Текст книги "Вызов извне: НФ /ФС (Две новеллы-буриме)"

Автор книги: Роберт Ирвин Говард

Соавторы: Стенли Вейнбаум,Абрахам Меррит,Дональд Уондри,Мююрей Лейнстер,Харли Винсент,Франк Лонг,Эдвард Смит,Г. Лавкрафт,Кэтрин Мур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

ВЫЗОВ ИЗВНЕ: НФ/ФС
Две новеллы-буриме

ВЫЗОВ ИЗВНЕ НФ
Стенли Г. Вейнбаум
Дональд Уондри
Эдвард Э. «Док» Смит
Харл Винсент
Мюррей Лейнстер

Глава 1
Стенли Г. Вейнбаум

– Нет такой вещи, как истина! – рявкнул профессор Тадеус Краббе, свирепо глядя на своего молодого помощника Джерри Блейка. – Ни один факт и ни одно утверждение не являются полностью истинными!

– За исключением вашего последнего заявления, я полагаю, – усмехнулся молодой человек, выглядывая из темного угла астрофизической лаборатории Фонда Краннана. – А кстати, чем вообще вызвано это замечание?

Краббе выпрямил свою огромную тушу.

– Повторяю, – произнес он с внушительным достоинством тучного мужа науки, – что истина – вопрос сугубо относительный. Все зависит, как показал Эйнштейн, от точки зрения наблюдателя. Как и все остальное во Вселенной Эйнштейна или де Ситтера[1]1
  В. де Ситтер (1872–1934) – нидерландский астроном, многолетний директор Лейденской обсерватории, создатель релятивистской космологической модели, послужившей основой позднейших теорий расширяющейся Вселенной (Здесь и далее прим. пер.).


[Закрыть], истина всецело относительна, и более того, она, вероятно, также искривлена. Любопытная идея, – задумчиво заключил он. – Кривая правда.

Блейк рассмеялся.

– Так к чему эта вспышка?

Профессор снова нахмурился.

– Эти тупые директора! – зарычал он. – Никаких ассигнований, если я не сумею доказать, что моя теория истинна. И они требуют гарантий, что эксперимент не отразится на Фонде. С тех пор, как отдел биохимии основательно подмочил репутацию Фонда в прошлом году, они боятся неприятностей. Истина – ха!

– Какой эксперимент? – спросил Блейк.

– Я подумывал вам рассказать, – Краббе опустил свое огромное седалище на стул. – Вы, конечно, не поймете, будучи всего лишь статистиком – но, возможно, сможете оценить обоснованность концепции. Даже статистик должен что-то знать о фактах, представленных его цифрами.

– Ну, профессора редко что-нибудь знают о цифрах, представленных их фактами, – весело заметил Блейк.

– Искривленное пространство, – пробормотал Краббе. – Искривленное время. Бесконечно мертвое прошлое. И более того, – продолжал он, – искривленные размеры! Почему бы и нет? Если представить себе телескоп, позволяющий видеть грандиозные пространства, и микроскоп, исследующий бесконечно малые миры – почему бы им не открывать нам одно и то же? Ну конечно! И, глядя в телескопы и микроскопы, мы должны также видеть промежуточное звено между макро– и микрокосмом, то есть самих себя. Мы стоим на полпути между электронами и звездами. И потому, отчего бы и истине не быть искривленной?

– Почему бы и нет? – невозмутимо отозвался Джерри.

– Вы, кажется, не принимаете меня всерьез, – подозрительно сказал профессор. – Естественно, вы не разбираетесь в парадоксах теории относительности, тех самых парадоксах, изучить которые был призван мой эксперимент… вот только эти тупые директора не позволяют мне нанять добровольца!

– Мне показалось, – сказал Блейк, – что вы собирались объяснить, в чем состоит ваш эксперимент.

– Объяснить? Как мне объяснить это глупцу, привыкшему лишь жонглировать цифрами? Что ж, слушайте, если хотите. Не ожидаю, что вы поймете – недаром Джинс[2]2
  Д. X. Джинс (1877–1946) – видный британский физик-теоретик, астроном и математик.


[Закрыть] сказал: «Большинство символов, используемых сегодня математическим физиком, не создают в его уме физической картины». Но в целях объяснения обратимся к более уместному наблюдению Шепли[3]3
  X. Шепли (1885–1972) – американский астроном, автор модели нашей Галактики, активный исследователь спиральных туманностей и прочих галактик.


