Текст книги "И тень твоя тебя проводит..."

Автор книги: Роберт Франклин Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Роберт Янг
И тень твоя тебя проводит

Бетти жила только в те минуты, которые проводила с Бобом, он, в свою очередь, жил лишь тогда, когда проводил время с ней. Естественно, эти периоды были ограничены их заботами по дому мистера Вейда, но очень часто эти самые заботы сводили их вместе, как, например, когда Боб помогал в приготовлении проводящихся почти каждый вечер обедов на открытом воздухе. Тогда их глаза встречались, находя друг друга за жаром и чадом от жарящейся вырезки, свиных отбивных или колбасок, и Боб обычно говорил: "Наверное, ты все еще влюбленна!... и я могу продлить твоей любви растущее начало...", а Бетти отвечала ему одной из собственных стихотворных строк: "И снова повтори, еще раз, и еще, что любишь ты меня..."

Временами они бывали так поглощены друг другом, что вырезка, отбивные или колбаски подгорали, покрываясь сверху твердой коркой, даже в микроволновой печи, которая, предположительно, должна предотвращать подобные кулинарные изуверства. В таких случаях мистер Вейд всякий раз становился разъяренным и грозился заменить их магнитные ленты. Будучи андроидами, они, разумеется, не могли отличить реальные мотивы от мнимых, и потому они не знали, происходила ли угроза мистера Вейда из более глубокой причины, чем сожженная вырезка, отбивные или колбаски. Но были они андроидами, или нет, они были убеждены, что без их магнитных лент они перестали бы быть друг для друга тем, чем они были, и несколько раз, после того, как мистер Вейд угрожал им, они были готовы убежать куда глаза глядят, и... однажды... они убежали...

Жизнь на воздухе была у рода Вейдов почти культом. Ни один из них, начиная от высокой и изящной миссис Вейд, и кончая маленьким упрямым Дикки Вейдом, в течение лета даже не помышляли обедать в комнате, за исключением тех случаев, когда дождь лил как из ведра. Жареная вырезка была составной частью этой жизни, так же как и портативные телевизоры, расставленные на идеально ухоженном газоне, как два сделанных по специальному заказу кадиллака 2025 (золотистый мистера Вейда и серебристый миссис Вейд), стоявшие на четырехрядной дорожке как космические корабли, готовые для полета восторженных юнцов, огромный двухцветный гараж, едва ли не королевских размеров двор, раскинувшийся перед домом, площадью чуть ли не в целый акр и обустроенный в фермерском стиле, бассейн на открытом воздухе и радующий взгляд вид на поросшие лесом холмы и долины, убегавшие вдаль.

Как любил замечать мистер Вейд, жизнь на воздухе укрепляла тело и обостряла ум. Это замечание он обычно сопровождал разминкой бицепсов и грудных мышц (он имел пропорциональное сложение и гордился этим), после чего извлекал свой личный говорящий портсигар (он занимался их производством), нажимал на маленькую кнопку, которая одновременно выдвигала сигарету и включала микроскопических размеров магнитофон с записью его самого последнего стишка (собственного сочинения), и благоговейно слушал его, пока прикуривал сигарету:

 
Возьми меня, и поднеси огня,
Пусти кольцо, одно, другое, дыма,
Я плотно упакованная радость,
Произведенная лишь только для тебя!
 

Обычно собственная поэзия оказывала на него успокаивающее действие. Тем не менее, сегодня вечером эти строчки раздражали его, оставляя смутное неудовлетворение. Эти симптомы были ему знакомы: рынок табачных изделий оказался не готов к новому шедевру, и ему самому следовало разобраться с этим.

