Текст книги "Земля обетованная"

Автор книги: Роберт Б. Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

19

Как оказалось, второго полицейского с чахлыми волосами звали Макдермотт. Он и Сильвия, ничего не говоря, выслушали все, что я им мог предложить, и, когда я закончил, Сильвия сказал:

– О'кей. Мы все обдумаем. Где тебя можно разыскать?

– Мотель «Дафнис» в Хайаннисе. Или через службу моих секретарей, если меня там не будет. Я связываюсь с ней ежедневно. – Я назвал им номер.

– Мы свяжемся с тобой.

На обратном пути в Хайаннис мне становилось все труднее и труднее жевать виноградную резинку. Я сдался в Уорхэме и выплюнул ее в окно напротив больницы. Мышцы челюстей ныли, к горлу подступила легкая тошнота. Когда я заворачивал на стоянку «Дафнис», наступило время обеда, и тошнота уступила место голоду.

Сьюзен уже вернулась из своего набега за антиквариатом, прихватив в качестве добычи стеклянный абажур в стиле «Тиффани», обошедшийся ей всего в сто двадцать пять долларов. Мы спустились в обеденный зал, где выпили по две порции водки каждый, съели ребра ягненка с петрушкой и ватрушку с черникой. После обеда мы выпили немного кассиса, пошли в танцевальный зал и танцевали все медленные танцы до полуночи. Потом захватили бутылку шампанского в номер, выпили ее, легли в постель и не спали почти до трех часов.

Я проснулся в десять сорок. Сьюзен еще спала, повернувшись ко мне спиной и закрывшись простыней до самого подбородка. Я снял трубку и заказал завтрак.

– Не стучите, – попросил я, – оставьте за дверью – моя приятельница еще спит.

Я принял душ и побрился, потом, обернув вокруг пояса полотенце, открыл дверь и вкатил сервировочный столик. Пил кофе и ел различную выпечку из вазы, одновременно жевал и одевался. Сьюзен проснулась, когда я вкладывал пистолет в кобуру. Потом я пристегнул кобуру к ремню. Она лежала на спине, заложив руки за голову, и смотрела на меня. Я надел свой летний клубный пиджак с бронзовыми пуговицами и поправил воротник рубашки, чтобы он ровно лег на лацканы. Очень соблазнительно.

– Ты собираешься встретиться с Хоуком и этим, как его там? – спросила Сьюзен.

– Пауэрсом, – подсказал я. – Да. Иду вместе с Шепардом.

Она продолжала смотреть на меня.

– Хочешь кофе? – спросил я. Она покачала головой:

– Пока нет.

Я съел кукурузную булочку.

– Ты не боишься? – спросила Сьюзен.

– Не знаю. Не задумывался над этим. Вряд ли сегодня произойдет нечто такое, чего следовало бы бояться.

– Тебе нравится?

– Да. Я не стал бы заниматься этим, если бы не нравилось.

– Я имею в виду именно это. Я знаю, что тебе нравится работа. Но именно это? Ты собираешься подставить очень опасного человека. Это должно пугать тебя или возбуждать, или еще что-то.

– Я не собираюсь подставлять его. Я собираюсь заманить его в ловушку, если быть точным.

– Ты понял, что я имела в виду. Если что-нибудь пойдет не так, он убьет тебя.

– Скорее распорядится, чтобы это сделали другие.

– Не выбирай наименее значимое из того, что я говорю. Ты понимаешь, что я хочу сказать. Какой человек занимается подобными делами? Какой человек встает утром, принимает душ, бреется и проверяет патроны в пистолете?

– Быть может, лучше поговорим о порывах чувств, которые носили нас сегодня ночью?

– Ты что, все время смеешься?

– Нет. Но мы проводим слишком много времени за разговорами подобного плана. Человек вроде меня не является подходящей темой, понимаешь? Об этом обычно не говорят.

– Почему?

– Потому.

– Своеобразный кодекс? Мужчина не подвержен самоанализу? Это проявление слабости? Слишком по-женски?

