Текст книги "Король орков"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

ЧАСТЬ IV
Отойти на шаг от ярости

Меня продолжают преследовать вопросы. Неужели мы наблюдаем за рождением новой цивилизации? Неужели орки вместо того, чтобы желать нашей гибели, хотят стать такими, как мы, вступить на наш путь, с нашими надеждами и стремлениями? Или это желание всегда жило в сердце примитивной и воинственной расы и они просто не видели способа достичь цели? Если причина только в этом, если орки небезнадежны и их можно приручить, что мы можем сделать, чтобы превратить их в более цивилизованную расу? Такой шаг был бы большим прогрессом в самообороне Миф-рил Халла и всех сообществ Серебряных Земель.

Если согласиться с предпосылкой универсальности стремлений для всех мыслящих существ и общности желаний, возникает вопрос: что могло бы произойти, если бы одно королевство обладало неоспоримым превосходством над остальными? Какую меру ответственности повлекло бы за собой подобное господство? Если Бренор добьется своего и народы Серебряных Земель поднимутся на войну и оттеснят орков Обальда с захваченных земель, вернут к первоначальному состоянию примитивных племен, какой будет наша роль в положении бесспорного превосходства?

Встанем ли мы на путь постепенного искоренения орков, уничтожая одно племя за другим? Если мои подозрения относительно Обальда верны, то я не могу с этим примириться. Станут ли дворфы соседями или угнетателями?

Конечно, все это основано на догадках и интуиции. А может, это просто глубоко скрытая мольба в душе отступника Дзирта До'Урдена? Мне отчаянно хочется оказаться правым в своей оценке Обальда – почти так же сильно, как хочется из личных побуждений его убить! Ведь если я окажусь прав, если в его душе имеется проблеск рациональных и приемлемых стремлений, мир только выиграет.

Убеждения правителей, принципиальные положения ведущих философов господствуют над умами большинства остальных существ. В лучших из этих королевств – а я с уверенностью причисляю Бренора к их числу – общество неуклонно идет по пути самоусовершенствования, и отдельные его части составляют между собой гармоническое целое. Свобода и единство интересов идут рядом, образуя взаимодействие личности и всего сообщества. Если такие государства развиваются и сотрудничают с другими подобно устроенными королевствами, если развиваются торговые и культурные связи, что остается для оставшегося в стороне меньшинства? По-моему, могущественные королевства обязаны наклониться и протянуть руку помощи слабым, чтобы подтянуть их наверх, разделить с ними процветание и общий вклад. Такова сущность сообщества. Оно должно быть основано на надежде и мечте, а не на страхе и угнетении.

Но всегда остается вероятность того, что орк ответит на предложенную руку помощи ударом в сердце, еще даже не встав на ноги.

А это кажется уже чересчур, поскольку перед моими глазами предстает убитый Тарафиэль, и я хочу вырвать злобное сердце из груди короля орков! И еще я не могу забыть о гибели Инновиндиль! Дорогая Инновиндиль, прошу, не думай обо мне плохо из-за моих размышлений!

Я чувствую укол парадокса, боль неразрешимости, неустранимые и печальные изъяны мира, который втайне хочу увидеть совершенным. И все же, несмотря на все недостатки, я остаюсь оптимистом и продолжаю верить, что в конце концов идеал восторжествует. Я это точно знаю и потому не выпускаю из рук оружия. Настоящие перемены по плечу только сильным. Соперники не способны изменить ход событий. И руки слабых не могут гарантировать мир и надежду тем, кто сильнее.

Я продолжаю верить в королевство общности голосов, созданное королем Бренором, и подобное ему сообщество Серебристой Луны, созданное леди Аластриэль. Я верю, что это правильный порядок, поскольку это королевства свободы и надежды, где поддерживаются стремления отдельной личности и разделяются общие блага и ответственность также разделяется всеми. Как сильно эти два королевства отличаются от Мензоберранзана, где могущество Дома доминирует над интересами сообщества, а стремления личности подавляют свободу других, а иногда и лишают их жизни!

