Текст книги "Долг стрелка"

Автор книги: Роберт Говард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Ей-богу, думал, что не дотяну, окочурюсь, – услыхал Керби. – Это они… воины Жёлтого Хвоста… сам не пойму, как уцелел… день и ночь не вылезал из седла… прятался где попало… ну вот, а сегодня… да дайте же человеку выпить, чёрт вас дери!

Ему помогли спуститься с лошади, подхватили под руки и едва ли не внесли в ближайший бар; когда он оказался в дверном проходе, Керби успел мельком разглядеть его – это был здоровущий охотник, облачённый в бизоньи шкуры. Кто-то в разговоре назвал его Элкинсом.

Ковбой развернулся и со всех ног бросился в конюшню. Однако в последний момент, повинуясь силе привычке, он замедлил шаг, осторожно обошёл постройку и нашёл отверстие от сучка, к которому тут же прильнул глазом. Трое мужчин, положив на колени «винчестеры», сидели на корточках возле того самого стойла, где он оставил свою лошадь. Они жевали табак, сплёвывали и перебрасывались ленивыми репликами.

– Не верю я, что этот скотник такой дурак, что припрётся в конюшню, – молвил один из них. – Я на его месте давно украл бы где-нибудь лошадь и убрался к чёртовой матери…

– Может, ты и прав, но нам тут всё равно сидеть до рассвета, – сказал другой. – Джоана Лари, небось, крик подняла, когда увидала своего Джека!

– Да, – проговорил третий. – Джоана, конечно, по нему давно сохла. Каким нужно быть ублюдком – вот так выстрелить в человека из окна, когда он тебя не может видеть… Правда, он, наверно, метил в Гарфильда? Как думаете?

– Если ребята его поймают, – веско сказал первый, – и найдут крепкий сук, он через минуту будет метить в Преисподнюю. Припёрся сюда из Техаса разбираться со своими кровниками, убил ни за что ни про что Джека Корлана… Чтоб ему пусто было!

– Мне Джек нравился, – прибавил к этому его собеседник. – Он, можно сказать, был нормальным белым парнем, даже если в нём и была капля дикарской крови…

– Заткнитесь вы, остолопы! – вклинился третий. – С души воротит слушать ваши бредни. Одним бешеным псом стало меньше, а вы уже готовы делать из него святого. Сами, небось, знаете, что за тварь был этот Корлан. Душу свою готов был заложить тому, кто ему прыснет в стакан больше пойла.

Препирательства возобновились с новой силой. Керби отвернулся и бесшумно зашагал прочь. Мышеловка захлопнулась. Гарфильд и Блантон перевели стрелки на него. Теперь все будут думать, что это он убил Джека Корлана. А Гарфильд и Блантон оказались единственными свидетелями.

Он остановился, не зная, что предпринять в следующую минуту. Все его планы рушились. Эти люди не оставили ему шансов. Каждую лошадь в городе стерегут, как зеницу ока. Но если не уйти отсюда прямо сейчас, всё будет потеряно. Как только забрезжит рассвет, его найдут в два счёта, где бы он ни попытался спрятаться. Голая прерия – гиблая прерия, в ней не укроешься от врага, и если он попытается уйти пешком, это будет равносильно самоубийству. Помимо этого, ему срочно нужно было скакать на юг, чтобы предупредить родичей о нависшей опасности. Впрочем, разве нельзя было устранить эту опасность другими средствами? Керби вдруг осенило одно важное соображение. Если Джим Гарфильд умрёт, его головорезы очень скоро разбредутся кто куда. Стало быть, с Гарфильдом надо кончать прямо сейчас, немедленно. Если попытка окажется неудачной – что ж, в Керби всегда был силён фанатический дух родственной чести шотландско-ирландского поселенца Юго-Запада. Он без колебаний принёс бы в жертву свою жизнь ради блага семьи, если бы того потребовали обстоятельства.

Керби прошёл ещё несколько шагов и вдруг замер, как вкопанный. Прямо на него из мрака метнулась какая-то тень. Дуло его револьвера уже уставилось на нападавшего, а палец готов был надавить на курок, когда он понял, что целится в женщину. Тёмные глаза, в которых блуждали лунные блики, смерили его твёрдым, непреклонным взглядом.

