Текст книги "Мечи Пурпурного Царства"

Автор книги: Роберт Ирвин Говард

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

IV. Проклятые сады

Налисса бора-Баллин была напугана и нервничала. Поддерживаемая своей искренней любовью и большими надеждами, она не раскаивалась в безрассудных действиях последних нескольких часов, но лишь все сильнее и сильнее желала прихода ночи и своего милого.

Все оказалось на удивление легко. Она покинула отцовский дом незадолго до заката, сказав матери, что собирается провести ночь у подруги. На ее счастье, женщинам в Валузии была предоставлена полная свобода, в отличие от Восточных империй, где царили допотопные обычаи и женщин держали взаперти в сералях и домах-тюрьмах. Она беспрепятственно выехала через восточные ворота и направилась прямиком к Проклятым Садам, располагающимся в двух милях от города. Сады эти некогда были обителью удовольствий и загородным поместьем одного знатного вельможи, но постепенно стали распространяться рассказы о мерзком разврате и жутких ритуалах поклонения дьяволу, творимых там. В конце концов, люди, доведенные до безумия регулярными исчезновениями детей, обрушились на Сады разъяренной толпой и повесили вельможу над главным входом его собственного дома. Прочесывая Сады, они обнаружили там немало вещей, отвратительных и кошмарных настолько, что язык не поворачивается рассказать о них. В порыве исступления и ужаса принялись они крушить особняк и летние постройки, деревья и гроты, и стены. И все же, сложенные из добротного мрамора, многие здания перенесли как ярость толпы, так и нелегкое испытание временем. Уже несколько столетий стояли они в запустении. Внутри осыпающихся стен разрослись небольшие джунгли, буйная зелень скрыла руины от людских взоров.

Налисса подыскала не очень разрушенную беседку, привязала коня и устроилась на растрескавшемся мраморном полу, приготовившись ждать. Неплохо для начала, – нежное золото заката залило землю, смягчив и сгладив все очертания, вокруг нее колыхалось зеленое море с разбросанными тут и там белыми пятнами – остатками стен и крыш мраморных строений. Но когда тени сгустились и ночь стала вступать в свои права, Налисса почувствовала себя неуютно. Звезды казались холодными и ужасающе далекими, ночной ветер порождал странные и страшные шорохи, играл в высокой траве и ветвях деревьев. Легенды и жуткие истории всплывали в памяти и ей уже чудились где-то там, за отдающимися в висках ударами неистово бухающего сердца, шелест невидимых черных крыльев и бормотанье бесовских голосов.

Она страстно молила о том, чтобы скорее наступила полночь. Увидь ее Кулл сейчас, ему в голову не пришли бы мысли о ее странной власти и большом будущем. Его глазам предстала бы просто напуганная девочка, нуждающаяся в защите и опеке.

И все же мысль о бегстве так и не возникла в ее сознании.

Даже когда кажется, что время остановилось, оно все-таки продолжает идти вперед. Слабое свечение в ночи оповестило девушку о восходе луны, значит, полночь близко. И вдруг до девушки донесся звук, заставивший ее моментально вскочить на ноги. Где-то в Садах, якобы необитаемых, тишину разорвал крик и бряцание стали, от которых кровь застыла в жилах. И снова воцарилось безмолвие, удушающее, как саван.

Далгар! Далгар! Имя ударами молота грохотало в смятенном мозгу. Ее любимый, приехав за ней, пал жертвой кого-то... или чего-то...

Стараясь не шуметь, она покинула свое убежище, прижав руку к рвущемуся из груди сердцу, и крадучись двинулась по обломкам мощеной дорожки. В давящей тишине листья пальм тянулись к ней дрожащими пальцами привидений, будто оживленные неким безымянным злом.

Впереди замаячили руины особняка. И тут, без единого звука, на пути ее выросли двое мужчин. Девушка попыталась было закричать, но язык ее онемел от ужаса. Она хотела бежать, но отказали ноги, и, прежде чем она обрела способность двигаться, один из мужчин, громадный как гора, схватил ее – беспомощную, как крохотный младенец.

