355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт Энсон Хайнлайн » Звездный зверь [= Звездное чудовище] » Текст книги (страница 3)
Звездный зверь [= Звездное чудовище]
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 19:05

Текст книги "Звездный зверь [= Звездное чудовище]"


Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Мисс Шрейбер выразила ту же точку зрения на факт регистрации Луммокса, какую и ожидал Джон Томас. Но Бетти возразила, что в функции провинциального чиновника не входит решать, что именно человек волен определять как свое движимое имущество, и тут же привела совершенно фантастическую историю, как один человек потребовал зарегистрировать в качестве своего движимого имущества двойное эхо. Мисс Шрейбер неохотно заполнила соответствующие бумаги, получила причитающийся налог и вручила им заверенную копию.

Было уже почти десять часов, Джон Томас выскочил и торопливо побежал вниз. Он остановился, лишь когда Бетти влезла на площадку напольных весов.

– Поторопись, Бетти, – попросил он. – У нас для этого нет времени.

– Я уже давно не взвешивалась, – сказала Бетти, разглядывая себя в зеркале. – И кроме того, мне надо привести в порядок макияж. Я должна выглядеть как можно лучше.

– Ты и так прекрасно выглядишь.

– О, Джонни, никак это комплимент?

– Это не комплимент. Поторопись. Я еще должен кое-что сказать Луммоксу.

– Спусти пары. Ты должен выглядеть не меньше, чем на десять тысяч. – Она разгладила брови, затем придала им окраску по модели «мадам Сатана» и решила, что это делает ее старше. Потом она решила нарумянить щеки, но отказалась от своего намерения, увидев, что Джонни уже закипает. Они выскочили из здания суда.

Несколько минут было потрачено на то, чтобы убедить полисмена, что у них есть право оказаться по ту сторону загородки. Джонни увидел, что у клетки Луммокса стоят двое мужчин. Он прибавил шагу:

– Эй! Вы, двое! Уходите отсюда!

Судья О'Фаррел обернулся и моргнул:

– Почему вы так взволнованы, молодой человек?

Его спутник повернулся, но промолчал.

– Я? Во-первых, я его хозяин. Он не любит, когда на него глазеют посторонние. Поэтому идите вон туда, за канаты. – Он повернулся к Луммоксу:

– Все в порядке, малыш. Джонни с тобой.

– Привет, Джонни.

– Как поживаете, судья?

– Добрый день, Бетти. – Судья посмотрел на Бетти, словно пытаясь понять, в кого она превратилась, затем повернулся к Джону Томасу:

– А ты, должно быть, из дома Стюартов. Я – судья О'Фаррел.

– Ох, простите меня, судья, – сказал Джон Томас с пунцовыми ушами. – Я думал, вы просто зевака.

– Естественно. Мистер Гринберг, это мальчик Стюарт… Джон Томас Стюарт. Молодой человек, это Досточтимый Сергей Гринберг, специальный Посланник Межзвездного Департамента. – О'Фаррел обернулся. – Ах, да… Это, мистер Посланник, мисс Бетти Соренсен. Бетти, что за глупости ты сделала со своим лицом?

Бетти с достоинством проигнорировала это замечание.

– Имею честь приветствовать вас, мистер Посланник.

– Прошу вас – просто «мистер Гринберг», мисс Соренсен. – Гринберг повернулся к Джонни: – Вы имеете какое-то отношение к тому Джону Томасу Стюарту?

– Я Джон Томас Стюарт Одиннадцатый, – спокойно ответил Джонни. – Наверное, вы имеете в виду моего пра-пра-прапра-дедушку.

– Скорее всего, так оно и есть. Сам-то я родился на Марсе довольно далеко от той статуи. Я не знал, что ваша семья имеет отношение к этому делу. Может быть, как-нибудь попозже мы поболтаем об истории Марса.

– Я никогда не был на Марсе, – признался Джонни.

– Да? Удивительно. Хотя вы еще так молоды.