День на фабрике прошел очень напряженно, и теперь он уселся в свой специально предназначенный для отдыха бизнесменов шезлонг (который на лето переносился во двор), отдавая себя во власть автоматов-массажистов. Затем крикнул Бетти, чтобы она принесла ему сильно охлажденного пива. Она как раз склонилась над микроволновой печью, разговаривая с Бобом, и он был вынужден крикнуть дважды, прежде чем она прореагировала на его приказание. Настроение мистера Вейда, и без того уже мрачное, стало еще мрачнее. Даже ледяное пиво, когда Бетти наконец принесла его, не смогло оказать на него обычного расслабляющего действия.

Он оглядел поместье, пытаясь поднять дух созерцанием принадлежащей ему собственности. Она включала и трех его маленьких сыновей, сидевших пригнувшись на корточках перед портативными телевизорами, будто прикованные к ним; и золотистый поблескивающий кадиллак, готовый в любой момент отвезти его куда ему заблагорассудится; и его жену, классическую женщину размеров 39-21-39, томно полулежавшую рядом в одном из расставленных на лужайке кресел, впитывая лучи заходящего солнца; и пару его реконструированных слуг, занятых сейчас приготовлением ужина на микроволновой печи, читая вслух друг другу что-то из анахронической поэзии.

Лицо мистера Вейда помрачнело, принимая оттенок под стать его настроению. Если они и этим вечером опять сожгли вырезку...

Неожиданно он поднялся и не спеша направился к печке. Когда он уже подходил, до него донесся стихотворный фрагмент: "Никогда, в оставшиеся годы, я не буду рисовать картин и резать статуй, сохраняющих твое изображенье..." Затем Боб, который произносил это, замолчал. Так бывало всегда. В присутствии мистера Вейда было что-то такое, что прекращало их диалоги. Но он поспешно уверил себя, что все правильно: ведь, действительно, он не мог выносить их поэзии. Однако он был задет и сделал нечто такое, до чего никогда не позволял себе снизойти раньше: он выступил с собственным творением – с жемчужиной поэзии, которая относилась к его ранним годам, когда он еще находился в творческом поиске своей Музы, – буквально швырнул его им в лицо, продекламировав следующее:

 
Душа моя – дороги,
Моя рука – твой руль,
Сверкающий, прекрасный,
Мой автомобиль.
 

Они безучастно и тупо смотрели на него. Разумеется, мистер Вейд знал, что эта безучастность не является реакцией на его стихи, и что это всего лишь результат упоминания им предмета, находящегося за пределами сферы их реагирования. Миссис Велхарст, их первая хозяйка, считала нецелесообразным включать автомобили в банки их памяти, и когда мистеру Вейду пришлось перенастроить их, то он не побеспокоился об исправлении этого недостатка, не только потому, что он не подумал о необходимости для своего дворецкого или прислуги быть знакомыми с таким явлением, но и из-за дополнительных расходов, с которыми это было связано.

Тем не менее, его досада усилилась, превратившись в ярость.

– Может быть, это и не бессмертное творение, – с вызовом заметил он. – Но зато находится в полной гармонии с современной жизнью, и отдает должное крайне необходимому экономическому фактору!

– Да, мистер Вейд, – сказала Бетти.

– Несомненно, мистер Вейд, – сказал Боб.

– Ваши недостатки заключаются, – продолжал мистер Вейд, – в отсутствии у вас уважения к экономической системе, которая гарантирует процветание и наличие свободного времени, необходимого для развития искусства. Именно в том и заключается долг творческой личности: выполнять свои обязанности перед системой, которая делает его искусство возможным, и самый лучший способ, каким он может сделать это, так это помогая укреплять эту систему. Может быть, никто и не будет делать живые куклы в виде меня, когда я умру, но мой говорящий портсигар – это одна из основ того, на чем завтра будет построена экономика, практический фундамент, а не просто набор глупых слов, которые больше никто не желает слушать!

– Набор глупых слов?.. – нерешительно произнесла Бетти.

– Да, набор глупых слов! То самое, что вы шепчете друг другу каждый вечер, когда считается, что вы готовите обед.