Но моя вера в Мифрил Халл, как более близкое к идеалу общество, подразумевает и большую ответственность. Недостаточно выдвинуть армию и сокрушить врага под крепкими дворфскими башмаками. Недостаточно заполнить Мифрил Халл сокровищами и наращивать силы и влияние, если эти силы и влияние служат только могущественным и процветающим расам.

Истинная ответственность доминирования Мифрил Халла требует от него не только служить светом для клана Боевого Топора. Он должен стать маяком надежды для всех, кто сможет его увидеть. Если мы твердо убеждены в истинности своего пути, мы должны верить, что все – возможно, даже орки – будут тяготеть к выбранным нами дорогам и целям, а мы будем для них сияющим городом на холме и влияние и умиротворение будет достигаться нашим благородством и примером, а не мощью армий.

В противном случае, если влияние и господство основаны только на силе оружия, такое положение нельзя считать победой и оно не будет устойчивым. Империи не могут выжить, поскольку в них недостает благородства и гуманности, чтобы заслужить истинную преданность. Каждый раб мечтает сбросить свои кандалы. Величайшее стремление покоренного силой оружия состоит в том, чтобы сбросить иго угнетателя. И здесь нет места исключениям. Я могу твердо заверить всех победителей, что покоренные ими народы не смирятся с их господством. Любое желание следовать их путем, даже если покоренные соглашаются с его превосходством, будет заглушаться злобой и чувством унижения, а также сожалениями по отношению к собственному сообществу. Это универсальная истина, возможно основанная на принципах племенного строя, на гордости и приверженности традициям и схожести взглядов.

А в совершенном мире ни одно общество не будет стремиться к господству, кроме господства идеалов. Мы убеждены, что наш путь истинный, и потому должны верить, что привлечем к нему и других, и наш путь станет их путем, и ассимиляция заставит спрятать мечи в ножны. Этот процесс займет немало времени, в нем будут рывки вперед и остановки, и договоры будут заключаться и нарушаться, и не раз еще зазвенит сталь.

В глубине души я все еще надеюсь, что получу шанс уничтожить короля Обальда Многострельного.

Но еще глубже кроется надежда на то, что король Обальд Многострельный увидит орков, поднявшихся на следующую ступень на пути к истинной цивилизации, что он увидит в Мифрил Халле сияющий город на холме и что у нас хватит сил, чтобы сдерживать орков достаточно долго для подъема на эту ступень.

Дзирт До'Урден

Глава 21
Собрать осколки мира в единое целое

Стук колес по каменистой тропе то раздражал, то успокаивал, а повозка катилась все дальше на север. Вульфгар сидел на задней скамье и смотрел на удаляющийся силуэт Лускана. Множество шпилей башни волшебников уже слились в одно размытое пятно, а ворота и стена казались такими маленькими, что невозможно было разобрать охранявших их стражников.

Вспоминая городскую стражу, Вульфгар не мог удержаться от улыбки. Когда-то его вместе с напарником по имени Морик вышвырнули из Лускана и запретили возвращаться под страхом смерти, и все же он вернулся в город, и по крайней мере один из стражников его узнал и многозначительно подмигнул. Можно не сомневаться, что Морик тоже находится где-то там.

Правосудие в Лускане было простым фарсом, посредственным фарсом, предназначенным для того, чтобы создать его обитателям видимость защиты и заставить их испытывать постоянный страх перед смертной казнью, время от времени применявшейся по усмотрению властей.

Вульфгар долго сомневался, стоит ли ему возвращаться в Лускан даже в составе отправлявшегося на север каравана, который мог бы служить ему некоторым прикрытием. Уж очень не хотелось подвергать опасности Кэлси, посещая запретное место. Но в конце концов он понял, что иного пути нет. Арумн Гардпек и Лягушачий Джози должны были узнать о печальной кончине Делли Керти. Они долгие годы были ее друзьями, и Вульфгар чувствовал себя не вправе утаивать от них это известие.