Бетти слушала их разговор, навострив уши, и пришла к выводу, что этот судья, если это именно он, должен быть мягче и покладистее, чем О'Фаррел. Ведь припомнить, что с фамилией Джонни что-то связано… это нельзя скидывать со счетов.

– Вы заставляете меня проиграть два пари, мистер Стюарт, – продолжал Гринберг.

– Простите, сэр…

– Относительно этого создания. Я думал, вряд ли удастся доказать его происхождение «откуда-то ВНЕ». Я ошибался: эта громадина родом, конечно, не с Земли. Но, кроме того, я был уверен, что если оно и окажется В. – З. – происхождения, то в моей деятельности приходилось сталкиваться с такими существами… по крайней мере на картинках. Но сейчас я просто ошеломлен. Кто он и откуда явился?

– Это всего лишь Луммокс. Так мы его зовем. Мой прапрадедушка привез его на «Летающем Лезвии»… это был его второй рейс.

– Так давно? Ну что ж, это кое-что проясняет во всей этой таинственной истории; полет состоялся еще до того, как наш Департамент стал вести свои записи… точнее, еще до того, как появился сам Департамент. Но я все еще не могу понять, как это милое создание могло исчезнуть, не оставив и следа даже в исторических книгах. Я читал о рейсе «Летающего Лезвия» и помню, что они привезли много экзотики. Но такого я не припоминаю… кроме того, все внеземные существа в те дни были большой новинкой.

– Видите ли… Словом, капитан не знал, что Луммокс на борту. Прапрадедушка пронес его на корабль в своей сумке и так же вынес.

– В своей сумке?

– Гринберг не мог оторвать глаз от необъятной фигуры Луммокса.

– Да, сэр. Конечно, Луммокс был тогда куда меньше.

– В таком случае я вынужден поверить.

– У меня есть его снимки. Он был ростом со щенка колли.

– Мда… Он напоминает скорее трицератопса, чем колли. Не слишком ли дорого вам обходится его кормежка.

– О, нет. Лумми ест все. Ну, почти все, – торопливо поправился Джон Томас, бросив опасливый взгляд на стальные брусья. – И он вообще может долго обходиться без еды. Да, Лумми?

Луммокс лежал, вытянув все свои ноги и демонстрируя бесконечное терпение, что он мог делать, когда это было необходимо. Поглядывая на Бетти и на судью, он слушал болтовню своего друга и мистера Гринберга. Услышав вопрос, он открыл свою огромную пасть:

– Да, только мне это не нравится.

Мистер Гринберг поднял брови:

– Я не знал, что он относится к типу с речевым центром.

– Что? О, конечно. Лумми болтал, еще когда мой папа был мальчиком… Да, надо же вас познакомить. Эй, Лумми… Я хочу представить тебе мистера Посланника Гринберга.

Луммокс посмотрел на Гринберга без всякого интереса и сказал:

– Как поживаете, мистер Посланник Гринберг?

Привычную форму приветствия он выговорил достаточно ясно, а имя и титул пробормотал.

– Здравствуйте, Луммокс. – Гринберг рассматривал Луммокса, пока часы на башне суда не пробили десять часов. Судья О'Фаррел повернулся к нему:

– Десять часов, мистер Посланник. Я думаю, нам пора начинать.

– Не спешите, – рассеянно сказал Гринберг, – слушание все равно не начнется, пока мы здесь. В этом расследовании меня интересует один аспект. Мистер Стюарт, каков ОКИ, относительный коэффициент интеллектуальности у Луммокса в сравнении с человеческой шкалой?

– Что? Ах, это… Я не знаю, сэр.

– Господи Боже, неужели никто не пытался его установить?

– В общем-то нет, сэр… То есть я имею в виду «да, сэр». Кто-то пытался предлагать ему какие-то тесты во времена моего дедушки, но дедушке так не понравилось, как они обращались с Луммоксом, что он прогнал всех. С тех пор мы стараемся, чтобы посторонние не общались с Луммоксом. Но он очень сообразительный. Можете сами убедиться.