– Это слишком бессмысленно. За меня говорят мои дела. Поиски нужных терминов и объяснений не приведут к улучшению ситуации. Совершенно неважно, напуган я или возбужден. Важно, сделаю я это или нет. Шепарду неважно – почему. Ему важно – если.

– Ты не прав. Важно не только это. Всегда важно – почему.

– Быть может, самое важное – как.

– Как мы афористичны. Спенсер Трейси и Кэтрин Хепберн. Очень остроумно.

– Его имя пишется через «си», – сказал я.

Сьюзен повернулась на бок, спиной ко мне, и замолчала. Я выпил еще немного кофе. Легкое гудение кондиционера казалось весьма громким. Я просил вместе с завтраком принести номер «Стандард таймc» Нью-Бедфорда и сейчас, в тишине, взял его и развернул на разделе частных объявлений. Мое объявление было на месте. «Сестры, позвоните мне по 937-1434. Пам». Я просмотрел спортивные страницы и допил кофе. Двенадцать десять. Сложил газету и положил на сервировочный столик.

– Мне пора, Сьюз.

Она кивнула, не поворачиваясь.

Я встал, надел солнечные очки и открыл дверь.

– Спенсер, – сказала она, – я не хочу, чтобы мы сердились друг на друга.

– Я тоже. – Я все еще держался за ручку двери.

– Возвращайся поскорее. Я очень скучаю, когда тебя нет рядом.

– Я тоже. – Оставил дверь открытой, подошел к ней и поцеловал в щеку. Она повернулась на спину и посмотрела на меня. Глаза ее были мокрыми. – Бай-бай, – сказал я.

– Бай-бай.

Я вышел, закрыл дверь и поехал к дому Харва Шепарда, чувствуя себя как-то странно.

Не знаю, был ли я испуган, но Шепард испытывал такой страх, что не мог справиться со своим лицом. Кожа была чересчур сильно натянута на костях, он часто что-то сглатывал, довольно громко, пока мы ехали по Мейн-стрит к «Холлидей Инн».

– Тебе совсем не обязательно знать, что я затеял, – сказал я. – Мне кажется, тебе самому будет лучше, если ты ничего не будешь знать. Пойми только, что я кое-что придумал и запустил в действие, и это, возможно, поможет тебе выпутаться из сложной ситуации.

– Почему ты не можешь рассказать мне о своем плане?

– Потому что там используется некоторое жульничество, а тебе, кажется, сейчас не до него.

– Возможно, ты прав.

Окна номера на втором этаже, в котором поселился Хоук, выходили на бассейн. Он сам открыл дверь, после того как я постучал, и мы с Шепардом вошли. Справа на бюро стояла разнообразная выпивка, на одной из кроватей валялся худой парень, читающий «Уолл-стрит джорнел». Кинг Пауэрс сидел за круглым столом, сложив руки на краю стола, перед ним лежала открытая папка. Все как в театре.

– С кем это ты пришел? – спросил Пауэрс безразличным голосом.

– Мы – друзья, – ответил я. – Всегда ходим вместе.

Пауэрс был высоким мужчиной с мягкими чертами лица, бледной кожей и рыжеватыми волосами, они были достаточно длинными и подчеркивались курчавыми бакенбардами. В одежде он, похоже, придерживался вольного стиля. Свободный костюм в темно-бордовую клетку, белый ремень, белые туфли, белая шелковая сорочка, воротник которой выпущен на лацканы пиджака. На шее, на кожаном шнурке, висел бирюзовый наконечник стрелы, торчащий прямо вперед, будто в насмешку над собеседником.

– Я не просил тебя приводить друзей, – сказал Пауэрс Шепарду.

– Вы будете рады, что он так поступил, – заметил я. – Я принес вам такое, от чего ваш ридикюль распухнет от денег.

– Я не пользуюсь ридикюлями, – буркнул Пауэрс.

– О, – сказал я, – простите. Я подумал, что на кровати лежит ваша любовница.