[Закрыть]: он утверждает, что спиральные туманности не подчиняются всем известным законам механики. Далее он высказывает очень важное предположение, замечая, что эти огромные туманности действуют словно проводники материи, выталкиваемой сквозь них в наше трехмерное пространство – извне. Именно это наблюдение привело меня к изучению вортексов, то есть вихревых потоков, ибо колоссальные спирали внегалактических туманностей и представляют собой непостижимо громадные вихревые потоки. Мне пришло в голову воспроизвести условия туманности в лабораторном масштабе. Сердцевина моего эксперимента – вортекс. Но не просто вихревой поток в обычном смысле этого слова.

– Безусловно, нет, – дружелюбно согласился Блейк.

– Нет, далеко не обычный вихревой поток. Во-первых, он должен создаваться в настолько разреженном газе, что его можно было бы назвать практически полным вакуумом: такова степень разреженности газовых сердец туманностей. И, конечно же, звездные скопления, их спиральные рукава, не могут быть воссозданы человеческими силами, – Краббе помолчал, нахмурившись. – Но туманность – это нечто большее, чем вихрь разреженных газов. Существует и огромный гравитационный вихрь, который мы, смертные, также не в силах воспроизвести. Я заменил его магнитным вихрем, вращающимся силовым полем. И наконец, чтобы окончательно завершить процесс воссоздания известных нам явлений, я наложил на эти вортексы вихревой поток радиации.

– И когда вы все это проделали, – риторически спросил Блейк, – что у вас получилось?

Водянисто-голубые глаза Краббе метнулись к его лицу, и круглая физиономия профессора расплылась в улыбке.

– Я получил дыру, – заявил он. – Дыру или туннель.

– Дыру в чем? Туннель куда?

– В чем, не могу сказать. И куда ведет туннель, я не знаю.

– Хм! Должен заметить, что не могу винить дирекцию. Никому не хочется вливать деньги в какую-то бездонную дыру.

Краббе не обратил на его слова никакого внимания.

– Итак, в центре вихревого потока я получил туннель. К несчастью, кролики и кошки не обладают тем, что людям нравится называть своим разумом; мои посланцы не могли придумать способ возвращения – если, понятно, были физически в состоянии вернуться. Поскольку этот конец туннеля находится в вакууме, их необходимо было отправлять в закрытых сосудах, а в герметическая среда не способствует долгому выживанию. Разве что им удалось выбраться… Несколько раз я пробовал прикреплять к контейнерам шнуры и вытаскивать их обратно. Кошки и кролики возвращались испуганными, в этом сомнений нет; но возможно, они были бы так же испуганы, опусти я их ненадолго в канализацию. Определенно сказать ничего не могу.

– Вы пробовали заглянуть в дыру?

– Видимость ограничена, – ответил Краббе. – Оптический эффект довольно поразителен: казалось, что кошка и контейнер не удалялись, а уменьшались. Выглядело это так, словно контейнер с кошкой висел в пространстве туннеля и удалялся, но удалялся, так сказать, на расстоянии вытянутой руки. Очень странно. Если бы тупая дирекция позволила мне оплатить услуги добровольца, который отправился бы туда, провел наблюдения и вернулся с отчетом… – профессор вдруг бросил на Блейка взгляд водянистых глаз. – Силы небесные! Да ведь отправиться можете вы!

– Я? Вы с ума сошли!

– С ума сошел, а? Кого волнует, что произойдет со статистиком?

– Меня, – твердо заявил Блейк.

– Но подумайте о возможностях! Неужели вы совершенно равнодушны к научной славе? Я счел бы за честь рискнуть жизнью ради такого дела!

– Так почему бы вам не попробовать? Если, конечно, вы сумеете протиснуться в дыру.

Некоторое время Краббе задумчиво смотрел на молодого человека.

– Ну ладно! – внезапно решил он. – Я скажу вам, что мы сделаем. Мы возьмем два защитных костюма с кислородными баллонами и отправимся туда вместе!

Глава 2
Дональд Уондри

– До сих пор я об этом и не думал… Но раз уж вы доказали, что ничего не смыслите в цифрах, представленных вашими фактами – я, так и быть, присоединюсь. За вами нужен глаз да глаз!

Краббе побагровел.

– Что за дерзость! – взревел он. – Я мог бы уволить вас за это… это…

– «Это» обычно называют наглым нарушением субординации. Но вы меня не уволите. К слову, мы возьмем три скафандра.

Огромная туша профессора задрожала, но он скорее заинтересовался, чем рассердился.