– Женщина, – прорычал он на верулианском языке, который Налисса немного понимала. – Одолжи мне свой кинжал и я...

– Некогда, – перебил его другой по-валузийски. – Бросим ее к нему, а потом обоих вместе и прикончим. Придется дождаться Фондара, прежде чем убить его, – он хочет задать ему несколько вопросов.

– Блажен, кто верует, – прогромыхал гигант-верулианец, по пятам шагая за своим товарищем. – Не станет он говорить, уверяю тебя. С тех пор, как мы захватили его, он если и открывает рот, то только чтобы послать нам проклятие.

Налисса, которую позорно тащили под мышкой, тихонько выла от страха. Она пыталась понять, что происходит. Кто такой этот “он”, кого валузийцы собирались допросить и затем убить? Мысль о том, что это, должно быть, Далгар, вытеснила из ее сознания все опасения относительно собственной судьбы и наполнила душу дикой, отчаянной яростью. Девушка бешено забилась в руках верзилы и была тут же наказана звучной оплеухой. Слезы покатились из ее глаз и крик боли сорвался с ее уст. Вскоре ее бесцеремонно швырнули в темный дверной проем. Девушка повалилась на что-то мягкое.

– Может, стоило ее связать? – засомневался здоровяк.

– Зачем? Удрать она не сможет. И Его развязать не сможет тоже. Пошли скорее, у нас есть еще работенка.

Налисса села и робко огляделась. Она находилась в небольшом грязном помещении. Пол устилал толстенный слой пыли и обломки мрамора. Часть крыши отсутствовала и через отверстие внутрь лился лунный свет. В этом скудном свете она разглядела рядом со стеной контуры человеческой фигуры. Она дернулась. Ужасное предчувствие заставило ее сильно прикусить нижнюю губу. И тут же с опустошительным чувством облегчения она поняла, что связанный мужчина был куда крупнее Далгара. Налисса подобралась к нему и заглянула в лицо. Человек был связан по рукам и ногам, с кляпом во рту. На нее глянули два серо-стальных холодных глаза.

– Царь Кулл?! Государь! – девушка стиснула кулаками виски. Комната закружилась перед ее ошеломленным взором, но уже спустя мгновение Налисса взялась за дело и вскоре ее длинные сильные пальцы освободили пленника от кляпа. Кулл пошевелил челюстями и принялся ругаться на чем свет стоит, – правда, бранился он на своем собственном языке. Даже в такой момент царь помнил о необходимости щадить нежные уши юной дворянки.

– Мой повелитель, как вы оказались здесь? – спросила девушка, заламывая руки.

– То ли мой самый доверенный советник стал предателем, то ли сам я спятил, – проворчал в ответ гигант. – Ко мне явился бродяга с письмом, написанным почерком Ту и заверенным царской печатью. Я последовал за ним, как было там указано, через город и ворота, о существовании которых даже не подозревал. Ворота эти никем не охраняются и, похоже, о них не знал никто, кроме злоумышленников. У ворот нас поджидал какой-то тип с лошадьми и мы на полной скорости помчались к этим чертовым Садам. Подъехали, слезли с коней и я покорно отправился за своим проводником в разрушенный особняк, как баран на бойню. А стоило мне войти в дверь, как, откуда ни возьмись, навалился здоровенный детина с сетью. Пока я пытался освободиться от сети, объявилась целая дюжина прохвостов. Полагаю, мне удалось немного попортить им настроение. Двое тут же повисли на правой руке, не давая мне выхватить меч, но я пнул одного в бок и, вероятно, сломал ему ребра и одновременно, вспоров несколько ячеек сети, достал другого левой рукой с кинжалом. Он умирал тяжело, испуская дух, кричал как заблудшая душа в аду. Но, видит Валка, их было слишком много. В конце концов они содрали с меня доспехи, – только тут Налисса обратила внимание, что на царе лишь набедренная повязка в виде львиной шкуры, – и, как видишь, скрутили. Нет-нет, можешь не пытаться – сам дьявол не смог бы развязать эти узлы. Один из нападавших был моряком. Это он и постарался. А что такое морские узлы, я узнал еще, когда был гребцом на галере.

