят, что он марсианин. Нормальный марсианин, естественно.

Хэскинс неожиданно закричал:

– Вспомнил! Вспомнил! Он говорил, что работает в "Нью-Йорк рэпид трэнзит"! Я это ясно помню!

– Это уже шанс, – сказал Рэт, протягивая руку к телефону.

Хэскинс с облегчением вытер потное лицо.

– И я вспомнил другое, что поможет нам еще больше.

– Что именно?

– Покупатель сказал, что он одно время был алкоголиком. Я уверен в этом, потому что сначала он заинтересовался Алкоголеразгрузителем "ИБМ", пока я его не отговорил. Он был рыжий, а вы знаете, у меня есть теория насчет рыжих и алкоголизма. Согласно ей...

– Отлично, – сказал Рэт. – Алкоголизм должен быть у него в анкете. Это резко сужает сферу поисков.

Когда он набирал номер "Рэпид транзит", его некрасивое тяжелое лицо казалось почти симпатичным. Приятно для разнообразия убедиться в том, что люди еще способны запоминать существенные детали.

– Но, конечно, вы помните свою горику? – спрашивал Регенератор.

– Нет, – устало отвечал Кэсвел.

– Тогда расскажите мне о ваших юношеских переживаниях в форастрийском флипе.

– Никогда не было ничего подобного.

– Гм. Блокировка, – пробормотала машина. – Чувство обиды. Подавление. Вы уверены, что не помните свою горику и что она для вас означала? Все прошли через это.

– Только не я, – сказал Кэсвел, сдерживая зевоту.

Механотерапия продолжалась уже почти четыре часа – и без всякой видимой пользы. Сначала он по своей инициативе рассказал о детстве, об отце с матерью, о старшем брате. Однако Регенератор попросил его отбросить эти фантазии. Отношение пациента к воображаемому родителю, или сиблингу, объяснил он, носит фиктивный характер и имеет второстепенный психологический интерес. Самое важное – чувства пациента, открытые и подавленные, которые он испытывает к своей горике.

– Послушайте, – запротестовал Кэсвел, – я даже не знаю, что такое горика.

– Нет, вы знаете. Вы лишь не хотите себе в этом признаться.

– Не знаю. Объясните мне.

– Лучше, если бы вы сами мне рассказали.

– Каким образом? – разозлился Кэсвел. – Я ведь не знаю!

– Что такое, по-вашему, горика?

– Это лесной пожар, – сказал Кэсвел. – Таблетка соли. Бутыль денатурата. Маленькая отвертка. Уже тепло? Записная книжка. Пистолет...

– Эти ассоциации не лишены смысла, – заверил его Регенератор. – Ваши попытки выбирать их наугад свидетельствуют о наличии внутренней закономерности. Вспоминаете?

– Так что же все-таки, черт побери, такое горика? – рявкнул Кэсвел.

– Дерево, кормившее вас в грудном возрасте, возможно, вплоть до полового созревания, если мои предположения относительно вас правильны. Неумышленно горика подавила ваше естественное отвращение к фим-мании. Это в свою очередь вызвало ощущаемую вами потребность дварковать кого-нибудь влендишным способом.

– Никакое дерево меня не вскармливало.

– Вы не помните об этом?

– Конечно нет, этого никогда не было.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Неужели у вас нет ни малейшего сомнения?

– Нет! Никакая горика меня не вскармливала. Послушайте, я имею право прервать сеанс в любой момент, не так ли?

– Безусловно, – сказал Регенератор, – хотя сейчас это нежелательно. Вы проявляете чувства гнева, обиды, страха. Произвольно отвергая...

– К черту, – сказал Кэсвел и сдернул обруч с головы.

Тишина была прекрасной. Кэсвел встал, зевнул, потянулся и помассировал затылок. Он посмотрел на гудящую черную машину долгим и враждебным взглядом.

– Тебе и насморка не вылечить, – сказал он ей.

Разминая затекшие суставы, он прошелся по комнате и вернулся к Регенератору.

– Чертов обманщик! – крикнул он.

Он отправился на кухню выпить пива. Револьвер еще лежал на столе, тускло поблескивая.