Слезы, пролитые всеми троими – Арумном, Джози и Вульфгаром, – стали бы, по мнению варвара, справедливым воздаянием памяти Делли. Эта женщина представляла собой гораздо больше, чем легкомысленная красотка, пользующаяся благосклонностью половины Лускана и когда-то купленная Вульфгаром, как утверждало сложившееся мнение. Под грубым налетом, оставленным тяжкими обстоятельствами, в Делли Керти сохранились благородство и честность. Она была отличным товарищем всем троим, хорошей женой Вульфгару и замечательной матерью Кэлси.

Вульфгар подавил смешок, вспомнив первую реакцию Джози, когда коротышка в ярости набросился на него с кулаками, обвинив варвара в гибели Делли. Вульфгар без труда усадил его обратно на кресло, где он обмяк, свесившись через подлокотник, а потом заломил руки и затрясся от рыданий, возможно вызванных еще и чрезмерным количеством выпитого, но, безусловно, искренних. Вульфгар никогда не сомневался в том, что Джози давно и тайно любил Делли.

Мир продолжал вращаться, и события занимали свое место на страницах истории. Что было, то было, и Вульфгар сознавал тщетность сожалений. Надо просто воспользоваться полученными уроками и не забывать их в будущем. Он частично соглашался со справедливостью обвинений Джози, хотя, конечно, и не в такой степени, как считал этот маленький человечек.

Что было, то было.

После особенно сильного толчка повозки Вульфгар обнял Кэлси за плечи и посмотрел на девочку, занимавшуюся с несколькими прутиками, из которых он попытался сделать некое подобие куклы. Малышка казалась довольной и безмятежной, что было ее обычным состоянием. Спокойная и нетребовательная, Кэлси просила совсем немногого и довольствовалась малым, она, казалось, жила в согласии со всем, что происходило вокруг.

Вульфгар понимал, что их путешествие доставляло ей мало радости. Девочка лишилась Делли, бывшей ей настоящей матерью, и теперь испытывала колоссальное неудобство, оставшись с ним, ее приемным отцом. Вульфгар погладил ее по мягким волосам цвета спелой пшеницы.

– Кукла, па, – откликнулась Кэлси, воспользовавшись присвоенным Вульфгару именем, которое за последние десять дней он слышал всего пару раз.

– Да, кукла, – ответил он и снова потрепал волосы. Девочка хихикнула, и если какой-то звук и мог улучшить настроение Вульфгара…

А он собирался ее покинуть. Мгновенный приступ слабости пронзил сердце. Как он мог даже подумать об этом?

– Ты не помнишь свою маму, – тихо произнес он, не ожидая ответа от снова занявшейся игрой Кэлси.

Но она подняла голову и просияла широкой улыбкой.

– Дел-ли, ма, – сказала девочка.

Вульфгару показалось, что ее маленькая ручка ударила его в самое сердце. Он осознал, насколько плохим отцом был для Кэлси. Срочные дела занимали его каждый день, и общение с Кэлси всегда оставалось на втором плане по сравнению с необходимостью. Она провела с ним рядом долгие месяцы, а он так и не узнал ее хорошенько. Они прошли сотни миль на восток, а потом опять повернули на запад, и только на обратном пути он проводил все свое время с Кэлси, пытался прислушаться к девочке, понять ее нужды, обнимал ее.

Он беспомощно усмехнулся, принимая собственные обвинения, и опять дотронулся до ее волос. Девочка подняла голову, одарила не сходившей с личика улыбкой и сразу же вернулась к игре.

Вульфгар знал, что поступил неправильно по отношению к ребенку. Он не смог стать ни настоящим мужем для Делли, ни полноценным отцом для Кэлси. Охранник – вот подходящее определение для той роли, что он играл в жизни девочки.

И вот он решился пройти путь, который, безусловно, причинит ему боль, но в конце он даст Кэлси все, чего она заслуживает, и даже больше.

– Ты принцесса, – сказал Вульфгар, и девочка снова улыбнулась ему, хотя и не понимала значения этого слова.

Вульфгар тоже ответил улыбкой, а затем перевел взгляд на Лускан, спрашивая себя, заберется ли он когда-нибудь еще так далеко на юг.