– Но что же мне тогда делать? – заплакала девушка.

– Поищи обломок мрамора с острым краем, – попросил Кулл. – Ты должна будешь перерезать эти веревки.

Девушка отыскала кусок камня, скол которого был острым, как бритва.

– Я боюсь порезать вам кожу, Ваше Величество, – заранее извинилась она, принимаясь за дело.

– Режь кожу, мясо, кость, только освободи меня поскорей! – прорычал Кулл. Глаза его сверкали. – Попасться в ловушку! Надо же быть таким слепым идиотом! Валка, Хонен и Хотат! Ну дайте мне только до вас добраться... Послушай, а как ты попала сюда?

– Поговорим об этом позднее, – тяжело дыша, отозвалась Налисса. – Нам надо спешить.

Оба умолкли. В комнате слышался лишь скрип камня по волокнам веревки. Нежные ладони Налиссы покрылись порезами и обильно кровоточили, но она не обращала на это внимания. Веревка, прядь за прядью, поддавалась. И все же, когда за дверью загромыхали тяжелые шаги, она еще не была перерезана до конца.

Налисса замерла.

– Он там, Фондар, в путах и с кляпом в глотке. С ним какая-то валузийская девчонка, – она шаталась по Садам, когда мы ее поймали.

– Чтобы бродить тут ночью, нужна немалая отвага, – зазвучал другой голос, надменный и раздражительный, явно принадлежащий человеку, привыкшему повелевать. – Наверно, она спешила на встречу с каким-то щеголем. Ты...

– Никаких имен. Никаких имен, славнейший Фондар, – вмешался мягкий вкрадчивый голос валузийца. – Помни о нашем соглашении: пока Гомла не сядет на трон, я – Человек-в-Маске.

– Да-да, конечно. Ты хорошо поработал этой ночью. Такое, кроме тебя, никому не под силу, – ведь именно ты придумал, как добыть, и добыл царскую печать, ты смог состряпать письмо Ту. Кстати, ты убил этого старого недотепу?

– Какая разница? Ему так и так придется умирать, или сегодня или когда Гомла окажется на троне. Куда важнее то, что в нашей власти находится сам царь.

Кулл ломал голову, пытаясь определить, кому же принадлежит этот, удивительно знакомый, голос. Да вот еще Фондар... Он помрачнел. Да, видно, высоки в игре ставки, раз Верулия вынуждена посылать своего лучшего полководца творить грязные делишки. Царь хорошо знал Фондара, не раз принимал его во дворце.

– Пойди приведи царя, – велел Фондар. – Отведем его в старую комнату пыток и расспросим о том, о сем.

Дверь отворилась, пропустив только одного человека – верзилу, что захватил Налиссу, – и закрылась за ним. Он пересек комнату, едва взглянув на девушку, забившуюся в угол, склонился к связанному царю и взял его за руку и за ногу, приготовившись вскинуть на плечо и нести. Но в этот момент Кулл одним резким движением разорвал подпиленные путы и стиснул в тисках стальных рук горло врага.

Громила упал на колени, одной рукой шаря по пальцам, сдавившим его шею, другой схватившись за кинжал на поясе. Ему удалось наполовину вытянуть кинжал из ножен, и тут глаза его вылезли из орбит, язык свесился наружу, руки безвольно упали и верулианец обмяк в руках царя. Кулл одним ужасным резким движением сломал шею заговорщику и опустил на землю бездыханное тело, вынув из ножен врага меч. Налисса подхватила кинжал.

Вся схватка продлилась лишь несколько секунд.