– Джоана Лари! – пробормотал он. – А ты что здесь делаешь?

– Я поджидала тебя, – ответила девушка, понижая голос. – Я знала, что ты явишься за своей лошадью. Нужно было предупредить тебя, что здесь засада. Но ты почему-то подошёл с другого края конюшни…

– Но почему?.. – он не договорил, чувствуя, что совершенно сбит с толку.

– Я хотела отблагодарить тебя! – прошептала она. – Ведь ты… ты всё-таки убил его, да?

– Я не убивал! – попытался возразить Керби. – Я…

– Брось! Они мне всё рассказали! – воскликнула она. – Я сама его видела. И это разбитое окно, через которое прошла пуля. Гарфильд, правда, говорит, что ты целился в него. Но какая мне разница? Прости, что едва не застрелила тебя. Теперь я – твоя должница.

– Господи, ну и дела тут творятся, – проговорил Керби, нервно дёргая плечами, – ты можешь мне объяснить, что ты за человек? Чего добиваешься? Ведь я же тебе говорю…

– Помолчи, – прервала она его. – Нас могут услышать, тут везде расставлены люди. Тебя ищут по всему городу. Идём со мной, доверься мне ещё раз.

Керби не мог заставить себя сдвинуться с места. Им овладевало странное чувство, будто он увяз в некой невидимой, диковинной паутине. До сего момента он мог выкарабкаться из любого хитросплетения, которыми осаждал его мир мужчин, неотъемлемыми составляющими которого всегда были насилие, вероломство, кровь; но эта загадочная, кипевшая злобой красотка сновала в лабиринте своих прихотей и страстей, прислушиваясь к какому-то непостижимому, неподвластному разуму наитию. Он вдруг понял, что целиком находится в её власти. Стоило ей крикнуть – и он через мгновение оказался бы в лапах кровожадной толпы. Значит, он в самом деле должен был довериться ей или, по крайней мере, сделать вид, что доверился. Она заговорила о долге; кто знает, не намерена ли она всерьёз расплатиться с ним по тому жутковатому счёту, который, как она полагала, он вправе был ей предъявить? Он был захвачен её невыразимым человеческим обаянием, и в то же время находил в этом обаянии всё меньше истинно человеческого; её кровожадная, мстительная натура коробила его, но вместе с тем властно его приманивала, и, подобно кролику, обворожённому удавом, Керби безропотно последовал за ней.

Тем временем ночь застыла на пороге, готовая освободить проход наступавшему дню. На город опустилась предрассветная мгла. В Сан-Хуане не осталось ни единого окошка, где бы горел свет. Даже в салунах погасли огни. Джоана вела Керби городскими околицами, и пока они шли, Керби захотелось получить ответ ещё на один вопрос.

– Кто был тот человек, который прискакал в город час тому назад? Он ещё ревел, как раненый бык.

– Гризли Элкинс, охотник за бизонами, – ответила она. – Его артель тоже содержал капитан Блантон. Они набрали большую партию шкур, погрузили их в фургоны, которые прислал Блантон, и отправили в Сан-Хуан. Фургоны были в Сан-Хуане вчера вечером. Элкинс со своими людьми остался в лагере, чтобы собрать новую партию, а фургоны должны были вернуться к ним с запасами провизии и отвезти в город новые шкуры. Но когда фургоны вышли из лагеря, на охотников напала шайка команчей и перебила их всех до единого, кроме Элкинса. Неудивительно, что они не смогли с ним совладать. Его нельзя убить – это зверь в человеческом обличье. А вот мы и пришли.

Джоана наклонилась к двери, открыла её и перешагнула порог. Там, куда она вошла, не было видно ни зги. Она поднесла губы к его уху и проговорила вполголоса:

– Спрячься здесь. Я постараюсь украсть для тебя лошадь.

– Лошадь – дело хорошее, когда хочешь уйти от погони, – сказал Керби. – Но я не сяду в седло, пока не прикончу Джима Гарфильда, даже если останусь здесь навечно.