Поселение Аукни совсем не изменилось за те три года, как Вульфгар был здесь в последний раз. Впрочем, большую часть времени первого визита он провел в подземной темнице правителя, чего хотел избежать во второй свой приезд. Он даже не удивлялся, что в компании Морика он чаще всего попадал в такие места, уход из которых обычно сопровождали слова «под страхом смерти».

Но Вульфгар подозревал, что в отличие от солдат Лускана стражники Аукни могут привести в исполнение свои угрозы, если его узнают. Ради безопасности Кэлси он даже предпринял кое-какие усилия для маскировки и присоединился к торговому каравану, тащившемуся по горной дороге на западных склонах Хребта Мира к воротам Аукни. Он отрастил бороду, но его фигура выделялась среди большинства попутчиков семью футами роста и шириной плеч.

Вульфгар закутался в дорожный плащ и набросил на голову капюшон, что ранней весной было обычным делом для путников в этих местах, где с гор то и дело налетал пронзительный ветер. Сидя, Вульфгар старался поджимать под себя ноги, чтобы никто не обратил внимания на их длину и размер, а когда ходил, слегка горбился и опускал плечи. Это помогало не только скрывать истинный рост, но и придавало вид пожилого человека, следовательно, его можно было не опасаться.

То ли благодаря маскировке, то ли везению, а скорее тому, что он шел с первым в этом году караваном, Вульфгар беспрепятственно проник в город, а миновав пропускной пункт, постарался смешаться с толпой среди поставленных в круг повозок, где поспешно возводились торговые палатки и все товары выставлялись напоказ измученным долгой зимой жителям Аукни.

Лорд Ферингал Аук, такой же раздражительный, как и обычно, посетил ярмарку в первый же торговый день. Этот фат был одет в непрактичный роскошный костюм, включавший в себя широкие пурпурно-белые панталоны, и шествовал с пренебрежительным видом, задрав кверху свой тонкий прямой нос. Правитель посматривал на выставленные товары, но, казалось, не интересовался абсолютно ничем, хотя его слуги частенько возвращались и покупали различные предметы, явно для своего господина.

Дворецкий Темигаст и возница-гном – и отличный боец – Лиам Вудгейт сопровождали его с целой толпой слуг. Темигасту Вульфгар доверял, а вот если бы его узнал Лиам, игра была бы закончена в самое короткое время.

– Он отбрасывает значительную тень, не так ли? – раздался сзади полный сарказма голос, и Вульфгар, обернувшись, увидел одного из погонщиков каравана, смотревшего на лорда и свиту из-за его спины. – Ферингал Аук… – хихикнув, добавил человек.

– Мне говорили, что у него необыкновенная жена, – отозвался Вульфгар.

– Леди Меральда, – недвусмысленно подмигнул погонщик. – Хороша, как луна в небе, и опаснее, чем самая темная ночь. У нее и волосы чернее ночи, а глаза такие зеленые, что, встретив ее взгляд, можно подумать, что находишься на летней лужайке. Да, каждый, кто приезжает в Аукни по делам, мечтает провести с ней ночь.

– А у них есть дети?

– Сын, – ответил погонщик. – Сильный и крепкий парень, благодарение богам, унаследовавший скорее черты своей матери, а не лорда-отца. Маленький лорд Ферин. Как я слышал, все жители месяц назад отпраздновали его первый день рождения и теперь будут докупать провизию, чтобы восполнить съеденное и выпитое на праздничных пирах. По нашим расчетам, у них подходят к концу зимние запасы, а судя по первым зазвеневшим утром монетам, расчеты оказались правильными.

Вульфгар снова перевел взгляд на Ферингала и его свиту, обходивших противоположную сторону торгового каравана.

– А мы опасались, что в отсутствие ненасытной леди Присциллы торговля может пойти не так живо, как прежде.

Последнее замечание резануло слух Вульфгара, и он быстро обернулся:

– Это?..

– Сестра Ферингала, – подтвердил погонщик.

– Она умерла?

Погонщик усмехнулся и, похоже, совсем не огорчился такой возможностью. Впрочем, по наблюдениям Вульфгара, так вел бы себя каждый, кто когда-нибудь имел несчастье встречаться с леди Присциллой.

