Текст книги "Миры Роберта Шекли. Книга 4"

Автор книги: Роберт Шекли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Глава 12

В этот момент произошла полная смена декораций – цвета, скорости, действия. Исчезли торжественные жрецы, судья, жуткое экстравселенское божество, судебный зал и вся его невзрачная обстановка. Не осталось ничего, кроме вереницы блестящих бронзовых кубиков – основных кирпичиков для построения реального мира. Потом и они куда-то делись, и осталась только пыльная субстанция сновидений, которая спрессовалась, выпустила отростки и протуберанцы и превратилась в помещение, точь-в-точь похожее на секретный контрольный бункер Безжалостного Минга в недрах невидимой планеты Ксинго.

Кромптон стоял посреди комнаты, пытаясь хоть что-нибудь понять.

В комнату вошел человек. Несмотря на оранжевое трико и чудовищный парик, Кромптон узнал бы его где угодно.

– Джон Блаунт!

– Удивлены, Кромптон, а? Я с удовольствием наблюдал за всеми вашими бесполезными метаниями по Галактике. Так близко и так далеко, а, Кромптон? Хи-хи-хи!

– Как вам удалось похитить меня? – спросил Кромптон. – Институт наверняка начнет поиски.

– Сомневаюсь, – сказал Блаунт. – Видите ли, я хозяин Эйона.

– Агр-р! – сказал Кромптон.

– Я расставил ловушку для вас давным-давно, Элистер. Мои агенты под маской конюхов, полковников, доверенных лиц и официанток постоянно находились при вас, а при случае помогали вам. Почему бы нет? Я был рад помочь вам добраться до Эйона.., и до меня.

– Долго же вы точили зуб на меня, – заметил Кромптон.

– Мой "зуб" питает и насыщает меня, – сказал Блаунт. – Мне с ним интересно жить, благодаря ему я раскрыл в себе новые таланты. Я вам чрезвычайно признателен, Кромптон. Без вас я бы никогда не узнал истинного смысла и цели моей жизни.

– И цель вашей жизни, видно, состоит в том, чтобы мстить мне.

– И это тоже. Но это только начало. Сколько возможностей открылось, Кромптон!

– Не понимаю.

– Вы верующий, Кромптон? Думаю, что нет. И вы едва ли способны постичь всю грозную красоту того, что случилось со мной однажды в роковой день, когда я как всегда твердил себе: "Не забудь, ты должен отомстить Кромптону".

– Что же с вами случилось?

– В моей голове вдруг раздался голос, великий Глас, который, казалось, шел ниоткуда и отовсюду, и я пал на колени, так как сразу узнал, что это Истинное Слово. И Глас сказал мне: "Джоник! (Да, он употребил именно это имя, так меня называла только моя покойная бабушка!) Джоник! Что ты собираешься делать, когда покончишь с Кромптоном?" Я ответил: "Тогда, наверное, я буду нуждаться в отдыхе; может быть, куплю на несколько недель Португалию". И Глас сказал мне:

"Мелко плаваешь, Джоник!" И я сказал: "Согласен, Господи, это звучит довольно банально, так ведь? Вот я, самый богатый, самый умный, самый всемогущий человек во Вселенной, и на что я расходую свою жизнь? На отмщение какому-то Кромптону! А потом у меня вообще ничего не останется. Скажи мне, что я должен делать?" И Он сказал: "Все очень просто, Джоник. Покончив с Кромптоном, примись за всех остальных. И словно яркий свет вдруг озарил мою душу, и я упал ниц, и смеялся, и плакал, и благодарил Господа. Единственный раз в жизни меня посетило божественное откровение!

Блаунт прервался, чтобы отпить глоток воды.

– И чем больше я размышлял об этом, тем больше убеждался в Его правоте. Действительно, почему бы не отомстить всем тем, кто хоть когда-нибудь причинил мне неприятность? Это была захватывающая идея, и я тут же сел составлять список. Но таких людей оказалось слишком много. Тогда я решил разбить их по категориям. Надо было разделаться со всеми официантами и водителями такси, поп-певцами и полицейскими, контролерами автомобильных стоянок и устроителями гонок на роликах, фермерами и виноделами, фолк-певцами, наркоманами, юристами, албанцами, бейсболистами... Я мог перечислять еще и еще.