За моей спиной Хоук пробормотал:

– Черт меня возьми.

Парень на кровати оторвал взгляд от «Уолл-стрит джорнел» и нахмурился.

– Хоук, – сказал Пауэрс, – гони его в шею.

– Это – Спенсер, – объяснил Хоук. – Я вам о нем рассказывал. Любит пошалить, но вреда никому не причиняет. По крайней мере, не всегда.

– Хоук, ты меня слышал. Я сказал – выкини его.

– Он говорит о деньгах, Кинг. Возможно, вам стоит послушать.

– Ты на меня работаешь, Хоук? Делай что тебе говорят.

– Нет. Я делаю только то, что хочу. Никогда не делаю того, что мне говорят. Как и старина Спенсер. Можешь весь изораться на него, но он и пальцем не пошевелит, чтобы сделать то, чего не хочет делать. Вы с Мейси лучше выслушайте его. Он говорит о деньгах и, вероятно, не шутит. Если вам не понравится то, что он скажет, я выведу его.

– Хорошо, хорошо. Ради Бога, давайте послушаем. Выкладывай.

Лицо Пауэрса слегка покраснело. Он тяжело смотрел на меня. Мейси сел на кровати и опустил ноги на пол. В левой руке он по-прежнему держал «Уолл-стрит джорнел», заложив указательным пальцем нужное место.

– О'кей, Кинг. Во-первых, Харв сейчас не может рассчитаться.

– Тогда его задница превращается в травку, а я становлюсь косильщиком, – сказал Пауэрс.

– Стильно, – восхитился я.

– А?

– Стильно. Крутой темно-бордовый цвет, белая сорочка. А в довершение ты и говоришь здорово. Просто парень – все при всем.

– Будешь шутить со мной. Спенсер, скоро пожалеешь.

– Спенсер, – сказал Хоук, – почему бы не перейти к той части, где говорится о зелененьких? Про ридикюль.

– У меня есть купец с сотней тысяч долларов, которому нужно оружие. Меняю купца на Шепарда.

– С чего ты взял, что я могу достать оружие?

– Кинг, за сотню тысяч зелененьких ты сможешь достать даже танцующего африканского муравьеда.

Он улыбнулся. У него были пухлые губы и, когда он улыбался, верхняя губа выворачивалась наизнанку. И над верхними зубами были видны десны.

– Возможно, и могу, – сказал он. – Но Шепард должен мне очень много денег. – Он скользнул взглядом по листу бумаги в папке. – Тридцать тысяч. Я многим рисковал, отдавая эти деньги под рукопожатие, понимаешь? Очень трудно списать все это.

– О'кей, – кивнул я. – Обратимся в другое место. Пойдем, Харв.

– Тебе выбирать, – сказал Пауэрс. – Но лучше, если у твоего приятеля окажутся при себе деньги, иначе мы ужасно рассвирепеем.

– Платеж содержится в предложении, – сказал я. – Сам отказался, значит, ничего не получишь.

Я повернулся, чтобы уйти. Между нами и дверью стоял Хоук. Его руки были изящно опущены на бедра.

– Хоук, – сказал Пауэрс, – Шепард никуда не уходит.

– Сто тысяч – это совсем неплохая капуста, Кинг, – сказал Хоук.

– Хоук прав, мистер Пауэрс. – Мейси, все еще сидя на кровати, отбросил в сторону журнал и достал аккуратный пистолет двадцать пятого калибра с перламутровой ручкой и никелированными накладками. Вероятно, в масть к его запонкам.

– Твой интерес, Спенсер? – спросил Пауэрс.

– Тридцать процентов, – сказал я. – Можешь взять их себе в счет погашения займа Шепарда.

Пауэрс молчал. Мы все тоже. Как стоп-кадр в мгновенном повторе.

Хоук, спокойно стоящий около двери. Шепард, кожи которого, казалось, не хватало для тела. Мейси со своим милым пистолетиком. Пауэрс, сидящий за столом в раздумье.