– Быстрей! – раздался из-за двери раздраженный окрик Фондара, а Кулл, слегка пригнувшись, как тигр перед прыжком, стал лихорадочно соображать: число заговорщиков ему было неизвестно, но он знал, что в настоящий момент их за дверью всего двое или трое... И прежде, чем в комнату вошли посмотреть, что вызвало задержку, он принял решение и дальше действовал без промедления.

Он подозвал девушку:

– Как только я выскочу за дверь, выбегай следом и мчись что есть силы вверх по лестнице, что слева отсюда.

Налисса кивнула. Кулл успокаивающе похлопал по изящному плечу девушки, повернулся и рывком распахнул дверь.

Люди снаружи, ожидающие гиганта-верулианца с беспомощным царем на плечах, оказались застигнутыми врасплох. Словно громадный тигр в человеческом обличьи, в дверях стоял Кулл. Глаза царя сверкали, зубы оскалились в яростном боевом рычании, в руке он сжимал меч, вращающийся так быстро, что казался в лунном свете серебряным диском.

Кулл увидел Фондара, двоих солдат-верулианцев и стройного мужчину, лицо которого было скрыто под черной маской. Мгновение – и он уже оказался среди них, начав танец смерти. Командир верулианцев пал после первого же удара царя, – голова его раскололась как орех, не помог даже шлем. Человек-в-Маске, выхватив меч, сделал выпад и острие его клинка вспороло щеку Кулла. Один из солдат атаковал атланта с копьем, и ужу в следующую секунду лежал мертвым поперек тела своего вождя. Оставшийся в живых воин повернулся и бросился бежать, отчаянно взывая к своим товарищам. Человек-в-Маске шаг за шагом отступал под натиском Кулла, парируя удары с невероятным мастерством. Царь не оставлял ему ни времени, ни возможности перейти в атаку, он мог лишь защищаться от урагана свирепых ударов, бьющих словно молот по наковальне. Казалось, верулианская сталь должна вот-вот неизбежно расколоть скрытую капюшоном и маской голову, но всегда на ее пути возникал узкий длинный валузийский клинок, отводя удар в сторону или останавливая его на расстоянии от кожи, порой не превышающем толщины человеческого волоса, но достаточном, чтобы остаться в живых.

Кулл увидел бегущих к месту схватки верулианских солдат, услышал звон их оружия и злобные крики. Они собирались обойти Кулла сзади и затравить его как крысу. Напоследок яростно рубанув мечом обороняющегося валузийца, Кулл развернулся и бросился вверх по ступеням лестницы, наверху которой уже стояла Налисса.

Он выскочил на верхнюю площадку лестницы и остановился. Он и девушка оказались на чем-то вроде искусственно созданного мыса. Лестница вела вверх, и от площадки некогда вела и вниз на другую сторону стены, но теперь эта вторая половина ступеней обвалилась. Кулл понял – они в западне. “Что ж, – подумал царь, – здесь мы и умрем. Но заберем с собой много врагов”.

Верулианцы собрались у основания лестницы под предводительством таинственного валузийца в маске. Кулл поудобнее обхватил рукоять меча.

Кулл никогда не боялся смерти, не страшился ее и теперь, и если бы не одна мелочь... Он радовался бы смертельной битве как старому другу. Но рядом с ним девушка... Взглянув на ее трепещущую фигурку и белое как мел лицо, царь неожиданно принял решение, поднял руку и прокричал:

– Эй, верулианцы! Вот он я, перед вами. Многие из вас падут прежде, чем я погибну. Но обещайте мне отпустить девушку, не причиняя ей вреда, и я даже не подниму руки. Вы сможете зарезать меня как овцу.

Налисса протестующе вскрикнула, а Человек-в-Маске издевательски расхохотался:

– Мы не заключаем сделок с теми, кто уже обречен. Девчонка тоже должна умереть, и я не даю обещаний, чтобы потом их нарушать. Вперед, солдаты, взять его!