Она провела его через комнату, пошарила рукой по стене и нащупала другую дверь.

– Сюда, – прошептала она.

Он сделал шаг, и дверь за ним захлопнулась. Несколько мгновений он стоял в кромешной тьме, уверенный, что она вошла следом за ним. Потом он заговорил с ней. Ответа не было. Вдруг он услыхал, что где-то тихо скрипнула наружная дверь. В ледяном приступе паники Керби бросился к двери. Он ощупал её ладонями; потом пару раз проверил на прочность кулаком. Он был заперт за дубовой дверью, такой прочной, что она устояла бы и под ударами быка. Замок, разумеется, находился с другой стороны. Он даже не мог выломать щеколду. Керби повернулся и побрёл к противоположной стене. Он обошёл всю комнату в надежде отыскать другие двери, но их не было, так же как и окон. Зато он сделал другое важное открытие. Строение представляло собой сруб, сложенный из венцов брёвен, и в этом роде оно было единственным исключением из правила. Без сомнения, он находился в бывшей городской тюрьме. Вырваться отсюда не было никакой возможности. Теперь он окончательно угодил в западню. Волна бешенства захлестнула его. Да, он угодил в западню, угодил по собственной глупости, несмотря на все ухищрения и предосторожности. Тем временем в щели между брёвнами стали струиться первые лучи света.

Керби встал посреди комнаты, сложив руки на груди. Он ждал. Впрочем, ожидание его не затянулось. Наружная дверь отползла в сторону, по земляному полу гулко прошлись сапоги, и Керби вновь услыхал знакомые, ненавистные ему голоса.

– Он здесь, в этой комнате, – произнесла Джоана ледяным и мертвенным, как острие стального кинжала, голосом.

– Один раз этой ночью он тебя уже провёл, девочка, – пробурчал Джим Гарфильд. – Ты точно знаешь, что он здесь, за этой дверью?

– Знаю совершенно точно, – возвысила она голос, и показалось, будто она наотмашь полоснула своим клинком живую плоть. – Принимай-ка друзей, Керби! Они пришли проведать тебя.

Ковбой не откликнулся ни единым словом.

– Да какого чёрта здесь происходит, наконец? – недовольно взревел усталый голос, который мог принадлежать, как тут же смекнул Керби, исключительно Гризли Элкинсу.

– В этой комнате заперт один опасный преступник, Элкинс, – пояснил Блантон, – если, конечно, эта дамочка нас не обманывает.

– Я говорю правду! – вскричала Джоана. – Он здесь. Я сумела его сюда завести, потому что сказала, будто хочу ему помочь. Этот ублюдок убил человека, которого я любила.

По другую сторону дубовой двери Джон Керби беззвучно шевелил губами и поводил головой, сознавая свою полнейшую беспомощность перед главной загадкой на грешной Земле – женщиной. Она способна покушаться на жизнь человека, который отказался застрелить того, кто решил её отвергнуть, и она же спустя несколько часов завлекает этого человека в западню и приводит его убийц, ибо полагает, что он всё же убил её возлюбленного. Это казалось кошмарным, противоестественным бредом, однако всё это было правдой, всё происходило наяву, в действительности.

– Да, он убил Джека Корлана. И он же застрелил твоего друга, Билла Доннелли.

– Что-о?! – оглушительный рёв охотника, казалось, пошатнул бревенчатые стены здания. – Эта тварь здесь? Тогда я сам открою дверь и выволоку его наружу!

– Нет, постой! – подал голос Блантон. – Керби, говори, ты готов выйти и сдаться добровольно?

Керби хранил молчание.

– Пускай горит в аду! – крикнул Мак-Ви. – Я выломаю эту дверь.

Подойдя с этими словами к двери, он отодвинул щеколду и налёг плечом на дубовые створки. Керби спустил курок, целясь на звук. Тяжёлая пуля, выпущенные с близкого расстояния, разорвала плотные волокна древесины. Мак-Ви взвизгнул и грузно осел на пол возле двери. Ответный залп выстрелов в следующую секунду изрешетил дверь, но Керби уже прижался всем телом к стене и стал неуязвим для пуль.