"Мэгнесен! Гнусная, вероломная дрянь! Воплощение дьявола! Мерзкое, злое чудовище! Кто-то должен тебя уничтожить, Мэгнесен! Кто-то..."

Кто-то? Он сам должен это сделать. Ему одному известна неизмеримая глубина развращенности Мэгнесена, его порочности, его отвратительного честолюбия.

"Да, это мой долг", – подумал Кэсвел. Но, как ни странно, эта мысль не доставила ему удовольствия. Все-таки Мэгнесен его друг.

Он встал, готовый действовать. Засунул револьвер в правый карман пиджака и посмотрел на кухонные часы. Почти половина седьмого. Мэгнесен, наверно, уже дома, обедает, ухмыляется, обдумывая свои планы. Самое время его пристукнуть.

Кэсвел большими шагами прошел к двери, отворил ее, собираясь выйти, и остановился.

Ему пришла в голову мысль, мысль столь сложная, столь значительная, со столь далеко идущими последствиями, что он был потрясен до глубины души. В отчаянии Кэсвел пытался отогнать эту мысль. Однако навечно выгравированная в его памяти, она не исчезала.

В этих условиях для него оставалось лишь одно. Он вернулся в гостиную, сел на кушетку и натянул обруч на голову.

– Да? – спросил Регенератор.

– Черт побери, это удивительно, – сказал Кэсвел. – Вы знаете, я, кажется, действительно вспоминаю свою горику!

Джон Рэт вызвал по телевидео "Нью-Йорк рэпид трэнзит", где его немедленно соединили с мистером Бемисом, полным загорелым мужчиной с внимательными глазами.

– Алкоголизм? – переспросил Бемис, когда ему объяснили, в чем дело. Незаметным движением он включил магнитофон. – Среди наших служащих? Нажав ногой на кнопку в полу, Бемис дал сигнал тревоги в отделы Охраны, Рекламы, Взаимоотношений с другими компаниями и Психоанализа. Сделав это, он с серьезным видом посмотрел на Рэта. – Уважаемый сэр, это исключено. Между нами, почему "Дженерал моторс" этим заинтересовалась?

Рэт горько усмехнулся. Этого можно было ожидать. У "Рэпид трэнзит" и "Дженерал моторс" в прошлом имелись разногласия. Официально между обеими гигантскими корпорациями существовало сотрудничество. Однако на практике...

– Дело касается Общественных Интересов, – сказал Рэт.

– Разумеется. – Бемис едва заметно усмехнулся. Взглянув на селекторную доску, он увидел, что несколько сотрудников Компании подслушивают разговор. Если повести себя правильно, можно рассчитывать на повышение по службе. – Видимо, имеются в виду Общественные Интересы "Дженерал моторс"? – продолжал Бемис с вежливым ехидством. – Я полагаю, это намек на то, что нашими ракетобусами управляют пьяные водители?

– Совсем нет. Меня интересует лишь один случай предрасположения к алкоголизму, одна индивидуальная скрытая форма...

– Исключено. Мы в "Рэпид трэнзит" не берем на работу людей хотя бы с малейшей склонностью такого рода. Я вам советую, сэр, вычистить собственный дом, прежде чем заниматься инсинуациями!

Бемис выключил телевидео.

Обвинить его, во всяком случае, ни в чем не смогут.

– Тупик, – с досадой сказал Рэт. Он повернулся и крикнул: – Смит! Обнаружили отпечатки пальцев?

Подскочил лейтенант Смит, без пиджака и с засученными рукавами.

– Ничего существенного, сэр.

Рэт стиснул тонкие губы. Почти семь часов прошло с тех пор, как покупатель унес марсианскую машину. Неизвестно, какой ущерб уже нанесен. Покупатель будет вправе подать на Компанию в суд. Но дело не в компенсации; любой ценой нужно спасти репутацию фирмы.

– Простите, сэр, – сказал Хэскинс.

Рэт не слышал. Что делать? "Рэпид трэнзит" отказывается помочь. Разрешит ли командование вооруженных сил перебрать все личные дела по телосложению и пигментации?

– Сэр, – снова сказал Хэскинс.

– Что вам?