– Это животное, – прошептал судья О'Фаррел на ухо Гринбергу, – не более сообразительное, чем такса, особенно, если оно может, как попугай, подражать человеческой речи. Я знаю.

– Я все слышал, судья, – возмущенно сказал Джон Томас. – Вы просто предубеждены!

Судья собрался было ответить, но Бетти перебила его:

– Джонни! Помнишь, что тебе говорила… все разговоры буду вести я.

Гринберг не обратил на нее внимания.

– Были ли какие-нибудь попытки изучить его язык?

– Сэр?

– Мда… скорее всего, нет. И он мог попасть сюда в таком юном возрасте, что просто еще не умел разговаривать… на своем собственном языке, я имею в виду. Но какой-то центр речи должен быть; для ксенологов утверждение, что центр управления речью имеется только у тех существ, которые могут его использовать, давно стало общим местом. Иными словами, он никогда бы не смог освоить даже зачатки человеческой речи, если бы его соплеменники не использовали вербальную форму общения. А писать он умеет?

– Каким образом, сэр? У него же нет рук.

– Мда, верно. Ну, что ж, отвлекаясь от теории, могу ручаться, что относительный индекс у него не ниже сорока. Ксенологи считают, что высокоразвитые типы, которых можно сравнивать с хомо сапиенс, всегда обладают тремя характеристиками: центром речи, способностью к манипулированию предметами и, как следствие этих двух, определенным уровнем письменности. Мы должны признать, что Луммокс остановился на первой. Вы изучали ксенологию?

– Немного, сэр, – смутившись, признался Джон Томас, – те несколько книг, которые я мог найти в библиотеке.

– Для вас неплохо. Здесь широкое поле исследований. Вы были бы удивлены, узнав, как трудно найти толковых ксенологов даже для работы у нас. Но я не случайно задал этот вопрос: как вы знаете, наш Департамент оказался вынужденным вмешаться в это дело. Из-за него, – Гринберг показал на Луммокса. – Не исключено, что ваш воспитанник принадлежит к расе, которая связана с нами договором о взаимных обязательствах. Несколько раз, как это ни странно, посетителей с других планет по ошибке принимали за диких животных, и результаты таких заблуждений были, как бы это поточнее выразиться, довольно печальны. – Гринберг невольно нахмурился, припомнив тщательно скрываемую историю, как член официальной семьи посла с Аладора был найден мертвым и выпотрошенным в виде чучела в лавке древностей на Виргинских островах. – Но здесь такой опасности нет.

– Конечно, сэр, Луммокс… ну, он просто член нашей семьи.

– Отлично. – Посланник повернулся к судье О'Фаррелу. – Могу я посоветоваться с вами, судья? С глазу на глаз, одну минуту.

– Да, сэр.

Мужчины отошли в сторону, а Бетти присоединилась к Джону Томасу.

– Дело в шляпе, – прошептала она, – если ты будешь держать себя в руках и не наделаешь глупостей.

– А что я делаю? – возмутился Джон Томас. – И с чего ты взяла, что все будет в порядке?

– Это очевидно. Ему нравишься ты, ему нравится Луммокс.

– Одно с другим не связано.

– Просто постарайся, чтобы твой пульс был в норме, и следуй за мной. И мы еще с них взыщем. Вот увидишь.

Несколько поодаль Гринберг беседовал с судьей О'Фаррелом.

– После того, что я тут услышал и увидел, мне кажется, судья, что Межзвездный Департамент должен отказаться от участия в этом деле.

– Что? Я не улавливаю вашу мысль, сэр.

– Позвольте, я объясню. Все, что я хотел бы сделать – это отложить слушание на двадцать четыре часа, в течение которых я успел бы связаться с Департаментом и изложить свои соображения. Затем я мог бы откланяться, оставив это дело на усмотрение местных властей. То есть, я имею в виду вас, естественно.