Окно находилось за его спиной, и струящийся сквозь него свет озарял его сзади, как подсвеченную фотографию. Маленькие завитки пуха на пиджаке были ясно видны на рукавах и плечах. Бакенбарды в том месте, где они приближались к усам, казались в таком свете больше золотыми, чем медными.

– Кто твой заказчик?

Хоук что-то насвистывал сквозь зубы. Тихо.

– Если я скажу, то во мне, как в посреднике, отпадет всякая надобность, верно?

Пауэрс снова задрал губу и хихикнул. Потом повернулся к худому:

– Мейси, мне нужно поиграть в гольф. Обговори с ними детали. – Посмотрел на меня: – Лучше, если все пройдет как надо. Если нет, ты червей отправишься кормить. Понял? Поганых червей отправишься кормить.

Он встал и прошел мимо меня к двери.

– Червей, – повторил я.

Он вышел. Мейси убрал свой пистолет и сказал:

– О'кей, за работу.

– Он собирается играть в гольф в этой своей визитке? – спросил я.

– Переоденется в клубе, – сказал Мейси. – Ты никогда не играл в гольф?

– Нет, когда я был подростком, мы больше увлекались разбойными нападениями при отягчающих обстоятельствах.

Мейси улыбнулся один короткий раз, как будто включил и выключил свет. Хоук отошел от двери, лег на кровать и закрыл глаза. Шепард на негнущихся ногах подошел к бюро, где была выпивка, и налил себе солидную порцию. Мейси сел за круглый стол, я присоединился к нему.

– О'кей, – сказал он. – Рассказывай о деле.

20

В данный момент договариваться с Мейси было особенно не о чем. Я сказал ему, что должен связаться с другой стороной, а потом опять с ним, но сто тысяч совершенно четкая сумма, и он может звонить поставщикам.

– Оружие будет дорогим, – сказал Мейси. – Есть фактор риска, добавляется проблема удара по рынку. Такие большие количества всегда вызывают круги на воде, о чем вы, конечно, знаете.

– Знаю. И знаю также, что вы можете с этим справиться. Именно поэтому я к вам и обратился.

– Угу. – Мейси достал карточку из нагрудного кармана своего полосатого пиджака. – Позвони мне, – сказал он, – когда переговоришь со второй стороной.

Я взял карточку и положил ее в бумажник.

– Значит, работаем.

– Несомненно, – подтвердил Мейси. – Если предположить, что сделка представляет именно то, что ты сказал.

– Да, и это тоже. Это означает, что, если мы в деле, вы оставите в покое Харва. Верно?

– Конечно, – сказал Мейси. – Ты слышал, что сказал мистер Пауэрс. Мы занимаем, даем в долг, мы – не животные. Здесь не будет никаких проблем.

– Возможно, – сказал я. – Но мне хотелось бы услышать еще небольшое подтверждение. – Хоук?

Хоук неподвижно лежал на кровати, скрестив руки на солнечном сплетении и закрыв глаза. Не открывая их, он сказал:

– С Шепардом все будет в порядке.

Я кивнул:

– О'кей. Пошли, Харв.

Шепард поставил недопитый стакан и вышел из комнаты, даже не посмотрев вокруг. Я вышел следом. Никто не сказал нам «до свидания». Когда мы сели в мою машину и уже выезжали со стоянки, Шепард спросил:

– Мы можем быть уверены, что они сдержат слово?

– Оставят тебя в покое?

Шепард кивнул.

– Хоук так сказал.

– Хоук? Этот ниггер? Именно он устроил, чтобы меня избили.

– Он всегда держал свое слово, – сказал я. – К тому же я просил тебя называть его Хоуком. Больше повторять не буду.

– Да, конечно, извини, я забыл. Но, Бог мой, верить ему? Я имею в виду, что этот Мейси выглядит достаточно благоразумным человеком, с которым можно иметь дело... Но Хоук...