– А ну, назад, придурки! – пророкотал голос Джима Гарфильда. – Этого подлеца голыми руками не возьмёшь, уж поверьте мне… А ты заткнись! – последний окрик был обращён к Мак-Ви, который выл от нестерпимой боли. – Если всю жизнь прожил без извилин, значит, и подохнешь, как собака…

– Давайте решать, что будем делать, – вступил в беседу новый голос, принадлежавший, несомненно, Хопкинсу. – Если он попробует оттуда выйти, мы из него губку сделаем, но до тех пор сами туда не сунемся. Значит, надо его выкурить. Давайте запалим этот сруб.

– Брось так шутить! – завопил Блантон. – Этот сруб принадлежит мне, и кроме того, совсем рядом стоят салуны. Если из этого места пойдёт огонь, живо сгорит весь город.

– Пить… ради всего святого… дайте пить… прошу, капитан… – прохрипел Мак-Ви.

– Пошёл ты! – рявкнул на него Блантон. – Пока ты валяешься под этой дверью, никто тебе ничего не даст. Или ты хочешь, чтобы он перебил нас всех? Ползи сюда, если хочешь, чтоб тебе помогли.

– Я не могу ползать! – взмолился Мак-Ви. – У меня перебит позвоночник. Прошу вас, Бога ради, кто-нибудь, дайте мне воды…

– Знаешь, ты можешь обойтись без воды, – огрызнулся Блантон. – Для этого только надо поскорее сдохнуть, вот и всё.

– Не дело так говорить с умирающим, кап! – запротестовал Гризли Элкинс. – Эй, Керби! Я хочу оттащить Мак-Ви от этой двери! Оружия при себе у меня не будет, и я обещаю, что не стану тебя тревожить, пока не уберу с дороги Мак-Ви. Если хочешь, можешь стрелять в меня из-за двери, и гори тогда в аду!

И отважный охотник делом доказал своё презрение к смерти: бесшумно и плавно передвигаясь в своих мягких мокасинах, он в один миг оказался у двери, подхватил Мак-Ви за плечи и волоком оттащил его к стене. Керби не стрелял. Отпустив свою ношу, Элкинс достал из-за пазухи фляжку с виски и приложил её к сухим губам умирающего.

– Ты в своём уме, дружище? – желчно хмыкнул Блантон. – Как можно подставлять себя под пули из-за этого полудурка…

В остекленевших глазах Мак-Ви вдруг вспыхнуло зарево гнева.

– Из-за этого полудурка, ты сказал? – выкрикнул он голосом, искажённым болью и обидой. – Я знаю – так ты благодаришь людей, которые делают для тебя самую грязную работу. Ты даже не считаешь нужным дать им напиться, когда они умирают. Прожорливый шакал! Ты хочешь иметь всё, на что только можешь наложить свои грязные лапы, и оставляешь людей ни с чем! Молю Бога, чтобы ты получил свою порцию свинца от Керби, ровно такую же, какой ты угостил сегодня Джека Корлана!

– Что-о?! – прозвучал иступлённый крик Джоаны Лари. Она сорвалась с места, как пантера, и вцепилась в умирающего бешеной хваткой. – Что ты мелешь, болван? Это Керби убил Джека Корлана!

– А вот и нет! – собирая остатки сил, выдохнул Мак-Ви. – Корлан задолжал мне кое-какую сумму. Он хотел получить деньги с Блантона, а потом расплатиться со мной. Блантон послал людей искать Керби, но я решил задержаться. Спрятался за домом и услышал, как они спорят. А потом кто-то выстрелил. Причём стреляли в самом доме, а не снаружи. Это я точно знаю. Корлана убил Гарфильд или Блантон.

Из горла умирающего хлынули потоки крови, голова откинулась назад и поникла. Джоана затрепетала, бешенство вновь окрылило её, и она бросилась на Блантона, исступлённо колотя его в грудь стиснутыми кулаками.

– Ты лжец! – вопила она. – Ты мне солгал! Это ты убил Джека! Ты! Ублюдок! Ты убил его!