– Уверен, что не только могли, но именно так и сделали, – сказал Кромптон.

– Тогда я понял, что лучше составить список тех, кого я не хочу убивать, это сэкономит время. Я думал, думал и пришел к выводу, что таких просто нет. Я было решил спасти грязных далматов, потому что один далмат воспитал меня. Но даже они немало соли насыпали мне под хвост. И вдруг меня озарило: ведь я ненавижу всех и вся. Это облегчило мою задачу. Я сообразил, что мне нужно делать. Уверен, и вы поняли, что я имею в виду.

– Вы действительно имеете в виду то, о чем я подумал? – спросил Кромптон. Блаунт помолчал немного.

– А что вы подумали?

– Я подумал, что вы на полном серьезе намереваетесь уничтожить все человечество.

– Правильно! Именно это я собираюсь сделать! И мужчин, и женщин! И животных, потому что все они – дерьмо собачье.

– Да вы спятили! – задохнулся Кромптон.

– Выпустите меня отсюда! – завопил Лумис. В разговор вдруг вмешался Дэн Стэк.

– Уймитесь, – уверенно и безапелляционно заявил он. – Похоже, ситуация как раз подходит для вашего покорного слуги. Беру контроль на себя.

Кромптон не сопротивлялся. Дэн Стэк овладел телом.

Глава 13

– Да, – сказал Стэк, – впечатляющий план, ничего не скажешь! Просто чертовски хорош! Блаунт был поражен.

– Но... Спасибо большое! А я-то думал, что в вашем положении...

– Вот еще! – сказал Стэк. – При чем тут мое положение? Я способен оценить артистизм. А вы большой артист, детка.

– Вы и в самом деле чувствуете? – спросил Блаунт. – И вы не считаете меня сумасшедшим?

– Вы такой же сумасшедший, как и я! – подмигнув, сказал Стэк. – Да я на вашем месте сделал бы то же самое, а я не сумасшедший, верно?

– Конечно! – сказал Блаунт. – Так вам и вправду нравится мой план?

– Я в восторге от него! – сказал Стэк. – С чего начнем?

– Первоначальные шаги я уже разработал, – с гордостью заявил Блаунт.

В этот момент Кромптону удалось перехватить контроль и крикнуть:

– Нет, я отказываюсь участвовать в этом и вам не позволю!

– Что это с вами? – спросил Блаунт.

– Да нет, – сказал Стэк, – это не я, это был Кромптон.

– А вы что – не Кромптон?

– Конечно нет. Я один из его компонентов. Мое имя Дэн Стэк.

– О! Рад познакомиться. Трудно поверить... То есть вы так похожи... А я Джон Блаунт.

– Я о вас все знаю, – сказал Стэк. – Я прошелся по файлам кромптоновской памяти.

– Тогда вам известно, что он сотворил со мной.

– Известно. И это не делает ему чести, – сказал Стэк. – Да и вообще он дерьмо порядочное. Господь свидетель, я не видел ничего, кроме тревог и мучений с тех пор, как он уговорил меня воссоединиться!

– Могу себе представить. Знаете, Дэн, вы мне нравитесь. Слушайте, я не прочь оставить вас при себе, если вас это устраивает.

– Еще как устраивает, – ответил Стэк.

– Мне ведь не с кем даже поговорить о моем деле, представляете?

– Уничтожение человечества – занятие, требующее одиночества, – согласился Стэк.

– Но мы должны отделаться от этого Кромптона.

– Точно. Вы читаете мои мысли. Что-нибудь сообразим. – Стэк хихикнул. Раз уж мы займемся Кромптоном, прихватим заодно и Лумиса. Грош ему цена в базарный день!

– А вы интересно мыслите, – заметил Блаунт, обеими руками пожимая руку Стэка. – С вами будет приятно работать. А теперь пойдемте в мою комнату военных игр и займемся планом всеобщего уничтожения. Сначала я разделаюсь со всеми земными почтальонами. Хватит терпеть вечные задержки с доставкой моих важнейших посланий.

– Прекрасно, – сказал Стэк. – Пошли.