Мистер Вейд неожиданно замолчал и понюхал воздух. Что-то горело. Ему не нужно было производить долгие поиски, чтобы выяснить, что это было. Его злость тут же вырвалась за границы здравого смысла, и он вздернул вверх руки.

– Я решил, и ничто меня не остановит, – закричал он. – Так что да поможет мне бог в моем решении! Итак, я решил, заменю ваши ленты с записями! – и он, повернувшись, широким шагом яростно зашагал прочь.

Но сам он испытывал сомнения, что действительно сделает это. Для этого ему придется купить новые ленты, чтобы заменить старые, а ленты стоили немалых денег. Бетти и Боб обошлись ему достаточно дорого и без того, чтобы ввергать себя в новый расход!

Но все же, возразил он сам себе, вновь занимая свое место во дворе, как бы там ни было, они не более, чем пара сделанных по специальному заказу слуг. И не будь они парой старомодных поэтов, они могли бы и, несомненно, делали бы ту работу, для выполнения которой были настроены. И ничего страшного, что время от времени они сжигают одну-две вырезки и нашептывают друг другу строчки бессмысленных стихов всякий раз, когда им выпадает случай: это не так уж и дорого обходится.

В каком-то смысле, это концептуально – покупать эксцентричных андроидов и переделывать их для практических целей. И он был первым, кто увидел здесь широкие возможности. Никто другой из остальных бизнесменов, присутствовавших на аукционе, состоявшемся после смерти миссис Велхарст, не разгадал потенциальных возможностей такой пары андроидов, как Бетти и Боб. Все они стояли на запущенной лужайке перед разваливающимся старомодным особняком миссис, и когда Бетти и Боба вывели на аукционный помост, все только и сделали, что засмеялись. Не сказать, чтобы этому смеху было действительное оправдание. Достойно удивления, что у кого-то, особенно у такой старой затворницы, как миссис Велхарст, имелась пара поэтов, сделанных по специальному заказу! И удивительным было то, что "Андроид Инкорпорейшн" все-таки взялась за эту работу, и только Богу известно, во что они обошлись ей. Мистер Вейд тоже смеялся, но его действия этим не ограничились. Разум его пришел в движение, и он внимательно рассмотрел этих двух поэтов. Разумеется, эта пара выглядела печально, с длинными волосами и в старомодной одежде. Но представьте, рассудил он, предположим, что вы назовете их простыми обычными именами, вместо их нынешних вычурных имен, и, предположим, подыщете хорошего мужского и дамского парикмахера, чтобы те поработали над их волосами, и портных для каждого из них, чтобы те подогнали по ним современную одежду, или, может быть, даже униформу. А затем представьте, что вы нашли отличного механика по андроидам, чтобы перенастроить их, скажем, м-м, ну, пусть в служанку и дворецкого!.. в ту самую служанку и дворецкого, которых так давно хотела иметь миссис Вейд. Ну, а с деньгами, которые он сэкономил бы на этом, он мог бы без затруднений купить нового авто-андроида, которого так давно хотел иметь сам, для обслуживания кадиллаков, своего и миссис Вейд!

Никто не выступил в торгах против него, и он приобрел их за бесценок. Цена их перенастройки оказалась чуть больше, нежели он предполагал, но если сравнить совокупную стоимость с той, во что обошлась бы ему абсолютно новая пара, разница была колоссальной. И уже это доставило ему радость. Мистер Вейд начал чувствовать себя лучше. Он почувствовал себя еще лучше после того, как поглотил три слегка недожаренных бифштекса из вырезки (которые быстренько сделали Бетти и Боб, чтобы загладить свою вину за судьбу первой партии жаркого), большую тарелку зеленого салата, горку обжаренных картофельных чипсов и в довершение одну большую кружку пива, и когда он встал из-за нарочито грубо сделанного обеденного стола, чтобы отправиться на вечернюю прогулку, то был вновь в нормальном состоянии духа.