Гарфильд смущённо потупил глаза, но предпочитал отмалчиваться. Блантон, с искажённым злобой лицом, поймал Джоану, выкрутил ей руку и отшвырнул от себя.

– Я убил! Ну и что из того? – процедил он. – Какая разница, по чьей вине этот выродок будет гореть в аду? Не понимаю!

– Сейчас ты поймёшь! – взвизгнула она, разворачиваясь лицом к обомлевшему Гризли Элкинсу. – Ты хочешь узнать, кто шепнул Жёлтому Хвосту о том, где ты разбил свой лагерь?!

– Эй ты, закрой рот! – взревел Блантон. – Не вздумай её слушать, Элкинс, разве ты не видишь, баба совсем тронулась мозгами от горя!

– Неправда! – крикнула она, трясясь от бешенства. – Корлан всё рассказал мне накануне того дня, когда он уезжал из Сан-Хуана. И говорил со мной вчера, после того как вернулся. Он был в лагере сиу! Жёлтый Хвост считал его своим другом – вождь приходился ему каким-то дальним родичем, по индейской линии. Так вот, он предал тебя, Элкинс. Он натравил на тебя краснокожих…

– Лжёшь! – взревел Блантон, цепенея от ярости.

– Я не лгу! – вскричала она. – Блантон сделал это, потому что очень хотел завладеть всеми шкурами, которые ты поставил в Сан-Хуан. Когда он их продаст, у него в кармане будет целое состояние. Он просто не рассчитывал, что ты сумеешь выжить. Это только часть его планов – он ведь намерен прибрать к рукам всё – скот, землю, шкуры, – до тех он не успокоится.

Раздался оглушительный грохот, столб пламени прорезал помещение, на миг всё заволокло дымом. Джоана отшатнулась и схватилась обеими руками за грудь. Блантон устремился к двери. В руке его дымился револьвер. Девушка упала на колени, в бессловесной мольбе протянув руки к ошеломлённому охотнику за бизонами.

– Я сказала тебе правду! – слабым голосом сказала она. – Блантон тебя предал… это он велел убить твоих друзей…

Девушка повалилась на бок и через мгновение затихла. И тогда облачённое в бизоньи шкуры чудовище исторгло из своих лёгких нечеловеческий рёв. Правая рука охотника скользнула к бедру, а потом взмыла вверх, прочертив в воздухе сияющую дугу. Гарфильд непроизвольно вскрикнул и спустил курок. Он стрелял в упор, но тело гиганта, послушное слаженной работе стальных мускулов, двигалось с ошеломляющей быстротой. Пуля Гарфильда разошлась с охотником: Элкинс взмыл в воздух и по самую рукоять всадил свой огромный тесак в грудь Хопкинса. Эшли стал суматошно пятиться, в надежде увильнуть от омытого кровью лезвия, но налетел на Гарфильда, и тот, на миг потеряв равновесие, стрелял уже наобум. С этого момента в бой вступила новая сторона.

Дверь распахнулась настежь, и на пороге показался Керби. Дуло его револьвера дважды извергало столбы пламени. Эшли рухнул навзничь. Стерлинг успел произвести ответный выстрел, но через миг упал на колени с двумя сквозными ранами в груди и гортани. Левая рука его непроизвольно дёрнулась ко второй кобуре, но вскоре обмякла. Гарфильд заревел и выстрелил в третий раз, заставив подпрыгнуть шляпу на голове Керби. Ещё через миг он заскулил и прижал руку к рёбрам. Ранение, очевидно, было непроникающим, ибо Гарфильд развернулся и бросился вон из сруба. В миг, когда он юркнул в дверной проход, тесак охотника, пущенный с изуверской жаждой мщения, блеснул над его головой и воткнулся в полено над дверным косяком. Срыгивая кровь, Гарфильд побежал по улице в сторону «Серебряного башмачка».

Керби выскочил из дальней комнаты, на ходу заталкивая пули в опустевший барабан. Помещение было похоже на дворик для бойни. Элкинс, грозно пыхтя ноздрями, прошагал к двери и одним усилием вытащил из косяка застрявший по рукоять тесак. Край уха у него был порван, и по шее струйками стекала кровь. Элкинс повернулся к Керби.