– Я вспомнил фамилию друга покупателя. Мэгнесен.

– Не ошибаетесь?

– Нет, – сказал Хэскинс, и в его голосе впервые за много часов прозвучала уверенность. – Я позволил себе, сэр, заглянуть в телефонную книгу. В Манхэттене лишь один человек с такой фамилией.

Рэт угрожающе посмотрел на него из-под косматых бровей:

– Хэскинс, я надеюсь, что вы не ошибаетесь. Очень надеюсь.

– Я тоже, сэр, – признался Хэскинс, чувствуя, как у него начинают трястись колени.

– Потому что в противном случае, – сказал Рэт, – я... Ладно. Пошли!

Под полицейским эскортом они прибыли по адресу через пятнадцать минут. Это был старинный дом из темного песчаника, на одной из дверей второго этажа висела табличка с фамилией Мэгнесен. Они постучали.

Дверь отворил коренастый мужчина лет тридцати, коротко подстриженный и без пиджака. Он слегка побледнел при виде стольких людей в форме, но не испугался.

– Что это значит? – вызывающе спросил он.

– Ваша фамилия Мэгнесен? – рявкнул лейтенант Смит.

– Ага. Что стряслось? Если вы насчет того, что мой стерео якобы слишком громко играет, так эта старая ведьма внизу...

– Можно войти? – спросил Рэт. – Дело серьезное.

Мэгнесен, казалось, не был расположен их пускать, но Рэт отстранил его и прошел внутрь, сопровождаемый Смитом, Фолансби, Хэскинсом и небольшим отрядом полицейских. Мэгнесен повернулся к ним, недовольный и сбитый с толку. Сцена явно произвела на него сильное впечатление.

– Мистер Мэгнесен, – обратился к нему Рэт самым приятным тоном, на который был способен. – Надеюсь, вы извините нас за вторжение. Уверяю, что дело касается Общественных Интересов, а также ваших собственных. Есть ли среди ваших знакомых маленький, рыжеволосый человек сердитого вида, с воспаленными глазами?

– Да, – медленно и осторожно сказал Мэгнесен.

Хэскинс испустил вздох облегчения.

– Пожалуйста, сообщите нам его фамилию и адрес, – попросил Рэт.

– Это, наверно... постойте! А что он сделал?

– Ничего.

– Тогда зачем он вам нужен?

– Объяснять некогда, – сказал Рэт. – Поверьте, что это и в его интересах. Как его фамилия?

Мэгнесен испытующе смотрел на некрасивое, но честное лицо Рэта.

Вмешался лейтенант Смит.

– Давай, выкладывай, Мэгнесен. Тебе же будет лучше. Фамилию – и быстро.

Это был неверный подход. Мэгнесен закурил сигарету, пустил струю дыма в Смита и спросил:

– А разрешение у тебя есть, приятель?

– Еще бы, – сказал Смит, двинувшись вперед. – Я тебе сейчас покажу разрешение, умник.

– Прекратите! – приказал Рэт. – Лейтенант Смит, благодарю вас за помощь. Вы свободны.

Рассерженный Смит удалился со своим отрядом.

Рэт сказал:

– Прошу прощения, Смит был излишне усерден. Лучше я вам расскажу все по порядку.

Он кратко изложит всю историю с покупателем и марсианской терапевтической машиной.

После этого рассказа Мэгнесен стал еще подозрительнее :

– Вы хотите сказать, что он собирается убить меня?

– Вот именно.

– Это ложь! Я не знаю, кто вы такой, мистер, но вам никогда не удастся меня в этом убедить. Элвуд мой лучший друг, с самого детства. Мы вместе служили в армии. Ради меня Элвуд руку себе отрежет. И я сделаю для него то же самое.

– Да, да, – нетерпеливо сказал Рэт. – Во вменяемом состоянии. Однако ваш друг Элвуд... Кстати, это его имя или фамилия?

– Имя, – насмешливо сказал Мэгнесен.

– Ваш друг Элвуд душевнобольной.

– Вы его не знаете. Этот парень любит меня, как родного брата. Послушайте, что Элвуд сделал? Задолжал или что-нибудь в этом роде? Я могу помочь.