Судья облизал губы.

– Мне не нравятся такие отсрочки в последний момент, мистер Посланник. Мне всегда не доставляет удовольствия собирать занятых людей, отрывать их от дела, от семьи, а затем говорить, что им надо прийти на следующий день. Это не служит вящей славе суда.

Гринберг нахмурился:

– И то правда. Давайте подумаем, как можно поступить по-другому. Исходя из того, что рассказал мне молодой Стюарт, я уверен, что в данном случае нет необходимости рассматривать все случившееся, как нарушение ксенополитики Федерации, хотя в центре ситуации внеземное существо и, таким образом, если необходимо, есть формальный повод для вмешательства. Но хотя Департамент обладает достаточными средствами воздействия, они используются лишь в том случае, когда надо избежать осложнения отношений с другими планетами. На Земле сотни и тысячи внеземных существ: здесь действуют более тридцати тысяч негуманоидных инопланетян, не говоря уж о резидентах или посетителях, имеющих в связи с договорами легальный статус «человека», хотя совершенно ясно, они не имеют ничего общего с этим термином. Ксенофобия, неприязнь к инопланетянам, в сущности, тихая заводь нашей культуры… нет, нет, я не имею в виду Вествилл! Люди часто рассматривают всех этих инопланетян как потенциальный источник опасности в наших отношениях с другими государственными образованиями. Простите, что вынужден повторять то, что вы, без сомнения, отлично знаете, но без этого не обойтись. Департамент не может заниматься тем, чтобы вытирать носы нашим инопланетным посетителям, если у них вообще есть носы. У нас нет для этого ни желания, ни работников. Если кто-то из них попадает в неприятную историю, как правило, достаточно посоветовать местным властям свериться с договором, который мы заключили с родной планетой несчастного. Департамент вмешивается лишь в редких случаях. Здесь, мне кажется, не тот случай. Первым делом, можно считать, что наш друг Луммокс подпадает под классификацию «животного» и…

– Можно ли в этом сомневаться? – в изумлении спросил судья.

– Есть место и для сомнений. Поэтому я и здесь. Но, несмотря на его ограниченные способности к вербальному общению, остальные способности позволяют предполагать, что его раса в состоянии достичь уровня, когда мы будем вынуждены считать ее достаточно цивилизованной; тем не менее, он животное. Таким образом, у него есть обычные права животных, находящихся под защитой человеческих законов. Таким образом. Департамент не видит необходимости вмешиваться…

– Я понимаю. Что ж, никто не собирается проявлять к нему жестокости, включая и состав суда.

– Без сомнения. Но есть еще одна веская причина, по которой Департамент не хотел бы проявлять интереса. Давайте предположим, что это создание является «человеком» в том смысле, который законы, обычаи и договоры вкладывают в это понятие с тех пор, как мы впервые вступили в контакт с Великой Марсианской Расой. Просто предположим.

– Условно, – согласился судья.

– Условно примем это допущение. И тем не менее, он не может представлять интереса для Департамента, потому что… Судья, вы знаете историю «Летающего Лезвия»?

– Смутно, еще со школьных времен. Я не изучаю историю исследования космоса. У нас тут и на Земле хватает хлопот.

– Вот как? «Летающее Лезвие» совершило три первых межзвездных перелета в те времена, когда они требовали такой же отваги, как путешествия Колумба. Они не знали, куда летят, и имели очень смутное представление, как вернуться обратно… во всяком случае, «Летающее Лезвие» так и не вернулось из своего третьего полета.

– Да, да, я припоминаю.

– Молодой Стюарт рассказал мне, что это неуклюжее существо с глупой улыбкой – память о втором полете «Летающего Лезвия». Это все, что мне необходимо было знать. У нас нет никаких договоров ни с одной из планет, которые посетил корабль, нет ни торговых, ни каких-либо иных отношений. Официально они для нас не существуют. И единственные законы, которые имеют отношение к Луммоксу, – это наши доморощенные правила. Поэтому Департамент не должен вмешиваться; и даже если это произойдет, специалист, такой, как я, будет вынужден руководствоваться только законами Земли. А это вы сделаете лучше, чем я.