Приятно было пройтись по собственной земле, особенно когда ты владеешь таким ее количеством. В свете восходящей луны плавательный бассейн выглядел словно большой серебряный портсигар, а портативные телевизоры на лужайке – словно яркие хризантемы. Звуки стаккато, от ковбоев, постреливающих в индейцев, приятно гармонировали с ровным гулом движения по автостраде 999.

Ноги мистера Вейда направились, как это часто стало происходить в последнее время, к двухместному гаражу. Чарли установил золотистый кадиллак на гидравлический подъемник и находился как раз под ним, выполняя работу по смазке. Как зачарованный, мистер Вейд присел, чтобы понаблюдать.

Наблюдение за Чарли было одним из приятных занятий, которые никогда не утомляли его. Чарли стоил вдесятеро дороже, чем Бетти и Боб, но он действительно стоил этого, от козырька его голубой форменной кепки механика автостанции до полированных носков маслозащитных ботинок. И он любил только автомобили. Его любовь можно было видеть в том, как он относился к работе; ее можно было видеть в его сияющих глазах, в мягких осторожных движениях рук. Это была запрограммированная любовь, но, в то же самое время, это была любовь истинная. Когда мистер Вейд изложил свои требования, представитель "Андроид Инкорпорейшн", который приехал, чтобы получить заказ, сначала возражал против такой степени любви к автомобилю, которую мистер Вейд хотел заложить в робота.

– Мы не одобряем внедрения в них различного рода склонностей, – сказал представитель компании. – Это вредит стабильности их функционирования.

– Неужели вы не понимаете? – сказал мистер Вейд. – Если он любит автомобили, и особенно кадиллаки, он уж точно будет выполнять работу по их обслуживанию как можно лучше. И не только это. Я собираюсь держать его в гараже, который будет открыт все время, и он будет отличным сторожем. Пусть только кто-нибудь попытается украсть мой кадди, а?

– Именно в этом-то и дело, мистер Вейд. Понимаете, мы не хотим делать ни одно из наших изделий таким, чтобы оно допускало рукоприкладство в отношении человеческого существа или даже андроида, управляемого человеческим существом, даже если человек, о котором идет речь, просто вор. Это было бы не очень хорошей рекламой для нас.

– А мне кажется, что это была бы хорошая реклама, – сказал мистер Вейд. – Так или иначе, – продолжил он, более резким тоном, – если вы собираетесь продать мне авто-андроида, то он должен быть в состоянии полюбить мой кадиллак, и это все, что обязательно должно быть сделано!

– О, разумеется, сэр. Мы встроим в него все, что вы хотите. Я только должен предупредить, что подобная привязанность является непредсказуемым качеством даже у человеческих существ, а...

– Вы сделаете его таким, как я сказал, или вообще ничего делать не будете!

– Да, сэр. "Андроид Инкорпорейшн" имеет только одну цель: Счастье Клиента. А теперь скажите, какие еще черты индивидуальности вы хотели бы увидеть в нем, сэр?

– Ну... – мистер Вейд откашлялся. – Прежде всего...

– Добрый вечер, мистер Вейд, – сказал Чарли, вытирая места соединений.

– Добрый вечер, – сказал мистер Вейд. – Ну, как дела?

– Неплохо, сэр. Неплохо. – Чарли приложил смазочный пистолет к арматуре и закачал в нее точно отмеренную порцию масла.

– Автомобиль в хорошем состоянии, Чарли?

– Да... – Синтетическая ткань на лице Чарли была одним из последних триумфальных достижений "Андроид Инкорпорейшн". Он мог, и это действительно выглядело так, хмуриться. – Терпеть не могу критиковать кого-либо, сэр, но я не уверен, что вы гоняли ее по только что покрытым дорогам. Шасси у нее имеет ужасный вид!

– Ничем не могу помочь, Чарли. А ты сможешь исправить его, а?

– Со временем, сэр. Со временем. Разумеется, я говорю так не потому, что меня беспокоит работа. Меня раздражает сама святотатственная природа этого деяния. Не могли бы вы изменить маршрут?

