Текст книги "Бледные короли и принцы"

Автор книги: Роберт Б. Паркер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава 11

В воскресенье вечером я отвез Сьюзен в Бостон, оставив себе ее машину.

– Возьму напрокат, – сказала она. – А счет можешь оплатить.

– Счет оплатит «Аргус».

* * *

Потом наступило утро понедельника.

Сьюзен была далеко, а я как заводной колесил по городу, стараясь найти хоть малейшую зацепку. Чувствовал я себя, как тот прыщавый паренек, зашедший в бар, где назначают свидания парочки влюбленных.

Я заехал в ресторан «Френдли», присел за стойку, заказал оладьи по-английски и чашку кофе.

– Слышал, недавно на Куоббинском шоссе случалась какая-то заварушка, – бросил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

Молоденькая барменша посмотрела на меня пустым взглядом.

– Какая еще заварушка? – вяло поинтересовалась она.

– Сам хотел бы узнать поточнее.

Я повернулся к мужчине в сером атласном спортивном костюме и в черных туфлях под мокасины.

– Вы не в курсе событий?

Тот как раз обмакивал краешек тоста в желток. Когда у него получилось, он посмотрел на меня и пожал плечами:

– Нет.

Его подбородок покрывал слой двухдневной щетиной – видимо, решил отращивать бороду. И хотя он был «чистым» брюнетом, щетина росла серо-бурая.

– А вы-то что слышали, мистер? – Барменше было лет девятнадцать, не больше. Девчонка, но уже изрядно потасканная.

– Насколько я понял, подстрелили мужчину.

– Подстрелили? Не врете? – глаза ее так и округлились.

– Говорят.

– А говорят, кого? – спросил щетинистый.

– Нет, – я пожал плечами. – И еще там машина сгорела.

– Надо же, – покачала головой девчонка.

В ресторан вошли двое полицейских и устроились за стойкой со стороны щетинистого.

– Привет, Ленни, – сказала девчонка одному из них. – Что там случилось на Куоббинском шоссе? Говорят, – она кивнула в мою сторону, – там на днях кого-то подстрелили.

Она налила им по чашке кофе, хотя они и не заказывали.

Блондину Ленни было лет двадцать пять, он сидел, топорща густые светлые усы. Они действительно смотрелись. Но вот его полицейская фуражка была измята, как у пилота бомбардировщика после пятьдесят третьего боевого вылета. Ленни навалился на стойку и посмотрел на меня.

– О чем это вы?

– Да слышал вот, что на Куоббинском шоссе в кого-то стреляли. И вроде как чья-то машина сгорела.

– От кого вы это слышали?

– От очевидца.

Ленни повернулся к напарнику:

– Чак, ты слышал что-нибудь про стрельбу?

Чак, очередной блондин, но, в отличие от Ленни, повыше ростом и почище выбрит, пил кофе, держа чашку обеими руками. Безвольные запястья были расслаблены, кисти рук уныло поникли вниз, покатые плечи ссутулены – такого типа прекрасно сыграл в «Шейне» Джек Пэленс[5]5
  Фильм «Шейн» (1953 г.) режиссера Джорджа Стивенса – один из самых известных вестернов в истории кинематографа.


[Закрыть]. Он сделал еще глоток, медленно поставил чашку, повернул голову и посмотрел на меня.

– Нет, ничего не слышал. И на вашем месте я бы поостерегся распространять по городу сплетни.

– Да-да, конечно. Наверное, не стоило говорить об этом, но я сказал только то, что слышал.

– Если знаете что-то конкретное – заявите в полицию. А если нет, держите язык за зубами. – Усы Ленни шевелились в такт словам.

Чак же продолжал сверлить меня злобным взглядом. От злобных взглядов больше толку, если тебе не двадцать пять, и ты не блондин, и усы отрастить для тебя не проблема.

– Я понял, – сказал я. – Спасибо, что разъяснили.

Положив на стойку три доллара, я вышел из зала.

Новая японская машина Сьюзен – красная, спортивная, обтекаемая, как пуля, двигатель с турбонадувом – развивала скорость в пять миллионов миль в час за пять секунд.