Воины хлынули на ступени черной волной смерти, клинки засверкали в лунном свете. Один, рослый воин со вскинутым над головою боевым топором, намного обогнал своих товарищей, – двигаясь гораздо быстрее, чем ожидал Кулл, он в мгновение ока очутился на площадке. Кулл, не мешкая, бросился ему навстречу и, поднырнув под опускающийся топор, перехватил левой рукой тяжелое топорище, на полпути остановив движение смертоносной стали. В то же время царь нанес правой сокрушительный боковой удар. Меч пробил доспехи, мышцы, кости и позвоночник, переломившись у самой гарды. Кулл отшвырнул бесполезный обломок и вырвал топор из судорожно сжатых пальцев умирающего воина, который пошатнулся и обрушился вниз по лестнице. Кулл злорадно рассмеялся.

Верулианцы остановились в нерешительности, но снизу их неистово подгонял Человек-в-Маске. Один из солдат закричал:

– Фондар мертв! С чего бы это нам исполнять приказы какого-то валузийца? Там наверху не человек, а дьявол! Надо спасать свои шкуры!

– Глупцы! – голос человека в маске поднялся до истошного пронзительного крика. – Разве не ясно, что ради вашей же собственной безопасности надо убить царя? Если сейчас вы отступите, то он устроит на вас настоящую охоту. Вперед, болваны! Кто-то из вас погибнет, но лучше нескольким умереть под топором царя, чем всем сдохнуть на виселице. Я сам убью того, кто отступит! – и он покачал длинным узким мечом в подтверждение своих слов.

Растерянные, опасаясь гнева своего нового предводителя и понимая, что он прав, два с лишним десятка воинов снова двинулись в сторону Кулла. Пока они готовились к решительному натиску, внимание Налиссы привлекло какое-то движение у подножия стены особняка. От скопища теней внизу отделилась одна тень. Незнакомец стал по-обезьяньи взбираться на отвесную стену, используя как опоры для рук и ног углубления в покрывающей камень резьбе. Эта сторона здания находилась в тени и девушка не могла разобрать черт лица человека, тем более что его скрывал массивный морион.

Ни словом не обмолвившись Куллу, возвышающемуся на краю площадки, поигрывая топором, девушка скользнула к другому ее краю, обращенному наружу, и спряталась за обломками, некогда бывшими парапетом. Теперь можно было разглядеть, что человек облачен в доспехи, но лица его не было видно. Девушка подняла кинжал. Дыхание участилось. Ее подташнивало. Вот рука в кольчужной перчатке ухватилась за край, – Налисса быстро и беззвучно, как тигрица, метнулась и нанесла удар, метя в незащищенное металлом лицо. Оно вдруг попало в полосу лунного света и Налисса отчаянно закричала, ибо уже не могла отвратить удара опускающегося лезвия. – В эту краткую долю секунды она узнала в незнакомце своего возлюбленного, Далгара из Фарсуна.

V. Битва на лестнице

Далгар, без лишних церемоний оставив смятенного Ка-ну, вскочил на коня и поскакал к восточным воротам. Он слышал приказ, отданный Ка-ну – запереть все ворота и не выпускать никого наружу – и мчался как сумасшедший, чтобы обогнать посыльного Ка-ну. Ночью всегда было непросто покинуть город, но Далгар знал, что именно в эту ночь восточные врата не охраняют неподкупные Алые Убийцы, и рассчитывал подкупить стражу. И тут в самый последний момент ему в голову пришел новый план.

– Отпирайте! Я немедля должен выехать к верулианской границе! Скорее! Царь исчез! Пропустите меня!

Видя, что караульный заколебался, он продолжал:

– Да скорей же, болваны! Возможно, государю угрожает смертельная опасность! Ну!

Далеко за его спиной, в городе зазвучал набат, заставивший его сердце сжаться от ужаса. То был гулкий голос огромного бронзового Царь-колокола, и в него звонили только тогда, когда монарх был в серьезной опасности. Гвардейцы у ворот зашевелились. Они знали Далгара как пользующегося всеобщим расположением при дворе именитого фарсунского гостя и, поверив его словам, исполнили его волю: массивные стальные ворота отворились и всадник молнией пронесся сквозь них, моментально скрывшись в окрестной тьме.