На языке у мистера Вейда уже вертелось замечание, что он мог бы, но не будет делать этого, и вовсе не дело Чарли говорить об этом. Но он вовремя остановил себя. В конце концов, разве это не была та самая реакция, которую он хотел иметь у своего авто-андроида? И разве это не доказывало, что "Андроид Инкорпорейшн" произвела Чарли в полном соответствии с его требованиями?

Вместо этого он сказал:

– Извини, Чарли. В следующий раз я буду более внимательным. – Затем перешел к истинной цели своего визита. – А ты любишь поэзию, а, Чарли?

– Еще бы, сэр. Особенно вашу!

И мистера Вейда охватила приятная волна теплоты от самых кончиков ног до корней волос.

– Сейчас как раз обдумываю новый стишок. В некотором роде хотелось бы услышать твое мнение.

– Давайте, сэр.

– Звучит примерно вот так:

 
Кури меня утром, кури меня на ночь,
Кури меня, если ты худ.
Ведь я очаровательный, питательный
И, несомненно, прелестный продукт!
 

– Ну, это просто потрясающе, сэр! Несомненно, все придут от ваших стихов в полное восхищение! Как это здорово, мистер Вейд, должно быть, вы настоящий гений, раз могли придумать штуку, подобную этой.

– Ну, вряд ли уж гений.

Чарли вытер очередное сочленение, приложил к нему смазочный пистолет.

– Нет, нет, вы гений, сэр!

– Ладно уж...

Гараж мистер Вейд покинул легким шагом. Он никогда не пел в дýше, но этим вечером нарушил традицию и дал волю своему голосу. И все время, пока он пел, в голове у него плясали картины... картины, на которых толпы людей направлялись в аптеки и табачные лавки и везде говорили одно и то же: "Пожалуйста, дайте и мне говорящий портсигар Вейда, я без ума от него"; картины, где все новые и новые заказы отправлялись на фабрику, а табачные компании соперничали друг с другом за патент на использование нового стишка, а ремни конвейера вращались все быстрее и быстрее, а девушки на технологических линиях двигались, как фигуры в ускоренном кино...

– Артур!

Мистер Вейд переключил переговорное устройство душевой на "Т". – Да, дорогая?

– Эти самые, Бетти и Боб, – продолжила миссис Вейд. – Я нигде не могу отыскать их!

– А ты заглядывала в кухню?

– Сейчас я как раз в кухне, а их здесь нет; вся посуда свалена в раковину, пол не убран, а...

– Сейчас я приду, – сказал мистер Вейд.

Он торопливо вытерся полотенцем, быстренько надел рубашку, шорты и комнатные туфли, все время повторяя про себя то, что именно скажет им, когда найдет их. По пути он как раз выстраивал высказывания в единую цепочку: или они начнут работать как надо, или он на самом деле сотрет их ленты!

Неожиданно он вспомнил, что уже повторял эту самую угрозу множество раз, и что последний, фактически, был в этот самый вечер. Возможно ли такое?.. – могла ли его угроза стереть их ленты привести к чему-то такому...

Да нет, разумеется, этого не могло быть! Ведь они лишь андроиды. Что могли значить для них эти их ленты?

И все же...

Он присоединился в кухне к миссис Вейд, и они вместе обыскали весь дом от парадного подъезда до черного входа. Дети, вместе со своими телевизорами, некоторое время назад уже разошлись по своим комнатам, и когда их спросили по поводу Бетти и Боба, они сказали, что ничего о них не знают. После поисков в доме мистер и миссис Вейд обыскали прилегавшую территорию, но с тем же результатом. Тогда они попытались поискать в гараже, но там не оказалось никого, кроме Чарли, который только что закончил возиться с кадиллаком мистера Вейда и принялся за машину миссис Вейд. На их вопрос Чарли, проводя чуткой рукой по высоко задранному серебристому заду автомобиля, ответил отрицательно, пояснив, что никого из них не видел этим вечером.