Сьюзен носилась на ней, как Чак Йегер, я же боялся ее до полусмерти и всегда устанавливал круиз-контроль, чтобы она сама не разогналась до скорости света, пока я следил за дорогой. Осторожно отъехав от поребрика, я направился по Мейн-стрит к уитонской больнице. И почти сразу же заметил в зеркале заднего вида патрульную машину: блондины сели мне на хвост с таким расчетом, чтобы я их видел. Через четверть мили я заметил, что за полицейской машиной едет серебристый «форд-эскорт». Обожаю парады!

Уитонская больница представляла из себя здание из желтого кирпича с подъездом, отделанным стеклянными блоками. Поликлиника и отделение неотложной помощи находились во дворе. Я припарковал машину на стоянке и прошел в поликлинику.

В вестибюле мирно сидели три человека, за стеклянным ограждением регистратуры – две женщины в белых халатах, за их спинами начинался коридор со смотровыми кабинетами. Подойдя к окошечку, я обратился к регистраторше:

– В пятницу, часов в шесть вечера, к вам поступил мужчина с пулевым ранением в левое бедро...

Следом за мной в приемное отделение вошел полицейский – этого молодца я еще ни разу не видел – и сел на один из стульев на колесиках. Пружины стула скрипнули, но он не обратил на них внимания, поскольку старательно грыз яблоко.

– Прошу прощения, сэр? – вопросительно посмотрела на меня девушка, к которой я обратился.

Вторая регистраторша поздоровалась с полицейским:

– Хэлло, Дейв!

– Меня интересует состояние мужчины, которого ранили в пятницу вечером, – объяснил я.

Полицейский, поработав челюстями, проглотил кусок яблока и спросил в ответ:

– Эй, Дженни, вы с Кевином идете на банкет софтболистов?

Та ответила ему утвердительным кивком и перевела взгляд на меня:

– Извините, сэр, но с пулевым ранением к нам никто не поступал.

– Вы даже не хотите проверить?

– Пулевое ранение – это ЧП, о нем всем было бы известно, – ответила она и повторила: – С ранением к нам никто не обращался.

Полицейский яростно надкусил яблоко. Регистраторша неодобрительно посмотрела на него и перевела взгляд на напарницу:

– Мардж, ты слышала что-нибудь о пулевом ранении?

Мардж выпятила нижнюю губу и покачала головой.

В вестибюле появилась маленькая черноволосая женщина и села справа у стены. Низкорослый и круглолицый полицейский доел яблоко и огляделся в поисках плевательницы. Не обнаружив таковой, он положил огрызок яблока в пепельницу. Моя регистраторша, брезгливо сморщив носик, взяла огрызок двумя пальчиками и бросила в мусорную корзину у себя под столом.

– Дейв, ты что, в хлеву вырос?

Он усмехнулся, ничего ей не ответил, зато посмотрел на меня и сказал:

– Думаю, здесь нет никого с пулевым ранением, мистер.

– Значит, что-то напутал, – я повернулся и пошел к выходу.

Шагая через вестибюль, я краем глаза изучал черноволосую женщину. Она старательно прятала от меня глаза.

Я прошел к стоянке, сел в машину и вырулил со своего места парковки. Круглолицый уже открывал дверцу патрульной машины. Он развернулся на подъездной дорожке и пристроился ко мне в хвост. В тот момент, когда я заворачивал, на крыльцо вышла черноволосая женщина. Ярдов через двести я вновь заметил «форд», который следовал за полицейской машиной. Может, ей нужен не я? Может, ее интересует Дейв? В конце концов, я не эгоцентрист.

Я в очередной раз пересек город, выехал на Куоббинское шоссе, вернулся к мотелю, поставил машину на стоянку и направился в фойе. Патрульная машина просвистела мимо меня, резво развернулась и понеслась в обратную сторону – к городу. «Форд-эскорт» заехал на стоянку и припарковался в дальнем углу. Я зашел в фойе, повернулся и стал наблюдать: черноволосая женщина выбралась из «форда», дождалась, когда патрульная машина исчезла из виду, и только тогда медленно зашагала к мотелю. Когда она вошла в фойе, я стоял возле бара.

– Не хотите коктейль? – предложил я.

Она на мгновение задержала на мне свой взгляд, проронила короткое «Да», прошла в бар и села за маленький столик у дальней стены. Я последовал за ней и сел напротив. Близилось время обеда, в ресторан начал стекаться народ. За стойкой бара стояла Вирджи.