– Она в Лускане, уже почти целый год. Она уехала с нашим же караваном, после заключительной ярмарки в прошлом году, – пояснил погонщик. – Леди Присцилла никогда не жаловала леди Меральду, поскольку поговаривали, что до женитьбы на ней она имела на лорда Ферингала огромное влияние. Не знаю уж, что там произошло, но вскоре после свадьбы правление леди Присциллы в замке Аук закончилось, а когда Меральда забеременела наследником лорда, ее влияние совсем сошло на нет. Вот она и отправилась в Лускан, живет там в достатке, и ей хватит денег до конца жизни, будь она по милости богов совсем короткой.

– По милости для тех, кто ее окружает, ты это хотел сказать?

– Так многие говорят.

Вульфгар с улыбкой кивнул, и его искренняя усмешка была вызвана не только отношением к Присцилле. Он прищурил ярко-голубые глаза и посмотрел на лорда Ферингала. Основное препятствие – несговорчивая леди Присцилла – исчезло с его дороги.

– Если бы Присцилла была в замке, как было совсем недавно, лорд Ферингал не осмелился бы уйти на ярмарку без жены. Он никогда не решался оставлять их вместе!

– А я думал, леди Меральда посетит караван даже раньше лорда, – заметил Вульфгар.

– Она придет, но не раньше, чем распустятся цветы. Вульфгар взглянул на парня с любопытством.

– Она посадила редкие тюльпаны, и они скоро должны зацвести, как я догадываюсь, – пояснил погонщик. – Так было и в прошлом году – она не спускалась на рыночную площадь две недели, пока не раскрылись белые лепестки. Это привело ее в самое подходящее для покупок настроение, тем более что она к тому времени уже знала о готовящемся отъезде леди Присциллы.

Погонщик весело засмеялся, но Вульфгар его не поддержал. Он смотрел поверх маленького мостика на островок, где стоял замок Аук, и пытался вспомнить расположение здания и определить, где могли находиться сады. А потом заметил ограждения, поставленные недавно на крыше одного из невысоких прямоугольных зданий замка. Вульфгар оглянулся на Ферингала, понял, что тот собирается уходить, и, убедившись, что ему ничто не грозит, приветливо кивнул погонщику и отправился искать более удобный наблюдательный пункт.

Немного погодя он получил ответ на свой вопрос – между перилами на плоской крыше здания мелькнула женская фигура.

Аукни ничто не угрожало. Поселение уже долгое время не тревожили никакие войны, и Вульфгар совсем не удивился, узнав, что стражники в этой мирной атмосфере совсем расслабились. Но даже и в этом случае варвар не мог придумать способ незамеченным перебраться через мост, а вода вокруг замка была слишком бурной и холодной, чтобы попытаться попасть на остров вплавь. Кроме того, на ближайшем берегу и вокруг замка скалы обрывались очень круто и прибой не дал бы подняться.

Он довольно долго слонялся вокруг моста, отыскивая решение проблемы, и уже смирился с тем, что будет проще дождаться цветения тюльпанов и встретить леди Меральду на торговой площади. Этот вариант не слишком его устраивал, поскольку в таком случае он мог наткнуться и на лорда Ферингала, и на его свиту. Все было бы проще, если бы удалось поговорить с леди Меральдой наедине.

Однажды после полудня он сидел в ближайшей таверне и наблюдал за перемещениями стражников. Патрулирование проводилось не слишком регулярно, но мост был таким узким, что этого и не требовалось. Но вот по мосту из замка прогрохотала повозка, и Вульфгар поспешно поднялся.

Лиама Вудгейта в коляске не было. Ехал один дворецкий Темигаст.

Вульфгар почесал бороду, взвешивая все возможности, а потом, повинуясь только инстинкту – если бы он задумался, то вряд ли на такое решился, – подхватил Кэлси и выскочил на дорогу, выбрав подходящее место, где смог бы перехватить коляску, но не привлечь внимания стражников или кого-то из прохожих.