– Если хочешь знать мое мнение, – заметила миссис Вейд, – то они убежали.

– Абсурд. Андроиды не убегают.

– О, они убегают, и еще как. Многие из них. Если бы ты смотрел хоть раз последние новости, вместо того, чтобы мечтать, какой ты великий поэт, то наверняка знал бы о подобных вещах. Ну как же, вот как раз на днях был случай. Одна из таких же старых моделей, как и у тебя, о которой еще один такой же скряга думал, что сэкономил деньги, сбежала. Механик, по имени Келли, или Шелли, или что-то в этом роде.

– Ну и как, его нашли?

– Да, разумеется, его нашли. Все, что от него осталось. Можешь себе вообразить? – он пытался перейти автомагистраль 656!

По сравнению с автомагистралью 999, 656-ая была слабо загруженной сельской дорогой. Мистер Вейд ощутил приступ тошноты, и это стало видно по его лицу. Сейчас он оказался бы в весьма затруднительном положении, если бы ему пришлось искать замену Боба и Бетти, особенно после того, как он выложил такую крупную сумму за Чарли. Конечно, он сглупил, когда в самом начале не захотел полностью переделать их.

Отдаленный шум движения теперь уже больше не был приятным фоновым звуком. В нем появилось новое, угрожающее свойство. Неожиданно мистер Вейд перешел к быстрым действиям.

– Иди, позвони в полицию, – сказал он жене. – Скажи им, чтобы они немедленно были здесь!

Затем повернулся и направился к своему кадиллаку. Немного подумав, он решил захватить с собой Чарли.

– Поехали со мной, Чарли, – сказал он. – Возможно, мне понадобится твоя помощь.

Они были всего лишь парой древних поэтов, но полагаться на это было нельзя. Чарли без труда мог справиться с ними: он одними руками мог согнуть коленчатый вал.

– Садись, – сказал мистер Вейд, и Чарли скользнул на сиденье рядом с ним. Мистер Вейд запустил мотор мощностью в 750 лошадиных сил, и кадди рванулся по дороге, визжа шинами.

Чарли вздрогнул.

– Мистер Вейд, пожалуйста!

– Заткнись! – коротко ответил мистер Вейд.

Дорога вилась вокруг поросших лесом холмов, уходя в даль окутанных ночью долин. Кругом царствовал лунный свет: на деревьях, на траве, на покрытой щебнем дороге и в самом воздухе. Но мистер Вейд даже и не подозревал об этом. Его вселенная была сжата в длину, ширину и высоту световым пространством фар кадиллака.

И поскольку она оставалась пустой, он начал думать, что, возможно, они вообще не воспользовались дорогой, что, может быть, они отправились прямиком через окружавшую местность. Затем, завершив последний поворот, он заметил вдалеке рядом с шоссе две знакомые фигуры.

Они были примерно в сотне ярдов от дороги, шли, взявшись за руки, касаясь друг друга плечом. Мистер Вейд выругался. Дураки, подумал он. Какие же смешные дураки! Вероятно, ведут беседы о луне или о чем-либо подобном и невозмутимо идут прямо к своей смерти!

Он притормозил кадиллак, когда поравнялся с ними, и поехал рядом. Если они и увидели автомобиль, то ничем не показали этого. Они странствовали, предавшись мечтам, время от времени тихо переговариваясь. Мистер Вейд едва смог узнать их лица.

– Бетти, – окликнул он. – Боб! Я приехал, чтобы забрать вас домой.

Они не обратили на него внимания. Полностью. Совершенно. Раздраженный, он остановил машину. Неожиданно ему пришло в голову, что он поступает как дурак, и что они, возможно, не способны реагировать на него, пока он остается в автомобиле, потому что автомобили, не будучи занесенными в их банки памяти, могли не составлять для них никакого реального факта.

Он достал свой портсигар, намереваясь закурить сигарету и, возможно, немного успокоиться...