– Что предпочитаете? – спросил я свою преследовательницу.

– "Перье", – ответила она. – С долькой лайма.

Я встал, подошел к бару и попросил Вирджи:

– Бокал «Перье» и бутылку «Сэма Адамса».

– Лайм?

– В «Перье».

– Сейчас принесу, – кивнула Вирджи.

Я вернулся за столик. Черноволосая женщина прикуривала. Когда я сел, она затянулась, после чего спросила:

– Не возражаете?

Я не возражал.

С подносом в руках подошла Вирджи, поставила заказ на столик и вернулась за стойку.

На вид черноволосой незнакомке было лет двадцать шесть – двадцать семь. Широкие скулы, широкие черные брови и удлиненный разрез темных, почти черных глаз выдавали ее латиноамериканское происхождение. На лице – ни грамма косметики. Черные длинные волосы собраны сзади заколкой из черепахового панциря. Одета в белую рубашку с небольшим воротничком, слаксы цвета хаки, скорее похожие на мужские, туфли на каучуковой подошве. На шее, под расстегнутым воротничком, ниточка бус с перемежающимися белыми и голубыми бусинами – в стиле традиционных индейских украшений. На указательном пальце правой руки – серебряный перстень с крупным камешком бирюзы.

Той же рукой, что держала сигарету, она подняла бокал:

– Salud.

Я кивнул, налил в свой бокал пива и повторил ее жест. Мы оба сделали по небольшому глоточку. Надо будет как-нибудь докопаться до истоков этой странной традиции – чокаться.

Черноволосая незнакомка не пригубила своего бокала, пока я не налил себе и не ответил на ее приглашающий жест. Мы опустили бокалы и посмотрели друг на друга. Я поставил локти на стол, переплел пальцы и положил на них подбородок.

– Меня зовут Хуанита Олмо.

– Мое имя вам известно?

– Спенсер, – ответила она. И тут же спросила: – Почему вы предложили мне выпить?

– Видел, как вы ехали за мной, видел вас в больнице, видел, как припарковались у мотеля после того, как уехали полицейские...

– Вам, конечно же, интересно знать, почему я ехала за вами.

– Думаю, всему виной мой мужественный рот и манера держаться.

Она даже не улыбнулась.

– Вы не интересуете меня как личность.

– Каждый человек – личность, тем и интересен.

Она слегка склонила голову, что означало – «извините».

– Я имела в виду совсем другое. Как работник социальной сферы я разделяю ваше уважение к личности каждого человека...

– Потрясающе! Уверен, мы поладим. Ключ от номера дать?

– Прошу вас, мистер Спенсер... Я серьезный человек, и меня заботят серьезные проблемы. К шуткам я сейчас не расположена.

– Извините.

– Вы расследуете убийство Эрика Вальдеса?

Я кивнул как можно серьезнее.

– Я знала Эрика.

– ?!

– И считаю, что могу помочь.

– Поэтому вы следили за мной?

– Я выжидала. Постоянно эти полицейские и... хотела посмотреть на вас... получить о вас какое-то представление.

– Изучая мой затылок через стекла трех машин?

– Надеялась, появится возможность подобраться к вам поближе. Но потом вы остановили меня в фойе, и я поняла, что вы меня заметили.

– Ну что ж, давайте посидим, помолчим. Предоставлю вам хорошую возможность посмотреть на меня, прежде чем что-либо говорить.

– Не стоит. И не надо разговаривать со мной таким покровительственным тоном. Я отнюдь не так глупа.

– Посмотрим.

– Ценю прямоту. – Ее губы наконец слегка дрогнули в улыбке. Она сделала маленький глоток и спросила: – Вы подозреваете кого-то?

– Нет. Эрик приехал собрать материал о наркобизнесе в Уитоне. Логично предположить, что его убили именно из-за этого.

– Дикие колумбийцы.

– Возможно, – сказал я.

– Это не логичное, а расистское предположение.

– Одно не противоречит другому.

– Расизм нелогичен.

– А логика – это не расизм. Наркобизнес интересует меня не потому, что им занимаются колумбийцы, а потому, что он стал причиной смерти Эрика, потому что это очень прибыльный, но противозаконный способ зарабатывать деньги.

– А вы уверены, что кокаин – это колумбийцы?

– Практически уверен.