– Отойди немного в сторону, добрый торговец, – довольно дружелюбно попросил его Темигаст. – Мне надо продать несколько рисунков, и я хочу попасть на рыночную площадь до захода солнца. Ты же понимаешь, что для человека моего возраста тьма наступает слишком рано.

Вульфгар сбросил капюшон, открыв лицо, и улыбка на лице пожилого дворецкого тотчас растаяла.

– Ты никогда не перестанешь меня удивлять, Вульфгар, – сказал Темигаст.

– Ты хорошо выглядишь, – искренне отметил Вульфгар.

Седые волосы на голове дворецкого немного поредели, но в остальном прошедшие годы пощадили Темигаста.

– А это?.. – спросил Темигаст, кивнув на Кэлси.

– Дочка Меральды.

– Ты с ума сошел? Вульфгар пожал плечами.

– Она должна быть с матерью, – сказал он.

– Этот вопрос был решен три года назад.

– Теперь пора его пересмотреть, – возразил Вульфгар.

Темигаст опустился на сиденье и задумчиво кивнул.

– Мне сказали, что леди Присцилла уехала отсюда, – заметил Вульфгар, и Темигаст не смог удержать улыбку – еще одно подтверждение тому, что Вульфгар правильно оценил дворецкого и тот ненавидел сестру правителя.

– К радости Аукни, – признал Темигаст.

Он закрепил поводья на сиденье и с неожиданной легкостью спустился с коляски, подошел к Вульфгару и протянул руки к Кэлси. Девочка сунула палец в рот и отвернулась, спрятав лицо на плече Вульфгара.

– Застенчивая, – произнес Темигаст. Кэлси украдкой взглянула на него, и дворецкий улыбнулся. – И у нее глаза матери.

– Это удивительный ребенок, и со временем она обязательно превратится в красивую женщину, – отметил Вульфгар. – Но она должна быть с матерью. Я не могу держать ее при себе. Я связан с землей, которая не подходит ребенку. Любому ребенку.

Темигаст окинул его долгим взглядом, очевидно не в силах решить, что он может предпринять.

– Я разделяю твое беспокойство, – сказал ему Вульфгар. – Я никогда не причинял зла леди Меральде и не имею таких намерений и сейчас.

– Но я присягал ее мужу.

– Надо быть законченным глупцом, чтобы отказаться от такого ребенка.

Темигаст помолчал.

– Все это довольно запутанно.

– Только потому, что леди Меральда до него любила другого человека, а Кэлси – живое тому напоминание.

– Кэлси, – повторил Темигаст, девочка еще раз взглянула на него, улыбнулась, и лицо дворецкого просияло. – Хорошее имя для хорошей девочки.

Переведя взгляд на Вульфгара, Темигаст снова стал серьезным.

– Что ты от меня хочешь? – негромко спросил он.

– Проведи нас к Меральде. Дай мне показать, какой красивой стала ее дочь. Она больше не захочет с ней разлучаться.

– А как быть с лордом Ферингалом?

– А стоит ли он твоей любви и преданности? Темигаст помедлил, обдумывая ответ:

– А как же Вульфгар?

Вульфгар пожал плечами, словно это было не важно. Учитывая его обязательства по отношению к Кэлси, это действительно было не важно.

– Если она захочет меня повесить, ей придется…

– Я не об этом, – перебил его Темигаст, кивнув на Кэлси.

Плечи Вульфгара опустились, и он тяжело вздохнул:

– Я знаю, что это правильно. Я знаю, что должен сделать, хоть этот шаг разобьет мне сердце. Но я надеюсь, что рана будет временной и все последующие месяцы и годы я стану утешаться мыслью, что поступил правильно, что дал Кэлси дом и шанс, принадлежащий ей по праву. Я не могу предоставить ей таких возможностей.

Кэлси смотрела на Темигаста и с обворожительной улыбкой следила за каждым его жестом.

– Ты твердо решил? Вульфгар выпрямился.

Темигаст оглянулся на замок Аук, на невысокое здание, где леди Меральда ухаживала за своими цветами.