Глава 14

И в это мгновение произошел разрыв континуума. Он начался в виде мерцания, дрожания и сотрясений. Потом появились клубы желтоватого дыма, сгустившиеся в медведей коала, которые тут же попрятались под мебелью. Затем стены пошли пузырями и затрещали, кресла то вспыхивали ярким светом, то гасли.

Все это предвещало опасность вселенотрясения, которое изменяет все вокруг и, как правило, к худшему.

Комната преобразилась в римский Форум, в Башню торговцев, в застенок для предателей в Сан-Франциско, в торговый ореховый центр "Стакки" в Джорджии и наконец стала довольно небрежной копией греческого рекреационного зала из 2001 года.

В этом зале вокруг огромного стола из красного дерева сидели мужчины в ковбойских шляпах и черных шелковых масках.

Из потайной двери слева в зал стремительно вошел человек в серо-голубом костюме и теннисках. Это был Секюйль.

– Агр-р! – прохрипел Блаунт, и лицо его посерело.

– Да, – сказал Секюйль, – пришел час расплаты, Блаунт. Здесь собран Комитет по охране целостности повествования. Возможно, вам он лучше известен под названием "Архетип Бдительных".

– Бог мой, нет! – воскликнул Блаунт.

– Блаунт, вам действительно должно быть стыдно. Ваше вшивое Weltanschauung [Мировоззрение (нем.).] никому не интересно. Это повесть о Кромптоне, а вы в ней всего лишь второстепенный персонаж.

– Но, черт возьми, – сказал Блаунт, – действующее лицо имеет право на самосовершенствование, не так ли?

Секюйль обратился к Бдительным:

– Джентльмены, думаю, вы тоже заметили: Блаунт из эгоистических побуждений сломал сценарий и, исказив сюжет, направил действие в нежелательное и невыгодное русло.

– Ясное дело, – подтвердил один из Бдительных. – Считаю, его надо вообще вымарать из повести.

– Блаунт, как вы хотите исчезнуть? – спросил другой. – В автомобильной катастрофе? В толпе во время коронации? Или примете снотворное?

– О, пожалуйста, не вычеркивайте меня! – взмолился Блаунт. – Простите! Я раскаиваюсь, я больше так не буду!

– Сомневаюсь, можно ли вам верить, – сказал Секюйль.

– Я буду хорошим! Вот увидите! Вы еще будете гордиться мной!

– Хм...

Блаунт не стал терять времени даром. Почувствовав, что ему предоставлена последняя возможность избежать вычеркивания из повести, он обратил все свое имущество в наличные, раздал их бедным и ретировался в ту самую пещеру Бхутан, где обитал Отто Градж, сын судьи О. Т. Граджа. Через несколько лет о Блаунте заговорили, как о Странном Монахе – так его прозвали за привычку пересчитывать свои зубы на людях. В этой повести вы больше не встретитесь с ним.

– Секюйль, не знаю, как вас благодарить, – сказал Кромптон. – Не могу ли я чем-нибудь помочь вам в вашей Игре?

– Вы уже помогли мне, Кромптон, – сказал Секюйль, – тем, что вляпались в эту забавную ситуацию, из которой я благополучно извлек вас, заработав таким образом пятьсот красных очков за три чистых броска. Вот так-то.

– Я очень рад, – сказал Кромптон.

– Ну, пока.

Секюйль запихал "Архетип Бдительных" в большой коричневый конверт и направился к двери.

– Постойте! – вскричал Кромптон.

– Что такое?

– А что мне теперь делать? – спросил Кромптон.

– Прошу прощения? – удивился Секюйль.

– Да с этими Стэком, Лумисом и Финчем?

– Откуда мне знать? Это ваша история. Я только вспомогательный персонаж, не такой уж и важный.

– Секюйль, ну пожалуйста! Я не могу больше так!

– Вам, мальчики, остается только одно, – сказал Секюйль. – Сразиться друг с другом как следует, чтобы наступила наконец интеграция или один из вас взял бы верх над остальными силой.

– Да с тех пор, как мы встретились, мы только и делаем, что сражаемся, сказал Кромптон. – И тихо сходим с ума.

– Это потому, что вы боролись старомодным способом внутреннего конфликта. А современная наука предлагает новейший метод – вывести ваши внутренние конфликты наружу и тогда решать их.