– Ты ничего не понимаешь. Мейси выколет тебе глаза из-за одного доллара. Ты решил, что с ним можно договориться, только потому, что он разговаривает как выпускник Вартон-Скул? Может, он и закончил это заведение, но благородства в нем не больше, чем в жабе. Он на все способен. Хоук – нет. Существуют вещи, которые Хоук ни за что не станет делать.

– Например?

– Он не может сказать «да», а потом сделать вид, будто сказал «нет».

– Надеюсь, ты знаешь свое дело. Где, черт возьми, ты собираешься взять деньги?

– Это не твоя проблема.

Мы остановились у дома Шепарда. Он засосал две солидные порции спиртного, пока я говорил с Мейси, и сейчас с трудом ворочал языком.

– Спасибо, Спенсер, – пробормотал он. – Просто за то, что сходил со мной, не говоря уже о сделке с оружием. Я был напуган до смерти.

– Так и должно быть, – сказал я.

Мы пожали друг другу руки. Шепард вышел из машины и направился в дом. Я поехал к мотелю. Сьюзен не было видно, как и ее машины на стоянке. Из своего номера я позвонил Пам Шепард.

– Девушки звонили? – спросил я.

– Роуз звонила. Они встретятся с нами. Я понимаю, что вы большой шутник, только не называйте их девушками.

– Когда?

– Когда мы с ними встретимся.

– Хорошо.

– В Милтоне. Там есть обсерватория на вершине Грейт-Блу-Хилл. Знаете, где это?

– Да.

– Они встретятся с нами в обсерватории. Сегодня в пять.

Я взглянул на часы. Час двадцать пять. Время еще было.

– О'кей, – сказал я. – Я заеду за вами. Сейчас же выезжаю. Буду у вас около трех. Начиная с этого времени поглядывайте в окно. Я остановлюсь на улице, когда увидите, спускайтесь.

– Что будем делать?

– Скажу вам по пути в Милтон.

– Хорошо.

– Скучно?

– Господи, просто с ума схожу.

– Осталось совсем недолго.

– Надеюсь.

Я вернулся к машине и снова отправился в Бостон. Если я еще несколько раз проеду этим маршрутом, то смогу спать за рулем. К своей квартире я подъехал в три десять. Примерно через сорок секунд из дверей вышла Пам Шепард и села в машину. И снова в путь, к Голубым холмам.

Верх был опущен. Пам Шепард откинулась на подголовник и глубоко вздохнула:

– Господи, как приятно выбраться оттуда.

– Вы говорите о моем доме, – сказал я. – Мне в некотором роде хотелось бы поскорее попасть туда.

– Я не имела в виду, что там неприятно жить, и времени прошло не так уж много, но, если вы знаете, что не можете никуда выйти, развивается нечто вроде клаустрофобии.

Ее чистые темные волосы были так же стянуты сзади, как при первой нашей встрече, и ветер не слишком растрепал их. Я поехал по Парк-авеню, Ямайка-уэй и Арбор-уэй к югу, к шоссе № 28. Прямо за рекой Непонсет от шоссе № 28 ответвлялось шоссе № 138, и мы направились по нему, нисколько не торопясь. Въехали в Голубые холмы и припарковались рядом с музеем Трейлсайд в четыре часа.

– Мы приехали ужасно рано, – сказала Пам Шепард.

– Я так и хотел. Хотел, чтобы мы ждали их. Не хотел, чтобы они занервничали, ожидая нас, и ушли.

– Я не против. Что будем делать?

– Пойдем к обсерватории на вершине. А когда они придут, я объявлю, что нашел им продавца.

– Продавца?

– Торговца оружием. У меня есть человек, который может продать им оружия столько, на сколько у них хватит денег.

– Но почему? Зачем вы это делаете?

– Разве вы не для этого украли деньги?

– Да, но вы же не одобрили наши действия, верно? И вряд ли хотите нас вооружать.