– Почему три? Нас всего двое.

– Еще одно доказательство, что вы не статистик, – ответил молодой ассистент, снова кольнув самолюбие профессора. – Во-первых, запасной костюм нам может понадобиться на случай экстренной необходимости. Во-вторых, в вортексе мы можем оказаться не только вдвоем. Может быть, мы также подвергнемся искривлению и превратимся в массу искаженных проекций себя в произвольном количестве измерений. По правде говоря, нам следовало бы взять с собой куда больше скафандров, чем мы можем себе позволить.

– А в-третьих? – язвительно спросил Краббе.

– В-третьих, – невозмутимо продолжал Джерри, – даже если нам хватит всего двух скафандров, мы можем вернуться с чем-нибудь или кем-нибудь.

– Например?

– Откуда мне знать, черт возьми? – насупился Джерри. – Вдруг найдем четырехмерное яйцо, или пятиполое нечто, или истинную реальность.

– Четырех… пяти… реаль… – пробормотал Краббе.

– Ну да. Поглядите в зеркало: вы увидите себя и некоторые здания. Изготовив достаточно большое зеркало, вы получите отражение Вселенной. Но предположим, что сама Вселенная – это просто зеркало? Возможно, пройдя через туннель, мы обнаружим, что Вселенная – всего-навсего зеркало, отражающее истинную реальность за ее пределами.

– Плодотворная мысль! – буркнул Краббе.

– Мысль замечательная! – торжествующе парировал Блейк. – Вы не существуете. Я не существую. Никто не существует. Вселенная – это обман. Это просто колоссальное зеркало, отражающее природу потусторонней реальности. Вы создали яму, туннель, воронку, и теперь мы выберемся.

Огромное тело профессора внезапно заколыхалось, и он заковылял прочь.

– Заткнитесь наконец! Хватит болтать! Займитесь делом! В Фонде Краннана есть все необходимое. Приступим к эксперименту завтра вечером.

Джерри умолк и принялся за работу. К рассвету все три скафандра были готовы. Но, когда Краббе и его помощник встретились вечером в лаборатории, три скафандра превратились в два.

Профессор уставился на Блейка.

– Почему это вы спрятали третий скафандр?

– Можете меня обыскать. Зачем мне его прятать?

Краббе сердито посмотрел на установку вортекса.

– Вероятно, в следующий раз вы мне скажете, что он сам по себе отправился в туннель. Ненавижу тайны, черт побери! Ключи от лаборатории есть только у нас с вами и в сейфе дирекции. Вы тщательно обыскали лабораторию?

– Нет. Я пришел за несколько минут до вас. Но я отчетливо помню, что оставил три приготовленных скафандра на столе. Однако… что-то могло пройти через воронку…

– И взять один из костюмов? Тьфу! – фыркнул профессор. – Любое существо, что может попасть сюда, явится в собственном скафандре, защищающем его от нашей атмосферы. Наш защитный костюм ему ни к чему.

– Но мне он пригодится! – раздался за их спинами звонкий голосок.

Профессор и Блейк резко обернулись. Из кладовой в дальнем конце лаборатории появилась фигурка, затянутая в странную оболочку, нечто среднее между водолазным костюмом и космическим скафандром. Голос отчетливо доносился из переговорного устройства, встроенного в шлем. Видны были лишь карие блестящие глаза и маленький воинственный носик.

– Воровка! – прорычал Краббе. – Приказываю вам немедленно снять скафандр!

– А я приказываю вам перестать кричать, – передразнила его злобный голос Леора Краннан. – Кроме того, я не воровка. Мой дед основал этот фонд, а мой отец – один из директоров. И это на их деньги вы…

– Защитный костюм разработан мной. Так же, как и туннель. И сейчас мы с Блейком отправимся туда.

– Кто же вам мешает? И я с вами, – беспечно отозвалась девушка, направляясь к вортексу. – На случай, если вы не знали: в стены всех лабораторий много лет назад были встроены звукозаписывающие устройства. Дирекция Фонда осведомлена о ваших планах, и я отправляюсь в вами.

– Послушай, Ли, мы не можем тебе этого позволить!

– Я запрещаю вам входить в мой вортекс!

– С каких это пор кто-то получил исключительные права на дыру, особенно на дыру в пространстве? – нежным голоском произнесла Леора, отвечая Краббе – и шагнула прямо в червоточину.

– О Господи, она не шутила! – нахмурился Джерри. – Быстрее! Нужно поскорее надеть скафандры и немедленно последовать за ней, иначе мы потеряем ее из виду.