– Не время сейчас пережёвывать прошлые дела. Шагай за мной, тут есть одно место…

Керби ничего не ответил. Обстоятельства действительно сделали их союзниками, и слова бы к этому ничего не добавили. Они выбежали через боковую дверь и на одном дыхании преодолели расстояние, разделявшее сруб от ближайшего строения. С другой стороны улицы ухнули «винчестеры». Заскулили над головами пули. Но они уже вбегали на крыльцо дома. В дверях их встретила хозяйка. У неё было бледное, перепуганное лицо.

– Господи, что же это за напасти, – запричитала она. – Никак всех перебьют!? Я женщина порядочная, в склоки ваши не влезаю, у меня приличное заведение…

– Вы бы лучше сигали отсюда через чёрный ход, мисс Ричардс, – цыкнул на неё Элкинс. – Нам придётся ненадолго превратить ваш дом в крепость, и не наша вина, если кое-кто захочет нас выкурить отсюда с помощью свинца. Не смотрите на меня так, не тяните время, а то через минуту здесь будут летать пули. Все убытки я обещаю вам возместить.

Пуля калибра 45–90, пробив тоненькую дощатую стену, оказалась более весомым доводом в пользу этого предложения, чем безыскусное красноречие охотника за бизонами. Мисс Ричардс, отводя душу в горестных возгласах, засеменила к чёрному ходу и бросилась бежать без оглядки, словно за ней гнался отряд сиу.

– А это вот моё логово, – пророкотал Элкинс, пихая дверь ногой. – Хватай-ка! – Он сунул в руки Керби «винчестер» с магазином. Ковбой не заставил себя уговаривать. Сам охотник выбрал себе «шарп» 50-го калибра – один из типов ружей однозарядного образца, которыми привыкли пользоваться охотники на бизонов. – Вот теперь мы с ними поговорим. Стены эти, положим, для пуль – что бумага, но те, за которыми они сидят, – ничем не лучше.

Пригибаясь к полу, ковбой и охотник заняли позиции каждый за своим окном и осторожно выглянули наружу. Улицы совершенно опустели. Городок будто бы вымер. Но то в одной, то в другой его части, точно опровергая такое предположение, зловеще ухали ружейные выстрелы, из окон выпархивали клубы дыма, и со знакомым треском взламывал деревянные волокна свинец.

– Гарфильд засел в «Серебряном башмачке», – пробормотал Керби, чуть приподняв голову над прикладом винчестера. – Мы не знаем, сколько он собрал вокруг себя людей. Но в окне бара только что мелькнула рожа Блантона, бар называется «Большой вождь». По-моему, там только один ствол.

– В этом баре никого не бывает, кроме его хозяина, – отозвался Элкинс. – А этого слизняка я знаю, он сразу даст ветру, как только начнётся стрельба.

Сказав это, он спустил курок. Оглушительно шарахнуло широкоствольное ружьё. В ответ из «Серебряного башмачка» понеслись проклятия и угрозы. Из окна «Большого вождя» вырвался столб дыма. Пуля пробуравила подоконник, осыпая Элкинса градом древесной стружки. Керби немедленно ответил из винчестера, но без особого успеха. Итак, в «Вожде», помимо Блантона, других стрелков не было. Из «Башмачка» огонь вели четыре ствола, и судя по пронзительным женским визгам, доносившимся со второго этажа, девушки сегодня проснулись раньше обычного и не в самом бодром настроении.

– Чёрт бы побрал эти стены, – буркнул Элкинс. – Не постоялый двор, а сеновал. Можно проковырять мизинцем. Давай-ка уходить отсюда. Двигаем обратно в сруб.

– Постой! – воскликнул Керби. – Видишь, кто-то скачет по улице? Клянусь небом, это Рыжий Дональдсон!

Керби вскинул ружьё и спустил курок. Почти одновременно с его выстрелом рыжеволосый всадник проделал то же самое, не вылезая из седла, потом спешился и бросился к дверям сруба. Керби смачно выругался.

В следующий миг из сруба вылетел наружу леденящий душу вопль. Стреляющие на время отложили своё занятие. Дональдсон с видом помешанного выбежал на улицу. Перемена в его облике остановила в последнюю секунду согнутый палец Керби.

