Текст книги "Повелители марионеток"

Автор книги: Роберт Энсон Хайнлайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Другое дело, что корабль выглядел не так. Явно искусственный объект, но и без всяких подсказок было ясно, что сделан он не людьми. Почему? Не знаю, как точнее передать. Поверхность – сплошное темное зеркало, и на нем ни царапины, вообще ни единой отметины. Как его собирали – непонятно. Сплошная гладкая поверхность и все.

Я даже не мог сказать, что это за материал. Металл? По идее, да, должен бы быть металл. Но что это на самом деле? Далее, поверхность космического корабля только-только с орбиты может быть или безумно холодной или обжигающе-горячей от прохождения через атмосферу. Я дотронулся до нее рукой и ничего не почувствовал, ни холода, ни жара, вообще ничего. И еще я заметил сразу же: такой большой корабль, садящийся с дикой перегрузкой, должен был спалить под собой по крайней мере акра два; здесь же ничего не выгорело, под кораблем остался пышный зеленый кустарник.

Мы поднялись к "грибу" в центре тарелки – к шлюзу, если я правильно понял его назначение. Один край "гриба" зажал "болотную черепаху" – танковую броню смяло, будто картонную коробку, но все же она выдержала. "Черепахи" могут погружаться на глубину до пятисот футов, так что, сами понимаете, они очень прочные.

Шляпка "гриба" смяла ее, но шлюз все-таки не закрылся. Хотя на металле или что это там за материал, из которого паразиты делают свои корабли – все равно не осталось ни следа.

Старик повернулся ко мне.

– Вы с Мэри подождите здесь.

– Ты что, один туда собрался?

– Да. Возможно, у нас очень мало времени.

Тут заговорил офицер:

– Я должен вас сопровождать, сэр. Приказ командира.

– Что ж, хорошо, – согласился Старик. – Пошли.

Он встал на колени, заглянул внутрь, затем опустился на руках в люк. Мальчишка последовал за ним. Я немного злился на Старика, но оспаривать его решение не стал.

Когда они скрылись в тарелке, Мэри повернулась ко мне:

– Сэм, мне это совсем не нравится. Я боюсь.

Она меня, признаться, удивила. Я сам испытывал страх, но никак не ожидал этого от нее.

– Не беспокойся. Я рядом.

– А мы должны оставаться здесь? Он ведь не сказал этого.

Я обдумал ее слова и решился:

– Если ты хочешь вернуться к машине, я тебя провожу.

– Я... Нет, Сэм, наверно, нам надо остаться. Но ты меня обними.

Я обнял ее и почувствовал, как она дрожит.

***

Спустя какое-то время – не помню, как долго мы сидели одни, – над краем люка появилась голова Старика и мальчишки-офицера.

Офицер выбрался наружу. Старик приказал ему охранять шлюз, а нас потянул внутрь.

– Пошли. Там не опасно. Вроде бы.

– Черта с два! – сказал я, но послушался, потому что Мэри уже двинулась к люку.

Старик помог ей слезть и сказал:

– Голову не поднимайте. Здесь везде низкие потолки.

Давно известно, что у инопланетян все иначе, не так как у нас, но мало кому из людей доводилось своими глазами видеть лабиринты Венеры или марсианские руины, а я не принадлежу к числу даже тех немногих. Сам не знаю, что ожидал увидеть внутри. Не то чтобы там все поражало воображение, но выглядело довольно необычно. Создавался корабль инопланетным разумом, с совершенно иными представлениями о том, как и что нужно делать, разумом, который даже не знал, возможно, о прямых углах и прямых линиях или не считал эти элементы необходимыми. Мы оказались в небольшой, как бы приплюснутой круглой камере и оттуда поползли по змеящейся трубе около четырех футов диаметром: туннель уходил, наверно, в самое сердце корабля и по всей поверхности светился красноватым светом.

В корабле стоял странный, тяжелый запах – словно болотный газ с душком от мертвых паразитов. Это, и красноватое свечение, плюс полное отсутствие ощущений тепла или холода под ладонями создавало неприятное впечатление, будто мы не космический корабль обследуем, а ползем по пищеводу какого-то неземного чудовища.