– Я – колумбийка, – сказала она, выпрямилась и посмотрела мне в глаза.

– С собой не прихватили?

Ее лицо залилось краской.

– Для меня это серьезно, – сказала она.

– Я знаю. Для меня тоже. Каюсь, есть такая дурная привычка – люблю поддразнивать и временами зарываюсь. Иногда нападает желание пошутить в самый неподходящий момент.

– Я не нахожу ваши шутки забавными.

– Может, вы и правы. У вас есть какие-нибудь догадки касательно смерти Эрика?

– Убийство – дело рук полиции.

– Зачем им было нужно его убивать?

– Шеф полиции – последний мерзавец. Эрик был латинос.

– И это все?

– Что вы имеете в виду? – спросила Хуанита.

– Что у Роджерса было плохое настроение. Он решил застрелить латиноса, тут-то Эрик ему и подвернулся под руку...

– Эрик вскрыл какие-то факты, которые Роджерс на хотел оглашать.

– А Роджерсу было что скрывать?

– Я знаю одно: он настоящий зверь.

– Расскажите о местном наркобизнесе.

– Чего тут скрывать, колумбийцы этим занимаются. Но для нас кокаин – часть жизни, и она стала этой частью задолго до Колумба.

– Кока – не кокаин.

– С нее он начинается. Кокаин для колумбийцев то же самое, что маис для многих индейских племен Северной Америки.

– Однако маис полезней для здоровья.

– Но не тогда, когда из него делают виски.

– Возможно. Кто в Уитоне всем заправляет? Она молча покачала головой.

– Вы не знаете, или не хотите говорить?

Та же реакция.

– Полиции это известно?

– Конечно.

– И им платят, чтобы они в нужный момент отворачивались?

– Конечно.

– Всем?

Она пожала плечами.

– Вы хотите помочь мне своим молчанием?

– Хочу... чтобы всех нас – колумбийцев и потомков колумбийцев перестали смешивать с грязью, – немного смущаясь, хотя и энергично ответила она. – Хочу, чтобы наказали убийц Эрика.

– Вы были с ним близки?

– Не в этом смысле. Мы были друзьями.

– У него было много друзей среди женщин?

– Да. Эрик любил женское общество.

– Шеф Роджерс утверждает, что с Эриком поквитался ревнивый муж.

– Он никогда не смог бы придумать более простой и удачной отговорки.

– Эрик действительно обхаживал замужних женщин?

Хуанита сидела, опустив глаза.

– А замужних колумбиек? – уточнил я.

Она подняла голову и разглядывала какую-то далекую-далекую точку у меня за спиной, затем едва заметно покачала головой, но ничего не сказала.

– Мало надежды добраться до истины, если заранее уверен, в чем она состоит.

Зрачки ее черных глаз сконцентрировались на меня.

– Посмотрите на себя, – с неожиданной злостью произнесла она. – Сидите здесь, потягиваете пиво и читаете проповеди о вреде наркотиков.

– Я не читаю проповедей о вреде наркотиков. Я отрабатываю деньги. Мне их платят за то, что я ищу убийцу Эрика Вальдеса.

Она едва ли услышала меня, поэтому продолжала нападать:

– Вас никогда не удивляло, что какие-то наркотики разрешены, а какие-то запрещены?

– Никогда не удивляло.

– Правящий класс не запрещает алкоголь или никотин. Но кокаин объявляет вне закона. И марихуану объявляет вне закона. И все дешевые наркотики, которые употребляет беднота. Сами же они наркотиков не употребляют, пристрастия к ним не испытывают.

– И это меня тоже никогда не удивляло. Но, согласно законам ненавистного вам правящего класса, убийство Эрика считается тяжким преступлением. А меня наняли, чтобы я нашел убийцу. И вот теперь вы говорите, что хотите помочь мне, но не хотите бросить тень на колумбийскую общину Уитона. Мне кажется, что это два несовместимых желания. Эрика мог убить как колумбиец, так и не колумбиец. Единственная возможность что-то узнать – докопаться до истины...

Хуанита внимательно смотрела на меня.

– Надо заниматься работой, а не произносить пламенные речи о классовой борьбе, – заключил я.

Она еще какое-то время внимательно на меня смотрела, а затем спросила:

– Почему вы решили, что можете чего-то добиться?

– У меня чистые помыслы.

– Вы в этом городе один против всех.