Далгар очень надеялся, что с Куллом не случилось ничего плохого. Этот грубоватый варвар нравился ему куда больше, чем все жестокие и развращенные владыки Семи Империй вместе взятые. Он бы охотно поучаствовал в поисках, если бы имел такую возможность. Но его ожидала Налисса и он опаздывал.

Въехав в Проклятые Сады, молодой дворянин удивился: что-то слишком много народа в этом обычно уединенном и заброшенном месте. Слышались звон стали, топот множества ног, яростные крики на иностранном языке. Соскользнув с коня и выхватив меч, Далгар тихонько прокрался сквозь заросли к руинам особняка. Там его взору предстала странная картина: на вершине полуразрушенной широкой лестницы стоял полуголый окровавленный великан, в котором он безошибочно признал царя Валузии. Рядом с ним замерла девушка... Далгар едва не закричал. Налисса! Ногти впились в ладони стиснутых в кулаки рук. Кто были те вооруженные люди в темных одеждах, толпой подымающиеся по ступеням? Не имеет значения. Они собирались убить и девушку, и Кулла. Далгар слышал, как царь бросил им вызов, предложив свою жизнь в обмен на жизнь Налиссы, и волна благодарности захлестнула его. Присмотревшись к зданию, юноша увидел глубокую резьбу, покрывающую его стены, и в следующее мгновение он уже карабкался вверх, не думая об угрожающей его жизни опасности, собираясь помочь царю и защитить девушку, которую любил.

Он потерял из виду свою возлюбленную, но все его мысли были только о ней. Их встреча вышла несколько необычной: ухватившись за край уступа и пытаясь выбраться на площадку, он вдруг услыхал ее крик и увидел серебристый блеск стального клинка в руке своей возлюбленной. Резко пригнув голову, он подставил шлем. Кинжал с треском сломался и в следующий миг обессилевшая Налисса упала ему на руки.

Кулл обернулся на ее крик, вскинув топор, остановился, узнав фарсунца, и довольно усмехнулся. Теперь царю стало ясно, почему молодые люди оказались здесь.

Верулианцы приостановились, заметив появившегося на площадке нового человека, потом снова стали прыгать вверх по ступеням, с мечами наголо. Жажда убийства сверкала в их глазах. Кулл встретил первого противника прямым рубящим ударом и рассек его череп вместе со шлемом. Тут же плечом к плечу с ним встал Далгар. Меч его метнулся вперед и пронзил горло врага. Так началась “Битва На Лестнице”, позднее увековеченная певцами и поэтами.

Кулл уже приготовился к смерти и собирался до ее прихода уничтожить как можно больше врагов. Теперь у него появился шанс уцелеть и победить.

Его оружие описывало смертоносные круги. Каждый удар крушил сталь, кости и плоть. Кровь била фонтанами. Вся лестница оказалась завалена телами, но солдаты продолжали наступать, карабкаясь по скорбным останкам своих товарищей. У Далгара было немного возможностей колоть и резать рядом с таким прирожденным бойцом-убийцей, как Кулл, он понял: лучшее, что он может делать – это прикрывать царя, который, не защищенный доспехами, в любой момент мог пасть от руки врага.

И Далгар сплел вокруг Кулла паутину стали, используя все свое мастерство в обращении с мечом. Снова и снова его сверкающий клинок отбивал удары, нацеленные Куллу в сердце, снова и снова доспехи юноши вставали на пути смертоносных взмахов, дважды он подставлял свой шлем под удары, предназначающиеся незащищенной голове царя.