 
Возьми меня, и поднеси огня,
Пусти кольцо, одно, другое, дыма,
Я плотно упакованная радость,
Произведенная лишь только для тебя!
 

По какой-то причине этот стишок еще больше разъярил его, и он сунул портсигар назад в карман, вышел и начал обходить автомобиль. В намерении скорее добраться до Бетти и Боба он слишком близко обогнул переднее левое крыло автомобиля, и портсигар, торчащий из дыры его кармана, с визгом проскрежетал по эмали.

Мистер Вейд тут же остановился. Он автоматически плюнул на палец и провел им по длинному процарапанному следу.

– Посмотри, Чарли, – завопил он. – Только посмотри, что они вынудили меня сделать!

Чарли вышел с другой стороны, обошел машину и теперь стоял в нескольких шагах, освещенный лунным светом. На его лице было странное выражение.

– Я готов убить их, – продолжал мистер Вейд. – Я готов убить их голыми руками!

Тем временем Бетти и Боб удалялись все дальше от автомобиля, продолжая идти под руку и разговаривать тихими голосами. Далее за ними виднелось шоссе, смертоносная река стремительно несущихся огней. И голос Боба медленно плыл вослед:

 
И тень твоя тебя проводит,
О, почитатель дивных рощ,
По той тропе, что через поле,
Где злаки зреют день и ночь.
 

Внезапно мистер Вейд понял. И удивился, почему этот ответ не приходил к нему раньше. Все было так просто, и тем не менее решало все проблемы. Бетти и Боб должны быть переделаны, и при этом их пригодность в хозяйстве мистера Вейда будет повышена. Начиная думать об этом, он всякий раз подсознательно скрывал половину ответа, когда угрожал заменить их ленты. И вот теперь она появилась, вторая часть ответа, которая всегда ускользала от него: заменить эти ленты на другие, содержащие его собственную поэзию!

Приятное возбуждение переполнило его.

– Все в порядке, Чарли, – сказал он. – Иди и приведи их. Иди и приведи этих устаревших ублюдков!.. Чарли?

Выражение лица Чарли было более чем просто странным. Оно было пугающим. А его глаза...

– Чарли! – закричал мистер Вейд. – Я дал тебе приказ. Подчиняйся ему!

Чарли ничего не ответил. Он сделал осторожный шаг по направлению к мистеру Вейду. Еще один. Вейд заметил в руках у него 12-ти дюймовый изогнутый ключ.

– Чарли! – во весь голос завопил он. – Я твой хозяин. Разве ты забыл, Чарли? Я твой хозяин! – Он попытался отступить назад и почувствовал, как его зад уперся в крыло автомобиля. Он ошеломленно поднял вверх руки, чтобы защитить лицо; но руки были всего лишь из мяса и костей, а ключ был из твердой закаленной стали, и такими же были мускулы руки, державшей его, и он опустился, не отклонившись ни на йоту от направления к перепуганному лицу мистера Вейда, и тот медленно сполз вдоль поверхности крыла на щебеночное покрытие дороги, в расширяющуюся лужу собственной крови.

Чарли достал карманный фонарь, отыскал в багажнике сумку со всем необходимым для аварийного ремонта и, присев на корточки у крыла, начал закрашивать рваную царапину.

Дорога казалась причудливой и извилистой улицей. Они шли вдоль нее, рука об руку, затерявшись в мире, которого не понимали, в котором не было места не только для них, но даже для их теней.

И перед ними, в этой чуждой ночи, ровно гудела и волновалась автострада, создавая им звуковое сопровождение...

– Ах, как же я люблю тебя... – сказала Бетти.

– Весной будет год... – сказал Боб.

"Это и есть любовь?" – скажете вы.

Самая счастливая!

 
Освободитесь от лунного света,
Дайте им время свое провести,
(Раз уж они так спешат)
С ковром из цветов,
И с пеньем дроздов,
В мае и в июне!..