Вскоре труба разделилась, словно артерия, на два прохода, и там мы впервые обнаружили титанского гермафродита-носителя. Он – пускай будет "он" – лежал на спине, будто спящий ребенок с паразитом вместо подушки. На маленьких пухлых губках застыло некое подобие улыбки, и я не сразу догадался, что он мертв.

На первый взгляд, у титанца и человека больше сходных черт, чем различий. То, что мы ожидали увидеть, как бы заслоняет, что мы видим на самом деле. Взять хотя бы его "рот" – с чего я решил, что они им дышат?

В действительности, даже несмотря на поверхностное сходство – четыре конечности и похожий на голову нарост – они напоминают нас не больше, чем, скажем, лягушка-бык молодого бычка. Тем не менее что-то в нем было почти человеческое. "Маленький эльф", – подумалось мне. Эльфы со спутника Сатурна.

Увидев это существо, я выхватил пистолет. Старик обернулся и сказал:

– Успокойся. Он мертв. Они все погибли, когда танк нарушил герметизацию.

– Я хотел убить паразита, – не унимался я, держа оружие наготове. Возможно, он еще жив.

Паразит был без панциря, какой встречался теперь почти у всех, голый и отвратительный.

– Твое дело. Но он никому не причинит вреда. Этот паразит не может выжить на носителе, который дышит кислородом, – сказал Старик, пожав плечами, и полез через мертвого титанца.

Я даже не смог из-за него выстрелить. Мэри, вопреки обыкновению, не выхватила пистолет, а только прижалась ко мне, словно искала защиты и утешения. Дышала она неровно, будто всхлипывала. Старик остановился и терпеливо спросил:

– Ты идешь, Мэри?

Она судорожно вздохнула.

– Пойдем назад! Я не могу здесь!

– Мэри права, – сказал я. – Это работа не для троих агентов, а для целой научной группы со специальным оборудованием.

Старик не обратил на меня никакого внимания.

– Мэри, это необходимо сделать, ты же знаешь. Кроме тебя, некому.

– Что это еще такое? Почему она должна здесь оставаться? – разозлился я.

Он снова пропустил мои слова мимо ушей.

– Мэри?

Каким-то образом ей удалось справиться с собой. Дыхание стало ровным, лицо разгладилось, и она с невозмутимостью королевы, всходящей на эшафот, поползла дальше, прямо через лежащего титанца. Я двинулся следом, стараясь не задеть тело, хотя пистолет в руке здорово мешал.

В конце концов мы добрались до большого помещения, которое, по всей вероятности, служило титанцам командным отсеком – мертвых "эльфов" там оказалось еще больше. Вогнутые стены светились гораздо ярче, чем в туннеле, и были покрыты какими-то наростами с извилинами, похожими на кору головного мозга и столь же непостижимыми. Мне снова почудилось, что сам корабль это большой живой организм.

Старик не остановился и нырнул в следующий туннель со светящимися красными стенами. Мы ползли по его изгибам, пока туннель не расширился футов до десяти – даже встать уже можно было. Но это не самое главное: стены стали прозрачными.

За прозрачными панелями по обеим сторонам, извиваясь и переворачиваясь, плавали в питательной среде тысячи и тысячи паразитов. Каждый контейнер освещался мягким рассеянным светом изнутри, и было очень хорошо видно, насколько они велики. Я с трудом сдерживался, чтобы не закричать.

Пистолет дрожал у меня в руке, и Старик закрыл раструб ладонью.

– Не вздумай, – сказал он. – Не приведи господь, они оттуда вырвутся. Эти-то как раз для нас.

Мэри смотрела на паразитов, не отрываясь, но лицо ее казалось мне слишком уж спокойным. Наверно, она даже не совсем понимала, что видит перед собой. Я посмотрел на нее, на стены этого жуткого аквариума и, теряя терпение, сказал:

– Давайте сматываться отсюда, пока еще есть время, а потом разбомбим их к чертовой матери.

– Нет, – тихо ответил Старик. – Это еще не все. Пошли.

Туннель сузился, затем снова стал шире, и мы оказались в зале чуть меньших размеров. Опять прозрачные стены и опять что-то за ними плавало.

До меня даже не сразу дошло, что это.

Прямо напротив меня, лицом вниз колыхалось тело мужчины. Тело человека. Земного человека лет сорока-пятидесяти. Он плавал, скрестив руки на груди и поджав колени как во сне.

Я смотрел, не в силах отвести взгляд и мучаясь ужасными догадками. Человек был в аквариуме не один – за ним плавали еще: мужчины и женщины, молодые и старые – но этот почему-то задержал мое внимание. Я думал, что человек мертв, даже сомнений не возникало. Но тут он шевельнул губами – боже, лучше бы это и в самом деле был мертвец.

***

Мэри бродила вдоль прозрачной стены словно во сне – нет, не во сне, а полностью погруженная в себя – останавливалась, вглядывалась в мутные, заполненные телами аквариумы.

Старик смотрел только на нее.

– Ну что, Мэри? – спросил он мягко.

– Я не могу их найти, – чуть не плача, произнесла она голосом маленькой девочки и перебежала к другой стене.

Старик схватил ее за руку.

– Ты не там их ищешь, – сказал он, на этот раз твердо. – Тебе нужно вернуться к ним. Вспомнить.

– Но я не помню! – Как стон.

– Ты должна вспомнить! По крайней мере это ты можешь для них сделать. Тебе нужно вернуться к ним, отыскать их у себя в памяти.

Мэри закрыла глаза, и по ее щекам побежали слезы. Она всхлипывала и судорожно глотала воздух. Я протиснулся между ними и повернулся к Старику.

– Прекрати. Что ты с ней делаешь?

Он оттолкнул меня в сторону и рассерженно прошептал:

– Не лезь, сынок. Сейчас ты не должен мне мешать.

– Но...

– Все! – Он отпустил Мэри и отвел меня ко входу. – Стой здесь. Я знаю что ты любишь жену, знаю, что ненавидишь титанцев, но сейчас не мешай мне. Все будет хорошо. Я обещаю.

– Что ты задумал?

Старик не ответил и отвернулся. Я остался на месте. Хотелось что-то сделать, но я боялся вмешиваться в то, чего не понимаю.

Мэри села на корточки и закрыла лицо руками, как напуганный ребенок. Старик опустился рядом с ней на колени и тронул ее за запястье.

– Назад, возвращайся назад, – донеслось до меня. – Туда, где все это началось.

– Нет... нет... – едва слышно откликнулась Мэри.

– Сколько тебе было лет? Когда тебя нашли, по виду было семь или восемь. Это случилось раньше?

– Да... да, раньше. – Она всхлипнула и упала на пол. – Мама! Мамочка!

– Что говорит мама? – мягко спросил Старик.

– Ничего не говорит. Только смотрит на меня так... странно смотрит. У нее что-то на спине. Я боюсь. Боюсь!

Пригнув голову, я двинулся к ним. Старик, не отрывая глаз от Мэри, махнул рукой, чтобы я оставался на месте, и я в нерешительности остановился но полпути.

– Назад, – приказал он. – Назад!

Обращался он ко мне, и я послушался. Но Мэри тоже.

– Я помню корабль, – пробормотала она. – Большой, сверкающий корабль...

Старик сказал что-то еще. Если она и ответила, я на этот раз не расслышал. Но все равно остался на месте. Происходило явно что-то важное, настолько важное, что целиком захватило внимание Старика даже в окружении врагов.

Он говорил – успокаивающе, но настойчиво. Мэри затихла и словно погрузилась в гипнотический транс. Теперь я слышал ее совершенно отчетливо. Спустя какое-то время ее просто понесло, как бывает, когда срывается какой-то эмоциональный тормоз. Старик лишь изредка направлял рассказ.

Я услышал шорох в туннеле за спиной, и, выхватив пистолет, мгновенно повернулся. На какое-то мгновение мной овладело дикое паническое ощущение, что мы попали в ловушку, и я чуть не пристрелил того молодого офицера, что мы оставили охранять вход.

– Срочно на выход! – произнес он, задыхаясь, затем протолкнулся мимо меня к Старику и повторил то же самое.

Старик зыркнул на него как на смертельного врага.

– Заткнись и не мешай!

– Но, сэр, это необходимо, – настаивал офицер. – Командир приказал немедленно возвращаться. Мы отступаем. Возможно, придется уничтожить этот корабль. Если мы останемся, они разнесут его вместе с нами.

– Хорошо, – неожиданно спокойным тоном произнес Старик. – Иди скажи командиру, что он должен продержаться, пока мы не вернемся. У меня есть жизненно важная информация. Сынок, помоги мне с Мэри.

– Есть, сэр! Но поторопитесь! – Офицер поспешно уполз.

Я подхватил Мэри на руки и донес до воронки, ведущей в туннель. Она ни на что не реагировала, хотя вроде бы была в сознании. У выхода я положил ее на пол.

– Придется тащить, – сказал Старик. – Она, видимо, не скоро придет в себя. Знаешь что, давай-ка я пристрою ее тебе на спину, и ты поползешь впереди.

Не обращая на него внимания, я тряхнул Мэри за плечи.

– Мэри! Ты меня слышишь?

Она открыла глаза.

– Да, Сэм.

– Мэри, родная, нам нужно выбираться отсюда – и очень быстро. Ты сможешь ползти?

– Да, Сэм. – Глаза опять закрылись.

Я снова ее встряхнул и крикнул:

– Мэри!

– Да, дорогой. Что такое? Я очень устала.

– Послушай, Мэри, тебе нужно ползти вперед. Иначе нас захватят паразиты. Ты понимаешь?

– Хорошо, дорогой. – Она уже не закрывала глаза, но в них не было ни единой мысли.

Я подтянул ее в туннель и пополз следом. Когда она останавливалась, приходилось подгонять ее шлепками. Через камеру со стеклянными стенами, за которыми плавали паразиты, и командный отсек – если это действительно командный отсек – я пронес Мэри на руках, затем снова ползком. На развилке, где на полу лежал мертвый "эльф", она остановилась. Я пополз вперед и запихал труп в боковой туннель. Теперь уже у меня не возникало никаких сомнений, что паразит сдох. Но Мэри снова пришлось поддать, чтобы она двигалась вперед.

Худо-бедно этот кошмар закончился, и мы все-таки выползли к шлюзу, где нас ждал молодой офицер. Он помог нам поднять Мэри: мы со Стариком толкали снизу, он тянул. Затем я подсадил Старика, выкарабкался наверх сам и отобрал Мэри у этого мальчишки. Снаружи уже почти стемнело.

Мы пробрались мимо раздавленного дома, обогнули кустарник и вышли на дорогу. Машины на месте не оказалось, но нас ждала "болотная черепаха", куда мы и втиснулись, не теряя ни одной секунды, потому что бой шел уже чуть ли не над нашими головами. Командир танка велел задраить люки и мы рванули к воде. Спустя пятнадцать минут танк вполз в чрево "Фултона".

А еще через час мы высадились на базе Мобил. Нам со Стариком предложили в кают-компании "Фултона" кофе и сандвичи, а Мэри тем временем приводили в себя в женском кубрике. Она присоединилась к нам перед самым прибытием на базу и, похоже, чувствовала себя к тому времени вполне нормально.

– Ты как, в порядке, Мэри? – спросил я.

– Конечно, дорогой. А что могло со мной случиться?

С базы мы вылетели на штабной машине в сопровождении нескольких истребителей. Я думал, мы направляемся к себе в Отдел или в Вашингтон, но вместо этого пилот доставил нас на другую базу, скрытую в теле горы, и лихо сел прямо в ангар – гражданским машинам такое просто не под силу, а он, что называется "попал в игольное ушко": на полной скорости снизился, влетел в пещеру и сразу затормозил.

– Где это мы? – спросил я.

Старик не ответил и выбрался из машины. Мы с Мэри последовали за ним. Ангар был небольшой – всего лишь стоянка для дюжины летающих машин, уловитель и единственная стартовая платформа. Охрана направила нас к двери посреди каменной стены, мы зашли внутрь и оказались в крохотном холле. Голос из динамика тут же приказал нам раздеться. Как ни жаль было расставаться с оружием и телефоном, но пришлось.

Затем мы прошли в следующее помещение, где нас встретил молодой охранник, чье облачение состояло лишь из повязки с тремя шевронами и двумя перекрещенными ретортами. Он повел нас дальше и перепоручил девушке, на которой было и того меньше – только два шеврона. Оба служащих базы, конечно же, обратили внимание на Мэри, каждый по своему, и мне показалось, что девица-капрал облегченно вздохнула, передав наконец нашу компанию капитану.

– Мы получили ваше сообщение, – сказала женщина-капитан. – Доктор Стилтон уже ждет.

– Благодарю вас, мадам, – ответил Старик. – Куда теперь?

– Секундочку. – Она подошла к Мэри, ощупала ее волосы и извиняющимся тоном добавила: – Приходится быть настороже.

Если она и заметила, что больше половины волос у Мэри искусственные, то никак этого не проявила. У нее самой прическа была по-мужски короткая.

– Ладно, – смилостивилась она. – Идемте.

– Хорошо, – сказал Старик. – Но ты, сынок, останешься здесь.

– Почему это? – спросил я.

– Потому что ты чуть не испортил мне первую попытку. Все. Возражения не принимаются, – отрезал Старик.

– Офицерская кают-компания будет в первом проходе налево, – подсказала капитанша. – Можете подождать там.

Ничего другого мне не оставалось. По пути в кают-компанию я наткнулся на дверь, украшенную красным черепом с костями и надписью: "Осторожно! Живые паразиты. Только для допущенного персонала! Используйте процедуру "А"!" Разумеется, меня бы туда силой не затащили.

В кают-кампании прохлаждались трое или четверо мужчин и две женщины. Я нашел свободное кресло и сел, пытаясь сообразить, кем тут нужно быть, чтобы получить рюмку. Спустя несколько минут ко мне присоединился крупный общительный мужчина с цепочкой на шее, на которой болталась бляха с полковничьими звездами.

– Новичок? – спросил он.

Я признал, что да.

– Гражданский эксперт?

– Не знаю, потяну ли я на эксперта, но для оперативной работы вроде бы гожусь.

– А как зовут? Извините за навязчивость, но и отвечаю здесь за режим секретности. Фамилия – Келли.

Я тоже назвался. Он кивнул.

– Вообще-то, я видел, как вы появились на базе. Ладно, мистер Нивенс, а как вы насчет того, чтобы промочить горло?

– Спрашиваете! Кого надо прикончить, чтобы налили?

***

– ...и насколько я понимаю, – говорил Келли, – режим секретности здесь нужен, как роликовые коньки кобыле. Результаты нашей работы надо публиковать в печати и как можно скорее.

Я заметил, что он совсем не производит впечатление твердолобого солдафона. Келли рассмеялся.

– Поверьте, далеко не все "твердолобые солдафоны" на самом деле таковы. Они ими только кажутся.

На это я сказал, что да, мол, маршал Рекстон, например, действительно не так прост, как можно было бы подумать.

– Вы с ним знакомы? – спросил Келли.

– Не то чтобы знаком, но мы встречались с ним по работе. Последний раз я видел его сегодня утром.

– Хм... Я никогда не встречался с этим джентльменом лично. Похоже, вы вращаетесь в более высоких сферах, сэр.

Я объяснил, что это всего лишь случайный поворот судьбы, но тем не менее он стал относиться ко мне с гораздо большим уважением.

Спустя какое-то время Келли принялся рассказывать мне о работе лаборатории:

– Сейчас мы знаем об этих мерзких созданиях больше самого дьявола. Но известно ли нам, как уничтожать паразитов, не убивая носителя? Увы. Разумеется, если бы мы могли заманивать их по одному в какую-нибудь камеру и усыплять газом, тогда носители оставались бы целы и невредимы. Но знаете эту старую шутку про то, как ловить птиц? Все, мол, очень просто, если можешь подобраться достаточно близко и насыпать ей на хвост соли. Сам я не ученый всего лишь полицейский, хотя и числюсь по другому ведомству, – но я разговаривал с теми, кто здесь работает. И одно ясно уже сейчас: для победы в войне нужно биологическое оружие – микроб, который кусает паразита, но не носителя. Вроде бы не так сложно, да? Нам известны сотни болезней, которые смертельны для титанцев – оспа, тиф, сифилис, энцефалит, болезнь Обермейера, чума, желтая лихорадка и так далее. Беда в том, что все они убивают и носителей.

– А нельзя использовать что-нибудь такое, против чего у всех есть иммунитет? – спросил я. – Всем, например, делают прививки от тифа. И почти все вакцинированы от оспы.

– Ничего не выйдет. Если у носителя есть иммунитет, паразиту болезнь не передается. Теперь, когда они научились отращивать себе этот наружный панцирь, все контакты с внешней средой идут у них через носителей. Нет, нам нужно что-то такое, что наверняка убьет паразита, а у человека разве что насморк вызовет.

Я хотел что-то ответить, но тут заметил в дверях Старика, извинился перед Келли и встал из-за столика.

– Что там из тебя Келли выкачивал? – спросил Старик.

– Ничего не выкачивал, – ответил я.

– Это тебе только кажется. Ты знаешь, кто он?

– А должен?

– Да должен бы. Хотя может, и нет. Он никому не позволяет себя фотографировать. Это знаменитый "Б.Дж.Келли", величайший криминолог современности.

– Тот самый Келли?! Но ведь он не имеет никакого отношения к армии.

– Почему? Возможно, он в запасе. Но я думаю, ты догадываешься теперь, насколько важна эта лаборатория. Пойдем.

– Где Мэри?

– Сейчас тебе к ней нельзя. Она приходит в себя.

– С ней... что-нибудь случилось?

– Я же обещал тебе, что все будет в порядке. Лучше Стилтона в этой области никого нет. Но нам пришлось копать очень глубоко и преодолевать ее сопротивление. Это всегда тяжело для объекта.

Я обдумал его слова и спросил:

– Ты получил, что хотел?

– И да, и нет. Мы еще не закончили.

– А что ты хочешь найти?

Мы шли по одному из бесконечных подземных коридоров базы, потом зашли в небольшой кабинет и сели. Старик нажал клавишу коммуникатора на столе и сказал:

– Частная беседа.

– Да, сэр, – послышалось в ответ. – Мы не будем записывать.

Одновременно на потолке зажегся зеленый сигнал.

– Верить им, конечно, нельзя, – пожаловался Старик, – но по крайней мере, пленку не будет слушать никто, кроме Келли. Теперь о том, что ты хотел узнать... Хотя, по-правде говоря, я не уверен, что тебе положено это знать. Да, она твоя жена, но душа ее тебе не принадлежит, а то, что нам стало известно, крылось слишком глубоко в душе. Мэри и сама не подозревала, что там есть.

Я молчал, и он продолжал задумчиво, обеспокоенным тоном:

– С другой стороны, может быть, лучше рассказать тебе что-то, чтобы ты понял, о чем я говорю. Иначе ты начнешь дергать ее, а мне бы этого очень не хотелось. Ты невольно можешь вызвать у нее какой-нибудь нервный срыв. Она вряд ли что-то вспомнит – Стилтон работает предельно осторожно – но ты можешь здорово осложнить ей жизнь.

Я глубоко вздохнул и сказал:

– Сам решай.

– Ладно. Я расскажу тебе кое-что и отвечу на твои вопросы – на некоторые из них, – если ты поклянешься никогда не беспокоить на эту тему свою жену. У тебя просто нет нужного опыта.

– Хорошо, сэр. Я обещаю.

– В общем, не так давно на Земле существовала группа людей – культ, можно сказать, – к которым все остальное человечество относилось довольно неприязненно.

– Я знаю. Уитманиты.

– А? Откуда ты узнал? От Мэри? Нет, Мэри не могла ничего тебе рассказать; она сама не помнила.

– Нет, не от Мэри. Сам догадался.

Старик посмотрел на меня с удивлением и уважением одновременно.

– Возможно, я тебя недооценивал, сынок. Да, уитманиты. И Мэри была в детстве с ними, в Антарктике.

– Стоп! Они же перебрались из Антарктики... – я напряг память, и нужная дата вдруг всплыла, – ...в 2034-м!

– Точно.

– Но тогда Мэри должно быть около сорока.

– А тебя это беспокоит?

– В смысле? Нет, видимо. Но этого не может быть.

– На самом деле может. Хронологически ей действительно около сорока. Биологически – примерно двадцать пять. А субъективно она еще моложе, потому что у нее нет сознательных воспоминаний о жизни до 2050-го.

– Что ты имеешь в виду? Я могу понять, что она не помнит свое детство, не хочет его вспоминать. Но что означает все остальное?

– То что я и сказал. Ей ровно столько, на сколько она выглядит... Помнишь ту камеру на корабле титанцев, где она начала что-то вспоминать? Лет десять или даже больше Мэри провела в анабиозе точно в таком же аквариуме.

28

С возрастом я не становлюсь грубее и крепче; скорее наоборот – мягче, сентиментальнее... Мэри, моя любимая жена, плавающая в этой искусственной утробе, не живая, не мертвая – законсервированная, словно саранча в банке нет, это было уже слишком.

Откуда-то издалека вновь донесся голос Старика:

– Спокойно, сынок. С ней же все в порядке.

– Ладно... Дальше.

Внешне жизнеописание Мэри выглядело довольно просто, хотя элемент загадочности в нем тоже присутствовал. Ее нашли в болотах под Кайзервилем у северного полюса Венеры. Девочка ничего не могла о себе рассказать и знала только свое имя – Аллукьера. Никто не счел имя важной деталью, да и вряд ли кому пришло бы в голову искать связь между маленькой девочкой-найденышем и крахом уитманитов: еще в 2040-м команда грузового корабля, доставлявшего припасы в их колонию в Новый Сион, сообщила, что там никого не осталось в живых. Целых десять лет времени и двести миль непроходимых джунглей разделяли крохотное поселение Кайзервиль и забытую богом колонию уитманитов.

Неизвестно откуда взявшийся ребенок на Венере? В 2050-м году? Да, событие невероятное, но на планете не нашлось ни одного человека, который заинтересовался бы этим делом и захотел разобраться. Кайзервиль в то время это горняки, шлюхи, несколько представителей "Двухпланетной компании" и, пожалуй, все. А когда целыми днями ворочаешь на болотах радиоактивную грязь, ни сил, ни желания чему-то удивляться уже не остается.

Девочка росла, называя всех женщин в поселении "мамами" или "тетями", а игрушки ей заменяли покерные фишки. Со временем поселенцы сократили ее имя и стали называть девочку просто Лукки. Старик не сказал, кто платил за ее перелет до Земли, да это и не так важно. Главный вопрос заключался в другом: где она была с тех пор, как Новый Сион поглотили джунгли, и что случилось с колонией уитманитов?

Однако ответ на него хранился только в памяти Мэри – вместе с ужасом и отчаянием.

Незадолго до 2040 года – примерно в то время, когда появились сообщения о летающих тарелках над Сибирью, или на год-два раньше – титанцы обнаружили на Венере колонию Новый Сион. Как раз, видимо, за один сатурнианский год до нападения на Землю. Скорее всего, они прилетели на Венеру не ради землян, а на разведку. Но может быть, и наоборот, титанцы точно знали, где искать колонистов. Нам известно, что они похищали землян в течение двух веков, как минимум, и кто-то из последних пленников мог знать, где находится Новый Сион. Здесь темные воспоминания Мэри ничего не проясняли.

Она видела, как титанцы захватили колонию, как ее родители превратились в зомби, которые вдруг потеряли к ней всякий интерес. Очевидно, паразиты не использовали Мэри в качестве носителя, или же попробовали и отпустили, решив, что слабенькая девочка-несмышленыш ни на что не годится. Так или иначе, она целую вечность – в ее детском восприятии – оставалась в захваченном поселении: забытая, никому не нужная, без ласки и заботы. Ее не трогали, но даже есть девочке приходилось то, что удастся стащить. Титанцы, судя по всему, собирались закрепиться на Венере: в качестве рабов они использовали, в основном, венерианцев, а колонисты-земляне большой роли в их планах не играли. Но Мэри присутствовала при том, как ее родителей помещали в анабиотический контейнер – возможно, для использования в дальнейшем против Земли.

В конце концов, она и сама оказалась в таком контейнере. Либо на корабле титанцев, либо на их базе на Венере. Скорее всего, последнее, поскольку после пробуждения она все еще была на Венере. Тут в ее истории много неясностей. Неизвестно, например, отличались ли паразиты для венерианцев от тех, что управляли колонистами-землянами. Возможно, нет: жизнь и на Венере, и на Земле имеет одинаковую углеродно-кислородную основу. Судя по всему, способности паразитов изменяться и приспосабливаться к окружающей среде безграничны, однако им приходится подстраиваться под биохимию носителя. Если бы жизнь на Венере имела кремниево-кислотную основу – как на Марсе – или фторовую, одни и те же паразиты не могли бы использовать и венерианцев и людей.

Но важнее всего было то, что случилось с Мэри после извлечения из "инкубатора". Планы титанцев захватить Венеру провалились – во всяком случае она застала последние дни господства паразитов. Ее начали использовать в качестве носителя сразу же после анабиоза, но она пережила своего паразита.

Почему он умер? Почему провалились планы титанцев? Именно это и пытались узнать Старик с доктором Стилтоном, выискивая ответы в памяти Мэри.

***

– И это все? – спросил я.

– А по-твоему мало? – ответил Старик.

– Но тут больше вопросов, чем ответов.

– На самом деле, нам известно больше, – сказал он. – Но ты не специалист по Венере и не психолог. Я рассказал тебе, что знаю, чтобы ты понял, зачем нам нужна Мэри, и ни о чем ее не спрашивал. Будь с ней поласковей, на ее долю и так выпало слишком много горя.

Совет я пропустил мимо ушей, решив, что с женой мы поладим без посторонней помощи.

– Чего я не могу понять, так это как ты догадался, что Мэри имеет какое-то отношение к летающим тарелкам, – сказал я. – Надо думать, в тот первый раз ты тоже взял ее с собой не случайно. И оказался прав. Но как тебе это удалось? Только серьезно.

– Сынок, у тебя бывают предчувствия? – озадаченно спросил он.

– Еще бы!

– А что такое предчувствие?

– А? Видимо, ничем на первый взгляд не подкрепленная уверенность в том, что какое-то событие произойдет или не произойдет.

– Я бы сказал, что это результат подсознательного осмысления данных, о наличии которых ты даже не подозреваешь.

– Черная кошка в темном угольном погребе в полночь. У тебя не было вообще никаких данных. И не пытайся меня уверить, что твое подсознание обрабатывает информацию, которую ты получишь только на следующей неделе.

– Вот данные-то как раз были.

– Как это?

– Ты помнишь последнюю процедуру, которой подвергается кандидат перед зачислением в Отдел?

– Личное собеседование с тобой.

– Нет, не то.

– А! Гипноанализ! – Я забыл об этом по той простой причине, что объект и не должен помнить сеанс гипноанализа. – Ты хочешь сказать, что знал что-то о Мэри еще тогда? Значит, это не предчувствие?

– Тоже неверно. У меня было очень мало данных: добраться до информации, что кроется у Мэри глубоко в подсознании, не так-то легко. Кроме того, я успел забыть то немногое, что удалось узнать. Но когда все это началось, мне сразу пришло в голову, что здесь не обойтись без Мэри. Позже я прослушал пленку с ее гипноинтервью еще раз и тогда только понял, что она может знать гораздо больше. Первая попытка ничего не дала. Но я уже не сомневался, что Мэри сможет рассказать что-то еще.

Я задумался.

– Веселую жизнь ты ей устроил, чтобы добраться до этой информации.

– Ничего другого мне не оставалось. Извини.

– Ладно. – Я помолчал, затем спросил: – Слушай, а что было в моем гипноинтервью?

– Тебе этого знать не положено.

– Да брось ты.

– И я не мог бы тебе рассказать, даже если бы захотел. Я его просто не слушал, сынок.

– Как это?

– Распорядился, чтобы пленку прослушал мой заместитель. Он сказал, что для меня там нет ничего интересного. Я и не стал слушать.

– Да? Что ж, спасибо.

Он лишь проворчал в ответ что-то неразборчивое. Мы с ним вечно ставим друг друга в неловкое положение.

29

Паразиты на Венере умерли от какой-то болезни, которую они там подцепили в этом, по крайней мере, мы почти не сомневались. Поначалу Старик рассчитывал вытащить из летающей тарелки тех людей, что плавали в анабиотических контейнерах, оживить их и допросить, но теперь мы вряд ли могли надеяться, что быстро получим подтверждение: пока Старик рассказывал мне о Мэри, из Пасс-Кристиан сообщили, что тарелку удержать не удалось, и, чтобы она не досталась титанцам, на нее сбросили бомбу.