– Как это?

– К счастью для вас, Комитет универсальных методов и средств собрался на свою пленарную сессию и специально для вас изобрел устройство под названием "Имитатор внешних обстоятельств".

– Правда? Изобрели для меня? Это первый реальный шанс для меня во всей этой истории!

– Посмотрим, насколько он вам поможет. Но в любом случае, это будет ваш последний номер. Честно говоря, нам пора очистить сцену для следующего представления. Вы все согласны?

– Да! – воскликнул Кромптон.

– Да хуже-то не будет, – проворчал Лумис.

– Поехали, чего там! – прогремел Стэк. Какой-то намек на согласие выразил даже Финч.

– Итак, вперед, вперед, вперед! И прочь отсюда! – сказал Секюйль.

И снова начался разрыв непрерывности, все поползло, словно размытые, снятые наплывом кинокадры в чьем-то иллюзорном восприятии. Кромптону стало тошно, он закричал:

– Что там происходит? Как работает этот имитатор внешних обстоятельств?

– Он работает, – сказал Секюйль. – Удачи вам!

Глава 15

В мозгу бессмысленным эхом билось слово «параметры». Кромптон осмотрелся и понял, что попал в никуда. Это было странное и сверхъестественное ощущение, ибо в этом нигде не было ничего, даже самого Кромптона.

Сначала все это, включая собственное небытие, развеселило его, как может развеселить полет вниз по лыжне длиной в миллион миль. Но потом ему стало страшно. Скорость убивает, не так ли? А когда убивают ничто, остается взамен двойное ничто, или просто ничто, – положение поистине гибельное.

Кромптон толком не знал, как выбраться из него, и решил воплотиться и тем самым создать различия.

Облекшись телом, он почувствовал себя гораздо увереннее. Но ему совсем не улыбалось висеть в полном ничто единственным плотным телом – тут не очень-то пофункционируешь! – и тогда по возможности быстро и аккуратно он создал Землю, остановился, посмотрел на плоды труда своего и убедился, что допустил досадную ошибку: все побережье Северной Америки получилось у него вздутым и неправильным, а дубы почему-то напоминали карликовые мандарины. Было еще много всяческих аномалий, и не все их можно было извинить неопытностью. Кромптон надеялся, что у него еще будет время вернуться к ним.

Затем он задумался, что же делать дальше. Он не мог вспомнить, а может, никогда и не знал, и поэтому набросал местечко, где мог бы подождать дальнейшего развития событий: Мейплвуд, Нью-Джерси, 1944 год. В данный момент это был единственный город на Земле, и Кромптон наладил в нем такую справедливую и спокойную жизнь, которую не могли забыть призрачные исторические анналы штата. Золотой век мог бы длиться бесконечно, но однажды в золотое октябрьское утро его прервал зловещий грохот с запада, и, когда Кромптон вышел из своего президентского дворца, построенного в стиле ранчо, он увидел колонну бронетанковых войск, продвигавшуюся по южной Оранж-авеню. На переднем танке восседал фельдмаршал Эрвин Роммель. Рядом с ним, очень довольный собой, стоял Дэниэл Стэк.

Тогда Кромптон вспомнил, что должна произойти битва не на жизнь, а на смерть путем имитации. Он, оказывается, зря терял время, пока холерик Стэк постигал науку захвата власти.

Хотя игра была для Кромптона в новинку, он сразу ухватился за первые попавшиеся образы и умудрился вызвать в воображении пятьдесят швейцарских гвардейцев, вооруженных пиками, команду викингов-берсерков и подразделение венгерской нерегулярной кавалерии под предводительством Фон Зуппе. Эти силы удерживали подходы к Спрингфилд-авеню, а Кромптон тем временем успел спастись бегством на юг и по пути имитировал новую территорию.