Лихорадочно надевая скафандры, они заметили странное явление. Леора, оказавшись в вортексе, одновременно стала уходить в бесконечную даль и приближаться к их глазам. Это была странная двойная иллюзия огромного расстояния и непосредственной близости, уменьшения в приближении.

Когда Краббе и Джерри входили в вортекс, Леора остановилась, посмотрела на них – и исчезла, как они и боялись, из поля зрения. Оказавшись одна в туннеле, она едва не утратила мужество, но тут снова увидела Джерри и профессора, торопящихся по ее следам, и направилась дальше.

Глава 3
Эдвард Э. Смит

– Пристегни этот ремень к одному из колец на поясе, Джерри! – распорядился Краббе, прежде чем они покинули клапан или воздушный шлюз, ведущий в гигантскую трубу вортекса. – В противном случае, предвижу, нам будет трудно держаться вместе: мы ведь собираемся лично встретиться с мнимой единицей.

Внутри вортекса предсказание тучного ученого полностью оправдалось. Профессор и Джерри действительно могли видеть друг друга, как и ремень, соединяющий их; но обычное пространственное восприятие было совершенно лишено смысла в этом новом и поразительном континууме. Ремень тянулся бесконечно далеко, но расстояние между ними неуклонно стремилось к нулю; когда же они попытались приблизиться друг к другу, ремень затянулся, заставляя их разойтись! Сквозь ослепительную дымку они смутно видели лабораторию. Очертания знакомых предметов странно искажались в непостижимой перспективе; но времени глазеть у них не было – не успели они ненадолго задуматься о своих ощущениях, как их слуха достиг крик Леоры.

– Джерри, помоги! Я сделала шаг – во всяком случае, одно движение – к двери, через которую мы вошли, и она исчезла! Я сейчас кое-как различаю тебя, но боюсь подойти – вдруг ты тоже исчезнешь! Что мне делать?

– Ничего не предпринимайте, – холодно приказал ей Краббе. – Хотя ни чисто механический мозг статистика, ни слабый мозг женщины не могут понять этого факта, данная область характеризуется действенностью мнимой единицы; по крайней мере вам, Джерри, она известна как квадратный корень из минус единицы. Поэтому линия видимости и все другие векторы должны быть скорректированы на эту величину. Поскольку мисс Леора, конечно, не может определить истинного направления, я пойду к ней, а вас потащу за собой на ремне.

Он отошел в сторону под необъяснимым углом, и через мгновение Леора отчаянно вцепилась в руку Джерри.

– Но что же нам теперь делать? – взвыла она. – Не видно ни двери, ни лаборатории, ничего!

– Элементарно, дитя мое, элементарно, – надменно успокоил ее Краббе. – Это просто вопрос координат и отклонения, которое я уже вычислил в уме с достаточной точностью. Пойдемте со мной, я легко найду дорогу назад.

Он двинулся по другой, столь же мучительной для восприятия траектории, и вскоре перед ними и впрямь появилось отверстие – но то был не трехмерный воздушный шлюз, отделяющий вортекс от астрофизической лаборатории. Вместо этого за порталом открылась бесконечность пурпурно-зеленого света, наполненная непостижимой для разума субстанцией; и через это отверстие, вокруг них и сквозь них, хлестал наружу поток чего-то невидимого и неощутимого, но в то же время осязаемого, как твердое железо!

– Ну да – ни один факт и ни одно утверждение не являются полностью истинными, – передразнил профессора неугомонный Джерри. – Даже то, что вы можете легко найти дорогу назад!

– Всего лишь деталь, – профессор беззаботно махнул рукой в неуклюжей рукавице. – Не будучи статистиком, неудивительно, что я упустил из виду отрицательный корень. Впрочем, эта мелочь в любой момент может быть исправлена. Теперь же, когда я здесь, какой вклад в науку я могу внести, исследовав и описав эту многомерную вселенную, открывшуюся благодаря моему вортексу!