Судья О'Фаррел кивнул.

– Иными словами, я могу приступить к делу. Может быть, начнем?

– Минутку. Я попросил об отсрочке, потому что у этого дела есть некоторые любопытные особенности. Я хотел бы снестись с Департаментом, дабы обрести уверенность в том, что мои предположения верны и я не упустил из виду какой-то существенный прецедент или статью закона. Но я готов сразу же отказаться от участия, если бы мог получить от вас заверения относительно одного аспекта. Это существо… я понимаю, что несмотря на его миролюбивый вид, оно может причинить большие неприятности, быть даже опасным?

О'Фаррел кивнул.

– Так я его воспринимаю… неофициально, конечно.

– Скажите, были ли какие-нибудь предложения относительно… его уничтожения?

– Ну, – медленно ответил судья, – говорю снова неофициально. Я знаю, что такие предложения поступят. До моего слуха дошли сведения, что наш шеф полиции собирается обратиться в суд с просьбой вынести определение об уничтожении этого зверя в качестве меры общественной безопасности. Но я не люблю получать информацию из неофициальных источников.

Мистер Гринберг не мог скрыть своего волнения:

– Дела так плохи? Скажите, судья, а что вы думаете обо всем этом? Склонны ли вы к уничтожению этого животного?

Судья О'Фаррел возмутился:

– Сэр, этот вопрос некорректен.

Гринберг покраснел.

– Прошу прощения. Но мне нужно разобраться. Вы понимаете, что это существо уникально? Несмотря на то, что оно натворило или насколько оно может быть опасным (хотя могу поклясться, что это не так), интересы науки требуют, чтобы оно осталось в живых. Можете ли вы заверить меня, что оно не подвергнется уничтожению?

– Молодой человек, вы вынуждаете меня заранее вынести решение по этому делу или хотя бы части его. Ваше поведение выходит за рамки, оно совершенно некорректно!

Шериф Дрейзер выбрал далеко не самое лучшее время, чтобы ворваться в разговор:

– Судья, я вас обыскался. Начнется наконец слушание? Я привел семь человек, которые…

О'Фаррел прервал его:

– Шериф, это мистер Посланник Гринберг. Мистер Посланник – наш шеф полиции.

– Рад познакомиться с вами, шериф.

– Добрый день, мистер Гринберг! Джентльмены, так вот об этом слушании. Я хотел бы знать…

– Шериф, – резко прервал его судья, – передайте моему бейлифу, чтобы он подготовился. А теперь, будьте любезны, оставьте нас.

– Но…

Судья повернулся, оставив шерифа объясняться с растерянным полицейским, подошел к Гринбергу.

Во время этой мизансцены у Посланника было время прийти в себя и понять, что личным эмоциям здесь не место.

– Я снимаю свой вопрос, судья, – вежливо сказал он. – У меня не было намерения посягнуть на прерогативы суда. – Он улыбнулся. – При других обстоятельствах я, пожалуй, был бы обвинен в неуважении к суду.

О'Фаррел улыбнулся в ответ:

– Возможно.

– Тюрьма у вас хорошая? Я с удовольствием провел бы в ней месяцев семь, чтобы меня никто не беспокоил.

– Не изматывайте себя работой, молодой человек. Я лично всегда нахожу время порыбачить, независимо от того, сколько дел лежит у меня на столе. Время, проведенное за удочкой, аллах не засчитывает человеку в отпущенное время жизни.

– Приятное времяпрепровождение. Но мне необходимо решить одну проблему. Вы понимаете, что я должен настаивать на отсрочке, пока я не проконсультируюсь с Департаментом?

– Конечно. Вполне возможно, что вы должны. Но ваши намерения не повлияют на мою точку зрения.