Стэк преследует его аж до самой Гуадаррамы со всей, черт бы ее побрал, Великой армией республиканцев и многочисленными отрядами гурков [Воинственный народ, проживающий в горах Непала.], буров и албанцев. Стэк собирает большие силы, но он не может объединить их, его войска охватывает паника, когда классическое поле боя на глазах превращается в глубокие овраги и необозримые долины. Тогда Стэк вводит в бой подкрепление – мембрильских апачей и царя Атауальпа [Последний король инков в Перу (1525 – 1533).] с его безликими инками, а также парочку зулусских бесенят. Как и следовало ожидать, вся эта стреляющая катавасия расползается, расплывается в фокусе и тает, быстро превращаясь в пустую иллюзию, и Лумис, оказавшийся не таким уж мягкотелым, использует предоставившуюся возможность и бросает в битву вооруженных пиками гашишников и малайских амоков – удивительно воинственный поступок для такого миролюбивого человека.

Между тем Кромптон тоже собирает армию и спускается с Голубых холмов с десятью эскадронами "круглоголовых" Кромвеля, чтобы показать, что он шутить не намерен. В поддержку ему выступает великий Густав Адольф, возглавивший потерянный легион Вара [Густав II (1594 – 1632) – король Швеции, великий полководец; Вар Публий Квинтилий (ок. 53 до н.э. – 9 н.э.) – римский полководец. Восставшие германские племена заманили его войско в Тевтобургский лес, где оно и сгинуло.]. Стэк поспешно противопоставляет им Золотую Орду, но варяги Кромптона охватывают ее с флангов и обстреливают продольным огнем из шеренг, пока Стэк не поражает всех берсерков бубонной чумой, которую распространяют среди них гигантские красные пауки во главе с Субмаринером.

Как и всех усилий Стэка, этого изобретения хватает ненадолго, швы начинают расползаться, и кто бы, вы думали, вступает в битву? Сам Финч с царем Ашокой и войском из бодхисатв, арахантов и пратиека-будд [Ашока – древнеиндийский правитель III в, до н.э.; пратиека-будда – достигший нирваны, но, в отличие от бодхисатв, не возвращающийся на землю для просвещения людей.]. Их сметают почти мгновенно, но Лумису хватает времени, чтобы превратиться в Оуэна Глендоуэра [Глендоуэр Оуэн (1359 – 1416) – вождь восставших крестьян в Уэльсе.] и смыться в горы Уэльса, где к нему присоединяются "Крейзи Хорc" ["Креиз и Хорс" – кабаре в Париже.] и индейское племя сиу.

Кромптон воспользовался минутным замешательством и переместился в траншеи у Ричмонда, где Грант [Грант Улисс Симпсон (1822 – 1885) – главнокомандующий войсками Севера в Гражданской войне в США 1861 – 1865 гг.] остановил противника, а Шерман [Шерман Уильям (1820 – 1891) – американский генерал северян. В Гражданскую войну вывел свою армию в тыл южанам, чем предопределил их поражение.] раздолбал его, и все, что осталось на долю Джебу Стюарту [Стюарт Джеймс (1833 – 1864) – командир кавалерийского корпуса южан. Покончил с собой под Ричмондом, видя безнадежное положение своего войска.], это стать эскадроном П-51, чтобы отсрочить падение Минандао [Остров на юге Филиппинского архипелага, бывшая колония США.], тем самым позволив Стэку сотворить Дьенбьенфу [Город и уезд во Вьетнаме, где в 1954 г, вьетнамцы одержали окончательную победу над французскими войсками.] (неудачный ход), а потом Мадагаскар (еще более неудачный). Стэк явно выдохся. Слышно было, как он, крепко зажатый, бормотал:

– Я Фрейд, а этот день – начало Юнга и Адлера [Адлер Альфред (1870 – 1937) – австрийский врач-психиатр и психолог, ученик Фрейда; основатель направления "индивидуальной психологии".], Адлера...

И Кромптон вдруг остается совсем один. Слезы застревают у него в горле, он взирает на кровавую бойню и замечает, как сам он меняется, меняется, меняется, превращаясь в безжалостного убийцу, рыдающего пивом, которое заливает весь его шотландский костюм.

А потом Кромптон умер, и было новое время и новый человек. Этот человек открыл глаза, потянулся и зевнул, с удовольствием ощущая свет и цвет. Прежнее владение Элистера Кромптона, в котором временно обитали Эдгар Лумис, Дэн Стэк и Картон Финч, это тело поднялось и нашло, что жизнь хороша. Теперь, как и все другие люди, он станет многогранным и непредсказуемым, будет поступать, как захочет его левая нога, и никакой упрощенности, никаких стереотипов. Теперь он будет искать любви, секса, денег, и. Боже мой, у него еще останется время на множество разных хобби.