– Это не имеет значения. Я занимаюсь чрезвычайно щекотливым делом и не хочу, чтобы вы пытались делать вид, что ничего не знаете. Поэтому ничего не скажу вам. И вам не придется притворяться. Примите к сведению, что я на вашей стороне, и поддерживайте всякий раз, когда в этом возникнет необходимость.

– Это я уже сделала. По телефону, когда они позвонили. Они вам не верят, вы им не нравитесь.

– Трудно представить себе подобное, правда?

Она улыбнулась, потом закрыла глаза и покачала головой.

– Все, – сказал я. – Пора прогуляться.

Голубые холмы на самом деле были зелеными, как ели, и формировали центр огромного заповедника лесов и прудов в районе пригородов Бостона. Самый высокий холм приютил на своем склоне природный музей природоведения, а на вершине – каменную наблюдательную площадку, с которой можно было хорошо рассмотреть приятные глазу очертания Бостона или воспользоваться прекрасным ветром для запуска змея, чуть ниже сооружения. Путь наверх занимал минут пятнадцать и в основном пролегал через лес и несколько оврагов. Среди торчащих на поверхности земли синеватых камней обычно сновали группы каб-скаутов[7]7
  Каб-скауты – младшие группы бойскаутов, 8-10 лет.


[Закрыть] и членов общества «Одубон»[8]8
  «Одубон» – Джон Джеймс Одубон (1785-1851), натуралист.


[Закрыть]. При переходе через первый овраг я предложил Пам Шепард опереться на мою руку, но она отклонила предложение. У следующего оврага я ничего не предлагал. Быстро учусь.

У наблюдательной площадки наверху были две лестницы и два балкона, по которым носились дети и что-то кричали друг другу. Над нашими головами танцевали в воздухе несколько змеев, один – в форме летучей мыши.

– Благоприятный признак, – сказал я Пам Шепард, кивнув на змея.

Она улыбнулась:

– Каких только причудливых змеев не появилось в последнее время! А у наших детей уже прошло время увлечения змеями. Нам с Харви никогда не удавалось запустить их в воздух... Впрочем, как и нас самих, если вдуматься.

– Это еще можно сделать, – сказал я.

Она пожала плечами, снова улыбнулась и покачала головой. Мы стояли на верхнем балконе наблюдательной площадки и смотрели на очертания Бостона на севере.

– Что именно, – сказала Пам Шепард, – в очертаниях далеких небоскребов вызывает чувство... Чего?.. Романтики? Меланхолии? Возбуждения? Вероятно, возбуждения.

– Обещания, – подсказал я.

– Чего?

– Всего. С такого расстояния они обещают все, к чему ты стремишься. Выглядят чистыми и непоколебимыми на фоне неба. С близкого расстояния сразу же видны собачьи экскременты возле стен.

– Вы хотите сказать, что они выглядят нереально? Я имею в виду – на расстоянии.

– Нет, достаточно настоящими. Но собачье дерьмо такое же настоящее, и если вы будете все время глазеть на шпили, то непременно вступите в него.

– В каждой жизни должно присутствовать немного дерьма.

– Ах, – воскликнул я, – насколько более изящно вы сказали об этом.

Она засмеялась.

Ниже и левее, там, где тропинка выбегает из деревьев на лужок перед обсерваторией, показалась Джейн. Она осторожно осмотрелась, потом глянула вверх на балкон. Пам Шепард помахала рукой. Я безобидно улыбнулся. Джейн повернула голову и что-то сказала, из-за деревьев появилась Роуз и встала рядом. Моя улыбка стала еще безобидней. И серьезней. Я просто излучал серьезность. Сейчас начнется самое трудное. Людей типа Пауэрса можно заинтересовать деньгами или надеждой на их получение. Или страхом, если ваше положение позволяет их напугать. Но люди типа Роуз... как с ними тяжело! С фанатиками всегда тяжело. Фанатизм калечит. Заставляет нормальные стремления принимать извращенные формы. Делает людей бесстрашными и неподверженными алчности, неспособными на любовь и, наконец, чудовищными. Я всегда был против фанатизма. Но быть против – не значит заставить это явление исчезнуть. Мне предстояло убедить этих двух фанатичек действовать по моему плану, иначе план рухнет, а вместе с ним, возможно, и Шепард.