Непросто одновременно защищать и себя и другого. Кулл был залит кровью, сочащейся из царапин на лице и груди, пореза над виском, укола в бедро и глубокой раны на левом плече. Удар пики пробил кольчугу Далгара и ранил его в бок, – юноша почувствовал, что сила его убывает. Еще один безумный натиск врагов, и фарсунец был опрокинут. Он упал у ног царя и дюжина копий грозила вот-вот оборвать его жизнь. Со львиным рыком Кулл расчистил лестницу одним могучим взмахом залитого красным топор, встав над поверженным юношей. Кольцо врагов стало смыкаться...

Внизу загрохотали копыта и Проклятые Сады наводнили всадники-дикари, воющие как волки в лунную ночь. Лавина стрел со свистом обрушилась на лестницу, неся смерть нападающим. Те немногие, кого пощадили топор Кулла и поющие стрелы, бросились вниз по ступеням, где их встретили изогнутые клинки пиктов Брула. Там они все и полегли, сражаясь до последнего, отчаянные воины-верулианцы, отправленные на опасное и подлое дело, покинутые своими вождями, обреченные на бесславие в веках.

Лишь один предатель избежал смерти у подножия лестницы. Человек-в-Маске бежал, едва заслышав звон подков. Теперь он скакал через Сады на роскошном жеребце. Он почти достиг остатков внешней стены, когда Брул Копьебой догнал его. Стоя на каменном выступе, опустив окровавленный топор, смотрел Кулл на их поединок.

Человек-в-Маске пренебрег испытанной тактикой защиты и бросился на пикта с безрассудной храбростью человека, которому нечего терять. Они сшиблись: конь с конем, человек с человеком, клинок с клинком. Оба были великолепными наездниками, их кони, послушные натяжению поводьев, сжатию коленей, поворачивались, кружились, вставали на дыбы. Но, несмотря на все маневры, воины не могли пробить защиту друг друга. В отличие от своих соплеменников, Брул пользовался таким же прямым тонким валузийским мечом, как у таинственного незнакомца. По силе, ловкости и быстроте противники не уступали друг другу, и не раз Кулл стискивал кулаки и прикусывал губу, когда казалось, Брул вот-вот падет. Видно было, сошлись два прирожденных воина, они кололи, рубили, парировали удары. Но вот меч Брула рассек воздух, он раскрылся и тут же Человек-в-Маске, вонзив шпоры в бока лошади, метнулся к нему. Клинок чиркнул по кирасе пикта, Брул отклонился в сторону. Лошади столкнулись и рухнули в траву, увлекая за собой не прекращающих боя седоков. И из этой ворочающейся кучи спутанных тел невредимый поднялся лишь Брул, а Человек-в-Маске остался лежать на земле, пригвожденный мечом пикта.

Кулл словно пробудился от глубокого сна. Пикты вокруг завывали по-волчьи, но царь поднял руку, призывая к тишине:

– Довольно! Вы герои! Но нужно, чтоб кто-нибудь занялся Далгаром, он серьезно ранен. А когда закончите с ним, посмотрите заодно и мои царапины. Брул, как ты нашел меня?

Брул жестом позвал Кулла к тому месту, где остался лежать мертвец в маске.

– Старуха-нищенка видела, как ты карабкался по дворцовой стене и из чистого любопытства решила посмотреть, куда ты направляешься. Она кралась за вами следом и видела как вы прошли через забытые древние ворота. Мне оставалось только проехать от ворот до этих Садов...

– Сними маску, – велел Кулл. – Кто бы это ни был, именно он подделал почерк Ту, он отобрал у канцлера перстень с печатью и...

Брул сдернул маску.

– ...Дондал! – воскликнул пораженный Кулл. – Племянник Ту! Брул, Ту никогда не должен узнать об этом. Пусть думает, что Дондал выехал с тобой и погиб, сражаясь за царя.

Брул выглядел ошеломленным:

– Дондал! Предатель! Почему, во имя Валки? Сколько раз мы вместе напивались допьяна и отлеживались рядом, спина к спине!

Кулл кивнул.

– Мне тоже нравился Дондал.

Брул обтер свой меч и в сердцах вогнал его в ножны с громким клацаньем.