Непосредственно в отверстии вортекса перед ними развернулась картина, при виде которой даже чрезвычайно напыщенный Краббе застыл в благоговейном молчании – зрелище по существу своему, в целом и в частностях непостижимое для человеческого разума – явленный и воплощенный парадокс! Нечто присущее потоку, несущемуся по извилистой трубе, постепенно наделило их умы сверхчеловеческой ясностью и широтой восприятия. Мало-помалу они начали осознавать всю Вселенную, макроскопическую и микроскопическую. Галактики, солнечные системы, планеты, молекулы, атомы и электроны, все изобилующие мириадами разумных сущностей – вплоть до бесконечно крошечных строительных блоков самого эфира, существование которых Краббе смутно постигал благодаря своим обширным математическим познаниям, – все это развернулось перед ними в одном пространстве и в одно и то же время; но, несмотря на свои недавно приобретенные знания, трое путешественников не могли понять, где находятся в фантастической схеме этого невероятного космоса. Были ли они на самом деле больше, чем вся эта диковинная Сверхвселенная, или же представляли собой мельчайшие пылинки на поверхности одного из самых крошечных электронных миров? Они также не понимали, каким образом им удавалось передвигаться в этом странном континууме, который, как они знали, являлся земным вакуумом. Конечно, они не ходили, не летали и не парили, но двигались по своей воле, а иногда и непроизвольно.

Так они миновали отверстие и увидели, что край его был окружен массивными и сложными механизмами; каждый из этих механизмов направлял на вортекс пылающие силовые поля, в безумной ярости царапавшие и рвавшие конструкцию; пока что, однако, им не удавалось совладать с мощными генераторами, вызвавшими к жизни вихревой поток.

– Ах, я все понял! – воскликнул Краббе. – Вихревые потоки туманностей – это туннели в потусторонние миры, построенные разумными существами этого космоса. Они похожи на перепускные клапаны наших земных плотин, позволяющие отвести излишек воды; так и эти туннели отводят что-то – вероятно, избыточную энергию – которую наша Вселенная получает в виде зарождающейся материи. Наш вортекс пробил нечто, что должно было оставаться целым, и они пытаются заделать брешь!

– А если им это удастся? – опасливо вскричала Леора. – Тогда мы не сможем вернуться домой, никогда не сможем!

– О, я бы так не сказал.

Заверения Джерри были грубо прерваны невидимой силой, которая пронесла трех путешественников по «воздуху» и поставила их, удерживая в неподвижности, перед огромным, чудовищно сочлененным существом или структурой из разноцветного металла. Одновременно в их мозгу раздался оглушительно безмолвный голос:

– Кто вы такие? Откуда вы пришли? Зачем?

Разум быстро исследовал их сознание и теперь внушил им мысль:

– Ага! С более низких энергетических уровней? Знайте, жалкие умы, что такое вторжение неприемлемо!

Разум переключил свое внимание, освободив нарушителей границы так же внезапно, как захватил их; но они ощутили и поняли его немой приказ, обращенный к операторам механизмов на краю вихря:

– Эта червоточина появилась в нашей Вселенной по вине неких полуразумных существ Второго Уровня. Примените силу X72B31Q45 и уничтожьте ее физически!

С появлением новой силы еще яростней забушевали пылающие потоки ослепительной энергии, изливаясь из массивных излучателей у выхода из туннеля и обрушиваясь раскаленным сиянием на безумно вибрирующий вортекс, через который прошли три несчастных человеческих существа.

Глава 4
Харли Винсент

– Более низкие энергетические уровни, а! Жалкий интеллект, значит? – огромные складки скафандра профессора задрожали от еле сдерживаемой ярости. – Пусть соберут хоть все свои силы и попробуют потягаться с энергией моего вортекса! Пусть…

– Молчать! – прогремел беззвучный голос Разума, рядом с массивной механической формой которого они все еще парили. – И заметьте, апостолы невежества, с вами не покончили сразу только для того, чтобы вы смогли увидеть разрушение вашего ничтожного творения.

– Ха! – фыркнул профессор.

Он затих и задрожал от дурного предчувствия, когда ревущие силы на краю туннеля заполнили все пространство биением своих слитых воедино энергий. Разум, не обращая на них больше никакого внимания, растворился в отдаленной близости.

– У них получается, – жалобно произнесла Леора. – Посмотрите, Джерри, профессор – отверстие закрывается. Мы никогда не сможем вернуться.

Сказанное ею не было точным описанием реальных событий. Массивные механизмы, окружавшие вортекс, заняли тангенциальные позиции, и каждый из мириадов механизмов превратился в пылающее и дымящееся соплом, изливая в окружающее пространство огромные столбы кинетической энергии. Сам вортекс, словно движимый реактивными струями колоссального ротора турбины, невероятно ускорял свой обычный темп вращения. У них на глазах он превратился в пылающую, размытую массу.