– Но я чертовски хитер. – Я допил остатки «Сэма Адамса». Хуанита не удостоила вниманием свой «Перье».

– Хотите пощупать мускулы? – спросил я.

– Эмми Эстэва, – сказала она.

– Спасибо.

Из глаз Хуаниты потекли слезы. Она вдруг встала и выскочила из бара. Быстро пересекла фойе, вышла из мотеля, направилась к автостоянке, села в машину и уехала.

Эмми Эстэва осталась.

Глава 12

В телефонном справочнике значилась только одна фамилия Эстэва: «Эстэва: Оптовая торговля продуктами. Микэник-стрит, 21». Я набрал номер и спросил Эмми Эстэву.

– Ее здесь нет, – ответил голос с характерным акцентом. – Она здесь не работает, она дома.

– Ее муж – мистер Эстэва?

– Да. Хотите говорить с ним?

– Нет, спасибо. Хочу говорить с ней. Не напомните их домашний адрес?

– Извините, мистер, не могу. Так как, вы говорите, вас зовут?

– Гэбриел Хиттер, – представился я.

– Думаю, вам все же стоит переговорить с мистером Эстэвой, – настойчиво посоветовал голос.

Я повесил трубку. Домашнего номера телефона Эстэвов в справочнике не было. Я сел в машину Сьюзен и отправился в городскую библиотеку.

Миссис Роджерс сидела за своим столом и разговаривала с толстошеим подростком – точной копией ее мужа.

– Не забудь: сразу, как приедешь на работу, положи в холодильник, – напутствовала она, протягивая коричневый бумажный пакет. – Иначе молоко скиснет.

– Ой, да хватит тебе, мам. Что я, маленький, что ли, не знаю, что молоко скисает?!

– Я просто напоминаю.

Парень взял свой ленч и вышел из библиотеки, не обратив на меня никакого внимания. Я подошел к столу и очаровательно улыбнулся:

– Доброе утро.

Кэролайн Роджерс молча смотрела на меня.

– Зима на улице. Радуюсь уже одному тому, что жив.

– Что вы хотите?

– Меня интересует путеводитель по улицам Уитона.

– За картотекой, в отделе справочной литературы.

– Огромное спасибо.

Моя очаровательная улыбка всегда действует безотказно. Если добавить к ней пару капель – миссис Роджерс тут же окажется у меня на коленях.

Городской путеводитель – зеленая обложка, размер под телефонный справочник – был испещрен рекламой местных предприятий. На титульном листе сообщалось, что путеводитель увидел свет благодаря издательству «Централ Аргус». В алфавитном порядке сообщались названия всех уитонских улиц с указанием номеров домов, расположенных на них, и имен тех, кто в этих домах проживает. Люди, озабоченные тем, чтобы номер их телефона не попал в телефонный справочник, прикладывают для этого неимоверные усилия, но никогда не задумываются над тем, как избежать включения их адреса в уличный путеводитель.

Я начал с Акорн-стрит, возглавлявшей список, и заскользил глазами по фамилиям, указанным напротив номеров домов. Они вполне могли жить на этой улице или попасться мне на глаза где-нибудь в середине справочника.

На фамилию Эстэва я наткнулся в час пятнадцать, знакомясь с Уотер-стрит.

Я поставил справочник на полку, победно улыбнулся Кэролайн Роджерс и покинул библиотеку. Кэролайн все еще сопротивлялась моему мужскому шарму, но это всего лишь вопрос времени. В следующий раз я покорю ее задорной мальчишеской улыбкой.

Уотер-стрит не оправдывала своего названия. Она пролегала за городом, где единственным намеком на воду был глубокий узкий каньон реки Уитон в нескольких сотнях футов вниз по холму.

Эстэвы проживали в тупичке, от которого брала начало коротенькая Уотер-стрит. Дом номер три – квадратный, двухэтажный и с плоской крышей – был выстроен из шлакоблоков и выкрашен в розовый цвет. Плоская крыша была и над одноэтажной открытой пристройкой, где летом, возможно, устраивали летнюю кухню. Двор дома – частная собственность – был обнесен оградой из металлической сетки с колючей проволокой, натянутой по верху. За распахнутыми воротами с дистанционным управлением стоял серебристый спортивный «мерседес».