Но чем заняться прежде всего? Что, если деньгами и Богом, а любовь пусть приходит сама? Или любовью и деньгами, а Бога оставить на потом?

Он задумался. В голову ничего путного не приходило. Он лишь понял, что его ждет немало дел и что есть множество причин как для того, чтобы переделать их все, так и для того, чтобы не делать ни одного.

Сидел и думал новый человек. И вдруг дурное предчувствие охватило его, и он сказал:

– Эй, ребята, вы еще здесь? Боюсь, из этого все равно ничего не выйдет.

Билет на планету Транай

В один прекрасный июньский день высокий, худощавый, серьезного вида, скромно одетый молодой человек вошел в контору Межзвездного Бюро Путешествий. Он равнодушно прошел мимо яркого плаката, изображающего Праздник урожая на Марсе. Громадное фотопанно танцующих лесов на Триганиуме не привлекло его взгляда. Он оставил без внимания и несколько двусмысленную картину обряда рассвета на планете Опиукус-II и подошел к столу агента.

– Я хотел бы заказать билет на планету Транай, – сказал молодой человек.

Агент закрыл журнал «Полезные изобретения», который он читал, и сдвинул брови.

– Транай? Транай? Это, кажется, одна из лун Кента-IV?

– Нет, – ответил молодой человек. – Транай – планета, обращающаяся вокруг звезды, носящей то же название. Я хочу туда съездить.

– Никогда о ней не слышал. – Агент взял с полки Звездный каталог, туристскую звездную карту и справочник под названием «Редкие межпланетные маршруты».

– Так, – сказал агент уверенным голосом. – Каждый день приходится узнавать что-то новое. Значит, вы хотите заказать билет на планету Транай, мистер…

– Гудмэн. Марвин Гудмэн.

– Гудмэн… Так вот, оказывается, Транай – одна из самых далеких от Земли планет, на краю Млечного Пути. Туда никто не ездит.

– Знаю. Вы оформите мне проезд? – спросил Гудмэн, и в голосе его послышалось подавляемое волнение.

Агент покачал головой:

– Никаких шансов. Даже нон-скеды не забираются так далеко.

– До какого ближайшего пункта вы можете меня отправить?

Агент подкупающе улыбнулся:

– Зачем об этом беспокоиться? Я могу направить вас на планету, на которой будет все, чем располагает Транай, плюс такие дополнительные преимущества, как быстрое сообщение, сниженные цены, комфортабельные отели, экскурсии…

– Я еду на Транай, – угрюмо сказал Гудмэн.

– Но туда невозможно добраться, – терпеливо начал объяснять агент. – Что вы рассчитываете там найти? Возможно, я мог бы помочь.

– Вы можете помочь мне, оформив билет хотя бы до…

– Вы ищете приключений? – перебил его агент, быстро окинув взглядом тощую сутулую фигуру Гудмэна. – Могу предложить планету Африканус-II, доисторический мир, населенный дикими племенами, саблезубыми тиграми, человекоядными папоротниками; там есть зыбучие пески, действующие вулканы, птеродактили и все такое прочее. Экспедиции отправляются из Нью-Йорка каждый пятый день, причем максимальный риск сочетается с абсолютной безопасностью. Вам гарантируется голова динозавра, иначе мы возвращаем деньги назад.

– Транай, – сказал Гудмэн.

– Гм, – клерк оценивающе взглянул на упрямо сжатый рот и немигающие глаза клиента. – Возможно, вам надоели пуританские правила на Земле? Тогда позвольте предложить вам путешествие на Альмагордо-III – «Жемчужину южного звездного пояса». Наш десятидневный тур в кредит предусматривает посещение таинственного альмагордийского туземного квартала, восьми ночных клубов (первая рюмка за счет фирмы), осмотр цинталовой фабрики, где вы сможете с колоссальной скидкой купить настоящие цинталовые пояса, обувь и бумажники, а также осмотр двух винных заводов. Девушки на Альмагордо красивы, жизнерадостны и обезоруживающе наивны. Они считают туристов высшим и наиболее желанным типом человеческих существ. Кроме того…

– Транай, – повторил Гудмэн. – До какого ближайшего пункта вы можете меня доставить?