– Я буду возвращаться этой же дорогой вскоре после заката солнца, – сказал он. – В пустой коляске. Возможно, я бы мог отвезти вас к ней, но после этого я устранюсь. Моя верность не принадлежит ни Вульфгару, ни даже Кэлси.

– Когда-нибудь это изменится, – сказал Вульфгар. – Я имею в виду, по отношению к Кэлси.

Девочка слишком очаровала Темигаста, чтобы он решился возражать.

Одной рукой Меральда легонько похлопала землю у основания стебля, а второй нежно коснулась гладких лепестков. Она знала: тюльпаны вот-вот расцветут, возможно даже сегодня ночью.

Меральда тихонько пела для них древнюю балладу о моряках и странниках, затерянных в волнах, как и ее первый возлюбленный, так и не вернувшийся из моря. Она не помнила все слова, но вряд ли это имело значение. Меральда мурлыкала, заполняя пробелы в стихах, и баллада звучала ничуть не хуже.

Но шлепок по камню прервал ее пение, и женщина резко выпрямилась и отпрянула, заметив над стеной концы лестницы. А потом всего в десяти футах от нее на садовую стену легла большая ладонь.

Нарушитель поднялся над краем стены, и женщина, отбросив с лица густые черные волосы, прищурила глаза.

– Кто ты? – твердо спросила она, снова отступив назад и не обратив внимания на его молчаливую просьбу соблюдать тишину. – Стража! – крикнула Меральда и хотела повернуться, чтобы убежать.

Но мужчина зашевелился, над стеной поднялась его вторая рука, и женщина замерла, словно превратилась в еще одно растение, крепко державшееся за землю корнями. Второй рукой мужчина поднял хорошенькую девочку.

– Вульфгар? – Меральда пошевелила губами, но дыхание у нее перехватило и голос пропал.

Он опустил девочку за ограждением, и Кэлси застенчиво отвернулась от Меральды. Вульфгар оперся обеими руками о стену и сам приземлился рядом с ребенком. Девочка обняла его ногу одной рукой, а вторую поднесла ко рту, все так же отворачиваясь.

– Вульфгар? – снова спросила Меральда.

– Па! – просительно воскликнула Кэлси и потянулась к Вульфгару обеими руками.

Он поднял ее, посадил к себе на бедро, а потом стянул с головы капюшон, открыв лицо.

– Леди Меральда, – произнес он.

– Ты не должен сюда приходить! – воскликнула Меральда, но выражение глаз противоречило ее словам, она не мигая смотрела на девочку, на свою дочь.

Вульфгар покачал головой:

– Я слишком долго отсутствовал.

– Мой муж не согласится.

– Это решать не ему и не мне, – возразил Вульфгар, и его спокойный уверенный голос приковал внимание Меральды. – Все дело в ней, в твоей дочери.

Меральда покачнулась, и Вульфгар почувствовал, что даже легчайший ветерок способен сбить ее с ног.

– Я пытался быть ей хорошим отцом, – объяснил он. – Я даже отыскал женщину, чтобы она стала ей матерью, но она погибла, убита орками. Но я знаю, что все это напрасно.

– Я никогда не просила…

– Этого требовали поступки твоего мужа, – напомнил ей Вульфгар, и она умолкла, снова обратив взгляд на застенчивую девочку, прятавшую лицо на сильном плече ее па.

– Мой путь слишком опасен, – продолжал Вульфгар. – Слишком тяжел для такой, как Кэлси.

– Кэлси? – повторила Меральда. Вульфгар только пожал плечами.

– Кэлси… – тихо произнесла женщина, и девочка на короткий миг показала лицо и робко улыбнулась.

– Она должна жить с матерью, – сказал Вульфгар. – С ее настоящей матерью.

– А я думал, ее отец захочет воспитать ее как принцессу Долины Ледяного Ветра! – последовал резкий ответ, и все трое оглянулись на вошедшего лорда Ферингала.

Мужчина явно обращался к своей жене, но в то же время он с ненавистью поглядывал на Вульфгара.

Варвар вопросительно взглянул на Меральду, но на ее лице прочитал только испуганное изумление. Вульфгар попытался определить, какое направление примет теперь разговор, но Меральда неожиданно проявила инициативу.