Они настороженно поднимались к наблюдательной площадке, ожидая засады среди запускающих змеев детей, среди каб-скаутов, изучающих лишайники на северной стороне камней. Они скрылись под нами, подошли к лестнице, потом появились за нашими спинами. Когда Роуз поднялась на последнюю ступень, Пам Шепард обняла ее. Роуз похлопала ее по спине. Обнимая одной рукой Роуз, Пам потянулась, схватила руку Джейн и сжала ее.

– Как приятно видеть вас обеих, – сказала она.

– Ты в порядке? – спросила Роуз. – Ты нашла место, где остановиться? – спросила Джейн.

– Да, я в порядке. Чувствую себя превосходно. Живу в его квартире.

– С ним? – Роуз выглядела так, будто у нее внезапно наступила менопауза.

– Нет, – поспешил сказать я. Таким тоном я объяснял подобные вещи матери. – Нет. Я все время находился на полуострове Кейп, работал. Кроме того, у меня есть подруга, женщина, человек, я... я живу с Сьюзен Силверман.

– Очень любезно с его стороны, – усмехнулась Роуз Пам Шепард. – Я все равно ему не верю.

– Можете верить, – сказала Пам. – Правда. Я верю ему. Он хороший человек.

Я еще шире улыбнулся. Располагающе. Глаза Джейн искали во мне слабину.

– Можно поговорить о делах, – сказала Роуз. – Оставлю при себе свое мнение насчет того, заслуживает ли он доверия. В чем состоит его предложение? – И, не обратившись непосредственно ко мне, она все же на меня посмотрела. Как только женщина посмотрит на меня – все, она пропала. Думаю, дело в моем проказливом шарме. – Ну? – сказала она. Да, именно в проказливом шарме.

– Я могу достать вам все требуемое оружие, на сумму сто тысяч долларов. И патроны. Безо всяких вопросов.

– Почему?

– Получаю процент с продажи.

Роуз кивнула. Джейн сказала:

– Быть может, именно поэтому мы можем ему верить.

– Я полагаю, – начала Роуз, – что мы должны передать вам деньги, а потом вы достанете оружие? Примерно так, да? А когда нам надоест ждать и мы позвоним вам, окажется, что вы переехали в другой город?

– Нет, Роуз, – сказала Пам Шепард, – согласись, ему можно доверять. Он не бесчестный человек.

– Пам, почти каждый человек – бесчестен. Он не исключение. Я не хочу иметь с ним дело.

– Это глупо, – сказал я. – Такую глупость могут совершить именно умные люди, потому что считают себя слишком умными.

– Что это значит? – спросила Джейн.

– Это значит, что если все бесчестны, никого лучше вы не найдете. А знакомый дьявол всегда предпочтительнее незнакомого. У меня есть другой аргумент «за». Где вы найдете торговца, который может предоставить оружие?

– Мы не дуры, – сказала Роуз. – Считаете, что женщины не могут справиться с подобным делом? Что торговля оружием является чисто мужским занятием?

– Я ничего не считаю. Просто знаю, что дилетантам никогда не удавались подобные операции. Вас обдерут, если повезет, или обдерут и посадят, если не повезет.

Ах, Спенсер, знаток революционного жаргона. Словесное пристанище или вместилище контркультуры.

– Почему мы должны верить, что вы сами нас не обдерете? – спросила Джейн.

– Я даю вам слово, подтвержденное одной из ваших подруг. Я вас обманывал? Я сдал Пам мужу или властям? Вы ограбили банк и убили старика. Он был полицейским, и полицейские Нью-Бедфорда этого не забудут. Они будут искать вас до тех пор, пока Гарвард не завоюет Розовый Кубок. Вы являетесь лицами, скрывающимися от правосудия, как говорится. Поэтому никак не можете себе позволить устраивать рекламную кампанию в поисках торговца оружием. Если распространяется слух, что группа женщин хочет приобрести партию оружия, кто, по-вашему, появится первый? Какой торговец? Да, самый доступный, который прибежит в первый же день и заявит, что у него есть все, что вам надо.