Клерк нехотя вытащил стопку билетов.

– Вы можете долететь на «Королеве созвездий» до планеты Легис-II, затем пересесть на «Галактическую красавицу», которая доставит вас на Оуме. Там придется сделать пересадку на местный корабль, который останавливается на Мачанге, Инчанге, Панканге, Лекунге и Ойстере и высадит вас на Тунг-Брадаре IV, если не потерпит аварию в пути. Затем на нон-скеде вы пересечете Галактический вихрь (если удастся) и прибудете на Алумсридгию, откуда почтовая ракета летает до Белисморанти. Я слышал, что почтовая ракета все еще там курсирует. Таким образом, вы проделаете полпути, а дальше доберетесь сами.

– Отлично, – сказал Гудмэн. – Вы сможете приготовить необходимые бумаги к вечеру?

Агент кивнул.

– Мистер Гудмэн, – спросил он в отчаянии, – все-таки, что это за место – Транай?

На лице Гудмэна появилась блаженная улыбка.

– Утопия, – сказал он.

Марвин Гудмэн прожил большую часть жизни в небольшом городе Сикирке (штат Нью-Джерси), которым в течение почти пятидесяти лет управляли сменяющие друг друга политические боссы. Большинство граждан Сикирка равнодушно относилось к коррупции среди всех слоев государственных служащих, игорным домам, баталиям уличных шаек, пьянству среди молодежи. Они апатично наблюдали, как разрушаются их дороги, лопаются старые водопроводные трубы, выходят из строя электростанции и разваливаются их обветшалые жилые здания, в то время как боссы строят новые большие дома, новые большие плавательные бассейны и утепленные конюшни. Люди к этому привыкли. Но только не Гудмэн.

Прирожденный борец за справедливость, он писал разоблачительные статьи, которые нигде не печатались, посылал в Конгресс письма, которые никем не читались, поддерживал честных кандидатов, которые никогда не избирались. Он основал «Лигу городского благоустройства», организацию «Граждане против гангстеризма», «Союз граждан за честные полицейские силы», «Ассоциацию борьбы с азартными играми», «Комитет равных возможностей для женщин» и дюжину других организаций.

Его усилия были безрезультатны. Апатичные горожане не интересовались этими вопросами. Политиканы открыто над ним смеялись, а Гудмэн не терпел насмешек над собой. В дополнение ко всем бедам его невеста ушла к горластому молодому человеку, который носил яркий спортивный пиджак и единственное достоинство которого заключалось в том, что он владел контрольным пакетом акций Сикиркской строительной корпорации.

Это был тяжелый удар. По-видимому, девушку Марвина не беспокоил тот факт, что Сикиркская строительная корпорация подмешивала непомерное количество песка в бетон и выпускала стальные балки на несколько дюймов уже стандарта. Невеста сказала как-то Гудмэну: «Боже мой, Марвин, ну и что такого? Так все делают. Нужно быть реалистом».

Гудмэн не собирался быть реалистом. Он сразу же ретировался в «Лунный бар» Эдди, где за рюмкой начал взвешивать привлекательные стороны травяного шалаша в зеленом аду Венеры.

В бар вошел старик с ястребиным лицом, державшийся очень прямо. По его тяжелой поступи человека, отвыкшего от земного притяжения, по бледному лицу, радиационным ожогам и пронзительным серым глазам Гудмэн определил, что это космический пилот.

– «Особый транайский», Сэм, – бросил бармену старый астронавт.

– Сию минуту, капитан Сэвидж, – ответил бармен.

– «Транайский»? – невольно вырвалось у Гудмэна.

– «Транайский», – сказал капитан. – Видно, никогда не слыхал о такой планете, сынок?

– Нет, сэр, – признался Гудмэн.

– Так вот, сынок, – сказал капитан Сэвидж. – что-то меня тянет на разговор сегодня, поэтому расскажу-ка я тебе о благословенной планете Транай, там, далеко за Галактическим Вихрем.

Глаза капитана затуманились, и улыбка согрела угрюмо сжатые губы.