– Кэлси не его ребенок, – сказала правительница Аукни. Она схватила Ферингала за руки и заставила смотреть ей в глаза. – Вульфгар никогда не прикасался…

Не успела она договорить, как лорд Ферингал освободил одну руку и поднес палец к ее губам. Кивком он дал ей знать, что все понял.

Он все знал, одновременно поняли и Вульфгар, и Меральда. Ферингал знал, что Вульфгар не был отцом ребенка и не было никакого изнасилования.

– Я увез ее, чтобы защитить твою жену… и тебя, – произнес Вульфгар, пока Ферингал и Меральда пристально смотрели друг другу в глаза.

Ферингал бросил в его сторону хмурый взгляд, но Вульфгар только пожал плечами.

– Я должен был защитить ребенка, – пояснил он.

– Я бы не… – заговорил Ферингал, но остановился и покачал головой, а затем обратился к Меральде. – Я бы не причинил ей никакого вреда, – договорил он, и Меральда кивнула.

– Я бы не жила с тобой в браке и не родила бы тебе наследника, если бы думала иначе, – спокойно ответила она.

Глядя на Вульфгара, Ферингал снова нахмурился.

– Что тебе нужно, сын Долины Ледяного Ветра? – холодно спросил он.

Легкий шорох в стороне подсказал Вульфгару, что правитель Аукни пришел в сад не один. В тени стражники ждали его знака, чтобы ринуться вперед и защитить своего повелителя.

– Я хочу сделать то, что считаю правильным, лорд Ферингал, – ответил он. – Раньше я поступал, как считал нужным, но с тех пор прошло несколько лет.

Он пожал плечами и кивнул в сторону Кэлси, и мысль о предстоящей разлуке отозвалась в его сердце болью. Ферингал продолжал молча смотреть на него.

– Этот ребенок, Кэлси, дочь Меральды, – продолжил Вульфгар. – Я не отдам ее следующей приемной матери, не выяснив сначала желания Меральды.

– Желания Меральды? – повторил Ферингал. – А разве я не имею права голоса?

Сразу после его слов леди Меральда дотронулась рукой до его щеки и повернула к себе.

– Я не могу, – прошептала она.

Правитель Аукни снова поднял палец, заставляя ее молчать, и повернулся к Вульфгару.

– В этот момент на тебя нацелена дюжина луков, – заметил он. – И еще дюжина стражников готова изрубить тебя на куски – среди них и Лиам Вудгейт, а тебе известно, как сильно он не любит Вульфгара из Долины Ледяного Ветра. Я предупреждал, чтобы ты не возвращался в Аукни под страхом смерти.

На лице Меральды отразился ужас, а Вульфгар расправил плечи. Инстинкт подсказывал ему не пренебрегать угрозой и вызвать магический Клык Защитника, чтобы понятно объяснить напыщенному Ферингалу, что при любом исходе схватки он, Ферингал, погибнет первым.

Но Вульфгар сдержал готовые вырваться слова и обуздал свою гордость. Выражение лица Меральды и Кэлси, цеплявшейся за плечо, помогли понять, что недопустимо и дальше накалять ситуацию и приводить угрозы в действие.

– Ради девочки я позволяю тебе уйти, и побыстрее,– сказал Ферингал, и от его слов и Вульфгар, и Меральда широко распахнули глаза. Правитель Аукни раздраженно махнул рукой. – Уходи, мерзкий глупец! Перелезай через стену и убирайся. Мое терпение вот-вот лопнет, и тогда за тобой бросится весь Аукни.

Вульфгар несколько мгновений смотрел на него, потом повернул голову к Кэлси.

– Оставь девочку! – громко, чтобы слышали все остальные, потребовал Ферингал. – Она останется здесь в качестве принцессы Долины Ледяного Ветра, и никак иначе. Я требую оставить ее в Аукни, и по крови она принадлежит Меральде, но за это Вульфгар должен пообещать, что племена Долины Ледяного Ветра никогда не посягнут на мои владения.