– Фейерверк, – проворчал Джерри. – Напоминает мне гигантскую вертушку на палочке.

– Ты серьезно? – простонала Леора. – Разве ты не видишь, что происходит? Они будут ускорять вортекс, пока он не взорвется, а это обязательно случится…

– Чепуха! – выпалил Краббе. – Энергия неразрушима.

– И ни один факт или утверждение не являются полностью истинными, – начал Джерри. Леора предусмотрительно ткнула его под ребра, оборвав дальнейшие насмешки над профессором.

Происходило непостижимое: вортекс не расширялся под воздействием центробежных сил своего вращения, а напротив, сжимался в размерах. Отверстие закрывалось, как и говорила Леора. В то же время туннель непонятным образом перемещался в пурпурно-зеленой бесконечности, приближаясь к трем искателям приключений. Горячее дыхание безумных энергий заставило их отступить.

– А сейчас… – проревел неслышный голос Разума, – вашим никчемным существованиям придет конец, как и механизму вторжения, который вы по ошибке изобрели.

– Ах, – выдохнул профессор, схватив Джерри и девушку за руки. – Сюда.

Он повел их вдоль воображаемой линии, которая не была ни прямой, ни изогнутой и не соответствовала никакому земному уравнению или форме. Раздался глухой грохот, словно сама Вселенная испытала искривление, и они очутились в новой и крайне тревожной обстановке. На мгновение все погрузилось в кромешную тьму, в абсолютное ничто, а затем в туманной дали возникла яркая световая точка. Джерри внезапно осознал, что девушка прижимается к нему, и ощутил безудержную дрожь ее хрупкого тела.

– Теперь все потеряно, – воскликнула она.

Даже профессор Тадеус Краббе немного утратил свойственные ему напыщенные манеры.

– Подождите, – почти смиренно промолвил он.

Пятнышко света увеличилось в размерах и начало стремительно приближаться. Затем с внезапным, беззвучным великолепием оно взорвалось, осыпая необъятную тьму пылающими осколками.

– Опять фейерверк, – пробормотал Джерри.

Мириады световых искр остановились, усеивая далекие просторы звездами, созвездиями, туманностями. Они находились в новой и неизведанной вселенной, отрезанные и от своей привычной сферы бытия, и от странной вселенной, которую они только что покинули; могла показаться, что они вообще перестали существовать как человеческие создания.

Леора громко сглотнула, но мужественно не стала делиться своими страхами.

– Где-то там, – заметил профессор с ноткой беспомощности в голосе, – находится наша собственная Вселенная, наш вортекс – я настаиваю на том, что его не могли уничтожить – и наша лаборатория. Как-нибудь мы доберемся до туннеля… до дома…

– И до Фонда, – вставил Джерри, не в силах удержаться от насмешки.

Его замечание не вызвало протестов, что было весьма необычным для тучного мужа науки. Очевидно, ситуация оказалась серьезнее, чем он предполагал.

– Вы сказали «где-то», профессор, – мрачным, но твердым голосом произнесла Леора. – «Как-нибудь». У вас есть какой-либо план?

– Это потребует многих размышлений, самых внимательных размышлений, – признался Краббе. – Нужно произвести сложнейшие расчеты и тщательно удостовериться в их точности.

– Звукозаписывающие устройства в вашей лаборатории, – сказала Леора, будто невпопад, – уловили кое-какие ваши слова, касающиеся истины. «Искривленная истина» – так вы сказали, кажется?

Джерри усмехнулся.

– И кривая правда.

– Я серьезно, – укоризненно сказала девушка. – Я имею в виду теорию искривления пространства, даже того пространства, в котором мы находимся. Не могли бы мы пройти по кривой и таким образом вернуться к исходной точке?

– Женский ум… – привычно начал профессор, но тотчас понизил голос и продолжил более почтительно: – Да, это единственный возможный путь, моя дорогая юная леди; мы должны вернуться по кривой. Но расстояния немыслимо велики; речь идет о тысячах и тысячах световых лет. Кроме того…

Громоподобный, но беззвучный голос из ниоткуда, голос Разума, издевательски произнес:

– А кроме того, невежда, огромные изогнутые линии пространства не возвращаются к своим исходным точкам. Точки не совпадают благодаря действию внешних сил, находящихся за пределами вашего понимания; можете двигаться по кривой, но вы никогда не сумеете преодолеть разрыв между дугами великой окружности. Попробуйте, если хотите, глупые незваные гости. Вы никогда не сможете вернуться туда, откуда пришли.