– Кто!? Кто её убил!? – ошалело возопил Рыжий. – Джоана!.. Её убили! Кто?! Кто это сделал?!

Из верхнего окна «Башмачка» высунулась растрёпанная голова, и визгливый голос затараторил:

– Это Блантон! Я слышала выстрел и видела, как он выбегал оттуда с револьвером в руке. После этого началась вся эта кутерьма…

Пуля, выпущенная из «Большого вождя», разбила оконное стекло над головой дамы, заставив её пискнуть и поспешно убрать голову.

Исторгнув из груди кровожадный рёв, Рыжий Дональдсон выхватил из кобуры револьвер и с круглыми от бешенства глазами, без малейшего прикрытия, зашагал по улице к салуну. Когда он уже заносил ногу, чтобы переступить невысокий порог, изнутри грянул выстрел. Дональдсон отпрянул назад и рухнул в уличную грязь, корчась от боли. В этот момент раздалось грозное рычание, а затем рёв Джима Гарфильда.

– Будь ты проклят, Блантон! Я ещё могу постоять за своих друзей!

И столь же опрометчиво, как минутой назад Дональдсон, он выбежал из «Серебряного башмачка». В руке он сжимал дробовик. Заметив за окном силуэт своего недавнего союзника, Гарфильд издал звероподобный вопль, упал на одно колено, приставил приклад к плечу… И в это самое мгновение в дверном проходе за его спиной прогрохотал шестизарядный револьвер. Пуля вошла Гарфильду между лопаток. Гарфильд замычал, как смертельно раненый бык. Заряд, выпущенный из дробовика, рассыпался в воздухе. Гарфильд скрючился, повалился на бок, затем приподнялся на локте и свободной рукой перехватил двустволку. Содержимое второго ствола, с воем пронесясь через дверной проход, из которого Гарфильд только что вышел, не пропало даром: изнутри послышались проклятия и стоны.

В этот миг в окне, за которым стоял Керби, выросла чья-то тень; но ковбой выстрелил первым. Нападавший тяжёло навалился на подоконник и через некоторое время замер. Керби поискал взглядом Элкинса, но увидел его не сразу. Охотник на бизонов воспользовался тем, что участники перестрелки переключили внимание на истекающего кровью Гарфильда, незаметно улизнул из постоялого двора и теперь крался вдоль домов. Потом, уже не таясь, он перебежал улицу и достиг «Серебряного башмачка». Теперь Керби хорошо его видел: держа в руках горящую охапку хвороста, охотник нагибался, приседал, вновь делал перебежки, напоминая некого неправдоподобно шустрого гризли.

Дощатое строение занялось очень быстро. Элкинс оповестил об этом событии воплем ликующего дикаря. Он по-прежнему двигался перебежками, ухитряясь уклоняться от направленных в него со всех сторон пуль. Дома воспламенялись, точно спичечные коробки. Из «Серебряного башмачка» выскочили девицы, потом какие-то мужчины. Они вскакивали в сёдла и гнали лошадей в разные стороны, стремясь поскорей убраться из города. Керби не стрелял. Эти люди были уже выведены из боя. В это время языки пламени охватили «Большого вождя». Блантон выскочил на крыльцо. Керби спустил курок. Блантон покачнулся, но продолжал движение. В руках у него был дробовик. В следующую секунду перед ним вырос Элкинс. Словно не замечая ружья, он с бесшабашной удалью бросился на Блантона. Тот подбросил дробовик к плечу и навёл его на косматое чудовище. За спиной Блантона стала медленно подниматься перепачканная в грязи рука Рыжего Дональдсона. Револьвер качнулся раз, другой, потом замер и выстрелил. Блантон подался вперёд, подталкиваемый свинцом, что буравил его спину, и расстрелял заряд в никуда. В один молниеносный прыжок Элкинс одолел разделявшие их расстояние и всадил тесак в грудь Блантона.

Сан-Хуан был обречён. Клубы чёрного дыма заволокли небо. Элкинс и Керби вместе скакали на юг.