– В те годы мы были железными людьми, управлявшими стальными кораблями. Джонни Кавано, и Фрог Ларсен, и я пробрались бы в самый ад ради тонны терганиума. Да, и споили бы самого Вельзевула, если бы в экипаже не хватало людей. То были времена, когда от космической цинги умирал каждый третий и тень Большого Дэна Макклинтока витала над космическими трассами. Молл Гэнн тогда еще хозяйничала в трактире «Красный петух» на астероиде 342-АА, заламывала по пятьсот земных долларов за кружку пива, и люди давали, потому что это было единственное заведение на десять миллиардов миль в округе. В те дни шайка скарбиков еще промышляла вдоль Звездного пояса, а корабли, направлявшиеся на Проденгум, должны были лететь по страшной Прогнутой стрелке. Так что можешь себе представить, сынок, что я почувствовал, когда однажды высадился на Транае.

Гудмэн слушал, как старый капитан рисовал картину той великой эпохи, когда хрупкие корабли бросали вызов железному небу, стремясь ввысь, в пространство, вечно туда – к дальним границам Галактики.

Там-то, на краю Великого Ничто, и находилась планета Транай.

Транай, где найден смысл существования и где люди уже не прикованы к Колесу! Транай – обильная, миролюбивая, процветающая, счастливая страна, населенная не святыми, не скептиками, не интеллектуалами, а людьми обычными, которые достигли Утопии.

В течение часа капитан Сэвидж рассказывал о многообразных чудесах планеты Транай. Закончив, он пожаловался на сухость в горле. «Космический катар», назвал он это состояние, и Гудмэн заказал ему еще один «Транайский особый» и один для себя. Потягивая экзотическую буро-зеленую смесь, Гудмэн погрузился в мечтания.

Наконец он мягко спросил:

– Почему бы вам не вернуться назад, капитан?

Старик покачал головой.

– Космический радикулит. Я застрял на Земле навсегда. В те дни мы понятия не имели о современной медицине. Теперь я гожусь лишь на сухопутную работу.

– А что вы сейчас делаете?

– Работаю десятником в Сикиркской строительной корпорации, – вздохнул старик. – Это я, который когда-то командовал пятидесятитрубным клипером… Ох, уж как эти люди делают бетон! Может быть, еще по маленькой в честь красавицы Транай?

Они еще несколько раз выпили по маленькой. Когда Гудмэн покидал бар, дело было решено. Где-то там, во Вселенной, найден модус вивенди, реальное осуществление древней мечты человека об идеальном обществе.

На меньшее он бы не согласился.

На следующий день он уволился с завода роботов в Ист-Косте, где работал конструктором, и забрал свои сбережения из банка.

Он отправлялся на Транай.

На «Королеве созвездий» он долетел до Легис-II, а затем на «Галактической красавице» – до Оуме. Сделав остановки на Мачанге, Инчанге, Панканге, Лекунге и Ойстере, которые оказались убогими местечками, он достиг Тунг-Брадара-IV. Без всяких инцидентов он пролетел сквозь Галактический Вихрь и, наконец, добрался до Белисморанти, где кончалась сфера влияния Земли.

За фантастическую сумму лайнер местной компании перевез его на Дваста-II, откуда на грузовой ракете он миновал планеты Севес, Олго и Ми и прибыл на двойную планету Мванти. Там он застрял на три месяца, но использовал это время, чтобы пройти гипнопедический курс транайского языка. Наконец, он нанял летчика, который доставил его на планету Динг.

На Динге он был арестован как хигастомеритреанский шпион, однако ему удалось бежать в грузовом отсеке ракеты, возившей руду для г’Мори. На г’Мори ему пришлось лечиться от обморожения, теплового удара и поверхностных радиационных ожогов. Там же он договорился о перелете на Транай.

Он уже отчаялся и не верил, что попадет к месту назначения, когда корабль пронесся мимо лун Доэ и Ри и опустился в порту планеты Транай.

Когда открылись шлюзы, Гудмэн ощутил глубокую депрессию. Частично она объяснялась усталостью, неизбежной после такого путешествия. Но была и другая причина: его внезапно охватил страх оттого, что Транай может оказаться химерой.