– Нужда может толкнуть человека на путь предательства, – сказал он уныло. – Дондал был по уши в долгах, а Ту отличался скупостью. Он Дондалу говорил, что деньги портят молодых людей. Постепенно Дондал, чтобы продолжать вести светскую жизнь, стал занимать деньги у ростовщиков, пока не угодил им в лапы. Так что Ту и есть главный изменник, именно он толкнул мальчишку на путь предательства. Хотел бы я, чтобы мой клинок проткнул его сердце вместо этого.

Сказав так, пикт отвернулся и с мрачным видом зашагал прочь.

Кулл вернулся к Далгару. Юноша был без сознания, а умелые пальцы пиктов бинтовали его раны. Потом пришел черед царя и, пока ему промывали и перевязывали раны, к нему приблизилась Налисса.

– Государь, – она прятала свои изящные маленькие руки, покрытые ссадинами и запекшейся кровью. – Быть может, вы все же смилостивитесь и снизойдете к моим мольбам, если... – ее голос дрогнул – ...если Далгар выживет?

Кулл обхватил худенькие плечи и с болью в голосе отвечал:

– Милая, милая девочка! Проси у меня чего хочешь, кроме того, чего я не могу сделать. Проси половину царства или мою правую руку, – и ты их получишь. Я попрошу Мурома позволить тебе выйти замуж за Далгара... Я стану умолять его, но не могу его заставить.

Рослые всадники ехали к ним через Сады, сверкающие доспехи сразу выделяли их среди скопища полуголых звероватых пиктов. Высокий человек во главе кавалькады поспешил вперед, подняв забрало шлема.

– Отец!

Муром бора-Баллин прижал дочь к груди, бормоча благодарности богам, и тут же повернулся к царю:

– Государь! Вы серьезно ранены!

Кулл покачал головой:

– Ничего серьезного. Но вон там лежит тот, кто принял на себя смертельные удары, предназначавшиеся мне, тот, кто стал моим щитом и моим шлемом. Не будь его – Валузии нужно было бы подыскивать нового царя.

Муром повернулся к распростертому на траве юноше:

– Далгар! Он мертв?

– Скажем, он недалек от этого, – буркнул смуглокожий жилистый пикт, все еще трудящийся над юношей. – Но этот парень сделан из стали и при известном уходе выживет.

– Он явился сюда, чтобы встретиться с твоей дочерью и бежать вместе с ней, – продолжал Кулл, и Налисса виновато опустила голову, – и увидел, как я сражаюсь за свою и жизнь его возлюбленной на верхней площадке этой лестницы. Никто не принуждал его, но он вскарабкался по стене, насмехаясь над смертью и бросился в битву, встав плечом к плечу со мной – весело, словно прибыл на праздник... А ведь он даже не мой подданный.

Муром непроизвольно сжимал и разжимал кулаки. И в глазах его были доброта и тепло, когда он обратился к дочери:

– Налисса, – мягко сказал он, прижимая к себе девушку одетой в сталь рукой, – ты все еще хочешь замуж за этого безрассудного юнца?

Взгляд девушки был достаточно красноречивым ответом.

– Осторожно подымите его, – проговорил Кулл, – и доставьте во дворец. Там он получит наилучший...

– Государь, – перебил его Муром, – если позволите, я бы хотел отвезти юношу в свой замок. Лучшие врачи будут ухаживать за ним, а когда он полностью оправится, – конечно, если будет на то ваше царское соизволение – мы могли бы отметить это событие свадьбой.

Налисса вскрикнула от радости, захлопала в ладоши и, расцеловав отца и Кулла, опрометью бросилась к Далгару.

Муром ласково улыбнулся:

– Ночь крови и ужаса породила радость и счастье.

Варвар, ставший царем, хмыкнул и вскинул на плечо свой иззубренный и испятнанный кровью топор:

– Такова жизнь, граф. Несчастье одного человека для другого оборачивается блаженством...