– Пока, – сказала Роуз, – именно таким человеком кажетесь нам вы.

– Да, и вы знаете, кто я такой. В следующий раз придет какой-нибудь тайный агент. Информатор ФБР, полицейский из спецподразделения, агент министерства финансов, возможно, женщина, приятная чернокожая женщина, которая с ненавистью относится ко всему тому, что ненавидите и вы, которая искренне хочет помочь сестрам. И вы придете с деньгами, а она – с тринадцатью легавыми и тюремным автобусом.

– Он прав, понимаете, – сказала Пам Шепард. – Он знает такие дела, а мы – нет. Кто достанет нам оружие, кому мы можем доверять?

– По-моему, – сказала Роуз, – мы можем какое-то время просто посидеть на деньгах.

– Нет, не можете. – Я покачал головой. – В этом случае вы становитесь преступницами, грабительницами, убийцами. А сейчас вы революционерки, которые убили, потому что вынуждены были так поступить. Если вы не претворите в жизнь задуманное, вам нет никакого оправдания в убийстве того старика, и чувство вины достанет вас.

– Я убила охранника, – заявила Джейн. – Роуз не убивала. Он пытался остановить нас, и я выстрелила. – Она выглядела очень гордой.

– Какая разница, – сказал я. – Она соучастница и отвечает за все так же, как и вы. Какая разница, кто нажал на курок?

– Мы как-нибудь обойдемся без дилетантского психоанализа. Спенсер, – сказала Роуз. – Каким образом мы можем помешать вам забрать наши деньги и убежать?

– Я буду обычным брокером. Вы встретитесь с торговцем лицом к лицу. Вы увидите оружие, он увидит деньги.

– А если оно неисправно?

– Проверьте перед покупкой.

Они замолчали.

– Если вы не будете знакомы с определенным типом оружия, я проверю его вместе с вами. Вы обдумали, какое именно оружие вам требуется?

– Любое, – сказала Джейн. – Лишь бы стреляло.

– Нет, Джейн. Надо честно признать. Мы не слишком хорошо разбираемся в оружии. Вы и так это знаете. Нам нужно оружие для партизанской войны. Включая пистолеты, которые можно легко спрятать, и что-то типа пулеметов.

– Вы имеете в виду оружие, которое можно держать в руках, которое не устанавливают на треноге?

– Правильно. Не знаю, как правильно назвать. Вам кажется это разумным?

– Да. Справлюсь у своего торговца. Еще какие-нибудь предпочтения есть?

– Только чтобы стреляло, – повторила Джейн.

– Мы в деле? – спросил я.

– Позвольте нам поговорить, мистер Спенсер, – ответила Роуз. Три женщины отошли на другой конец балкона и сбились там " кучку.

Стены обсерватории были сплошь покрыты настенной живописью, в основном нанесенной красками в аэрозольной упаковке. Большей частью имена, но также шутка по поводу свобод гомосексуалистов, предположение, что черных необходимо вывезти в Африку, и некоторые замечания относительно сестры некоего Мангана. Совещание прервалось, подошла Роуз и сказала:

– Хорошо, мы согласны. Когда вы сможете достать оружие?

– Буду поддерживать с вами связь. Вероятно, дня через два.

– Мы не назовем вам ни адреса, ни номера телефона.

– Нет необходимости. – Я дал ей свою карточку. – У вас есть номер моего телефона. Я оставлю сообщение в службе секретарей-телефонисток. Звоните каждый полдень для проверки. Можно за мой счет.

– Мы заплатим за себя сами, мистер Спенсер.

– Конечно сами. Я просто попытался быть вежливым.

– Может быть, не стоит, мистер Спенсер? Вам, кажется, с трудом это дается.