– Ни в коем случае. Я согласен с вами, отсрочка в последнюю минуту достаточно досадна. – Он продолжал думать, как бы ему добраться до Департамента, чтобы посоветоваться с мистером Кику об этом странном деле… и услышал раздраженные и ехидные замечания Заместителя Секретаря об «инициативе» и «ответственности» и «Бога ради, неужели никто в этом сумасшедшем доме не может принять самое простое решение?».

Гринберг задумался.

– Впрочем, я думаю, Департамент предпочтет продолжить начатое. Во всяком случае, не будет возражений против предварительного слушания.

О'Фаррел широко улыбнулся:

– Я так и думал, что вы согласитесь. Я предвидел это, слушая вас. Я понимаю, что вы в Департаменте Межзвездных Дел иногда имеете дело с самыми неожиданными усложнениями и законами.

– В самом деле? Надеюсь, нас минет чаша сия. Хотел бы, чтобы хватило знаний юридического колледжа Гарварда.

– Гарварда? Да ведь и я оттуда! Вы все еще ругались с Рейнхарлтом?

– Во всяком случае, когда я там учился, так оно и было.

– Ну и мал же этот мир! Жаль, что случай свел меня с однокашником именно на таком деле; боюсь, оно будет жечь, как печеный картофель.

– Разве у вас есть другие дела? Ладно, давайте разжигать костер. Почему бы нам не сесть рядком? Так и так придется кончать с этим делом.

Они направились к зданию суда. Шериф Дрейзер, который подпрыгивал от нетерпения в нескольких шагах поодаль, понял, что судья забыл о нем. Он было кинулся за ним, как вдруг заметил, что мальчишка Стюартов и Бетти Соренсен все еще находятся в клетке Луммокса. Они стояли, тесно сблизив головы и, казалось, не замечали отсутствия двух важных лиц. Дрейзер двинулся к ним.

– Эй! Эй, вы, там, внутри! Джонни Стюарт! Вам надо было быть в суде уже двадцать минут тому назад.

Джон Томас изумился:

– А я думал… – начал он и вдруг заметил, что судьи и мистера Гринберга уже нет рядом с ними. – Ох! Подождите минутку… Я должен кое-что сказать Луммоксу.

– Ты ему уже больше ничего не скажешь. Давай двигай.

– Но, шериф…

Мистер Дрейзер схватил его за руку и потянул за собой. Поскольку он весил больше Джона Томаса примерно на сотню фунтов, Джон Томас потащился за ним.

– Декан Дрейзер! – вмешалась в ситуацию Бетти. – Что за неприличная манера поведения!

– Я сыт вами по горло, молодая леди, – ответил Дрейзер.

Он направился к зданию суда, волоча Джона Томаса за собой на буксире. Бетти не оставалось ничего другого, как замолчать и последовать за ними.

По пути она решила было еще раз сцепиться с шефом полиции, но, подумав, отказалась от этой мысли.

Джон Томас подчинился тому, чего нельзя было избежать. В последнюю минуту он хотел сказать Луммоксу, что тот должен вести себя тихо и спокойно, оставаться на месте и не есть стальные брусья. Но мистер Дрейзер не дал ему такой возможности. Джон Томас пришел к выводу, что большинство пожилых людей в мире заняты лишь тем, чтобы никого не слушать.

Луммокс не заметил его исчезновения. Лишь несколько погодя он встал, заполнив своим телом все отведенное ему пространство, и посмотрел, куда уходит Джон Томас, размышляя, что ему дальше делать. Брусья крякнули, когда он облокотился на них. Бетти оглянулась и крикнула:

– Луммокс! Жди нас! Мы скоро вернемся!

Луммокс остался стоять, глядя им вслед и размышляя над сказанным. Указание от Бетти в общем-то не было приказом. Или было? В прошлом бывали такие случаи, которые сейчас ему надо обдумать. А пока он снова улегся.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю