Текст книги "Ваш друг Джек Потрошитель и другие рассказы"

Автор книги: Роберт Блох

Соавторы: Безил Коппер,Чарльз Бронстоун
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Когда эта мысль посетила меня, я невольно вздрогнул и поморщился; атмосфера начинала действовать мне на нервы. И я подумал, что если не возьму себя в руки, то стану таким же полоумным, как и сэр Ги.

– Неужели вы не видите, что здесь нет ни души? – наконец спросил я, нетерпеливо дернув его за рукав.

– Он обязательно должен появиться, – тихо ответил англичанин. – Его притянет сюда. Именно этого я и жду. Злое место привлекает зло, и он всегда совершает свои убийства в трущобах. Понимаете, это его слабость; у него прямо-таки страсть к бедным районам. И кроме того, женщины, которых он приносит в жертву, все время болтаются без дела в дешевых пивных и забегаловках больших городов.

Я улыбнулся.

– Ну, тогда давайте зайдем в какую-нибудь пивную или забегаловку, – предложил я. – А то я замерз и мне нужно выпить. Этот проклятый туман ломит кости. Вы, англичане, легко его переносите, а я люблю сидеть в тепле, и когда при этом вокруг сухо.

Мы перешли на другую сторону улицы и свернули за угол. Впереди сквозь белые облака тумана я различил тусклый свет оголенной лампочки, сигнализирующей о близости пивной.

– Давайте попробуем зайти, – опять предложил я. – А то меня начинает знобить.

– Хорошо, ведите меня, – согласился сэр Ги.

Мы двинулись вниз по переулку и остановились перед входом в пивную. Я заглянул в окно.

– Чего же вы ждете? – недоуменно спросил он.

– Я просто смотрю, кто там внутри, – объяснил я. – Это очень опасное место, сэр Ги. Никогда нельзя предсказать, что здесь может произойти. И я предпочитаю обходить подобные места стороной. В этом негритянском районе не очень-то жалуют белых посетителей.

– Это вы правильно решили. Джон.

Через минуту я закончил свой осмотр.

– Похоже, внутри никого. Давайте зайдем.

Мы вошли в темный бар. Одинокая пыльная лампочка слабо мерцала над стойкой, но совсем не освещала внутренние кабины и столики.

За стойкой сидел огромный негр – эдакий черный великан с выступающей нижней челюстью и обезьяноподобным туловищем. Он почти не шевельнулся, когда мы вошли, но глаза его сразу же приоткрылись, и я понял, что он заметил нас и теперь рассматривает.

– Добрый вечер, – сказал я.

Негр не торопился отвечать. Сперва он хорошенько оглядел нас, а потом ухмыльнулся.

– Добрый вечер, джентльмены. Что желаете?

– Джин, – решил я. – Два джина. На улице очень холодно.

– Отлично, джентльмены.

Он налил джин, я расплатился и отнес стаканы к столику. Мы с сэром Ги тут же опорожнили их. Огненная жидкость сразу согрела нас.

Я снова подошел к бару и взял целую бутылку. Мы налили себе еще по одной. Огромный негр опять закрыл глаза и задремал, время от времени приоткрывая один глаз, чтобы следить за нашими действиями.

Часы над стойкой медленно отсчитывали секунды. На улице поднимался сильный ветер, разрывая туман в клочки. А мы с Холлисом спокойно сидели в теплом местечке и попивали свой джин.

Англичанин начал беседу, и вокруг нас собрались тени.

Сэр Ги говорил очень много и страстно. Сначала он повторил мне все, что рассказывал в моем кабинете в первый день нашего знакомства, как будто я должен был услышать это впервые. Бедные больные, которых преследует навязчивая идея, обычно именно так себя и ведут.

Я слушал его очень внимательно. Потом налил ему джина. Потом еще раз.

Но алкоголь только сильнее развязал его язык. Как же он распространялся на эту тему! О ритуальных убийствах и продлении жизни неестественным путем – вся эта волшебная сказка вновь прошла перед моим мысленным взором. И конечно, Холлис не забывал добавлять, что, по его мнению, Потрошитель должен встретиться с ним именно сегодня.

Наверное, я поддразнивал его, и он распалялся все больше и больше.

– Ну ладно, – сказал я, не сдерживая нетерпения в голосе. – Давайте представим себе, что ваша теория верна. Даже если для этого нам придется забыть на время о законах природы и уверовать во множество предрассудков.

Но так и быть, ради поддержания разговора давайте допустим, что вы правы. Пусть Джек Потрошитель обнаружил способ продлевать собственную жизнь, принося в жертву людей. Как вы считаете, он долго путешествовал по всему свету, а сейчас находится в Чикаго и собирается совершить очередное убийство. Другими словами, давайте предположим, что все, о чем вы тут говорили – это святая истина. Ну и что из этого?

– Как это «что из этого»? – с возмущением воскликнул сэр Ги.

– Очень просто – что из этого?! – взорвался я. – Если все ваши бредовые рассказы и являются истиной, это еще не значит, что если вы будете преспокойно сидеть в этой чахлой забегаловке, то Джек Потрошитель непременно явится сюда и даст вам либо убить себя, либо выдать полиции. И, честно говоря, я толком не представляю себе, что вы будете с ним делать, если произойдет чудо и вы все же встретитесь.

Сэр Ги чуть не поперхнулся джином.

– Я схвачу эту грязную свинью, – сказал он, – поймаю его и выдам государству вместе со всеми бумагами и доказательствами в документах, которые я собирал много лет. Я потратил целое состояние, занимаясь этим делом, слышите вы, целое состояние! Если я найду его, то будут раскрыты сотни нераскрытых убийств, я уверен в этом.

Говорю вам, дикий зверь еще на свободе! Этот не имеющий возраста вечный зверь, приносящий в жертву темным богам человеческую кровь!

«Готово дело… – подумал я. – Неужели полбутылки спиртного могут вызвать у нормального человека такой словесный понос?» Но это было уже неважно. Сэр Ги налил себе еще. Я сидел и размышлял, что же мне с ним делать. Он быстро приближался к истерическому состоянию пьяницы.

– Вот еще что, – сказал я, но уже скорее для поддержания разговора, чем для получения информации. – Вы так и не объяснили мне, почему вы рассчитываете, что Джек Потрошитель непременно придет сюда.

– Он будет здесь, – уверенно заявил англичанин, – Я ясновидящим. Я это знаю.

Сэр Ги не был ясновидящим. Он был пьяным.

Все это начинало сильно действовать мне на нервы и порядком раздражать. Мы просидели уже целый час, и все это время я вынужден был выслушивать пьяную болтовню идиота. В конце концов, он не был моим постоянным пациентом.

– Ну хватит, – сказал я и рукой преградил сэру Ги путь к полупустой бутылке. – Вы и так много выпили. У меня есть предложение: давайте найдем такси и уберемся отсюда. Становится уже поздно, а ваш неуловимый друг, похоже, и не думает появляться.

Завтра я на вашем месте передал бы все бумаги и документы Федеральному Бюро Расследовании. Если вы действительно так уверены в своей дикой версии, то они могли бы заняться этим и найти вашего преступника не хуже вас.

– Нет, – заупрямился англичанин. – Никаких такси!

– Но все равно, давайте уйдем отсюда. – сказал я, взглянув на часы. – Уже за полночь.

Сэр Ги вздохнул, пожал плечами и, пошатываясь, поднялся. Подходя к двери, он вдруг достал из кармана пистолет.

– Послушайте-ка, дайте мне его сюда, – шепнул я, чтобы не услышал бармен. – Нельзя ходить по улицам в пьяном виде и размахивать оружием.

Я отобрал у него пистолет и сунул к себе в пальто. Потом взял сэра Ги под руку и вывел на улицу. Негр даже не посмотрел на нас, когда мы уходили.

Через минуту мы стояли на тротуаре и дрожали от холода, не зная, куда дальше идти. Туман усилился. Не было видно даже другой стороны переулка. Было очень холодно, сыро и темно. Несмотря на туман, нам в спину постоянно дул ветер, нашептывая что-то тоскливое и зловещее. Свежий воздух подействовал на сэра Ги именно так, как я и предполагал: туман и винные пары не очень удачно сочетаются. Он весь подался вперед, будто высматривая что-то во мгле.

Несмотря на свое состояние, он, видимо, все еще ожидал, что из тумана навстречу ему возникнет фигура преступника.

Я посмотрел на него с отвращением.

– Детская наивность, – проворчал я. – Джек Потрошитель, вот уж действительно! Ваше хобби, по-моему, слишком далеко зашло!

– Хобби? – он пристально посмотрел мне в глаза. Сквозь туман я увидел его искаженное лицо. – Вы называете это «хобби»?

– А как же еще? – огрызнулся я. – Какого черта вас так интересует этот мифический убийца?

Я держал его за руку и не мог отвести взгляда.

– В Лондоне, – прошептал он, – в 1888 году, одной из тех потаскушек была моя мать.

– Что?!

Но сэр Ги не слышал меня. Он продолжал:

– Потом меня разыскал отец и усыновил. И мы с ним поклялись отдать свои жизни на поиски Потрошителя. Сначала этим занимался отец. Но он умер в Голливуде в 1926 году, когда уже напал на след негодяя. Говорят, что его зарезали в пьяной драке. Но я-то знаю, кто был этот неизвестный убийца…

Поэтому делом занялся я сам. понимаете, Джон? Я продолжил дело своего отца. И буду продолжать его до тех пор, пока не найду этого мерзавца и не убью своими руками!

Он отобрал жизнь у моей матери и сотни других людей, чтобы жить самому своей дьявольской жизнью. Он питается кровью, как вампир. Как упырь, он живет за счет чужой смерти. Как бешеный зверь, оп живет в мире только затем, чтобы убивать. Он хитер, он чертовски хитер. Но я не успокоюсь, пока не разыщу его, никогда не успокоюсь!

И тут я поверил ему: он не сдастся. Это была уже не пьяная болтовня. Он оказался настоящим фанатиком, таким же решительным и безжалостным, как и сам Джек.

Завтра он протрезвеет и будет продолжать свои поиски. Возможно, он отдаст собранные бумаги в ФБР. Рано или поздно, с его настойчивостью и с его серьезными мотивами, он добьется своего. Я с самого начала догадывался, что у него есть своя веская причина.

– Пойдемте, – сказал я, увлекая его в туман.

– Подождите минуточку, – уперся сэр Ги. – Отдайте мне назад мой пистолет.

Он немного пригнулся.

– Я чувствую себя лучше, когда он при мне. Англичанин всем телом навалился на меня в темноте. Я хотел оттолкнуть его, но он настаивал:

– Ну отдайте же мне пистолет, Джон, – требовал он.

– Ладно, – сказал я и сунул руку в карман пальто. Через секунду я вынул ее.

– Но это же не пистолет, – в ужасе завопил он. – Это нож!

– Знаю.

Я резко схватил его свободной рукой.

– Джон!! – закричал сэр Ги Холл.

– Да хватит вам называть меня Джоном, – прошипел я и занес клинок над его головой. – Зовите меня просто – Джек.

Чарльз Бронстоун
Подходящая кандидатура

Моника Конуэй лениво потянулась на золотистом песке. Летнее солнце ласково согревало ее бронзовое тело, облаченное в светло-голубой купальный костюм. Она провела рукой по обнаженному животу и решила, что он уже достаточно поджарился – ей вовсе не хотелось обгорать и было вполне достаточно темно-коричневого загара.

– Пожалуй, Элен, мне пора ненадолго перевернуться, – сказала она, и ее тонкое тело перекатилось на засыпанное песком полотенце. Моника закрыла глаза и приготовилась получить очередную порцию тепла. Элен ничего не ответила – она была поглощена изучением газетной рубрики «Требуются»; ее темные зеленые глаза внимательно просматривали одно объявление за другим, тщательно взвешивая все достоинства и недостатки каждого предложения.

– Сделай одолжение, натри мне спину кремом, – промурлыкала Моника. Она должна была увериться, что нигде не обгорит. Мужчины не любят девушек с облезающей красной кожей, а Моника любила мужчин. Элен вздохнула, это означало, что в газете опять нет ничего подходящего.

– Не думаю, чтобы нам удалось подобрать себе работу на лето, – угрюмо процедила она и отложила газету.

– Ну перестань, что-нибудь обязательно найдем. Дай-ка мне газету на секундочку.

Элен начала втирать жирный белый крем в плечи подруги. Вот уже почти неделя прошла с тех пор, как они закончили педагогический колледж, и впереди у них было еще целых два месяца, прежде чем начиналась работа в школе. Конечно, чудесно было бы провести эти месяцы, валяясь на солнышке, но для этого нужны были деньги, а их-то как раз и не было. Мысль найти работу принадлежала Монике, и поначалу Элен отнеслась к ней без особого энтузиазма, но белокурая подруга в голубом купальнике все же смогла ее убедить.

Элен закончила натирать плечи и спину, и теперь перешла к ногам. Она выдавила на пальцы немного блестящего крема из маленького синего тюбика и не спеша продолжила свою работу. На левой ляжке подруги она тщательно смазала место вокруг белого шрама в виде трех пересекающихся галочек размером с ноготь большого пальца.

– Откуда у тебя этот шрам, Моника? – спросила она.

– Что? А, на ноге? Да это было очень давно, когда я была еще маленькой непослушной девчонкой – бегала и прыгала, где попало, и в конце концов налетела на стекло. А что, очень заметно? – В ее голосе зазвучала тревога. Она знала, что этот шрам портит ее красоту, а мужчинам редко нравятся девушки со шрамами.

– Да нет, Моника, он совсем крошечный, его случайно и не увидишь. Просто я сейчас дошла до этого места.

Моника ничего не ответила, и Элен поняла, что задела подругу за живое. За десять минут они не произнесли ни слова, и в наступившей тишине было слышно, как над ними перекликались чайки, медленно скользя в знойном воздухе огромными ленивыми кругами. Море сонно плескалось о берег, ослепительно пенясь на гальке, а камушки недовольно ворчали и перекатывались вперед и назад.

– Ну, а это что? – прервала молчание Моника. В голосе ее послышалось возбуждение. – «Требуется молодая интеллигентная леди в качестве компаньонки к хирургу, вышедшему на пенсию. Подходящей кандидатуре будет предоставлено жилье. Зарплата оговаривается при встрече. Писать сэру Генри Уорду, поместье Борвуд». – Глаза у Моники заблестели. Элен не очень-то надеялась на эту работу и так прямо об этом и сказала. Но она могла поклясться, что на сей раз Моника всерьез решила попробовать поступить на службу.

Вечером в меблированных комнатах они снова и снова писали письма в разные места по объявлениям, и Элен вдруг осознала, что их трехлетняя дружба несомненно даст трещину, если их пути разойдутся.

Через несколько дней, когда подруги в гробовом молчании отчаянно пытались поймать в своих недомытых тарелках гнутыми вилками и тупыми ножами надоевшую яичницу с беконом, в их комнату проковыляла миссис Уолтон. Криво улыбнувшись, она вручила каждой девушке по письму, немного посопела на пороге и вразвалку двинулась назад. Прочитав письма, девушки поняли следующее: Моника должна была ехать на переговоры к сэру Генри, а Элен приняли на работу официанткой в местный клуб любителей гольфа.

В этот же день, пообещав писать друг другу, подруги расстались. Когда Моника высунула голову из окна уходящего поезда и прокричала последнее «прощай», у Элен появилось неясное чувство, что Монике не следовало бы уезжать, но почему оно вдруг возникло, она сказать не могла.

Через два дня Элен получила по почте открытку: «Дорогая Элен, меня взяли на работу. Сэр Генри – просто прелесть. Купаюсь в роскоши. Платят 20 фунтов в неделю. Привет, Моника».

«Двадцать фунтов в неделю! – с восхищением и недоверием подумала Элен. – Интересно, двадцать фунтов в неделю – за что?» – Она с горечью вспомнила о своих несчастных семи фунтах. И за них она как проклятая целыми днями носилась взад-вперед с маленьким подносом, уставленным сначала полными тарелками, потом пустыми тарелками, полными чашками, потом пустыми чашками, полными стаканами, потом пустыми стаканами, – и так час за часом, пока ее ноги, руки и спина не взывали о перерыве и отдыхе. Каждый вечер она бросалась в изнеможении на мятую постель и просматривала снова и снова колонки «Требуются»: наверняка ведь должен быть более легкий способ зарабатывать себе на жизнь, и она во что бы то ни стало должна его найти!

На пятый вечер Элен едва успела просмотреть половину колонки, как вдруг почувствовала, что кровь застучала у нее в висках, сердце учащенно забилось, а глаза широко раскрылись от изумления. Может быть, ей все это мерещится? Может быть, ее усталость достигла того предела, когда чувства начинают обманывать мозг? Она снова медленно перечитала объявление, губами беззвучно повторяя про себя каждое слово, как школьник, который учится читать: «Требуется – молодая, интеллигентная леди в качестве компаньонки к хирургу, вышедшему на пенсию. Подходящей кандидатуре будет предоставлено жилье. Зарплата оговаривается при встрече. Писать сэру Генри Уорду, поместье Борвуд».

Но это же работа Моники! Работа за 20 фунтов в неделю! Неужели Моника отказалась от двадцати фунтов? Невозможно. И все же объявление написано черным по белому. Может быть, это не та газета? Невероятно, недельной давности… Она отыскала глазами число. Нет, газета сегодняшняя. Тут должно быть какое-то серьезное объяснение. Уж не заболела ли Моника так серьезно, что не может выполнять свою работу? Но Элен не могла успокоиться на этом, она знала: если бы Моника заболела, то вернулась бы назад, или дала о себе знать, или, по крайней мере, прислала бы за своими вещами.

В эту ночь Элен не удалось заснуть, она до самого утра напряженно раздумывала над самыми разными объяснениями, приходящими ей в голову, но, тщательно взвесив все, отбрасывала их одно за другим. К рассвету она так и не пришла к какому-либо определенному выводу, но тут, наконец, сон сжалился над ней, и последнее, что она решила, было стать самой «подходящей кандидатурой», устроиться на работу и там уж отыскать Монику.

* * *

– Садитесь, пожалуйста, мисс…

– Ллойд, Элен Ллойд, – подсказала она и уселась в мягкое кресло, обитое зеленой кожей, закинув ногу на ногу так, чтобы были видны ее красивые колени.

– Ах, да! Конечно, Ллойд… Простите, можно я буду называть вас Элен?

– Разумеется! – с готовностью согласилась она и изобразила на лице улыбку, которая должна была означать: «Я именно та девушка, которая вам нужна».

– Прекрасно. Значит, вы будете просто Элен.

Сэр Генри Уорд сидел за большим письменным столом из махагонового дерева. Его белоснежные волосы были безукоризненно зачесаны назад, подчеркивая строгие черты загорелого и все еще красивого лица. Ему было пятьдесят шесть лет, но на вид можно было смело дать лет на пять меньше. Он рано оставил свою профессию, с тем чтобы провести остаток жизни в развлечениях и роскоши, тратя деньги, доставшиеся по наследству. Ясные синие глаза сэра Ги внимательно изучали рекомендательное письмо Элен.

– Ну, Элен, – сказал он наконец, закончив чтение, – позвольте мне сначала рассказать вам кое-что о работе. – Он уставился на старинную медную лампу на столе и начал говорить так, будто предлагал работу не Элен, а этой лампе:

– Предполагается, что вы будете жить здесь же в поместье и всячески развлекать меня. Вы должны с умом обсуждать со мной разные мелочи, терпеливо выслушивать подробности операций, которые я когда-то проводил. – Он замолчал, улыбнулся лампе, потом повернулся в кресле, посмотрел в окно, которое находилось у него за спиной, и продолжил. – Играть со мной в теннис или крикет, – тут он перевел взгляд на бюст Гайдна, стоящий на книжной полке, – и в шахматы или в карты во время ненастья.

Наконец синие глаза остановились на Элен.

– Ну, что вы мне можете на это ответить?

Теперь, в свою очередь, улыбнулась Элен:

– Значит так, я была капитаном теннисной команды в колледже, а между матчами мы часто играли в крикет и в шахматы. Что же касается карт, – тут она на секунду замолчала и по-детски смущенно уставилась на свои туфли, – то я должна признаться, что в моей комнате собирались все картежники, после того как объявляли отбой. – После этой исповеди она просияла и закончила. – И я уверена, что буду в восторге от наших бесед, и с нетерпением жду рассказов с подробностями о ваших прошлых операциях.

Наступило молчание. Человек с синими глазами не сразу смог опомниться после такого стремительного и исчерпывающего ответа на все его предложения.

– Грандиозно! Грандиозно! Ну а теперь, Элен, что касается зарплаты: если вы и дальше будете продолжать так же, как показали себя только что, то думаю, что смогу предложить вам 25 фунтов в неделю. Что вы на это скажете?

Пока Элен рассыпалась в благодарностях и улыбках, ее мозг лихорадочно раздумывал о 25 фунтах. Почему на 5 фунтов больше, чем было у Моники? Что она могла делать такого, что было Монике не под силу? Почему, почему Моника отказалась от этой работы? Ведь тут, похоже, деньги швыряют куда попало просто так.

– Ну и хорошо, значит, договорились, – закончил сэр Генри. Он открыл дверь. – Гарпер! А, вот и ты! Покажи мисс Ллойд ее комнату. Она присоединяется к нашему маленькому обществу.

– Слушаюсь, сэр.

Гарпер ей сразу же не понравился. Это был низенький, толстый человечек с черными густыми бровями, нависающими над маленькими, глубоко посаженными глазками. Его сжатый рот с тонкими губами казался жестоким, а из широких ноздрей клочьями торчала седая щетина. Правда, комната Элен оказалась светлой и очень удобной, солнце заглядывало в два больших окна. Она распаковала свои вещи и сразу же почувствовала себя как дома. И в этот момент звук гонга сообщил ей, что пора идти обедать.

Сэр Генри восседал на противоположном конце длинного обеденного стола, покрытого синей льняной скатертью и обильно украшенного старинным серебром. Посередине стола возвышался огромный серебряный канделябр на пять свечей, и их пламя трепетало, освещая уютный зал. Гарпер отодвинул высокий резной стул, обтянутый красной кожей, и помог Элен сесть.

– Я надеюсь, что еда вам понравится. – Голос сэра Генри довольно странно звучал с другого конца стола, и Элен приходилось немного наклонять голову, чтобы улыбнуться ему в ответ. – Смею вас уверить, что Гарпер в кулинарии – настоящий чародей.

«Да уж, чародей, – подумала она. – С такой физиономией ему больше подошло бы сравнение с вурдалаком». Однако позднее Элен почувствовала, что была неправа по отношению к нему. Вытирая уголки рта накрахмаленной салфеткой, она поняла, что никогда еще не пробовала столь вкусного блюда. Гарпер готовил и подавал еду просто безукоризненно.

– Очень вкусно! – похвалила она повара, когда тот убирал со стола последние пустые тарелки. Гарпер только слегка кивнул в ответ, но выражение его лица при этом ничуть не изменилось. И опять Элен стало нехорошо, когда она увидела его огромные волосатые руки, орудующие перед самым ее лицом.

– Да, я думаю, Гарпер по праву гордится тем, что умеет делать кисло-сладкие отбивные по-китайски, – засмеялся сэр Генри. – Я же предупреждал вас, что он чародей.

Когда Гарпер ушел, Элен снова почувствовала себя счастливой, и остаток дня они провели у большого камина. Она долго слушала о страшных подробностях искусства хирургии, а потом пожелала сэру Генри спокойной ночи и удалилась в свою комнату.

На следующее утро она проснулась со смутным чувством, что во время сна ей мешал какой-то звук. Но она никак не могла определить, откуда он шел. Может быть, это ей только приснилось, хотя она помнила, что один раз даже проснулась и увидела, как лунный свет, проникавший в комнату, освещал развешанные по стенам картины Джона Констебля. Дерево – вот оно что! Кто-то рубил дерево, ну конечно же. Кто-то, скорее всего Гарпер, колол за окном дрова, чтобы было чем топить камин. Успокоившись, она оделась и спустилась к завтраку.

Дойдя до большой винтовой лестницы, Элен вдруг остановилась. Как, ночью?! Рубить дрова при лунном свете – это же смешно! Но нужно взять себя в руки. Нельзя, чтобы страх перед Гарпером захватил ее полностью. Конечно же, никому не придет в голову рубить деревья в такое время. Это что-то другое, наверняка что-то другое, но только что?..

– Доброе утро! Боже мой, Элен, я напугал вас?

Она так погрузилась в свои размышления, что не заметила сэра Генри, идущего ей навстречу.

– О, доброе утро, сэр Генри, – быстро ответила она. – Нет-нет! Вы совсем меня не напугали. – «Ну давай же, спроси у него, – говорила она себе. – Не держи все внутри. Спроси его, выскажись. Ты ведь ничего плохого не совершила. А объяснение здесь наверняка самое простое!»

– Я просто… э-э-э… думала, – начала она, сбиваясь. – Ну, мне показалось, что я слышала какой-то… стук. Да, именно стук, ночью. Но я не совсем смогла понять, откуда… – Она запнулась и почувствовала, как краска заливает ее лицо. Она знала, что выглядит сейчас очень глупо. Веселая улыбка сэра Генри моментально погасла, глаза сузились, и он о чем-то задумался.

– Дорогая моя Элен, – сказал он с явным смущением, – пожалуйста, простите меня. Это все по моей вине. Если бы я знал, что мешаю вам спать, я бы сразу все прекратил.

– Да нет же, звук был не такой уж и громкий, – воскликнула она, – просто я очень удивилась, вот и все. Пожалуйста, не извиняйтесь.

Улыбка вернулась и глаза сэра Генри снова стали веселыми.

– Я не могу допустить, чтобы у моей гостьи были какие-то сомнения и догадки, верно ведь? – улыбнулся он. – Пойдемте, милая, Гарпер все равно еще не приготовил завтрак. Что вы скажете, если я предложу вам разгадать эту тайну на голодный желудок?

Элен спустилась вниз. Она знала, что он смеется над ней, но теперь была уверена, что каким бы объяснение ни оказалось, оно должно быть очень простым и естественным, и, возможно, сэр Генри еще не раз будет подшучивать над ней по этому поводу. Все еще посмеиваясь, сэр Генри провел ее через столовую в большую кухню, где усердно работал Гарпер, готовя завтрак.

– Я хочу показать мисс Ллойд мою маленькую игровую комнату, Гарпер, – сказал сэр Генри.

Когда они вошли, Гарпер опустил свои толстые волосатые руки и послушно открыл им металлическую дверь в дальнем конце кухни.

– Спасибо, Гарпер. Вот сюда, мисс Ллойд.

Элен прошла через открытую дверь и случайно коснулась пальцами обезьяньей руки Гарпера. Дрожь пробежала по ее телу, когда она почувствовала прикосновение к своей нежной коже жесткой свалявшейся щетины повара. Она быстро прошла в комнату, чтобы отойти от Гарпера подальше, и там застыла в изумлении.

Она стояла в миниатюрной операционной. Сверкающие стальные инструменты аккуратными рядами лежали на длинных столах вдоль стен. В углу кипел большой стерилизатор, а посередине комнаты под изогнутой лампой стоял – нет, не хирургический стол, а страшный стол мясника для разделки туш.

– Мне не хватило денег, чтобы купить настоящий операционный стол, – засмеялся сэр Генри, следя за ее взглядом и как бы прочитав мысли. – Но мне кажется, что этот тоже не так уж плох.

Элен не верила своим глазам.

– Н-но это же не больница, – наконец выдавила она.

– Конечно же, нет, – ответил сэр Генри. – Но я не хочу терять свое искусство. Видите ли, Гарпер покупает на ближайшей ферме мясо в виде непотрошеных туш. Я хорошо знаю владельца фермы, и он только снимает с животного шкуру, а больше ничего не трогает, оставляя специально для меня. Затем Гарпер кладет купленное в морозильную камеру, – сказал он, указывая на большую дверь в стене. – А потом, когда нам нужно мясо, мы достаем одну тушу, кладем ее на этот стол, и начинается операция, – он похлопал рукой по столу. – Я думаю, ничего страшного в этом нет, ведь животное все равно уже мертвое, – в голосе сэра Генри скользнуло разочарование. Потом он продолжил: – Но мне это помогает: глаз мой по-прежнему точен, и руки еще слушаются. – Он вытянул вперед руку, чтобы показать, насколько у него крепкие нервы. – Неплохо для пятидесяти шести, а? – победно спросил он.

Элен слабо улыбнулась, она никак не могла свыкнуться с обстановкой в комнате.

– В свое время у меня было много работы со скальпелем, – продолжал сэр Генри. – Но если хирург не имеет постоянной практики, то навыки его неизбежно теряются. Поэтому я каждый раз тщательно удаляю сердце, почки и так далее, короче – все, что нужно Гарперу для кухни, а потом… – он подошел к одному маленькому столику, и Элен нехотя посмотрела в его сторону, – я заканчиваю работу над тушей вот этими штучками, – сказал сэр Генри, поднимая со стола один из блестящих предметов. Элен уставилась на сверкающие хирургические топорики, пилы и большие ножи, похожие на те, которые она видела в лавке мясника. – Затем Гарпер снова кладет мясо в морозильную камеру, а то, что нам не нужно, он сжигает. – Сэр Генри гордо улыбнулся. – Ну, что вы об этом думаете?

Элен прокашлялась.

– Замечательно, просто замечательно, – сказала она и попыталась улыбнуться. – Я думаю, это очень хороший способ… э-э-э… не потерять свои способности.

– Вот и хорошо, я рад, что вам здесь понравилось, – сказал сэр Генри, повернувшись к выходу, и зашагал к двери. – Ну, пойдемте, милая, я думаю, теперь вы с удовольствием позавтракаете.

Элен в последний раз оглядела комнату и поспешила за ним.

– Я так поняла, что этот стук… – Она намеренно не закончила фразу.

– Да, это был я, боюсь, что вы правы, – ответил он. – Ампутация – довольно своеобразная работа, а я очень устал, да и было уже довольно поздно, так что я решил закончить работу просто топором. Надеюсь, дорогая моя, что мое маленькое хобби вас не очень расстроило, – сказал сэр Генри и озабоченно посмотрел на нее.

– Нет-нет, что вы, – успокоила его Элен, почувствовав себя гораздо лучше, как только они вошли в столовую.

– Вот и хорошо, – закончил он. – Но отныне я обещаю вам больше по вечерам этим не заниматься. Я не могу позволить себе обижать или как-либо беспокоить вас. – С этими словами он нежно похлопал ее по руке. – Мы уже готовы, Гарпер, – крикнул он в сторону кухни, и они уселись за стол.

* * *

Для Элен дни в поместье Борвуд неслись с ужасающей скоростью. Она наслаждалась каждой минутой: играла на солнце в теннис, плавала в маленьком подогреваемом бассейне, ела самые изысканные блюда – словом, купалась в роскоши, и, вдобавок ко всему, ей за это платили. Однако дни шли, и она стала чувствовать, что сэр Генри начал проявлять к ней особый интерес. Сначала он просто дружески пожимал ей руку после теннисных матчей. Потом во время прогулок несколько раз брал ее за руку или за плечи, показывая какие-нибудь достопримечательности пейзажа или летящих птиц. Один раз он даже слегка обнял ее во время такой пешей прогулки по поместью. Элен заметила, как внимательно он рассматривает ее, когда она одета в теннисный костюм или, в особенности, в купальник.

Она начала чувствовать себя неловко. Неужели сэр Генри влюбился в нее? А может быть, он из тех, кто может воспользоваться беззащитностью девушки в доме, когда она меньше всего этого ожидает? Внезапно страшная мысль мелькнула в ее голове: может, именно из-за этого и уехала Моника? Наверное, он сказал ей что-нибудь о своих чувствах, и тогда она высказалась в его адрес. Да, это было очень похоже на правду и становилось понятным, почему зарплата была повышена – зарплата служила приманкой для девушек. Теперь все вставало на свои места. А вчера, когда они плавали в бассейне, сэр Генри вдруг неожиданно нырнул под воду, подплыл к ней сзади и схватил ее за ноги. Что это было простая шутка, или же он хотел приблизить ее к себе, лишний раз дотронуться до нее? Хотя, несмотря на все, Элен должна была сознаться, что ей было приятно ощутить эти сильные руки, хватающие ее. Ведь он ей тоже по-своему нравился. А почему бы и нет? Многие девушки отдали бы что угодно за то, чтобы выйти замуж за богатого человека с титулом. Ему пятьдесят шесть, но душой он молод и выглядит неплохо. Это просто находка, и если он захочет поделиться с ней своим состоянием, то она не будет против.