Я остановил машину напротив ворот, пересек маленький дворик без единого кустика и позвонил в дверь. Залаяла собака. Затем послышались шаги и последовала пауза. Меня рассматривали в дверной глазок. Наконец дверь открылась. В дверях стояла женщина с собакой. Огромный ротвейлер с ошейником-цепью на коротком кожаном поводке. Женщина была почти с меня ростом и одета в изумрудно-зеленый бархат. Она уверенно держала короткий поводок, прижимая собаку к бедру. Собака смотрела на меня спокойно, не выражая никаких эмоций. Вид женщины был еще более отсутствующим.

– Я слушаю, – сказала она.

На ней были зеленые слаксы с завышенной линией талии, зеленые замшевые ботинки на очень высоких каблуках и зеленая шелковая блуза с глубоким декольте. Зеленой была и лента, перехватывающая длинные черные волосы, зачесанные назад. Наряд дополняли золотое ожерелье с изумрудами, золотой браслет с изумрудами и перстень – золото и изумруды. На лице избыток косметики: на губах алая помада, глаза – в густом слое зеленых теней. Лицо – скорее индианки, чем колумбийки. И презрительная ухмылка женщины, привыкшей взирать на всех сверху вниз.

– Эмми Эстэва? – спросил я.

– Эсмеральда, – ответила она.

– Я хотел бы поговорить с вами.

– Не надо хотеть. Говорите.

– Разрешите войти?

– Нет.

– Но, миссис Эстэва, не топтаться ж нам на пороге.

– Если у вас есть что сказать – говорите, – последовало в ответ.

– Вы знали Эрика Вальдеса?

– Нет.

– Мне сказали, что вы были с ним знакомы.

– Кто вам сказал?

Собака стояла неподвижно, хозяйка крепко прижимала ее к бедру.

– Человек, которому это известно.

– Он лжет. Я ничего нее знаю об Эрике Вальдесе.

– Мне сказали, что вы были с ним близки.

– Ложь. Если я отпущу собаку, она вырвет вам глотку.

– Скорее наоборот.

Мы смотрели друг на друга. Затем Эсмеральда отступила внутрь дома, собака попятилась следом за ней. Дверь захлопнулась. Разговор был окончен. Я мог еще раз позвонить в дверь, но меня не прельщала перспектива пристрелить собаку. Мне она показалась вполне симпатичной. Мне нравятся собаки.

Эрик Вальдес, добившийся расположения этой женщины, был игроком высшей лиги. Я бы никогда не рискнул подступиться к ней.

Я повернулся и пошел к машине. Доехав по дороге примерно до середины холма, я увидел двигавшийся мне навстречу грузовичок. По его корпусу бежал а изумрудная лента букв: «Эстэва: оптовая торговля продуктами». За рулем пикапа сидел сын Кэролайн Роджерс. Сучий потрох.

Я не был обременен домашними делами, поэтому, пропустив пикап вперед, развернулся на чьей-то подъездной дорожке и поехал в обратную сторону. Грузовичок стоял возле дома Эстэвов.

Паренек входил в дверь, держа в руках большую картонную коробку. Я объехал дом остановился на обочине, наблюдая за домом в зеркало заднего вида. Роджерс-младший появился минуты через две, забрался в кабину и вскоре проехал мимо меня. Я пристроился за ним, и в таком боевом порядке мы пересекли весь город. Ярко-красная спортивная машина – не лучший вариант для слежки, но меня мало заботило, заметит меня парень или нет.

На восточной окраине города, проехав под железнодорожным мостом, мы свернули направо, и грузовичок въехал на асфальтированную площадку перед большим голубым складом. «ПРОДУКТЫ ЭСТЭВЫ» – вещали со стены крупные буквы, нарисованные зеленой масляной краской. Теперь я знал, где находится Микэник-стрит, двадцать один.

Грузовичок скрылся за складом. Я проехал чуть дальше по дороге и остановился так, чтобы меня не могли увидеть со складского двора.

Сынишка шефа полиции работает у мистера Эстэвы. Миссис Эстэва, как мне сказали, крутила любовь с Эриком Вальдесом. Шеф полиции говорил, что Эрика Вальдеса убил чей-то ревнивый муж.

В рулевую колонку спортивной машины Сьюзен были вмонтированы кнопки радиоприемника. Я посмотрел на них.

Вот оно!